Текст книги "Хроники ицкаронской Стражи. Дело о подсвечниках Расты (СИ)"

Автор книги: С. Лисочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

***

Марианна Лурнье терпеть не могла, когда ее заведение называли борделем. Она морщила свой красивый носик, скорбно вздыхала, поджимала свои пухлые коралловые губки и закатывала глаза к небу. Не бордель, объясняла она, а интим-салон. В чем разница? Ну, это же очевидно: в бордель идут, чтобы удовлетворить потребности тела, сбросить напряжение, потешить похоть. В «Дикой розе», конечно, можно получить все то же самое, но не в качестве, так сказать, основного блюда, а лишь как пикантный соус к изысканному кушанью. Сюда приходят отдохнуть от несовершенства бренного мира, исцелить душу, прикоснуться к прекрасному, очиститься в светлом пламени любви. Да-да, именно так и никак иначе! У меня нет клиентов, говорила она, у меня есть друзья. Каждый из них идет сюда потому, что только здесь он сможет раскрыть себя, только здесь удовлетворят его самые тайные желания. Главное – индивидуальный подход. Нуждаетесь в увлекательной беседе? Тут можно разговаривать решительно на любые темы: от политики до археологии, от рыбной ловли до литературной критики – прекрасная женщина должна быть прекрасна не только и не столько телом, она должна быть умна и начитана, должна понимать мужчину с полуслова. Любите музыку? Девочки сыграют вам на флейте и арфе, суранской гитаре и жарандийском бубне, эльфийской китаре и лутомской скрипке. А хотите, станцуют? Вы гурман? Такого повара, какой работает у Марианны-Шиповник не отыщешь и при императорском дворе. А ароматные ванны? А катайский массаж? Желаете сыграть в драконьи шахматы? Здесь найдутся весьма достойные игроки. Имеете прихоть поучаствовать в костюмированном театральном представлении? Уверяю, костюмы найдутся на любой случай, а сценарий представления будет написан специально для вас. А поэму в свою честь не желаете? А попеть хором? И после всего этого у вас язык поворачивается назвать этот дом борделем? Да, дорого. Очень дорого. Дружба вообще стоит недешево, а любовь, настоящая любовь, которой вас тут одарят – разве найдется ей цена? Нет, готового прейскуранта вы тут не найдете, индивидуальный подход, вы помните?

– Чая, кофе, травяного стимулирующего напитка? – спросила Марианна, изящным жестом указывая Квентину и Эрику на удобный мягкий диван. – Сказать по чести, я бы вам его и рекомендовала. Вы не слишком хорошо выглядите, господа стражи: глаза красные и движения немного скованные. Сразу видно, что не спали ночь. Работы много?

– Работы – как всегда, – ответил Квентин. – Нас меньше стало.

Марианна печально вздохнула и кивнула барышне, что провела стражей в гостиную «Дикой розы». Барышня была невысокого роста, молода, темноволоса и голубоглаза, а ее фигуре позавидовала бы античная статуя. Она сделала неглубокий книксен, продемонстрировав стражам вырез на платье, и вышла из комнаты.

– Если вы не торопитесь, я бы посоветовала вам принять ванну, – сказала Марианна. – Мне на днях прислали прекрасную ароматическую соль с Янтарных островов.

Марианне не дать и тридцати. Высокая, сероглазая. Правильные черты лица обрамлены волнистыми темно-русыми волосами, падающими блестящим водопадом на округлые обнаженные плечи. Голос грудной, с приятной хрипотцой. От звуков этого голоса что-то начинает подниматься снизу, по позвоночному столбу, разливается приятным теплом в груди. Этот голос хочется слушать, хочется раствориться в нем, смотреть на его хозяйку, заглядывать ей в глаза, утонуть в них.

– Увы, – сказал Квентин. – Спасибо за приглашение, но мы тут по делу.

– Теряюсь в догадках, по какому, – сказала Марианна. – Стражи нас посещают нечасто. Прямо-таки любопытно, что заставило вас навестить меня.

По ее тону любому стало бы понятно: совершенно никаких дел не было и быть не могло, по которым Стража могла бы побеспокоить хозяйку «Дикой Розы».

«Эта женщина вообще не может лгать, она слишком совершенна для этого», – подумалось Эрику.

Квентин, в отличие от своего молодого коллеги, точно знал – эта женщина может лгать. Хотя и не любит.

Без скрипа открылась дверь, темноволосая барышня принесла на серебряном подносе три высоких стакана, наполненные прозрачной зеленоватой жидкостью. Запахло мятой и княжицей и еще чем-то удивительно бодрящим. Она поставила поднос на небольшой столик, и снова сделав книксен, отошла за спинку кресла Марианны.

– Мы пришли помочь тебе, – сказал Квентин, пробуя содержание своего стакана на вкус. – Хм… бодрит.

Пригубил напиток и Эрик, и тут же в голове у него будто что-то взорвалось, окатив целым водопадом свежести.

– Помочь? Мне? – удивилась Марианна. – В чем же?

– Помочь избежать неприятностей, которые уже стучатся в твою дверь, – уточнил Квентин.

Марианна отпила из своего стакана и вернула его обратно на столик.

– Не понимаю, – сказала она. – Объясни, пожалуйста.

– Терри Линдон и Клод Ферти были здесь позавчера? – сказал Квентин.

– Да, они навещали нас, – ответила Марианна. – И что же? Они наши давние друзья, очень приличные люди. Их жены в курсе, что они бывают тут, и против ничего не имеют. Какие же от них могут быть неприятности?

– Они сказали, что ты попросила их об одном одолжении, – сказал Квентин.

– Ах, так это не они источник неприятностей, а вы. – Марианна одарила следователей одной из самых очаровательных улыбок, на какую только способна женщина. – Фу, Квентин. Тебе не стыдно?

– Нет, ты немного ошиблась, – сказал Квентин. – Хотя речь шла о том, чтобы поторопить нерасторопную Стражу, мы не в обиде. Но дело в том, что ты слишком акцентировала внимание на том, что Стража должна поймать вора, несмотря на его высокое положение и прошлые заслуги. Это позволяет предположить, что ты знаешь, кто украл подсвечники. А это уже сокрытие информации от следствия.

Марианна рассмеялась.

– Так арестуйте меня за это, – сказала она.

Квентин нахмурился.

– Шутки в сторону, Шиповник, – сказал он. – Конечно, арестовать тебя за это я не могу, и ты это прекрасно понимаешь. Но все дело в том, что ты зря влезла в это дело. Нас, Стражу, пытаются навести на конкретного человека, понимаешь? Причем так получается, что навести нас пытаются твоими прекрасными руками. На очень известного в городе человека, у которого куча связей и заслуг. Я вижу тут два варианта: либо это твоя личная инициатива, тогда получается, что ты замешана в деле, в котором тебе замешанной быть не надо, либо тебя кто-то попросил поторопить нас, и ты просто выполняла чью-то просьбу. Я склонен думать, что речь идет о втором варианте, потому что первый не сулит тебе ничего хорошего.

– Отчего это? – спросила Марианна.

– Оттого, что выводят нас на человека, который невиновен. И если станет известно о том, что ты пытаешься его подставить, то на тебя ополчатся жрецы сразу трех культов. Оно тебе надо?

Марианна нервно подернула плечиком.

– Виктория, девочка моя, сходи, пожалуйста, узнай, не вернулась ли с прогулки Мария, – попросила Марианна темноволосую барышню. – И если она вернулась, сходите вместе в кондитерскую господина Кюрзе, купите мне дюжину миндальных креманок. А если она не вернулась, подожди ее в саду.

– Хорошо, миледи, – ответила барышня, снова сделала книксен и вышла из комнаты.

– О каких культах идет речь? – спросила Марианна.

– А ты не догадываешься? Разумеется, я говорю о культе Нурана, о культе Луни и о культе Малина. Кроме того, Эра Штефан тоже будет не слишком довольна твоим вмешательством.

– Эра Штефан может быть недовольна, чем ей угодно, – сказала Марианна и, сделав из своего стакана несколько глотков, принялась рассматривать его содержимое на свет. – Меня это не слишком волнует. Но ссориться с Энжелом я не хочу. Ведь речь идет о его брате, я права?

– Я не называл имен, – заметил Квентин.

– А то я не знаю, кого ты вчера арестовал, – фыркнула Марианна.

– Я всегда восхищался твоим умом и сообразительностью, – сказал Квентин. – А еще твоей красотой и грацией. Мне пришлось его арестовать, основанием послужили и твои намеки тоже. Но в то, что подсвечники украл он, я совершенно не верю. Другое дело, что есть сигнал, и мы должны его отработать. Кто тебя попросил об услуге?

– Меня использовали в темную, – задумчиво произнесла Марианна. – Это не очень хорошо с ее стороны. Не сомневаюсь, что у нее были на это свои причины, и даже догадываюсь, какие. Это ее несколько извиняет, хотя и не отменяет того факта, что она меня подставила. Но ведь и я не обещала молчать о ее просьбе, верно?

– О ком ты говоришь, Марианна? – спросил Квентин.

– А ты не догадываешься?

– Догадываюсь, но хочу услышать имя из твоих прекрасных уст, – ответил Квентин.

– Ну, хорошо. Надеюсь, она не слишком обидится на меня за это. Дружба – дружбой, но нельзя же этой дружбой злоупотреблять.

– Имя?

– Мануэла Лист, – ответила Марианна.

– Жрица Гламуры? – спросил Эрик, впервые заговорив в этом доме.

– Да, она самая, – ответила Марианна. – Вы удивлены, офицер?

– Ты сказала, что догадываешься о причинах ее просьбы, – сказал Квентин. – Если желаешь, то это не попадет в протокол.

– Разумеется, дело в ее дочери, – ответила Марианна, пожав плечами. – В чем же еще?

***

– Смотри, вот она, – шепнул Эрику Квентин. – Вон та блондинка в лиловом платье.

– Красавица, – так же шепотом прокомментировал Эрик.

– Красивей твоей Зайки? – поинтересовался Квентин с самым невинным видом.

Эрик оглянулся. Банни назначили в почетный караул к длинному поезду из катафалков, она стояла от следователей шагах в тридцати, и, конечно, слышать их разговор не могла, тем более что ее и Эрика разделяла довольно густая толпа – на кладбище с павшими стражами и ополченцами пришла проститься едва ли не половина города.

– У Зайки все настоящее, – ответил Эрик.

– У Мануэлы тоже все настоящее, хотя конечно, она много старше, – сказал Квентин.

– Ты-то откуда знаешь? – подозрительно поинтересовался Эрик.

– А вот это – совсем не правда, – ответил Квентин. – Тихо… капитан говорит.

Капитана в мундире видели нечасто, он предпочитал ему гражданский костюм еще с тех пор, как работал следователем по особо важным делам. Сегодня же он был именно в мундире, причем кушак его подпоясывал не белый, капитанский, а светло-серый, положенный рядовым стражам. Высокий, с немного вытянутым лицом, темноволосый, с едва обозначившимися залысинами, сейчас капитан вовсе не выглядел щеголем, каким обычно казался окружающим. Сейчас здесь был воин, воин, привыкший не щадить себя ради спокойствия других; страж, один из многих здесь собравшихся. Тот, кто пришел проводить своих товарищей в их последний путь.

– Сегодня печальный день, – произнес он своим негромким, хриплым, будто бы навечно застуженным голосом. – Мы собрались здесь, чтобы попрощаться с теми, кто, не пощадив себя, ушел за грань нашего мира, ради того, чтобы мы могли в нем остаться. Сейчас здесь собрались родные, друзья и боевые товарищи их, а еще – просто люди, которые не знали имен павших, даже не догадывались об их существовании, но те, кто остались живы благодаря им. Мы все понесли страшные, невосполнимые потери, и кто теперь заменит наших братьев и сестер, навсегда оставивших нас? С той трагической ночи Стража работает в особом режиме: отменены выходные, отпуска, отгулы и увольнения. Почти каждый из нас несет теперь две стражи: за себя, и за того, кто пал.

Капитан сделал паузу и обвел взглядом людское море, замершее вокруг него. Люди стояли, ловя каждое его слово, их внимание всецело принадлежало ему. Капитан перевел взгляд на затянутое мутными тучами небо и его хриплый голос вновь зазвучал над городским кладбищем:

– Конечно, так будет не всегда. Вернутся в строй раненые, придет к нам и молодое пополнение. Уже сейчас в нашу кадровую службу обращаются люди, готовые взять на себя бремя защиты города. Рано или поздно рабочие графики придут в норму. Но каждому, кто носит светло-серый мундир, до конца своих дней нести две стражи: одну за себя, а другую – за павших товарищей. Так не подведем же их! Не забудем их жертвы, не оставим без опеки их родных и близких. Они не пожалели себя – не станем жалеть себя и мы. Они стояли нерушимой крепостью, гибли, но не сдавались. Не станем сдаваться и мы, не отступим перед врагом ни на шаг, кто бы ни был нашим врагом: будь он жестоким пришельцем из замещенного города или местным подонком, готовым преступить человеческий закон. Я, как капитан Стражи, клянусь в том, что положу все силы ради этого. Вечная память павшим!

– Вечная память, – повторили стражи за своим капитаном.

– Хорошо сказал, – шепнула Вэнди, стоявшая рядом с Квентином и Эриком.

Квентин кивнул.

– Надеюсь только, что у меня будет возможность выполнить такую же клятву, – сказал он негромко. – А то ведь не найдем подсвечники – придется уйти, как неспособному к следовательской работе.

– Да ладно тебе, – сказал Эрик. – Если ты неспособный, то кто тогда способный?

– Меня смущает, что Мануэла здесь, – сказал Квентин. – Смотри, она никуда не торопится. Как же она подсвечники будет подбрасывать, если все время здесь? Неужели я ошибся? Неужели Селена была права, и она их уже подбросила?

– Разве такой вариант невозможен? – спросил Эрик.

– Он крайне нежелателен. Одно дело – взять с поличным за руку, другое – доказывать вину, когда и улик-то верных почти нет.

– Может, у нее сообщники есть, – предположила Вэнди.

– Не исключено, – согласился Квентин. – Такая кого угодно окрутит. Человек себя забудет, а сделает, что она хочет.

Между тем, вслед за капитаном, выступил ратман, затем несколько слов сказали и городские советники, жрецы обратились со словами утешения. Печальная церемония шла своим чередом. Погибших стали опускать в могилы, утихший было плач родных поднялся с новой силой.

– Итак, она пробыла тут с нами до конца, – заметил Квентин, все это время поглядывающий в сторону Мануэлы Лист. – Вот что: после того, как она уйдет, дадим ей полчаса. Кстати, где Саора?

– Вон, рядом с де Рыфом стоит, – ответил Эрик. – Смотри, Мануэла прощается и уходит. Может быть, имеет смысл тайно проследить за ней?

– Не стоит, если она сейчас пойдет на дело, мы ее только спугнем. Впрочем, не похоже. Она же не сумасшедшая белым днем лезть в чужой дом. Наверное, все-таки права Селена. Так. Зови Саору.

– Не рано?

– Пешком немного пройдемся, – сказал Квентин. – На душе погано. Я столько лет в Страже, я же их всех знал. Не хуже, чем капитан. Может и так случится, что в следующий раз нас так провожать будут.

Эрик сделал отвращающий знак левой рукой, что-то неодобрительно пробормотал и отправился за Саорой. По дороге ему попался мышелюд средних лет, одетый в униформу ЖКХ. Эрик остановился поздороваться с ним, Квентин пригляделся и тоже узнал мышелюда.

– Я слышала, он тут сторожем служит, – сказала Вэнди.

Квентин хотел что-то ответить алхимичке, но тут к нему подошел Амарант.

– Не уделите мне несколько минут, сержант? – спросил он.

– Я сейчас не расположен к интервью, – сказал Квентин. – Извините, Сильвио.

– Я понимаю, – кивнул Амарант. – Просто хотелось задать пару вопросов. Например, такой: как так случилось, что провожая павших героев и выказывая дань уважения им, вы держите под стражей героя живого, не будь которого, потерь было бы ни в пример больше?

– Извините, я не буду сейчас отвечать на этот вопрос, – сказал Квентин.

– Жаль, жаль… ну что же, пойду задам его вашему капитану. Быть может он сможет что-то сказать по этому поводу.

– Когда-нибудь, рано или поздно, ты сделаешь ошибку, и тогда я отправлю тебя в Последние Покои, – пробормотал Квентин в спину уходящему Амаранту. – Может быть, этот день придет не скоро, но он придет.

Амарант его не слышал, он действительно шел к капитану, но к нему его не пустили – тот разговаривал с ратманом и ректором МКИ Полуэктом Малиновым, а потому журналисту пришлось ожидать окончания их беседы, стоя в стороне. Дождался он или нет, Квентин не увидел – Эрик вернулся с Саорой и они вместе покинули кладбище.

***

– Итого: подсвечников нет, следов проникновения нет, мы в тупике, – подытожил Квентин.

– Извини, – виновато шмыгнул носом Илис, будто бы это он был виноват в том, все пошло не по плану.

– Может быть, она заметила засаду и решила не рисковать? – спросила Селена.

– Или попросту я был неправ с самого начала, – сказал Квентин уныло.

– То есть ты хочешь сказать, что арестовал моего брата просто так, опираясь на версию, которая и близко с реальностью ничего не имела? – холодно произнесла Саора. – Я в восхищении, сержант.

– Во-первых, никто твоего брата не арестовывал, его просто попросили помочь, – возразил Эрик. – А во-вторых…

– А во-вторых, она права, – сказал Квентин. – Я увлекся первой попавшейся версией и облажался. Ну что же, всем вам будет наука, как не надо вести дело.

В комнате стало вмиг прохладнее, и это было даже приятно – за окном тучи на небе развеялись, и августовская жара быстро отвоевала утраченные было с утра позиции.

– Мне только непонятно, почему за эту науку расплачиваемся мой брат и я, – сказала Саора. – Не говоря уже про Бастиану. Ее бы кто пожалел.

– Она мои тапки не пожалела, чего ее жалеть? – пробормотал Илис.

– Что-что? – переспросила Саора. – Чего ты несешь, Рыжик?

– Это я так, фигурально. Пойду-ка я дом еще раз осмотрю лучше, может, пропустил чего.

– Пойди, пойди, – поддержала его Саора. – Лично я в полном восторге, когда у меня по дому ходят посторонние люди, переворачивают все с ног на голову, ничего не находят, а потом говорят: ах, как я облажался, ах, каким это будет хорошим уроком!

– Какая ты ворчливая стала, однако, – сказала Вэнди. – В институте ты такой не была. Неужели работа в канцелярии так на характер влияет? Ну чего ты, а? Видишь же, шеф и без твоих сентенций посыпает голову пеплом.

– Пусть посыпает, – сказала Саора. – Только не над коврами, они дорогие, их Энжел из Жарандии притащил.

Селена явно собралась что-то сказать, но Квентин остановил ее коротким жестом.

– Главное – понять, где я ошибся. Скажи-ка, Саора, а Крис вообще тут часто бывает?

– Я же тебе еще вчера сказала: редко. Очень редко. Он чаще либо в храме, либо в разъездах.

– А вот когда он в городе, он Бастиану сюда приводит?

– Было пару раз. Года три назад.

– А почему не приводит? У них же все серьезно, разве нет?

– Я не собираюсь обсуждать личную жизнь своего брата с кем бы то ни было.

– А я не просто так спрашиваю. Не из досужего любопытства.

– Слушай, я, если честно, сама их не очень хорошо понимаю. Такое ощущение, что они оба старательно разыгрывают роман без обязательств. А если Баст будет сюда приходить и здесь с ним оставаться, то это уже станет похожим на что-то большее. А они этого не хотят. Или делают вид, что не хотят.

– То есть и Баст его к себе не водит? В том смысле, что на ночь его у себя не оставляет?

– Думаю, нет.

– А где же они тогда… э... проводят время? – спросила Селена, которая начала понимать, куда клонит шеф.

– Вот уж не знаю.

– Но ведь они же не просто всю ночь гуляют, взявшись за руки, а утром расходятся каждый в свою сторону?

– Глупый какой-то вопрос, – сказала Саора. – Нет, конечно. Где-то они ночуют.

– Может быть, в парке или еще где-нибудь? – спросил Илис.

– Это у вас, у хвостатых, может быть, так принято, – покачала головой Саора. – Бастиана, конечно, тоже оборотень, да и братец привык к походной жизни... Но не думаю.

– Они где-то снимают комнату или квартиру? – спросил Квентин.

– Не уверена, что на постоянной основе, – сказала Саора. – Иначе это станет похожим на что-то большее, чем роман без обязательств. Скорее, они по гостиницам да по пансионатам кочуют каждый раз.

– Ты уверена? Я ведь к чему веду? К тому, что очень может быть, что подсвечники должны подбросить вовсе не сюда, а туда, где они проводят ночи.

– Я все-таки считаю, что своей постоянной норки у них нет, но как оно на самом деле – не интересовалась. Мне такие подробности знать незачем. Это вы у самого Криса спросите. Или у Бастианы.

– Видимо, придется, – сказал Квентин. – Вот только у кого лучше спрашивать? Баст на меня в обиде, а сэр Крис – захочет ли говорить на такие темы?

– Это уж вы сами решайте, – сказала Саора. – Я вот в расследованиях мало чего понимаю, так и не пытаюсь из себя следователя строить. Но вы-то – профессионалы. Вы-то в моих советах точно не нуждаетесь.

– Пожалуй, все-таки лучше будет переговорить с сэром Крисом, – предложил Эрик, вслед за коллегами сделав вид, что не замечает иронии в голосе Саоры. – Я так понимаю, нам все равно его под домашним арестом удерживать смысла больше нет?

– Я прямо поражаюсь вашей догадливости, – сказала Саора. – А откуда у вас уверенность, что раньше был смысл?

В этот момент из камина вылетела Фью. Илис, как это всегда случалось, при ее появлении чихнул.

– Письмо сержанту Квентину Уиллису от премьер-лейтенанта Генри Свиклая, – торжественно объявила почтовая фея.

Квентин принял сложенный вчетверо лист бумаги, развернул, прочитал, озадаченно посмотрел на своих сослуживцев, перечитал записку еще раз, и в задумчивости сел на подлокотник ближайшего кресла.

– Что там? – поинтересовалась Селена.

Вместо ответа, Квентин протянул вампирке письмо. Та приняла его и принялась читать вслух:

– «Только что звонили из Храма Плодородия. Ты был прав: подсвечники нашлись. Стоят на своем обычном месте, будто их никто и не похищал. Надеюсь, это означает, что дело близко к завершению, а то ратман интересовался на похоронах у капитана, зачем мы арестовали сэра Криса и требовал его отпустить».

– Сам ратман, – хмыкнул Эрик. – Надо же...

– У Энжела кругом связи, – прокомментировала Саора. – Так что? Теперь-то вы точно отпустите брата?

– Отпустим, – кивнул Квентин задумчиво. – Фью, лети к лейтенанту, скажи, что мы отправляемся в Храм Плодородия. Еще скажи, что я прошу снять звено охраны возле Храма Героев. А после лети к сэру Крису и скажи ему так: «Благодарю за помощь, вы можете покинуть свою келью. Стражи охраны скоро должны получить инструкции. Сержант Квентин Уиллис». Все.

Фея исчезла тем же путем, каким появилась, а Квентин поднялся с кресла и чуть поклонился Саоре.

– Извини, что перевернули тебе весь дом, – сказал он. – С меня причитается.

– Еще бы, – сказала Саора. – Но сдается мне, все, что сейчас происходит – это ведь не по плану? Братец-то вряд ли водил Баст в Храм Расты.

– Следствие покажет, – ответил Квентин.