Текст книги "Глаз филина (СИ)"

Автор книги: С. Алесько

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

VI

«Я обещал написать обо всем, что помню о ночи убийства, маленькая моя. А помню я немного. Собирался прийти к тебе, как и обещал. Вышел из дому засветло, чтоб успеть до закрытия ворот. По лесу шел, мало что замечая вокруг. О тебе думал. Все сон вспоминал, который на Саувин видел. Ломал голову: добрый это знак или нет. Замуж-то ты за меня вышла, но „да“ так и не сказала… Не поверишь, я и сейчас еще сомневаюсь (не столько в тебе, сколько в себе, ну да об этом дальше). Больше ничего о дороге в город и обратно не помню. Будто кусок из воспоминаний вырвали. Вот иду по тропе, спешу. А в следующий миг открываю глаза у себя в постели, за окном светает. И я уверен, Ли: ни один палач со всем своим пыточным арсеналом не заставит меня вспомнить, что было в промежутке. Хотя видят небеса, я бы много дал за эти воспоминания.

Теперь о сомнениях. Случался уже раз у меня такой провал в памяти. Давно, больше пяти лет назад. Я тогда тоже на ночь к девушке собирался. Она хоть лица моего никогда и не видела, но маски не пугалась. Еще разрешала ее в темноте снимать и не тряслась от моих прикосновений, не боялась до лица дотронуться… В ту ночь я у нее не появился, а сама она пропала. Ее так и не нашли. По правде сказать, не очень-то и искали: родни у нее не было. Я пытался дознаться, куда она делась, но не смог: девица как в воду канула. Мне это странным показалось, тем более, что у самого никаких воспоминаний не осталось. Со временем, конечно, я об этом думать перестал. А тут, как очередная ночь из памяти ускользнула, тот случай наутро сразу в голову пришел, и я за тебя испугался. Хотел в город ехать, узнать, все ли с тобой в порядке, а заставить себя не мог. Боялся услышать, что ты тоже пропала… Так и сидел, с места не двигаясь. Решил только, если ты жива-здорова, уберусь подальше. Незачем тебя опасности подвергать.

И знаешь, Ли, я и сейчас о том же думаю. Не хочу с тобой расставаться, но как представлю, что это я – убийца, что могу и тебя… Лучше уехать, дядя меня отпустит. Наверняка где-нибудь воюют, так что занятие найдется. Только с тобой хочу попрощаться…»

«Умоляю тебя, Сет, не уезжай! Не верю в твою вину, не верю, кто бы что ни утверждал, даже ты сам. Поговорю с Ридом (я ему пока не рассказала о нас), может, он поможет разузнать что-то. Или виновника найти, или хоть убедиться, что это не ты. Прости, не могу писать длинно.»

На пути из замка Ли невольно пришлось выслушать много неприятного о Сете – стражники не стеснялись в выражениях. Мэр отмалчивался, но дома уединился с дочерью в кабинете для серьезного разговора. Господин Хилфорд привел немало доводов, призванных доказать вопиющую неправильность ее выбора. Начиная от внешности племянника лорда и заканчивая его несносным характером. Девушка не спорила, слушала молча.

– Ли, он никогда не сможет нормально уживаться с людьми, вы будете изгоями. Я тебе такой доли не желаю.

– Со мной он становится другим, папа. Сет озлобился из-за того, как окружающие к нему относятся. За тот месяц, что мы встречались, он уже переменился к лучшему…

– Единственный достойный момент в его сегодняшнем поведении – это то, что он не назвал твоего имени. Ну и еще, пожалуй, удивила меня его искренность с тобой насчет ночи убийства. Хотя, возможно, это всего лишь хитрая уловка. Чтобы ты не почувствовала лжи в прямом отрицании.

– Не думаю, что Сет сказал неправду, папа.

– Конечно, ты же влюблена в него, – господин Хилфорд покачал головой. Нет, мужчине женщину никогда не понять… – Чем тебя Рид не устраивает? Наружность приятная, характер легкий, в тебе души не чает. Неужели так хочется породниться с благородными?

– Нет, не хочется, – невольно улыбнулась Ли, вспоминая предположение лорда Эрланда о тщеславных устремлениях ее отца. – Я тебе уже говорила, папа: я нужна Сету больше, чем кому бы то ни было. Больше, чем тебе, ибо ты счастлив с Миллой. И, думаю, больше, чем Риду. В последнее время он млеет от взглядов других девиц.

– Нужна больше! Глупое объяснение. Получается, ты жертвуешь своим счастьем ради него?

– Ничего подобного. Он мне тоже нужен. Мне хорошо с ним, – девушка на минуту замолчала. – Я хочу, чтобы мои дети были похожи на него.

– Не приведи небеса! – вырвалось у господина Хилфорда.

– Сет не родился таким, – ничуть не обиделась Ли. – Дети не унаследуют его шрамы. Вы все смотрите на изуродованную половину его лица, а я, наверное, вижу лишь нормальную. Он красивый.

Мэр закатил глаза и махнул рукой. Спорить с женщиной – себе дороже. В особенности с влюбленной. Наверное, зря они с Милли не попробовали завести сына…

Ли не замедлила сообщить Риду о странном провале в памяти предполагаемого убийцы, умолчав о случае пятилетней давности. Молодой стражник задумался.

– Это он сам тебе рассказал?

Ли кивнула.

– И ты случайно наткнулась на Страшилу, когда от нас отстала?

– Ну, не совсем, – замялась Ли, соображая, как представить события с наибольшим правдоподобием. – Я встретила его слугу и попросила отвести меня к хозяину. Уж очень мне хотелось самой спросить. Надеялась, что смогу хоть чем-то помочь в поисках виновного.

– Это не твое дело, мы и без тебя справимся.

– Но я узнала больше, чем вы.

– Проку в том, что ты узнала, немного. К тому же Страшила мог и соврать.

– Если б он хотел обмануть меня, сказал бы то же, что и вам, – упорствовала Ли.

– Может, он таким образом хочет нас еще больше запутать, – Рид тоже не желал сдавться.

– Давай не будем спорить. Может, он соврал вам, может – мне. Возможно, он всем сказал неправду. Прошу тебя об одном: не забывай о том, что я узнала.

– Ли, твоя заинтересованность в Страшиле мне как кость в горле. Он, конечно, мне жизнь спас, помню прекрасно, не надо возмущенно смотреть. Устал уже проклинать тот пожар…

Слушая бурчание стражника, Оливия неожиданно вспомнила слова гадалки, сказанные рыжему мальчишке. Огня опасайся: не только кудрей можешь лишиться. Пожалуй, именно из-за своего геройства Рид лишился невесты. Когда-то придется ему рассказать. Каким облегчением было бы сделать это сейчас! Нельзя, тогда ни на какую помощь рассчитывать не придется, наоборот…

– Я все понимаю, Рид, и прошу прощения, – вздохнула она. – Отец тоже недоволен моим поведением. А я по-другому не могу. Я обязана господину Эрланду.

Рид неохотно пообещал Ли рассказывать все новости о расследовании. Их оказалось не так уж много. Тело нашли в тростниках, и никаких следов обнаружить не удалось. Видно, убийца выбрался из воды в другом месте, пройдя вдоль берега по мелководью, а то и лодкой воспользовался. Не смогли выяснить, и как Джесси ночью сумела выйти из города незамеченной. Отец девушки утверждал, что вечером она как обычно отправилась спать, а утром комната была пуста, постель разобрана и измята. Караульные у ворот никого не видели. Впрочем, город можно было покинуть еще и через потайной ход, прорытый на случай осады. О его существовании знало большинство горожан, хотя официально в тайну посвящались лишь стражники и члены городского совета. Небольшая железная дверь располагалась в конце уходящего под стену сырого тоннеля, ведущего в густые заросли ивняка под крутым берегом Изис. Дверь открывалась тяжелым кованым ключом, спрятанным в специальной нише в стене, найти которую человеку незнающему было крайне затруднительно. Страшила, прослуживший несколько недель в страже, вполне мог вывести Джесси из города этим путем, да только оставалось непонятным, как он сумел выманить ее из дому. Поначалу капитан подозревал: а не она ли и есть та самая таинственная зазноба племянника лорда, но потом выяснилось, что большую часть ночи Саувина девушка провела с подружками, гадая о женихах. Ли с грустью подумала, кого же напророчили Джесси странные ритуалы, столь любимые молоденькими девицами.

Оливии приходилось нелегко. С одной стороны, теперь не нужно обманывать отца, да и Милла была избавлена от необходимости лгать и недоговаривать. С другой – не так просто оказалось выносить изменившийся взгляд родителя. Харп смотрел на дочь как на тяжелобольную или помешанную. Камилла из женской солидарности пыталась убедить мэра, что все не так плохо, но тот не слишком поддавался. Вернее, не поддавался совсем, сразу пресекая любые попытки домоправительницы напоминанием о ее участии в «заговоре».

С Ридом Ли стала общаться гораздо меньше. Он теперь предпочитал проводить свободное время с сослуживцами в трактире. Доброжелательницы не преминули сообщить дочери мэра, что ее жених вдруг перестал чураться общества других девушек. Она отшучивалась, мол, пусть перед свадьбой наверстает упущенное. Сама Ли не слишком огорчалась по этому поводу. Какая теперь разница? Даже если судьбе будет угодно вновь свести их, Рид полностью в своем праве. Она же не хранила ему верность. Еще как не хранила! Замуж за другого собралась… Какие бы вольности Ридли себе не позволил, она получит лишь то, что заслужила.

Ли тосковала по Сету. Клэй почти каждый день приносил ей записки от племянника лорда, она писала ответы, но этого было мало, тем более сейчас, когда ее постоянно глодала тревога. В маленьком городке трудно долго скрывать что-то, и городские кумушки быстро углядели: слуга Страшилы зачастил в дом мэра. Тут же припомнили поездку Оливии в замок на следующий день после убийства, да и охлаждение в ее отношениях с женихом не осталось незамеченным. Очень скоро положение дочери мэра осталось единственной преградой, защищавшей девушку от вала сплетен, грязных домыслов и откровенной неприязни. Ли прекрасно видела это, но если в первые дни изменившееся отношение горожан задевало ее, то уже к концу недели она перестала обращать внимание. Некоторые из подруг на улице делают вид, будто не заметили, подумаешь… Кумушки улыбаются в лицо так сладко, что начинает тошнить, как после пары лишних ложек меда, а за спиной тут же шипят друг дружке на ухо страшные тайны. Какая ерунда! Расстраивало ее лишь огорчение отца и Камиллы. Домоправительница старалась не выпускать названную дочь из дома одну, чтобы, не приведи небеса, никто не обидел девочку грубым словом или косым взглядом.

Так прошло почти две недели. Записки Сета становились короче, он определенно злился. Ли прекрасно понимала: сидеть взаперти в замке, где его никто, кроме дяди, не жалует, гораздо хуже, чем ей в отчем доме. Да еще с его характером… Она ничем не могла порадовать возлюбленного: расследование так никуда и не продвинулось. Впрочем, Оливия прекрасно понимала: Сету едва ли не в большей степени нужны сейчас другие утешения. Она бы тоже много дала, чтобы провести с ним ночь, ощутить его жадные прикосновения… Увы, об этом приходилось лишь мечтать.

В тот вечер девушка ушла спать достаточно рано. Долго крутилась с боку на бок, удобное положение никак не находилось, сон не шел. А что если ей просто отправиться в замок? Попросить лорда вызвать священника, пусть он совершит обряд, и ей больше не придется расставаться с Сетом. Потом они уедут из Горинга… Теперь мысль о расставании с привычным уютным мирком не была столь пугающей. Сказалась и неприязнь горожан, и созерцание удрученных лиц отца и Камиллы, и, конечно, тоска по Сету, с каждым днем становившаяся все острее, непереносимее…

…Ли брела по сырому берегу речной заводи, под ногами хлюпала пропитанная водой почва. Было темно, девушка задыхалась от ужаса. Как же так: только что она лежала в своей постели, и вдруг оказалась здесь, за городом, одетая, усталая, будто неслась сюда сломя голову. И одна, совсем одна в черном холоде ночи. Ли поскользнулась, упала в прибрежную тину, отдающую затхлым болотным запахом, с трудом поднялась и пошла дальше, брезгливо отряхиваясь. Куда? Она не знала. Ужас гнал ее вперед, просто вперед. Не стоять на месте, идти, идти, бежать, не разбирая дороги… Вон впереди на фоне звездного неба вырисовываются темные кроны деревьев. Может, это плакучие ивы у водяной мельницы? Если б так, она была бы в безопасности, постучит к мельнику, он наверняка откроет… Ли ускорила шаг, сердце трепыхалось где-то в горле, ноги подгибались. Ей казалось, она слышит плеск воды у мельницы. Еще несколько шагов… Да, плеск теперь различим совершенно отчетливо, но не впереди, а сзади! Ледяная волна понимания обдала спину, растекаясь холодом по всему телу: кто-то преследует ее. Девушка рванулась из последних сил, кажется, закричала, но, если и так, не получила ни ответа, ни помощи. Через минуту мощный толчок сбил ее с ног, она упала лицом в обжигающе-холодную воду, а сверху уже наваливалось нечто огромное, ужасное, издающее хрипы и сопение. Ли забилась, пытаясь глотнуть воздуха, вырваться. Давление сверху чуть ослабло, чьи-то ручищи грубо переворачивали ее на спину. Девушка открыла глаза. Над ней нависала огромная темная фигура. На мгновение ей показалось, что она видит блеск глаз.

– Пожалуйста, пожалуйста, отпусти меня, – прохрипела она из последних сил.

Мольба не оказала никакого действия. Ли почему-то была уверена: ее даже не услышали. Преследователь навалился всем своим немалым весом, раздвинул жертве ноги, немилосердно царапая внутреннюю поверхность бедер, а потом низ ее живота залила такая боль, будто внутрь загоняли утыканную шипами булаву, разрывая тело надвое. Девушка закричала, а на ее горле уже смыкались железные пальцы. Последнее, что она ощутила – это зубы, вонзающиеся в левую щеку.

– Ли, девочка, да проснись же!

Она открыла глаза и, не освободившись полностью от пут кошмара, попыталась резко отстраниться к стенке, подальше от нависшего над ней мужчины. Через секунду поняла: это же отец… Харп перестал трясти дочь за плечо и перевел дух. Рядом стояла бледная как полотно Камилла, в трясущейся руке подсвечник, другая судорожно прижата к груди. Оба одеты лишь в длинные ночные рубахи.

– Ли, ты так кричала… – губы Миллы прыгали. – Так кричала…

– Мне приснилось… – девушка замолчала.

– Приснилось и забылось, – мягко сказал Харп, гладя дочь по голове. – Жарко у тебя, вот и снится всякое. Небось, душил кто-нибудь?

– Д-да…

– Не смотри ты так удивленно, Ли, – усмехнулся отец. – Дышать же в комнате нечем. Было б не топлено, приснилось, что замерзаешь ночью в лесу. Или в воду ледяную упала.

Он подошел к окну, поднял раму и распахнул ставни. Над городскими крышами занимался унылый серый рассвет. Ли не стала говорить отцу о том, как холодно ей было во сне, особенно когда она лежала в осенней воде Изис…

– Не оставляй надолго открытым. Отдышись, а потом поспи еще. Пойдем, Милли, – он обнял напуганную женщину. – Я тебя успокою…

Камилла прижалась к мужчине, бросив виноватый взгляд на Ли. Та вымученно улыбнулась. Сейчас желание оказаться рядом с Сетом было непереносимо настолько, что хотелось кричать. Когда дверь за отцом и его женой закрылась, девушка зарылась лицом в подушку и дала волю слезам.

Осенний рассвет, заглядывавший в распахнутое окно спальни Оливии, прогнал темноту и от стен замка лорда Эрланда. Сет открыл глаза и сквозь голые ветви бузины увидел серую каменную громаду. Он с трудом сел, трясясь от холода. Тело затекло и плохо слушалось. Мужчина огляделся, не веря своим глазам. Он сидит в кустах под стеной дядиного замка! Память тут же услужливо откинула крышку сундука, хранившего богатую и донельзя цветистую лексику наемников. М-да, запасы немалые, и половины не переберешь, а, глядишь, совсем светло станет. Перебрать очень хочется, причем вслух. Кто бы ему ответил, как, когда и зачем он выбрался из крепости? В его собственной голове ни зацепки, ни намека… Одежда мокрая, грязная, будто в болоте барахтался. А это что за пятна спереди на рубахе? Похоже, кровь… Так, еще несколько перлов из того самого сундука… Веселее всего будет, если сегодня к дяде снова заявятся горожане с известием об очередном убийстве.

Сет потер лоб, тщетно пытаясь вспомнить хоть что-то. Мысли ворочались медленно, неохотно, но сознание все равно не могло ухватить ни одну из них. Будто он напился в усмерть и ничего не соображает. С великим трудом вспомнил, как вчера вечером лег спать, но уснуть не мог, думал о Ли… ну, не только думал… Ли… Его глупышка, которая, похоже, ничего не боится… А вдруг на рубахе ее кровь? Эта мысль буквально подбросила его на ноги. Пойти в город, узнать… Сет двинулся было к дороге, потом остановился, размышляя. Может, он все еще спит? Подобные же думы мучили его наутро того дня, когда он узнал об убийстве. И за Ли боялся, и в город ехать хотел… В город… Покажись он сейчас в Горинге в заляпанной кровью одежде, горожане попросту разорвут его в клочья. Смерть не из приятных… Расстаться с жизнью не так уж страшно, особенно если он что-то сделал Ли и убил ту девушку. Клэй рассказал ему подробности. Чем творить такое, лучше повеситься. Или пусть дядя мечом голову снесет. А может, он не виновен, и Ли жива-здорова. Нет, надо подождать известий. Умереть всегда успеется… Он вздохнул, побрел к воротам и постучал.

Стражники, узнав родича лорда, открыли, но смотрели с глубочайшим подозрением. Один отправился будить господина. Сет присел на ступеньку лестницы, ведущей к парадному входу. Что ж такое с ним творится? Одежда в крови… Неужели он убийца? Попытался представить, как бы чуствовал себя, лишая жизни беспомощную жертву, раз уж ничего не помнит. Женщин бить ему никогда не нравилось. И вида крови он не любил. Напугать до крика, это да. Или взять грубо, почти силой, так, чтоб причинить боль. Душить?.. Слышать предсмертные хрипы, держать изо всех сил, чтоб не вырвалась, да еще кусать за лицо. Его передернуло. Нет, отвратительно. И на прежние-то забавы уже не тянет. Куда как приятней, когда она не отшатывается с отвращением, а сама к тебе жмется. И кричит не от страха, а от наслаждения… Эх, чего б только не отдал за пару часов с Ли наедине…

– И как это понимать? – раздался над ним голос лорда Эрланда.

Сет, погрузившийся в свои мысли, не заметил приближения родича, но, услышав вопрос, поднялся на ноги, избегая смотреть дяде в лицо. Тот, напротив, окинул племянника внимательным взглядом, поморщился, потом брезгливо дернул двумя пальцами рубашку у него на груди.

– Это что? Кровь?

Молодой человек молча пожал плечами. Лорд рванул ворот, обнажая тело.

– У тебя вся грудь разодрана. С диким котом сцепился?

– Так это моя кровь? – выдавил Сет, только сейчас начиная ощущать, как саднит кожа на груди.

– А ты думал, чья?

– Не знаю. Не хотел об этом думать.

– Куда тебя из замка понесло, да еще ночью? А если сегодня опять по твою душу придут с сообщением об очередном убийстве? Прикажешь тебя в подземелье на цепи держать?

– Хорошая мысль, – Сет помолчал. – Не знаю я, как за стеной оказался. Не помню ничего.

– Опять? – лорд Эрланд вздохнул: что за чертовщина творится с парнем? Не похоже, что он врет про эти провалы в памяти. – Ладно, иди помойся. Да хлебни перед этим чего-нибудь покрепче. Трясешься, как щенок недотопленный. Придется тебя запереть. Для начала в башне, подземелье подождет.

Ли так и не удалось уснуть после кошмарного сна. Наплакавшись, она долго лежала в постели. Наверное, ей приснились последние минуты жизни Джесси. А убийцу так и не удалось разглядеть… Да если б и удалось, можно ли настолько доверять сну? Но, правдивы сновидения или нет, девушка немного успокоилась: чудовищная туша, навалившаяся на нее в кошмаре, ничуть не напоминала Сета. Ни комплекцией, ни прикосновениями, ни запахом. От чудовища отчетливо несло тиной и затхлой болотной водой.

Милла, к радости Ли, ни о чем ее не спрашивала. Может, боялась услышать сон, заставивший так ужасно кричать названную дочь, может, Харп запретил. Не хотел закреплять в голове Оливии страшную картинку. Вымыв и убрав посуду после завтрака, женщины отправились на рынок.

Торговые ряды как обычно бурлили жизнью. Продавцы нахваливали товар, покупатели морщили носы, стремясь сбить цену. Ли успела поймать на себе несколько недружелюбных взглядов. Возможно, их было бы больше, да еще и с высказываниями, но Камилла бдительно посматривала по сторонам. Вдруг в одном из углов рынка послышался громкий возбужденный разговор, люди стали вытягивать шеи, поворачиваясь на шум. Некоторые поспешили подойти поближе. А через пять минут площадь кипела как растревоженный муравейник, и над головами металось одно слово, ненавистное Ли до дрожи в сжатых кулаках. Убийство.

Новое убийство. Лора Лэйтон, еще одна молоденькая девушка. Да, опять у реки. Мальчишки пошли рыбу ловить и наткнулись. Да-да, представляете, каково дитям-то! Где? Да у самой водяной мельницы. Вот ужас-то! Бедняжка, спасение было совсем рядом… А мельник ничегошеньки не слышал. Да где ему разобрать что-то за постоянным плеском! Опять Страшила-кровопивец… Ну а кому ж еще? Ну да, также как с Джесси. Ой, Дик сказал, до пупа разорвана… Лицо? Сгрызено чуть ли не подчистую! Дождется лорд, что город гонца в столицу отправит. А пущай король разбирается! Должна же быть на благородных какая-то управа. Пусть хоть трижды дворянин, повесят, чтоб другим творить такое неповадно было! И дальше то же самое, только подробности все нелепее и кровавее, проклятия в адрес Страшилы страшнее… Голоса, то истерически-надрывные, то зловещие, шепчущие, отражались от выбеленных стен домов, расчерченных косыми просмоленными балками, от скатов черепичных крыш, заполняя площадь злобным клокотанием.

Ли не выдержала и зажала уши. Милла уже тащила ее к краю площади. Народу, казалось, стало еще больше и пробираться между рядами было не проще, чем плыть против течения Изис, вздувшейся от осенних дождей. Наконец женщины сумели выбраться с рынка и поспешили домой. Камилла молчала: на девочке лица нет, о чем тут говорить, все и так понятно. Ли вспоминала свой кошмар. Водяная мельница… Неужели Лору и правда нашли там? Нужно узнать у Рида! Но где его сейчас искать? Может, он ушел на реку, она же просила его узнавать все новости о расследовании. Только никак не думала, что появится еще одна жертва… Когда же ей удастся теперь поговорить с Ридли? После полудня! Он наверняка пойдет в трактир обедать. Теперь только бы дождаться…

Дома Ли спокойно принялась помогать Милле разбирать покупки, потом они приготовили еду. Девушка молчала, домоправительница по-прежнему не докучала ей пустыми разговорами. Когда, по мнению Оливии, пора было отправляться на поиски Рида, она накинула плащ.

– Милла, я схожу в трактир. Мне нужно увидеть Ридли.

– Ли, я не могу тебя отпустить. Ты же видела, что на рынке творилось.

– Ничего особенного. Сплетники чесали языками. Не волнуйся, я закроюсь капюшоном.

– Приличные девушки в трактир не ходят, милая. Все это может плохо кончиться, особенно сегодня. Вдруг ты не застанешь там Рида?

– Наверняка там будет кто-то из стражников, может, Майкл. Да я почти всех знаю. Если что, попрошу домой проводить. Милла, пожалуйста!

– Ну, давай уж я с тобой схожу…

– Нет! Если я в твоем сопровождении начну постоянно по городу разгуливать, все решат, мне есть чего стыдиться. А я так не считаю!

– Ли, хочешь, чтоб твой отец меня из дому выгнал? А то и из города?

– Милла, я тебя очень люблю. Наверное, как мать, ее-то я не знала. И я прекрасно вижу: отец скорее меня выгонит, чем тебя. – Домоправительница взглянула на девушку почти испуганно. – Ох, я не хотела тебя обидеть, Милла. Наверное, резко прозвучало, извини. Ты не думай, я не ревную. Я очень рада за вас обоих, очень! – Ли подошла к Камилле и порывисто обняла ее. Девушка неожиданно вспомнила, как отец, вырвав ее из кошмарного сна, ушел, обнимая свою женщину. Будь она, Ли, маленькой девочкой, он остался б с ней, утешал, баюкал, как случалось в прошлом не раз. Но те времена миновали, она стала взрослой и должна найти своего мужчину, который будет беречь ее сон, прогонять ночные кошмары. И она станет делать то же для него. – Я теперь знаю как это – быть нужным кому-то по-настоящему. Дети детьми, у них своя жизнь, они уходят из отчего дома и сами становятся родителями. А супруги всегда вместе. Настоящие супруги, как вы с отцом. Он меня, конечно, не выгонит. Просто позволит уйти. И это правильно. Вспомни, сколько раз ты сама твердила ему насчет моего замужества.

– Девочка моя, – Милла чуть не плакала. – Я не хочу тебя отпусткать. Тем более к этому…

– Не продолжай. Ты его не знаешь, – Ли тут же посуровела. – И сейчас я ухожу не к нему.

Она повернулась и вышла. Камилла, утирая рукавом слезы, не стала ей препятствовать.

Закутанная в плащ, Ли быстро шла по улице. Трактир, где любили посидеть стражники, находился на главной площади Горинга. Девушка миновала безлюдную улочку, в конце которой стоял дом мэра, и вышла на площадь. Здесь в светлое время суток народу всегда хватало. Нужная дверь виднеется почти напротив. Ли двинулась туда, поправив капюшон и стараясь ни с кем не столкнуться.

На пути стояли две кумушки, их языки находились в непрерывном движении. Девушка свернула чуть вправо, чтобы обойти парочку, как вдруг узнала в одной из женщин бабку Репьиху, самую злобную городскую сплетницу. Репьиха получила свое прозвище неспроста. Она обожала прицепиться к спешащей по делам горожанке и начать заливать той в уши липкий сироп сплетен, попутно пытаясь выведать у собеседницы интересные сведения. Желательно не о других, а о ней самой. «Как поживает муженек, госпожа Даниэла? Как детишки? Ах, к вам сестрица приехала погостить? Все еще не замужем, ай-ай, жалость-то какая…» Следующая жертва Репьихи узнавала, что муж госпожи Даниэлы спит с ее сестрой, приехавшей в гости. «Она даже замуж выходить отказывается, не может от сестриного мужа отказаться. Вот семейка-то!» Сплетни Репьихи, на редкость гадостные, имели свойство цепляться к оговоренным горожанам надолго. Избавиться от них оказывалось не проще, чем очистить полы плаща от тех самых репьев.

Вот и сейчас Репьиха перемывала кому-то косточки. Когда Ли подошла достаточно близко, до нее донеслось: «…Страшила-душегуб… А знаете, почему у него лицо-то такое?» Девушка невольно замедлила шаг и прислушалась. «Это его сам козлоногий поцеловал в благодарность за злодейства кровавые…» Ли неожиданно представила, как Сет подставляет щечку дьяволу, и чуть не прыснула. Может, тот еще и обнял нежно верного слугу? Что за каша в голове у Репьихи? Ну хоть бы придумала, что Страшилу ведьма какая-нибудь поцеловала, русалка, любая нечисть женского пола. Дьяволу-то вряд ли так уж интересно мужиков лобызать. В этот момент до нее донеслось «А дочка мэра нашего…», и Ли прибавила шагу. Не хватало еще услышать, что с ведьмами целуется она. Да-а, ее репутация, похоже, восстановлению не подлежит. Что по сравнению с россказнями Репьихи какое-то посещение трактира! Конечно, приличные девушки в такие заведения не ходят. Разве что во время путешествий, и только в сопровождении надежных спутников-мужчин. Ну и ладно. В Горинге о ней, судя по всему, хуже думать не станут.

Ли толкнула легко подавшуюся дверь и оказалась в просторном зале, уставленном грубыми деревянными столами и такими же лавками. Балки низкого потолка украшали пышные гирлянды хмеля, еще не успевшие запылиться, ведь с праздника урожая прошло не так много времени. Народу в трактире оказалось мало. Горожане обычно приходили туда к вечеру, попить пива, пообщаться, обсудить события дня. Сейчас Ли заметила лишь группу из трех мужчин и двух женщин, по виду не местных, расположившихся за столом неподалеку от входа. Подальше, почти у стойки, сидела компания стражников, поглощенных едой и беседой. Путешественники скользнули по вошедшей равнодушными взглядами, стражники и вовсе ее не замечали. Зато девчонка-подавальщица, шустрая особа лет пятнадцати, тут же оказалась рядом.

– Что угодно, барышня? – тон вроде бы угодливый, а смотрит дерзко.

– Ридли здесь нет?

Ли очень не хотелось разговаривать со служанкой, она бы предпочла спросить у стражников, но девица буквально встала у нее на пути. Упоминание Рида, похоже, оказалось и вовсе не к месту. Глазенки юной подавальщицы заполыхали праведным гневом, и она, не сдержавшись, выпалила:

– Для тебя Ридли здесь нет и не будет, старуха! Оставь его в покое и убирайся к своему Страшиле-филину!

Ли опешила. С одной стороны ей было смешно смотреть на разгневанную отроковицу, тощие косички которой едва ли не задирались кверху от бьющих через край эмоций. С другой – дочь мэра не привыкла к подобному обращению, и рука у нее зазудела от желания залепить пощечину невоспитанному юному созданию. Оливия, не без основания почитавшая себя взрослой женщиной, сдержалась, живо представив, как она будет выглядеть, затеяв трактирную драку с подавальщицей. Из содержания оскорбительной речи в сознании прочнее всего засело упоминание филина, а вовсе не чрезмерное преувеличение ее возраста.

Последнее, впрочем, привлекло внимание остальных присутствующих. Компания путников без особого интереса взглянула на двух неизвестных им девиц. Вот если б это происходило в их родном городе, где они всех знали… Стражники замерли, рассчитывая, что подавальщица и дочь мэра сейчас вцепятся друг дружке в волосы. Стоящая за стойкой супруга трактирщика, веселая разбитная баба лет под тридцать пять, с ладной ядреной фигурой, закинула голову и расхохоталась на весь немаленький зал.

– Ну, Тилли! Ну, уморила! Дурища, каких поискать. Боюсь, старухой станешь, и то ума не наберешься! – Подавальщица тут же стушевалась и быстренько убралась на кухню, будто нашкодившая кошка. – Не обращай внимания на пигалицу, девочка, – обратилась хозяйка к Ли. – Я уж давно третий десяток разменяла, и то старухой себя не считаю. Муж до сих пор девонькой кличет и спать не дает. Да и еще кое-кто клинья подбивает, только успевай отмахиваться! – Женщина снова прыснула. – А эта дуреха совсем на Ридли рыжем помешалась. Нужна ему такая стерлядка!

Ли показалось, трактирщица хотела еще что-то добавить, но вовремя сообразила, кто перед ней, и замолчала.

– Эй, старушки, не составите нам компанию? – стражники, с интересом наблюдавшие за несостоявшейся женской склокой, решили попытать счастья.

Хозяйка со смехом махнула рукой и, красноречиво глянув на посетительницу (мол, что я говорила!), принялась протирать кубки. Ли уже убедилась, что Рида здесь нет, но все же подошла к столу, узнав в одном из стражников Майкла. Тот подвинулся, приглашая девушку присесть рядом. Остальные с любопытством взирали на устраивающуюся на лавке дочь мэра.

– Ли, не обращай внимания на дуреху, – подмигнул девушке Майкл. – Ежели вдруг ты моему братцу-оболтусу старой покажешься, я сам на тебе женюсь.

– Это предложение? – Ли с некоторым трудом выдавила улыбку. – Смотри, Майкл, а вдруг я подумаю и решу, что ты мне больше подходишь?