Текст книги "Ведьмино отродье (ЛП)"

Автор книги: Сакс Ромер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Безусловно, – спокойно ответил Кеан. – Она под рвом, в тридцати ярдах к востоку от старого подъемного моста.

Лорд Лэшмор переменился в лице и заговорил уже другим тоном:

– Может быть, вы знаете, что в ней?

– Знаю. Там Пол, Четвертый барон Лэшмор, сын Мирзы, польской еврейки.

Лорд Лэшмор вновь опустился в кресло, испуганно глядя на говорящего.

– Я был уверен, что этого никто не знает! – глухо произнес он. – Воистину, вы глубоко изучили вопрос. В течение трех лет, долгих трех лет после моего двадцать первого дня рождения, я был вне себя от ужаса, доктор. Эта тайна привела моего деда в сумасшедший дом, но разум отца оказался более крепок. Надеюсь, мой тоже. После трех лет кошмара я выбросил Пола Дуна из памяти.

– Вас привели в подземную комнату в ночь вашего двадцать первого дня рождения?

– Вы знаете столько, что кажется, вам известно все, – у лорда дергалась щека. – Но сейчас вы услышите то, о чем Лэшморы всегда предпочитали молчать.

Он опять встал и начал беспокойно двигаться.

– С той декабрьской ночи, – продолжил лорд, – миновало почти тридцать пять лет, но я по-прежнему дрожу, вспоминая. В замке Дун устроили бал, но сам я уже несколько недель под руководством отца готовился к предстоящему испытанию. Многие знали о существовании семейного проклятия, поэтому, когда в полночь отец отвел меня в старую библиотеку, гости с некоторой опаской смотрели на нас. Боже мой! Доктор Кеан, мне очень тяжело вспоминать, но я рад, что теперь я могу кому-то рассказать о произошедшем!

Было видно, что лорд с трудом справляется с охватившим его волнением, но голос Лэшмора оставался тихим и спокойным:

– Отец задал мне полагающийся вопрос о том, молился ли я, чтобы бог даровал мне силу. Конечно же! Его серьезное лицо побледнело, он запер дверь и из шкафчика за древним камином – я даже не подозревал, что там есть шкафчик, – достал громоздкий ключ, явно выкованный много веков назад. Потом мы вместе вынули книги из одного из стеллажей.

Даже пустой, он оказался очень тяжелым, и мы приложили много усилий, прежде чем нам удалось сдвинуть его. Когда же дело было сделано, мы увидели, что стена за ним закрыта деревянными панелями. Книжный шкаф не передвигали уже лет сорок, поэтому обнажившийся участок был серым от пыли, скопившейся за годы, прошедшие с двадцать первого дня рождения моего отца.

На центральной панели обшивки висел семейный герб, изображение шлема на котором выдавалось вперед и представляло собой подобие ручки. Отец взялся за него и повернул, всем своим весом надавив на то, что казалось стеной. Скрипнули петли, и стена сдвинулась вглубь, впустив в библиотеку запах сырой земли. Взяв заранее приготовленную лампу, отец вошел в открывшуюся нишу и жестом пригласил меня следовать за ним.

Мы спускались по грубым каменным ступеням, а потолок был так низок, что мне пришлось пригнуться. Дошли до угла, повернули и продолжили спуск. В то время ров был все еще заполнен водой, и даже если бы я по расположению лестницы не знал, куда мы идем, я мог бы догадаться, что мы под ним: из щелей между плитами потолка свисали капли, а воздух был влажным и очень холодным.

Короткий коридор, начавшийся у основания лестницы, вел к массивной, обитой железом двери. Отец вложил ключ в замочную скважину и, держа лампу над головой, обернулся и посмотрел на меня. Он выглядел смертельно бледным.

– Собери все свое мужество, – сказал он.

Отец пытался провернуть ключ, но на это ушло много времени, так как замок проржавел. Наконец, а был он крепким человеком, его усилия увенчались успехом. Дверь открылась, и в коридор ворвалась невыносимая вонь. Никогда такого не чувствовал, ни до, ни после этого.

Лорд Лэшмор промокнул лоб платком и продолжил рассказ:

– Первое, что я увидел в свете лампы, показалось кровавым пятном, расплывшимся по стене прямо передо мной. Потом я узнал, что это всего-навсего грибок, хотя и редко встречающийся, но тогда я был ошеломлен.

Перейдем к тому, за чем мы пришли: мне не терпится закончить эту историю. Отец остановился при входе в это жуткое помещение; рука, державшая лампу, даже не дрогнула. Я заглянул ему за плечо и увидел… его.

Доктор Кеан, три года, днем и ночью это зрелище преследовало меня. Три года, днем и ночью стояло перед глазами внушающее ужас лицо – бородатое и ухмыляющееся лицо Пола Дуна. Он лежал на полу темницы, сжав кулаки и изогнувшись, как в агонии. Лежал там столетиями, и, бог мой свидетель, плоть еще не сошла с его костей.

Кожа пожелтела и иссохла, явственно выступили кости, но жуткое, кошмарное лицо все же можно было узнать. Черные волосы походили на гриву, длинную и спутанную, брови и ресницы были невероятно густы. Ногти на пальцах… Нет, я избавлю вас от их описания! Посмертная ухмылка полностью обнажала зубы – белые сверкающие зубы с двумя волчьими клыками.

Его пригвоздили к земляному полу осиновым колом, забитым сквозь грудину. Он так и остался лежать на месте, где его настигло ужасное орудие. Следует знать, что кол в нечестивца воткнули спустя год после его смерти!

Не помню, как я добрался до библиотеки. Я уже был не в состоянии присоединиться к гостям, впрочем, я не мог никого видеть и спустя много дней. Доктор Кеан, три года я боялся, боялся людей, боялся спать, но больше всего я боялся себя, зная, что в моих венах течет кровь вампира!

Глава 9. Польская еврейка

Несколько минут мужчины молчали. Лорд Лэшмор сидел, глядя в пустоту перед собой, вцепившись в собственные колени. Доктор Кеан заговорил первым:

– Определенные качества Четвертого барона обнаружились уже после смерти?

– В округе за год умерли шестеро, – ответил Лэшмор. – По общине поползли слухи о вампирах. Пятый барон, сын Пола Дуна, пытался игнорировать их, пока мать ребенка, погибшего ребенка, не проследила за убийцей, человеком или его подобием, до ворот семейного склепа Дунов. Ночью, в тайне, сын Пола Дуна пришел в склеп и обнаружил… тело. Прошло двенадцать месяцев после похорон, а покойный ничуть не изменился. Его перенесли в подземелье, в Средние века служившее пыточной: крики оттуда никому не слышны – и древний ритуал убийства вампира был завершен. Больше потусторонний гость не тревожил округу, но…

– Но, – спокойно продолжил доктор, – поползли слухи о колдунье Мирзе. Расскажете?

Глаза лорда лихорадочно сверкнули.

– Откуда вы знаете, что она была колдуньей? – хрипло спросил он. – Это тоже семейная тайна.

– И останется ей, – заверил Кеан. – Но я много чего читал и знаю, что Мирза, жена Третьего барона Лэшмора, практиковала черную магию и тоже после смерти обратилась в упыря. Муж застал ее во время одного из ее богопротивных деяний и отсек ей голову. Он долго ее подозревал и не только сохранил рождение сына в секрете, но и изолировал его от матери. Второй брак оказался бездетным, и сын Мирзы стал бароном Лэшмором, а после смерти, как и мать, превратился в вампира. Лорд Лэшмор, проклятие рода Дунов не исчезнет, пока его источник, еврейку из Польши, не постигнет та же участь, что и ее сына.

– Доктор, мы не знаем, где муж спрятал тело. Он умер, не раскрыв тайны. Вы полагаете, что вся эта чертовщина может повториться? Боже мой! Вы сводите меня с ума.

– Я не считаю, что спустя несколько поколений, не затронутых проклятьем, вы вдруг станете вампиром, но я думаю, что дух, нечистый и кровожадный дух женщины-вампира, бродит по земле. Сын был освобожден, и, кажется, вместе с ним ушло и родовое проклятье, но мать все еще здесь. Тело было обезглавлено, но душа упыря никуда не денется, пока не будет исполнен древний ритуал.

Лорд Лэшмор помассировал веки.

– Я вас не очень понимаю, доктор Кеан. Не объясните?

– Я полагаю, что призрак Мирзы все еще бродит по миру и одержим желанием, постоянным и чрезвычайно сильным, вновь воплотиться в человеческом теле. Именно такие неприкаянные души, лорд, и делают занятия спиритуализмом столь опасными. В определенных условиях дух все же может вселиться в человека.

– Вы считаете, что ее привидение все еще…

– Нельзя исключать вероятности, что она преследует своих потомков. Помнится, в Замке Дун есть поверье, что, когда кто-то рождается или умирает там, можно услышать насмешливый женский смех?

– Я сам его слышал в ночь, когда мне перешел титул.

– И смеется именно призрак той, что при жизни была известна как Мирза, леди Лэшмор.

– Но…

– Ее возможно заставить подчиняться.

– Как?

– С помощью колдовства, и некоторые люди не гнушаются этим. Конечно, воплощение плана таит множество рисков.

– Догадываюсь, что вы, доктор Кеан, выслушав мою историю, уже понимаете, что следует предпринять.

– Вполне. Но мне нужны доказательства, поэтому я должен сегодня вечером осмотреть ваш дом. Можно ли прийти под предлогом визита к леди Лэшмор?

Аристократ внимательно глянул на собеседника:

– В доме есть кто-то, способный усмотреть неладное в вашем посещении?

– Да. Назначим встречу на девять?

– Почему бы вам не прийти к ужину?

– Спасибо за приглашение, но думаю, что мне лучше навестить вас чуть позже.

* * *

В тот вечер доктор Кеан с сыном ужинали на Хаф-Мун-стрит.

– Сегодня столкнулся с Энтони Феррарой на Риджент-стрит, – сказал Роберт. – И был рад его видеть.

Доктор удивленно поднял брови:

– Что так?

– Ну, я опасался, что он уехал из Лондона.

– Навестить Майру Дюкен в Ивернессе?

– Меня бы это не удивило.

– Меня бы тоже, Роб, но думаю, что в данный момент он преследует другую добычу.

Роберт Кеан взглянул на отца.

– Леди Лэшмор… – начал он.

– Ну и? – доктор попросил продолжить мысль.

– Один из репортеров Пола Прая, специализирующегося на скандалах, прислал в «Плэнет» заметку, намекающую на связь Феррары с леди Лэшмор. Конечно, мы такое не напечатали – не к тем обратился, но когда я встретил Феррару сегодня, с ним была именно леди Лэшмор.

– И что из этого следует?

– Вроде бы ничего: лорд Лэшмор, кажется, проживет дольше Энтони, который сегодня показался мне бледнее обычного.

– Ты думаешь, что Феррара охотится за состоянием?

– Безусловно.

– Леди Лэшмор выглядела здоровой?

– Абсолютно.

– Угу.

Повисла тишина, потом Роберт продолжил:

– Энтони Феррара представляет собой угрозу обществу. Когда я вижу его змеиные глазищи и думаю о том, что он пытался сделать, что уже сотворил, весь закипаю. Грустно и смешно от того, что в нашем сегодняшнем всезнании мы отринули единственный закон, способный покарать его! Его не потерпели бы в Древнем Вавилоне и, возможно, сожгли бы при Карле Втором, а в премудром двадцатом веке он разгуливает по Риджент-стрит с общепризнанной красавицей и смеется прямо в лицо человеку, которого пытался убить!

– Осторожнее, – предостерег доктор Кеан. – Помни, что если завтра ты внезапно скончаешься, Феррара будет чист перед законом. Мы должны ждать и наблюдать. Можешь прийти сюда опять сегодня в десять?

– Думаю, что смогу. Определенно смогу.

– Буду тебя ждать. Ты записал все то, о чем нам стало известно, включая мои замечания и объяснения?

– Да, сэр, потратил на это весь вчерашний вечер.

– У меня будет еще информация. Твои записи, Роб, когда-нибудь станут единственным оружием против нашего ужасного врага. Сегодня я поставлю подписи под двумя экземплярами, и один из них положу в банковский сейф.

Глава 10. Смех

Доктор Кеан не ожидал, что леди Лэшмор настолько красива. Это была натуральная брюнетка с великолепной фигурой и фиалковыми глазами. Ее нежная бархатистая кожа, казалось, вобрала в себя страсть южного солнца и приобрела золотистый оттенок.

Женщина сердечно поприветствовала доктора Кеана.

– Чрезвычайно рад, что вы так хорошо выглядите, леди Лэшмор, – сказал доктор. – Весь ваш вид подтверждает мои выводы.

– Выводы о чем, доктор?

– О природе вашего недавнего припадка. Сэр Элвин Гроувз хотел узнать мое мнение, и я высказал его.

Леди Лэшмор побледнела.

– Я знаю, что лорд Лэшмор очень беспокоился, – проговорила она, – но я уверена, что у меня ничего серьезного.

– Полностью согласен. У вас было просто нервное переутомление.

Женщина держала веер у лица.

– Недавно кое-что произошло, – начала она, – впрочем, вы в курсе. И это происшествие заставило бы нервничать кого угодно. Конечно, я осведомлена, доктор Кеан, что вы известный специалист по физическим проявлениям…

– Извините, но кто вам рассказал об этом?

Она не стала юлить:

– Мистер Феррара. Он заверил, что в этом деле вы непревзойденный авторитет.

Доктор, сделав серьезное лицо, недоверчиво склонил голову:

– Вот как!

– И я хочу вас спросить, – продолжила леди Лэшмор, – есть ли у вас предположения, пусть и самые смутные, о том, откуда взялись раны на горле моего мужа? Могло ли их нанести что-то потустороннее?

Ее голос дрожал, а легкий акцент усилился.

– Ничего потустороннего, – ответил доктор, – хотя я думаю, что что-то сверхъестественное в них есть. Осмелюсь предположить, что вас саму недавно мучили кошмары?

Женщина вздрогнула и посмотрела на посетителя расширившимися от ужаса глазами.

– Откуда вы знаете? – прошептала она. – Откуда? Доктор Кеан, не молчите!

Она положила руку на запястье Брюса:

– Если вы в силах их прогнать! Если вы убедите меня, что они не вернуться…

Слова звучали как мольба и признание одновременно. Вся показная холодность оказалась лишь маской, за которой скрывался страх: никому до этого женщина не осмеливалась признаться в нем.

– Так расскажите же, – мягко настаивал доктор. – Вы видели такие сны дважды?

Она кивнула, бросив на собеседника удивленный взгляд.

– Оба раза совпали с болезнью мужа?

– Да, да!

– Что вам снилось?

– Нет, даже не смею говорить…

– Придется.

В голосе врача звучало сочувствие.

– Мне снилось, что я лежу в очень темной пещере. Прямо над моей головой бушует море. Но сквозь шум я слышу голос, зовущий меня – не по имени, а как-то по-другому, не могу объяснить – зовущий так, что я не могу отказать. Я почти не одета, на мне только лохмотья; и вот на коленях ползу на зов, и я не одна, вместе со мной ползут какие-то существа, липкие и многоногие…

Дрожь прошла по телу женщины, и она подавила то ли истерический смешок, то ли всхлип.

– Волосы растрепаны, но больше всего сводит с ума то, что моя голова кажется отделенной от тела! Я вся горю от дьявольской ярости, не могу описать ее словами. И меня гложет жажда, и эта жажда…

– Думаю, я понял, – спокойно прервал Кеан. – Что потом?

– Потом какое-то время я в забытьи, но сон опять продолжается. Доктор, не могу рассказать вам, какие ужасные, богохульные, гадкие мысли владели тогда моим разумом. Я сопротивлялась, сопротивлялась, но какая-то сила вновь и вновь тащила меня в эту отвратительную пещеру и наделяла неуемной жаждой! Я бесновалась – сам дьявол бушевал в душе. А потом опять провал, и я проснулась.

Все еще дрожа, она присела. Кеан заметил, что женщина избегает его взгляда.

– Это случилось в ночь первого необъяснимого нападения на вашего мужа?

– Было кое-что еще, – прерывисто зашептала леди Лэшмор.

– Говорите, не бойтесь.

Чудесные глаза красавицы казались полубезумными от ужаса. Она выдохнула:

– Но вы же знаете. Да?

Кеан кивнул:

– Во второй раз вы проснулись раньше.

Леди Лэшмор жестом подтвердила его слова.

– Вам снилось то же самое?

– Да.

– Если забыть об этих двух случаях, вам когда-нибудь снилось подобное?

– Несколько раз, но лишь частично. Или, просыпаясь, я помнила сон только частично.

– Что именно?

– Самое начало, жуткую пещеру.

– Леди Лэшмор, недавно вы присутствовали на сеансе столоверчения.

Ее уже не удивляли способности доктора к индуктивному мышлению, и она просто кивнула.

– Предполагаю, хотя не знаю наверняка, что инициатором и организатором спиритического сеанса выступил Энтони Феррара, предложив развлечься таким образом?

Женщина еще раз утвердительно качнула головой. Лицо Кеана стало очень серьезным:

– Благодарю, леди Лэшмор. Не смею вас больше беспокоить.

Он уже собрался уходить, когда хозяйка тихонько окликнула его:

– Доктор Кеан! Что-то ужасное, что-то, чего я не понимаю, боюсь и ненавижу, овладело мной. Ради всего святого, скажите, что все будет хорошо. Кроме вас никто не знает, какой ужас преследует меня. Просто скажите…

Доктор оглянулся, собираясь выйти:

– Не бойтесь.

И покинул помещение.

Леди Лэшмор застыла, словно околдованная Медузой Горгоной: глаза широко открыты, кожа бледна, как у покойницы. Он даже не сказал: «Надейтесь!»

* * *

Когда доктор Кеан вернулся на Хаф-Мун-стрит, Роберт, разложив перед собой бумаги, курил в библиотеке. Лицо отца, обычно свежее и румяное, было таким бледным, что сын в тревоге кинулся ему навстречу. Но доктор привычным взмахом руки остановил его.

– Присядь, Роб, – спокойно сказал он. – Сейчас я успокоюсь. Я только что был у женщины, молодой и прекрасной женщины, которую адское отродье приговорило к такому, что даже мой разум отказывается понимать.

Не отрывая взгляда от отца, Роберт сел.

– Запиши следующее, – продолжил Брюс и начал ходить туда-сюда по комнате, диктуя все, что он узнал об истории рода Дунов и о последних происшествиях со слов лорда и леди Лэшморов. Сын быстро записывал рассказ.

– Наконец, – сказал доктор, – надо подвести итоги. Мирза, польская еврейка, ставшая леди Лэшмор в 1615 году, при жизни практиковала магию, а после смерти обратилась в упыря, вампира, поддерживающего свое безбожное существование дьявольскими средствами.

– Но, сэр! Это всего лишь средневековый предрассудок!

– Роб, я бы мог пригласить тебя в замок возле Кракова в Польше, в котором до сих пор хранятся реликвии, способные раз и навсегда рассеять любые сомнения в существовании вампиров. Но не будем отвлекаться. Сын Мирзы, Пол Дун, унаследовал порочные наклонности матери, но его жизнь после смерти была вскоре прервана традиционными и весьма эффективными средствами. Так что о нем мы можем забыть. А вот на колдунье Мирзе нам стоит сосредоточиться. Она была обезглавлена собственным мужем. Казнь несколько спутала карты: ведьма не смогла после своей смерти блюсти жуткие обычаи вампиров, т. е. быть тем, кем она должна была стать, если бы скончалась ненасильственным путем. Она не может бродить по ночам без головы, но злой дух убитой все еще надеется обрести контроль над подходящим для этих целей телом. Питая непримиримую ненависть к дому Дунов, бесплотный дух продолжает витать рядом с потомками Мирзы, привязанный к ним как враждою, так и родством. У призрака Мирзы два страшных желания, удовлетворить которые может лишь кто-либо из рода Дунов, – жажда крови и жажда мести! Судьба лорда Лэшмора решится, когда дух найдет воплощение.

Доктор Кеан замолчал, глядя на сына, делающего записи с безумной скоростью.

– Маг, более могущественный и более порочный, чем была или могла стать Мирза, – продолжил он, – магистр темных искусств, изгнал душу женщины из тела и временно поместил туда кровожадный дух Мирзы.

– О Боже, сэр! – воскликнул Роберт и отбросил карандаш. – Теперь я понял!

– Леди Лэшмор, – сказал доктор Кеан, – была достаточна податлива и согласилась присутствовать на некоем спиритическом сеансе, после которого время от времени с ней стали случаться припадки одержимости: в нее вселился дух вампира! Подчиняясь беззвучному зову, она нападала на лорда Лэшмора, последнего из Дунов. Ужасное свершилось, могущественная сила, держащая дух Мирзы, как собачку на привязи, оттащила его от жертвы, заставила скрыть все следы произошедшего и вновь бросила в отвратительную пещеру, где все еще находится безголовое туловище, спрятанное Третьим бароном Лэшмором.

Леди Лэшмор кое-что помнит, а именно момент, когда ей овладела одержимость, и момент, когда она вновь обрела контроль над собой. Это воспоминания о тайной пещере около Замка Дун: там лежит обезглавленное, но бессмертное тело – и особенно остра память о том, что вампира прогнала чья-то Воля, так и не дав утолить жажду.

– Боже милосердный! – бормотал Роберт. – Господи, как же такое могло произойти!

– Возможно всякое, и оно случается! Справиться с произошедшим можно двумя способами, – голос доктора был тих. – Мы можем найти пещеру и убить, в оккультном смысле этого слова, вампира с помощью кола или мы можем убить человека, контролирующего бесплотный дух, хотя я вынужден признать, что это, вероятно, приведет к постоянной одержимости леди Лэшмор. Да, мы можем убить Энтони Феррару!

Роберт подошел к серванту и дрожащими руками налил себе бренди.

– Зачем он это делает? – прошептал он.

Доктор Кеан пожал плечами:

– Леди Лэшмор будет самой богатой вдовой Англии.

– Но теперь он узнает, – неуверенно продолжил молодой человек, – что вы его враг. Разве…

– Я предупредил лорда Лэшмора, что ему стоит запереть на ночь двери – и наружную, и ведущую в гардеробную. Что касается остального, – он опустился в кресло, – то я еще не осознал ситуацию полностью.

Зазвонил телефон.

Доктор Кеан вскочил, будто от удара тока, а когда он поднял трубку, по выражению его лица Роберт понял, кто звонит и о чем идет речь.

– Поехали со мной, – сказал отец, отходя от аппарата на столе.

Они отправились вместе. Было уже за полночь, но им удалось поймать такси на углу Хаф-Мун-стрит, и через пять минут они оказались у дома лорда Лэшмора.

Из слуг их встретил только Чэмберс, камердинер лорда.

– Когда все произошло, – хрипло объяснил мужчина, – они все убежали прочь из дома.

Доктор Кеан не стал терять времени на расспросы и бросился вверх по ступеням. Сын последовал за ним. Они ворвались в комнату лорда Лэшмора вдвоем, но тут же в ужасе застыли в дверях. В кровати прямо и неподвижно сидел хозяин дома: кожа его посерела, а в широко открытых глазах, уже подернутых пеленой смерти, читался неизъяснимый страх. Левая рука все еще сжимала электрический фонарик.

Рядом с постелью они увидели сэра Элвина Гроувза, склонившегося над кем-то лежащим на ковре. Он поднял голову. От его обычного самообладания не осталось и следа.

– Это вы, Кеан! – воскликнул он. – Мы оба опоздали.

У кровати они обнаружили распростертую фигуру леди Лэшмор, одетую поверх ночной рубашки в свободное кимоно. Она была бледна и не шевелилась. Врач только что обработал огромный синяк на ее виске.

– Она поправится, – сказал сэр Элвин. – Как вы видите, ей нанесли сильный удар, но лорд Лэшмор…

Доктор Кеан приблизился к мертвецу.

– Сердце, – проговорил он. – Оно остановилось от ужаса.

Брюс повернулся к Чэмберсу, стоящему в дверном проеме позади него:

– Дверь в гардеробную открыта. Я же просил лорда Лэшмора запереть ее!

– Да, сэр. Его светлость собирался последовать вашему совету, сэр. Но замок оказался сломан. Завтра его должны были заменить.

Доктор Кеан обратился к сыну.

– Ты слышал? – сказал он. – Без сомнения, ты уже знаешь, кто из гостей этого обреченного дома мог его сломать. Так как завтра замок поменяли бы, трагедия произошла именно сегодня, – и он вновь спросил камердинера. – Почему ушли слуги?

Чэмберс не мог унять дрожь:

– Из-за смеха, сэр! Хохота! Никогда его не забуду. Я спал в соседней комнате, и у меня под рукой на всякий случай был ключ от покоев его светлости. А потом я услышал крик, короткий и громкий, сэр, как будто кого-то ударили ножом; я вскочил и бросился на помощь. Потом, когда я взялся за ручку своей двери, сэр, кто-то или что-то засмеялось! Оно было там, внутри, да, в комнате, джентльмены! И это не был смех ее светлости. Смеялась какая-то другая женщина. Не могу описать, но все в доме проснулись от звука.

– Когда вы вошли?

– Я не осмелился, сэр! Я побежал вниз и позвонил сэру Элвину. Но еще до его прихода все поспешно собрали свои вещи и убежали.

– Лорда нашел я, – прервал Гроувз, – в том же положении, в котором его видите вы. Леди Лэшмор лежала тут же. Я вызвал медсестер.

– Ясно, – сказал доктор Кеан, – я скоро вернусь, мне надо кое-что сделать.

Он позвал сына на лестничную площадку:

– Ты понял? Дух Мирзы, вошедший в тело женщины, вновь посетил лорда. Лэшмор почувствовал зубы на горле, проснулся и ударил. После этого включил фонарик и узнал собственную жену! Сердце его не выдержало такого, и под смех ведьмы последний из Дунов скончался.

Такси ожидало у дома. Мужчины сели в него, и доктор назвал адрес квартиры на Пикадилли. Автомобиль отъехал, а Брюс достал из кармана револьвер, зарядил его пятью патронами и вновь спрятал оружие.

Одна из дверей, ведущих в апартаменты, была отперта. Консьерж тоже оказался на месте.

– Мистер Феррара у себя? – спросил доктор Кеан.

– Вы опоздали на несколько минут, сэр, – ответил привратник. – Уехал в десять минут первого. Отправился за границу, сэр.

Глава 11. Каир

Зачастую очень сложно предвидеть, как умственное напряжение скажется на физическом состоянии человека. Когда Роберт Кеан покидал Оксфорд ради места в лондонской газете, он был просто взволнован; столкновение же с чередой сверхъестественных событий привело к глубокому стрессу и подорвало здоровье молодого мужчины, что явилось неожиданностью: такое мог бы с легкостью перенести и менее сильный и энергичный человек.

Те, кому довелось пережить подобную бурю эмоций, знают, что выздоровление в этом случае похоже на долгожданное пробуждение от кошмара. И в самом деле, состояние Роберта напоминало нахождение между сном и реальностью. Когда Кеан рассказал о своем самочувствии отцу, тот не на шутку обеспокоился и решил, что сыну стоит отдохнуть где-нибудь на курортах Египта.

– Я все уладил с твоим начальством, Роб, – сообщил доктор. – Недели через три в Каире получишь указания, какие именно статьи о стране ты должен написать. А до той поры, мальчик мой, отдыхай и ни о чем не беспокойся, слышишь, не беспокойся. Нам с тобой довелось повидать много ужасного, но я к такому привык, а ты сломался. Что неудивительно.

– Где Энтони Феррара?

Доктор Кеан покачал головой, а в глазах промелькнула злость:

– Бога ради, даже не упоминай при мне этого имени! Тема под запретом, Роб. Единственное, что я могу сказать, – он уехал из Англии.

В таком полусознательном состоянии, лишь одной ногой находясь в реальном мире, Кеан ощущал себя инвалидом, только лишь вчера бывшим здоровым человеком: вот его на корабле доставили в Порт-Саид, вот на поезде привезли в Каир, вот одетый в красное носильщик из отеля выводит его из вагона на платформу, но в то же время началось и пробуждение, живой интерес к особенностям Египта постепенно побеждал существование в кошмарном сне.

Проехав немного по своеобычным каирским улицам, на которых Восток встречается с Западом и они растворяются в фиолетовых сумерках Нижнего Египта, Роберт оказался в шумном и многолюдном отеле «Шепард».

А там уже был Сайм, флегматик Сайм, с которым он не встречался с тех пор, как покинул Оксфорд. Приятель извинился за то, что не смог встретить Роберта на вокзале, объяснив все чрезвычайной занятостью: он временно исполнял обязанности врача при археологической экспедиции. Этот похожий на быка силач выглядел полной противоположностью истощенному болезнью Кеану.

– Десять минут назад вернулся из Васты, ^[25]Кеан. Ты просто обязан поехать со мной в лагерь – воздух пустыни мгновенно поставит тебя на ноги.

Сайм не был особо эмоционален, но в голосе звучала настоящая забота – он явно видел разительную перемену, произошедшую с другом. Хотя он знал что-то, пусть и немногое, о происшествиях в Лондоне, о жутких событиях, связанных с человеком по имени Энтони Феррара, он ни словом не упомянул о них.

Расположившись на террасе, Роберт Кеан наблюдал за бурной жизнью каирской улицы со всем интересом новоприбывшего в столицу Ближнего Востока. Наконец и болезнь, и ее причины стали казаться давно забытым сном. Он даже не обращал внимания на уличного торговца, стоящего у перил и убеждающего его на ломаном английском купить мухобойку. Впрочем, продавцы и предсказатели кружили вокруг «Шепарда», как жужжащий и болтающий рой, чем только не торгующий – бусами, фальшивыми древностями, сластями и прочим. На Шариа Камел-Паша смешалось все: экипажи и автомобили, верблюды и ослы. Была слышна речь американцев и британцев, гортанные звуки немецкого языка смягчались журчащим арабским словом, и все вместе обращалось в удивительно гармоничную какофонию, невыразимо милую сердцу Роберта. Сидя на террасе, потягивая виски с содовой и покуривая трубку, он чувствовал себя почти счастливым. Он желал только покоя, и безделье среди суетливой толпы воспринималось как праздность самого высшего ранга.

За ним тайком наблюдал Сайм, отметив, что у друга появились морщины, следы пережитых бурь. Очевидно, что-то ужасное терзало его. Размышляя о чудовищном нервном истощении Кеана, Сайм гадал, насколько близко Роберт подошел к порогу безумия, и решил, что тот уже стоял у границы мрачной земли фантомов и был спасен от падения в пропасть лишь в последнюю секунду.

Наконец Кеан с улыбкой оторвал взгляд от группы шумящих внизу уличных торговцев.

– Как тут замечательно! – сказал он. – Так и просидел бы здесь весь день, но предполагаю, что жара не спадает даже по вечерам. Я прав?

– Вполне, – подтвердил Сайм. – А еще, знаешь ли, скоро подует хамсин, горячий ветер. Он застал нас неделю назад в Асуане. ^[26]Стало темно, как ночью, и невозможно дышать из-за песка. Не исключено, что он доберется и до Каира.

– Судя по твоим словам, знакомство не из приятных.

Сайм кивнул, выбивая трубку в пепельницу.

– Вообще забавная страна, – задумчиво произнес он. – Тут до сих пор витают весьма странные идеи, естественные разве что для Средневековья. Например, – он снова начал забивать табак, – хамсин обычно в это время не дует, поэтому местные активно ищут объяснение столь неожиданной перемены погоды. И выдвигают весьма любопытные – я бы сказал, дурацкие – гипотезы. Один из наших арабов, тех, что работают на раскопках в Файюме, ^[27]вчера абсолютно серьезно убеждал меня, что причиной горячего ветра является ифрит, ^[28]демон из «Тысячи и одной ночи», недавно прибывший в Египет.

Он хохотнул, но Кеан продолжал с любопытством смотреть на товарища. Сайм продолжил:

– Приехал вечером в Каир и обнаружил, что новости об ифрите опередили меня. Честное слово, Кеан, весь город о нем говорит, в смысле, все местные, даже торговцы на рынке. Как только подует хамсин, они тут же закроют лавки и спрячутся в подвалах, если у них есть подвалы. Что-то я плоховато знаю египетскую архитектуру.

Кеан рассеянно качнул головой.

– Тебе смешно, – сказал он, – но распространенный предрассудок или то, что мы так называем, иногда страшная сила.

Сайм удивленно взглянул на собеседника.

– Нда, – вырвалось у него, но он тут же вспомнил, что подобные дискуссии находятся под запретом.

– Ты можешь сомневаться в существовании ифритов, – продолжил Кеан, – но никто из нас не в праве отрицать действенную силу мысли. Если профессиональный гипнотизер одним лишь словом убеждает человека, что тот сидит на берегу реки с удочкой, тогда как в действительности тот находится на сцене в аудитории, то чего же стоит ожидать от уверенности тысяч местных жителей в том, что Египет посетил ифрит?