Текст книги "Заколоченные Сердца (ЛП)"

Автор книги: Рут Стиллинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА 3

фелисити

Сойдя с монорельс, я подъезжаю к стадиону "Scorpions".

Пора забрать подарок Джека – абонементы на ледовый сезон. Готова официально стать его любимым человеком, Фелисити.

За последние восемнадцать месяцев мы с Джеком были здесь пару раз, но места нам всегда доставались не самые лучшие.

Взглянув на часы, я понимаю, что опаздываю на ланч с Кейт и совершенно заблудилась в лабиринте из коридоров. Где касса? Я тянусь к своей сумке и достаю телефон, набирая сообщение Кейт, сообщая ей, что опаздываю, потому что, по-видимому, не могу четко следовать указателям, когда натыкаюсь на стену. Очень мускулистую стену.

От удара я отшатываюсь назад, когда мой телефон летит через всю комнату, встречая свой конец с треском. Чёрт возьми. Я уже почти падаю, когда чувствую, как сильная рука обвивается вокруг моей талии и поднимает меня на ноги.

– Эй, эй, ты в порядке? – глубокий и чувственный, почти не от мира сего голос пронизывает моё шокированное состояние, когда я выпрямляюсь.

Собравшись с силами и приспустив платье до приличной длины от того места, где оно собралось, скажем так, выше середины бедра, я смотрю на обладателя этого голоса.

Пресвятая богородица.

Я умерла и попала на небеса или получила какое-то тяжелое сотрясение мозга, потому что это может быть только галлюцинацией? Мужчина, который стоит, обхватив меня за талию, ростом, должно быть, не меньше шести футов четырех дюймов (примерно 195 см), и, хотя на нем толстовка с капюшоном, его сильные руки хорошо видно и ощущаются. Он прижимает меня ближе к своему теплому крепкому телу, и у меня кружится голова, его присутствие так ошеломляет. Его серо-стальные глаза – первое, что я замечаю, когда они пригвождают меня к месту своим пристальным взглядом. У него сильный нос, идеально сидящий на переносице с небольшой россыпью светлых веснушек. Его высоким скулам можно позавидовать, и когда я опускаю взгляд ниже, меня встречают полные губы, которые хочется поцеловать.

То, что я могла бы сделать с этим ртом. То, что этот рот мог бы сделать со мной.

Это, конечно, незаконно – так хорошо выглядеть. Но потом он, чёрт возьми, улыбается, и боже милостивый, у него на щеках появляются ямочки.

Да, я определенно получила травму головы.

ДЖОН

– Отличная тренировка, Морган, ты в хорошей форме.

Да, если бы я только чувствовал это.

Но я приму редкий комплимент от тренера Берроуза. Он – крепкий орешек, бывший профессиональный игрок из тех времен, когда НХЛ была ещё жестче, чем сегодня. Он жестко управляет нами и не боится отправить нас на скамейку запасных при первых признаках слабости. Он назначил меня капитаном три сезона назад, когда Джеймсон, наш предыдущий центрфорвард, получил травму на льду, которая поставила крест на карьере. Этот день навсегда врезался в мою память. Легко воспринимать своё время как игрока как должное, и мне повезло, что у меня была долгая и блестящая карьера, за которую я получил всего несколько легких травм и ушибов.

– Спасибо, тренер, я чувствую себя хорошо.

Ложь во спасение ещё никому не вредила.

Тренер кивает и, распахнув дверь раздевалки, направляется в свой кабинет. Когда я поворачиваюсь обратно к скамейке запасных, достаю телефон и вижу запоздалое напоминание, которое я поставил ранее. Чёрт. Я забыл купить билеты на премьеру для мамы, папы и моего брата Адама. Конечно, я мог бы попросить их подождать меня на стадионе в день игры, но в эти выходные я планирую поехать домой в Бельвью. Конечно, у меня напряженный график на ближайшие пару недель перед началом сезона, но я хочу увидеть своих родителей, и я не хочу пропустить выражение лица Адама, когда он увидит билеты, которые я ему купил.

Обычно мои родители предпочитают сидеть поближе ко льду. Мой отец, Джеймс, заядлый хоккейный болельщик, и хотя я единственный игрок в семье, он не может насытиться НХЛ. Его страсть к хоккею – одна из причин, по которой я начал играть. Мы жили и дышали хоккеем, когда я был моложе, и они всегда находили деньги, чтобы помочь мне осуществить мои мечты. Моя мама, Дженни, оставалась дома с Адамом, потому что мы не могли позволить себе места в ложе, а более тихие места – единственный способ безопасно доставить Адама на матчи.

Адам страдает аутизмом и у него нарушения сенсорной обработки. Его слухозащитные устройства делают многое, чтобы заглушить шум, но, сидя в ложе, мы можем контролировать его окружение. Моим родителям не всегда было легко; они – лучшее, на что может надеяться ребенок, но получать посредственную зарплату, воспитывать двух мальчиков и бороться за будущее Адама – это нелегко, и нельзя отрицать, какое влияние это оказало на них. Адам живет в своём доме на другом конце города в течение недели и обычно приезжает домой на выходные, и время от времени я удивляю его и своих родителей билетами.

Я поворачиваю налево в конце коридора, когда мой путь пересекает зеленая вспышка. Я торможу, но слишком поздно; я прижимаю крошку к себе и практически падаю на собственную задницу, когда визг отражается от стен.

Поскольку я Джон Морган и в высшей степени неуместен, моя первая мысль – как бы я хотел услышать этот крик при других обстоятельствах. Моя вторая мысль, когда я поворачиваю крошку и проверяю, всё ли с ней в порядке, заключается в том, что да, я определенно хотел бы услышать этот крик при других обстоятельствах. Желательно, чтобы это включало в себя постель, обнаженную её и совершенно другой вид осмотра тела.

Что ж, трахните меня.

Всё, что я вижу, – это зелень, точнее, два больших изумрудных глаза, которые сочетаются с милым жакетом, наброшенным поверх струящегося черного летнего платья, которое при ударе задралось выше, чем следовало. Но, эй, я не жалуюсь. Вид её кремовых бедер заставляет мой член дергаться. К тому же от неё безумно пахнет; меня обдает волной кокосового аромата, не слишком сильного, но сладкого и вызывающего привыкание. Мне нужно успокоиться. Она миниатюрная, но такая соблазнительная в нужных местах. Эта женщина явно тренируется. Я почувствовал, как напряглось её крепкое тело, когда я прижал её к себе.

Я хочу снова обнять её. Сейчас.

– Эй, ты в порядке? – это всё, что может выдавить мой барахтающийся мозг, когда я наклоняюсь и протягиваю ей её сумку.

Повесив её обратно на плечо, она заправляет шелковистую шоколадную прядь волос за ухо и краснеет, густо краснеет. Если бы я не был так очарован, я бы более подробно оценил то, как её глаза скользят по моему телу, но всё, что я могу сделать, это дико уставиться на женщину передо мной.

– Прости, что э-э…врезалась в тебя. Я, э-э, торопилась за билетами и не смотрела, куда иду, – её первая фраза, обращенная ко мне, кажется, самая невнятная и бессвязная из всех, что я когда-либо слышал, но каким-то образом я мог бы слушать её на повторе. Её голос окутывает меня теплом и уютом. Несмотря на то, что это так банально, я чувствую себя как дома.

Прочищая горло и пытаясь восстановить хоть каплю самоконтроля, я улыбаюсь.

– Без проблем, я тоже спешил. Ты покупаешь билеты?

Конечно, она покупает билеты, придурок, иначе зачем она стоит у кассы?

От неё явно не ускользает мой идиотизм, когда она фыркает, отчего это звучит намного привлекательнее, чем должно было бы звучать фырканье.

– Не-а, я просто выводила свою собаку на прогулку.

Ах, вот она какая – дерзкая, саркастичная и остроумная…

Погодите, это британский акцент? Чертовски уверен, что она не звучит по-американски. Я игриво улыбаюсь и, прищурившись, смотрю на неё, когда она неловко переминается с ноги на ногу, показывая большим пальцем через плечо.

– Так что да, мне нужно купить билеты, пока я не опоздала домой, но спасибо, что спас меня…э-э…от падения.

Я стою и жду, когда она закончит, отчаянно желая услышать, какие билеты она берет, чтобы понять, когда я увижу её снова. Билеты для неё? Чёрт, я не подумал, что может быть они не для неё. Карен, которая работает в кассе, понизив голос, вручает таинственной женщине конверт, прежде чем посмотреть налево и заметить меня.

– Мистер Морган, что вы здесь делаете? Вы же знаете, что это зона общественного доступа.

Да, Карен, спасибо, что напомнила мне.

– Да, мне просто нужно забрать билеты для моих родителей и брата на начало сезона. Крисси сказала, что отложит несколько.

Карен натянуто кивает и, развернувшись, направляется в поисках билетов.

Стоя у кассы, я смотрю налево и вижу своего изумрудного ангела, которая стоит рядом, пока она кладет конверт в сумку и проверяет свой телефон, который, к счастью, выглядит так, будто пережил наш инцидент невредимым.

И всё же я не могу сдержать следующих слов, которые срываются с моих губ.

– Его нужно проверить? – я указываю на её телефон, на моих губах снова появляется игривая улыбка.

Она вскидывает голову, снова пригвождая меня своим пристальным взглядом.

– Проверить? – отвечает она в замешательстве.

Пользуясь случаем, я отвечаю.

– Да, я могу помочь тебе его проверить. Напишу тебе, чтобы убедиться, что он в порядке, возможно, позвоню, – я знаю, что это банальная фраза для знакомства, но, по-видимому, я схожу с ума от этой девушки. Как только она выйдет за эти двери, я, скорее всего, никогда её больше не увижу, и это вызывает у меня странное чувство беспокойства.

– Но как бы ты… – от осознания, её глаза устремляются на меня, и вместо игривого выражения в них, они, блядь, закатываются. На её хорошеньком личике написано безразличие. Ладно, я этого не ожидал. Не думаю, что когда-либо видел, чтобы женщина закатывала глаза, глядя на меня, особенно когда я заигрываю ей. Чёрт возьми, неужели моя игра потерпела крах?

– Ха! – усмехается она. – Я не даю свой номер незнакомцам, но высший балл за старания, дружище.

На этот раз я краснею. Можно с уверенностью сказать, что я с крахом прогорел.

Подождите. Незнакомцам?

Она меня не узнает. Вот дерьмо. Она явно не фанатка хоккея, а значит, вероятность того, что эти билеты для неё – ещё меньше. Да, я действительно всё испортил.

Я открываю рот, чтобы попытаться спасти то, что осталось от моего достоинства, как раз в тот момент, когда возвращается Карен.

– Вот, пожалуйста, мистер Морган. У меня есть для тебя три билета в ложу на следующую субботу, – она делает паузу. – Ты же знаешь, что игрокам не нужно забирать билеты, не так ли? Я мог бы отправить их прямо в службу безопасности.

Что ж, если раньше она и не знала кто я, то теперь уж точно знает.

Я хватаю конверт и засовываю его в карман, прежде чем поднять взгляд и обнаружить, что моя новообретенная навязчивая идея разинула рот и медленно отступает. Она явно слышала мой разговор с Карен, поскольку румянец, ранее окрашивавший её щеки, вернулся.

Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, что угодно.

Но уже слишком поздно. Она поднимает левую руку и машет мне чем-то похожим на неуклюжий британский королевский жест, а затем исчезает за двойными дверями и, вероятно, навсегда из моей жизни.

ГЛАВА 4

ФЕЛИСИТИ

Джек стоит у края моего дивана, уставившись на открытый конверт.

Несколько секунд он ничего не говорит, просто изучает лежащие перед ним билеты. Наконец, кажется, до него доходит, когда на его лице появляется ослепительная улыбка, отражающая мою. Внезапно он бросается ко мне, протягивая руки и заключая меня в самые крепкие медвежьи объятия. На мгновение он забывает, что это не круто для восемнадцатилетнего парня обнимать свою маму и прыгать вокруг, как возбужденный щенок, и так же быстро ставит меня на ноги, прежде чем прочистить горло.

– Это потрясающая мама, а места то какие.

– Не за что, милый, я рада, что тебе нравится.

Джек возвращается в легкомысленный режим.

– Они нравятся? Зак Эванс будет близко, и наблюдать за работой гения хоккея Джона Моргана. Да, они мне нравятся.

Мой желудок сжимается при упоминании этого имени.

Прежде чем я успеваю себя остановить, мой мозг находит возможность навести дополнительные справки о человеке, который не слишком деликатно попросил у меня номер пару недель назад. В конце концов, я могу выдать это за предсезонное исследование.

– Итак, почему этот Джон Морган “гений хоккея”?

В ответ я получаю закатывание глаз.

– Мам, серьезно, – Джек растягивает «серьезно». – Он легенда хоккея, он забивает ради забавы, и я клянусь, этот человек практически танцует на льду. Он просто потрясающий.

Я никогда не увлекалась спортом, поэтому не знаю, почему то, что мой сын хвалит хоккеиста, с которым я общалась менее трех минут, оказывает на меня такое воздействие. Но, по правде говоря, мне не нужно слушать, как Джек-фанат превозносит Джона Моргана, чтобы вызвать во мне физическую реакцию. За последние несколько дней я и сама стала фанаткой, потерявшись в этих серо-стальных глазах и в том, как на них падают волны густых темных волос. Меня подмывает рассказать Джеку, что я буквально столкнулась с его героем, когда забирала билеты, но что-то удерживает меня от того, чтобы выложить всё, необходимость запомнить тот момент, который мы разделили. Это было интимно и напряженно. Гораздо более интенсивно, чем должно быть при такой случайной встрече. Поэтому я запихиваю свои слова подальше и скрываю свои чувства.

– Что ж, освободи своё расписание, потому что первая игра в следующую субботу.

Мне просто нужно выйти и послушать музыку. Сидеть на парковке в аэропорту не очень удобно и не продуктивно.

По другую сторону от выхода на посадку находятся Эллиот и Дарси. Я почти не видела Эллиота с тех пор, как мы расстались, и я переехала в свою квартиру шесть месяцев назад, но самое сложное во всём этом – это, безусловно, временное прощание с моей дочерью. Быть так далеко от неё причиняет глубокую боль, но в глубине души я знаю, что это правильное решение для неё и для меня. Дарси всегда была близка со своим отцом, и когда она вернется к Лиаму, она снова расцветет. Джек рад, что я рядом в Сиэтле, и я буду прилетать повидаться с Дарси столько раз, сколько смогу.

Распахнув дверцу своего мини-купера, я направляюсь в аэропорт и ищу их обоих. Джек попрощался вчера, поскольку сегодня у него отбор в хоккейную команду университета, который он не мог пропустить. Я нахожу их сидящими с чашками кофе, голова Дарси запрокинута от смеха. Она кажется счастливой, и это согревает моё сердце. Я поспорила сама с собой на 100 долларов, что она будет в объятиях Лиама через тридцать минут после приземления в Лондоне.

– Привет, вам двоим, – говорю я, подходя к их столику, с фальшивой улыбкой на лице.

Эллиот вскакивает со своего места, когда слышит меня.

– Фелисити! Рад тебя видеть. Могу я предложить тебе что-нибудь выпить?

Я шокирована галантностью моего бывшего мужа, но качаю головой.

– Нет, спасибо, после этого мне нужно сразу на работу, так что у меня не так много времени, – и это правда.

Мы вежливо болтаем, пока я занимаю оставшееся место за их столиком, и всё это время я вижу, как Дарси пишет Лиаму смс, чтобы подтвердить информацию об их рейсе и что они прилетят вовремя. Несколько минут спустя, взглянув на часы, я понимаю, что мне пора уходить.

– Вам лучше отправиться на регистрацию и посадку.

С этими словами Дарси кладет телефон в карман и заключает меня в нежнейшие объятия.

– Я буду скучать по тебе, мамочка, но я приеду к тебе как можно скорее.

Я крепко зажмуриваю глаза, чтобы сдержать слёзы.

– Да, дорогая, Рождество. Я вернусь к Рождеству.

Она улыбается и целует меня в щеку, а затем хватает свою сумку и спешит проверить табло вылета в тысячный раз.

Когда она оказывается вне пределов слышимости, Эллиот поворачивается ко мне, его глаза выглядят немного стеклянными, что застает меня врасплох. Во время нашего брака я почти не видела от него эмоций, и это одна из причин, почему наши отношения казались такими лишенными любви. И всё же мы здесь, разведены и идем разными путями, и теперь он становится эмоциональным? Моя внутренняя циничная сторона говорит мне, что ему некомфортно из-за внезапного отсутствия контроля над моей жизнью, из-за того, что я наконец-то прокладываю свой собственный путь без его надзора, и это задевает его эго. Или, может быть, он будет скучать по мне? В конце концов, я что-то для него значила, и неизбежная разлука на разных континентах наконец-то вернула к нему эти чувства.

Кто знает, и почему это имеет значение? Я почти злюсь на себя за то, что трачу столько эмоциональной энергии на него, на нас или на то, что было нами.

– Значит, ты будешь держать меня в курсе дел Джека? Я сомневаюсь, что он свяжется со мной, когда отправится в университет – ты же знаешь, какой он.

Я слабо улыбаюсь и вижу, что Эллиоту так же неуютно от этого, как и мне.

– Да, завтра вечером я поведу его смотреть на “Scorpions”, первая игра сезона, так что я напомню ему поддерживать с тобой связь и сообщить, как прошел его отбор.

Эллиот кивает и, потянув за ручку своей ручной клади, ставит её на два колеса. Я стою, скрестив руки на груди, готовая отступить, когда он наклоняется вперед и запечатлевает поцелуй на моей щеке, застав меня врасплох. Я отшатываюсь, но крепко держусь за стол.

– Береги себя, Фелисити. Я…да.…просто будь осторожна, ладно?

Будь осторожна? Меня так и подмывает спросить, почему он думает, что я не могу о себе позаботиться, но оно того не стоит. Я тоже хочу, чтобы Эллиотт сообщал мне последние новости о Дарси, поэтому думаю, что лучше не затевать спор.

– Да, хорошо. Ты тоже.

Его губы сжимаются в ещё одной неловкой улыбке, а затем он подходит к Дарси, обнимая её за плечи. Она оборачивается и в последний раз машет рукой в мою сторону, прежде чем исчезнуть в толпе людей.

Ну и чёрт. Пожалуй, я выпью кофе.

ГЛАВА 5

ДЖОН

Я скучал по этому.

Ажиотаж перед игрой. В первом матче сезона есть что-то такое, что просто поражает. Я дважды выигрывал Кубок Стэнли, и хотя это было безумием, я имею в виду безумие, ощущение, когда лезвия коньков касаются льда в первом периоде сезона НХЛ, непередаваемо. Направляясь через вход для игроков в раздевалку, я уже чувствую, как по стадиону разносится гул толпы. До того, как упадет шайба, ещё больше часа, но волнение от первой игры не разочаровывает. Болельщики голодны, и я тоже.

Полагаю, именно поэтому я так забочусь о своём теле, чтобы продлить свою карьеру как можно дольше. Я питаюсь этим чувством; оно заложено в моей ДНК. Сегодня утром у нас была легкая тренировка, и я был в форме. Хорошо, мне нужно чувствовать себя так же в матче с "Нью-Йорком".

Войдя в раздевалку, я застаю Зака за скамейкой запасных, который уже осматривает свои коньки. Мы всегда приходим первыми. У Зака есть определенный распорядок со своими коньками, и он тщательно зашнуровывает их перед каждой игрой. Я, с другой стороны, переклеиваю свою клюшку способом, который по своей природе можно охарактеризовать только как ОКР. Мы часто сидим в комфортной тишине, сосредотачиваясь, зашнуровывая, заклеивая, и шум рутинной работы наполняет комнату. Это оказывает терапевтическое воздействие, и я не могу представить свою подготовку к матчу без него рядом со мной.

– Привет, чувак, – говорит Зак, не поднимая головы.

– Ладно, приятель. Лезвия в порядке? – отвечаю я расслабленным тоном.

Он слегка пожимает плечами.

– Да, думаю, да, я отправил их на заточку после тренировки; они выглядят точеными.

Зак по-прежнему не смотрит на меня. Я с глухим стуком сажусь рядом с ним, упираясь локтями в бедра, и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.

– У нас всё хорошо, чувак? Ты же знаешь, что я прикрою тебя, верно? Всегда прикрывал и всегда буду.

Уголок его губ приподнимается.

– Да, я знаю, я просто…Я знаю, что ты чувствуешь к Эми, но она мне подходит, понимаешь? Она делает меня счастливым.

Я никогда не был хорош в покере, в основном потому, что держу свои мысли при себе, но ради нашей дружбы и сегодняшней игры я прогоняю свои опасения и легонько похлопываю его по спине.

– Пока ты счастлив, братан, счастлив и я.

С этими словами я встаю и быстро меняю тему.

– Нью-Йорк собирается напасть на нас сегодня вечером, так что мы должны быть на высоте.

Лицо Зака каменеет, когда он отрывает шнурок от конька и смотрит мне прямо в глаза.

– Сделаем всё, что в наших силах.

Меня всегда вызывают на лёд последним, и когда я стою на краю туннеля с клюшкой в руке, готовый ударить по льду для разминки, кровь бурлит у меня в жилах.

– И поприветствуем на льду будущего члена зала славы, лучшего бомбардира НХЛ, обладателя Кубка Стэнли и вашего капитана…Джона Моргана!

Толпа взрывается, когда я выхожу на лёд, мигают огни, гремит музыка. Да, вот почему я это делаю. Я делаю круг, подняв клюшку в воздух, как всегда, приветствуя толпу. Когда я проезжаю мимо нашей коробки, мой взгляд поднимается вверх, они далеко, но я почти могу разглядеть фигуры мамы и папы, которые хлопают руками над головой. Адам возбужденно размахивает руками, его синие наушники надеты, чтобы справиться с шумом, но свет сводит его с ума. Но сегодня он кажется счастливым, и я указываю на него своей палкой и подмигиваю, на табло появляется его лицо. Толпа одобрительно кричит, зная историю Адама. Я потратил много времени, используя своё положение, чтобы привлечь как можно больше внимания к проблеме аутизма. Мне нравится, что он здесь. Возможно, я зарабатываю миллионы и живу своей мечтой, но Адам – мой герой. То, как он спокойно ко всему относится и каждый день сталкивается с трудностями. Ему приходилось сталкиваться с дискриминацией, а иногда и с жестокостью, особенно в старших классах. Тем не менее, он никогда не позволял хулиганам победить. Его внутренняя сила вкупе с моими кулаками означали, что у них не было ни единого шанса.

Я подъезжаю к центру площадки и беру шайбу, готовясь нанести несколько разминочных ударов по Дженсену. В этот момент перед игрой обычно я полностью сосредоточен, замкнут в себе, а толпа и все остальные вокруг меня – просто размытое пятно. И все же сегодня хоккей занимает в моих мыслях место, которое я разделяю с чем-то ещё. С тех пор как я впервые увидел её, она заняла место в моей голове, в каждой моей мысли. Я понятия не имею, были ли те билеты, которые она забирала, для неё, но в моей груди растет надежда, что она где-то здесь, наблюдает за мной. Я оглядываю толпу в поисках волнистых шоколадных волос и изумрудных глаз, но вижу пустоту и разочарование. И всё же мысли о том, что она, возможно, наблюдает за мной, дают мне дополнительную мотивацию проявить себя с лучшей стороны.

Игра такая же жесткая, как и ожидалось. Нью-Йорк – грязные; они грязно играют, грязно дерутся и постоянно несут чушь. Возглавляет мой список дерьма их запасной капитан Алекс Шнайдер. Он просто придурок. Ему тоже тридцать четыре, он играл со мной в колледже в Мичигане. Родился в Германии и вырос в США, он лучший игрок лиги. Проблема в том, что у него отвратительное отношение. Он ответственен за череду травм, закончивших карьеру некоторых хоккеистов, и из всех денег, которые он заработал, половину он, вероятно, потратил на выплату штрафов. Я ненавижу его, он ненавидит меня, и давайте просто скажем, что между Шнайдером, Заком и всеми остальными игроками этой лиги нет взаимной любви. Чёрт возьми, даже его товарищи по команде считают его мудаком.

Раздается звуковой сигнал, означающий окончание второго периода, и мы на два очка впереди благодаря моему потрясающему раннему лидерству и отличному удару Джесси. Дженсен в ударе, и мы готовы к победе всухую, если сможем сдержать их в третьем раунде.

– Морган! Твоя семья здесь? – ехидная улыбка появляется на губах Шнайдера, когда он протискивается мимо меня, съезжая со льда задом наперед. Я знаю, что он пытается сказать; он всегда нёс всякую чушь о моей маме, но никогда не осмеливался втягивать в это Адама. А моя мама? Она красивая женщина, и он использует это в своих интересах, чтобы попытаться задеть меня за живое.

– В полном составе, – отвечаю я невозмутимым тоном и отворачиваюсь, чтобы поздравить Джесси с его замечательной игрой, когда происходит это…

На большом экране начинают мелькать сообщение о дне рождения, и я поднимаю взгляд как раз в тот момент, когда камера попадает на раскрасневшегося подростка с огромным значком “Мне восемнадцать” на груди. Честно говоря, он выглядит подавленным, и я переживаю за него. Но моё внимание привлекает не значок, а красавица справа от него, мой изумрудный ангел. Целуя мальчика в щеку, она хихикает и взъерошивает его волосы своей изящной рукой. От этого зрелища у меня чуть не подкашиваются коньки.

Чёрт возьми. Она сногсшибательна. Такая сногсшибательная, какую могут создать только самые талантливые художники, и прямо здесь и сейчас я понимаю, что я в полной заднице.

Словно почувствовав мой взгляд, она поднимает глаза на экран и заливается своим очаровательным темно-пурпурным румянцем. Она переводит взгляд туда, где я стою на льду, и я вижу, как она наблюдает за мной, в то время как я стою как вкопанный, наблюдая за ней на экране, и, клянусь, волна сладкого кокоса охватывает мои чувства со всех сторон. Я вижу ограждение перед ней, так что она рядом со льдом, мне просто нужно понять, где именно. Время останавливается, когда лёд вокруг меня рассеивается.

Рука в перчатке опускается мне на плечо, когда Зак подъезжает ко мне.

– Кто эта девушка?

Я отвечаю не сразу, поскольку всё ещё слишком загипнотизирован, но медленно открываю рот.

– Мой ангел.

Зак выдыхает со смешком.

– Ладно, приятель. Пошли, нам нужно уходить.

Он тянет меня за руку, в конце концов заставляя отвести взгляд, но в последнюю минуту я умоляюще поднимаю перчатку и указываю на экран. Если я не могу найти её, то уж точно двадцать тысяч человек на стадионе смогут. От этого простого действия толпа сходит с ума. Я подмигиваю в ответ, повышая громкость на трибунах на децибел или два, прежде чем повернуться и скатиться со льда.

Направляясь в раздевалку, я не могу стереть с лица самодовольную улыбку. Она здесь.

ФЕЛИСИТИ

Прямо сейчас эта огромная глыба льда выглядит очень привлекательно.

Чего бы я только не отдала, чтобы прижаться щекой к ледяной поверхности, чтобы унять жжение. Я выгляжу как помидор; мне не нужно зеркало, чтобы знать, что всё моё лицо и шея ярче, чем поверхность солнца. Почему я не ожидала, что появлюсь на большом экране, когда заставила Джека надеть этот нелепый значок? Я завопила ему в лицо, когда он открыл его по дороге сюда. Похоже, шутка обернулась против меня.

– Мам, он тебя знает?! – в очередной раз спрашивает Джек в перерыве между откусыванием хот-дога. Я компенсировала ему опустошение, связанное с его значком, купив ему все закуски, которые он хотел во время перерыва, и думаю, что он почти простил меня, к тому же сейчас он слишком отвлечен любопытством из-за внимания со стороны определенного хоккеиста, чтобы обращать на это внимание.

– Нет, милый, он, должно быть, перепутал нас с кем-то другим, – неубедительный ответ, я знаю, Джек в него не верит, и я тоже.

– Да, конечно. То, как он смотрел на тебя. Он определенно знает тебя.

Я не отвечаю. Вместо этого меня спасает начало третьего периода. Игроки выезжают на лед, и я прячу лицо под своим любимым зеленым шарфом. И хотя это согревает меня, это создает ужасную маскировку, когда Джон возвращается на лед и направляется прямо к нам.

Моё сердцебиение учащается, когда он приближается и снимает одну из своих перчаток, указывая на нас через стекло. Я чувствую, как его серо-стальные глаза прожигают меня насквозь, пока я не отрываю взгляда от пола.

– С Днем рождения…

– Джек! – кричит мой сын в ответ, перекрывая шум толпы.

Я бросаю быстрый взгляд на высокого хоккеиста. Он выглядит ещё крупнее на своих конька и экипировке. Он излучает вайб воина, и это так чертовски сексуально.

– Твой телефон всё ещё работает?

Я достаю его из кармана и машу им перед собой.

– Всё отлично, спасибо.

Он наклоняет подбородок в мою сторону, и на его лице расплывается дерзкая улыбка.

– Приятно знать.

Он пару раз стучит костяшками пальцев по стеклу передо мной, прежде чем откатиться, чтобы присоединиться к остальным членам своей команды.

А я остаюсь там, полностью растаяв посреди ледяного стадиона, мысленно готовясь к неизбежному допросу Джека по дороге домой.