Текст книги "Девочка из Ленинграда"

Автор книги: Саадул Кануков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Саадул Кануков
Девочка из Ленинграда

Поездка в город

Ах, какое это чудо – воскресное утро! Только проснешься и откроешь глаза, как тебя охватывает радостное ожидание: сейчас будет завтрак, а потом и папа, и мама, и она, Рая, и пятилетний карапуз Вовка – все поедут кататься на шлюпке. Или отправятся в город – в Летний сад, Эрмитаж. Или просто бродить по Невскому…

Вчера вечером, когда пили чай на веранде, папа постучал ложечкой по стакану:

– Внимание!

Все смолкли: сейчас папа откроет, как говорил он, заседание семейной ассамблеи. Будут обсуждать, как провести завтра выходной.

Она, Рая, любит море, катание на паруснике. Птицей летишь по заливу, и на память приходят стихи: «А он, мятежный, просит бури…»

А Вовке больше всего нравится ходить в зоопарк. Готов часами стоять у клетки с медвежатами. Да он и сам похож на медвежонка – такой же косолапый, такой же шаловливый. И конечно же, как только папа, сделав очень важное и серьезное лицо – он ведь председатель ассамблеи! – обведет всех взглядом и скажет: «А ну-с, господа, какие у кого будут предложения?», Вовка тут же выпалит:

– В зоопарк, пап!

– На море! – возразит Рая.

В таких случаях папа обычно поворачивается к маме и ждет, что скажет она.

Мама – учительница биологии, и ей больше всего нравятся поездки за город. Оттуда она всегда возвращается с полной охапкой трав, луговых цветов, листьев, делает потом гербарий. Но мама – умница! Чаще всего она соглашается с тем, что предложат Рая или Вовка.

Вчера Вовке взбрело в голову поехать в Исаакиевский собор.

У мамы на высоте кружится голова, и все же она сказала:

– Ну что ж, можно отправиться и в собор.

Рая уже не раз поднималась на Исаакий, но сегодня ей все равно надо быть в городе: в двенадцать тридцать у нее занятия в конно-стрелковой секции при Дворце пионеров. К тому же мама добавила:

– А потом сходим в Ботанический сад. В оранжерею. Там сейчас цветет мексиканский кактус. Это такая редкость!

Утром Рая проснулась раньше всех. Натянула спортивные шаровары, выбежала на веранду.

Их деревянный двухэтажный флигель стоит на берегу Финского залива. Папа работает инженером-конструктором на инструментальном заводе в Сестрорецке, мама – в школе в местечке Ольгино.

Днем большой просторный дом кажется пустоватым. Зато, когда мама и папа приходят с работы, комнаты наполняются шумом, веселым смехом. Папа превращается в коня, Вовка в наездника, и начинаются скачки.

Вовка весь в маму, и папа, любуясь им, часто говорит:

– Ты посмотри, как он похож на тебя!

Мама, довольная, весело возражает:

– Но характер твой! Непокорный.

А она, Рая, не походит ни на мать, ни на отца. Бабушке не нравится, что она увлекается конно-стрелковым спортом.

– Не женское это дело! – ворчит она.

– Ты, бабушка, отстаешь от жизни! – улыбается Рая. – А надо шагать с нею в ногу. Вот так. – И Рая марширует по комнате.

– У, солдат в юбке! – сердится Арина Павловна. Но Рая знает: бабушка души в ней не чает.

Рая стремительно спускается с веранды, бежит к заливу, бросается в воду и плывет далеко, далеко…

После завтрака, нарядные, все едут в город…

С Исаакиевского собора открывается величественная панорама Ленинграда. Ослепительно сверкают шпили Петропавловской крепости, Адмиралтейства, горят золотым пламенем купола соборов…

Взяв Вовку на руки, папа рассказывает о знаменитых сооружениях.

У мамы, наверное, кружится голова: она то и дело прикрывает глаза рукой, лицо побледнело.

Заметив это, папа прерывает рассказ.

– Ну, а о Зимнем – в следующий раз. А то не успеем в Ботанический, – говорит он Вовке.

Ботанический сад – мамино царство. Тут она готова останавливаться у каждого кустика, у каждого цветка. Но Рае скоро надо на занятия, и она торопит мать в оранжерею.

Кактус – действительно чудо! Они долго любуются южным пришельцем. Рая вдруг спохватывается:

– Ой, опаздываю!

– Куда? На свидание с Звездочетом? – спрашивает папа.

– Ага. Сегодня у нас занятия за городом. И стрельба, и скачки.

Страшная весть

Обычно Рая возвращается с занятий не торопясь: то зайдет в книжный магазин посмотреть новинки, то остановится у киоска или перед какой-нибудь афишей. А сегодня ей не терпелось добраться до дома, рассказать папе о своей победе. Сегодня она прошла все препятствия без штрафных очков… Правда, заслуга тут, может быть, не столько ее, сколько Звездочета. Как он легко берет даже трудные барьеры! А посмотришь – не очень красивый: вислозадый, голова угловатая. И только глаза – умные-умные, прямо человеческие! Когда стоит рядом с другими конями, кажется, стесняется своей неуклюжести. Виновато посматривает на Раю, будто говоря: ты уж извини меня – я не виноват, что такой уродился. Но я тебя не подведу. И Рая гладит Звездочета по морде, приговаривает: «Нет, нет, ты самый хороший!»

Да, на скачках, пожалуй, заслуга его – Звездочета. Но вот в стрельбе по мишени – уж тут, конечно, никто не разделит ее успех. Сегодня она пять пуль из десяти послала в самое яблочко. На мишени было нарисовано чудовище со свиной головой в каске и огромными клыками. На рукаве – фашистская свастика. Две пули попали прямо в пятачок, три – пробили каску.

– Молодец, Дмитриева! – похвалил инструктор. – Из тебя выйдет настоящий снайпер. Под стать Николаю Дмитриевичу.

Папа был когда-то замечательным стрелком-спортсменом, у него множество всяких медалей и призов. А самый дорогой – «Бронзовый стрелок» – стоит у папы в кабинете.

Вот обрадуется он!..

Рая издали заметила, что в доме что-то случилось.

Навстречу ей несся Вовка на тележке, запряженной деревянным вздыбившимся конем. Он размахивал деревянной саблей направо и налево.

– Ура-а-а! Бей фашистов! – кричал он и лихо рубил кусты.

– Ты что, сдурел? – окликнула его Рая.

Вовка соскочил с «тачанки», бросился к сестре.

– Рая! Рая! Фашисты на нас напали… Бабушка плачет, боится. А я не боюсь. Я – Чапай.

Не глядя на него, Рая взбежала на веранду.

Стол был накрыт к обеду, и уже разлит борщ, но только тарелка Вовки была пустая, до остальных никто не дотронулся. Стыли на сковороде котлеты. Куда же все подевались?

Вышла бабушка – лицо ее было в слезах.

– Бабуля, что случилось?.. Где мама, папа?

– Ой, беда, внучка! Немец войной пошел на нас… По радио передавали.

– Что ты говоришь, бабушка?! – вскричала Рая.

– Коленька пошел в военкомат…

А мама?

Рая бросилась в дом. Мать стояла у гардероба, перебирала в ящике папино белье. Увидев Раю, она обняла ее, прижала голову к груди.

– Мама, это правда? Правда?

– Да, дочурка… Сегодня ночью они уже бомбили Львов, Киев, Минск…

Все с нетерпением ждали папу. Он вернулся вечером.

– Ну что, Коля? – торопливо спросила мама.

– Завтра перехожу на казарменное положение, а как только сформируется часть – на фронт. – Голос отца был немного напряженным, но в лице никакой растерянности. И весь он выглядел собранно, подтянуто. Увидев приготовленное белье, сказал: – Ничего не надо, прямо тут, на месте, будет полная экипировка – и обмундирование и снаряжение.

Мама ничего не сказала, только глаза ее стали большими-большими и смотрели не на папу, а куда-то вдаль.

Папа аккуратно положил белье снова в ящик и закрыл гардероб. Потом взял мамины руки, поцеловал, тихо сказал: «Крепись!» – и повернулся к Рае:

– Ну, как прошли занятия, дочурка?

Всего лишь несколько часов назад ей так хотелось рассказать отцу, как она сегодня метко стреляла, как ловко прошел все препятствия Звездочет, а сейчас все это казалось таким незначительным.

– Ничего, папа. Как обычно, – сказала она.

Вошла бабушка.

– Коленька, может, чайку приготовить?

– Потом, мама. Сейчас мне надо сходить на завод.

Папа ушел. Бабушка возилась на кухне, вздыхала, охала. Мама шила Вовке панамку, но ее рука с иглой то и дело застывала. А Рая не знала, за что взяться.

– Мама! Я схожу к Светке. Ладно?

– Только, пожалуйста, не надолго.

Тревожные дни

Уже несколько дней папа находился на казарменном положении. О, как тоскливо без него! А что же будет, когда он уедет на фронт? Мама все время молчит. Бабушка беспрестанно вздыхает, разговаривает сама с собой: «У, вражья сила! Неймется тебе, супостат! В ту войну, в японскую, муж Митя сложил голову. Коленьке-то было всего полгодика. А теперь вот и он под пули идет…»

Рая переносится мысленно в казармы, где проходит сейчас военную подготовку отец. Скоро бабушка испечет оладьи, и Рая понесет их ему. Казармы разместились в школе, как раз в той, где учится Рая.

В шесть часов вечера отец возвращается с учений, а Рая уже ждет его у ворот школы. Папа просит разрешения у командира на минутку задержаться.

– Опять оладьи?! – восклицает он. – Да зачем вы беспокоитесь? Кормят тут нас хорошо. – Но все же берет оладьи, чтобы не обидеть бабушку. – Ну, как вы там? Как мама, Вовка?

– Ничего… – отвечает Рая и смотрит на отца.

Он в зеленой солдатской гимнастерке, в сапогах. На голове – пилотка. Через одно плечо – винтовка, через другое – скатанная шинель. На поясе котелок, фляжка. Рая привыкла видеть его в черном, тщательно отутюженном костюме, в чистой белой сорочке с галстуком: таким он ходил на завод. Но и эта простая солдатская одежда очень идет ему. На других как-то все висит, а на нем сидит аккуратно, точно сшито по заказу.

– Ну, мне пора, дочурка! – говорит он, целует Раю и поспешно уходит, то и дело оглядываясь.

Рая провожает его взглядом до тех пор, пока он не скроется за дверьми школы-казармы.

Сегодня вечером папа забежал домой. Поцеловал бабушку, подхватил и подбросил под потолок Вовку, тряхнул за плечи ее, Раю, и ушел с мамой в кабинет. Минут десять они о чем-то говорили. Потом вышли. Мама, видно, плакала, потому что глаза у нее были красные. Но сейчас она казалась спокойной, сдержанной и, как всегда, как, наверное, все учительницы, чуть строгой.

– Ну, Раиса… – Папа сказал не «Рая», не «дочурка» и не «Раёк» как иногда называл он ее, а полным, «взрослым» именем – Раиса. – Я уезжаю на фронт… – Он немного подумал и добавил: – Не буду делать тебе никаких наказов: ты уж большая, сама понимаешь. Нелегко будет вам тут. Помогайте друг другу.

Папа поцеловал ее, подхватил на руки Вовку.

– Ну, будь молодцом.

– Буду… Пап, а ты когда приедешь?

– Не могу сказать, сынок… Слушайся Раю, бабушку, не огорчай маму. Хорошо?

– Не буду… – протянул, потупившись, Вовка.

– Договорились! – Папа подошел к бабушке. – До свидания, мама!

Бабушка уронила голову ему на грудь, заплакала.

– Прощай, дитятко мое. Дай бог вернуться тебе домой.

Мама пошла провожать папу до казармы. Рае тоже хотелось пойти, но мама велела помочь бабушке гладить белье. Рая поняла: маме хочется побыть с папой наедине.

Дни становились все тревожнее и тревожнее. Фашистам удалось сломить сопротивление наших пограничных частей, и теперь враг продвигался в глубь страны. Проснувшись, Рая включала радио, слушала военную сводку. По нескольку раз заглядывала в ящик для писем и газет: нет ли чего от папы? Он уже прислал с дороги несколько писем. А в последнем папа писал о том, как прибыли на позицию и с ходу вступили в бой с фашистами.

Вернулась из школы мама.

– Рая, – сказала она, – я завтра уеду на строительство оборонительных сооружений. Помогай бабушке. Присматривай за Володей.

– Мама, а что ты будешь там делать? – спросила Рая.

– Я уж не знаю… Что скажут.

– Мама, возьми меня с собой: я буду помогать тебе. А за Вовкой посмотрит бабушка… Да, мам, возьмешь?

Мама стала сразу строгой.

– Нет, нет… Детям там нельзя: опасно. И, пожалуйста, больше мне не говори об этом.

Весь день мама готовила себе рабочий костюм – юбку, куртку, рукавицы, а наутро уехала.

С отъездом матери Рая все больше и больше становилась хозяйкой дома. Приказывала Вовке то одно, то другое. Вовка сначала артачился, но потом, все еще дуясь, им поднял все, что заставляла сестра: соберет свои игрушки, вытащит мусор, подаст Рае щетку.

Видя, как ловко хозяйничает внучка, бабушка даже стала советоваться с ней:

– Раюша, что нам сегодня приготовить на обед?

– Компот! – кричит Вовка. – Кашу я не буду!

– Что приготовят, то и будешь, – строго говорит Рая и к бабушке: – На первое – суп с рыбой, на второе – макароны. На третье – кисель.

– Вот-вот, и я так думала. Умница! – соглашается Арина Павловна.

Рая идет в магазины. На улицах то и дело встречаются военные. Рая внимательно всматривается в их лица: а нет ли среди них папы? Может, в командировку приехал? Но папы, конечно, нет. Он где-то далеко-далеко! А где – неизвестно, потому что на конверте вместо обратного адреса указан только номер полевой почты. Вчера Рая послала ему письмо, написала, что мама уехала на оборонку. Но пусть он не тревожится: у них все будет хорошо.

По пути Рая заглянула в свою конно-спортивную школу. Она была уже закрыта: инструкторы все ушли в армию. Лошадей, говорят, тоже отправили на фронт.

– Милый, хороший мой Звездочет, – шепчет Рая, – я так хочу, чтобы ты остался живым!

Рая минуту-другую постояла у ворот, посмотрела на алебастровых коней у входа в школу и побрела дальше. Свернув за угол, она остановилась как вкопанная: по мостовой, чеканя шаг, шли строем девушки – в пилотках, солдатских гимнастерках, в сапогах. Наверное, готовятся к отправке на фронт. Вот бы и ей, Рае, вместе с ними! Но девчонок, говорят, не берут.

Рая долго ходила по магазинам. А когда вернулась домой, ее ждала Светка.

– Райка! Где ты пропадаешь?! Сказать… сказать новость? В школе у нас создали кружок ПВХО! Кружок противовоздушной и химической обороны. Я уже записалась!

– Да? А мне можно?

– Конечно! Пойдем завтра вместе.

На другой день уже начались занятия. Изучали противогаз, учились гасить зажигательные бомбы, оказывать первую помощь пострадавшим.

В воскресенье приехала мама. Рассказала, что они роют противотанковые рвы. Мама заметно похудела и была чем-то сильно озабочена.

Вовка не отходил от нее.

– Мам! Мам! Ты больше не поедешь?

– Поеду, сыночек. Я приехала помыться, переодеться… А по папке скучаешь?

– Ага… Мам, когда побьют фашистов?

– Не знаю, сыночек…

Мама не рассказала, но от Светки (ее мать тоже копала рвы) Рая узнала, что фашисты обстреливают их с самолетов. На участке, где работала Светкина мама, двоих убило и несколько человек ранило.

– Я так боюсь за маму, так боюсь! – говорила Светка.

На посту

В одну из ночей Рая проснулась от истошного воя сирены: воздушная тревога! Бабушка уже стояла у окна и всматривалась в ночное небо.

– Бабушка! Собирайся в бомбоубежище! Буди Вовку!

Вовка ни за что не хотел подниматься. Отмахивался, брыкался. Рая подхватила его под мышки и поставила на ноги. Вдвоем с бабушкой они с трудом одели мальчика.

Проводив бабушку и Вовку в бомбоубежище, Рая побежала в школу, в штаб ПВХО. Ночное небо рассекали лучи прожекторов. Где-то неподалеку слышались выстрелы зениток.

Когда Рая прибежала в штаб, там уже было много ребят. Ее встретил Игорь Балятинский. Он был облачен в какую-то брезентовую куртку, на голове – пожарная каска. Где он ее достал?

– Дмитриева! Давай в мою группу! – сказал он Рае. – Вот тебе лопата… А впрочем, нет, бери санитарную сумку. В случае чего, будешь оказывать первую помощь.

Игорь сам перекинул ей через плечо сумку, через другое – противогаз. На всякий случай дал и лопату.

– А Светка не пришла? – спросила Рая.

– Да вон она – клещи подбирает, – кивнул Игорь.

Подошла Светка с длинными железными клещами, на плече противогаз.

– А я уж думала, ты не придешь!

– С Вовкой провозилась, – сказала Рая.

Их группа дежурила в школьном дворе. На крышу послали подразделение мальчишек во главе с Димой Столетовым. Соседние здания охраняли отряды других классов.

Задрав головы, Рая и Светка смотрели, как прожекторы ощупывают небо. Вот один из них поймал цель. Самолет рвался из ослепительной полосы света, но с первым лучом скрестился второй, и бомбардировщик оказался в точке пересечения. Тотчас вокруг него начали рваться снаряды зениток. Вдруг полосу света затмило дымное облако, и самолет словно куда-то провалился, а лучи прожектора разошлись в разные стороны.

Несколько минут было тихо. Потом снова раздался прерывистый, подвывающий гул моторов. Вот уже он волнами накатывается на двор. У Раи заложило уши, неприятно засосало под ложечкой. Вот что-то со свистом упало, вспыхнуло пламя.

– Зажигалка! – крикнул Игорь и бросился с клещами к бомбе, схватил железными челюстями пылающий снаряд, сунул в кучу песка. Бомба, как бы задохнувшись, погасла.

А рядом уже пылали вторая, третья…

Клещи были длинные, тяжелые, Светка с трудом взяла бомбу и побежала к песку, но никак не могла сунуть снаряд в песок. На помощь ей подбежала с лопатой Рая.

А Игорь уже расправился со второй бомбой, подхватил третью и так же ловко погасил ее…

Было тихо, а в небе все еще шарили прожекторы. Но вот раздался сигнал отбоя.

Отряды и группы собирались в штабе.

Командиры отдавали рапорт:

– Товарищ начальник штаба! Докладывает командир группы «Заря». На территории дома упали две зажигательные бомбы. Обе обезврежены. Объект не пострадал. Члены группы – тоже.

– Спасибо за службу! Молодцы! – сказал начальник штаба.

Потом докладывал Игорь Балятинский, и его похвалил командир.

Уже стало совсем светло, когда Игорь, Рая и Светка возвращались домой. Улицы были пустынны. После отбоя люди вылезли из убежищ, разошлись по домам и теперь уже, наверное, спят. «Как-то там бабушка с Вовкой?» – подумала Рая.

Они поравнялись с домом Игоря. Девочки остановились.

– Я провожу вас, – сказал Игорь.

Но тут откуда-то сверху послышался хрипловато-гортанный голос: «Где Игорь?! Где Игорь?!»

Вслед за тем из окна третьего этажа выглянула женщина с утомленным лицом:

– Игорь! Иди успокой своего баловня. Иначе отец выбросит его вместе с клеткой на мостовую. Ночь – в убежище, пришли домой – и тут покою нет!

Игорь смущенно улыбнулся девочкам:

– Извините: Кузьма, попугай, волнуется… До завтра!

Утро было тихое, погожее, и девочки шли не торопясь.

На углу улицы им повстречались мальчишки из соседней школы. Один из них – круглолицый, с широко расставленными золотистыми глазками-изюминками – крикнул:

– Салют доблестным бойцам ПВХО! Как, пальчики не обожгли? Косички не подпалили?.. Из какой школы, девчонки? – уже серьезно, без наигранности и шутовства спросил он. – Из двести тринадцатой? Соседи, значит. Ну, как прошла вахта? Было что? Да? А у нас ни одной, – как будто разочарованно, протянул паренек.

– И хорошо! – сказала Рая. – А будет туго в следующий раз – дайте знать: поможем! Гуд бай! – она шутливо раскланялась и взяла Светку под руку.

– Отличные девчонки! – послышалось позади. – Честное слово, я переведусь в их школу!

Подруги улыбнулись.

Бабушка не спала, у нее уже были готовы ее знаменитые оладьи. Но что удивило Раю – не спал даже Вовка. Это просто поразительно!

– Почему не в постели? – строго спросила Рая.

– Как же – в постели? Не полагается: на часах стоит! – Бабушка сокрушенно кивнула в угол: там из книг был сооружен вал, на нем возвышалась жестяная пушка.

– Где ты ее взял, артиллерист? – спросила Рая.

Вовка молчал: на посту разговаривать не положено.

Пояснила бабушка:

– Один дедушка пришел в убежище с двумя внуками и полной корзиной игрушек: ружья всякие, пулеметы, пушки. И началась баталия. Забавный дед, старый солдат, с крестом Георгия. Ну, и наш к ним. Все два часа и провоевали. А на прощание внуки подарили нашему эту самую пушку.

– Вот что, вояка, сейчас же положи папины книги на место – и спать! Ясно? Выполняй приказ!

Вовка уже давно знал, что перечить сестре нельзя: шлепок можно заработать. К тому же глаза сами собой закрывались, того и гляди, уснешь на посту. Едва передвигая ноги, он перенес книги в шкаф, взял пушку и, как только очутился на кровати, заснул мертвым сном.

У ворот города

Уже около двух недель мама не приезжала домой, а в городе становилось все тревожнее. Чаще стали налеты вражеской авиации. Чуть ли не каждую ночь приходилось дежурить в штабе ПВХО.

Сегодня утром прибежала Света.

– Слушай, Рая… У нас Нелька заболела. Вся как в огне горит! Бабушка велит съездить за мамой. А я боюсь одна. Может, съездим вместе? Кстати и ты свою маму навестишь, а?

– Ну что ж, поедем… Только знаешь, давай позовем еще Игоря… – Она почему-то смутилась и торопливо добавила: – С мальчишкой не так боязно.

– Ага, – согласилась Светка.

Они тотчас направились к Игорю.

Рая заметила, что в городе сегодня как-то особенно тревожно. Люди все озабоченные и торопились более обычного. У подъезда одного из домов стояла грузовая машина. Кузов ее был полон чемоданов. На них сидели грустные, заплаканные женщины с малышами на руках. Из подъезда выскочил толстый, коротконогий и весь всклокоченный мужчина со стенными часами в руках. Сунул на колени старушке, сидевшей у самого борта, крикнул: «Едем!» Вскочил в кабину, машина тронулась.

У подъезда дома Игоря девочки увидели почти такую же картину. Только тут стояла не грузовая, а легковая машина. На верхнем багажнике лежали узлы, связанные стопки книг. Мужчина, высокий, с бородкой клинышком, в больших роговых очках, подняв капот, заглядывал в мотор.

– Это Игорев папа, – шепнула Рая подруге.

И вдруг из подъезда выбежал с клеткой сам Игорь. В клетке на всю улицу кричал Кузьма: «Куда? Куда?»

Увидев одноклассниц, Игорь смутился, сердито ударил ладонью по железным прутьям клетки: «Замолчи!» – и к цепочкам:

– Салют! Куда курс держите?

Рая как-то виновато посмотрела на подругу, сказала:

– К тебе… А вы уезжаете?

– Да. Папин институт эвакуируют – приходится и нам с мамой.

Света заметила, как Рая сразу сникла, опустила глаза.

– А мы, знаешь, Игорь, хотели тебя звать… У нас Нелька заболела – за мамой едем. Хотели тебя просить… – запинаясь, сказала Света.

– Я бы с удовольствием, девочки… Честное слово! Но сами видите… – Он кивнул на машину. – К тому же, говорят, с оборонки все возвращаются. Немцы обошли укрепления и вот-вот подступят к городу…

– Что же делать? – Света взглянула на Раю. – Давай сходим на вокзал: может, узнаем поточнее, тогда и решим.

– Пойдем… – отозвалась Рая.

– До свидания, Игорь! – Света протянула руку.

Рая только тихо сказала:

– До свидания…

На вокзале и привокзальной площади было полно народу. Сидели на узлах, чемоданах. На руках – дети. У касс – пребольшущие очереди. Шум, гвалт, плач детей.

Пришел какой-то поезд. О нем объявили по радио, но динамик так хрипел, что девочки не разобрали – какой и откуда.

– Пойдем к выходным воротам, – сказала Света.

Чтобы не потеряться в этой массе людей, подруги взялись за руки. Ныряя среди толпы, они выбрались из вокзала, прошли к воротам.

Пассажиры, обгоняя друг друга, выходили на площадь. Они были в грязной, заляпанной глиной одежде, в обшарпанной обуви.

Девочки напряженно всматривались в озабоченные лица.

– Мама! – вдруг вскричала Рая и бросилась в толпу, – Мама!

– Раечка!

Мать и дочь с трудом выбрались из людского потока.

– Евгения Федоровна, а моя мама где? – спросила Света.

Рая видела, как лицо матери вдруг стало растерянным.

– Светочка… Мама твоя… Она приедет попозже… Только ты, пожалуйста, не отчаивайся… Она поправится. Рана не очень тяжелая. Ее отправили сюда, в город. И завтра, наверное, вам сообщат, в какой она больнице.

Света уткнулась лицом в ладони, плечи ее вздрагивали.

Рая обняла подругу.

– Светка, не надо… Не плачь. Ну, я тебя прошу… – говорила она, сама глотая слезы.

На трамвай сесть было невозможно, и они шли пешком. Рая не выпускала руки Светки, ласково прижималась к ней плечом.

Когда они подходили к дому, из-за мусорного ящика с автоматом в руках выскочил Вовка.

– Мама, мама приехала!

Он подбежал к матери – грязный, растрепанный, в разорванной рубашонке.

– Боже мой, что с тобой?! – воскликнула Евгения Федоровна. – Что ты делал?

– Это дот, мама! – кивнул Вовка на ящик. – Я караулил, чтоб фашисты не напали.

Евгения Федоровна грустно улыбнулась:

– А! Ну, тогда молодец. Только иди сейчас же помойся и переоденься… Света, – обратилась она к подруге дочери, – пойдем попьем с нами чаю.

– Спасибо, Евгения Федоровна: мне домой надо…

– У них Нелька заболела, – сказала Рая.

– Да? Что с нею? – спросила Евгения Федоровна.

– Не знаю… – протянула Светка. – Доктор не сказала. Только укол сделала. Завтра еще придет.

– Я вечером забегу к вам… Рая, проводи Свету.

На другой день пришла из больницы открытка. Света прибежала к Рае.

– Я к маме иду. Пойдешь со мной?

Рая нарвала в палисаднике цветов. Букет получился большой, красивый.

– Спасибо, Раечка! – шепнула Света. – Мама так любит цветы!

В вестибюле их встретила няня.

– Вы к кому, девочки?

– К маме… – волнуясь, сказала Света. – Ее ранило на оборонке.

– Мам у нас тут много, – мягко возразила няня. – Как фамилия-то?

– Ах, простите! Серова Антонина Ивановна, – пояснила Света.

Няня сказала, что она сейчас узнает у дежурной сестры, можно ли к больной, поскольку сегодня день не посетительский.

Скоро она вернулась с сестрой.

Сестра была совсем молоденькая. Рая с восхищением и завистью смотрела на девушку, на ее белоснежный халат и марлевую косынку.

– Девочки, я вас пущу, – сказала сестра. – Только не надолго. Хорошо?.. Няня, дайте им, пожалуйста, халаты.

Антонина Ивановна лежала на высоких подушках. Рая не сразу узнала ее: такая она была бледная.

Света, уронив на кровать цветы, уткнулась лицом в грудь матери, беззвучно заплакала. Антонина Ивановна гладила ее по голове. Рая не знала, что делать. Наконец Светка подняла голову. Мать вытерла ей заплаканное лицо своим платком, сказала:

– Ну, вот и все. Больше не будем, да?

Светка кивнула.

– Рая, садись на табуретку. А ты, Света, сюда, ко мне.

Антонина Ивановна взяла цветы.

– Ах, какие красивые!

– Мама, это Раины, – пояснила Света.

– Я уже догадалась. Точно такие же Евгения Федоровна приносила в школу. Спасибо, Раечка. А как мама? Приехала? Вчера? Ну, очень хорошо.

– Она к вам непременно придет, – поспешила заверить Рая.

– Конечно, придет: мы с ней подруги со школьной скамьи, как вот вы со Светой.

Света не сводила глаз с матери. Не выпуская ее руки, спрашивала:

– Мама, тебе больно? Рана большая?

– Большая, дочка. Но, может быть, все обойдется… Как там наша Нелечка? Завтра пусть бабушка придет с нею.

– Хорошо, мама, – кивнула Света. По совету Евгении Федоровны она умолчала о болезни сестренки.

Антонина Ивановна смолкла: видимо, ей трудно было говорить. Немного отдохнув, она тихо сказала:

– Света! Ты уже большая. Может все случиться. Если меня… не будет… ты должна заменить нашей крошке… И бабушке…

– Мама!.. – вскричала Света. Глаза ее были полны слез. – Ты поправишься… поправишься!

– Да, да, дочка… Это я на всякий случай.

Подошла сестра, положила руки на плечи Светы:

– Девочка, пора. А то придет врач…

– Да, да, девочки, идите, – сказала Антонина Ивановна.

Света поцеловала мать, и подруги вышли из палаты.