Текст книги "Танец на двоих (ЛП)"
Автор книги: С. Уинтер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
* * *
Стоя в своей спальне перед большим напольным зеркалом, Саманта тщательно заматывала грудь поверх двух жестко фиксирующих бюст спортивных лифчиков. Неважно, сколько раз она это делала, но сия уловка по-прежнему оставалась самой мучительной частью ее «инкогнито-дерьма», как любила говорить подруга.
Полностью расплющить полную грудь было практически невозможно. И все же, перетягивая ее бинтами и надевая свободную одежду, ей удавалось ее скрыть. Закрепив повязку и повернувшись к зеркалу боком, она окинула себя придирчивым взглядом.
В целом переход от чашечки «С» к чашечке «А» ее вполне удовлетворил.
Грудь выглядела достаточно плоской.
Натянув поверх баскетбольных шорт спортивные штаны, чтобы не замерзнуть на улице, она заправила брючины в высокие спортивные кроссовки. Затем надела кофточку с капюшоном, безразмерную футболку и толстовку с обрезанными по локоть рукавами. А заключительным аккордом стала еще одна толстовка на молнии и с капюшоном.
Многослойная одежда идеально маскировала ее женственные изгибы, придавая ей вид невысокого сутулого подростка.
– А что делать с этим… – уныло пробубнила она, разглядывая волосы.
В комнату неторопливо проскользнул ее некрупный и юркий домашний питомец.
Дымчато-серый короткошерстный кот Рокки с ярко-зелеными глазами лениво моргнул и, немного подождав, грациозно запрыгнул на кровать. Сев на задние лапы, он широко зевнул и уставился не мигая на хозяйку.
– Не суди меня, Рок. Мы уже обсуждали это.
Кот, безмятежно развалившись на груде подушек, поджал передние лапы и начал громко мурчать, поглядывая на нее сквозь щелочки глаз.
Тяжко вздохнув, Саманта вновь повернулась к зеркалу и тщательно уложила длинные темные локоны в предельно тугой пучок. Забудьте о перетягивании груди – укладка волос была наиболее раздражающей частью.
«Оно того стоит, чтобы быть незаметной. Никто не обратит на меня внимания. Никто со мной не заговорит. Качки оставят меня в покое!»
Закончив с прической, она натянула бейсболку Янки, полностью спрятав под ней свои волосы… ну, за исключением небольших завитков на затылке.
– Лак для волос, – спохватилась она и направилась в ванную, чтобы понадежнее зафиксировать пучок, а когда отставила баллончик, ее взгляд упал на валявшуюся в раковине бритву, которой она воспользовалась, придя с работы в кафе.
Ее лодыжка предательски отозвалась острым ноющим укусом.
Сэмми резко отвернулась.
«Пора идти на тренировку».
* * *
Выйдя из автобуса в девять двадцать пять, Сэмми натянула на голову капюшон и направилась к спортзалу, стараясь не обращать внимания на то, как скрутило от нервного напряжения мышцы живота.
«Мои условия! Я здесь на своих условиях!»
В последнее время она все делала согласно этой мантре.
На своих условиях трудилась в семейном кафе. На своих условиях подрабатывала у Клиффа. Обучала девочек танцам тоже на своих условиях. И на своих же условиях посещала лучший боксерский клуб города, клиентура которого состояла из мужчин на девяносто девять процентов.
«Я тот самый один процент. Никакого давления!»
В клубе Ронана она постоянно попадала под прицел множества радаров.
Парни – она чувствовала это всей кожей – провожали ее любопытными взглядами. Кто-то даже пытался заговорить с ней. Но, как правило, быстро отставал. Все здесь вели себя вполне дружелюбно, поэтому ее замкнутость и нелюдимость привлекали всеобщее внимание. Некоторые не оставляли своих настойчивых попыток поболтать с ней, но она всячески избегала любых контактов, дабы сохранить свой секрет.
Возле входа Саманта глубоко вдохнула, чтобы унять предательскую дрожь.
Необходимость зайти туда вызывала приступ тошноты. Ведь уже в следующее мгновение предстояло оказаться буквально на другой планете. Планете мускулистых парней, где чересчур влажная атмосфера насквозь пропитана мужским потом и Old Spice (прим. американский бренд парфюмерно-косметических товаров для мужчин). Где ни на минуту не смолкает грохот железа и гул голосов, звучащий то вполне добродушно, то сыпящим проклятия, отчего в висках начинала стучать кровь, а тело словно обволакивало липкой паутиной. К закрытию же ей повсюду мерещились пятна крови.
В Нью-Йорке у Сэмми был личный тренер по боксу. И польза от тех тренировок была весомой. Они придавали ей сил, наполняли жизненной энергией, а также позволяли сохранять отличную физическую форму. Ей хотелось иметь тренера и здесь, в Бостоне, но пока что приходилось довольствоваться наблюдением за талантливыми бойцами и имитированием их движений.
Осторожно выглянув из-за боксерского мешка и бросив быстрый взгляд на ринг из-под козырька бейсболки, она была рада увидеть там лучших бойцов клуба.
Киллиан Ронан, стоявший напротив своего спарринг-партнера – жилистого азиата с короткой стрижкой, что также работал здесь, – энергично встряхнул руками. Обычно они дрались в стиле кикбоксинга, а не традиционного бокса. Подняв почти небрежно кулаки в перчатках, Ронан встал в защитную стойку. Было очевидно, что он получает огромное удовольствие от своей физической подготовки. Что откровенно наслаждается атмосферой соревнования и поединком, напоминающим танец.
Он находился в своей стихии.
Наклонив голову, Сэмми пристально следила за его стремительными, отточенными до автоматизма движениями. Нанеся резкий удар ногой, Киллиан пролетел мимо согнувшегося пополам противника, но, проворно засеменив ногами, мгновенно сменил направление и, небрежно одернув штанину, вновь принял защитную стойку на другом конце ринга.
Сейчас он напоминал хищника. Его движения были ловкими и грациозными.
Он ухмыльнулся напарнику, когда тот нанес ему удар в подбородок.
Саманта уже несколько месяцев наблюдала за Киллианом здесь, в спортзале. К тому же часто видела его по телевизору: местные телеканалы буквально сходили с ума от проявленного им на войне героизма. На экранах постоянно мелькали его армейские фотографии, где он всегда выглядел сосредоточенно-суровым.
Она не могла припомнить, чтобы он где-то улыбался.
Зато могла по достоинству оценить правильную симметрию его лица, крепко сжатую волевую челюсть и стальной оттенок серых глаз. Он был весьма привлекательным мужчиной. Однако камера не способна была передать присущей ему харизмы.
Его светло-каштановые волосы и сейчас были по-военному коротко подстрижены. Но лицо в последние дни украшала аккуратная, с намеком на бородку щетина. Чуть тяжелее пятичасовой тени (прим. эффект легкой небритости). И это было хорошо.
«Скрывать такие губы сродни кощунству», – при этой мысли Сэмми покраснела, а ее глаза на мгновение замерли на его губах – самых полных и чувственных, которые она когда-либо видела у парня. Да, и еще с вечно застрявшей в них зубочисткой, которую они смаковали самым отвлекающим образом.
Правда, это далеко не единственное, что в нем отвлекало…
Ее взгляд скользнул ниже, к его торсу. Пробежался по литым мускулам, обтянутым борцовкой словно второй кожей. На мгновение задержался на широких покатых плечах, мощных рельефных бицепсах и четко очерченных мышцах груди. От Ронана исходила такая истинно мужская сила и мощь, что не оставалось сомнений – он мог подмести пол всеми этими парнями, вместе взятыми.
Но по большему счету женское любопытство разжигали его татуировки.
Левая рука была покрыта рисунком от плеча до запястья. Всю правую часть груди украшала татуировка, плавно перетекавшая на плечо и лопатку. А правое предплечье было разрисовано другими картинками. Сэмми никогда не была достаточно близко, чтобы детально рассмотреть их замысловатые узоры. Но даже на расстоянии качество чернил выглядело потрясающе.
«Может, поспрашиваешь его о татуировках при выходе?» – насмешливо предложил внутренний голос.
Киллиан почти каждый вечер терпеливо ждал, когда она закончит. Стоял, как правило, возле входной двери, засунув руки в карманы и жуя зубочистку. Он несколько раз пытался заговорить с ней. Последний раз – всего пару недель назад – задал какие-то странные вопросы: «ты в порядке?» «тебя обижают в школе?» «тебе нужна помощь?». Но вместо того, чтобы ответить или хотя бы спросить, что, черт возьми, он имел в виду, она бросилась прочь сломя голову.
Больше он не пытался с ней заговорить.
– Брось, пацан, – раздался у нее за спиной голос, заставивший ее вздрогнуть. – Ты никогда не будешь настолько хорош, чтобы он обратил на тебя внимание. А он не станет тратить свое драгоценное время, чтобы улучшить твои показатели хотя бы наполовину.
Саманта напряглась и инстинктивно оглянулась.
– Ты все время ошиваешься здесь, у этих мешков, – мужской голос стал грубее и резче. – Ни с кем не разговариваешь. Ведешь себя так, будто ты лучше других, хотя на самом деле ты просто маленький придурок, понапрасну тратящий время.
Ему вторили еще два парня, бормоча что-то в знак согласия.
«Черт, он не один! С ним его друзья. Он подошел слишком близко!»
Звук шлепка резиновой подошвы о бетон прозвучал для нее как выстрел.
Стремительно метнувшись меж боксерских груш, она помчалась вдоль ринга, не забывая держать голову опущенной. Ее сердце бешено колотилось в груди, но она не собиралась сбрасывать темп. Никто не пытался ее остановить. Лишь несколько удивленных возгласов донеслось от собравшихся возле ринга парней, желавших посмотреть уникальный спарринг.
– Эй, – окликнул ее Киллиан. – Эй, Карневэйл!
За последние несколько недель Сэмми уже дважды так поспешно покидала спортзал. На пределе своих возможностей она пролетела, не останавливаясь, несколько кварталов. И даже в такси, мчавшем ее в надежное убежище родного жилища, никак не могла успокоиться. Судорожно сцепив пальцы, она старалась унять гнетущую тревогу, за которой, как правило, следовал леденящий душу страх панической атаки.
3. Погасшее пламя
Привычки регламентированной жизни, так необходимой на службе в армии, позволяли исправно выполнять служебные обязанности, поэтому, уйдя в запас, Киллиан не собирался от них отказываться.
Утро понедельника ничем не отличалось от других дней.
Подъем в пять утра. Длительная и интенсивная пробежка по аллеям парка. Освежающий душ. Быстрый завтрак и долгожданный путь в спортзал. Строгое следование установленному режиму создавало ощущение причастности к той насыщенной армейской жизни, которую Киллиан очень ценил. С ней было связано слишком много хороших воспоминаний. И даже кое-какие темные пятна не могли этого испортить.
Киллиан не был обязан проводить в тренажерном зале весь день – от открытия и до закрытия. Но это было его приоритетом. Ему нравилось эта деятельность, и он вкладывал в нее всю душу. Кроме того, его интересовала и ее деловая сторона: хотелось научиться вести дела так, чтобы «Ronan's Gym» процветал. А теперь, по словам Карла, это стало его новой официальной обязанностью.
День медленно тек по обычной однообразной траектории, пока в три часа не сломался кондиционер. А так как вентиляция в старом здании была еле живой, то без него, несмотря на раннюю и довольно прохладную весну, от жара, создаваемого многими телами, без конца тягающими тяжести и делающими уйму упражнений и спаррингов, здесь даже слон свалился бы без сознания.
Пришлось распахнуть все двери и окна.
К счастью, возникший сквозняк пока никого не беспокоил, ведь найти мастера, способного незамедлительно исправить поломку, было не так-то просто.
– Извини, парень, но свободных мастеров сегодня нет, – грубовато ответил на его звонок специалист по кондиционерам.
Киллиан стиснул зубы, чтобы не взорваться.
Это была уже десятая компания, в которой он получил отказ.
– Послушай, это уже не первый сбой. В прошлый раз мастер починил его за двадцать минут. Может, кто-нибудь заедет ко мне по пути на другой вызов?
– Сегодня никаких вызовов.
– Тогда какого черта ты не можешь прислать специалиста?
– У нас нет свободного оборудования, малыш.
«Ублюдок!»
– Ладно. Как рано ты сможешь заглянуть завтра? Мы открываемся в семь.
– Моя работа начинается в девять тридцать. Я смогу приехать… не ранее десяти.
– Ты, бл*ть, надо мной издеваешься? Назначаешь самую раннюю встречу в десять? В гребаный вторник?
– Преимущества пенсии, сынок. Я сам регулирую свой график. Так ты будешь оформлять вызов на ремонт или нет?
Киллиан подтвердил заказ и, швырнув в сердцах трубку, качнулся на стуле к стене. Закрыв глаза и устало проведя ладонями по лицу, он шумно вздохнул.
– Тяжелый день, босс? – дразнящий бас зашедшего в кабинет Басанты резанул по ушам, а на стол приземлилась пачка счетов.
– Чертовски обидно, когда собственность, старея, выходит из строя, – Киллиан выпрямился на стуле и, схватив пачку, сдернул резинку, скреплявшую бумаги.
– Да, для владельца это особенно неприятно, – Баз скрестил на груди руки.
Ни для кого не являлось секретом, что он недолюбливает Карла. А вот то, что считает Киллиана единственным владельцем клуба, подчеркивал при каждом удобном случае.
– Совладельца. Ай, без разницы, – отмахнулся от него Киллиан.
– Совладелец, черт бы его побрал, ведет себя как сука-босс. Думаю, это его точная характеристика, – Баз понимающе ухмыльнулся, заметив его раздражение. – У меня там клиент дожидается спарринга.
– Так иди и тренируй! – махнул рукой Киллиан и снова занялся счетами.
Зазвонил телефон. Взглянув на определитель номера, он раздраженно вздохнул.
– В чем дело, Карл?
– Привет, Килли. Я собирался зайти сегодня, но мне помешали обстоятельства. Сделай одолжение, проверь верхний ящик стола. Я там оставил тебе кое-что.
Киллиан с любопытством выдвинул ящик.
Внутри лежал большой глянцевый конверт, адресованный Карлу.
– Здесь только адресованное тебе письмо.
– Открой его!
Перевернув конверт, он вскрыл его. В нем лежала открытка из высококачественного материала. Едва взглянув на нее, он понял, что это приглашение на турнир ММА.
– Приглашение на турнир. Кто там будет драться?
– Надеюсь… ты. Ты знаешь Брэдли Уилкокса?
– Грязного, гребаного и чертовски богатого спортивного промоутера? (прим. личный менеджер известных спортсменов, организатор соревнований и матчей в сфере профессионального спорта). Да. Наслышан о нем. ESPN (прим. американский кабельный спортивный телевизионный канал) готов хоть каждый день лизать его задницу.
– Да, это про него. Уилкокс намерен провести в Олбани (прим. город на северо-востоке США, столица штата Нью-Йорк, в округе Олбани) еще один большой турнир для любителей. В выходные дни перед Днем Памяти (прим. ежегодный национальный день поминовения, в последний понедельник мая, посвященный памяти американских военнослужащих, погибших во всех войнах и вооружённых конфликтах, в которых когда-либо участвовали США). И ты, мой друг, приглашен. Лично!
Киллиан, изучая открытку, скептически приподнял бровь.
Соревнование планировалось для восьми любителей-бойцов, желавших стать профессионалами. В приглашении сообщалось, что участники и их менеджеры смогут разместить свои рекламы на ESPN, где будут транслироваться все бои.
– Похоже, для любительского турнира это наивысший уровень.
– Ну, Уилкокс хочет попасть на карту. Надеется поднять свой рекламный бизнес еще выше. Подумай об уровне Golden Boy Promotions и Mayweather Promotions для ММА.
Лениво перевернув открытку в руке и увидев рисунок на обороте – фотографию самого мистера Брэдли Уилкокса – Киллиан закатил глаза.
– И с чего это он так жаждет меня? Ведь я ни разу не выступал на соревнованиях? К тому же для участия в подобном турнире нужно иметь не менее двух сотен подходов.
– Ты что, вообще не соображаешь? Герой войны! Солдат! Да для турнира это фантастический маркетинг! Все армейцы захотят поддержать тебя. А это означает колоссальное увеличение продаж билетов и зрительской аудитории. Больше зрителей – больше рекламодателей… ну, ты же знаешь, как это происходит.
– Приятно слышать о его социально-экономических приоритетах и знать, что это не использование людей в корыстных целях, – Киллиан не скрывал сарказма.
– Ладно, давай перейдем к хорошей новости, чертов циник. На турнире будут отмечены участники, занявшие второе и третье место.
– Второе и третье место? Это что, соревнование по легкой атлетике?
– Чем больше призов, тем больше бойцов. Больше бойцов – больше рекламы. А море рекламы равносильно мировому господству. Ты что, не слушал меня, Килли? Так заткнись и дай мне закончить. Боец, занявший третье место, получит пятьдесят штук. А занявший второе – сто. Главный приз… лучше сперва пойди и сядь на унитаз, приятель, потому что ты сейчас наверняка обделаешься.
Киллиан закатил глаза.
– Главный приз – миллион!
У Киллиана перехватило дыхание.
– Миллион… «Чего?»
– Ты правильно все понял, парень, – в голосе Карла звучала ухмылка от уха до уха. – Миллион долларов!
Это был лучший выпад «доктора Зло», но Киллиану было не до смеха.
– С чего это он, черт возьми, решил выложить на призы такую сумму? Я знаю профессиональных бойцов, что много лет выходили на ринг, но пределом их выигрыша была заявленная ставка третьего места. А тут целый гребаный миллион?!
– Я знаю. Я же сказал тебе, что сейчас он готов пойти ва-банк. Он хочет захватить мир ММА. Там скрываются тонны неиспользуемых талантов. И он отыщет их в Олбани на выходных перед Днем Памяти.
– Иисус Христос!
Карл дал ему небольшую передышку.
– Итак. Килли. Ты в деле?
Киллиан нахмурился. Его брови сошлись на переносице.
– Я не… ты же знаешь, я не любитель всего этого.
– Знаю. Но, Килли! Миллион долбаных долларов! И личное приглашение от самого Брэдли Уилкокса.
– Но он даже не видел, как я дерусь.
– Слушай, я тут записал один, два или шесть твоих спаррингов с Базом и отправил ему. Уилкокс был чертовски доволен.
– Что ты сделал? – Киллиан чуть не задохнулся от гнева.
– Да ладно тебе, Килли. Остынь. Кончай, бл*ть, пороть горячку, ладно? Речь идет об огромных деньжищах. Куче возможностей для нас обоих! Слушай, ты сделаешь меня своим менеджером, своим промоутером, а База – тренером. Спортзал Ронана станет товарным знаком на все праздничные дни. У тебя отличные шансы выиграть серьезный приз. Давай нанесем клуб Ронана на карту!
Упоминание о спортзале заставило Киллиана задуматься.
«Это реальный шанс заполучить его назад. Навсегда! Вот только денежному мешку не стоит знать об этом, – и тут возникла еще одна мысль. – Это была жизнь твоего отца, не твоя. Ты действительно хочешь, чтобы репортеры начали копаться в твоей жизни? В твоем прошлом, связанном с Афганистаном… с Ли?»
– Что скажешь? – продолжал напирать Карл.
Киллиан вздохнул.
– Не знаю. Мне нужно подумать. Ты слишком много просишь.
– Послушай, заявка должна быть подана к середине апреля. На размышление у тебя чуть меньше месяца, – Карл выдержал паузу. – Они пригласили тебя, Киллиан. Подумай об этом. И не забывай, дело касается не только тебя. Мы же семья, Килли. Сделай правильный выбор, – после этих слов он сбросил вызов.
– Никакая мы не семья, чертов ублюдок, – пробормотал Киллиан в замолчавшую трубку и откинулся на спинку стула.
У него голова шла кругом.
Уникальная возможность – единственная, по всей видимости, в его жизни, по крайней мере на данный момент, – только что свалилась ему в руки. Но он понятия не имел, что, черт возьми, с этим делать.
«Это может стать выходом из-под Карла… но я ведь тренер, а не боец…»
Выпрямившись на стуле, он швырнул приглашение через весь стол. Затем, в отчаянии оттолкнувшись от стола, устало потянулся. Плечи сдавило болезненной тяжестью, но ему необходимо было выпустить пар с тяжелой грушей и перчатками.
«С таким же успехом можно начать серьезно тренироваться. На всякий случай, правда ведь?»
* * *
Вернувшись домой, Киллиан сразу же направился к холодильнику.
«Бл*ть, опять пиво кончилось».
Пришлось взять бутылку воды.
Пока он откручивал крышку, его взгляд упал на прикрепленную к дверце холодильника аппликацию из мелких кусочков бумаги. Он улыбнулся. Единственное украшение его холостяцкой квартиры. Самая последняя поделка, сделанная руками его племянника и племянницы.
Киллиан всеми силами старался поддержать их маму, свою младшую сестру Мелоди. Та воспитывала детей в одиночку, поэтому ей частенько катастрофически не хватало денег. Их родители понятия не имели, как нелегко ей приходилось: Мел была слишком горда, чтобы жаловаться. И все же Киллиан периодически заставлял ее принимать от него помощь. Это для детей, убеждал он ее, принося деньги раз в месяц, на что Мел начинала ворчать и отнекиваться, а он одергивал ее одной и той же фразой «просто возьми их молча, и все».
Пока Киллиан пил воду, разглядывая аппликацию, он сделал мысленную пометку подкинуть сестре немного деньжат. Ее аванс за электричество должен был вот-вот закончиться.
«А ведь я сейчас и свой не могу оплатить, – Киллиан задумчиво почесал щетину на подбородке. – Придется извернуться, чтобы выделить ей нужную сумму».
Дожить до следующего чека будет нелегко, но он все же сможет наскрести на оплату этого счета. Ну, возьмет банковскую карту с возвратом процента от покупки бензина для своего грузовика. Пару раз заскочит к родителям на обед, чтобы прожить неделю, не покупая продуктов, а там уж следующая зарплата и жизнь «от-чека-до-чека». Он не был банкротом, но обеспечивать нужды двух семей было непросто. Даже при том, что каждый месяц он имел дополнительный заработок, проводя учения в армейском подразделении.
«Может, выступив на турнире, я смогу это исправить?»
Киллиан нахмурился. Об этом даже думать было смешно.
Восемь сверхагрессивных, жаждущих победы бойцов, способных доказать свое превосходство, будут бороться за миллион баксов! Нельзя сказать, что у него не было шанса, но слишком уж мизерным он казался. То, что его лично пригласили, не давало ему преимущества. В данном случае не было преимуществом и то, что он практически вырос в боксе. Что с детства занимался различными видами боевых искусств. Что поднаторел в армейских боевых приемах. Ничто из этого не имело значения, так как не хватало самого существенного, необходимого для любых соревнований компонента – истинного желания.
«Нету, черт возьми, никакого желания. Здесь нужна… другая история».
Допив воду, он отшвырнул бутылку, ставя на этом вопросе точку. А стоило перешагнуть порог кухни, и он почувствовал, что что-то не так.
«Свеча погасла!»
Выудив из ящика стола коробок спичек, Киллиан пересек комнату и подошел к полке, где неизменно – даже когда его не было дома – перед небольшой фотографией в рамке горела свеча. Он не успел взглянуть на снимок, а грудь уже стиснуло металлическим обручем.
Классический условный рефлекс по Павлову.
На фотографии, сделанной в пустыне, перед армейской палаткой стояли в обнимку лучшие друзья их подразделения: Ронан, Мэтьюз, Мейер и Ли. Все они были в военной форме и солнцезащитных очках. Они стояли вплотную друг к другу, сплетя за спинами руки, и самозабвенно гримасничали на камеру.
Во время этой операции по настоянию Мейера они сделали чертову уйму снимков. Киллиану не хотелось увековечивать свои военные будни, но чего не сделаешь ради друзей. Последняя фотка, где они были все четверо, идеально отразила их внутреннюю неразрывную связь – братья по оружию, братья навсегда!
Взгляд Киллиана замер на стоявшем между ним и Мэтьюзом Ли с дурашливой белозубой улыбкой на лице. Такой до боли родной и знакомой, что смотреть на нее было одновременно и сладко, и горько. Это как человек, возвращающийся домой после длительного отсутствия, не уверен, что его ждет, когда он туда в конце концов доберется.
Ли улыбался всегда. Причем часто там, где это было абсолютно неуместно. Из-за этого у него случались инциденты в учебке.
– Рекрут, солдат не должен улыбаться! – сержант-инструктор ударил его, не сдержавшись, по лицу.
– Так точно, сэр! Не должен, сэр! Но я ничего не могу с этим поделать! Просто у меня такое лицо, сэр!
От этого воспоминания Киллиан невольно фыркнул, а его плечи заныли фантомом старой боли – та шутка Ли обошлась им всем по сто отжиманий за один присест.
Ли умел рассмешить его даже в самые мрачные моменты дислокации. Им всем это было необходимо. Чтобы выжить. Но как же легко было забыть, что друг тоже не железный. После очередной патрульной миссии, проходившей недалеко от Хуссейба в провинции Рамади, Ли сломался.
Как и все они, не исключая Киллиана.
Внезапно звуки и образы прошлого атаковали его разум.
Ослепительно-яркая вспышка полыхнула, подобно молнии, из самодельного взрывного устройства, установленного на дороге, и от мощного взрыва зазвенело в ушах. Повсюду стоял запах горящего топлива. Жар огня, напоминавший ад, кольцом сомкнулся вокруг них. Парень в американском камуфляже без чувств завалился на руль. Перед глазами мелькал дикий, безумный танец тел, осыпаемых роем пуль. Яростные гортанные выкрики врага, пропитанные чистой ненавистью, перемешались с испуганными криками детей, слишком маленьких, чтобы понимать, что происходит. Женские вопли боли и стоны «Saa'adinii!»… снова и снова.
– Помогите! Помогите!
– Черт! – острая боль пронзила все тело, и Киллиан зажмурился.
На секунду ему показалось, что его скрутил сердечный приступ.
Присев на корточки – сейчас это казалось единственно логичным средством против жгучей боли в груди – он уперся рукой в пол для равновесия. Колючих волокон дешевого ковра оказалось достаточно, чтобы отвлечь его, и Киллиан, открыв глаза, уставился на него.
«Надо будет его выбросить. Домовладелец, дешевая задница, не сделал этого перед моим заселением, как обещал, – Киллиан сделал несколько глубоких вдохов, и образы того жуткого дня начали меркнуть. – А остальные парни испытывают такое? Или только я? Ли прошел через подобное?»
Он знал, что ответил бы Мейер, так как слышал это бесчисленное количество раз.
«Чувак, это война, – Мейер с силой выдыхал дым «Marlboro Red», словно подчеркивая этим смысл своего высказывания. – В гребаной войне нет ничего хорошего. Люди постоянно гибнут. Наша работа – убивать и взрывать это чертово дерьмо. Мы же солдаты. И это наша прямая обязанность. Никто не обещал, что это будет легко и красиво. Но мы продолжаем делать это, потому что мы – Сильная Армия. Так?
На тот момент это было именно то, что им всем нужно было услышать.
Поэтому они в едином порыве кричали «да-а-а!».
Киллиан никогда не был силен в строгом соблюдении канонов католической веры, в которой вырос, но в ее догмы верил всей душой. Была лишь одна причина, по которой они смогли выбраться живыми из той «мясорубки», – их время умирать не пришло. С тех пор он всегда держал свечу зажженной, как молчаливый обет в знак благодарности Богу.
За Мэтьюза, за Мейера, за себя. За благополучное возвращение домой.
Но он также держал ее зажженной в память о Ли.
Киллиан сжал челюсти. Да так крепко, что, казалось, вот-вот начнут крошиться зубы. А пальцы так судорожно вцепились в край полки, что побелели костяшки.
«Я должен был тебе помочь, дружище. Должен был заставить тебя обратиться за помощью. Надо было сказать парням, командиру… кому-нибудь… – глаза защипало, а зрение затуманилось. Он на мгновение склонил голову и вытер ладонью глаза. – Я бы прошел еще одну дислокацию, лишь бы вернуться в тот день, когда была сделана эта фотография. Мы были на войне, зато все вместе».
Киллиан собирался уже покинуть комнату, когда понял, что так и не зажег свечу.
Чиркнув спичкой, он поднес ее к фитилю. И на мгновение застыл, глядя на пламя. Воспоминания о дне патрулирования – в одночасье изменившем их жизни – вновь захватили его.
4. Столкновение
– Баз, в кассе не хватает четыреста баксов, где они? – Киллиан хмуро посмотрел на сидевшего напротив друга.
Было уже поздно, Киллиан устал, и его терпение подходило к концу. Заниматься бухгалтерией совершенно не хотелось.
– Чувак, я не знаю, – пожал плечами Басанта.
– У нас тут двенадцать человек, что должны были оплатить пятого, а сегодня уже двадцать пятое, – Киллиан прижал пальцы к виску. – Пора уже выставлять счет за следующий месяц. Почему ты не отметил в компьютере тех, кто уже заплатил?
– Но я же собрал деньги. Здесь никто, – Баз досадливо покачал головой, – не пользуется ни картами, ни электронным переводом. Все несут наличные или расплачиваются чеками.
Киллиан закатил глаза.
– Кто сегодня, черт возьми, пользуется чеками? Кто в наше время их принимает?
– Э-э… вообще-то, мы, чувак.
– Надо придумать что-то попроще, – пробормотал Киллиан, обращаясь скорее к себе, чем к другу, перебиравшему на своем столе кипу бумаг. Обреченно вздохнув, он пожевал зубочистку, рассеянно рассматривая стоявшее перед ним пресс-папье армейского образца. Его взгляд зацепился за высеченную на основании гири надпись «Сильная Армия».
– Так что ты хочешь, чтобы я сделал? – озадаченно спросил Басанта.
Киллиан открыл рот, собираясь ответить, но его внимание привлек долетевший из зала сдавленный крик. Он резко повернул голову к двери.
«Дерьмо. Драка».
Киллиан давно свыкся с постоянными разборками парней. Ни табличка-предупреждение на входной двери, ни соответствующий пункт в договоре не могли сдержать бурлящего в воздухе и в венах тестостерона. Им непременно нужно было доказать, что они сильнее, круче, жестче. Тут уж ничего не поделаешь. Это напомнило ему учебку, тренировочную базу, палаточную жизнь и периодические дислокации. Ищущее разрядки мужское эго в конце концов ударяло в голову и взрывалось гневом.
Киллиан не считал зазорным иногда спустить пар. Порой даже становился зачинщиком таких потасовок. Но времена изменились, и теперь ему самому приходилось систематически разнимать драчунов. Мелкие стычки в клубе стали занозой в заднице. Правил никто не отменял, они требовали четкого исполнения. Тем более поддерживать порядок в клубе было, прежде всего, в его интересах. Здесь он старался сохранять атмосферу мира и дружелюбия.
– Баз, разберись с оплатой, – Киллиан оттолкнулся от стола. – И придумай способ отслеживания должников. Нельзя просто взять наличные и забыть, кто их принес. В бизнесе это недопустимо, дружище.
Еще один крик эхом разлетелся по залу.
– Лучше иди и успокой парней, – Басанта скрепил несколько листов вместе.
– Да, сейчас займусь. А ты разберись с этим, – ткнув зубочисткой в сторону бумаг, Киллиан вернул ее на привычное место между зубами.
Покинув кабинет, он направился в спортзал, нервно перекатывая языком зубочистку. Работавшие в усиленном режиме вентиляторы и недавно отремонтированный кондиционер хорошо справлялись с жарой – неприкрытая кожа мгновенно покрывалась мурашками. А у его черной армейской футболки были срезаны рукава.
Сейчас на нем были серые свободные спортивные штаны и кроссовки, на которых он никогда не затягивал шнурки, чтобы при необходимости мгновенно их скинуть.
Он направился к парням, что стояли возле боксерских груш.
