Текст книги "Прописывая правила (ЛП)"

Автор книги: Сагара Люкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

– Всё в порядке?

Её голос слабый, словно издалека. Так оно и есть, на самом деле. Даже если мы снова одни, она осталась стоять там, где была.

Я снимаю маску и кладу её на стол перед собой. Несколько мгновений смотрю на неё, прежде чем снова включить монитор компьютера и встать.

– Всё под контролем.

Когда я направляюсь к двери, Александра следует за мной.

– Что теперь будет?

Я опираюсь рукой на дверной косяк и отвечаю, не глядя на неё:

– Ты достанешь мне имена и уйдёшь.

Она резко останавливается, словно я её ударил. Хотя это последнее, чего я хочу, я поворачиваюсь к ней. Незнакомое чувство согревает меня изнутри, когда вижу её голые ноги, выглядывающие из-под моей толстовки. Она прижимает руки к сердцу, будто я её ранил.

– Грейсон высоко меня ценит.

Я отвожу взгляд, раздражённый. Ненавижу, как легко коллеге удалось завоевать её доверие, но ещё больше ненавижу слышать его имя вместо моего.

Александра делает ещё один шаг вперёд, не осознавая этого.

– Он мог отнести мой компьютер Хадсону и заявить на меня, но вместо этого использовал его, чтобы связаться с тобой. Если бы мы сказали ему, что ты ищешь, он мог бы помочь нам.

– У тебя с ним отношения?

Слова вырываются из моего рта прежде, чем я успеваю их остановить. Они резкие, даже более резкие, чем Александра заслуживает. Но они также и честные.

За последние годы я столкнулся с бòльшим количеством агентов, чем мне хотелось бы. Я наблюдал, как они взаимодействуют со мной и друг с другом. Никто из них никогда не доходил до угроз. Удивительно, но Грейсон набросился на меня не для того, чтобы защитить себя, а чтобы вернуть её.

Александра в шоке таращит глаза.

– Что? Нет! Он годится мне в отцы!

– Вы проводили время вместе.

Она краснеет, но не отрицает.

– Он хотел быть моим другом.

– Он проник в твой дом. Рылся в твоих вещах. Кто может гарантировать, что он не побывал и в твоей постели?

– Как ты, что ли?

Это удар ниже пояса, но я его заслужил.

Как и она заслуживает правды.

– Ты слишком ему доверяешь. И слишком мало мне, – добавляю я сразу же, более жёстким тоном.

Она прижимает руки к груди и отступает на шаг.

Она не просто напугана: она нервничает.

– Ты опасный человек. Доверять тебе было бы…

– Благоразумно? – предполагаю я.

– Разрушительно.

Я сокращаю расстояние между нами и беру её за подбородок. Заставляю смотреть на меня. Чувствовать меня.

– Ты на самом деле боишься, что я могу причинить тебе вред?

– Не намеренно. Но да. Я знаю, что ты причинишь мне вред.

Больше всего на свете я хочу опровергнуть её слова.

Но я обещал ей правду, и правда именно такова.

Она – федеральный агент, я – преступник.

И я на самом деле причиню ей вред.

Поэтому я делаю шаг назад и отпускаю её.

– Я изменил твой допуск. Когда закончишь поиски, сможешь выйти в коридор и войти в свою комнату.

– Но я не смогу уйти.

Я выпрямляюсь и поднимаю подбородок.

– Это было бы небезопасно.

– Для кого небезопасно, Аид? Для тебя или для меня?

Я не реагирую на скрытый вызов в её вопросе и ухожу. Даже после того, как я покинул помещение и дверь за мной закрылась, я всё ещё слышу её голос, который преследует меня.

– Рано или поздно тебе придётся меня отпустить.

Я это осознаю. Мой план был именно таким: завоевать её доверие, использовать для получения недостающей информации, освободить и исчезнуть в никуда, чтобы быть свободным в осуществлении моей мести.

Я не думал, что план будет простым.

Но и не предполагал, что мне будет так плохо.

ГЛАВА 26

АЛЕКСАНДРА

Спустя неделю я лишь слегка коснулась поверхности чудовищного механизма. Когда стала агентом ФБР, я поклялась себе, что буду делать всё возможное, чтобы защищать тех, кто не может защитить себя сам.

Меньше всего могла подумать, что другие агенты, такие же, как я, могут представлять опасность. Чем глубже копаю, тем больше понимаю, что дело не только в простых упущениях или коррупции. Некоторые коллеги были настолько вовлечены, что стали определяющими винтиками. Джонатан Мейер, например, регулярно назначался вместе с Грейсоном на дела, касающиеся политиков и судей, чтобы оставлять их на свободе и иметь возможность просить об услугах.

Меня не удивляет, что после опыта с ним Грейсон стал таким подозрительным. Чем больше я расследую, тем больше понимаю, насколько он был прав. По-настоящему тебя подставляет не тот, кто что-то скрывает, а тот, кто слишком «идеален».

Взяв список с именами, которые мне удалось вычислить, я снова пробегаю его взглядом. С отвращением кривлю рот. Переворачиваю лист и кладу лицом вниз, чтобы не смотреть на него. Я собираюсь сделать перерыв, когда на экране открывается чат, который мы с Аидом используем для связи.

АИД: Есть новости?

Я накручиваю прядь волос на палец, в смятении.

С тех пор как Томас привёз меня сюда, не было ни дня, чтобы он не задал мне этот вопрос. Я знаю, что он с нетерпением ждёт, чтобы найти агентов, которые замяли расследование по делу его сестры. Честно говоря, я больше всего хочу помочь ему, и всё же что-то продолжает удерживать меня от отправки ему имён, которые я нашла. Подозрение, возможно.

Или страх, что он сделает с ними что-то ужасное.

АЛЕКСАНДРА: Мне нужно больше времени.

АИД: Сколько?

АЛЕКСАНДРА: Спроси меня лично.

АИД: Я занят.

АЛЕКСАНДРА: Чем? Избеганием меня?

Так же внезапно, как появился, Аид отключается.

Какой-то нелепый звук поднимается у меня из горла, нечто среднее между разочарованным вздохом и криком. Я встаю и направляюсь к скамье для пресса в конце комнаты. Меня не удивляет, что у Аида такая потрясающая фигура: у него здесь настоящий спортзал, с гирями разных размеров, гребным тренажёром, эластичными лентами, но мой любимый инструмент, – цепи, подвешенные к потолку.

Каждую ночь, засыпая, я разрываюсь между желанием увидеть его связанным и тем, чтобы он использовал цепи для моего заточения. Я до сих пор живо помню, как хваталась за них, когда он яростно трахал меня.

С тех пор он меня не касался.

Хотя, возможно, точнее было бы сказать, что мы больше не виделись. По крайней мере, не так, как мне бы хотелось. И хотя у меня есть сильное подозрение, что его комната находится напротив той, которую выделили мне (к счастью, это не та, в которой я очнулась), я ни разу не видела его дверь открытой и не смогла туда попасть.

Но он входил в мою комнату.

Он оставлял мне чистую одежду и полотенца, а также книги и готовую еду. Аид никогда не ест со мной. Иногда я боюсь, что он вообще не ест. Те редкие моменты, когда мы пересекались, он казался похудевшим и уставшим, словно что-то изнутри пожирает его.

Я сажусь на скамью. Завожу руки за голову и напрягаю пресс. Поднимаясь, считаю.

– Раз. – Выдыхаю. – Два. – Выдыхаю. – Три. – Выдыхаю.

Физические упражнения всегда помогали мне привести мысли в порядок. Одежда липнет к коже, тело покрывается испариной. Несмотря на заточение, моё тело и разум активны как никогда.

Аид думает, что изолировал меня от мира. Он ошибается. Благодаря отчётам, которые продолжают загружаться в базы данных ФБР, я знаю, что происходит.

Грейсон не прекратил меня искать.

Напротив, он делал заявления, привлекал информаторов и распространял слухи о том, что вознаградит любого, кто сможет предоставить информацию обо мне. Я, наверное, тысячу раз хотела дать ему знать, что со мной всё в порядке, и отправить имена, которые нашла, чтобы он начал параллельное расследование, но в последний момент всегда отказывалась.

Меня останавливал инстинкт.

Ощущение, что в моём поиске не хватает какого-то элемента.

Хотя я понятия не имею, какого именно.

***

Четырнадцать дней спустя я всё ещё заперта в этом «аду», с тюремщиком, который отказывается меня видеть, и постоянно растущим списком имён, которые нужно проверить.

Лёжа в постели, я не могу заснуть. Продолжаю смотреть в потолок и гадать, что произойдёт, когда я завершу расследование и всё это закончится. Хотя единственный раз, когда мне удалось поговорить с Томасом, он дал понять, что отпустит меня, я не верю, что он это сделает.

Он показал мне лицо.

Рассказал свою историю.

Он не может позволить себе освободить меня, но и не может держать меня при себе.

Мои лёгкие сжимаются. Я касаюсь горла кончиками пальцев, гадая, способен ли он меня убить. Из проведённого мной расследования о нём выяснилось, что у него есть несколько контактов с семьёй Иноуэ, специализирующейся на заказных убийствах.

Конечно, он признался, что никогда никого не убивал лично, но это не значит, что он не мог бы этого сделать – или что он не солгал.

По спине пробегает дрожь. Я сажусь и провожу рукой по лицу. Оно покрыто потом.

«Я не могу здесь оставаться».

Охваченная тревогой, я встаю. В последние дни мысль о том, чтобы связаться с Грейсоном, становится всё более навязчивой. Возможно, поэтому, вместо того чтобы пойти в ванную и попытаться расслабиться под душем, я направляюсь в компьютерную комнату.

Хотя я помню, что выключила всё, прежде чем надеть лёгкий спортивный костюм и лечь спать, экраны светятся. Должно быть, Томас запустил довольно важное обновление, потому что полоса загрузки показывает, что до окончания почти час. Поскольку я не могу использовать компьютер, нет смысла оставаться. Я собираюсь уйти, когда слышу стук, за которым следует тяжёлое дыхание.

Я прохожу мимо места, где обычно работаю, и направляюсь в угол, где находятся тренажёры.

Там Томас. Он отжимается от пола.

На нём не джинсы, которые он обычно носит, а серые хлопковые брюки. Его торс обнажён и покрыт потом. Каждый раз, когда он поднимается, мышцы рук напрягаются, раздуваясь.

Во рту у меня пересыхает.

Хотя в ту ночь, когда он снял толстовку, я увидела небольшую часть его тела, это первый раз, когда я вижу его без одежды. Я не могу отвести взгляд. Я даже задерживаю дыхание, пока он не садится и не даёт понять, что заметил меня.

– Может, тебе стоит перестать смотреть на меня так.

Я прочищаю горло.

– Как?

– Как будто ты хочешь меня облизать.

Я скрываю смущение за весёлым смехом.

– Мне говорили, что боги высокомерны.

Томас отвечает мне усмешкой, поддразнивая.

– Лучше высокомерные, чем лживые. Не думаешь?

Трудно сохранять самообладание, когда он полуголый, поэтому я беру футболку, которую он бросил на скамейку, и протягиваю ему.

– Объясни: в чём, по-твоему, я тебе солгала?

Вместо того чтобы надеть её, он вытирает ею пот.

– Насчёт Грейсона.

Мои глаза отрываются от его груди и устремляются к его лицу.

– Что прости?

Он слегка прищуривается, наблюдая за мной.

– То, как он тебя ищет, это... ненормально. – Когда я отвожу взгляд, он встаёт и подходит ближе. – Он предложил вознаграждение любому, кто предоставит ему информацию о тебе.

– Он хороший коллега, – лгу я.

– А ты лгунья.

Он бросает в меня свою футболку и ложится на скамью для пресса. Я сажусь на его ноги, оседлав скамью. Хватаю его за икры, удерживая на месте.

– И почему, по-твоему, он это делает?

Томас кладёт руки за голову и напрягает пресс. Когда он поднимает корпус, его тёплое дыхание касается моего лица.

– Это ты мне скажи.

Я кусаю губы.

– Однажды он сказал мне, что я для него как дочь.

Когда снова поднимается, он фыркает.

– За твою голову назначена награда, Александра.

– Денежное вознаграждение – это не награда за голову.

С раздражённым стоном он опирается ногами в пол и садится на скамью, прямо напротив меня.

– Я постараюсь выразиться ещё яснее, чтобы ты поняла. Через два дня после твоего исчезновения некий «Деметрио» предложил десять тысяч долларов любому, кто вернёт тебя ему. Живой или мёртвой.

Я чувствую, как кровь отливает от моего тела, пальцы становятся всё холоднее.

– Этого не может быть.

Улыбка на лице Томаса из насмешливой становится свирепой.

– Могу показать тебе сообщения, если ты мне не веришь.

– Грейсон никогда бы так не поступил.

– Я предупреждал тебя не доверять ему.

– А он предупреждал меня не доверять тебе. Если бы я его послушалась, меня бы здесь сейчас не было.

Он плотно сжимает губы, а выражение лица становится суровым.

– Возможно, ты уже была бы мертва.

Я кладу руки ему на колени и наклоняюсь ближе. Провоцирую его не только словами, но и телом.

– Вместо этого я твоя пленница.

Томас тоже наклоняется ко мне. Берёт меня за руки. Нежно касается их, не отрывая взгляда от моего.

– Я не вижу цепей на твоих запястьях.

Моё дыхание учащается, а его взгляд темнеет.

– Ты здесь уже несколько недель, – безжалостно напоминает он. – Ты поняла, как связаться с Грейсоном на второй день, но так и не сделала этого. Более того, у тебя были десятки возможностей, но ты ни разу не попросила меня отпустить тебя. Ни разу. – Он делает паузу, прежде чем продолжить. – Однажды ты сказала мне, что наши действия говорят сами за себя. Знаешь, что говорят твои?

Он даёт мне время ответить – осознать. Когда он понимает, что я этого не сделаю, – хватает меня за бёдра и усаживает к себе на колени. Я кладу руки ему на плечи, чтобы удержать равновесие. Его кожа горячая, почти такая же, как огонь, который я вижу в его глазах.

– Ты не пленница, Александра. Не здесь.

На мгновение я вижу его, человека за маской.

Сердце словно выскакивает из груди.

Всё моё тело вибрирует, трепеща в ожидании.

– А кто я?

Он усиливает хватку, притягивая меня ещё ближе к себе. Его нос касается моей шеи, его голос срывается, выдавая силу желания, что охватывает его тело.

– Моя.

ГЛАВА 27

АЛЕКСАНДРА

В мгновение ока его руки оказываются повсюду.

На моём лице. В волосах. На затылке.

Его губы набрасываются на мои. Наши зубы сталкиваются. Он прижимает меня спиной к скамье и нависает сверху. Я должна была бы испугаться его напора, но вместо этого меня неудержимо влечёт к нему.

Я крепко хватаюсь за его плечи и притягиваю ещё ближе. Он скользит по мне без колебаний и углубляет поцелуй. Когда становится слишком жарко, я позволяю инстинкту взять верх и кусаю его за нижнюю губу. В ответ Томас хватает меня за запястья и прижимает их над моей головой. Он удерживает их одной рукой, а другой касается своих губ. Кровь бурлит в моих венах, когда в его глазах вспыхивает зловещая искра.

– Тебе нравится, жёстче?

Сердце уходит в пятки, но я не отвожу взгляд. Он проводит пальцем по краю моих спортивных штанов. Даёт мне время остановить его или отстраниться. Когда я этого не делаю, он резким движением стягивает их. Я вздрагиваю, удивлённая его грубостью.

Свежий воздух проникает между моими бёдрами. Это длится недолго, потому что сразу после этого я подтягиваю колени к груди и не чувствую ничего, кроме его пальцев.

Твёрдые. Грубые. Требовательные.

Мягкое и чувственное напряжение опутывает мои внутренности. Я двигаю бёдрами, не знаю, чтобы отстраниться или навстречу ему. Это неважно, потому что он не оставляет мне ни шанса, ни выбора. Томас трахает меня пальцами – и глазами, впившимися в мои.

Он хочет моего удовольствия. Моих стонов.

Он хочет меня.

– Моя.

Каждый раз, когда его пальцы проникают в меня, или его дыхание ласкает мою шею, я слышу его голос, эхом отдающийся в моей голове, и возбуждение нарастает.

– Моя.

Моё тело дрожит, охваченное самым сильным и непристойным удовольствием, которое я когда-либо испытывала. Я судорожно мотаю головой. Разум продолжает кричать, чтобы я не сдавалась, чтобы я помнила, чьи пальцы меня оскверняют.

Преступника.

Манипулятора.

Мрачного бога.

Я устремляю взгляд на цепи, свисающие с потолка. Зрение затуманивается. Я напрягаю мышцы в последний раз, прежде чем кончить с резким криком. Последнее, о чём я думаю, прежде чем закрыть глаза и отдаться ему, это то, что я никогда не чувствовала себя такой свободной.

Я здесь уже больше трёх недель.

И на самом деле могла попросить о помощи. Сбежать.

Но я решила остаться.

Я выбрала его.

Когда снова открываю глаза – минуту спустя, или, может быть, целую вечность

– Томас всё ещё нависает надо мной.

Нет. Аид.

Я понимаю это, потому что в его взгляде нет и намека на нежность. Несколько мгновений он просто смотрит на меня, а затем облизывает губы. Мысль о его губах у меня между бёдер проносится в голове, быстро, словно вспышка. Я только что кончила, но всё равно чувствую, как живот наполняется теплом.

Его твёрдый член прижимается к моему бедру, неудовлетворённый. Я поняла, как он мыслит. Даже если он жаждет этого всем своим существом, он ничего не сделает. Пока я сама его не попрошу.

Или не начну умолять.

Неожиданно я делаю это. Как только он освобождает мои запястья, я обхватываю его член пальцами и крепко сжимаю.

– Ещё, – приказываю ему.

Греховная улыбка искажает его лицо.

– Сильнее?

Я слегка приподнимаюсь, напрягаю пресс и снова кусаю его за губу.

– Покажи, как трахается бог.

АИД

Битва с самим собой заканчивается, едва начавшись.

Как только Александра бросает мне вызов, я теряю всякий контроль и хватаю её.

Поднимаю, словно она ничего не весит, и несу в её комнату. Бросаю на кровать и срываю с себя штаны, в то время как желание дать ей именно то, чего она хочет, охватывает моё тело, словно чёртов пожар.

У меня член стоит так, что физически больно. Сжимаю его пару раз, но это не приносит облегчения.

– Встань на колени, – приказываю я.

Она снимает с себя последний предмет одежды и исполняет мою просьбу. Её рот принимает мой член ещё до того, как я успеваю попросить. Её груди подпрыгивают, пока она пытается поглотить меня до самого основания.

– Ты можешь лучше, – подбадриваю её.

Она наклоняет голову ровно настолько, чтобы взять глубже. Этого недостаточно, и всё же я вознаграждаю её лаской по горлу. Она только нашла свой ритм, когда я резко и без предупреждения толкаюсь в её рот.

Её горло сжимается, обхватывая меня.

Это рай и ад.

Я обхватываю её голову ладонями и увеличиваю темп.

Смотрю, как она принимает меня на всю длину.

И она смотрит на меня.

Жгучий озноб пробегает по моей спине. Меня дразнит мысль кончить ей в рот, но это желание вытесняет образ обнажённого тела Александры с размазанной по нему спермой. Я выхожу из её рта с причмокиванием и кончаю ей на грудь. Удовольствие настолько сильное, что у меня звенит в ушах.

На мгновение я теряю связь с реальностью.

Мои ноги подкашиваются, заставляя меня отступить на шаг. Когда прихожу в себя, передо мной находится версия Александры, которую я не узнаю, но которая сводит меня с ума. Тёмные глаза томные. Её губы красные, полуоткрытые и умоляющие. Я опускаюсь перед ней на колени и касаюсь её грудей, влажных от моей спермы.

Размазываю её по груди, затем поднимаю пальцы и подношу их к её рту.

Она облизывает их, не дожидаясь моей команды – и не отводя взгляда.

Громоподобный и яростный крик рождается из самой тёмной и глубокой части меня.

– Моя.

Я обхватываю её лицо ладонями и целую так, словно хочу запечатлеть её в себе настолько глубоко, чтобы она не смогла меня прогнать. Затем снова беру её на руки и несу в душ.

Мы моемся молча, заботясь друг о друге.

Как только член снова становится твёрдым, я раздвигаю её ноги и снова вхожу в неё. Моё имя срывается с её губ снова и снова. Я поглощаю его при каждой возможности, вырывая у неё то стон, то поцелуй. Когда я кончаю во второй раз, я даю себе обещание: отпустить её.

Мой разум настолько затуманен удовольствием, что мне требуется целая вечность, чтобы выйти из душа и вытереться. Когда возвращаюсь в её комнату, нахожу Александру сидящей на кровати. Обнажённой, как и я. Я отвожу взгляд от неё и поднимаю свои брюки. Я собираюсь надеть их и уйти, когда чувствую, что она подходит ко мне. Александра выхватывает одежду из моих рук и кладёт её поверх своей, на стул.

С нежной улыбкой она переплетает свои пальцы с моими и ведёт меня к кровати.

Александра ложится рядом со мной, и меня накрывает чувство, которого никогда раньше не испытывал. Кожу покалывает. Я осознаю её присутствие на каждом возможном уровне, но не поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё. Я остаюсь лежать на спине, прижавшись к матрасу, и смотрю в потолок. Она придвигается ко мне, кладёт голову мне на плечо и издаёт вздох, такой лёгкий, что он кажется лаской.

– Спокойной ночи, Томас.

Постепенно её мышцы расслабляются. Её дыхание замедляется, пока она не засыпает.

Я же, наоборот, не могу расслабиться.

Я редко сплю ночью. Обычно я отдыхаю днём, когда Рулз не вызывает меня на какое-нибудь совещание, или я знаю, что никто не заметит моего отсутствия. Я никогда не закрываю глаза надолго, потому что, как только ослабляю защиту, кошмары снова начинают мучить меня.

На этот раз всё иначе. Впервые в моей жизни, когда погружаюсь в сон, я не вижу лица Ханны, ни ужасного пожара, который изменил мою жизнь. Я не слышу криков её похитителя, ни запаха горелой плоти.

Когда я вдыхаю, я чувствую только Александру.

ГЛАВА 28

АЛЕКСАНДРА

Разочарование.

Вот что я чувствую, просыпаясь и обнаруживая себя одну в постели. Я тяну руку к той стороне, где лежал Томас. Простыня ещё теплая. Должно быть, он ушёл недавно, но оставил кое-что после себя.

На его подушке лежит цветок.

Асфодель.

Искренняя улыбка трогает мои губы. Я обхватываю пальцами стебель и подношу цветок к лицу. Глубоко вдыхаю его аромат. Лепестки касаются губ, а я закрываю глаза и представляю, что это его губы касаются меня.

Неизвестное чувство наполняет мою грудь, пока разум не возвращается, чтобы заявить о себе. Я отбрасываю все чувства и сажусь. Надеваю удобную одежду и направляюсь в компьютерную комнату.

Я нахожу Томаса сидящим на месте, которое занимала в последние дни. Прислоняюсь плечом к дверному косяку и постукиваю цветком по губам, наблюдая за ним. В его очках отражается голубой свет монитора. На нём элегантный костюм, как будто он собирается в офис. Он очарователен, хотя я предпочитаю его с голым торсом.

Или совсем голым.

Я тихонько хихикаю, приближаясь.

– Не думала, что ты романтик, – говорю я, намекая на цветок, который он оставил мне после проведённой вместе ночи.

– Потому что это не так.

Его голос необычно холоден. Несмотря на то что произошло между нами, он даже не оборачивается, чтобы посмотреть на меня.

Я склоняю голову набок, становясь подозрительной.

– Что ты делаешь?

Как только оказываюсь достаточно близко, чтобы прочитать то, что он печатает, он блокирует экран и встаёт.

– Я как раз собирался уходить.

Я смотрю на время. Мы оба проспали дольше обычного. Вероятно, многие из его коллег уже в офисе. Кроме того, Рулз не кажется мне человеком, который ценит тех, кто опаздывает или работает ниже определённых стандартов. Неудивительно, что Томас торопится уйти.

– Это должно быть изматывает, – вырывается у меня.

– Что?

– Жить двумя параллельными жизнями. – Я кладу цветок на стол и поправляю его галстук, который он завязал слишком свободно – и немного криво. – Ты не устаёшь притворяться?

– Мне нельзя уставать. Если я потеряю контроль хоть на мгновение, всё рухнет.

Я прекрасно понимаю, о чём он говорит. Он как тайный агент, но наоборот. Если кто-то поймёт, что Аид и Томас – один и тот же человек, возможно, ему и не будет угрожать смерть, но в тюрьму он точно попадёт.

Я всегда была ярой сторонницей справедливости, но мысль о нём в наручниках разбивает мне сердце.

Я крепче сжимаю лацканы его пиджака.

– Ты когда-нибудь говорил кому-нибудь, кто ты такой? Кроме меня, разумеется.

– Нет.

– Почему?

Он высвобождается из моих рук и отступает, словно моё присутствие рядом ему неприятно.

– Есть только один способ сохранить секрет: никому его не рассказывать.

Я косо смотрю на него.

– У тебя довольно циничный взгляд на мир и на людей.

– У тебя был бы такой же, если бы ты знала, что я видел за эти годы.

– Должно быть, было тяжело.

– Что?

– Видеть всю эту мерзость и держать её в себе. Врать всем, включая друзей и семью. – Я опираюсь бёдрами о стол. – Как тебе удалось не столкнуть жизни Томаса и Аида?

Он поправляет манжеты рубашки, хотя в этом нет необходимости. Томас делает это, чтобы избежать моего взгляда, потому что – пусть и медленно – он понял, что я начинаю его понимать.

– Ответ проще, чем ты думаешь.

Не думаю, что смогу найти что-то простое в Аиде, даже если буду искать, но всё равно пытаюсь. В моей голове формируются разные гипотезы, пока меня не осеняет озарение, столь же тревожное, сколь и потрясающее.

– Ты не жил ни одной из них...

Судя по тому, что написано в его личном деле, Томас Браун не виделся со своей семьёй уже несколько лет. В его банковской выписке нет платежей за вечера с друзьями или ужины в ресторане. У него огромная квартира в центре Сиэтла, но с тех пор как я здесь, ни разу не видела, чтобы он туда ездил. Если я ничего о нём не нашла, то не потому, что он хорошо умеет скрывать, а потому, что ничего нет.

«Наши действия говорят сами за себя», – повторяю я.

Я решила остаться здесь. С ним.

Он решил свести к нулю свою жизнь.

Ради Ханны.

Я сжимаю кулаки так сильно, что костяшки пальцев белеют. Существует предел, который никому не следует переступать. Ещё до того, как заговорю, я знаю, что Томас возненавидит меня, но всё равно делаю это.

– Если бы твоя сестра была здесь и узнала, что ты сделал ради неё, как думаешь, что бы она подумала?

Его взгляд стал жёстким. Холодным.

– Александра.

То, как он произносит моё имя, звучит как явное предостережение, но я всё равно иду к нему.

– Ты думаешь, она была бы счастлива узнать, что ты уничтожил себя ради неё? Что ты убивал ради неё?

– Я никогда не говорил, что убил кого-либо.

– Да, конечно. «Зачем убивать, когда можно уничтожить?».

Я намеренно цитирую фразу, которую он сказал, когда спросила, что случилось с человеком, похитившим его сестру. Я делаю это, чтобы встряхнуть его и вытащить на поверхность лучшую его часть.

Это не только не срабатывает, но и, очевидно, ошибка.

Томас сжимает кулаки. В его глазах я вижу такую глубокую и животную ненависть, что меня начинает трясти с головы до ног.

– Поэтому ты не хотела давать мне список имён, которые нашла? – Его движения предельно контролируемы, когда он расстёгивает пиджак и достаёт из внутреннего кармана список, над которым я работала последние недели. – Я нашёл его сегодня утром среди твоих вещей.

Ужасное подозрение грызёт меня изнутри.

– Когда тебе пришла в голову идея рыться в моих вещах? До или после того, как ты переспал со мной?

Томас делает шаг вперёд. Наши грудные клетки почти соприкасаются. Мне следовало бы отступить, но вместо этого я задерживаю дыхание.

– Давно у тебя этот список?

– Достаточно.

– Почему ты не отдала его мне?

– Он был неполным.

Его жёсткий взгляд пронзает меня насквозь. В буквальном смысле.

– Он был неполным или ты мне не доверяла?

Я не могу ему лгать, этого требует моё сердце.

Даже если это разобьёт его.

– И то и другое.

Какие бы чувства он ни испытывал, он их не показывает. Его лицо остаётся бесстрастным, словно прекрасная каменная статуя. Когда он поворачивается спиной и направляется к двери, я ничего не делаю, чтобы остановить его, по крайней мере, пока он не оказывается в шаге от исчезновения.

– В этом списке не хватает нескольких имён, – кричу я.

Томас останавливается спиной ко мне, опираясь рукой о дверной косяк, его плечи напряжены.

– Найди их.

– Как?

Леденящая улыбка трогает его губы – и лишает меня дыхания.

– Покопайся в отчётах тех агентов, которых никогда бы не заподозрила.

Я не слышу, как удаляются его шаги, ни как закрывается дверь. Несколько мгновений я не слышу ничего, кроме голоса Грейсона, дающего мне тот же совет, что и он, но другими словами.

«Все что-то скрывают. Опасайся тех, кто выглядит слишком безупречным, потому что он первым предаст тебя».

Я сажусь за компьютер и ввожу пароль. Аид установил довольно чёткие ограничения для моего профиля. Я не могу свободно подключаться к интернету, но у меня есть полный доступ к базам данных ФБР и ко всем содержащимся в них отчётам.

Объём материала, который оказался в моём распоряжении, был настолько велик, что мне пришлось делать выбор. Я сосредоточилась на делах, в которых были замешаны несовершеннолетние, и на отчётах, составленных агентами, которых я постепенно начинала подозревать.

Я не раз вспоминала Джонатана Мейера, поскольку он был единственным открыто коррумпированным агентом, имя которого мне было известно. Я проанализировала дела, которые он расследовал, но не отчёт о его смерти. Я убедила себя, что это бесполезно, потому что он уже мёртв, и потому что этим занимался Грейсон.

Я была поверхностна.

Нахожу его дело и читаю, поначалу всё кажется так, как сказал мой коллега: причиной смерти его лучшего друга стала пуля. Один точный выстрел в голову, как будто его казнили после того, как поймали на двойной игре.

Вздох облегчения поднимается из моей груди, по крайней мере, до тех пор, пока я не натыкаюсь на заключение судмедэксперта и не замечаю кое-что странное.

Несоответствующую деталь.

Я откидываюсь на спинку кресла, дыхание перехватывает.

– Это была не казнь, – шепчу я.

Если бы это была она, выстрел, убивший Джонатана, был бы произведён с близкого расстояния, а не с более чем двухсот пятидесяти метров. Я достаю карту склада и пересчитываю расстояния. Я была права: его убила не перестрелка, вспыхнувшая внутри, возможно, в ходе ссоры, а выстрел, произведённый с большого расстояния и с обезоруживающей точностью.

Мишень, в которую стрелял Грейсон на полигоне, накладывается на фотографию, изображающую безжизненное тело Джонатана на земле. Я резко встаю и поворачиваюсь вокруг себя. У меня нет времени дойти до ванной: я сгибаюсь, и меня рвёт так сильно, что я чувствую острую боль, пронзающую мою грудь.

ГЛАВА 29

АЛЕКСАНДРА

Проблема интуиции в том, что её невозможно игнорировать.

Как только появляется идея, ты не можешь перестать размышлять о ней, пока не найдёшь ей место в общей картине. Иногда этот процесс настолько трудоёмок, что занимает несколько дней. В других ситуациях это так же естественно, как дышать.

Переосмысление истории Джонатана Мейера, если отбросить его виновность, помогает мне взглянуть на всё в ином свете. Внезапно я понимаю, что имена агентов, которых я не могла найти, всегда были у меня перед глазами.

Просто я не хотела их видеть.

В документах, которые были подписаны Джонатаном, я нахожу знакомые выражения и обороты, характерные для стиля Грейсона. Они, как это часто бывает в работе напарников, разделили обязанности: один составлял документы, другой их подписывал. Джонатан не включал в отчёты наиболее деликатные детали расследования, а Грейсон не упоминал о них.

Всё шло хорошо, пока Джонатан не перестал слепо доверять своему напарнику и не начал соединять кусочки головоломки. Он оказался на складе, где погиб, не потому, что сливал информацию, а потому, что искал правду.

– Он её нашёл, – сурово констатирую я.

«Но какой ценой?»

Против своей воли, заставляю себя смотреть фотографии с места преступления. Я внимательно их изучаю, прежде чем взять лист бумаги и записать вопросы. У меня их очень много, и я знаю только одного человека, который может дать ответы, которые я ищу. Я выхожу из профиля, назначенного мне Аидом, и готовлюсь войти в его. Я пыталась получить к нему доступ, как только он запер меня здесь. Я предприняла несколько попыток, пока не нашла его пароль.