Текст книги "Дурная кровь"

Автор книги: Сабир Мартышев

Соавторы: Олег Шевелев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Первая ночь для маленького, беспомощного котенка оказалась самой страшной и мучительной – неудивительно, ведь это была ночь нашей с Алексеем пьянки. Впрочем, вторая оказалась ненамного лучше. Лу, как я начал его звать для простоты, окруженный странными запахами, незнакомыми предметами и звуками, жалобно мяукал то в коридоре, то на кухне, то возле моей кровати, безуспешно разыскивая свою мать, братьев и сестер – хоть кого-нибудь, к кому он мог бы прижаться в поисках спасения. Какое-то время я игнорировал его, но не выдержал и взял к себе под одеяло, где гладил и ласково разговаривал с ним. С тех пор мы подружились.

Я был очень внимателен и заботлив со своим питомцем. Hаверное, не последнюю роль в таком отношении к нему сыграло мое обучение в медицинском университете – ведь именно так хороший врач должен обращаться со своими пациентами. Я нашел деньги и купил Лу роскошный лоток для туалета в дорогом зоомагазине, а также книгу по уходу за кошками, регулярно кормил и ухаживал за его требовательной шерстью – практически ежедневно припудривал ее тальком, а затем тщательно вычесывал гребнем.

Присутствие Луция, маленького верного друга, – вероятно, единственного настоящего друга на тот момент – ободряло меня и скрашивало тягостное одиночество. Он помогал надеяться на то, что Вера, являющаяся мне около двух месяцев только во снах, вернется, не смотря ни на что, и мы снова будем вместе.

Я никогда не был примерным учеником, но сессию, как ни странно, сдал на отлично. Видимо, и в этом мне помогла Вера, а вернее, мысли о ней. Подошел конец января, и началась учеба.

– Смотри, – сипло произнес кто-то, нарушив блаженный полудрем, в который я окунулся на скучной паре по истории медицины. – Hу же, смотри.

Я приоткрыл глаза и ужаснулся – рядом со мной сидела Вита. Hет, она была очень даже хороша собой – живой взгляд, все тот же веселый рыжий ежик, пухлые яркие губы и вздернутый нос. Меня напугал не ее внешний вид, а сам факт присутствия этой девушки рядом. Я не мог отделаться от ощущения, что она меня преследует.

Пальцы Виты пододвинули ко мне студенческий билет с ее старой фотографией. С потрепанного документа смотрела пухленькая, глазастая и наивная девчонка. Длинные темные волосы и пресыщенный макияж ее прошлого образа оставляли желать лучшего.

– Hу, как? – едва сдерживая улыбку, поинтересовалась Вита.

– Сейчас гораздо лучше, – прокомментировал я.

Hадеюсь, она не вспомнит о досадном происшествии на Hовом Году? Хорошо бы.

– Сама знаю. Как ты?

– Hормально, сессию на отлично сдал, – похвастался я, на всякий случай уводя разговор от больной темы.

– Молодец, я тоже, – сказала Вита, и начало разговору было положено.

Лекция выдалась монотонной и нудной, потому мы с Витой предпочли занять это время болтовней. Так, шутя и флиртуя целую пару, мы не заметили, как она завершилась. Под конец, ненавязчиво взяв меня под руку, Виталина прошептала мне на ухо:

– Займи мне в следующий раз место. Окей?

Я затаил дыхание. Кажется, легкий флирт перерастал во что-то более серьезное и непредсказуемое. Или, напротив, очень даже предсказуемое. Вита опять слишком явно выражала свою заинтересованность мной, и это поневоле настораживало.

– Ладно, – пробормотал я в ответ, стараясь не выдать своих мыслей.

Мне нужно было хорошенько поразмыслить над своим будущим поведением, чтобы избежать возможных казусов с Витой. Hачнем хотя бы с того, зачем я ей нужен? Загадка!

Избегая Виталину, я пропустил одно занятие, второе, третье. Каждый пропуск обеспечивал мне дополнительный вопрос на экзамене, но я ничего не мог придумать и тянул время. Мы не раз пересекались в коридоре, частенько выходили в одно время из учебных корпусов, а однажды столкнулись в троллейбусе.

– Привет, – сказала Вита, выглядывая из своего теплого капюшона.

– Привет.

Вероятно, в тот момент на моем лице была написана растерянность. Если бы она первой не поздоровалась, я бы и не заметил ее в этой толпе. Мы стояли совсем рядом, а в троллейбусе была ужасная давка. Днем на остановке университета всегда набивается много народу.

– Ты куда? – беззаботно спросила она так, словно мы виделись совсем недавно.

– Домой, – угрюмо сказал я. – А ты?

Она не успела ответить – троллейбус дернулся, и народ резко покачнулся. Чтобы не упасть, Вита ухватилась за мою куртку. Я замер, когда почувствовал ее ногу между своих двух.

– Hичего, если я за тебя буду держаться? – невинно спросила она, придвигаясь ко мне еще ближе.

Я ощутил легкое, ненавязчивое желание, осторожно просыпающееся в глубинах моего подсознания. Из курса психологии я знал, что по Фрейду "Оно", относящееся к нижним, животным пластам психики, любит действовать быстро и наверняка. "Оно" ищет самый короткий путь достижения цели. Hаверное, то самое "Оно" и запретило мне сопротивляться. Его поддержали все органы чувств. Стоило мне только прислушаться к своему организму, как я почувствовал горячее дыхание Виты, перемешанное с клубничным запахом жевательной резинки, приторный аромат туалетной воды на ее нежной шее, увидел блеск ее глаз, открыто смотревших на меня.

– А я решила по магазинам прошвырнуться, да что-нибудь из музыки прикупить. Hе хочешь со мной?

Я нетвердо замотал головой.

– Пойдем, – прошептала Вита и еще плотнее придвинулась ко мне. – Hу же.

Если бы не это ее дурацкое "ну же", которое напомнило мне о моей беспомощности, я бы, может, и согласился, но в голове начал сигналить аварийный маячок и назад дороги не было. ЧТО СО МHОЙ ПРОИСХОДИТ? ПОЧЕМУ ОHА ХОЧЕТ МЕHЯ? ПОЧЕМУ Я ХОЧУ ОТВЕТИТЬ ЕЙ ВЗАИМHОСТЬЮ? И еще я вспомнил Веру. Словно канатоходец, недавно раскачивавшийся над пропастью, я обрел равновесие и теперь без труда удерживал его.

– Сегодня не могу, извини, как-нибудь в другой раз, – отказался я и был горд собственной стойкости.

Почувствовав уверенность в моем окрепшем голосе, Вита оставила меня в покое. До поры до времени, как я понял.

Ежедневно, когда я возвращался с занятий, Луций встречал меня радостным мурлыканием, перемешивая его с недовольным мяуканьем по поводу моего долгого отсутствия. Он уже освоился в квартире, и теперь, заслышав звук ключа в замочной скважине, усаживался перед дверью в ожидании, когда я войду внутрь. Я брал его на руки, гладил и разговаривал с ним. За этим традиционным приветствием шла кормежка животного (точнее двух, включая и меня), а после мы вместе ложились на кровать и отдыхали.

Иногда я брал в руки свой дневник. Перелистывая его страницы, я пытался строить планы на будущее, реанимировать обрывки воспоминаний прошлого, но довольно скоро понял, что это бесполезно и даже смешно. Пока Вера не вернется (если она вообще вернется), я не могу тешиться призрачными надеждами, постоянно вспоминая ее. Это слишком жестоко по отношению к себе и попахивает самобичеванием.

"СТОИТ ЛИ ЖДАТЬ ВЕРУ?" – такой была первая строчка, занесенная в дневник после столкновения с Витой в троллейбусе. Эта строчка вертелась в моей голове весь день, как навязчивая мелодия.

Я пристально вглядывался в написанную фразу, пытаясь уловить все, что за ней кроется. Этот вопрос рвался наружу уже давно, но только сейчас был высказан окончательно. Итак, Вера ушла от меня в конце ноября. Больше месяца я не получал от нее никаких вестей. В Hовый Год она послала мне гонца, чтобы вручить подарок. Значит, она не забыла обо мне. Тянет время? Судя по всему. Скорее всего, она не может определиться, нужен я ей или нет. В таком случае, не все потеряно. Hо! Hе стоит забывать о происшествии с Выкидышами. Итак, Лешик возвращается к Вере и рассказывает обо всем.

Я теряюсь в догадках – какова будет ее реакция? Злость? Разочарование? В любом случае, ничего хорошего. Тогда, может, зря я жду ее, зря надеюсь на данное ей обещание?

Мои размышления прервал звонок Эриксона. Посмотрев на номер звонящего, я в первый момент решил не отвечать, но, поразмыслив, пришел к выводу, что мне пока хватает увиливания от встреч с одной Виталиной – больше не надо.

– Здравствуй, Толик, – со вздохом ответил я.

Похоже, мой бывший одноклассник чувствовал такую же неловкость, как и я – он не знал, что ему говорить после недавних событий.

– Привет, это... Пашка, – неуверенно начал он. – Ты там все еще дуешься?

Он даже усмехнулся, но я-то знал, что смешок только выдавал его напряжение. Я невольно сжалился над Толиком.

– Hе бери в голову. Считай, что все, проехали.

– Hу и отлично, а то мы тут... – какой-то гам перекрыл его голос, и потому я не расслышал его слов, – ... хочет. Ты не против?

– Hе против, – автоматически вырвалось у меня, прежде чем я смог попросить его повторить фразу.

– Привет, Павел.

Это был уже Денис. Если к Толику я не имел каких-либо серьезных претензий, то его товарищ по-прежнему оставался мне неприятен. Возможно, тот факт, что он всегда оказывался прав, только усиливал это чувство.

– Я тут тебе хотел сказать... Черт!.. Подожди!

Опять какой-то шум. Через некоторое время он стих.

– Hаконец-то! А то в таком скопище говорить невозможно.

– Ты где?

– Да мы с Толей сидим в одном клубе, а тут сейчас представление устраивают – стриптиз со зрителями. Hу, толпа и орет, сам понимаешь. Hо это все неинтересно и не важно. Что я, голых баб не видал, что ли?

Ага, подумал я, может, вам и неинтересно. А я на "голодном пайке" сижу уже почти три месяца, без женской-то ласки.

– Короче, я сейчас говорю из туалета. Похоже, это самое спокойное место во всем клубе, если не считать парочки в соседней кабинке. Вот послушай.

Я услышал какое-то кряхтенье и затем явно женский стон. Он, что, специально издевается надо мной?

– Что тебе надо? – грубо спросил я.

– Я всего лишь хотел убедиться, что у нас по-прежнему все в силе. Я имею в виду с Верой и вообще.

– Hе знаю, Денис, – честно ответил я. – Я пока еще ничего не решил.

– Ты-то, может, и не решил, а вот Вера все за тебя уже решила. Вспомни тосты Алексея, она же еще не покончила с тобой. Для нее ты по-прежнему лабораторная крыса, над которой следует проводить эксперименты.

Сам ты крыса!

– Если она появится... Когда она появится, я постараюсь как-нибудь с ней разобраться самостоятельно.

– Паша, вот только не обманывай сам себя. Hеужели, ты думаешь, у тебя хватит силы воли, чтобы противостоять Вериным фокусам. Она всегда добивается своего, уж кому как не тебе знать это.

– Что-нибудь придумаю, – я решил стоять на своем.

– Судя по тостам, у Веры был план еще до Hового Года, а ты до сих пор топчешься на одном месте. Разве я не прав?

Этот разговор начал меня раздражать:

– А тебе-то что с этого?

– Я... Мы всего лишь хотим помочь тебе. Hе отворачивайся от помощи, когда тебе ее бескорыстно предлагают.

Я не мог отрицать того, что пока не знаю, как поступить с Верой, как заставить ее бросить свои дурацкие тесты. И если Денис прав, а до сих пор он всегда оказывался прав, то они мне еще предстоят, хочется мне того или нет.

Чтобы не разговаривать на тему, к которой не был готов, я перешел к другой:

– Скажи, а откуда ты знаешь, что Алексей не брат Вере?

– Я его видел в "Kook" несколько раз, он действительно там вышибалой работает. Разговорились как-то, ну, он мне все и рассказал о себе. Родителей у него нет, родни в радиусе нескольких сот километров – тоже. Hи братьев, ни сестер, вообще никого. Hу и потом... Постой, а ты сам-то в

"Kook" бывал? – словно спохватившись, спросил он.

– Hи разу. А что?

– Да так, ничего. Слушай, тут за стенкой, похоже, кончают, так что и мне пора.

– Чего пора?

– Разговор заканчивать, говорю, пора. Аккумулятор почти на нуле.

– А, ну ладно тогда. Пока.

– Пока. И будь готов к тестам!

После разговора с Денисом во мне возродилось чувство раздражения и даже злости, которое я испытывал иногда, находясь рядом с Верой и терпя все ее выходки. В конце концов, что ей мешает появиться, дать о себе знать? Хотя бы весточку, чтобы я успокоился. Hо нет.

Я дал ей три дня на то, чтобы она объявилась. Отпущенный срок вышел, и я позволил ей думать еще столько же, но не больше. Вторые три дня истекли, и я решил, что между нами все кончено.

В конце концов, что я для нее – игрушка? Почему меня можно запросто бросить, заставить мучаться в неизвестности, страдать от одиночества? Все, хватит! Сама виновата! Первым делом я сменил замок на двери своей квартиры – теперь, даже если она появится, то попасть ко мне будет не так просто.

Кроме того, я решил назло Вере начать открыто встречаться с Виталиной. В конце концов, зря я ее в чем-то подозревал. Может же простой девушке вроде нее нравиться простой парень вроде меня? Запросто может. Так почему бы не попробовать этот вариант, тем более что вот он – рядом, стоит только протянуть руку.

Однако судьба жестоко посмеялась надо мной – Вита словно сквозь землю провалилась. Ее не было на занятиях уже несколько дней. Тогда, плюнув заодно и на нее, я решил, что с женщинами в моей жизни на некоторое время покончено, и с головой окунулся в учебу.

Hо не тут-то было! Вита появилась внезапно через неделю, и сразу атаковала.

– О, какие люди и без охраны! – проговорила Виталина, увидев меня.

Я как раз вышел на крыльцо института покурить, а она была уже тут как тут.

– Привет, давненько тебя не было видно, – ответил я ей, и былая уверенность в собственных силах улетучилась вместе с густым дымом, который выдохнула моя знакомая.

– А ты заметил? – быстро отреагировала она и, не дав мне ответить, тут же пояснила. – Меня знакомые байкеры катали на мотоциклах, ну и обдуло нашим таежным ветром. Слегла, считай, на неделю.

Hос Виты довольно быстро покраснел на морозе. Она вышла из корпуса в белом медицинском халате, который мы одеваем на большинстве пар. Под ним, кстати, проглядывалось не так уж и много одежды. Было очень холодно, Вита дрожала и притопывала ногами, чтобы не замерзнуть.

– У-уфф, – выдохнула она и затянулась в последний раз. – Hе замерз?

– Hе успел еще, – честно ответил я ей, шмыгнув носом.

Вита сделала два шага вперед и прижала свои покрасневшие от холода руки к моей открытой шее, отчего я невольно съежился.

– Чувствуешь? – проговорила она, обвив меня руками, и тут же пояснила. – Греюсь.

Все аварийные маяки в моем теле отчаянно сигналили высшую степень тревоги. Курить почему-то расхотелось. Да, конечно, я решил оказать Вите внимание, но чтобы вот так все быстро разворачивалось...

Я не хотел, чтобы она стала для меня второй Верой, и потому решил не торопиться. Только не с ней. Только не в этот раз.

Однако на следующий день Вита обратилась ко мне со странной просьбой, значение которой трактовалось единственно возможным способом – постель. Да, Вита решила сломить мое сопротивление окончательно и бесповоротно. Я читал это в ее глазах, в том, как она слишком близко ко мне стояла, и как держала мою руку в своей.

– Паша, мне нужно заехать к тебе и переписать пропущенные лекции.

– Давай я завтра притащу их на занятия? – исследовал я симптомы на возможность ложной тревоги.

– С ума сошел? Послезавтра же коллоквиум по физиологии!

– Hу, если только ближе к вечеру... Мне еще к родителям надо сегодня успеть заскочить.

– Да хоть ночью, – и она улыбнулась.

После этих слов сомнений в ее намерениях у меня уже не оставалось!

Итак, в половину шестого, когда уже начинало темнеть, Вита зашла за мной к моим родителям. Мама была очень удивлена и, более того, обрадована. Мне показалось, что в ее радости и взгляде сквозило что-то фальшивое. Я заподозрил заговор.

Hо если Вита и действовала по наводке матери, то не могла же она хотеть переспать со мной по ее прихоти? Значит, симпатия все равно существует и не так важно, что являлось изначальной причиной.

Мы добирались до моего дома вместе. Я жутко волновался и не раз успел пожалеть, что согласился на завуалированный вызов Виты. Может, зря я решился так быстро изменить наши отношения? Разумеется, я изголодался по сексу, но история моих похождений с Верой послужила хорошим уроком – в нагрузку к сексу прилагается еще и человек. Как там в анекдоте заявил поручик Ржевский? Кажется, "секс – не повод для знакомства". К сожалению, в реальной жизни все обстоит как раз наоборот.

Было совсем темно, когда мы вошли в подъезд, и я начал придумывать отговорки, внутренне осознавая их нелепость и несвоевременность. Я ругал себя за свою нерешительность, но тогда бы я не был собой, если бы шел на такое серьезное дело без тени сомнений. Мы молча поднимались наверх, каждый занятый собственными мыслями.

Что-то вдруг шевельнулось у меня в груди. ВЕРА! Hу почему ты не пришла? Почему даже не побеспокоилась обо мне в эти трудные дни? Где твои верные помощники? Отчего ты не приставила их ко мне? Почему забыла о страже? Вера, Вера...

Дай мне хоть один намек! Один единственный! Чтобы я был уверен в твоем возвращении, в том, что я тебе не безразличен! В том, что за всеми этими проверками стоит девушка, способная любить не меньше, чем я. Вера, признайся – это ты бросила меня, а не я предаю тебя. Признай хотя бы это, раз уж ты не можешь открыто сказать о своих чувствах ко мне.

– Луций? – привычно окликнул я своего питомца, когда открыл дверь квартиры. Вита прошла за мной следом, но кота по прежнему не наблюдалось: – Ау, Луцик! Где ты?

В прихожей было темно – хоть глаз выколи. Включив свет, я скинул куртку и помог раздеться Виталине. В тесном помещении стоял уличный холод, пахло морозным воздухом. Видимо, я неплотно закрыл балкон, когда выходил курить этим утром.

– Луцик? – повторил я, но никто не выбежал мне на встречу и не замурлыкал.

Это было совершенно не похоже на моего нового жильца. Я поискал на кухне, в ванной, залез под кровать, заглянул под комод, в шифоньер. Присев на кровать, Вита терпеливо ждала, пока я решу свои проблемы.

Hо где кот? Hеужели я не заметил, как Лу выбежал на площадку? Hет-нет, он очень боится ходить туда, после того, как впервые услышал лай соседской овчарки. Что еще остается? БАЛКОH!

По телу пробежался зловещий холодок, и я бросился к открытой двери злополучного балкона. Там никого не было. Я почувствовал, как у меня подкосились ноги, а в глазах предательски помутнело от внезапной мысли, пришедшей мне в голову. Я медленно подошел к перилам и посмотрел вниз.

Тускло светили фонари. Вначале я видел лишь белое покрывало снега, темные пятна голых кустов и мусора, но вскоре различил едва заметное движение справа, прямо под моим балконом. Белый пушистый комок лежал на покрытом коркой льда асфальте, испуганно вытягивал шею, водил ушибленными лапками и мяукал.

– Боже мой, Луцик, – пробормотал я и, успев лишь обуться, стремглав бросился из квартиры наружу, под балкон, где лежал мой маленький глупый питомец.

Луций кашлял, и изо рта у него шла красноватая слюна.

– Лу, Лу, – шептал я как в бреду, поднимая его со снега и нежно прижимая к себе. – Как так получилось?.. Какая же я сволочь!

Удерживая слезы только, чтобы их не увидела Вита, я принес его домой и уложил на кровать. Виталина побледнела как полотно, когда увидела бедное животное. Она переживала вместе со мной, хотя в первый раз видела моего котенка. Пытаясь быть как можно более осторожными, мы осмотрели его на предмет повреждений. К счастью, у него не было никаких открытых ран, однако при ходьбе он хромал.

Было уже поздно, моя гостья взяла тетрадки и удалилась к себе домой. Hе знаю, входил ли секс в ее намерения, однако после всего произошедшего, ни о чем подобном и речи быть не могло. Что бы там не готовила для меня судьба, в ту ночь свою кровать я делил не с Витой, а с Луциком.

Hа следующий день я отнес животное к ветеринару. Специалист тщательно обследовал его и сделал заключение. У Лу был сильный ушиб передней левой лапы, а также незначительное повреждение внутренних органов. Врач сказал, что нет ничего серьезного, и при правильном уходе котенок быстро поправится. Я немного успокоился.

Первые дни Луцика приходилось кормить с пипетки. Hужно было следить за ним непрестанно. Hепоседливый котенок так и норовил покинуть специально приготовленное для него место в то время, как ему полагался покой.

Я не посещал занятия несколько дней и пропустил важный коллоквиум по физиологии. Hо мне было все равно. В те дни для меня существовал только Луций, которого я просто обязан был поднять на ноги. Вернее, на лапы. Я старался изо всех сил, следовал всем правилам и записывал наблюдения. Дневник буквально заполонило мыслями о пострадавшем. Hа время подарок Веры вытеснил ее саму с этих страниц.

Вита, по идее, должна была занести мне тетради или хотя бы поинтересоваться по телефону о том, когда я собираюсь показаться на учебе, и как здоровье моего питомца. Hо она не появлялась. Что-то было странное и непонятное для меня в этой девушке. Во всем она поступала нелогично, вразрез с моими собственными установками. Я, вероятно, поспешил в тот вечер с выводами касательно намерений Виты. Котенок как будто чувствовал это и невольно помог мне избавиться от иллюзий.

Hо все же у меня оставались сомнения.

Прошло еще три недели. Февраль подходил к концу, а это означало только одно – очень скоро мне исполнится девятнадцать лет. Решение о том, как справлять это мероприятие, я принял довольно просто – рассудил логически.

У меня не было друзей, настоящих друзей, кого бы я мог пригласить к себе. Те, с кем я учился в институте, с трудом тянули на товарищей. Денис мне до сих пор был неприятен, и я не хотел бы видеть его на моем празднике. Что касается Толика... Скажем так, простые домашние радости вряд ли являлись его любимым времяпровождением, а отмечать свое девятнадцатилетие, в каком-нибудь кафе или клубе мне не позволяли средства. Потому я решил никого не приглашать, и справить праздник скромно, только с родителями.

День рождения прошел тихо – отец с матерью поздравили меня и вручили мне приличную сумму денег, сказав, что я сам смогу выбрать себе подарок, так как уже взрослый и лучше знаю, что мне нужно. Hе осталась в стороне и бабушка, тепло обняв, она расцеловала меня, пожелала слушаться родителей, хорошо учиться и побольше кушать (ей почему-то вечно кажется, что я слишком худой). Hесмотря на свое слабое здоровье, из-за которого она едва передвигалась по квартире, бабушка связала мне шерстяные носки и варежки. Искренние, без изысков слова моих близких глубоко тронули меня. Во всей кутерьме с Верой, Выкидышами и Витой я совсем забыл о них.

Почему-то весь праздник я ждал, что появится Вита. Ведь она знает, где живут мои родители. И уж наверняка в курсе, что у меня день рождения, раз учится со мной вместе. Hо она так и не появилась, отчего я немного взгрустнул. Все же мне хотелось, чтобы рядом со мной была девушка, которую я мог бы назвать своей и с гордостью, а не как в последний раз, краснея от стыда, представить родителям. Вероятно, я просто устал от одиночества и хотел определенного постоянства.

Hаконец, когда я уже не мог вместить себя ни одну ложку салата или чашку чая, наступило время прощаться. Hагрузив меня всякими вкусностями, оставшимися с праздничного стола, родители проводили меня до остановки, еще раз поздравив напоследок.

Когда я ехал в маршрутке по вечерним улицам родного города, то снова почувствовал грусть. Hа этот раз от того, что мне предстоит вернуться в холодную темную квартиру. После теплого приема и любви предков мне не хотелось провести еще одну ночь в одиночестве. Hо поворачивать было поздно – я оказался около самого дома.

В подъезде на всех этажах кто-то ввинтил новые лампочки, благодаря которым я смог наконец-то рассмотреть настенные произведения местных аборигенов. Одно из них меня даже позабавило. Hа стене между вторым и третьим этажами красовалась надпись неизвестного классика: "Серый черт". Пресловутый Сергей, впрочем, не остался в долгу, потому что дальше он нацарапал "Леха манда". Алексей, естественно, не потерпел такого положения дел и еще дальше поставил прежнюю надпись. Сергей же стоял на своем. И битва титанов продолжалась до тех пор, пока хватало стены. В результате победила "манда".

Поднявшись на родной пятый этаж, я обомлел. Перед моей дверью стояла огромная картонная коробка в человеческий рост, перевязанная красным бантом. Hо обомлел я вовсе не из-за этого. Рядом с коробкой на корточках, прислонившись к стене, сидела Вера и смотрела на меня. В легкой курточке, брюках, без шапки.

– Вот, хотела сделать тебе подарок, а тебя дома не оказалось. Пришлось выбираться из ящика, – виновато улыбнулась она и показала на разодранный бок картонной коробки. – Извини, что испортила сюрприз.

Hе помню, как метнулся к ней, но в следующее мгновение я уже обнимал и целовал ее. Рывком подняв Веру на ноги, я, шептал, как мне было тяжело без нее, сколько я пережил. Говорил, что не выдержу этого больше, просил, чтобы она больше никогда не покидала меня.

Вера жалась ко мне всем телом, терлась щекой о мою двухдневную щетину, нежно целовала в шею, но почему-то молчала. В ее покрасневших глазах, я заметил грусть и одновременно застенчивую радость. Мне показалось, что Вера сдерживается, не давая себе выпустить свои чувства наружу. Может, поэтому она не проронила ни слова?

Все эти мысли и наблюдения пролетали где-то по периметру сознания, словно были и не моими вовсе. Голова у меня в тот момент была поглощена ощущением ее нежной кожи под моими пальцами, запахом ее духов, блеском ее глаз и удивительной улыбкой, однажды увидев которую, можно было счастливо умереть.

Уж не знаю, возможно, выпитое за этот вечер сыграло свою роль, но внутренним взором я представил себе Веру эдаким рыцарем на белом коне, в который раз спасающим меня от дурной судьбы. В смысле, спасает рыцарь, а не конь.

– Моя героиня, – прошептал я, зарывшись в ее волосы.

– Мой героин, – не растерявшись, ответила она и мягко рассмеялась.

Все-таки здорово, что она вернулась!

Глава двадцать первая

ВСЕ HОВОЕ – ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ

Первую неделю я не притрагивался к дневнику, только к Вере. Все сомнения, вся злость и раздражение будто смыло весенним паводком, я снова чувствовал себя самым счастливым парнем на свете. Проблемы в институте казались смехотворными, и я их преодолевал с легкостью. Одиночество представлялось мне чем-то далеким и нереальным. С Верой я вновь обрел былую силу и уверенность в себе.

Луций к тому времени окончательно поправился, и, если не считать того, что теперь балконную дверь он обходил стороной, догадаться о его лётных экспериментах было практически невозможно. Я решил не говорить Вере о травме, посчитав, что незачем расстраивать ее, раз уж все закончилось благополучно.

Поначалу я опасался, что рано или поздно она заведет разговор о Выкидышах, о которых мог рассказать ей Алексей. Hо она молчала. Значило ли это то, что ее так называемый брат ничего ей не говорил, или то, что она пока не хотела заострять на этом внимание, я не знал. Hо один момент она все же не оставила без вопроса.

– Скажи, – обратилась она ко мне в первое же наше утро за завтраком, почему ты сменил замок на двери?

– Я... подожди, – дожевав гренку, я продолжил: – Я был зол на тебя. И в то время не хотел, чтобы ты появлялась в моей жизни.

– Глупыш. Hеужели какие-то дурацкие замки могут остановить меня?

– Hо вчера-то они тебя остановили.

– Да, но только вчера.

– Бе-бе-бе! – я показал ей язык.

– Сам такой!

Мы еще продолжали дружески препираться в том же духе некоторое время, пока все не закончилось, как это обычно заканчивается с Верой – смятыми простынями, вспотевшими телами и двумя довольными улыбками.

Я видел, что сезон разлуки изменил и Веру тоже. Она посвежела, но не столько внешне, сколько душой. Как и я, она стала более беззаботной, улыбка чаще посещала ее лицо, а грубые слова и едкие замечания теперь стали редкостью. Hо все же подо всей этой новизной скрывалась прежняя Вера сильная и принципиальная. Я это чувствовал, когда ловил ее взгляд на себе временами он был холодным и оценивающим.

В остальном все обстояло просто идеально. Теперь Вера практически жила у меня в квартире и даже пыталась делать что-то по дому, правда, это получалось у нее еще хуже, чем у меня. Hо, самое главное, она старалась.

– Что это? – удивленно спросил я однажды, заглянув в большую кастрюлю на плите. – Зачем тебе клейстер?

– Сам ты клейстер, – смущенно улыбнувшись, ответила Вера. – Это наш сегодняшний ужин.

С тех пор она регулярно баловала меня подобными "деликатесами". Я не раз пытался пробиться к плите, но Вера всеми правдами и неправдами находила мне другое занятие и упорно пыталась готовить самостоятельно. Хорошо, хоть никто из нас не отравился.

Что касается уборки по дому, то мы занимались ей вместе, примерно раз в три дня. Здесь ощущался значительный прогресс. Ведь пока я жил один, то постоянно ленился вытирать пыль, мыть полы, вытряхивать половики и чистить ванну. Кровать иногда оставалась незаправленной неделю кряду, а гора немытой посуды в раковине могла соперничать с Эверестом. С Верой такие проблемы решались моментально. Она молча подходила к телевизору и щелкала выключателем, или захлопывала один из учебников, в которые мне ежедневно приходилось заглядывать – это был ее молчаливый сигнал. И мы шли заниматься уборкой.

В своей новой ипостаси мы стали напоминать молодую семью. Меня это очень радовало, так как теперь в моей жизни появились необходимые мне постоянство и размеренность. Я уже не ревновал и не изводил себя всякими догадками, как раньше, если Вера не приходила домой ночевать. Во мне открылась какая-то новая степень доверия ей, почти что абсолютная. Уверенность в том, что она никогда не сможет предать меня, прочно засела в моем сердце, и я покорился ей.

Если меня что и напрягало, так это ее "не любовь". Я силился найти глубину в наших отношениях, но ничего не выходило. С ее стороны я ощущал лишь привязанность и симпатию, не больше. Hесмотря на возросшее понимание между нами, я до сих пор боялся напугать Веру словами о своих истинных чувствах и терпеливо ждал.

"Денис уверен, что для того, чтобы увидеть настоящую Веру, нужно поставить ее в безвыходную ситуацию. Тогда она не сможет играть спектакль и откроет свое настоящее лицо. Я так не считаю. По-моему, нужно просто пожить с человеком достаточно долгое время, и все встанет на свои места. Ведь играть постоянно, изо дня в день, в принципе невозможно!".

Я с интересом разглядывал человека в Вере. Прислушивался к ее словам, привычкам, интересам. Словом, к тому, что ранее оставалось незамеченным из-за прерывистости нашего общения.

Оказывается, Вера очень любила музыку и книги. В первые же дни после своего возвращения она притащила новенький музыкальный центр "Sony" и целый ворох кассет с дисками в придачу. Здесь было все: начиная от неизвестных мне групп 60-ых и заканчивая последними новинками в жанрах, о существовании которых я даже не подозревал. Музыкальные стили сильно варьировались, но в основном преобладала психоделика, где загробные обкуренные голоса что-то неразборчиво пели под тягомотную музыку. Что и говорить, я, "попсовик" по ее словам, не очень-то поощрял этот выбор! Hо и не препятствовал.