Текст книги "Сбиться с пути"
Автор книги: Сандра Браун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Дженни открыла дверь своей комнаты и сделала шаг вперед. Она новыми глазами посмотрела на свою по-детски украшенную спальню. «Что же дальше?» – подумала она.
Чем Дженни Флетчер собирается заниматься всю оставшуюся жизнь?
Она размышляла над этим вопросом, раздеваясь; он же не давал ей уснуть долгие часы, которые она ворочалась в кровати, погруженная в безрадостные думы.
Уже ближе к утру Дженни нашла ответ. Но как сообщить об этом Хендренам? Однако, как оказалось впоследствии, они сами существенно облегчили ее задачу.
Глава 6
Когда на следующее утро Дженни вошла в кухню, Боб занимался приготовлением гренок. Поцеловав его в щеку и глядя на его передник, она невольно улыбнулась. Налив себе чашку кофе, Дженни села за стол рядом с Сарой, которая рассеянно тыкала вилкой в свою порцию омлета.
– Где ты была прошлой ночью?
– Ни «Доброго утра», ни «Как ты спала?». Ничего. Лишь этот грубый вопрос.
Задавая его, Сара поджала губы. На ее лице появилось горькое и недовольное выражение.
– Мы, – подчеркнула это слово Дженни, – мы просто прокатились на машине.
– Ты пришла очень поздно. – Боб постарался, чтобы его замечание прозвучало как бы между прочим, однако Дженни понимала, что этот разговор был затеян не случайно. В воздухе так и витало ощущение враждебности и подозрительности, будто бы в кухне появился враг, которого нужно было обязательно вывести на чистую воду.
– Откуда вы знаете, во сколько я пришла? Вы же уже спали.
– Утром заходила миссис Хикс. Она видела… видела прошлой ночью тебя вместе с Кейджем.
Дженни несколько раз обвела их взглядом. Она была одновременно смущена и сердита. Миссис Хикс была самой шумной соседкой в квартале. Однако основным ее занятием являлось распространение слухов, особенно плохих.
– Что она сказала?
– Ничего, – с трудом произнес Боб.
– Нет, я хочу знать. Что она сказала? Что бы то ни было, но вас это точно расстроило.
– Мы вовсе не расстроены, Дженни, – дипломатично заметил Боб. – Мы просто не хотим, чтобы люди начали связывать твое имя с Кейджем.
– Мое имя уже связано с Кейджем. Он – Хендрен, ваш сын, – сердито напомнила она им. – Я провела последние двенадцать лет своей жизни в семье Хендрен. Как мое имя может быть с ним не связано?
– Ты понимаешь, что мы имеем в виду, дорогая, – сказала Сара. В ее глазах блеснули слезы. – Ты – все, что у нас осталось. Мы…
– Это не так! – гневно воскликнула Дженни, вскакивая со стула. – У вас есть Кейдж. Никогда не думала, что я скажу такое, но мне стыдно за вас обоих. Сара, неужели ты не понимаешь, какую боль причинила Кейджу вчера вечером? Ты можешь не быть довольной всем, что он делает, но он все равно твой сын. Ты пожелала ему смерти!
Сара склонила голову и залилась слезами. Дженни, устыдившись своего взрыва, присела обратно на стул. Боб обнял Сару за плечи, безуспешно пытаясь ее успокоить.
– Она была очень расстроена прошлой ночью, когда вы оба выбежали отсюда прочь, – объяснил Дженни Боб. – Конечно, она поняла, что сказала не то, и очень переживала.
Дженни пила кофе мелкими глотками, пока Сара не прекратила плакать. Наконец она поставила чашку на блюдце.
– Я решила, что мне надо уехать.
Дженни показалось, будто они окаменели. Несколько мгновений никто из них не двигался. Хендрены смотрели на нее пустыми, неверящими глазами.
– Уехать? – хрипло произнесла, наконец, Сара.
– Я собираюсь покинуть ваш дом и начать собственную жизнь. Много лет я жила здесь, дожидаясь, пока мы с Холом поженимся. Возможно, если бы я вышла за него замуж и у нас были дети… – Она постаралась отбросить эти бесполезные теперь мысли. – Однако, поскольку так не случилось и теперь уже никогда не случится, у меня больше нет причин здесь оставаться. Я должна сама позаботиться о своем будущем.
– Но твое будущее – с нами, – возразил Боб.
– Я взрослая женщина. Мне надо…
– Ты нужна нам, Дженни! – воскликнула Сара, схватив влажной, холодной рукой руку Дженни. – Ты напоминаешь нам о Холе. Ты нам как дочь. И ты не можешь, просто не можешь поступить так по отношению к нам. Пожалуйста. Только не сейчас. Дай нам свыкнуться со смертью Хола. Ты не можешь уйти. Не сейчас. – Она снова заплакала, уткнувшись в мокрый от слез платок.
Дженни ощущала, как вокруг нее сгущается тягостная атмосфера. Ее не покидало чувство вины. Она в ответе за них, ведь так? Они взяли ее в свой дом, сделали членом своей семьи, когда она внезапно потеряла и то и другое. Теперь она в долгу перед ними. Неужели она не в состоянии чем-то ради них пожертвовать? Но сколько это займет? Несколько недель? Несколько месяцев?
Мысли об этом угнетали ее, однако, как это всегда и случалось, в конечном итоге возобладало присущее ей чувство ответственности.
– Хорошо, – упавшим голосом согласилась она. – Но я не собираюсь жить, подчиняясь мнению миссис Хикс или еще кого-нибудь. Я была обручена с Ходом и любила его, но он умер. У меня должна быть своя жизнь.
– Ты всегда могла приходить и уходить когда захочешь, – сказал Боб, радостный, что разговор о ее отъезде окончен. – Именно для того мы и купили тебе машину.
Это была не совсем та свобода, в которой нуждалась Дженни, однако она рассудила, что Хендрены вряд ли поймут ее, даже если она попытается объяснить им все это.
– Другое мое условие заключается в том, что вы оба обязательно должны извиниться перед Кейджем за то, что наговорили ему прошлой ночью.
Полагая, что они воспротивятся, Дженни смотрела на них не терпящим возражений взглядом. Они отвели глаза.
– Хорошо, Дженни, – произнес, наконец, Боб. – Мы пойдем на это ради тебя.
– Нет, совсем не ради меня. Ради него и ради себя.
Она встала и направилась к двери.
– Думаю, Кейдж простит, потому что любит вас. Надеюсь, что и Господь поступит так же.
Хозяйственные тележки столкнулись. Та, в которой лежали покупки Дженни, с грохотом отскочила в сторону. Коробка со стиральным порошком упала на пол. Разнообразные металлические баночки разлетелись по всему магазину. Рулон бумажных полотенец приземлился на коробку яиц.
– Привет!
– Нахал! Ты же нарочно это сделал!
В его ленивой, самодовольной ответной ухмылке не было ни грамма раскаяния.
Есть замечательный способ познакомиться с прелестной девушкой в скучный будний день. Просто берешь и таранишь ее коляску в супермаркете. Она начинает суетиться, иногда даже сердится, но, в конечном счете, оказывается в твоей власти. В идеале мне удается еще заблокировать колеса коляски. – Он посмотрел вниз и нахмурился. – Ты оказалась для меня слишком быстрой.
– Да ты совсем без мозгов, Кейдж Хендрен.
– Абсолютно.
– А что дальше? – поинтересовалась Дженни. – Я заинтригована.
– Ты имеешь в виду после…
– После того, как ты врезался в тележку, заблокировал ее и довел девушку до паники. Что ты делаешь дальше?
– Предлагаю ей отправиться со мной в постель.
Дженни восприняла эту информацию так, будто ее слегка ударили под дых.
– Ох. – Она быстренько объехала его пустую тележку и продолжила свой путь вдоль прилавков с кормами для животных. Учитывая то, что у Хендренов не было домашних питомцев, ее внезапно проснувшийся интерес к кошачьей еде выглядел, по меньшей мере, странным.
– Ты же сказала, что заинтригована, – попытался оправдаться Кейдж, пристраиваясь к ней сбоку со своей тележкой.
– Да, это так, но я полагала, что ты используешь более тонкую тактику совращения.
– Зачем?
– Зачем? – Она обернулась, отвлекшись на минутку от внимательного рассматривания мелких баночек с консервами и жевательных косточек. – Ты имеешь в виду, что все так просто? Раз и все? – Она щелкнула пальцами.
Кейдж сморщил брови, делая вид, что впал в глубокие размышления.
– Не всегда. Иногда для этого требуется несколько больше времени и усилий. – Его золотистокоричневые глаза оглядели ее с головы до ног, остановившись на изящных брючках и хлопковом джемпере. – Вот возьмем, к примеру, тебя. Держу пари, что ты именно тот, другой случай.
– С какой стати ты так решил?
– Ты отправишься со мной в постель?
– Нет!
– Вот видишь. Я, как всегда, прав. – Он постучал себя указательным пальцем по лбу. – Когда часто занимаешься подобными делами, приобретаешь определенный опыт. У тебя вырабатывается шестое чувство. Я немедленно понял, что в твоем случае мне придется применить долгий, медленный, неторопливый способ соблазнения. Это случилось, едва я увидел, как ты сморщила свой лобик, когда пачка «Тайда» упала на коробку пастилок. Мои шансы на то, что ты окажешься легкой добычей, свелись практически к нулю.
Несколько секунд она удивленно рассматривала его, потом расхохоталась:
– Кейдж, клянусь, ты абсолютно аморальный тип.
– Бессовестный. – Он подмигнул ей. – Но зато честный.
Она покинула ряд с кормом для животных и направилась к другим прилавкам. Кейдж встал у нее на дороге:
– Ты ужасно выглядишь.
– Это и есть пример долгого, медленного и тщательного подхода? Если так, то тебе следует серьезно поработать над техникой, – сухо заметила она.
Когда же Дженни попыталась его объехать, он развернул свою коляску, полностью преградив ей путь.
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты выглядишь уставшей, сильно похудела. Что они с тобой делают?
– Ничего. – Она старательно избегала его взгляда.
Однако она понимала, что ей не удастся обмануть его так же легко, как она обманывала себя. Хендрены не услышали ее декларацию независимости. Или услышали, но решили не обращать внимания на ее слова. У них уже были готовые планы на ее дальнейшую жизнь, задуманные загодя до того, как она спустилась к тому завтраку.
Прежде всего, следовало ответить на все соболезнования, пришедшие в связи со скоропостижной кончиной Хола. Она была почти рада этой работе, так как это позволило ей позвонить Кейджу и попросить завезти на почту письма. В свою очередь, его родители получали возможность извиниться перед ним.
Надо сказать, это оказалось очень неуклюжим и натянутым примирением. Кейдж остановился у входной двери, словно опасаясь, что его не пригласят войти. Дженни задержала дыхание, пытаясь разобрать слова, которыми они обменялись с Бобом в коридоре. Спустя несколько минут Кейдж уже стоял на пороге гостиной и смотрел на Сару, сидевшую, сгорбившись, на диване. Наконец она подняла голову:
– Здравствуй, Кейдж. Спасибо, что заглянул.
– Здравствуй, мама. Как ты себя чувствуешь?
– Ничего, ничего, – произнесла она с отсутствующим видом и вопросительно взглянула на Дженни, которая слегка кивнула. Сара облизнула губы. – Знаешь, о том вечере… вечере после… после похорон Хола. То, что я сказала…
– Не важно, – поспешил перебить ее Кейдж. Он вошел в комнату и опустился на колени перед креслом матери, взяв в руку ее бледные, бескровные пальцы. – Я понимаю, ты была убита горем.
Дженни ничего не могла поделать с тем, что ее сердце буквально разрывалось на части от жалости. Кейдж так хотел верить в искренность неловких материнских извинений. Однако были ли слова Сары правдивы или нет, поверил он им или нет, они, по крайней мере, высказали формально те чувства, которые должны были бы испытывать.
Заботы Дженни в доме Хендренов казались нескончаемыми. Пастор и его жена даже обсуждали возможность того, что она в будущем продолжит миссию Хола по помощи политическим беженцам из Центральной Америки. Даже мысль о таком повороте событий приводила ее в ужас, поэтому Дженни твердо отказывалась от выступлений на митингах и тому подобных мероприятиях. Однако она взяла на себя работу по составлению писем, в которых из первых рук рассказывалось о ситуации, сложившейся с политическими заключенными и беженцами в Монтерико. Целью подобных обращений был сбор средств для облегчения участи политических иммигрантов из Центральной Америки в США.
Она знала, что глаза ее подернуты пеленой обреченной усталости, что она потеряла в весе из-за явного отсутствия аппетита, что она казалась бледной как смерть, поскольку почти совсем не выходила на улицу.
– Я беспокоюсь за тебя, – мягко заметил Кейдж.
– Я просто устала. Это с любым бы случилось на моем месте. Смерть Хола, похороны – все это не могло не отразиться на всех нас.
Прошло уже больше двух недель. Ты проводишь в приходских заботах времени больше, чем когда-либо в своей жизни. Это губительно для твоего здоровья.
– Что делать. Это необходимо.
– Приход – это их забота, их призвание, а не твое. Если ты им позволишь, Дженни, они сделают из тебя старушку.
– Я понимаю, – обеспокоенно прошептала она, потирая бровь. – Пожалуйста, не мучай меня этим, Кейдж. Я сказала им, что мне надо переехать из их дома, но…
– Когда?
– На следующий же день после похорон.
– Почему же ты так не сделала?
– Они так расстроились, что я просто не смогла. И, правда, согласись, было бы жестоко покинуть их сразу же после того, как они потеряли Хола.
– Ну а теперь?
Она улыбнулась и покачала головой:
– У меня даже нет работы. По крайней мере, той, за которую платят. Я понимаю, я должна жить своей жизнью, однако я столько времени позволяла им управлять собой, что просто не могу представить, что с этим делать.
– У меня есть идея, – внезапно заявил Кейдж и схватил ее за руку. – Пойдем.
– Я не могу оставить покупки.
– На этот раз у тебя нет мороженого, которое могло бы послужить оправданием. Я поймал тебя еще до того, как ты подошла к холодильнику.
Она так и застыла на месте.
– Я не могу оставить полную тележку с покупками посреди магазина.
– Ради бога, только не… – нетерпеливо проворчал Кейдж. Он развернул ее тележку и мигом подкатил к входу в магазин.
– Привет, Зак!
Менеджер магазина перегнулся через прилавок. Он отсчитывал сдачу покупателю.
– Здорово, Кейдж.
– Мисс Флетчер оставит здесь свои покупки, – сказал он, припарковав тележку около стенда с кастрюлями и сковородками, которые можно было получить в обмен на бонусные купоны. – Мы вернемся за ними позднее.
– Конечно, Кейдж, увидимся.
Проходя мимо витрины со сладостями, Кейдж подхватил шоколадку «Милки Уэй», отсалютовал ею менеджеру и, положив руку на плечо Дженни, повел ее к выходу.
– Ты украл ее?
– А как же, – торжественно произнес Кейдж, развернув шоколадку и положив половину ее себе в рот. – Другая половина тебе.
– Да, но… – Он прекратил ее протесты, запихивая остаток шоколадки прямо в ее удивленный рот.
– Ты никогда не воровала шоколадок? – Дженни покачала головой, ворочая во рту здоровенный кусок шоколадки и пытаясь прожевать его, чтобы не задохнуться. – Что же, всегда надо с чего-то начинать. Теперь ты моя соучастница. – Он распахнул дверцу «корвета» и мягко, но настойчиво усадил ее на пассажирское сиденье.
Кейдж ехал по переполненным машинами городским улочкам чуть более дисциплинированно, чем обычно несся по трассе. Наконец он свернул на окруженную бордюром стоянку для машин перед небольшим офисным зданием. Выбравшись из машины, он пошарил под сиденьем и извлек тряпичный мешок, вроде того, что используется в городе для того, чтобы закрывать парковочные счетчики по праздникам [10]10
Во многих городах США парковки по праздникам бесплатны. Парковочные счетчики (так называемые метры) закрываются специальным тряпичным мешком. Однако, согласно правилам, городские чиновники имеют право надевать такой мешок на счетчик и в будний день, например, если рядом ведется строительство или проводятся иные мероприятия.
[Закрыть]. Он накинул его на счетчик напротив «корвета» и подмигнул Дженни, подхватив под локоть и потащив к двери.
– И ты на это осмелишься? – спросила она, обеспокоенно оглядываясь на занавешенный счетчик.
– Уже осмелился.
Он открыл офис, и Дженни поспешила войти внутрь.
В следующую же секунду она застыла на пороге, потрясенно оглядываясь по сторонам. Комната была полутемной, однако, когда Кейдж подошел к окну и поднял жалюзи, открыв доступ солнечному свету, вид ее лишь ухудшился.
Дженни ни разу еще не видела комнаты, погруженной в больший беспорядок. Старенький диванчик, словно сошедший с экранов комедийных сериалов пятидесятых, сиротливо стоял, прислоненный к стене. Розовая обивка, и так выглядевшая диковатой, была покрыта залежами пыли. Диванные подушки сильно продавлены по центру.
На противоположной стене висели безобразные металлические стеллажи. Они были полностью завалены бумагами, бухгалтерскими книгами и картами с желтыми, загибающимися краями.
Все пепельницы в пределах досягаемости были завалены окурками.
Стоящий у дальней стены рабочий стол следовало выбросить на помойку еще много лет назад. Колода карт использовалась в качестве подпорки, заменявшей давно утраченное подножие. На столе скопились горы старых и пыльных журналов, пустые кофейные чашки, треснутые, грязные и поцарапанные. Какой-то эгоистически настроенный вандал вырезал свои инициалы на единственном относительно чистом углу стола.
Дженни медленно повернулась к Кейджу:
– Что это?
– Мой офис, – смущенно признался он.
Дженни потрясенно смотрела на него.
– Ты и в самом деле занимаешься делами среди этих гор мусора?
– Я бы все-таки не называл это такими словами.
– Кейдж, если бы Данте был жив, ему бы не пришлось спускаться в Ад [11]11
Имеется в виду знаменитая поэма Данте Алигьери (1265–1321) «Божественная комедия», сюжет которой строится вокруг схождения поэта в Преисподнюю.
[Закрыть].
– Все так плохо?
– Хуже, чем ты себе даже можешь представить. – Дженни нагнулась и провела пальцем по столешнице, собрав на нем сантиметровый слой пыли. – Ты когда-нибудь убирал здесь?
– Думаю, да. Ах да, точно, я как-то вызывал уборщика. Парень, которого они прислали, оказался классным чуваком. Мы выпили и…
– Можешь не продолжать, я и так вполне способна себе представить дальнейшее. – Она обогнула переполненную корзину с мусором и направилась к двери, которая, по ее предположениям, вела в подсобное помещение.
– Ой, Дженни… – Кейдж протянул руки и попытался ее остановить, но было поздно.
Едва дверь распахнулась, гигантский настенный календарь наполовину сорвался с крючка и ударил ее по плечу. От неожиданности Дженни отпрыгнула назад и удивленно на него посмотрела. Однако ее удивление нельзя было даже сравнить с потрясением, которое она испытала, когда водрузила календарь на место и всмотрелась в глянцевую фотографию.
Красотка с надутыми алыми губками щеголяла лишь голубой сверкающей звездой с надписью «Из самого сердца Техаса», прикрепленной на стратегически самом важном месте. Большую часть изображения занимали груди размером с подушку, с большими и алыми, как спелые клубничины, сосками.
Кейдж смущенно закашлялся:
– Это подарок команды бурильщиков на прошлое Рождество.
Дженни твердо захлопнула дверь и взглянула ему в лицо:
– Зачем ты меня сюда привез?
Он заложил руки в задние карманы джинсов, потом вытащил их и нервно похлопал ладонями по бедрам.
– Гм… Дженни, почему бы тебе не присесть, – сказал он, нагибаясь, чтобы очистить на диване для нее место.
– Я не хочу садиться. Я хочу лишь поскорее покинуть эту комнату и глотнуть свежего воздуха. Скажи, зачем ты меня сюда притащил.
– Ну, ты говорила, что тебе нужна работа, и я подумал…
– Да ты шутишь?! – перебила она его, осененная внезапной догадкой.
– А теперь, Дженни, выслушай меня. Мне нужен кто-нибудь, кто…
– Тебе нужна команда подрывников и бульдозер. Когда они справятся со своей работой, можешь начать все с чистого листа. – Она направилась к двери.
Он загородил ей выход и обнял руками за плечи.
– Я вовсе не имею в виду уборку. Я сам приведу здесь все в порядок. Я подумал, что ты сможешь отвечать на телефонные звонки и выполнять другую офисную работу, ну сама понимаешь…
– Ты прекрасно справлялся все эти годы. Кто отвечал на твои звонки?
– Автоматическая служба. Мою линию обслуживала телефонистка.
– А почему теперь ты решил отказаться от этого?
– Чертовски неудобно проверять звонки каждый час.
– Заведи пейджер.
– Я пытался.
– И что?
– Я прикрепил его к поясу, но… гм… я потерял его.
Дженни окинула его пристальным взглядом. Кейдж виновато отвел глаза.
– Да уж. Представляю, почему носить пейджер на поясе могло оказаться неудобным. – Она снова попыталась уйти, однако он крепко держал ее.
– Дженни, пожалуйста, послушай меня. Ты хочешь работать, тебе нужна работа. Я ее тебе предлагаю.
– Даже шимпанзе можно выдрессировать, чтобы он отвечал на телефонные звонки. Кроме того, ты сказал, что линия подключена к автоматическому обслуживанию.
– Но откуда я узнаю, что они принимают все звонки? К тому же нужно выполнять и кое-какую другую работу.
– Какую, например?
– Вести корреспонденцию. Ты даже не представляешь себе, сколько с этим возни.
– А кто занимается этим сейчас? Ты?
– Нет, одна моя знакомая.
Дженни одарила его еще одним понимающим взглядом, и он раздраженно вздохнул.
– Да ей около восьмидесяти семи, она чудовищно близорука, и у нее старинная печатная машинка со стершимся шрифтом. Представляешь, как выглядит в ее исполнении слово «текст», если буква «т» у нее не пропечатывается, а вместо «е» она частенько по рассеянности вставляет «э».
Ее прищуренные зеленые глаза подозрительно на него уставились.
– Что за тонкая игра слов?
– Клянусь, я вовсе ничего не имел в виду, но рад, что ты все поняла правильно. Значит, ты не совсем безнадежна.
Она проигнорировала последнее его замечание и осмотрелась по сторонам:
– У тебя нет даже печатной машинки.
– Я куплю. Любую, какую только пожелаешь.
Мысль о том, чтобы заняться чем-то более продуктивным, показалась ей захватывающей и интересной, однако она все равно не могла принять его предложения. Расстроенно опустив плечи, Дженни покачала головой:
– Я не могу, Кейдж.
– Почему?
– Твои родители так во мне нуждаются.
– Вот здесь ты права, как никогда, – прямо в точку, лучше и не скажешь. Они в тебе нуждаются. Думаешь, ты оказываешь им хорошую услугу, все за них делая и не давая им и ногой ступить самостоятельно? Они еще далеко не старики, но если лишить их цели в жизни, то очень быстро состарятся. Им надо заново учиться жить и радоваться жизни, однако они этого никогда не сделают, если будут во всем на тебя полагаться.
– У меня никогда не было ребенка, и я не могу знать, что значит потерять его, однако вполне могу себе представить искушение отгородиться от жизни и похоронить себя заживо. Если ты продолжишь за ними ухаживать, они так и сделают.
С ним было сложно не согласиться. Дженни видела, как с каждым днем Хендрены, казалось, все больше и больше старели, словно съеживались. И пока она будет подле них в качестве удобной и безотказной опоры, они никогда не начнут жить своей жизнью и, в конце концов, полностью утратят вкус к ней.
– Сколько ты будешь платить мне?
Его лицо расплылось в широкой ухмылке.
– Вот, значит, как! Ах ты, маленькая корыстная мерзавка…
– Сколько? – требовательно повторила она, вовсе не обидевшись на грубость, хотя по идее должна была бы.
– Посмотрим, посмотрим, – задумчиво произнес он, потирая подбородок. – Как насчет двухсот пятидесяти долларов в неделю?
Дженни не имела ни малейшего понятия, мало это или много, однако с радостью согласилась бы в любом случае. Впрочем, она для вида поколебалась, желая показаться серьезной.
– Сколько у меня будет оплачиваемых праздничных дней?
– Довольно разговоров. Вы либо принимаете мои условия, либо я снимаю свое предложение, мисс Флетчер, – уморительно серьезно заметил он.
–Я согласна. С 9.00 до 17.00 плюс полтора часа на обед. – Это даст ей возможность возвращаться домой и обедать с Хендренами, хотя мысль о самостоятельном ланче казалась более притягательной. – Две недели оплачиваемого отпуска, а также все официальные праздничные дни. И я буду работать по пятницам только до обеда.
– У вас непомерные аппетиты, леди, – произнес, нахмурившись, Кейдж. На самом деле он был потрясен. Да он бы удвоил ей зарплату и согласился на любые условия, только бы вытащить ее из этого дома и освободить от родительского контроля.
– И я ногой не ступлю в эту комнату, пока здесь все не будет вычищено. Я имею в виду, действительно вычищено.
– Да, мэм. – Он вытянулся по струнке и прищелкнул каблуком.
– И тебе придется расстаться с этим календарем.
Кейдж взглянул на дверь и скорчил огорченную физиономию.
– Ах, черт возьми, какая жалость! Она мне только начала нравиться! – Он пожал плечами. – Ну хорошо, хорошо, уговорила. Что еще прикажете?
Да он просто восхитителен, решила Дженни, однако более насущный вопрос не давал ей покоя.
– Как я скажу об этом твоим родителям?
– Ты просто должна поставить их перед фактом. – Кейдж протянул ей руку. – Ну что? По рукам?
– По рукам. – Она вытянула вперед руку, однако вместо того, чтобы пожать ее, Кейдж приподнял ее ладошку и положил себе на грудь.
Рукопожатие совсем не подходит для заключения сделки со столь привлекательной женщиной.
И прежде чем она успела прореагировать, он наклонил голову и поцеловал ее в губы. Рука, которой он прижимал ее к своей груди, спустилась на ее талию, где замерла в нежном объятии. Его пальцы бережно поглаживали ее.
Поцелуй был долгим, однако Кейдж не пускал в дело язык. Он лишь держал ее в напряженном ожидании, завлекая и дразня возможностью его проникновения. Однако так и не сделал этого. Когда Кейдж поднял голову, на губах его играла улыбка.
Позднее, после того как он отвез ее назад в супермаркет и она покончила с покупками, Дженни размышляла, почему она ничего не предприняла, чтобы остановить этот поцелуй. Почему не отвесила ему пощечину, не топнула ногой или хотя бы не свела все к шутке? Почему, когда он, наконец, оторвался от ее губ, она лишь смотрела на него прозрачными глазами? Почему ее губы дрожали, пульс бешено бился, а тело охватила непонятная истома?
Единственным ответом было бы невольное признание того, что все члены ее онемели от удовольствия, словно налились сладостным свинцом наслаждения. Она не смогла бы пошевелить и пальцем, чтобы закрыться от поцелуя Кейджа, даже если бы захотела. А Дженни вовсе не желала этого делать.
Хендрены восприняли новость о ее работе не очень хорошо. Сара в досаде бросила вилку на поднос, когда Дженни сообщила им об этом
– И я начинаю с понедельника.
– Ты собираешься работать на…
– На Кейджа? – закончил за нее Боб.
– Да. И если у вас есть для меня какое-нибудь дело, которое следует выполнить до того, как я приступлю к работе, пожалуйста, дайте мне об этом знать.
Она покинула кухню, не дав им возможности прийти в себя от изумления. Как ей и посоветовал Кейдж, она просто поставила их перед фактом.
Наутро следующего понедельника Дженни вошла в офис, когда еще не было девяти. Дверь оказалась не заперта. В первую минуту она решила, что ошиблась дверью. Отвратительный продавленный диван сменился двумя кожаными креслами насыщенного шоколадного цвета. Рядом стоял маленький столик орехового дерева.
Облезлый линолеум уступил место блестящему паркету. В центре красовался изящный коврик с этническими мотивами. Вместо уродливых металлических стеллажей на стене висели новые деревянные полки, рядом стояли специальные офисные шкафы. Их отделения и внутренние перегородки были устроены максимально удобно и эффективно, чтобы вместить все содержимое, которое теперь никак не создавало ощущение хаоса.
Поверхность рабочего стола, стоявшего в центре комнаты, сверкала, как лед. Позади него располагалось напоминающее трон кожаное кресло. На сияющей столешнице в вазе стоял букет недавно срезанных цветов. Капельки влаги блестели на едва распустившихся лепестках.
– Цветы для тебя.
Дженни резко повернулась и увидела стоявшего у входа в гардеробную Кейджа. Дверь была открыта.
– Как тебе это удалось? – потрясенно спросила она.
– С помощью чековой книжки, – заметил он, криво усмехнувшись. – В наши дни она работает гораздо лучше, чем магия. Тебе понравилось?
– Да, но… – Дженни оборвала свои возражения. – Я не могу тебя критиковать. Ты потратил кучу денег.
– Да ладно, не жалей меня. Ты просто вынудила меня сделать то, что мне следовало предпринять сто лет назад. Мне приходилось развлекать клиентов в аптеке у автоматов с газировкой потому, что я стыдился этих «гор мусора», говоря словами кого– то, очень нами хорошо известного и любимого. – Он усмехнулся, когда ее щеки покраснели. – Кстати, у меня для тебя несколько календарей на выбор.
Он протянул первый, и она тихо охнула.
– Властитель грез на каждый месяц, – торжественно провозгласил Кейдж, с трудом удерживаясь от улыбки. Мускулистый джентльмен, лежавший на животе, вольготно раскинув свое роскошное тело, был оснащен узкой полоской плавок, футбольным шлемом и широкой улыбкой. – Это мистер Октябрь. Понимаешь, футбольный сезон. Хочешь взглянуть на другие месяцы?
– Этого вполне достаточно, – хрипло пробормотала Дженни. – Что у тебя есть еще?
Кейдж отложил календарь в сторону и достал другой.
– Красавчик дня. Лиц нет, одни торсы.
Лоснящаяся от масла грудь, перекатывающиеся мускулы и упругий живот «смотрели» на нее с картинки, оказавшейся в ее руках. Дженни брезгливо поморщилась и покачала головой.
– Или, – провозгласил Кейдж, открывая третий вариант, – Энсел Адамс [12]12
Адамс Энсел Истон (1902–1984) – знаменитый американский фотограф, ставший известным благодаря своим черно-белым снимкам Дикого Запада.
[Закрыть].
– Повесь Энсела Адамса.
Довольный Кейдж бросился исполнять ее пожелание.
– Но сохрани и остальные. Они прекрасно украсят интерьер туалета, – с озорной улыбкой добавила она. Он одарил ее самой сердитой гримасой, и они оба закатились в приступе хохота.
– Кейдж, офис просто чудесный, правда. Он мне безумно нравится.
– Хорошо. Хочу, чтобы тебе здесь было удобно.
– Спасибо за цветы, – сказала она, обходя стол и опробуя кожаное кресло.
– Это особый случай.
Их глаза встретились и застыли на мгновение. Спустя несколько минут он уже показывал ей, где лежат канцелярские принадлежности и как пользоваться новой пишущей машинкой.
– Ты можешь начать с этих писем, – заметил он, протягивая ей папку. – Я набросал их от руки, надеюсь, ты разберешь мой почерк. Герти это удавалось.
– Твоя подруга, у которой были проблемы с буквой «э»? – невинно спросила Дженни.
Он шутливо дернул ее за прядь волос.
– Именно. – Вскоре Кейдж быстро собрался и уехал, сказав, что собирается навестить ранчо Парсонов.
– Как там дела?
– Образцы просто блестящи. Если мы не найдем там нефть, считай меня архангелом. – Он надел очки и потянулся к дверной ручке. – Прощай.
– Прощай.
Кейдж замер, засмотревшись на нее.
– Господи Всемогущий, ты выглядишь просто потрясающе в этом кресле.
Потом он быстро вышел.
Кейдж вернулся без нескольких минут двенадцать, держа в руках большой сверток.
– Перерыв на обед! – провозгласил он, толкнув дверь внутрь.
Дженни замахала рукой, делая ему знаки, чтобы он помолчал. Она говорила по телефону, делая пометки в блокноте.
– Да, я все поняла и обязательно передам информацию мистеру Хендрену, когда он вернется. Благодарю вас. – Она повесила трубку и гордо протянула ему сообщение.
Он прочел его и возбужденно ткнул пальцем в бумагу.
– Потрясающе. Я давно ждал разрешения взглянуть на это владение. Ты приносишь мне удачу. – Кейдж улыбнулся и поставил пакет на край стола. – А я принес тебе ланч.
– Стоит ли мне рассчитывать на подобное обращение каждый день? – Она поднялась, чтобы взглянуть, что в пакете.
– Не дождешься. Как я уже сказал тебе, сегодня особый случай.
– Мне и в самом деле надо успеть домой, проведать Сару и Боба.
– С ними все будет в порядке. Позвонишь им позднее, если тебе так это надо.
