Текст книги "Александр Великий. Армия, походы, враги"

Автор книги: Рут Шеппард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Александр продолжал потихоньку идти вперед, следя, чтобы войско сохраняло ровный фронт. Затем он оказался на дистанции «огня» с неприятелем. И тут он

НА РАЗВОРОТЕ

Мозаика Александра есть, в сущности, произведение древнеримских зодчих, датируемое приблизительно 200 г. и находившееся ранее в Доме Фавна в Помпее.

Она является копией более ранней живописной картины, созданной, возможно, приближенным Александра Апеллесом с целью увековечить царя-триумфатора в момент битвы с персами. Обычно принято считать, что на мозаике изображен фрагмент сражения при Иссе, хотя некоторые ученые сегодня склонны относить эпизод к решающему столкновению у Гавгамел. Александр запечатлен тут слева в гуще битвы на коне Буцефале стремящимся добраться до Дария. Дарий же показан на колеснице отдающим вознице лихорадочные приказы мчать его как можно скорее прочь с поля боя. Рука царя царей вытянута словно бы в стремлении прикрыться от Александра, или, возможно, положение ее таково потому, что он метнул дротик. Возница нахлестывает кнутом лошадей, дабы елико споро исполнить повеление господина.

г Ы

s AMl.’

⁵

1 Щ ЯР ft

Z;mk

1 :

J

Янк,

я.

"I Щ^Яу

,4

Жя

лк ■ $кЧ 17

^t-уУ~ л#-' 1

я

_ч

–

^

5

jp «2?., V^e / г’ чв^ .4

1

* -**v*^S

■ "Ж

. У

4

kHg-fSS} . ^V

^Ч***МЯ// ’ шЖ

^,;tLV •-' Й ^?i i 1

Р у% ' ‘<р—> • ♦■ X !

l*

jb fjf f / ■■ i*'"s^f

. ■

р/ Ш fSjf j

я ;|

svli'Ai i-.ж .• /«'h₄-

$Jr &Ii

W&''T™4I Ш'

¹

ше О WT ,'■ /Ж , .-'**

j* с/ _s ‘ Milf^lr– ‘ йУЙг^^– • #*

" '

Г| ,

ЩгШ /

W

–JV _,

лЯг'^iP^ ^гу^;

неожиданно повел в стремительную атаку отряды правого крыла, лично возглавив «товарищей» в броске через реку и обрушившись на противника прямо перед собой. (То, как Александр, имитируя Кира при Кунаксе, ударил затем прямо в персидский центр, где расположился собственной персоной Дарий, возможно, не есть выдумка хрониста. Похоже, в тот период для предводителей войск было обычным делом искать личной встречи в бою. Если все-таки предания соответствуют действительности, данный эпизод относился, скорее всего, ко второй фазе сражения.) Как нередко происходило на полях битв в древности, успех на правом крыле приводил к удалению атакующих частей от центра и отрыву их от прочих войск. Крутые берега и неровная почва русла реки, не говоря уже о заграждениях Дария, особенно сильно осложняли фалангитам задачу сохранения строя, а уж поддержание взаимодействия с конницей Александра давалось им и подавно нелегко.

И вот в брешь, образовавшуюся между кавалерией Александра и македонской фалангой, вклинились греческие наемники Дария. Данное обстоятельство означало, что скоро они выйдут на позиции, с которых сумеют сбросить фалангитов обратно в реку и создать угрозу в тылу у македонской конницы, сокрушавшей персидский левый фланг. Нельзя исключать, хотя бы частично, как причины образования окна в македонском строе, принятого в последнюю минуту Александром решения усилить правофланговую кавалерию за счет центра.

Фалангиты понесли большие потери, в том числе пал Птолемей, сын Селевка, однако они не дрогнули и продолжали драться. Они отразили опасную контратаку и смогли сдержать врага на выступе, образовавшемся справа от них, до тех пор пока Александр не сумел прийти им на выручку.

Оксафр под Иссом?

В источниках говорится о том, что элита персидской конницы группировалась при Иссе вокруг царя царей. В ходе сражения Оксафр, брат Дария, дислоцировал собственную кавалерию между Александром и колесницей повелителя. Оксафр отважно бился с врагом, но в итоге тот сломил его сопротивление, и Дарию пришлось бросить колесницу и спасаться бегством. Существует мнение, будто фигура перед Дарием на мозаике и есть Оксафр. Если это верно, Оксафр должен носить форму командира самого элитного кавалерийского полка во всей Персидской империи. На нем хитон либо из материала шафранового цвета, либо из золоченой ткани с пурпурной отделкой, а плащ имеет также пурпурную кайму. Как можно предполагать, он сидит на нисейской лошади. (Саймон Чу © Издательский дом «Оспри».)

Исс – ПОВОРОТНЫЙ МОМЕНТ СОБЫТИЙ

01

0.51

1 мили 1

10

1 1 0.5 1

1.5 км 1

хххх

Когда Дарий разворачивает воинов в центре для встречи атакующего Александра, переходит в наступление левое крыло Пармениона

Когда греческие наемники Дария отводятся для противодействия Александру, фаланга возобновляет наступательные действия

СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ

Обратив в бегство противника на персидском левом фланге, Александр развернулся в сторону своего левого крыла и, врубившись в ряды греческих наемников, расстроил их единство, вследствие чего вынудил либо откатываться от реки, либо умирать на месте. После этого македонская фаланга вновь смогла продолжить продвижение, уничтожая тех из вражеских пехотинцев, кто уцелел под ударами конницы Александра.

Войско Дария подошло совсем близко к успеху у себя на правом фланге в бою с македонским левым крылом, где командование принадлежало Пармениону. Там, у берега и на прилегавшей к нему ровной полосе суши, подавляющее превосходство в коннице, совершенно очевидно, могло превратиться в решающее преимущество. Получали ли командиры персидской правофланговой кавалерии в тот момент приказы непосредственно от самого Дария, сказать с точностью трудно, но в любом случае офицеры на этом участке едва мирились с отведенными им чисто оборонительными задачами, и скоро персидские всадники устремились че-

рез реку в атаку против фессалийской конницы, находившейся как раз напротив. Завязалось ожесточенное сражение, когда же воины персидского правого крыла стали свидетелями крушения центра и левого фланга войска и осознали опасность окружения, они бросились спасаться бегством. Как часто бывает, их попытка унести ноги целыми и невредимыми стала причиной еще большего урона, поскольку фессалийцы преследовали откатывавшегося в беспорядке противника буквально по пятам.

Разгром армии Дария на этом участке скоро принял катастрофические формы. Многие из беглецов имели тяжелое вооружение и снаряжение. Всадники или не успевали уйти от более быстрого неприятеля, или бросали оружие и оказывались беззащитными перед врагом, если тот нагонял их. Когда среди разрастающейся паники они сгрудились в узком горном проходе, лошади нередко падали на землю вместе с седоками, и немало их погибло, будучи затоптанными теми, кто напирал сзади. Кавалерия Пармениона преследовала их неустанно, и обратившиеся в бегство персидские пехотинцы, которых командование разместило позади конницы, теперь несли такие же большие потери, как и всадники.

Дарий не сидел и не ждал, пока рухнет его правое крыло. В тот момент, когда яростный натиск Александра привел к развалу левого фланга персов, царь царей поспешил покинуть поле на колеснице, которая несла его быстро и резво до тех пор, пока позволяла почва. Когда же повозка очутилась на каменистых тропках, что вели на восток и на север, он бросил колесницу вместе с оружием и кое-какими деталями одеяния, после чего вскочил на лошадь, дабы бежать уже без особых затруднений. Древние историки рассказывают нам, что впряженные в его колесницу кони были ранены и не годились для скачки, а потому он воспользовался заводной лошадью, привязанной позади колесницы как раз в качестве спасательного средства при возникновении подобной критической ситуации. В любом случае, ночь позволила персидскому государю ускользнуть от преследователей Александра, и македонскому царю достались лишь брошенные Дарием колесница и снаряжение.

ИСХОД БИТВЫ

Древние источники сообщают нам о 100 000 убитых или взятых в плен при Иссе персидских пехотинцах, потери же в коннице исчисляют в 10 000 человек. Данные представляются несообразно высокими и должны, вероятно, восприниматься как очередная попытка завышения нанесенного врагу урона историками Александра. Как бы там ни было, потери персидское войско понесло значительные. Вполне возможно, куда больше воинов полегло в бегстве после битвы, нежели в самом сражении, что бывало весьма обычным явлением в военном деле античности. Несколько высокопоставленных командиров у персов, проявивших себя более решительно и смело, чем Дарий, пали в том бою. Иные из них ранее пережили Граник. В отличие от противника, урон на стороне Александра оказался незначительным. Мы, между тем, имеем дело только с информацией из македонских пропагандистских источников, а потому истории вроде сенсационного описания единоборства Александра и Дария следует воспринимать с большой настороженностью.

Последствия битвы

Несмотря на уверенные успехи в войне против Персии, победы в сражениях никогда не даются бескровно, особенно пехотинцам, потери которых всегда или почти всегда более велики, чем у кавалерии. Урон у пехоты Александра в сражениях, весьма вероятно, намеренно занижался в целях пропаганды. Например, судя по приводимым данным, под Иссом у него пали всего 300 пехотинцев, хотя ожесточенный бой с греческими наемниками в центре заставляет усомниться в столь незначительном ущербе, нанесенном врагами македонянам. В анонимном папирусе, обнаруженном в Оксирин-хе в Египте, приводятся заслуживающие большего доверия данные о 1000 убитых пехотинцах и 200 конниках. Нельзя сказать, сколько из этого числа приходилось на «пезгетай-рой» или гипаспистов, и совершенно невозможно привести какие-то расчеты по раненым и умершим от ран позднее, как и по отправленным домой или же переведенным на гарнизонную службу калекам. Вынос мертвых и раненых с поля битвы после ее окончания всегда служил источником тяжелых впечатлений для воина. Здесь мы видим, как двое оттаскивают в повозку бездыханное тело. Другие поддерживают и успокаивают раненого товарища, иные же тем временем роются среди павших, подбирая годное к дальнейшему употреблению оружие и обирая мертвецов. (Криста Хук © Издательский дом «Оспри».)

При Иссе Александр вновь использовал могучий молот кавалерии для раскалывания неприятельской обороны. Пусть переброска войск из центра и привела к образованию бреши, поставив под ненужный удар фалангу, его «хук» с правой в левое крыло войска Дария с последующим сломом центра, при явно продемонстрированном умении своевременно развить достигнутое преимущество, представляется блестяще выполненным всесокрушающим приемом. Трудное положение Пармениона на левом крыле, вынужденного сдерживать численно превосходящего врага, могло бы обернуться весьма тяжелой ситуацией, если бы дела пошли по-иному на других участках поля битвы, но даже если бы персидский правый фланг не бросился спасаться бегством, а продолжал сражаться, остальные отряды македонской армии помогли бы товарищам разделаться с противником после оставления поля левым крылом и центром персов. Выбор Александром выгодного для него поля боя позволил свести на нет главный козырь Дария – численное превосходство, но лишь решительное руководство принесло македонянину победу в описываемом столкновении.

Македонские воины быстро заняли персидский лагерь, где обнаружили и пленили мать, жену и детей самого Дария. Александр обошелся с женщинами царского дома по-рыцарски, заверил их в том, что Дарий уцелел, как и в том, что сам он лично ничего против него не имеет, поскольку воюет единственно с законными политическими целями, то есть за обладание Азией.

Деньги разгромленного царя царей, конечно, тоже достались победителю. Арриан ненароком упоминает «только 3000 талантов», однако ему есть с чем сравнивать, поскольку вскоре, когда македонцы взяли Дамаск, Александр обогатился куда больше. Тем не менее и 3000 сумма немалая, и захваченной при Иссе казны должно было, безусловно, хватить для закупок снабжения и оплаты услуг наемников в предстоящей кампании.

На этом участке украшения саркофага Александра показан Александр в бою под Несом. Царь изображен верхом на коне и с львиной мордой в качестве головного убора.

Как предполагают ученые, второй македонский всадник около центра – Гефестион, тогда как другого часто идентифицируют с Пердиккой.

Несмотря на полученное в бою ранение в бедро, Александр присутствовал на торжественных похоронах убитых и посетил раненых солдат, кого-то утешая, кого-то подбадривая, а также раздавая награды отличившимся в битве.

После разгрома персов под Иссом Парменион занял Дамаск. Количество захваченных там сокровищ и важное положение отдельных из захваченных личностей говорит о функции данного города, послужившего не просто удобным местом для хранения казны и размещения нонкомбатантов; по всему видно, что Дарий намеревался превратить его в основную оперативную базу для войны с македонянином. Царь царей явно не предполагал, что потерпит сокрушительное поражение в одном-единственном боевом соприкосновении и будет вынужден искать спасения в глубине бескрайней державы.

Тем временем Дарий продолжал бегство на восток. К нему присоединились и другие уцелевшие после побоища числом около 4000 человек, и главной целью его служил скорейший переход Евфрата, дабы оставить эту могучую реку между собой и Александром. 8000 греческих воинов, прежде перебежавших в стан Дария, уносили ноги на запад. Добравшись до финикийского берега в Триполи около горы Ливан, они обнаружили корабли, которые изначально привезли их на восток с Лесбоса. Спалив лишние суда с целью предотвратить преследование, некоторые через Кипр ушли в Египет, а другие, по всей вероятности, избрали путь в Грецию, где поступили на службу к царю Спарты Агису.

Принимая во внимание решительную победу Александра и количество задействованных в столкновении сил, продолжительность самого боевого противостояния приходится считать поразительно короткой. Сражение разыгралось в ноябрьский день, вместе с тем светового дня явно хватило на длительное и результативное преследование разгромленного войска. Утром Александр медленно и осторожно продвигался в направлении персидских позиций, при этом у полководцев с обеих сторон еще хватило времени рассмотреть неприятельское построение и соответствующим образом передислоцировать части накануне битвы. Само сражение едва ли могло занять несколько часов.

Для Александра его победа и особенно вся ситуация в свете кончины Мемнона предоставила возможность продолжить завоевание и назначить на административные должности новых сатрапов, вручив им обязанности по подавлению сопротивления в Малой Азии. Антигон Монофталм, некий Птолемей (вероятно, даже родственник Антигона) и Балакр принялись энергично разделываться с оставшимися персидскими силами.

ПОСЛЕ ИССА

По смерти Мемнона командование эскадрами Дария в Эгейском регионе приняли персидские флотоводцы Фарнабаз и Автофрадат. Они продолжали базироваться на Хиосе, а также держались избранной Мемноном стратегии, основывавшейся на стремлении подорвать господство македонян на греческой континентальной территории и на островах, в то время как Александр преследовал собственные стратегические цели – завоевание Востока. Между тем в Греции у персов нашелся единомышленник – царь Спарты Агис, который размышлял сходным образом и стремился объединить собственные усилия с усилиями персидских адмиралов.

Он сел на трирему и без лишнего эскорта и помпы отправился на встречу с Фар-набазом на остров Сифнос в Кикладах. Цель визита состояла в получении вспомоществования от персов в кораблях и денежных средствах и гарантий оказания ими спартанцам всесторонней поддержки в войне против Антипатра в Греции.

Новости о побоище у Исса достигли ушей Агиса и персидских командиров как раз тогда, когда они занимались обсуждением планов на Сифносе. Фарнабаз поспешил обратно на Хиос. Ему и в самом деле было чего опасаться – существовала опасность, что победа Александра воодушевит всех сторонников македонян на востоке побережья Эгейского моря на активную борьбу по низвержению персидского главенства. Учитывая сложившуюся ситуацию, Агис, безусловно, не получил той помощи, на которую рассчитывал: Автофрадат дал ему всего десять кораблей и 30 талантов серебра. Царь Спарты послал все это брату, Агесилаю, с указаниями полностью заплатить гребцам и отправить флотилию на Крит для предотвращения перехода острова на сторону македонцев. Операция прошла вполне успешно. Через несколько месяцев к Агису прибыли некоторые греческие наемники из числа воевавших против Александра при Иссе. Как бы там ни было, из Афин он поддержки не получил. На Пелопоннесе несколько городов выразили желание ответить на призыв Спарты и стать под ее знамена, но Мессана, Аргос и Мегаполь – все традиционные враги спартанцев – вовсе не собирались противодействовать македонцам. Основная проблема Агиса как раз и заключалась в численности, и когда он наконец оказался вынужден вступить под стенами враждебного Мегаполя в битву с македонским деблокировочным войском Антипатра, спартанцев сокрушила армия, вдвое превосходившая их количественно. Сам царь умер как герой, продолжая сражаться на коленях после того, как рана в ногу лишила его возможности биться стоя.

Примерно в то же время во внутренних районах Малой Азии наблюдались некие подъем и возрождение персидского военного могущества. Командиры Дария в Пафлагонии и Каппадокии сумели собрать местные ресурсы живой силы, к ним добавились беглецы из-под Исса, многие из которых после разгрома держали путь на север. Войска эти начали создавать угрозу Антигону – командиру, получившему от Александра в управление Фригию. Антигон находился в особенно уязвимом положении, поскольку набирал воинов в поддержку операций Александра дальше на востоке, а посему фригийские гарнизоны изрядно поредели. Однако когда дело дошло до прямого боевого противостояния, Антигон одолел вновь созданное персидское войско в трех отдельных боевых соприкосновениях. И вновь перед нами доказательство верного решения Александра, ибо тот оставил позади себя человека, вполне способного выигрывать битвы, если до них дойдет дело, а потому самому завоевателю не приходилось отвлекать силы и внимание в нарушение собственных планов, что позволяло ему продвигаться далее на юг через Сирию и Палестину.

В Дамаске Александр пленил ряд высокородных персидских дам из семей офицеров Дария, оставленных там перед битвой под Иссом. С ними обращались весьма почтительно, если не считать одного исключения – Барсины, вдовы Мемнона и дочери персидского вельможи. Она стала любовницей Александра и позднее родила сына, нареченного отцом Гераклом в честь героя, которого он особенно почитал и считал своим предком.

Раненому воину из пеших «товарищей» помогает слуга

,

а тем временем старший солдат из все тех же пеших «товарищей» прикрывает их отход с поля битвы. (Энгус МакБрайд

©

Издательский дом «Оспри».)

Оказавшись по ту сторону Евфрата, Дарий решил обратиться к дипломатии – он стал посылать письма Александру с предложением денег и территорий в обмен на родственников. Однако обмен корреспонденцией между двумя царями показывал лишь неспособность персидского владыки признать всю серьезность опасности для его империи. Кроме того, Дарий упорно продолжал обращаться с Александром как с неким удачливым выскочкой, как с низшим, которого, как ему представлялось, он мог подкупить и удовлетворить жертвой ему Малой Азии и 10 000 талантов. Но Александр имел на руках козырные карты и вовсе не чувствовал себя в готовности перейти к дипломатии, если она не могла дать ему больше, чем сила оружия. Переговоры продолжались почти два года с повышением ставок – Дарий дошел до готовности предложить Азию к западу от Евфрата, 30 000 талантов и руку дочери, – но уступки перса не поспевали за завоеваниями македонянина. Куда было деваться Дарию, если Александр «брал копьем» все больше и больше земли?

10

ФИНИКИЯ И ЕГИПЕТ

Вести о разгроме персов под Иссом подтолкнули к отпадению от них в Финикии многих иных политических образований. Представители прибрежных городов наперебой бросились преподносить Александру золотые венцы в знак готовности признать его и подчиниться – Арад, Мараф и Библос (Библ) приняли его быстро и с покорностью. И хотя города встречали соответственно добрый отклик со стороны завоевателя, все же некоторых правителей – как того же Стратона Сидонского – он сместил, несмотря на сдачу города без боя. По всей видимости, сами сидонцы, встретившие Александра как освободителя особенно потому, что Артаксеркс III подавил восстание города с чрезвычайной жестокостью, не желали терпеть у власти человека, которого знали как многолетнего подручного персов. Если верить традиции, Александр предоставил право выбора нового царя своему другу Гефестиону, а тот нашел неимущего члена царского дома по имени Абдалоним, низведенного из-за бедности в огородники, – тот сам без рабов и помощников обрабатывал свой сад, чем и жил, – и возложил корону на его голову.

Обладание Финикией представляло критически важное значение для самого выживания персидских флотилий. Александр же оставил попытки разгромить персидский военный флот на море и распустил македонские эскадры. Персидский флот, в состав которого входили и пираты, не просто численно превосходил македонский, но македонские суда и матросы к тому же уступали противнику качественно, и, что еще хуже, властям греческих морских государств никак нельзя было полностью доверять. Виделось куда более разумным лишить персидских моряков береговых баз, за счет чего ослабить врага без необходимости идти на риск потерпеть катастрофу на море, ибо она могла не только повернуть ситуацию в войне не в пользу Александра, но и, безусловно, навеки подпортить его репутацию непобедимого. Со своей же стороны персы, стремясь одновременно защищать, а иногда и угрожать множеству разных пунктов в Эгейском море, слишком сильно распыляли имевшиеся у них ресурсы. Части персидского военного флота, попытавшиеся установить господство в Геллеспонте, получили хороший урок от македонских офицеров, Гегелоха и Амфо-тера, командовавших эскадрами Александра. Македонцы отбили Милет, вернув его себе, причем даже сам Фарнабаз угодил в плен на Хиосе. Команды пиратов, набранные персами, были выловлены, взяты под стражу и казнены.

НА СТРАНИЦЕ СЛЕВА На рельефе из храма Аммона в Луксоре Александр Великий увековечен как фараон, приветствующий бога Амона.

Морская стратегия Александра продолжала действовать. Как только жители и правительства того или иного региона покорялись ему, их морские контингенты переставали поддерживать персидское дело. Вообще финикийцы очутились в довольно неловком положении, поскольку немало их граждан, в том числе и многие представители местных династий, служили в рядах персидского флота. Такие

Осадное дело

История осадного дела характерна перемежающимися, словно полосы на теле зебры, периодами, когда в извечном соревновании оборонительных и наступательных приемов и технологий лидерство принадлежало то одним, то другим из них. В эпоху античности оборона царствовала в осадном деле почти безраздельно. Города опоясывались колоссальными по размаху фортификационными сооружениями, и такие укрепления подчас оказывались практически неприступными. Да, конечно, города сдавались из страха перед подступившим противником, но гораздо чаще горожане запирали ворота и выходили на стены в надежде, что стены и башни помогут им выстоять и не покориться.

В таком случае перед осаждающими открывалась возможность прибегнуть к одному из пяти средств. Они могли бросить воинов на укрепления со штурмовыми лестницами с земли или с насыпи, могли пробить стену тараном или подкопать ее. Третий вариант – прорыть тоннель под укреплениями. Дело было опасным, но при тщательном исполнении и наличии удачи возникало преимущество неожиданности. Если же ничего из вышеперечисленного не приносило плодов или же недоставало возможностей для применения таких приемов, почти всегда оставался шанс уморить защитников голодом, перекрыв пути поступления в город снабжения. По существу, данная стратегия представляется самой безопасной, но, в зависимости от количества запасов всего необходимого у жителей и плотности блокады, такая осада рисковала продлиться вечность. В качестве инструмента для проникновения за стены вполне годились предательство или хитрость. Одним из последних приемов порой служило притворное отступление от стен и мнимый отказ от продолжения осады. После этого расслабившихся горожан иногда застигали врасплох тайно оставленные в укромном месте отряды. Воины из их состава затем потихоньку пробирались в город как раз тогда, когда основные силы осаждающих возвращались.

Основным осадным орудием служил таран, способный пробить стену или ворота, если удавалось найти какое-то слабое место, но прислуга, обслуживающая такую машину, всегда оказывалась очень уязвимой перед противодействием неприятеля, а потому неизменно существовал риск больших потерь. Войско могло попробовать овладеть городом путем эскалады (штурма), но попытки иной раз сопровождались большим уроном у атакующих, особенно если защитники ожидали чего-то подобного и успевали подготовиться к отражению приступа. В реальности наступающая армия располагала довольно скромными шансами взять неприятельский город штурмом. Избрав обложение и пассивную осаду, осаждающий обрекал себя на долговременное сидение под стенами, способное тянуться месяцы, а порой и годы – до тех пор, пока у противника внутри не кончатся запасы провизии. Неприятельский город приходилось окружать стеной со рвами и брустверами и выставлять на них сторожевые отряды, дабы не допустить проникновения в город обозов со снабжением. Это приводило к тому, что активные боевые действия, по сути, прекращались, и целая армия оказывалась прикованной к одному пункту. Для убыстрения осады порой прибегали к насыпанию специального вала или насыпи. Первый такой осадный вал в регионе Эгейского моря велел возвести лидийский царь Алиатт, подступивший к Смирне приблизительно около 600 г. Персы вполне эффективным образом задействовали насыпи для преодоления сопротивления жителей укрепленных городов, не желавших покориться их правлению. Как бы там ни было, Лидия и Персия являлись богатыми и густонаселенными царствами, их государи располагали необходимыми ресурсами для крупномасштабных земляных работ и могли выделить значительное по численности войско для обложения твердыни на довольно продолжительное время, что по большей части находилось за пределами возможностей греческих государств.

Обычной целью наступательного похода служило стремление как можно быстрее навязать защищающейся стороне открытое сражение в поле. Самая большая сложность состояла в том, как принудить противника отказаться от отступления за стены и не допустить длительного сидения его там со всем необходимым для продолжительной обороны. Для выманивания защитников из безопасного места использовалась так называемая стратегия опустошения. Когда силы вторжения входили на основную территорию противника, они первым делом стремились добраться до объектов сельского хозяйства и причинить им как можно больший ущерб. В стремлении достигнуть максимального эффекта к городам обычно приступали непосредственно перед моментом начала уборки урожая, когда тот еще находился на полях. Командование сил вторжения делало все возможное для приведения в негодность урожая или использовало его в своих целях. Воины вырубали фруктовые и оливковые деревья, заставляя обливаться кровью сердца владельцев. Если защитники не желали договариваться с противником, отвергали его условия, им порой волей-неволей приходилось делать вылазки и драться за урожай. Когда доходило до битвы, она обычно разворачивалась на ближайшей равнине, представлявшейся удобной для столкновения двух армий гоплитов. Если оборонявшиеся предпочитали отсидеться за стенами, враг мог появиться снова на следующий год, потом еще, и делать так на протяжении нескольких лет в надежде за счет создания угрозы разрушения инфраструктуры сельского хозяйства вынудить хозяев земли выйти на бой или заставить жителей пустить в пищу предназначенные для сева запасы, что неизбежно оборачивалось для них голодом. При условии наличия в городе какого-то политического соперничества представителей той или иной партии представлялось возможным склонить к сотрудничеству с осаждающими, даже побудить их открыть врагу дорогу в город в целях экономии времени и для предотвращения ненужных потерь и напрасных мытарств.

Ереки сполна прочувствовали потенциал механизации осадного дела с выходом на сцену событий в их регионе Филиппа II. Содержание осадного обоза обходилось дорого, а потому обладание таковым оправдывалось лишь намерением подчинять силой многие города, нужда в чем до начала македонской экспансии в Греции не возникала. Кроме того, Филипп имел под рукой профессиональную армию, действовавшую на постоянной основе, и воины его выражали куда больше готовности штурмовать укрепления, перед которыми пасовали ополчения граждан в предыдущем столетии. Что еще важнее, все тот же профессиональный характер македонского войска позволял включать в него и соответствующих специалистов, мастеров и механиков, ибо без них Александр не смог бы обзавестись современным осадным парком.

В третьей «филиппике» великий афинский оратор Демосфен выступал против македонской манеры ведения боевых действий, поскольку война, по Филиппу, переставала служить синонимом честного состязания воинов в поле в ясный летний день. Совершенно напротив, не представлялось возможным исключить шанс появления Филиппа под стенами того или иного города в любое время. Он приходил тогда, когда хотел, разворачивал свои машины и приступал к осаде.

Филипп II занимает особенное место в связи с развитием осадной техники в античности. Существует мнение, что примерно в 350 г. он основал постоянные мастерские для производства механизмов, однако его усилия в данном направлении продемонстрировали их неадекватность в ходе кампании 340 г., и для осады Византия царь назначил нового командующего «инженерными войсками», По-лиида Фессалийского; имя это среди прочего связано со строительством гигантской осадной башни.

Древние авторы приводят длинный (но ни в коем случае не исчерпывающий) список городов, захваченных Филиппом благодаря осадам: Амфиполь в 357 г., Пид-на и Потидея в 356 г., Мефона в 354 г., Феры и Пагаса в 352 г., Стагира в 349 г., Олинф в 348 г., Галос в 347 г., Пандосия, Бухета и Элатея в 342 г., не считая еще 32 фракийских городов, которые завоеватель приказал срыть до основания. Мефону македоняне брали, безусловно, штурмом и действовали особенно яростно, поскольку именно там Филипп получил стрелу в глаз и окривел. Амфиполь и Пидна пали, как считал Демосфен, за счет измены. За царем Македонии, несомненно, водилась слава политика и полководца, всегда готового найти кого-нибудь, кто пожелает принять деньги за услуги: городки Мекиберна и Торона значатся как захваченные путем предательства, и таких, по всей вероятности, можно насчитать еще довольно много. Как бы там ни было, Филиппу не всегда сопутствовал успех. В 340 г. стояние его под Перинфом окончилось полным пшиком, несмотря на использование всего набора средств из осадного парка царя, в том числе башни высотой в 80 локтей (более 35 м), таранов, подкопов и катапульт, пускавших большие стрелы. Перинф пользовался помощью персов и византийцев, а потому Филипп увяз там в бесперспективной осаде. Более того, одновременный удар по Византию, который, как ожидал царь, будет лишь слабо защищен, не добавил ему ничего, кроме ненависти, вспыхнувшей в сердцах граждан ближайших греческих сообществ, и Филиппу пришлось свернуть оба осадных предприятия.