Текст книги "Солнце Сантьерры (СИ)"
Автор книги: Рута Даниярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Глава 27
На следующее утро Марк снова встал рано и отправился к дому Беков, возле которого снова собрались мужчины. Вскоре под проливным дождем они стали расходиться в разные стороны небольшими группами. Начался серый тягучий день, он казался бесконечным. Я решила навестить Эмму и отправилась к ней, захватив оладьи, которые напекла на завтрак.
Дверь открыла отдана из дочерей Эммы, в доме слышался детский гомон.
Глаза у соседки были красные и опухшие от слез.
– Спасибо, Кэтрин, – тихо сказала она. – Совсем спать не могу, слышу голос Марты, – пожаловалась она.
Я молча взяла ее за руку.
Немного посидев, я пошла домой и встретила на пороге дома Беков Петера Йенсена. На нем была синяя накидка от дождя, на дороге стоял черный кар.
– Хорошо, что вы поддерживаете соседей, миссис Эклз,– он улыбнулся мне одним ртом. – Кстати, ваш сын Марк хорошо показал себя на строительстве, и в поисках Марты Бек принимает активное участие. Он может вернуться в школу после окончания дождей. Хорошо, что у него разумная мать, хорошего дня, миссис Эклз, – и он направился к дому Беков.
Я кивнула, стараясь сдержать свою злость. Значит, Элизабет Сноу уже доложила Йенсену.
Вечером я сказал уставшему Марку, что он может вернуться в школу.
Он кивнул:
– Мама, люди устали, многие не верят, что найдут девочку. Мистер Хоган сказал, что завтра будет последний день поисков в лесу, а потом могут приходить только добровольцы.
На третье дождливое утро возле дома Беков собралось несколько десятков людей. На четвертое утро их было всего человек пятнадцать. Среди них были Хоган с Эваном, Адам Пирсон с двумя сыновьями, Марк, Пауль Бек и еще несколько мужчин.
В обед возле дома Беков приземлилась летательная капсула. Из нее вышло несколько мужчин, в том числе Коннор Хоган и Пауль Бек. Я не заметила, как ко мне подошел Марк. Лицо его было бледным.
– Мы нашли ее в лесу, мама. Шли цепочкой, и мистер Пирсон что-то заметил в небольшом овраге. Мы спустились, а там…Эван говорит, что ее задушили.
У меня остановилось сердце.
Минут через пятнадцать к нам зашли Хоган и Эван. Они были мокрые от дождя, на обуви налипла красноватая глина.
– Кэтрин, я хочу с вашей дочкой поговорить, – сказал Коннор. Он выглядел уставшим, глаза в красных прожилках, вокруг рта залегли мелкие морщинки.
Я позвала Энни, и мы прошли к ней в комнату.
– Энни, ты знаешь, что это такое? – Хоган протянул к ней ладонь, на котором лежал красноватый камень, его прожилки вспыхивали то оранжевым, то ярко-желтым цветом.
– У меня есть такой же, мне его подарил мистер Хайнц на день рождения, – и дочь достала с полки небольшой камень, который я уже видела.
– Хорошо, спасибо, – и Хоган развернулся к выходу. – Эван, не отставай.
– Мама, почему мистер Хоган меня спрашивал про камушек? – недоуменно спросила Энни, поглаживая неровные грани.
– Не знаю, милая.
Я даже представить не могла, что сейчас испытывают Беки.
За окном по-прежнему лил дождь. Горе, казалось, накрыло всю Кварту серым крылом.
Через час ко мне прибежала Рита.
– Кэтрин, со мной сейчас связался Эван, он ранен.
– Что случилось?
– Берт Хайнц только что пытался улететь на капсуле, но она была неисправной, Эван начал ее чинить, Хайнц напал на него, но не смог взлететь.
Я потрясенно молчала.
– Получается, Хайнц мог убить Марту? Но зачем? – спросила Рита.
Вскоре по браслету связи мне позвонил Чарльз Брайтон.
– Кэтрин, недавно Хоган задержал Берта Хайнца. Говорят, что он убил Марту Бек.
– Это ужасно, не могу поверить, – сказала я. – Он недавно был у нас, видел детей…
– Ты не представляешь, каково мне. Я с ним работал последние дни, Хайнц шутил, рассказывал истории всякие, строил планы, как он заживет после Сантьерры. Он никогда со мной не говорил про детей. Он был нормальный! – Чарльз почти кричал.
– Он дома у меня был, с Тришей разговаривал. А если бы…– он не договорил, но и так понятно, о чем подумал.
– Давай подождем, что еще станет известно, – предложила я.
– Знаешь, Кэтрин, примерно в то время, как пропала Марта, были отключены многие визоры ненадолго. В принципе, это мог сделать любой техник, работающий на замене оборудования. Но доступ был всего у четырех человек, в том числе у меня и у Хайнца. Я уже Хогану говорил об этом…Не могу поверить, что Берт мог убить ребенка. Даже не знаю, как Трише об этом рассказать, – Чарльз отключился, а я все сидела в своей комнате.
* * *
Через два дня дождь стал стихать. Одинокие капли еще падали во влажную землю, но тучи рассеивались и на небе стал виден краешек солнца. По браслету связи я получила сообщение, что все жители Кварты старше четырнадцати лет должны прийти в полдень на собрание. Как сказал Эван Рите, состоится суд общины над Бертом Хайнцем.
Эван был ранен в левую руку, она была еще на перевязи, но это не помешало ему заехать за мной и Марком с Ритой, чтобы отвезти в центр Кварты.
Весь стадион уже был заполнен людьми. Стояла мрачная тишина. Она была такой осязаемой, что давила на плечи. Раздавались время от времени одинокие шепотки, но и они стихли, когда на поле вышел Петер Йенсен.
Он оглядел трибуны и заговорил:
– Сегодня мы собрались, чтобы решить, виновен ли Берт Хайнц в гибели Марты Бек. Если мы решим, что он невиновен, мы отпустим его. Если мы сочтем, что он виновен, мы должны будем выбрать для него наказание.
В самый центр поля вывели Берта Хайнца. Руки у него были в наручниках. Он стоял в окружении четырех мужчин. Сегодня Хайнц казался еще ниже ростом. Его усадили на стул.
– Что скажет семья Марты Бек? – спросил Йенсен.
Из первого ряда поднялся Пауль Бек. Он хрипло заговорил:
– Неделю назад утром моя дочь ушла в школу. С тех пор я ее не видел.
Рядом с ним глухо зарыдала Эмма. Я увидела, что рядом с родителями Марты сидят несколько незнакомых мужчин и женщин, видимо, их старшие дети.
– Что скажет Коннор Хоган? – спросил Йенсен.
На поле вышел Хоган и встал рядом с Йенсеном.
– Мы искали Марту Бек пять дней. Затем мы нашли ее в овраге. Девочка была задушена. Рядом нашли солнечный камень с Серого континента. Такой же камень был подарен Энни Эклз Бертом Хайнцем незадолго до пропажи Марты Бек.
– Что скажет доктор Стюарт Дуглас?
Дугласу дали микрофон, и он заговорил:
– Марта Бек была задушена. Я не нашел других следов насилия на ее теле.
Йенсен спросил:
– Что скажет техник Чарльз Брайтон?
Чарльз поднялся.
– Я работал последние дни с Бертом Хайнцем над заменой защитного контура Кварты.
– Кто имел возможность отключить визоры? – спросил Хоган.
– Код доступа имели несколько человек: техники Свенсен, Шмидт, я и Берт Хайнц, – ответил Чарльз.
Йенсен посмотрел на Хогана.
– Что вы нашли при обыске комнаты Хайнца?
– Несколько резинок и заколок для волос. Они были спрятаны в стене.
Я увидела, как Хайнц уронил голову на сцепленные руки.
– Что может сказать Эван Лири?
Эван поднялся и ответил:
– Берт Хайнц ранил меня, чтобы завладеть летательной капсулой. Это произошло вскоре после того, как стало известно о том, что нашли тело Марты Бек.
Йенсен подошел к Хайнцу и спросил:
– Что вы можете ответить на эти обвинения, мистер Хайнц?
– Я не виновен, я ничего не делал, – тихо сказал он. – Я никого не убивал, – уже громче добавил Хайнц.
Толпа людей на трибунах зарокотала, как морской прибой. Шум голосов нарастал.
Йенсен поднял руку вверх. Когда гомон немного стих, он заговорил:
– Жители Кварты, вы должны сейчас решить, виновен ли Берт Хайнц в убийстве Марты Бек?
– Да! Он виновен! Он убийца! – разноголосые крики послышались со всех сторон.
– Как следует наказать Хайнца? – напряженно спросил Йенсен.
– Смерть ему! Его нужно казнить за то, что он сделал с моей девочкой! – закричала Эмма Бек.И люди подхватили:
– Смерть! Казнить! Смерть! Убийца детей!
Люди кричали, казалось, они обезумели и сейчас спустятся вниз, чтобы растерзать сжавшегося Хайнца.
Петер Йенсен поднял руку и заговорил:
– По нашим законам, мы никого не убиваем на Сантьерре. Как глава Кварты, я приговариваю Берта Хайнца к немедленному изгнанию. И пусть ни одно поселение не примет его к себе.
Хайнц закричал:
– Нет, я никого не убивал! Я слышал голоса! Они заставили меня это сделать!
Йенсен махнул рукой, и на поле опустилась летательная капсула. В нее втащили Хайнца, и капсула резко взмыла вверх, взяв направление на север…
Я была потрясена тем, как быстро вершится правосудие на Сантьерре. Помнится, мой отец, работая в суде, неделями изучал дела, чтобы вынести решение.
– Что с ним будет? – спросила Рита Эвана на обратном пути, когда он повез нас домой.
– Ему убрали метку Кварты, и он не сможет войти в поселение. Предупредили других, они тоже его теперь не примут, – ответил Эван.
– А вдруг он и правда не виноват? – спросил Марк.
Эван хмуро посмотрел на него.
– Мистер Хоган считает, что он мог этим заниматься и раньше, на Земле. Улететь в колонию – хорошая возможность начать новую жизнь и замести следы в старой. Не опаздывай завтра в школу, Марк!
Да, завтра начинались занятия в школе, и сын готовился снова пойти туда.
Близнецы стояли на дороге дома, держи за руки Роба.
– Ну что, мама? – спросила Энни.
– Выяснили, что Хайнц убил Марту Бек, его изгнали из Кварты.
– Мама, мне это не надо теперь, – дочь протянула мне камень, подаренный Хайнцем. Она смотрела на него, как на мерзкое насекомое.
– Давай его сюда, – сказал Марк.
Он взял камень, размахнулся и бросил его подальше. Сверкнув напоследок красными и желтыми бликами, он упал куда-то в лужу на контрольной полосе.
* * *
– А что теперь будет с Хайнцем? – спросил Энтони.
– Наверно, будет бродить по лесу, пока не сдохнет от голода. Это тоже мучительная смерть, – сказала Рита. – Хотя и этого ему мало…
К следующему утру дождь прекратился. Небо еще было затянуто серыми облаками, но иногда между ними мелькал оранжевый краешек солнца.
Сегодня были похороны Марты Бек. За нами заехал Эван, и его кар направился к западу поселения. Там оказалось небольшое кладбище, где нашли последний приют поселенцы Кварты. Могильные холмики с пластиковыми табличками, иногда встречались неровные черные плиты, привезенные с Серого континента, как сказал Эван. На Земле кладбищ давно не было, потому что не хватало свободных территорий. Я невольно читала имена людей, живших до меня.
Люди стекались сюда ручейками со всего поселения, и скоро собралась большая толпа. Все были серьезны и молчаливы, женщины утирали слезы. Красноватая земля была сырой, местами приходилось обходить лужи.
Адам Пирсон звучным голосом произнес:
– Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего. Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня (22 псалом Давида).
В этот миг на влажную землю упали лучи солнца.
Гроб с телом Марты Бек опустили в землю, и люди стали подходить, чтобы бросить туда горсть сырой красной земли. Этой традиции было многие сотни лет. Рыдали женщины, угрюмо молчали мужчины. Общее горе, казалось, сплотило всех. Я тоже бросила землю и подошла к могиле. Земля с глухим звуком упала вниз. На у меня ладонях остались красноватые разводы, похожие на кровь.
Глава 28
Две недели спустя
Марк вернулся в школу, он так ничего и не узнал о моем разговоре с Йенсеном. По утрам он уходил с близнецами, и какое-то время я оставалась с Ритой и Робом, а затем уходила и Рита. В доме Беков поселилась семья их старшей дочери с детьми, они старались поддерживать разом постаревшую Эмму.
Сегодня мне нужно было сходить на очередной «прием» к Элизабет в женский центр, и я попросила Риту присмотреть за Робом.
В медицинском центре я опять встретила Наоми Пирсон. Она как раз выходила из кабинета Элизабет. Всегда приветливая Наоми сегодня выглядела плохо: мешки под глазами, бледная и какая-то потухшая.
– Как вы себя чувствуете? – спросила я.
– Мне что-то нездоровится в последние дни, – со вздохом ответила женщина. – Кэтрин, у вас же тоже двойня, а как у вас все протекало?
Ее вопрос всколыхнул во мне воспоминания о том, как мы с Ником были потрясены, когда узнали, что ожидается двойня. Бессонные ночи после рождения малышей, радость от первых слов и первых шагов…
– Помню только, что было трудно первые полгода после рождения, —улыбнулась я. – Но ведь вам есть кому помочь, – мне очень хотелось подбодрить женщину.
– Наверно, это еще переживания от последних событий, вздохнула Наоми. – Бедняжка Марта Бек. Кстати, Адам мне сказал, что вчера в лесу неподалеку от строительства фермы нашли тело Берта Хайнца. Он был повешен.
Я потрясенно молчала. С одной стороны, мне казалось, что с Хайнцем поступили слишком мягко, просто изгнав из Кварты. С другой стороны, нашелся тот, кто решил казнить убийцу ребенка.
– Миссис Эклз, проходите, – из кабинеты вышла Элизабет в белом халате, вежливо улыбаясь.
Увидев Наоми, она сказала:
– Миссис Пирсон, хорошо, что вы не ушли. Я считаю, что вам нужна консультация доктора, сейчас попробую связаться с кем-нибудь и сразу сообщу вам.
Наоми попрощалась и ушла.
Мы остались вдвоем с Элизабет.
– Я вижу, у вас все хорошо, ваш старший сын снова в школе, – сказала Элизабет. – Триша говорила мне, что ваш Марк учится в одном классе с внуком Йенсена. Пусть старается держаться от него подальше, у мальчишки дрянной характер. И еще, Кэтрин, давайте соблюдать наш договор, и все будет хорошо. И у вас, и у меня.
Я знала, что она теперь жила в коттедже Чарльза Брайтона.
– Спасибо вам, Элизабет, – я поднялась и вышла.
* * *
В субботу Эван предложил нам посмотреть цветение этьолы. Это было дерево, цветущее на Сантьерре два раза в году. Оказывается, неподалеку от Кварты была сделана небольшая смотровая площадка на берегу реки, по бокам которой росли деревца этьолы.
Эван повез нас по грунтовой дороге вдоль редких рощиц с чахлыми серыми деревьями. Энни с Энтони с любопытством оглядывались по сторонам, через полчаса мы подъехали к зеленой поляне, огороженной прозрачным пластиковым забором. Рядом стояло десятка два каров и даже летательная капсула.
Мы вышли из кара, и я словно с головой окунулась в необычный цветочный аромат. Он немного был похож на запах сирени на Земле, но еще к этому аромату добавлялись кисло-сладкие фруктовые нотки. Через ворота мы вышли на площадку, заросшую яркой зеленой травой. Кажется, трава была с Земли – клевер, чабрец, что-то еще. У меня навернулись слезы на глаза, вспомнился наш сад. На поляне, огороженной прозрачными пластиковыми ограждениями, сидело несколько десятков людей на пледах. На траве дети играли в мяч, то и дело где-то слышался смех. С двух сторон поляны цвели деревья с необычными конусовидными цветами, немного похожими на земные колокольчики, только большого размера, каждый цветок был размером с ладонь взрослого человека. Их аромат словно плыл в солнечном воздухе.
– Как красиво, мама! восхищённо воскликнула Энни.
Тонкие фиолетовые стволы деревьев были буквально облеплены благоухающими соцветиями – алые, бледно-розовые, кипенно белые, лиловые, почти черные с фиолетовыми отливами. Это было изумительное зрелище.
Вдалеке виднелись горы, поросшие фиолетовыми кустарники, некоторые из них цвели розовыми и желтыми цветами. Это было очень красивое зрелище.
Эван сказал, что на цветение этьолы принято приезжать целыми семьями.
На площадке был даже небольшой фонтанчик с водой, вдалеке стояли туалеты. Все было предусмотрено для отдыха людей. На изумрудной траве на пледах и одеялах сидели семьи с детьми. Иногда встречались пары.
Я увидела несколько знакомых семей: дочь Эммы Бек с мужем и четырьмя детьми, семьи одноклассников близнецов. Вскоре ко мне подошли Тереза и Коннор Хоган. Они поздоровались.
– Здравствуйте, Кэтрин! Мы тоже решили с детьми полюбоваться цветущими этьолами, – сказал Тереза. Он обернулась и помахала рукой, я увидел Кана и Мэй, сидевших на траве неподалеку.
Площадка был огорожена полутораметровыми пластиковыми ограждениями по всему периметру.
– Здесь установлено защитное ограждение для безопасности, – пояснил Эван. – Животные не смогут преодолеть этот периметр.
– Мама, давай поближе посмотрим на горы, – попросила Энни, и мы подошли к краю площадки. Оказывается, внизу был каменистый овраг метров тридцать глубиной, на извилистом дне которого протекала маленькая речка.
– Ух ты, даже голова немного кружится. Наверно, миллион лет назад здесь было море, – сказал Энтони, глядя вниз. – Нам в школе рассказывали,что…
Я отвлеклась на разговор с Энтони и не заметила, как вскрикнула Энни. Обернувшись к ней, я увидела, что Тереза Хоган взяла на руки Роба, стоявшего рядом с нами.
– Миссис Хоган! – окликнула я ее.
Но Тереза, казалось, не слышит меня.
Быстрыми шагами она удалялась на руках с Робом в сторону. Я побежала вслед за ней Роберт кричал:
– Мама, я хочу к маме!
Внезапно Тереза приблизилась к ограждению и перепрыгнула чрез него. Я, оцепенев, увидела, как она исчезает.
Подбежав к заграждению, я закричала.
Внизу, в глубоком овраге, на камнях лежала Тереза. На ней лежал Роб.
– НЕТ! – закричала я.
Не помню, что было дальше. Кажется, я хотела спрыгнуть вниз к Робу, но кто-то крепко держал меня за плечи. Потом я узнала, что это был Марк.
Я билась в его руках и услышала, как загудела летательная капсула. Она взмыла вверх и стала опускаться в овраг. Я увидела, как из капсулы выпала лестница, по которой спустился Коннор Хоган. Он бережно взял на руки Роба, затем поднялся и скрылся в капсуле.
Я кричала и билась, затем увидела, как Хоган снова опустился. Из капсулы опустились плоские носилки. Хоган осторожно положил на них Терезу.
Люди, столпившиеся вокруг ограждения, что-то кричали, но уши, казалось, заложило ватным одеялом. Я только могла видеть, что капсула зависла надо мной и Хоган сказал:
– Миссис Эклз, скорее, мы летим к доктору.
Я уцепилась за конец лестницы, и меня тут же втянуло внутрь.
Я увидела, что на носилках лежит Тереза Хоган. Ее правая рука была неестественно вывернута, рукав задрался, и я снова увидела ужасные шрамы. Некоторые из них были совсем свежими.
Из уголка рта Терезы струйкой стекала кровь. Она посмотрела на мужа и прошептала:
– Коннор, я ненавижу тебя. Тебя и эту проклятую Сантьерру. Будь ты проклят, это все из-за тебя, – она дернула головой и затихла. Струйка крови стекала у нее изо рта, пачкая зеленое платье.
Роб был без сознания, он тихо стонал.
– Эван, предупреди доктора, мы сейчас прилетим!– сказал Хоган.
Я только сейчас увидела, что капсулой управляет Эван.
– Мне так жаль, Кэтрин, – сказал он.
Его лицо было бледным.
Мы прилетели к больнице, где нас уже ждал Дуглас Стюарт.
Коннор с Эваном схватили носилки с Робом и понесли внутрь. Я побежала следом за ними. Затем принесли носилки с Терезой Доктор мельком глянул на нее, пощупал пульс и покачал головой.
– Мне очень жаль, мистер Хоган, – я услышала слова доктора.
– Ваша жена получила травмы, несовместимые с жизнью. Множественные переломы, наверняка разрывы внутренних органов.
Коннор кивнул.
Доктор подключил к Робу какие-то трубочки, затем ввел лекарство в вену.
– Сейчас просканируем, – сказал он.
– Переломы ног, наверняка сотрясение, склонившись над сыном, сказал доктор. – Мальчику повезло. Сейчас наложу фиксаторы на ноги, я попрошу вас пока выйти.
Через час Роб уснул, а я сидела у его постели. Роб был бледным, он тяжело дышал во сне.
Хоган сидел рядом, ничего не говоря.
– Мне так жаль, миссис Эклз, – сказал Хоган.
* * *
– Теперь вам жаль, конечно! Разве вы не знали, что с ней не все в порядке! Вы ведь жили с ней под одной крышей! – гневно закричала я.
Меня охватила злость от слов Коннора. По вине Терезы мой сын сейчас лежал без сознания с переломами.
В это время дверь открылась, и в палату тихо вошли близнецы.
– Мама, как Роб? – шепотом спросила Энни. Она плакала.
– Доктор сказал, что ему надо сейчас поспать.
– Нас Эван привез. У Роба что, нога сломана? – спросил Энтони, глядя на фиксатор из легкого, но очень прочного материала.
Я кивнула, сдерживая слезы.
– Мистер Хоган, Кана и Мей забрал пока к себе мистер Брайтон, – на пороге появились Рита и Марк.
Коннор вышел из палаты.
– Всегда мне казалось, что эта миссис Хоган чокнутая, – хмуро сказала Рита. – Кэтрин, ты не волнуйся, я присмотрю за ребятами, сколько надо. Поешь пока.
Она выложила сэндвичи, которые я готовила утром, собираясь в поездку. Есть совсем не хотелось.
В это время в палату вошел Петер Йенсен.
– Сочувствую, миссис Эклз, – произнес он, оглядывая всех нас холодными голубыми глазами. – Распоряжусь, чтобы к вашему сыну пригласили лучших врачей.
– Спасибо, мистер Йенсен.
Через час в палату вошел Дуглас Стюарт с высоким темнокожим мужчиной.
– Я доктор Август из Примы, – сказал он. – Попрошу всех выйти, миссис Эклз, мы с коллегой осмотрим мальчика.
В холле я увидела Хогана. Он сидел, сцепив руки и опустив голову. На левой загорелой щеке выделялся тонкий белый шрам.
Мне кажется, прошла целая вечность, когда доктор Август пригласил меня зайти в палату. Я так и не спросила, это его имя или фамилия.
– Если все пойдет хорошо, через три-четыре месяца ваш сын сможет самостоятельно ходить, но пока надо набраться терпения, должны зажить ушибы, – сказал он. – Мальчику очень повезло, тело женщины смягчило удар. Сейчас он на сильных обезболивающих и будет спать. Всего хорошего, – и он вышел из палаты.
– Я буду в соседнем кабинете, миссис Эклз, – сказал Дуглас Стюарт.
Я попросила Риту увести детей домой, потому что скоро должно было стемнеть.
– Может, мне остаться? – спросил Марк, касаясь моей руки.
– Не надо, приходите завтра.
Мы попрощались, и я вошла в палату.
Лицо Роба было бледным, он иногда постанывал во сне.
Самое тяжелое для меня было сейчас сидеть рядом и ощущать свою беспомощность. По моему лицу катились слезы отчаяния. Я ничего не могла сделать, только ждать.
– Если вы не против, можно, я посижу рядом с вами? – тихо сказал Коннор Хоган, приоткрыв дверь палаты.
Я кивнула.
Он вошел и сел на стул с другой стороны кровати, на которой лежал Роб.
– Я знала, я всегда чувствовала, что ее тянет к Робу, – прошептала я.
Он тяжело посмотрел на меня.
– Кэтрин, я хочу рассказать вам то, о чем никому не говорил. Может, тогда вы лучше поймете…
Коннор опустил голову и глухо заговорил:
– Я работал на Земле в полиции, у нас с Терезой была дочь София восьми лет, Том совсем недавно родился. Однажды я пошел гулять с Софией в парк аттракционов. Там был аттракцион – большой лабиринт. Знаете, на каждом шагу – повороты направо или налево, стрелки, по которым можно отыскать главный приз. Много детей и взрослых. Мне позвонила по браслету связи Тереза, жаловалась, что у Тома температура, и просила скорее вернуться домой. Я отвлекся на пару минут, а потом увидел, что дочери нет рядом. Я стал кричать, звать ее, бегать по лабиринту, попросил посмотреть визоры в парке. Но оказалось, что визоры слежения в том районе в тот момент были ненадолго выключены, проводились технические работы. Именно в это время и пропала София. Я искал ее везде, просмотрел кучу записей с других визоров, разговаривал с сотнями людей, которые могли находиться там примерно в то время. Но чуда не случилось, моя дочь бесследно исчезла. Я старался привлечь других полицейских, сначала мне охотно помогали, но всегда было много другой работы, и помощь коллег становилась все меньше.
Я оставался после работы, просматривал записи с других визоров, искал любую информацию, пока наконец мой начальник сказал, чтобы я взялся за основную работу. Тереза страдала, что меня не бывает дома, когда ей нужна поддержка. Я и сам обвинял себя, ведь София пропала, когда я должен был находиться с ней рядом. Время шло, и становилось все хуже.
Я начал употреблять алкоголь, эксы, стимуляторы, чтобы забыться и уйти из реальности. Меня уволили с работы, мизерное пособие не позволяло содержать семью. Бесконечные ссоры с женой, безденежье, отчаянье. Я жил тогда как в сером сне, мне совсем не хотелось жить.
Наверно, я был уже на последней грани, когда меня нашел мой бывший начальник и сказал, что у него есть для меня предложение – заключить контракт с Колониальной Корпорацией. Он сочувствовал мне, но ничего не мог сделать, когда я потерял работу.
Я согласился, потому что мне уже нечего было терять. Мы прилетели на Сантьерру. Три года я работал охранником в шахтах на сером континенте. Незадолго до моего приезда заключенные устроили там бунт, погибли десятки людей, поэтому набирали новую охрану.
Потом мне предложили перевестись в Кварту помощником главы Йенсена по безопасности.
Вскоре после этого заболел и умер Том. У него была сильная лихорадка. Я слышал, что можно попробовать обратиться к Гору Кларку, но побоялся оставить Терезу, которая рыдала, не останавливаясь. Через два дня сын умер.
После этого Тереза начала буквально сходить с ума, впала в депрессию. Доктор назначил ей успокоительное, от которого она спала сутками. Чтобы вывести ее из этого состояния, ей назначили другое лечение. Она стала более стабильной. Когда прибыл очередной корабль с детьми с Земли, я решил усыновить Кана и Мэй. Я думал, что это займет Терезу и отвлечет ее от грустных мыслей. Но она не приняла Кана и Мэй душой, они так и остались для нее чужими.
На людях Тереза могла изображать любовь и сочувствие, но на самом деле она жила в своем мире. Она резала себе руки и говорила, что это не позволяет ей забыть наших детей.
Мне очень жаль Терезу, ведь это я виноват, что мы здесь оказались. Я как мог поддерживал ее. Следил, чтобы она вовремя принимала лекарства, успокаивал, но время от времени у нее происходили срывы.
Ваш сын, Кэтрин, стал для нее каким-то триггером, она без конца твердила мне, как Роберт похож на Тома. Я должен был предвидеть беду, но не смог. Это еще одна моя вина, то, что сегодня случилось с Терезой и вашим сыном.
Хоган закончил и хмуро смотрел на меня, но я не знала, что сказать. История чужой беды иногда ненадолго отвлекает от своего горя.
– Я буду в холле, Кэтрин, – сказал он. – Не могу идти домой. Если вам нужно что-то, скажите. – И он вышел из палаты.
