Текст книги "Александр Великий. Армия, походы, враги"

Автор книги: Рут Шеппард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Ономарха. Воодушевленный таким успехом, Филипп решил проверить обороноспособность стран, расположенных далее на юг в Центральной Греции. Уже начавшие осознавать угрозу Афины поспешили блокировать Фермопилы, после чего Филипп почел за благо отступить.

Тем не менее прежде чем уйти, Филипп достиг немало целей. Успехи его в Фессалии привели к назначению македонца главой лиги. Кроме того, когда в 346 г. в итоге капитулировала Фокида, два голоса, принадлежавшие ей на Амфиктионс-ком совете, занимавшемся вопросами управления святилища в Дельфах, отошли Филиппу, который выдвинул себя в воины-защитники святилища и мстителя его осквернителям. Между тем Южная Греция, истощенная так и не приведшей к решительному концу войной, обремененная расходами на ее оплату, ослабла еще больше.

Битва при Херонее

В Афинах ярый противник Филиппа оратор Демосфен разразился в адрес македонца рядом гневных речей, известных как «филиппики», но Филипп, сделав приобретения на юге в конце Священной войны, решил не увеличивать враждебность афинян к себе. В 346 г. он заключил непростой мир с Афинами и вновь возвратился к делам на севере, где сокрушил противодействие фракийцев и расширил собственные владения до Геллеспонта и Пропонтиды (Мраморного моря).

Равнина у Херонеи и гора К тому моменту в городах-государствах Греции осознали, что самую большую

Парнас на заднем плане. опасность для их независимости представляет Македония.В 348 г. процветающий

Деревянная гравюра 19-го столетия, изображающая Аристотеля в обществе его ученика Александра при дворе Филиппа 11.

В момент вступления на трон Александр был еще очень молодым человеком, но полученного образования – как академического, так и военного – похоже, оказалось достаточно для того, чтобы снабдить его знаниями и навыками, позволявшими юному царю идти от одного великого свершения к другому.

город Олинф обратился к афинянам за помощью против осадившего его Филиппа, но вместо настоящей поддержки получил лишь какие-то крохи. Когда же город наконец пал, разъяренный Филипп приказал срыть его до основания, а население продать в рабство. Перинф и Византий он взял в осаду в 341 г., когда же Филипп перехватил афинские корабли с зерном в Геллеспонте, в Афинах забили в тревожные колокола. Маршрут поставок зерна из районов на побережье Черного моря служил кровеносной артерией, питавшей афинское население, и стерпеть подобные поползновения город никак не мог. Фивы, отделенные от прочих беотийцев кознями Филиппа, тоже ощутили потенциальную опасность Македонии, уже стоявшей у самых ворот и вот-вот готовой постучаться в них. Они получили обнадеживающие вести из Персидской империи, которая, опасаясь вмешательства Филиппа в дела региона, прилегающего к Анатолии с северо-запада, вернулась к прежней дипломатической стратегии в Греции и выразила готовность помочь прочим грекам против недавно выдвинувшейся на передний план силы.

К 338 г. чаяния противников Македонии стали овеществляться и получать выражение в материальной форме. Хотя, как и прежде, Филипп предпринимал немало усилий для ослабления беспокойства афинян и других греков, становилось очевидным, что на сей раз конфронтации с Фивами и Афинами ему избежать не удастся. Филипп, теперь уже в сопровождении 18-летнего сына, Александра, двинул войско на юг в Фокиду и захватил город Элатея на беотийской границе, что давало ему возможность обойти стратегически важный Фермопильский перевал. Дорога на Фивы и Афины лежала открытой. В безумной организационной ли-

хорадке афиняне отправили в Фивы посольство во главе с Демосфеном, которое действовало вполне успешно и заключило союз с ними против Македонии. И вот все афинское войско соединилось с фиванцами и сохранившими верность им беотийскими союзниками около городка Херонея.

В начале августа Филипп с македонской армией из 30 000 пехотинцев и примерно 2000 всадников встретился с ними на равнине близ Херонеи. Филипп принял командование правым крылом, тогда как Александру вместе с другими македонскими военачальниками отвел место слева. Александр, по всей вероятности, возглавлял кавалерию, развернутую против фиванского Священного отряда. Как наиболее эффективное боевое формирование в тогдашнем греческом мире, Священный отряд занимал традиционно наиболее престижную позицию на самой оконечности правого фланга греческих боевых порядков. Если верить Полиену, Филипп велел своей фаланге слева отступить с целью спровоцировать афинян на атаку («Военные хитрости», 4.2.2). В результате этого в греческой линии образовалась брешь, в которую и устремился Александр с конницей, отрезая Священный отряд от остальных, что позволило ему полностью уничтожить противника. Затем в атаку перешел сам Филипп, чтобы в итоге перебить свыше 1000 афинян и взять в плен 2000. На фоне численности афинского контингента, состоявшего, вероятно, из 6000 гоплитов, потери можно назвать сокрушительными. Фиванцы со своими союзниками тоже понесли сильный урон, а Священный отряд так больше никогда и не возродился. Итогом столкновения стала решительная победа македонян – триумфальное торжество новой македонской фаланги над традиционной тактикой гоплитов. Уже в том сражении проявились зачатки того, что скоро обещало получиться из Александра. Будучи еще совсем юнцом, он командовал начатым как раз вовремя решительным кавалерийским броском на расстроенные порядки противника. Применение молотом обрушиваемой на врага конной лавы стало тактическим приемом, принесшим ему вскоре великие победы в сражениях на территории Персии. Александр уже тогда показал себя как способный командир: он изъявил готовность отбросить при надобности традиционные методы ведения битвы и не только принял на вооружение новую тактику, но прекрасным образом воплотил ее в жизнь, находясь сам буквально, что называется, на острие событий.

Сокрушив сопротивление греческих сил под Херонеей, Филипп пошел дальше, стремясь установить собственное господство во всей Греции и объединить всю ее вместе с Македонией в борьбе против Персии. Он создал Коринфскую лигу, приступившую к началу обсуждения дел в 337 г. Делегаты от всех государств Греции, за исключением Спарты, избрали Филиппа военным лидером лиги, закладывая основы для панэллинистской экспедиции против Персии.

ПЕРСИДСКИЕ ПЛАНЫ ФИЛИППА II

Идея всеобщего эллинского похода против Персии витала в воздухе уже на протяжении нескольких десятилетий, и мы не знаем, выдвинул ли Филипп собственный план вторжения в Персию и какие цели на самом деле преследовал он в тот момент. В 346 г. ритор Исократ издал опус «Филипп» – открытое письмо с призывом к Филиппу возглавить кампанию против Персии. Как бы там ни было, трудно сказать, до какой степени оно подействовало на македонского царя и подействова-

Достижения Филиппа и

Достославная судьба сына неминуемо затмевает деяния Филиппа II, поскольку они видимо проигрывают в сравнении. Александр, однако, осознавал, что отец обеспечил фланги' Македонии, обезопасив ее от вторжения племен с севера, и подчинил себе вечно бурлящее греческое море. Чтобы достигнуть этого, царю приходилось водить войско в постоянные походы, он даже потерял глаз во время осады Мефоны в 354 г. Став старше, Александр сопровождал отца в кампаниях и сражался под Херонеей. Арриан пишет, как, обращаясь к мятежным солдатам в Опиде в 324 г., Александр поминал заслуги свои и отца, говоря о том, сколько тог сделал для македонцев:

Филипп застал вас нищими-бродягами; одетые в кожухи, пасли вы в горах по несколько овец и с трудом отстаивали их от иллирийцев, трибалов и соседей-фракийцев. Он надел на вас вместо кожухов хламиды, свел вас с гор на равнины, сделал вас грозными противниками для окрестных варваров, научил охранять

себя, полагаясь не на природные твердыни, а на собственную доблесть, поселил вас по городам, упорядочил вашу жизнь, воспитав вас в добрых обычаях и законах. Над теми самыми варварами, которые раньше уводили вас в плен и уносили ваше добро, он поставил владыками вас, прежних рабов и подданных; присоединил к Македонии большую часть Фракии; захватил на побережье самые удобные места и тем расширил торговлю с нашей страной; дал возможность спокойно разрабатывать рудники. Он вручил вам власть над фессалийцами, а вы раньше умирали от страха перед ними; унизив фокийцев, открыл вам широкий и удобный путь в Элладу, а раньше он был узок и труден; афинян и фиванцев, которые вечно строили козни Македонии, он унизил до такой степени – и тут уже с нашей помощью, – что не вы платите дань афинянам и не вы подчиняетесь фиванцам, но они, до известной степени, трудятся для нашей безопасности (7.9 [по пер. М.Е. Сергеенко]).

(Г.Т. Гарви © [Собрание предметов] древнего искусства и архитектуры.)

ло ли вообще. Есть предположение, что Филипп очертил планы действий в отношении Персии еще в 348 г., хотя подобное сомнительно – в действительности на протяжении десятилетия, с 348 по 338 г., Филиппу вполне хватало дел и в Греции, чтобы собираться куда-нибудь еще за ее пределы. Более вероятно, что всерьез он обратил внимание на Персию только после битвы при Херонее. Если верить Диодору Сицилийскому (16.89.2), за короткое время до встречи участников совета Коринфской лиги Филипп начал распространять в Греции слух о его намерении напасть на Персию, «дабы покарать их (персов) за осквернение храмов» в ходе Греко-персидских войн.

Причина мягкости Филиппа в отношении Афин после Херонеи объясняется стремлением склонить их к участию в экспедиции против Персии. В особенности же его интересовал афинский флот, поскольку македонская военная флотилия не могла идти ни в какое сравнение с могущественными персидскими эскадрами,

действовавшими в Эгейском море. В любом случае он на деле не воспользовался флотом или, фактически, вообще какими-то военными силами греческих союзников в этом походе. Любая концепция панэллинистской кампании, совершенно очевидно, служила оправданием у македонской гегемонии в Греции. Древний историк Полибий утверждал, что Азия подверглась нападению по причине убеждения в ее слабости Филиппа и Александра, желавших еще больше показать величие собственной военной машины, удовлетворить страсть к завоеваниям и утолить ненасытный аппетит к новым подвигам (3.6).

Несмотря на явно имперские замашки, развившиеся у Филиппа, точные его намерения в плане дальнейших территориальных приобретений не вполне ясны. Вероятно, он удовлетворился бы – по крайней мере, на начальном этапе – одним лишь освобождением Малой Азии. Подобные планы вполне соответствовали практике Филиппа в прошлом. Со времени преодоления им внутреннего противодействия в стране и обеспечения границ Македонии от вторжений варваров Филипп расширял собственные владения медленно и осторожно, потратив на это приличный по протяженности отрезок почти в 20 лет. В отличие от Александра, демонстрировавшего стойкую тенденцию сначала побеждать и подчинять, а потом упрочивать позиции в завоеванных землях, Филипп приобретал территории систематически, никогда не перенапрягая сил македонского войска и страны в целом.

Когда бы и в какой бы форме ни были полностью сформулированы планы вторжения Филиппа, к 336 г. они начали материализовываться. В том году он отправил авангард из 10 000 солдат под командованием двух старых и испытанных полководцев, Пармениона и Аттала, на «освобождение» городов запада Малой Азии, сделав тем самым первый шаг на пути полномасштабного вторжения. Контингент этот позволил македонцам взять под контроль территорию от Геллеспонта до Эфеса прежде, чем в 335 г. они откатились назад под ударами 5-тысячного соединения наемников под началом Мемнона Родосского. Мемнону удалось даже заставить македонцев очистить Эфес, Магнесию на Сипиле и Лампсак, однако он потерпел неудачу в попытке овладеть Кизиком. Несмотря на сомнительные успехи передового отряда на начальном этапе, факт оставался фактом – ему удалось обеспечить жизненно важный плацдарм в Азии, который македонцы будут удерживать до 334 г.

УБИЙСТВО ФИЛИППА II

Невзирая на усилия Филиппа на поприще строительства стабильной и защищенной со всех сторон Македонии, насильственная смерть его и неожиданное устранение с поста долго и созидательно правившего царя создали опасность крушения государства. Македонские цари – по крайней мере, со времен распространения сильного персидского влияния в регионе (после 513 г.) – обычно демонстрировали склонность к полигамии, и вовсе не являвшийся в данном случае исключением Филипп в октябре 337 г. женился в седьмой раз. Большинство невест Филиппа были иностранками, но на сей раз избранницей царя стала юная македонская аристократка по имени Клеопатра. Такой брак обещал народу наследника-македонца, о чем и высказывался на свадьбе дядя невесты, Аттал. По сему поводу Афиней говорил следующее:

За Филиппом было всего семь жен. За двадцать лет собственного правле-ния Филипп женился на иллирийке Авдате, от которой имел дочь, Киннану, и он также взял как жену Филу, сестру Дерды и Махаты. Затем, поскольку стремился расширить царство свое через включение в него фессалийского народа, он произвел детей от двух фессалийских женщин, Никасиполии Ферской, родившей ему Фесалонику, и Филинны Ларисской, от которой он имел Арридея. Вдобавок к тому он вошел во владение Молосским царством за счета брака с Олимпиадой, с которой имел Александра и Клеопатру, когда же он взял Фракию, фракийский царь Котелай привел к нему дочь Меду и дал множество даров. Женившись на Меде, Филипп взял ее как вторую жену наряду с Олимпиадой. Помимо всех прочих, он женился на Клеопатре, с каковой состоял в любовных отношениях; она приходилась дочерью Еиппострату и племянницей Атталу. Взяв ее в дом наряду с Олимпиадой, он посеял полный хаос в своей жизни. Ибо без обиняков, прямо на брачной церемонии, Аттал сделал такое замечание: «Что ж, теперь-то уж точно у царя родится законный наследник, а не ублюдок». Услышав такие слова, Александр швырнул чашу, которую держал в руках, в Аттала, а тот ответил тем, что бросил свой кубок в Александра (13.557).

Олимпиада, мать Александра, odwtf из салш жен Филиппа.

Она обладала сильным влиянием на сына в период его детства и отрочества, к тому же стала источником немалых политических неурядиц в Македонии в период, когда ААлександр находился в Азии. Один из серии медальонов, заказанных императором Каракаллой.

Легко понять состояние Александра, оскорбленного замечанием Аттала. После дикой перебранки, последовавшей за этим высказыванием, он с матерью отправился в изгнание в Эпир – в дом предков Олимпиады. Дипломатические усилия привели к тому, что сыну разрешили вернуться и примириться с отцом, однако Олимпиада осталась в Эпире.

В 336 г. Филипп выдавал одну из дочерей за брата Олимпиады, Александра, царя Эпира. Во время празднования Филипп пал, сраженный кинжалом собственного телохранителя Павсания. Официальная версия случившегося утверждала, что мотивом для убийства царя Павсанию послужило нежелание Филиппа восстановить справедливость в деле, связанном с оскорблением, нанесенным Павсанию Атталом. Подробности всего этого темного эпизода не поддаются расследованию должным образом, , а потому теории заговора – древние и современные – продолжают жить своей полнокровной жизнью. Были или не были причастны к случившемуся Александр и Олимпиада? Каковыми мотивами они могли руководствоваться? Все это покрыто мраком, хотя поведение Олимпиады, если оно действительно таково, каким описывается, и выгоды, которые принесла ей смерть фактически бывшего мужа, невольно превращают ее в одного из возможных подозреваемых.

%lfP

ВСТУПЛЕНИЕ НА ПРЕСТОЛ АЛЕКСАНДРА

Вступив на престол Македонии, Александр, не мешкая, взялся за наказание «виновных» в смерти отца, одновременно устраняя претендентов на трон.

Антипатр, прежде выступавший в роли регента Македонии в отсутствие Филиппа, поддержал Александра, и при таком содействии для последнего стало нетрудным делом выловить и предать казни соперников. Аттала признали виновным в тайных сношениях с афинянами – очень маловероятный вариант – и казнили по приказу царя, причем проделал это коллега Аттала – Парменион. Кровавую чистку проводили под маской сыновней любви и мести за подло убитого родителя, те же, кто мог, спасли себя за счет перехода полностью на сторону нового царя или путем бегства. Александр получил в наследство не просто трон Македонии, ему достались к тому же и замыслы отца – в первую очередь запланированный им персидский поход. Он, несомненно, горел желанием выступить, поскольку, как рассказывают хронисты, еще подростком жаловался на Филиппа, что-де тот не оставлял ему простора для завоеваний. Однако пока обстоятельства складывались не совсем так, как хотелось бы Александру, поскольку другие и неотложные дела требовали его внимания, не позволяя ему немедленно пересечь Геллеспонт.

ГРЕЦИЯ

Приход к власти Александра послужил толчком для начала восстаний среди подчиненных его отцом греческих государств и варварских царств на границе Македонии. Новому государю приходилось показать себя, особенно на юге, где афинский оратор Демосфен, непримиримый противник Филиппа II, с воодушевлением расписывал Александра как неразумное дитя и дурачка.

Противодействие в Фессалии новый царь подавил быстро и решительно, приказав прорубить ступени на склоне горы Осса (называемые «лестницей Александра»), что позволило македонцам просто обойти преградивших им путь фессалийцев на их позициях. Фессалийцы «одумались» и почувствовали себя обязанными признать Александра главой Фессалийской лиги, каковое положение прежде принадлежало его отцу. Пыл начавшегося было восстания фиванцев, афинян и спартанцев остудило своевременное прибытие Александра в Грецию, где тот созвал ассамблею Коринфской лиги, само существование которой являлось неприкрытым символом македонского господства. Собравшиеся подтвердили его лидерство во главе союза как наследника Филиппа и, соответственно, выразили готовность

Г АРПАЛ

Гарпал, сын Махаты, принадлежал к одному из царских домов Верхней Македонии – точнее, к роду элимеев. Будучи физически слабым и нездоровым человеком, не годным для военной службы, он тем не менее сумел стать полезным Александру. В 330-е Гарпал выступал в роли одного из «гетайрой» Александра – применительно к его случаю, по всей вероятности, как советник, а не воин. Филипп отправил его в изгнание за деятельное участие в деле сватовства Александра к карийской княжне Аде, которой, по замыслам Филиппа, предстояло стать женой другого его сына – Филиппа Арридея. Гарпал получил должность казначея на раннем этапе персидского похода, но связался с бессовестным проходимцем по имени Тав-

риск, уговорившим его бежать из македонского лагеря, как можно предполагать, с приличной суммой из казны Александра. Царь, однако, простил его и вновь обласкал, восстановив в звании казначея. На более поздней стадии похода, когда царь отбыл в Индию, а Гарпал остался в Вавилоне, он вел себя как жадный прожигатель жизни, осыпая монетами поставщиков деликатесов для своего стола и куртизанок. Когда пришли известия о возвращении Александра с востока, Гарпал бежал в Афины, прихватив с собой гигантскую сумму. Уже в Афинах он попытался склонить народ к войне, но, когда афиняне отвергли его, отбыл на Крит, где и пал жертвой одного из спутников – Павсания.

видеть в нем военачальника предстоящей панэллинистской кампании. Спарта, однако, отказалась вступать в объединение, как и выразить публичное признание македонского суверенитета, заявляя, что-де лаконцы не могут идти за каким-то вожаком, ибо верховенствовать и предводительствовать есть спартанская прерогатива. Спартанское неподчинение вылилось в открытое восстание в 331 г., когда царь Агис III напал на македонские войска на Пелопоннесе, но плохо рассчитал, а посему был разгромлен и убит под Мегаполем. Пока же, однако, Александр решил не замечать спартанцев, оставив их страдать от своей военной неспособности при больших амбициях, несмотря на нежелательные примеры, подаваемые непокорными сынами Лакедемона прочим грекам.

И вместе с тем греческие города-государства еще не достигли стадии готовности позабыть о собственной независимости и главенствующем положении в совсем недавнем прошлом.

Александр, совершенно очевидно, полагал, что уже гарантировал себя от эксцессов с их стороны одной только демонстрацией силы, а потому перенес акценты на приведение в покорность иллирийцев и трибалов, смирить которых ему предстояло накануне вторжения в Азию.

АЛЕКСАНДР НА СЕВЕРЕ

По восхождении на трон Александра восстали фракийские племена, сговорившись напасть на Македонию во взаимодействии с иллирийцами, но Александр опередил

их, быстрым маршем вторгнувшись во Фракию. Он разгромил горные племена и пошел дальше на север, сумев застать трибалов за устроением лагеря.

НА СТРАНИЦЕ СЛЕВА

Демосфен, афинский оратор, выступал последовательным и непримиримым противником Македонии и особенно Филиппа II. Сразу после прихода Александра к власти Демосфен высмеивал его как «дитлтю» и сравнивал с простофилей Маргитом. Однако скоро Демосфен осознал собственные заблуждения.

Трибалы представляли собой племя, сохранившее независимость от Одрисий-ского царства. Имя их служило синонимом дикости и зверства, а столкновения со скифами, иллирийцами и кельтами тоже наложили определенные отпечатки на трибалов, и влияние это, вероятно, оказалось довольно сильным, став причиной того, почему их часто выделяют в отдельную группу, а не причисляют к фракийцам вообще. Они нередко применяли скифское снаряжение.

Трибалы укрылись в лесу у реки Лингин. Александр велел выдвинуться на передовые позиции стрелкам из лука и пращникам, приказав им бить по затаившемуся среди деревьев противнику. Трибалы выбежали из укрытий, спеша рассеять македонских стрелков, тогда Александр отправил македонскую конницу в атаку против правого крыла врага, а греческую кавалерию бросил на левый фланг трибалов. Остальная конница ударила в центр, за ней последовали основные силы пехоты с Александром во главе. Пока сражение шло на дистанции, трибалы держались стойко, но под натиском кавалерии, а затем еще перед лицом копий фаланги, когда дело дошло до ближнего боя, они не выдержали и обратились в бегство. Что-то до 300 трибалов осталось на поле. Царь Сирм, трибалы и прочие фракийцы укрылись на острове на реке Дунай. Александр собрал несколько боевых кораблей с тяжеловооруженными пехотинцами и стрелками и попытался осуществить высадку. Однако ему явно не хватало судов и команд, к тому же во многие местах берег оказался слишком отвесным для десантирования, да и течение было сильным. Тогда Александр отозвал корабли и вместо того атаковал гетов.

Геты жили между хребтом Еемус и землями скифов по обеим сторонам Дуная. Ее-родот называл их «самыми храбрыми и благородными среди фракийцев» {«История», 4.93). Их бог Залмоксис внушал фракийцам веру в их бессмертие и в то, что физичес-

Фракийцы нападают на племя финов (THYNI) в юго-восточной области Фракии в 400 г. (Энгус МакБрайд © Издательский дом «Оспри».)

Фракийцы

Фракийцы представляли собой индоевропейский народ, занимавший территорию между северными районами Греции, южными – России и северо-западной Турцией. Они говорили на общем языке и принадлежали к одной и той же культуре, но не имели письменности. В известной степени они сохранили образ жизни, свойственный племенному обществу времен Гомера. Всего насчитывалось, вероятно, около миллиона фракийцев в 40 племенах. Древние авторы изломали немало перьев в спорах о том, какие же из фракийских племен следовало считать самыми отважными: равнинные, к которым относились геты, мезы и одрисии, или горные – фины, одоманты, дии, бессы, бисалтаи и сатраи. Среди прочих фракийских племен нужно упомянуть трибалов и, возможно, пео-нийцев, хотя последних обычно выделяют особо из всех фракийцев. Геродот называл фракийцев самым рослым народом из всех после индийцев. Племена эти располагали мощным потенциалом и способностью выставлять в поле большие армии, а потому греки, а позднее и римляне жили в извечном страхе перед черной фракийской тучей, готовой спуститься на них с севера.

Геродот утверждал, что фракийцы вполне могли стать самым могущественным из народов, если бы не любили так много воевать друг с другом. Почти повсеместно они жили в селениях, и город Севтополь, похоже, оставался единственным значительным населенным пунктом во Фракии, построенным не греками. Геродот полагал, что более всего на свете фракийцы любили войну, предпочитая ее всем прочим занятиям (II. 167). Фракийские воины признанно считались грозными противниками, и их всегда охотно брали на службу в качестве наемников, несмотря на их печально знаменитую страсть к грабежу. Зафиксировано несколько случаев перехода фракийских наемников на сторону неприятеля в случае получения от того щедрого подкупа или просто из предпочтения воевать за другого нанимателя. Принимая во внимание их дикость и безжалостность, фракийцам часто поручали исполнять казни или же устраивать массовую резню.

Фракийцы мигрировали в юго-восточные области Европы в 7-м тысячелетии до н.э. После 12-го века они проникли и осели также и в Малой Азии, преимущественно в Вифинии и в Троаде. Фракийские племена населяли и центральные районы Македонии до тех пор, пока на заре 7-го столетия не возникло царство Македония, созданное теменидами, в каковое время они потеснились в восточном направлении. В конце концов фракийским племенам пришлось довольствоваться в основном северо-восточным ареалом Балкан. Начиная с 7-го века на фракийском берегу стали во множестве появляться греческие колонии, что приводило к постоянным столкновениям между греками и фракийцами и к их взаимному влиянию.

В первом десятилетии 6-го века персы вторглись во Фракию и принудили фракийцев к участию в походах в Скифию и в Грецию. Как бы там ни было, персам не удавалось держать эти племена прочной хваткой, и многие фракийцы оказывали противодействие персидской оккупации после вторжения Ксеркса в Грецию в 480 г. Лишь немногие из них сражались на стороне персов под Пла-теями в 479 г., а после битвы фракийцы ранили персидского командира, успешно уничтожали отряды персидской армии во время ее отступления через Фракию. Примерно в 460 г. на освобожденной от персов территории выросло Одрисийское царство. Одрисии считались наиболее могущественными из фракийских племен и единственными, которым удалось, пусть и на короткое время, объединить всех прочих.

В ходе Пелопоннесской войны Фракия выступала союзницей Афин и воины ее бились плечом к плечу с македонцами и афинянами во многих сражениях. Спартанцы пытались убедить одрисийского царя перейти на их сторону, но не преуспели в этом, и спартанские послы на пути в Персию пали жертвами фракийцев. Последние же продолжали играть важную роль в противостоянии спартанцев и афинян на протяжении всей Пелопоннесской войны.

Несмотря на подъем Македонии, временной отрезок между 400 и 280 гг. представлял собой этакий фракийский золотой век, когда трибалы и геты создали царства на севере Фракии и когда процветало фракийское искусство. Прекрасная золотая и серебряная посуда, орнаменты, нагрудные украшения, шлемы и конская упряжь – все это производилось фракийскими мастерами. Находки, как покрытая серебряным орнаментом конская справа начала 4-го столетия из захоронения в Болгарии, не могут не поражать воображения и в наши дни высоким мастерством ремесленников и их фантазией как художников.

Вступив в 359 г. на трон Македонии, Филипп II сумел подкупить фракийцев и исключить их из союза с иллирийцами в запланированном теми и другими совместном вторжении в Македонию. Вскоре после этого пал от рук убийцы фракийский царь Котис, и царство фракийское разделили натрое его сыновья. В 357 г. Филипп разгромил коалицию афинян, фракийцев, иллирийцев и пеонийцев. Первая фракийская кампания началась в 347/346 г., вел ее сначала Антипатр, а потом и сам царь. В 341 г. он завоевал Южную Фракию, основав Филиппополис, Кабиле и прочие города на месте прежних фракийских поселений. В 339 г. трибалы нанесли поражение Филиппу, когда тот попытался перейти хребет Гемус на обратном пути после похода против скифов. После смерти Филиппа фракийские племена взбунтовались вновь.

На протяжении лет после столкновения с Александром фракийцы продолжали бросать вызов грекам, македонцам, а также кельтам до тех пор, пока в 46 г. от Р.Х. их в итоге не покорил Рим.

кое умирание – особенно гибель в битве – есть не более чем переход к непрекрагцаю-щемуся райскому бытию. Словом, легко понять, как действовала подобная установка, делавшая воинов бесстрашными в сражении. Диодор Сицилийский уверял, что геты «племя варварское и живет подобно зверью, обитает в холодных землях, где почти не возделывает зерновых и фруктов, сидит, как правило, на соломе, ест за деревянным столом, пьет же из чаш, сделанных из рога или дерева» (31.11-12).

Геты удерживали берег реки против Александра, имея 4000 человек конницы и 10 000 пехоты. Александр продемонстрировал характерную для него решительность, собрал воедино множество лодок, обычно использовавшихся местными фракийцами для рыбной ловли и грабительских набегов на соседей, и перешел водную преграду ночью с 1500 всадников и 4000 пехотинцами. Столь смелое форсирование реки таким большим количеством воинов совершенно застало гетов врасплох —• они и не представляли себе, что Дунай так легко пересечь. Видя же двигающуюся к ним ровными рядами фалангу, они занервничали. Первый же отчаянный бросок кавалерии обратил их в бегство к городу. Однако тот почти не имел достойных укреплений, и им пришлось оставить его. Взяв с собой столько детей и женщин, сколько могли унести лошади, геты бежали дальше в степи. Александр дал воинам разграбить город, затем приказал снести его до основания и разбить лагерь. Там он принимал посланников от разных племен региона, включая трибалов, которые вскоре затем послали отряды в его армию. Фракийские контингенты немало поспособствовали впоследствии успехам Александра: они составляли до одной пятой численности македонского войска и принимали участие во всех его битвах. Однако пока Александр находился далеко, Фракия бурлила мятежами. В 331/330 гг. в восстании принимал участие Мемнон, военачальник Александра, и одрисийский правитель Севт III. Антипатр переиграл Мемнона и сумел добиться от него выгодных условий на политическом поприще. В итоге в 325 г. Мемнон повел 5000 фракийских конников на соединение с Александром в Азии. В 331-м или в 325 г. Зопирион, губернатор Фракии, и его 30-тысячное войско погибли в походе против гетаев и скифов.