Текст книги "Хроники ицкаронской Стражи. Дело о подсвечниках Расты (СИ)"
Автор книги: С. Лисочка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)
На минуту повисла пауза.
– А раньше он откуда брался? – спросил Эрик.
– Понятия не имею, – ответил сэр Джай.
Снова повисла пауза.
– Вы говорите, что сюда попадают только самые сильные демоны, – сказал Эрик. – А как же Двор Демонов? Где он в вашей модели? Меня на уроках демонологии учили, что самые сильные демоны – там, разве нет?
– Моя аналогия – это значительное упрощение реального положения вещей, – ответил сэр Джай. – Естественно, что все гораздо сложнее. В основном, демоны стремятся попасть сюда, к нам, чтобы быть ближе к людям, ко всему тому негативу, которым они питаются и из которого сами состоят. Тут им сытнее. Дай им волю – они бы все сюда повылезали, но, к счастью для нас, в нашем мире могут жить существа лишь с определенным уровнем энергии. Не больше и не меньше. Потому мы имеем удовольствие наблюдать здесь совсем немногих из них. Но самые сильные демоны, те, кого называют Повелителями и Повелителями Повелителей, те, кто составляет Двор Демонов, они у нас и вовсе нечастые гости. Во-первых, им и внизу очень даже неплохо – они живут возле тех самых тепловых трубок, которые обогревают всю систему. Эта близость дает им все: власть, силу, пищу. Знай, отпинывай тех, кто хочет занять твое место и только-то. Во-вторых, стоит им здесь появиться, как там, внизу, кто-нибудь шустрый попытается занять их место у печки, а тут, наверху, боги позаботятся о том, чтобы они не слишком привыкли к местному климату.
– То есть, получается, это не демоны? – решил подытожить Квентин.
– Я очень сильно удивлюсь, если это вдруг так, – сказал сэр Джай. – Воля ваша, но я думаю, что похититель – человек и мотив у него вполне человеческий. Ищите человека, господа стражи. Такого человека, который, чтобы добиться своей цели, готов все поставить на одну карту.
– Сообщение для сержанта Уиллиса от капрала Цельсио, – произнесла Фьюарин, спикировав с неба. – Вот…
И она протянула Квентину, сложенный вчетверо лист бумаги. Квентин раскрыл его пробежал глазами и передал Эрику.
– Ну что же, – сказал он, – возможно, вы и правы, сэр Джай. Возможно, мы уже нашли такого человека.
Глава 5
Волосы Миори Кроу были когда-то черными. Как смоль, как ночь, как крыло ворона. Волосы Уиннифред Цельсио были когда-то русыми, причем того самого непонятного цвета, который не знаешь куда и отнести – то ли к темно-русому, то ли к светло-русому, а потому, если требуется описать внешность человека с такими волосами, то попросту так и говорят: «волосы русые». Сейчас, когда эти двое сидели друг напротив друга за столиком кафетерия Главной алхимической лаборатории, их можно было бы принять за брата и сестру – прически обоих были несвойственного людям синего цвета. Впрочем, если говорить точнее, то волосы Вэнди были просто темно-синими, а волосы Кроу были скорее темно-фиолетовыми.
– Три дня назад я подложил ему на стол твою работу, – сказал Миори, вдыхая аромат из своей чашки.
– И? – спросила Вэнди несколько настороженно.
– В корзине для бумаг ее не обнаружилось, – ответил он. – Но и на столе я ее тоже больше не видел. Не знаю, может быть, сжег, может быть, унес в свою комнату. Но прочитал – точно.
– Откуда ты знаешь? – прищурилась Вэнди.
– В корзине для бумаг я нашел запись адаптера, очень похожего на приведенный в твоей работе, – ответил Миори.
– Не думала, что ты так пристально следишь за его корзиной для бумаг, – заметила Вэнди, вытаскивая из своей чашки ложечку и аккуратно кладя ее на край блюдца.
Миори рассмеялся.
– Что для него мусор, то для такого, как я – откровение, – сказал он. – Ты же знаешь, я вовсе не гений, я работяга. У меня есть кое-какие таланты, но...
– Ну не скромничай, – перебила бывшего коллегу Вэнди. – У тебя счет патентам уже на третий десяток пошел, разве нет?
– Не в количестве патентов дело, – отмахнулся Миори. – Уж кто-кто, а я-то знаю, какая им цена. Я – не гений, я не такой, как Старик. И, если на то пошло, не такой, как ты. Стыдиться тут, в принципе, нечего, такие люди, как я, тоже нужны. Вы вечно придумываете новое, создаете прорыв, переворачиваете мир с ног на голову. Я же шлифую чужую гениальность до блеска, до идеала, занимаюсь тем, чем вам заняться вечно не хватает времени и терпения. Потому все, что вы делаете на скорую руку, впопыхах, или попросту недоделываете из-за того, что ваш интерес угас, для меня – прекрасная возможность проявить себя, оставить свой след. Кстати, я тоже внимательно посмотрел твои заклинания роста, и немного переписал их на досуге. Код получился в три раза короче и в восемь раз эффективнее. И по чарозатратам, и по времени. Если будешь лепить еще одну химеру, готов пойти соавтором.
– Мне бы с этой разобраться, – улыбнулась Вэнди. – С ней далеко не всегда просто. В этом году хотим экзамен на разумность сдать, чтобы можно было отдать ее в школу. Ей нужно общение со сверстниками, и, желательно, не только с эльфами. А ты знаешь, как требователен Опекунский совет, когда дело касается химер. На второго ребенка я решусь не скоро, да и Льюр будет против, если кто-то будет нашим соавтором.
– Ах, да, все время забываю, что ты заигралась в семью, – усмехнулся Миори. – Вот уж никогда бы не подумал, что ты станешь называть химеру дочерью.
Вэнди поморщилась.
– Я не заигралась. Это вообще не игра, это другой взгляд на вещи, – сказала она. – Можешь иронизировать сколько хочешь, но в той жизни, которая у меня сейчас есть, интересного много больше, чем в той, что я вела здесь когда-то. Семья – это очень важно. Может быть, даже важнее работы.
– По-моему, ты слишком с эльфами переобщалась, – покачал головой Миори. – Они сдвинутые на этой теме, вот ты под их влияние и попала.
– Такие уж и сдвинутые? – прищурилась Вэнди.
– Ты знаешь, что большинство клиентов отдела генетического планирования – эльфы? – сказал Миори.
– Так они же приходят от бесплодия лечиться, – сказала Вэнди. – У других рас проблема так остро не стоит; не получается сделать своего ребенка – всегда можно взять кого-нибудь из приюта. Им-то зачем сюда ходить? Деткам цвет глаз выбирать? Так все равно это пока что невозможно. Или я что-то пропустила?
– Только не смейся, – кивнул Миори. – Теперь не просто «хотим ребенка, у самих не получается», а все чаще «хотим белокурую девочку, с зелеными глазами и ушками, как у мамы, а носик, чтобы как у папы». Перспективное направление. Причем приходят за этим как раз все больше эльфы.
– И что, беретесь? – удивилась Вэнди. – Однако... если я правильно помню, то только на цвет глаз у эльфов могут повлиять восемь сотен генетических включений, не говоря уже про все остальное. Это ж как итератор надо составить, чтобы все их капризы учесть? Да и потом, внешность не только генетикой определяется, это же и от условий созревания плода сильно зависит. Конечно, при использовании инкубатора, шансов нужный результат больше… Но они же предпочитают сами вынашивать и рожать, правильно?
– Верно. Что тебе сказать? Работаем. Вскоре после твоего ухода я смог унифицировать библиотеку генетических шаблонов, стало много легче, но, конечно, внешность все равно в значительной степени остается вещью вероятностной. Что-то начало получаться, но до решения задачи в общем виде еще далеко. У нас тут кое-кто работает над темой; в конце концов, где нельзя положиться на генетику, можно поставить подпорку в виде хорошего заклинания.
– Кстати, насчет отдела генетического планирования. А какой сейчас там процент исполнения?
– Очень высокий, – ответил Миори. – Даже когда дело касается эльфов. Процентов восемьдесят. Честно сказать, если бы у твоих остроухих приятелей не было предубеждения против инкубирования и химеризации, процент можно было бы поднять почти до сотни. А так, увы, неудачи случаются.
– Да, я слышала про историю Товуэллов, – сказала Вэнди. – Они очень тяжело переживают вашу неудачу.
Миори поморщился.
– Там дело не только в генетике было, – сказал он. – У нас почти получилось. Мы почти довели зародыш до состояния, когда его можно подсаживать матери, но буквально накануне его уничтожили.
– Выявили брак при окончательном тестировании? Понимаю, – кивнула Вэнди.
– Нет, не то, – снова поморщился Миори. – Я считаю, что это было халатностью, а Старик увидел в этом злой умысел и попытку дискредитировать Лабораторию и его лично. Ну, ты-то должна знать, как его иногда заносит. Как бы там не было, амниотическая жидкость вдруг оказалась наполовину состоящей из состава номер восемь, в котором мы пробирки стерилизуем. И все. Второй раз получить жизнеспособный эмбрион мы так и не смогли.
– Почему? – удивилась Вэнди.
– Видимо, потому что лорд Товуэлл слишком стар, чтобы иметь детей, – ответил Миори. – Обычно, когда разговор заходит про эльфов, проблема в матери, но не в этот раз. Товуэлл слишком затянул с вопросом о потомстве. Активность семенной жидкости почти нулевая, счет буквально на проценты идет. Впрочем, это только половина беды. Беда в том, что качество самого генетического материала оставляет желать лучшего, плюс там еще и индивидуальная совместимость с партнершей не слишком высокая, эти твои благородные эльфы – они же родственники все друг другу, и Природа все-таки не всегда сквозь пальцы смотрит на их упорные попытки ее обмануть. Все, что мы получили из их генетического материала, ушло в отбраковку. Похоже, что там без серьезных манипуляций с генами ничего путного уже не сделаешь. А от химеризации они отказались.
– А первый раз как получилось? – спросила Вэнди.
– Первый раз все было не таким печальным. Ты же знаешь, что качество семенной жидкости несколько падает при консервации? Так вот, даже такого снижения оказалось достаточно для того, чтобы у нас перестало получаться.
– Взяли бы свежий материал, всего-то, – пожала плечами Вэнди.
– Качество свежего материала оказалось еще ниже, чем консервированного, – сказал Миори. – Судя по тому, как быстро идет деградация, лорду Товуэллу осталось не слишком долго жить на этом свете. Лет десять, не больше, может быть, счет вообще на годы пошел. По его внешнему виду не скажешь, но он, по сути – старая развалина. Если бы он так трепетно не следил за своим здоровьем, то давно бы умер.
– Ты сказал, что считаешь причиной неудачи халатность, – сказала Вэнди. – А кто ее допустил?
Миори несколько секунд смотрел на Вэнди, потом покачал головой.
– Извини, но думаю, что это не твое дело, – сказал он. – Я тебе и так слишком много сказал. Старик узнает – неделю ворчать будет.
– Думаю, дольше, – сказала Вэнди. – Неделю – это только за то, что ты со мной тут кофе попил.
– Тем более, – кивнул Миори. – А если вдруг окажется, что ты обо всем этом не просто так спрашивала, а по долгу службы – то я, как минимум, без премии останусь.
– Вообще-то, я по долгу службы, – призналась Вэнди. – Официальный запрос у меня в сумочке. Допьем кофе, покажешь мне лабораторные журналы и всю документацию по Товуэллам, которая у вас есть.
– Вот и верь после этого в старую дружбу, – покачал головой Миори и принялся изучать стены кафетерия, на которых были развешаны плакаты, сообщавшие, сколько и каких питательных веществ содержится в блюдах, которые тут можно заказать.
– А вот про старую дружбу ты зря, – сказала Вэнди после некоторой паузы. – Знаешь, я собираюсь сделать в патенте на генетический шаблон искусственного оборотня исключение для целей моделирования исчезающих видов.
Миори вытянул вперед губы и издал какой-то странный сосущий звук, будто бы собирался свистнуть, но вместо того чтобы вытолкнуть воздух наружу, сделал глубокий вдох.
– С другой стороны, тебе никто не помешает просмотреть реестр уволенных из Лаборатории и сопоставить его со списком тех, кто был допущен до работы с Товуэллами, – сказал он.
Вэнди улыбнулась.
– Мы, синеволосые, должны помогать друг другу, разве нет? – сказала она.
Миори повторил ее улыбку.
– Судя по всему, Старик тогда был не так уж и неправ, да? – спросил он, допивая кофе. – Я имею в виду про злой умысел.
– Следствие разберется, – пообещала Вэнди. – Кстати, чтобы ты знал: я собиралась сделать исключение в патенте в любом случае, даже если бы ты отказался мне помогать.
– И именно потому я тебе и помогу, – сказал Миори. – Но от Старика я все равно теперь наслушаюсь.
Вэнди сочувственно похлопала бывшего коллегу по плечу. Она хорошо знала, что значит вызвать недовольство профессора Штейна.
***
Вэнди была работником, по большей части, кабинетным. То есть, конечно, ей временами приходилось выезжать на место очередного преступления и осматривать его на предмет всякого рода необычных следов, причем все чаще это случалось в порядке «братской помощи» другим отделам Стражи, но почти всегда ее оперативная деятельность этим и ограничивалась. Ей не надо было разбираться в психологии свидетеля, уметь проводить допросы или, тем паче, участвовать непосредственно в поимке преступника. Ее задача состояла в том, чтобы у себя за ширмой как следует рассмотреть собранные вещественные доказательства под всевозможными углами и выдать экспертное заключение. Надо отдать Вэнди должное, с этим она справлялась очень хорошо и жалование свое получала не зря. Более того, такое положение вещей ее саму полностью устраивало, тем более что вклад, вносимый ею в работу отдела, был весьма существенным. Однако это вовсе не означало, что временами ей не хотелось немного большего.
Сейчас, покинув Главную алхимическую лабораторию, где она с успехом выполнила порученное Квентином задание, алхимичка немного призадумалась. Перед ней открывалось два варианта. Первый предполагал возвращение в кабинет и написание отчета по результатам визита. Выбери она его, никто бы и не подумал упрекнуть ее в недостаточном служебном рвении. Вариант второй был несколько интереснее: зная имя уволенного алхимика, Вэнди могла попытаться самостоятельно разыскать и допросить его на предмет истинных причин увольнения, а уже после этого сводился к варианту первому. В иное время Вэнди не стала бы лезть с подобной инициативой, но несколько обстоятельств склоняли ее ко второму варианту. Первым обстоятельством было то, что уволенного алхимика Вэнди когда-то знала, хотя и не близко. Звали его Корнеей Лайсо и впечатление человека, который мог бы случайно плеснуть в микроинкубатор раствор дезинфектора, он не производил. С другой стороны, уж кто-кто, а Вэнди по собственному опыту прекрасно знала, что для того чтобы вылететь из Главной алхимической вовсе не обязательно быть реально в чем-то виноватым. Достаточно было потерять ценность как специалиста в глазах главного алхимика – профессора Штейна, а уж повод для увольнения находился достаточно быстро. Однако объяснить это обстоятельство людям, которые с профессором Штейном не работали, а знали его с официальной стороны, было непросто. Профессор был алхимическим гением, к тому же еще и одним из самых сильных ныне живущих магов, а кроме того – общественным деятелем и, в придачу, почетным членом Городского совета Ицкарона. Так что Вэнди не хотелось, чтобы на основе добытой ею информации кто-то другой сделал бы напрашивающийся, но, может быть, ошибочный вывод. Кроме того, зная, сколько человек необходимо опросить Квентину, Селене, Илису и Эрику, ей банально хотелось им помочь.
Потому, немного подумав, Вэнди отправилась в соседнее с Главной лабораторией двухэтажное здание, где располагалась Объединенная алхимическая кафедра, которая, де-юре, являлась подразделением лаборатории, а де-факто была детищем сразу четырех организаций: МКИ, ИБМ Лаборатории и Медицинского училища Ицкарона. Именно здесь обучались студенты-старшекурсники магических вузов и медучилища, выбравшие своей специализацией алхимию.
Объединенная кафедра была интересна сразу двумя вещами: во-первых, тут в одном лекционном зале можно было наблюдать одновременно и студентов Корпуса, и студенток ИБМ, причем находись они здесь с одобрения ректората обоих вузов; во-вторых, несмотря на то, что главой кафедры официально был Главный алхимик, почти никаких административных рычагов для воздействия на студентов у него не было. Фактически, его роль сводилась к составлению учебной программы и поиску преподавателей для работы на кафедре, а вот выгнать нерадивого студента он единолично не мог – требовалось согласование с тем вузом, где этот студент официально обучался. Впрочем, профессор Штейн вел несколько предметов у себя на кафедре, так что студент всегда мог быть дисквалифицирован за неуспеваемость по профильному предмету. Тем не менее, такое положение вещей сделало Объединенную кафедру некоторым рассадником волюнтаризма в среде алхимиков, и ее можно было назвать, в некотором роде, даже оппозиционной по отношению к Главной лаборатории. По большому счету, именно Кафедра объединяла алхимиков, а вовсе не Главная лаборатория, как принято считать. После получения диплома она оставалась для выпускников местом, где всегда можно было справиться о последних алхимических новостях, найти лаборанта в свою лабораторию или просто встретиться с однокашниками для совместной проверки новых зелий на предмет их воздействия на человеческий организм.
Среди всего прочего была при кафедре и своя биржа труда. Представляла она собой два пухлых журнала, лежащих на небольшом столике в маленькой картинной галерее, где висели портреты самых выдающихся алхимиков. В один из этих журналов безработные алхимики делали записи о том, что они жаждут обрести работу, а в другом работодатели делали записи об имеющихся у них алхимических вакансиях. Любой алхимик, желавший сменить место работы, мог прийти сюда, и, просмотрев второй журнал, найти себе место по душе, либо, если ничего подходящего там не обнаруживалось, оставить свое небольшое резюме в первом журнале. Мощные заклинания защищали журналы от злоумышленников, норовивших испортить чужие записи, а также облегчали поиск нужных записей по ключевым словам. К этим журналам Вэнди и направилась.
Вначале ее ждало разочарование. В первом журнале обнаружилась лишь одна запись, имеющая касательство к Лайсо и относилась она ко времени, когда он получил свой диплом. Эта запись была отмечена как неактуальная – Лайсо взяли на место младшего лаборанта в Главную лабораторию, и, судя по журналу, с тех пор работу он не искал. Тогда Вэнди обратилась ко второму журналу, чтобы выяснить, не получал ли Лайсо место по размещенной кем-нибудь вакансии, как когда-то она сама получила место эксперта-криминалиста в Страже. Ответ был отрицательным – записей, в которых Лайсо фигурировал бы как получивший у кого-то работу, не было. Вэнди было опечалилась полученным результатом и собралась уходить, как вдруг ей пришло в голову проверить, а не выступал ли Лайсо в качестве работодателя. Произнеся поисковое заклинание, она тут же получила три объявления, самое раннее из которых было опубликовано всего через неделю после увольнения Лайсо. Ознакомившись со всеми тремя, алхимичка озадаченно хмыкнула, после чего скопировала их в свой блокнот и покинула кафедру, на ходу вызывая почтовую фею.
***
Мелодично звякнул колокольчик над дверью, привлекая внимание скучающего продавца; тот, было, обрадовался и поспешил навстречу посетительнице, но, заметив цвет ее волос, сразу растерял половину своего энтузиазма. Синие волосы говорили о том, что потенциальная покупательница была алхимиком, а этот сорт клиентов Евген (а именно так звали продавца, во всяком случае, это имя было написано на бумажной карточке, приколотой к его рубашке) по опыту считал самым трудным. Алхимики, как правило, разбирались в выставленных на витринах товарах не хуже Евгена, а потому почитали его за лишнее и ненужное звено между собой и продаваемыми здесь алхимагическими устройствами. Если они и обращали внимание на его попытки помочь им, то чаще всего лишь для того, чтобы задать какой-нибудь каверзный вопрос, на который он не знал ответа, хотя в алхимическом бизнесе крутился уже не один год. При всем при том, алхимики покупали до обидного мало. То ли дело – жены чиновников средней руки. Тех совершенно не интересовало, как и что работает, главное – чтобы работало; им интереснее было приобрести такую вещь, чтоб была не хуже, чем у друзей и соседей, да и в средствах они недостатка не испытывали.
– Доброго дня, – Евген все же постарался одарить синевласую своей самой приятной улыбкой. – Чем могу вам помочь?
Синевласая ответила ему характерным взглядом человека, который сильно сомневается в том, что стоящий перед ней молодой человек в сером костюме и с дежурной улыбкой на устах может чем-то помочь. Такие взгляды продавцу были хорошо знакомы и любви к покупателям-алхимикам не добавляли.
– Пожалуй, – наконец сказала она, – меня интересуют самочитайки. Хорошо бы с настраиваемым голосом.
– Тогда вы обратились по адресу, – улыбка продавца стала еще шире. – У нас есть то, что вам надо. Вот, смотрите, это у нас тут, на этой витрине…
Вэнди, а это была, конечно же, она, подошла к устройству, на которое указывал продавец, и принялась его рассматривать. Самочитайка была похожа на деревянную шкатулку с открытой крышкой; с левого бока шкатулки торчал медный раструб, спереди на гибком кронштейне располагалось нечто, напоминающее хрустальный глаз, а элементы управления представляли собой несколько эбонитовых рукояток. Еще один гибкий кронштейн рос из правой стенки шкатулки и заканчивался чем-то похожим на человеческий палец, но палец, сделанный из резины.
– Книгу ставите сюда, на подставку, направляете глаз на первую страницу, вот тут рукоятками устанавливаете скорость чтения и тембр голоса, и она читает, – объяснял продавец. – Эта замечательная новая модель «Читатель Эл-4000» сама подстраивается под габариты книги, в ней не надо выставлять количество и размер страниц, как в трехтысячной модели. Кроме того, тут полностью решена проблема с перелистыванием. Вы, может быть, слышали, что раньше для смены страницы использовалось заклинание, которое могло некорректно взаимодействовать с некоторыми сортами бумаги? Страницы слипались, и даже могли порваться. В этой модели за перелистывание отвечает отдельный манипулятор, что сделало конструкцию исключительно надежной.
– Дааа? – с сомнением протянула Вэнди. – Лично я думала, что аппаратный перелистыватель менее надежен, чем магический. А на каком ядре работает эта модель? Оно биологическое?
– Нет, оно големистое, последняя наша разработка.
– А я слышала, что самочитайки на големистых ядрах имеют голосовые характеристики хуже, чем на биологических, – заметила алхимичка.
– Да, раньше так и было, – подтвердил продавец. – Голос получался более естественным на биологических ядрах. Но с ними было столько мороки… они так часто ломались… другое дело – големистые. С ними проблем гораздо меньше, особого ухода не требуется вовсе – знай только кристалл вовремя заряжай. А теперь, после того, как их доработали именно в части голосовых характеристик, они полностью вытеснили биологические ядра. Хотите, я поставлю книгу, и вы убедитесь в этом сами?
– Сделайте одолжение, – согласилась Вэнди.
Стекло витрины было отодвинуто, самочитайку перенесли на прилавок, где ей на крышку был поставлен пухлый томик. Продавец открыл первую страницу книги, наставил на нее «глаз» и повернул рукоятку.
– «Шедший впереди отпер дверь суранским ключом и вошел. За ним вошел молодой парень, который при этом неловко сдернул кепку с головы. На нем была простая грубая одежда, пахнувшая морем; в просторном холле он как-то сразу оказался не на месте. Он не знал, что делать со своей кепкой, и собрался уже запихнуть ее в карман, но в это время спутник взял кепку у него из рук и сделал это так просто и естественно, что неуклюжий парень был тронут. «Он понимает, – пронеслось у него в голове, – он меня не выдаст», – произнесла самочитайка приятным мужским голосом. Вполне можно было принять этот голос за человеческий, и только идеальные паузы между словами и слишком правильное произношение некоторых слов выдавало его искусственное происхождение.
– А очень недурно, – кивнула Вэнди. – Пожалуй, я возьму ее. У вас есть доставка?
– Да, да, конечно, доставим, куда скажете, – закивал обрадованный продавец. – Восемьдесят грифонов.
Вэнди между тем уже извлекла из своей сумочки чековую книжку и ручку.
– Запишите адрес, – сказала она. – Улица Больших Ясеней, дом три, особняк Лавадера. В любое время. Днем, разумеется.
Продавец послушно записал адрес в свой блокнот, краем глаза наблюдая за тем, как Вэнди начала заполнять чек.
– Кстати, чуть не забыла… а эта самочитайка не будет конфликтовать с фонокрутом? – спросила вдруг Вэнди, остановив перо своей ручки на самом интересном поле чека, том самом, в котором надо было указать сумму.
– Нет, конечно, не будет, – поспешно ответил Евген.
То ли поспешность ответа, то ли тон, каким он был дан, заставили Вэнди насторожиться.
– Вы уверены? – спросила она, пристально посмотрев на продавца.
– Да, – соврал он, не моргнув глазом.
– И какой тип защиты в ней использован? – поинтересовалась Вэнди. – Вы же понимаете, фонокрут – это очень сложное механическое устройство и весьма недешевое, я бы не хотела рисковать им и самочитайкой. Ведь это же будет негарантийный случай, если они друг друга испортят, верно?
– Но ведь вы всегда можете просто не ставить их рядом, – сказал продавец. – Так, на всякий случай.
– Не могу. Самочитайку я покупаю дочери, и она будет стоять у нее в комнате, рядом с фонокрутом. Держать в разных комнатах их будет неудобно. Но из вашего ответа, я делаю вывод, что защиты у самочитайки никакой нет. Правильно? – прищурилась Вэнди, закрывая перо ручки колпачком.
– Нет-нет, что вы, защита есть, – всплеснул руками продавец. – Просто я не знаю, какой именно тип там использован.
Вэнди покачала головой и закрыла чековую книжку. Продавец сразу как-то сник. Сделка, почти уже состоявшаяся, срывалась, и осознание этого причиняло Евгену почти физическую боль.
– Подождите, подождите, – предпринял он последнюю попытку, – я приглашу сюда своего начальника, он в этих вещах разбирается лучше меня. – Минуточку буквально! Я сейчас вернусь!
Вэнди пожала плечами. Евген, истолковав это как знак согласия, почти бегом бросился к двери, которая вела во внутренние помещения магазина. Вэнди чуть заметно улыбнулась.
Вернулся продавец в сопровождении невысокого пухлого человека с длинными черными волосами, в очках с толстыми стеклами.
– О, Вэнди Цельсио! – воскликнул тот. – Сколько лет, сколько зим! Так это ты самочитайку покупаешь?
– О, Корней Лайсо, – в тон очкастому ответила Вэнди. – Давненько не виделись. Так ты теперь самочитайки продаешь?
– Ну уж нет, – ответил тот, рассмеявшись. – То есть, конечно, продаю, да. И не только самочитайки, как видишь, а еще и другую бытовуху: магопечи, самостирки, водогрейки, ветродуи, полочистки… Но я их, прежде всего, делаю. У меня маленькое производство на втором этаже, а тут только магазин.
– Вот как? – удивилась Вэнди. – А я-то думала, ты уже старшим лаборантом стал в Главной лаборатории.
– Нет, я оттуда ушел год назад, – ответил Корней. – Штейн совершенно меня не ценил, заставляя заниматься всякой биологической ерундой, при этом прекрасно зная, что у меня руки заточены под артефактику. В конечном итоге я не выдержал, написал заявление и занялся тем, к чему лежит душа.
– Так это ты так за год поднялся? – удивилась Вэнди. – Ух ты! Организовать целое производство – это же просто чудо! Или ты меня разыгрываешь и просто нашел себе хорошую работу?
– Нет, не разыгрываю, – ответил тот. – Я ни на кого не работаю, а даже наоборот, дал работу троим хорошим спецам. Помнишь Тэда Пиявочника? Он у меня трудится теперь. И никакого тут чуда особого нет. Конечно, мне пришлось постараться, чтобы все это тут устроить, но это не так уж и сложно, если есть голова на плечах, руки из правильного места и немного серебра в карманах.
– Конечно, я помню Тэда, – ответила Вэнди. – Какой ты, однако, молодец! Голова у тебя всегда была, да и руки тоже, но как ты умудрился скопить столько серебра, что хватило свое производство открыть? Я даже представить себе не могу, сколько бы мне пришлось копить на такое.
– Ой, да ладно тебе, – усмехнулся Лайсо, – и это мне говорит человек, который пришел сюда покупать для дочери самочитайку за восемьдесят грифонов? Ты, как я вижу, тоже не бедствуешь. Наоборот, процветаешь.
– Со мной-то как раз все просто, – сказала Вэнди. – Меня обеспечивает отец моей дочери. То есть технически она химера, конечно, но нам – дочь. Так получилось. Так что своему процветанию я обязана богатому эльфийскому лорду.
Лайсо рассмеялся.
– Ну, право, какое совпадение, – сказал он. – Я тоже, в некотором роде, обязан всем этим одному эльфийскому лорду.
– Ты??? – удивилась Вэнди. – В каком смысле? То есть ты тоже… Ээээ… ооо… мдааммм… хм… ну ладно… то есть я хочу сказать…
– Нет-нет, – замотал головой Лайсо, – ты не так поняла. Я попросту оказал одному ушастому господину крупную услугу. Настолько крупную, что его благодарности хватило на первый взнос в Гномский банк, который и выдал мне кредит на открытия дела. Но, я вижу, голова на плечах есть не только у меня, а? Ты-то как своего эльфа уговорила стать отцом химеры? Или тут не только голова роль сыграла, но и другие… эм… части тела?
Вэнди чуть поморщилась.
– Я ему чуть нос не сломала, когда уговаривала, – ответила она. – Но это долгая история, а у меня не так много времени. Лучше скажи, эта самочитайка действительно уживется в одной комнате с фонокрутом, или твой молодец мне соврал?
– Ну, не обижайся на Евгена, – улыбнулся Лайсо. – Вовсе он не соврал, а просто преувеличил, или, вернее сказать, выдал желаемое за действительное. Защита тут от технологии есть, конечно. По Брайсу. То есть дохленькая, от соседства с таким устройством как фонокрут, она в прах рассыплется за пять минут. Но это не недостаток этой модели, ты не думай. Просто никто в самочитайки ничего серьезнее и не ставит. Они и так недешевые, зачем же им еще цену задирать? Но, если хочешь, я могу для тебя поставить защиту по Крауге-Штейну, этого должно хватить. Конечно, тебе придется доплатить двадцать грифонов, но ведь и дешевле никак не получится, это я тебе скидку делаю, да и ты можешь себе это позволить, разве нет?
– Защиту я и сама могу поставить, – хмыкнула Вэнди.
– Можешь, но только внешнюю, а встроенную – только со снятием с гарантии, – возразил Лайсо. – Внешнюю не так удобно, согласись. Придется ее отдельно подновлять, а это и забыть можно. А внутренняя на тот же кристалл завязана будет, что и ядро. Выдохнется защита – так только одновременно с тем, для чего она нужна. Удобно! Ну, хочешь, еще пять грифонов скину?
