Текст книги "Солнце Сантьерры (СИ)"

Автор книги: Рута Даниярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 32

– Кажется, есть хорошая новость, – впервые за долгое время я увидела, что Коннор улыбается.

– Главы Терции и Примы считают, что Йенсен превышает свои полномочия. Квинта и Терция пока колеблются. Я отправил им результаты наших анализов крови и все записи последних разговоров с Йенсеном. Его не все любят, как я знаю.

– Что это значит? – спросила я.

– К нам может прийти помощь, – ответил Хоган.

Он посмотрел на свой браслет связи и снова отошел в сторону. Я услышала,

как он сказал, отходя:

– Здравствуй, Луис.

Он долго с кем-то разговаривал, а затем, подойдя к нам с Эваном, произнес:

– Голоса глав других поселений разделились поровну. Квинта и Терция не хотят вмешиваться. Но сегодня решили впервые обратиться к главе Сексты. Сейчас я разговаривал с Луисом Домингесом, главой Сексты. Он бывший заключенный, человек очень жесткий, насколько мне известно. У них за последние полгода пропало несколько человек. Луис тоже хочет нас поддержать. Нам нужно немного подождать.

– Коннор, ты видел когда-нибудь этого Домингеса? Ты ведь работал на Сером континенте? – спросил Эван.

Хоган усмехнулся и показал пальцем на белый шрам на левой щеке.

– Это от его ножа. Несколько заключенных напали тогда на охранника, отобрали бластер. Я сумел разоружить их и договориться. Никто не пострадал, хотя сначала их всех хотели просто уничтожить. Заключенным добавили по несколько лет, охранника перевели работать в другое место. А теперь, выходит, Домингес стал главным на Сексте. Будем ждать.

Время текло медленно. Наоми уснула, Элизабет то сидела возле нее, то выходила в холл, где находились мы с Эваном.

Она заметно нервничала.

Прошло часа два, когда Хоган снова посмотрел на свой браслет. На этот раз он не отошел от нас, а сделал так, чтобы слышали мы все.

– Хоган, это Ровер, глава Примы. Рядом со мной глава Терции и Луис Домингес из Сексты. Мы хотим, чтобы сейчас вы открыли дверь в бункер и впустили врача, который возьмет у вас кровь. Если все нормально, вы выйдете отсюда. Если нет, мы задействуем третий протокол.

– Я хочу сам поговорить с Домингесом, – сказал Хоган.

Спустя несколько секунд из браслета Хогана раздался хриплый мужской голос.

– Чего ты хотел, Коннор?

– Луис, где ты сейчас?

– Возле входа в вашу гребаную больницу. Рядом со мной главы Терции и Примы. Видишь, какая я теперь важная шишка. Прилетел в собственной капсуле с собственными охранниками.

– А где Йенсен? – спросил Коннор.

– Видишь ли, с Йенсеном возникли кое-какие разногласия. Но теперь они улажены.

– Каким образом? – голос Хогана был напряженным.

– Знаешь, давным-давно кто-то из великих говорил: «Нет человека, нет проблемы». Уж извини, не знаю кто, в школе мало проучился. Короче говоря, Йенсена больше нет. Совсем нет. Ему не очень понравилось, когда он увидел меня и моих ребят. Он схватился сразу за бластер, уже некогда было разговаривать. Послушай, Коннор, ты хороший мужик, и я помню, что тебе сильно обязан. Поэтому я сейчас здесь. У нас в Сексте несколько человек пропало за последний год, и мне тоже хотелось бы знать, что здесь происходит.

– Спасибо, Луис, – сказал Хоган.

– Сейчас к вам зайдет врач, чтобы взять у всех анализы, и ты его впустишь. А потом уже по обстоятельствам будем смотреть, – Домингес сильно закашлялся.

– Хорошо, – ответил Коннор. Он подошел к мониторам, и все мы увидели, как к главному входу в больницу приближается невысокая фигура в защитном костюме. В руке у человека была большая сумка. Хоган разблокировал люк, ведущий в наше убежище, и человек стал спускаться по ступенькам. Войдя внутрь, он снял свой защитный шлем, и я увидела, что это женщина лет пятидесяти. Я внимательно всматривалась в нее – наверно, от этой женщины зависела сейчас наша судьба. Ее седые волосы были коротко пострижены, бледные губы сжаты, в уголках серых глаз залегла сеточка морщинок.

– Я доктор Левски, – сказала она, осматриваясь по сторонам.

– Здравствуй, Марина! – сказала Элизабет. – Не боишься подхватить от нас вирус, раз сняла шлем?

– Если вирус есть, то я все равно останусь вместе с вами, – пожала плечами доктор Левски. – Давайте возьму у вас кровь.

Она по очереди брала у людей кровь и капала в углубление на планшете, который принесла с собой.

– Какой у вас срок? – спросила Левски у Наоми Пирсон, мельком глянув на ее живот.

– Пять с половиной месяцев, – тихо ответила женщина.

– Я потом могу осмотреть вас, если не возражаете, – предложила доктор Левски.

Спустя несколько минут она сказала:

– Кровь у всех чистая.

Она включила браслет и заговорила:

– Луис, все нормально. Эти люди здоровы.

– Пусть все выходят по одному, – раздался голос из браслета.

Я вопросительно посмотрела на Хогана, и он кивнул головой:

– Придется поверить на слово Домингесу.

Мы стали подниматься по ступенькам из бункера, прошли по холлу больницы на первом этаже. Первым шел Хоган, я сразу за ним. Каждую секунду мне казалось, что сейчас что-то произойдет.

Хоган распахнул дверь главного хода, и мы друг за другом стали выходить на улицу. Возле больницы толпились люди. Я увидела Чарльза Брайтона, рядом с ним стояли Марк и Рита.

Рита бросилась обниматься с Эваном, Марк выразительно хмыкнул, покосившись на них.

– Как ты, мама? – спросил он.

– Со мной все хорошо. Что с Робом?

– С ним близнецы, они не дают ему скучать, – ответил Марк. – Давайте скорее поедем домой.

Неподалеку я увидела, как Адам Пирсон бережно поддерживал за локоть всхлипывающую Наоми.

Элизабет Сноу пожала плечами и подошла к Чарльзу. Тот осторожно обнял ее и поцеловал в висок. Кажется, между ними действительно было что-то.

– Что случилось с Максом, доктором Стюартом и Патриком? – Это Элизабет спросила у Чарльза.

Тот ответил:

– Их посадили в бус и куда-то увезли.

Нас отвез домой Эван. Близнецы радостно завопили, обнимая меня. Энни подвезла ко мне Роба, важно сидевшего на небольшом креслице с колесами.

Я бросилась к нему.

Роб, коверкая слова, спросил:

– Мама, твой калантин закончился?

– Да, милый, карантин закончился, – осторожно ответила я, прижимая к себе младшего сына.

Я вернулась домой.

* * *

Два дня спустя

Мне постоянно хотелось спать, не знаю, было ли это реакцией на сильный стресс, либо это было последействие сильного снотворного, которым меня накачали в больнице.

Я была счастлива просто тем, что я просто нахожусь рядом со своими детьми и могу обнять и дотронуться до них в любой момент. Рита приносила новости о том, что происходит в Кварте. Оказывается, прилетали главы всех поселений. После гибели Йенсена его обязанности стал исполнять Коннор Хоган. В Кварту вернулась дочь Йенсена Ида Сеттон, мать Джима, который учился в одном классе с Марком. Миссис Йенсен ходила в школе как в воду опущенная, от ее обычной спеси не осталось и следа, со слова Марка.

Через день к нам в гости пришли Элизабет Сноу и Чарльз Брайтон с детьми. От них я узнала, что Патрик, доктор Дуглас Стюарт и Макс Портман, вышедшие из больницы, были почти сразу же уничтожены по приказу Йенсена после того, как их посадили в бус и вывезли за пределы Кварты.

Она также сказала, что в больницу Кварты решили пригласить Гора Кларка, чтобы изучить тело Росси.

На следующий день утром перед нашим домом опустилась капсула, из которой вышли Гор Кларк и Майя. Женщина растерянно озиралась по сторонам.

– Кэтрин, можно я попрошу вас побыть с Майей, – попросил Кларк. – Она волнуется, но с вами ей будет спокойнее, потому что вы ей знакомы.

– Конечно, – я улыбнулась, – проходите, Майя.

Женщина неуверенно вошла в дом.

– Я приеду за ней вечером, – сказал Кларк, – меня пригласили изучить тело Росси.

Я показывала Майе дом, близнецы во все глаза смотрели на женщину, прожившую почти двадцать лет в лесу Сантьерры.

Вечером Эван привез Кларка.

Гор поужинал с нами и похвалил пасту. Мне очень хотелось с ним поговорить. Близнецы и Роб играли на улице, а мы сидели на кухне с Ритой, Марком и Гором Кларком.

– Егор, вы видели тело Росси? – спросила я.

– Видел и снаружи, и изнутри, если это можно так сказать. Надеюсь, у вас всех крепкие нервы, молодые люди, – он улыбнулся, а затем нахмурился.

– Дело в том, что у Александра Росси были изъяты кусочки практически всех внутренних органов: почек, печени, легких, сердечной мышцы, других. Такое впечатление, что тщательно изучали, как устроено его тело. Изымали по кусочку и зашивали обратно.

– Также его кровь…Я никогда не видел ничего подобного у человека. В его крови я обнаружил неизвестные мне и науке частицы. Выделив их, я до сих пор не могу определить, что же это такое. От них исходит, если так можно сказать, слабая биоэлектрическая активность. Она схожа немного по своей частоте с амплитудами дельта – и тетаритмов, которые излучает человеческий мозг. Вернее, мозг ребенка. Больше я пока ничего не могу сказать, мне требуется время

– Но что это может быть? – спросил Марк.

Гор, казалось, говорил сам с собой Глаза его лихорадочно блестели. Он бурно жестикулировал, и мне легко было представить его на кафедре какого-нибудь крупного университета.

– Мы думаем, что покорили природу и подчинили себе материю, раз научились совершать гиперпрыжки в пространстве и заселять новые миры. Наши технологии существенно преобразились по сравнению с тысячами лет назад, когда люди изобрели первый громоздкий компьютер величиной с дом. С тех пор человечество развивало свои технологии. Но наш мозг не изменился за десятки тысяч лет, и наше мышление осталось прежним. Мы мыслим категориями, доступными нам, и не представляем, что в природе есть нечто, не поддающееся нашему пониманию. Мы не увидим разумную жизнь в другом мире, если она будет слишком разительно отличаться от тех форм жизни, к которым мы привычны.

– Что вы хотите сказать? – спросила я.

– Я уверен, что на Сантьерре присутствует разумная форма жизни, которая пытается вступить в контакт с человеком. Либо уничтожить нас. Я думаю, что лихорадка, которой заболевают дети, – это одна из попыток вступить с нами в контакт. Неизвестно, почему выбираются в основном дети или подростки. Возможно, их мозг более пластичен. Трудно судить и объяснять человеческими категориями мотивы и действия иной формы разумной жизни.

В это время в кухню заглянула Майя, она что-то жестами показывала Кларку.

Он поднялся и сказал:

– Нам пора. Еще увидимся завтра.

Глава 33

Когда Кларк ушел, Рита предположила:

– Может, мистер Кларк просто сошел с ума? Все же он столько лет жил почти что один.

– А я верю, что он прав, – задумчиво сказал Марк…

На следующий день доктор Август, который теперь временно был в Кварте вместо погибшего Дугласа Стюарта, пригласил меня с Робом на осмотр. Эван отвез нас к зданию больницы, где еще недавно я пережила одни из самых страшных минут жизни, и предупредил, что ему надо сейчас уехать на северную границу Кварты.

Мы с Робом ждали в холле больницы, когда освободится доктор Август.

Я решила заглянуть в палату к Теду Виннику, который так и не узнал, что здесь происходило несколько дней назад. Мальчик также лежал, аппаратура возле него мигала огоньками. Я погладила его по голове и вышла.

В это время распахнулась дверь соседней палаты, и я увидела Гора Кларка. Он заулыбался мне и сказал:

– Как хорошо, что вы здесь. Я хочу вас кое с кем познакомить, когда Август посмотрит мальчика. Совсем скоро сюда приедет один мой очень старый друг.

Улыбающийся доктор Август, осмотрев Роба, сказал:

– У меня очень хороший прогноз по вашему сыну, миссис Эклз. Совсем скоро я сниму ему фиксаторы с левой ноги и мы начнем учиться ходить, опираясь на нее. На правой были более сложные переломы, но и там все наладится со временем я уверен.

– Ты скоро будешь бегать, малыш, – доктор, улыбаясь, погладил Роба по голове.

Мы уже хотели уходить, но в это время в холл больницы вошли Коннор Хоган и невысокий седой человек с характерными узкими глазами азиата. Его взгляд был очень живой.

Он остановился напротив нас.

– Нил, это Кэтрин Эклз, именно она нашла Александра Росси, – сказал Хоган. Он поглядел на Роба, сидевшего в своем маленьком кресле.

– Здравствуй, Роберт. Как твои дела?

– Я скоро буду ходить! – заявил Роб, и Коннор улыбнулся.

– Просто отличная новость! – сказал он.

– Миссис Эклз, очень рад познакомиться, я Нил Ватанабэ, – мужчина, к моему удивлению, очень низко мне поклонился.

– Здравствуй, старый самурай, – насмешливо сказал Гор Кларк. – Думал, ты уже давно на Гайе, купаешься в океанах и греешь на бирюзовых пляжах свои старые кости.

– Какая разница, где умирать, Егор, – ответил Нил. – Я привык, здесь мой дом. Посадил перед домом сакуру, разложил камни в саду. Они напоминают мне о родине.

Он прикрыл глаза и продекламировал:

– Сакуры запах вдохну, вспомню о доме, который засыпан давно белым песком.

– Да, ты все тот же романтик, который вскружил голову моей Лоре своими дурацкими нескладными стихами, – вздохнул Кларк.

– Это хокку, – улыбнулся Нил.

– Послушай, Нил, ты можешь достать мне записи приборов за последние двадцать два года, после того самого взрыва? – спросил Кларк.

Он посмотрел на Хогана.

– Коннор, мне нужны сведения о всех известных исчезновениях людей за полгода. Подробности. Даты. И еще – мне нужны данные по Серому континенту. Несчастные случаи в шахтах. Необычное поведение работников. Данные сейсмических приборов.

Мы присели в холле больницы. Мне было очень интересно находиться сейчас рядом с Нилом и Кларком. Кажется, эти двое могли найти ключ к разгадке непонятных событий, которые происходили на Сантьерре.

– Может, расскажете о том взрыве двадцать два года назад? – спросил Хоган, глядя на Нила Ватанабэ.

Тот кивнул и заговорил:

– Мы тогда хотели начать разрабатывать новую шахту. Спектральный анализ показал, что там должны быть большие залежи железа. Подогнали технику, и тут случилось непонятное. Данные приборов стали показывать что-то невообразимое, как будто началось сильное землетрясение, хотя все было спокойно. Одни приборы вышли из строя, другие потом стали показывать слабые электромагнитные колебания, которые то появлялись, то пропадали.

Мы начали бурение, я наблюдал процесс по мониторам, и в это время произошел сильный взрыв. Погибли люди, почти вся техника из-за взрыва пострадала. Чудом сохранились показания одного датчика. Я привезу тебе, Кларк, может, что-то сумеешь разобрать. Что самое странное – через несколько недель после взрыва спектральный анализ не показал, что под землей есть металл. Словно он был там в огромных количествах, а потом испарился. Но ведь так не должно было быть. Мы отказались от разработок в том районе и переключились на другие месторождения.

Кларк кивнул:

– Я буду ждать от вас информацию.

Он ушел, а Хоган предложил отвезти нас домой.

Коннор молчал всю дорогу, и уже у самого дома сказал, помогая вытащить кресло с Робом:

– Кэтрин, я все время чувствую вину перед вами и вашим мальчиком.

– Ничего уже не изменить, Коннор. Но спасибо, что вы вытащили нас из больницы. Мне кажется, у меня сейчас началась новая жизнь.

Я действительно это чувствовала.

* * *

Неделю спустя

Наша жизнь продолжалась. Дети ходили в школу, Рита все больше времени проводила с Эваном. Каждый день на несколько минут заезжал Коннор Хоган. Он обязательно привозил что-то – фрукты, игрушку Робу. Сегодня мне с Робом нужно было в больницу снимать фиксатор с ноги, и Хоган вызвался нас отвезти.

В больнице я опять встретила Гора Кларка, он выглядел взволнованным.

Поздоровавшись с Хоганом, Кларк спросил:

– Может быть, вы все же передумаете? Может быть, спустя какое-то время мы сможем…

Но Коннор прервал его:

– Нет, это общее решение. У нас нет особого выбора.

Я не поняла, о чем идет речь, к тому же нас позвал доктор Август.

В кабинете он снял фиксатор с ноги Роба, и тот осторожно встал на левую ногу, придерживаясь за меня. Доктор вручил ему маленький костыль.

– Попробуй сделать несколько шагов.

Роб, придерживая меня за руку, несколько раз неуверенно шагнул.

– С правой ногой попробуем через месяц, а пока следите, чтобы не было чрезмерных физических нагрузок на ребенка.

Я снова усадила Роба в кресло, и мы выехали в холл больницы.

– Кэтрин, подождите минут пятнадцать, я обязательно отвезу вас обратно, – Хоган вышел из больницы, с кем-то разговаривая по браслету связи.

Я села, достав новую книжку для Роба. В это время ко мне подошел Гор Кларк.

– Как ваши дела, Егор? – спросила я.

– Сегодня важный день для Сантьерры, Кэтрин, – ответил он.

– О чем вы?

– Если вы не прочь послушать сумасшедшего ученого, то я расскажу и вам то, о чем твержу все последние дни, – он присел рядом со мной в кресло.

– Я не считаю вас сумасшедшим, – мягко улыбнулась я.

– У моего прадеда Егора на Земле были пчелы, Кэтрин. Своя небольшая пасека и с десяток ульев. У прадеда был самый вкусный мед, не тот сиропчик, который вы пробовали на Земле, а настоящий ароматный мед, который таял на языке…

Егор прикрыл глаза на несколько секунд, видимо, вспоминая вкус того меда.

Я не понимала, почему он об этом заговорил, но внимательно слушала.

– Однажды сосед заехал на своей машине на пасеку прадеда. Он был то ли пьян, то ли под действием наркотиков. Потом я не раз смотрел по визору, что происходило. Он наезжал машиной на деревянные маленькие ульи, и они ломались, оставляя тучи пчел и сладкие лужи. Затем сосед уехал. Он не заметил последний улей, который стоял почти рядом с домом. Одни пчелы полетели за его машиной, а другие стали пытаться проникнуть в оставшийся улей. Но пчелы из этого последнего улья убивали непрошеных гостей. Оказывается, пчелы защищают свой дом даже от себе подобных.

Одни пчелы, оставшиеся без улья, погибли, а другие улетели в другое место. Возможно, они создали там новый дом, если нашли подходящее место, и только если среди них была матка, способная давать новое потомство. Если нет, то они погибали. Но инстинкт выживания заложен во всех живых существах, Кэтрин.

– Не совсем понимаю, к чему вы это рассказываете, – покачала я головой.

– Дело в том, что двадцать два года назад мы потревожили в недрах Сантьерры такой «улей» на Сером континенте. Только это были не пчелы, а иная форма жизни. Не знаю точно, с чем это сравнить. Может быть, с крохотными кусочками биоплазмы, которые подчиняются определенному центру, который я бы сравнил с мозгом. Или пчелиной маткой, вокруг которой строится вся жизнь у пчел, например.

– Все равно не понимаю, – сказала я.

– После того взрыва одни из этих «пчел» попытались найти новый дом, они напали на Квинту. Биопотенциалы, которые излучает мозг людей, видимо, притягивает их. Возможно, чем-то он напоминает по своим параметрам биоритмы их главного «мозга». Квинта была уничтожена. Но другие «пчелы» основали новый «улей». Эта форма жизни, о которой я могу только предполагать, попыталась понять, с чем она имеет дело. Изучить нас и не дать нам размножаться. Если у пчел погибает матка, то погибает и ее семья. В последние годы женщины на Сантьерре редко вынашивают ребенка, и если так будет продолжаться дальше, мы попросту вымрем здесь. Они пытались влиять на нас. Изучать. Я думаю, что лихорадка, которой заболевали дети и подростки здесь, вызывалась тем, что эти кусочки биоплазмы, или «пчелы», чтобы вам было понятнее, «подселялись» в мозг, пытались основать новый «улей». Но люди заболевали или сходили с ума. Многие люди, которые пропали в последние годы, имели в своем окружении кого-то переболевшего этой лихорадкой.

– И поэтому пропадали люди? Но как это возможно?

– А как стали возможны гиперзвуковые прыжки в пространстве? —спросил Кларк.

– Мы не знаем принципы организации этой формы жизни. Ничего не знаем про их технологии, их преставления о добре и зле. Если бы мне дали время, возможно, мы смогли бы изучить эту форму жизни. Вступить в контакт. Но вместо этого главы поселений решили все уничтожить. Мы нашли место нового «улья» по показаниям приборов. Такое же необычное излучение, как двадцать два года назад. Но сейчас туда летят ракеты по решению глав поселений, чтобы уничтожить то, что мы не можем понять.

В этот момент в холл вошел Хоган.

– Все только что закончилось, мистер Кларк, – сказал он, глядя на свой браслет связи.

– Кэтрин, давайте я отвезу вас домой, – Коннор посмотрел на меня.

Вдруг мы увидели, как дверь одной из палат распахнулась. В дверях стоял бледный худой мальчик.

– Где моя мама? – тихо спросил он, обращаясь ко всем нам сразу. Это был Тед Винник.

Эпилог

Два года спустя

Сегодня был особенный день. Мы провожали Марка. Он улетал на Землю, чтобы учиться в Звездной Академии. Вместе с ним улетал Джим Сеттон, внук Петера Йенсена, бывшего главы Кварты, и еще несколько выпускников школ, в том числе один из многочисленных внуков Марты Бек. Совсем скоро они лягут в сомнокапсулы и отправятся на далекую Землю.

– Слушайтесь маму, – он по очереди обнял близнецов и Роба, а потом посмотрел на меня. Я всхлипнула, хотя обещала себе не плакать.

– Не сомневайся, – ответил Энтони ломающимся баском. Он уже перерос меня на голову.

– Я обязательно вернусь, мама, и стану пилотом звездолета, – сказал Марк.

– Пока, Рита, Эван, – он обратился к молодоженам, державшимся за руки

– До свидания, Мэй, Кан, – Марк кивнул приемным детям Хогана.

– До свидания, Коннор, – он приобнял Хогана, державшего на руках полугодовалую Софию.

– До свидания, сестренка, —старший сын ласково погладил девочку по щеке.

Да, мы поженились с Коннором. Он был рядом со мной в самых трудных моментах на Сантьерре. Так получилось, что пережитые эмоции сблизили нас. Это была не та безумная любовь к Николасу, в которую я не раздумывая бросилась в юности, а зрелое, спокойное чувство, которое каждый день давало мне ощущение теплоты, надежности и защищенности.

Мы жили теперь в доме Коннора в центре Кварты, а в нашем доме на окраине поселились Гор Кларк с Майей. Майя, правда, иногда уходила на несколько дней в лес, но она всегда возвращалась.

За последние два года никто из людей не пропал. Население Кварты увеличивалось – кто-то захотел переехать к нам из других поселений, также у нас поселились люди, вновь прилетевшие на Сантьерру на нескольких звездолетах. Рождались новые дети, и у доктора Марины Левски было теперь много работы. Жители всех поселений стали беспрепятственно общаться между собой, и Секста получила право голоса на Сантьерре. Проводились совместные праздники и фестивали, школьники ездили на соревнования в другие поселения, создавались новые семьи.

Видимо, со временем здесь будет один большой город, но Коннор ворчал, что еще не все главы преодолели свои амбиции, чтобы решить, кто будет главным.

Мы так и не узнали все тайны, которая скрывает Сантьерра, ставшая нам домом. Наверное, уже и не сможем. Зато мы сможем сделать нашу жизнь здесь счастливой. Я верю в это, ведь многое зависит от людей.

КОНЕЦ КНИГИ