Текст книги "Колониальная Пехота (СИ)"

Автор книги: Руслан Зейналов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– Вы себя отвратительно ведёте, юноша! Будто давно в кино не ходили. – протянула она, и наконец заметила, что на мне не тапочки из психушки, в каких они ходят, а армейские берцы. Женщина отстранилась и обернулась к бойцам Береговой Охраны, собираясь что-то сказать. Но я решил действовать агрессивнее.

Рука тянется к карману, расстёгивает липучку, охватывает рукоять. Ствол вздымается в небо. Выстрел.

Горячая гильза вылетела на бетон. Из ствола пошла лёгкая дымка. Люди пригнулись и отскочили, напуганные резким выстрелом. Пригнулись и боевики, но потом ринулись в мою сторону с большим рвением.

Я разворачиваюсь и бегу мимо людей. Гражданские отмахиваются, прячутся, кричат. Над головой пролетает импульс – да Детям Скубы гражданских вообще не жалко! Я бы и ответил, но слишком велик шанс попасть в напуганных некомбатантов.

Кажется, я оказался на какой-то границе двух районов. Гигантский мост оказался прямо за углом – пешая дорога сужалась, а энергетический мост сменял бетонный. Движение застопорилось.

Я забежал на пешеходную бетонку и обернулся. Боевики прорвались через толпу гражданских и уже стреляли в мою сторону. Наконец, можно было ответить, и мой пистолет начал плеваться пулями сорок пятого калибра.

Завертелся маховик уличной перестрелки. Обе стороны использовали всё, что попадалось под руку: бойцы Береговой Охраны пользовались гражданским транспортом и особенностями балтиморской архитектуры, в то время как я открывал двери и прятался за них. И иногда выскакивал, чтобы выстрелить, и спрятаться обратно. Со временем импульсы плазмы сжигали дверцу, и я либо менял дверь, либо менял машину.

Когда мне стало окончательно понятно, что я не герой боевика и одним пистолетом от прибывающего противника не отобьюсь, я убрал пистолет обратно и вытащил плазмер.

Достала эта оружейная канитель, но либо так, либо зачем мне маскировка.

Оружие в моих руках раскрылось, и я, вспомнив симуляцию городского боя, сменил позицию. Высунулся сбоку и накрыл очередью пару бойцов, пытавшихся приблизиться ближе. Один из противников не успел увернуться, и повалился на бетон от жгучей боли, пронзившей его бок. Перекат в другую сторону, аналогичные действия, но в этот раз никто не лежит.

Издалека начал приближаться силуэт, большой и пугающий. Кажется, он, выставив ковш, расталкивал транспорт гражданских перед собой. Очертания стали чётче.

В мою сторону катился...

... Дикий папуасский танк, по-другому не скажешь.

Из кузова торчала пара лучемётов и станковый ракетомёт, который, слава богу, они пока использовать не решились. Или просто не успели. Посмотрим. Но перспективы некрасивые. Мои глаза начали скакать вокруг в поисках пути отступления, и зацепились за лестницу. Недолго думая, я подбежал к ней и сломал замок размашистым ударом приклада. Лестница покатилась вниз, пока я не услышал щелчок – готово, можно отступать. Перемахнув через ограждение, я схватился за лестницу и в ускоренном порядке начал спускаться. Мне в спину летели плазменные импульсы, ругань и крики. Последнее делилось на испуг, недовольство, приказы и стоны. И тут я услышал самый дерьмовый звук из возможных.

Длинное пш-ш-ш-ш-ш, перерастающее в рёв летящей ракеты. Взрыв. Бетон разорвался на десятки обломков. Лестница потеряла всякую опору и начала клониться прочь от стены.

Дойдя до почти прямого угла, лестница окончательно отделилась от моста. И теперь вместе со мной летела вниз, в грёбаную неизвестность, ибо что-то в глубине моей души не разрешало мне смотреть в недра возможной смерти.

Я говорил, как ненавижу этот грёбаный день?

Глава 15: Шаг в неизвестность

Тёмные волны болтались из стороны в сторону, укачивая тело. Вырубленного человека аккуратно уводило в сторону берега, край которого обрамлял склеившийся, чуть блестящий песок. В отдалении по водной глади плавал мусор – пришедшая в негодность лестница и обломки бетона, медленно уходящие на дно. Из-за небольшой кислотности вода медленно поглощала краску и неприятно щипала отрубившегося в полёте Данлопа за оголённые руки под рукавом плаща.

Наконец, волны резко толкнули тело на песок и отстали, успокоившись. А мусор продолжал плавать и тонуть.

***

Резкий вдох, сиплый, громкий. Кажется, я поперхнулся: начинаю закашливаться и резко поднимаюсь. Выпучиваю глаза и оглядываюсь. Приходит осознание – чёрт, из-за случайно попавшей в мост ракеты мне пришлось свалиться чёрт знает куда! Я, вроде, живой... Хотя смутные сомнения всё ещё есть. Хлопаю себя по лицу ладонями – больно. Надеюсь, тому, кто придумал так себя будить – тоже.

Начинаю прохлопывать себя по поясу и бёдрам с целью проверить снаряжение. Руки касаются мокрого брезента, сжимают его в выпуклых местах. В мозгу вырисовывается образ – подсумок, пряжка, магнитный захват. Опускаюсь ниже – пистолет в изрядно промокшем кармане. Замучаюсь потом чистить.

Будет ли потом? Поглядим.

А вот не будет! Герой, блин! Приключения, плять! Доигрался! Поиграл в пупа земли, блин! Подумал, если пару раз уцелел по нелепой случайности, то всё, можно познавать Галактику как в каких-нибудь комиксах или сериалах для детей? Думаешь, что тебе всё даётся просто по факту твоего наличия? Высокое звание рядового состава, миссия, да? Круто?!

Молодец!

Теперь ты валяешься хрен знает где, гонимый населением целой планеты, в непонятном состоянии, мокрый и злой! Удачно! Великолепно! Выскочка чёртов. Теперь разбирайся в том, что наворотил. Вдох-выдох. Успокойся.

Вдыхаю и выдыхаю. Чёрт, фильтры!

Резко тянусь к футляру и достаю пару новых. Откручиваю отработанные и вкручиваю новые. Вдыхаю и выдыхаю.

Чёрт, это было близко.

И тут я понимаю, что мой – экспроприированный – плазмер плавает где-то в озере. С грустью открываю подсумки с батареями и достаю одну из них. Маленький серебряный цилиндрик сочился тусклым синим светом. Сжимаю, и углубляюсь в мысли, сфокусировавшись на переходах синего цвета... И прихожу в себя. Не время валяться на песке и предаваться самобичеванию.

Моя мокрая задница в армейской форме поднимается на ноги, а я, скривившись, пытаюсь избавиться от налипших песчинок. Осознав, что руками ничего не сделаю или сделаю только хуже, забегаю в воду. Песок смыло, и я, чуть отряхнув от сильно налипших частиц, вылез, более или менее довольный. Правда, плащ мне пришлось скинуть к чёртовой матери, как и накидку – промокшие насквозь, они бы только хуже мне сделали, да и брезентуха, из которой сделано моё средство маскировки, висела бы на плечах мёртвым грузом. То, что помогало мне быть незаметным примерно минут пятнадцать, теперь останется здесь как памятник моей способности попадать в передряги. Правда, стоило мне начать двигать левой рукой чуть активнее, чем лёгкими помахиваниями, я почувствовал дикую боль. Бросив на неё взгляд, я понял причину – предплечье было красным красно от нескольких ран, полученных мной неизвестным способом. Наверное, металл или куски бетона постарались. А затем поработала лёгкая кислотность воды, из-за которой всё стало ещё хуже. Больно до жути.

Я с трудом расстегнул лямки перчаток. Расстёгивались они скверно, что, в принципе, ожидаемо. Сложив их вместе, я как следует скрутил их, чтобы выжать хоть частично. Куртку я решил не трогать – учитывая состояние левого предплечья, хрен я что-нибудь в таком состоянии сделаю. Так что придётся ходить в мокром. И почему в наш комплект снаряжения не сунули походную сушилку для униформы? Использовал такую один раз, висит на поясе, а потом р-раз – и форма сухая, всем хорошо.

Моя целая рука дотянулась до герметичного медицинского подсумка и расстегнула его. Углубившись, я нашёл необходимый предмет – умный медицинский диагностатор «Коновал». Щёлкнул тумблером, чтобы включить. Жизнерадостно загорелся экранчик и пара датчиков. Покрутив колесо-манипулятор, я выбрал раздел «Диагностика и лечение».

– Пожалуйста, наведите сканер диагностатора на раненый участок. – произнёс роботизированный мягкий женский голос, и я послушно направил сканер на своё предплечье. Красная сетка спроэцировалась на мою руку и начала двигаться, собирая информацию. На экране выводилась тонна текста, подсчётов, графиков, составлялась объёмная модель повреждённого предплечья. Соты сетки становились всё меньше, да и сама сеть уже начала целенаправленно сканировать ранения. Тонна текста пропала с экрана в небольшую папку в углу, уступив место подробной информации по делу. Объёмная модель начала становиться более приближенной к реальности – сформировалась чёткая форма, начали вырисовываться границы ран. Вывелось процентное повреждение кожного покрова, степень загрязнённости, тяжесть повреждений, пугающий список возможных последствий. Началось высчитывание наиболее оптимального метода лечения. Сканер выключился.

– Пожалуйста, установите и подключите к диагностатору лечебный модуль номер три. – потребовал «Коновал» всё тем же приятным голосом. Я переложил диагностатор в раненую руку, залез в подсумок целой и на ощупь начал искать модуль. Проведя пальцем по выпуклой цифре 3, я облегчённо вздохнул и выудил прямоугольник. Установив его в подсвеченный отсек, я снова поменял руку, и направил прибор на раны предплечья. Мединструмент принял модуль и начал работать.

Из корпуса вылез маленький механодендрит с шприцем, игла которого вонзилась мне в руку. На экране появилась надпись «Ввод дезинфицирующего и обезболивающего состава». Колба опустела, а я слегка зашипел – обезболивающее заработало не сразу, так что частично дезинфекцию я ощутил. Затем механодендрит исчез, и вылезла ещё парочка – с лазерным скальпелем и распылителем регенерата. Я терпеливо смотрел, как маленький лазерный луч срезает мёртвую кожу и лишние элементы. Заработал распылитель – поверх раны был уложен слой регенерата, специального вещества, ускоряющего регенерацию тканей и улучшающего контакт изначального кожного покрова и искусственной кожи. Лазерный скальпель спрятался в диагностаторе, и вылез дозатор синтетической плоти. Поверх массы розоватого цвета был распылён ещё один слой регенерата.

– Пожалуйста, установите и подключите к диагностатору лечебный модуль номер пять.

Я снова поменял руку и быстро сменил модули. Лечение продолжилось.

Из диагностатора вылез моток искусственной кожи. Механодендрит начал резко и точно наносить слои, двигаясь туда-сюда. Вскоре вся рана была покрыта свежим кожным покровом. Моток синткожи сменился мотком бинтов. Десять секунд – и предплечье замотано. Диагностатор радостно пиликнул, и на экране нарисовался список рекомендаций. Проигнорировав его, я выключил прибор и убрал в подсумок. Подвигал залеченной рукой – не болит. Но это вина обезболивающего. Поработает ещё пару минут и растворится.

Я вытащил пистолет из кобуры и проверил работу ЛЦУ – в порядке. А теперь – осмотреться.

Место, в котором я оказался, сильно отличалось от остальной суши Балтимора. Скалистый берег омывала прозрачная, чуть тёмная вода; небольшие деревья росли в отдалении. Посмотрев вверх, я увидел, что густой туман отделял это место от остального мира. Границы туманной крыши чётко ставили скалы, оскалившиеся сотнями зубьев. С двух сторон шумели водопады.

Картина, конечно, красивая.

Правда выхода отсюда я не вижу.

Я решил осмотреться и побродить – вдруг найду что-нибудь. Именно думая, что меня может ждать, я начал ходить вдоль скал, то и дело включая фонарик с тактического комплекса на моём пистолете. Ничего особенного я не нашёл, кроме ржавого мусора, не ржавого мусора, неметаллического мусора, и так далее по списку. Мелкая травка росла из-под камней и песка. Какая-то мелкая живность бегала вокруг.

Идиллия.

Неожиданно я заметил, как небольшая тварь на манер волка-герды с моего родного Фронтира забегает в тьму, растворяясь в тени. Я подошёл поближе и посмотрел на вход в пещеру.

– Высота метра два, самое то. Не самое комфортное из возможного, но вполне себе. – пробурчал я под нос и включил фонарик.

Пещера старая. Стены и пол покрыты пылью и паутиной; некоторые камни покрыты плесенью и грязью. Труп какой-то мелкой твари валялся в углу с откушенной головой. Не очень активно растущие растения были общипаны.

А жизнь бьёт ключом, однако.

Я водил лучом фонаря по стенам и медленно входил в пещеру, шаг за шагом погружаясь во тьму. Немного подумав, я подкрутил радиус освещения фонарика за счёт мощности. Теперь конус света позволял видеть всё пространство коридора – освещался и пол, и потолок, и стены. Выдохнув, я двинулся дальше.

Виды не менялись, несмотря на то что я углубился метров на пятьдесят.

Накаркал.

Запищал какой-то датчик, причём не мой. Свет за моей спиной исчез – вход перекрыла плита, идеально плоская с моей стороны, укрытая причудливым рисунком и мелкой линией фиолетового света. Именно света – я даже не мог понять, есть ли у него продольный источник, какой используется обычно.

Сглотнув, я развернулся и пошёл дальше, освещая свой путь в никуда пистолетным фонарём.

По мере моего движения пещера стала расширяться в размерах, и начала наполняться интерьером. Из стен стали понемногу выступать одинаковые колонны, нечто, похожее на угловые лампы. Коридор становился больше и больше, стены начали терять каменистые выпуклости и становиться более плоскими... И стали раскрываться подробности.

Каждую стену покрывал дикий узор. Заворачиваясь в невероятные петли и формируя невообразимые рисунки, они возникали на полу и оканчивались на потолке. Всё это освещали полосы фиолетового света, освещающие лёгкую пылевую дымку.

На полу валялся инженерный фонарь. Выключенный. А в углу притаился рюкзак, кажется, выпотрошенный кем-то.

Я направил ствол пистолета на рюкзак и бочком приблизился к нему. Обыкновенный холщовый вещмешок на простеньких лямках с парой липучек и застёжек. Взявшись за одну из лямок, я его как следует потряс, но изнутри ничего не показалось. Кажется, он пуст.

– Он пуст. Да ещё и дырявый. – бросил я в пустоту и отпустил лямку вещмешка. Мой взгляд перешёл на инженерный фонарь, который, как и вещмешок, был недееспособен – стекло было раскрошено, а рукоятка расколота пополам.

– Вандализм в масштабе двух предметов. Позитивно.

Решив перестать уделять мусору столько внимания, я пошёл дальше по коридору и натолкнулся на тело.

Что можно сказать точно, так это то, что принадлежность к какой-то группе или фракции я не определю. Но это был гуманоид.

Кожа была мертвецки бледной и зеленоватой; всю её покрывали многочисленные волдыри и наросты. Судя по позе, в которой было существо, над ним как следует надругались – ноги и руки были неестественно вывернуты, где-то вздулись, а где-то пугающе обтягивали кости. Голова оказалась оторвана от тела и немного погрузилась в грудную клетку. Один из глаз держался на ниточке нерва и смотрел на другой. Гримаса, похожая на истерический вопль, застыла в тот самый момент, когда вызывает не меньший ужас, чем у её обладателя. Кожа местами склеилась, и торчащие кости её оттягивали. Мелкие щупальца оплели рваную шею и касались сломанных плеч. Они не двигались, будто застыли в ожидании новой жертвы. Всё это было покрыто слоем паутины и пыли, что придавало ужасающему образу существа некой архаичности. Кто знает, сколько эта тварь пролежала в таком положении, и может ли она встать.

Я отмахнулся и продолжил двигаться вперёд. На моём пути стали появляться новые подробности – лампы, рабочие или нет, лежалые кости и останки, мелкие ящички, покрытые многими слоями паутины, отработавшие свой ресурс генераторы. Всё больше указывало на то, что здесь кто-то был и что-то делал, и это не привело ни к чему хорошему.

Я сделал шаг и услышал звон. Присмотревшись к полу, мой взгляд обнаружил катющуюся гильзу. Она покрутилась на месте и остановилась. Моя рука непроизвольно потянулась к гильзе и подобрала. Я посветил фонариком и подтвердил свои опасения.

Гильза не самая свежая, но калибр, вид, форма и прочее выдавали в ней отечественную разработку. Кто-то тут стрелял с табельного личного оружия колпеха.

Вопросов всё больше, а ответов нет.

Двигаясь дальше, я приближался к арке, резко отделяющей коридор, по которому я шёл. Напрягшись, я сделал шаг вперёд.

Это было шарообразное помещение, габаритами с футбольное поле в диаметре. Вдоль стен шли балконы, ограждённые стеклянными бортиками; многие стёкла были разбиты, а между ними в воздухе парили ступени лестницы, чуть покачивающие из-за сквозняка. Многочисленные оттенки синего и серого пересекались между собой, и освещалось это таинственными переливами фиолетового света, следовавшими по линии рисунков, которыми были испещрены стены. Каждая стенка состояла из десятков сегментов разных геометрических форм, сочетающихся между собой и разделённых углублениями. Световые линии сходились наверху, в каменистой арке. С краёв стекала вода, собиравшаяся в прозрачную колонну, конца которой не было, ведь он исчезал на глубине. Из многих мест торчали провода. Некоторые сегменты стен, самые мелкие, были выдраны из стен. За ними находилась пустота. Я даже посветил туда – ничего.

По линиям света ходили белёсые импульсы.

Чуть ниже потолка располагались балки, чем-то похожие на монорельс. Они оплетали воздух паутиной, и самые мелкие обматывали водяную колонну, будто катушка. По ним скакали электрические разряды, настолько чётко видные, что становилось боязно приближаться.

Если бы не мертвецки тусклое освещение, то я бы тут мало что увидел. Очень многое скрывала тьма, и я даже не представляю, что это может быть. Единственные чувства, которые я испытывал тут, это страх и благоговение. Кто мог это построить? Откуда оно здесь? Почему здесь никто не подаёт признаков жизни?

Удивительно.

Я как-то настороженно стал светить себе под ноги – как бы не провалиться чёрт знает куда.

Именно сейчас я почувствовал, насколько отвратительно быть в прохладной пещере, будучи одетым в мокрые тряпки.

Я продолжил двигаться вперёд, водя стволом пистолета по сторонам. Чёрт знает, кто здесь сидит и сидит ли вообще.

– Эхо! – крикнул я, и пустота ответила мне таким же «Эхо!».

Зачем я это сделал?

Оставим это без ответа, но за логику можно ставить «незачёт».

Я добрался до ступеней, ведущих вниз. Аккуратно опускаю ногу, готовясь отпрянуть в случае падения этой штуки. Ничего. Ступенька держится и падать не думает. Делаю ещё шаг.

– Фух. – выдыхаю я, начиная активнее спускаться на ярус ниже. Он практически ничем не отличался от того, на котором я был – кроме спуска ещё больше вниз и закрытой двери. Опустил пистолет, осмотрелся.

– Чёрт, да это место самое странное из мной посещённых. И самое главное, ни души. Впервые за долгое время я один. – пробормотал я в пустоту, скрещивая руки на груди и щёлкая предохранителем. – Позволяет подумать вслух. Я прошёл столько дерьма за сколько? За неделю? Н-да. Фортуна любит идиотов.

Я достал из подсумка промокшую вакуумную упаковку батончика, вскрыл её и откусил. Шоколад с орешками. Самое то.

И тут слева от меня, в середине балкончика, возникла голограмма. Ну, не то чтобы полноценная. Она формировала гуманоидный силуэт и пару деталей, но на большее уже не хватало мощностей эмиттера.

– Ghelaufos Halecide Portulaot! – рявкнула голограмма, заставив меня подскочить, как ужаленному, с батончиком в зубах и пистолетом наголо.

– Чего?.. – мои брови взмыли вверх, когда я понял, что из его тарабарщины ничего не разобрал. – Наверное, повреждена речевая матрица эмиттера. Как можно так исковеркать общегалактический?

– Ghelau... Cartorim Jakeilo! – всплеснув руками, сказала голограмма и покачала головой.

– Так, а теперь давай так, чтобы я понял.

– Пиотр, прекращай, он тебя не понимает. – из-за закрытой двери вышел старик в выцветшем комбинезоне и лохмотьях. Его голова была обмотана сетчатым шарфом, из-за чего его лицо я разглядеть не мог. Он повернулся ко мне и посмотрел белесыми глазами, – Юноша, прошу за мной. У меня есть, что вам показать.

Интерлюдия 2

ПРИБЫТИЕ

Эгида.

Я слышал это название мельком, из новостей, в которых воспевали очередной обученный призыв. Очередные сотни тысяч готовы воевать за Колониальный Союз и его великие цели. Юноши, собранные горстями с разных миров, из разных классов, и сброшенные в общий котёл, который кто-то наверху помешивает. Подсыпает техники, технологий, специальностей, бюджетов. Разбавляет сюжетами для телеэкранов, чтобы не так концентрировать внимание, не тратить столько много. Снимет пенку некоторых возможностей. Чуть-чуть выдержит, чтобы на выходе всё это залить водой внутренних конфликтов, и резко, не выключая огня, опрокинуть в себя всё получившееся варево. И так раз за разом, век за веком.

Колониальный Союз сам себя поглощает и воспроизводит. Этакий вечный двигатель жизни, работающий сам на себе.

Мы летели в ужасном, даже по сравнению со старым континентальником, транспорте. УРОД или УДОТ, я не запомнил, но, в принципе, отражали действительность они в равной степени. Летающий тарантас.

За нами, как за детьми малыми, следил мужик в ярко-красном берете. Он сидел на особенно выделяющемся сидении у аппарели – оно давало ему полный обзор на нас, молчунов. Обладатель берета обладал смуглой кожей, густыми бровями, шрамом на щеке и щетиной. Он крутил сигарету в зубах и обводил нас раздражённым взглядом. Почесав щетину, сержант скрестил руки на груди, откинул голову и закрыл глаза.

На бронежилете красовался именной шеврон «Х. Банчоза». Что это за фамилия дурацкая?

Не очень понимаю, почему он вообще нужен внутри. Судя по поведению ребят и попросту мертвецкой тишине, они бунтовать не собираются. Как болванчики, переглядываются между собой, поглядывают в иллюминаторы. Ничего кроме этого не делают. Я задумался. Они стали так себя вести после того, как то кино в День Всеобщего Призыва посмотрели. Может, мне повезло, что из-за усталости меня увело в царство Морфея? Если так, то мне не повезло.

Потому что я отсюда не сбегу. И сомневаюсь, что такое возможно.

Мы тем временем входили в атмосферу планеты и приближались к учебно-боевой оперативной базе «Льеж», и это всё, что нам рассказали. Правда, какое-то время Банчоза распинался о том, что там из нас сделают людей, и что он будет чуть ли богом в наших глазах, что мы познаем, какого это – за родину воевать.

Я лишь незаметно качал головой, вжимаясь в кресло, чтобы он меня не заметил.

Из углового динамика сквозь шумы продрался роботизированный голос пилота:

– Внимание, шобла криворуких идиотов, мы приближаемся к базе «Льеж». Готовьтесь отстёгиваться и свалить нахрен с моего борта. – буркнул лётчик, и динамик затих. Начало ощутимо трясти, загудели переборки. Даже внутри слышался шум тормозящих двигателей, деактивация маневровых трастеров, писк датчиков из кабины.

Банчоза дёрнулся, всплеснул руками и проснулся. Громко выругавшись, он потянулся к ремням безопасности и отстегнулся. Хлопнув себя по коленям, он встал и рявкнул:

– Взвод, встать!

– У тебя даже хер не встанет, Банчоза! – буркнул пилот в динамик, – Мы ещё не сели, долбоёб!

Ребята, естественно, встали. А я запутался в руках и не успел отстегнуться, и ворочался, пытаясь раскрыть заевший замок.

И тут мы приземлились, с грохотом и неплохим таким толчком. Все, естественно, повалились на пол, включая не устоявшего сержанта. Из динамика раздался хриплый смех:

– Чувак на тринадцатом месте – фортуна на твоей стороне. Ладно, остолопы, приземлились. Свалите с борта.

Наконец, я нащупал застёжку, расстегнул ремни безопасности и вскочил с сидения. Банчоза в это время только-только поднимался, как и весь остальной взвод. Он злобно потирал лоб и оглядывался. Увидев меня, спокойно стоящего посреди толпы, сержант скривился, показал мне средний палец и ударил по аппарели. Та поспешила опуститься и выпустить нас наружу.

– На выход, уроды! – приказал Банчоза, и мы потихоньку выскочили из УДОТ-а.

Снаружи было столпотворение – из девяти таких же транспортов выбегали люди. Стоило УДОТам взлететь – прибывала новая волна. Грубоватые, угловатые десантные челноки запускали двигатели и устремлялись в небо.

– Добро пожаловать на «Льеж», взвод. А теперь – построиться в три колонны! Бегом!

И мы, слегка путаясь в ногах, построились. После этого Банчоза крикнул «Беглым шагом!» и наш взвод последовал за ним.

Все люди, прибывающие на Эгиду, стекались на плац номер два, самый большой на базе. Там, используя усилители, они строили новобранцев, выкрикивая, в какой начерченный мелом прямоугольник им необходимо встать. Всё это снимала камера оператора, а красивая, откровенно одетая репортёрша, фальшиво улыбаясь из десантного отсека УДОТ-а, вещала:

– И вновь призывники прибывают на крупнейшую базу Колониальной Пехоты в секторе! Вчера закончился День Всеобщего Призыва, и теперь эти юноши со всей присущей им силой и энергией будут нести знамёна Колониального Союза на дикие и восставшие миры! Мы с гордостью смотрим на наших защитников! Слава Колониальному Союзу! А с вами была Челси Фула́ни, канал «Новости Единой Галактики»!

Оператор показал большой палец, и прекратил съёмку. Репортёрша вздохнула, сунула сигарету в зубы и пустила колечко дыма. Расслабившись, она сплюнула на пол и закрыла глаза.

«Надоело. Где настоящие новости? Почему всего этого нет?! Дурацкая планета, и почему я поставлена сюда?!» – пронеслось у неё в голове.

А тем временем люди заканчивали строиться. Первая волна, двадцать тысяч человек с ближайших к Эгиде миров, готовились начать свой год в самой крупной учебке в Галактике.

Старый офицер, френч которого был усыпан медалями, седые усы – закручены, а верхняя половина головы блестела аугметикой, вышел на высокую трибуну и, прочистив горло, начал говорить:

– Добгхо пожаловать на базу «Льеж», собаки! Вы пгхизваны сюда, чтобы стать настоящими людьми! Вы научитесь воевать! Гхубить вгхагов штыком, давить сапогом, сжимать в вашем сгханом кулаке и пгхевгхащать в пыль! Вы выгхастете из кгхыс в Колониальных Пехотинцев! Ясно, угходы?! Угха!

– Ура! – ответили ему девятнадцать тысяч девятьсот девяносто девять глоток. А я, тем временем, испуганно смотрел в никуда, размышляя, выдержу ли этот год.

– Первый взвод, за мной! – рявкнул Банчоза, и мы двинулись в неизвестную сторону.

Мой взгляд зацепился за группу гигантских вышек, которые торчали из-за лесополосы. Они были частично обшиты металлом; на них висели прожектора; внутри, кажется, двигались лифты. Значит, под монструозными тарелками есть какие-то ярусы, этажи, центры.

– Сержант Банчоза, сэр, разрешите вопрос? Что это за вышки? – подал я голос из колонны, когда с лёгкого бега мы перешли на прогулочный шаг. Сержант затормозил и посмотрел на меня с дурацким выражением лица. Он замялся, замычал, будто не представлял, что сказать. Но потом нахмурился, показал мне средний палец и сказал:

– Э... Ну... Ноль вопросов, пидрила. Два наряда на ротный толкан!

***

Мы сидели под огнём.

Искусственные деревья прошибали импульсы. Вздымались фонтаны земли, нас осыпало древесной крошкой и пылью, разлетались осколки. Фирс лежал чуть поодаль, за армированным ящиком, и тщетно пытался перезарядить свой лучемёт. От отряда осталась пара-тройка человек, и вражеский броневик, единственный противник на поле боя, не жалел боеприпасов. Скоро от тренировочной зоны останется только груда обломков и взвод парализованных тел. Банчоза опять вылезет из своей уютной кабинки, и начнёт орать, какие мы криворукие, скудоумные дегенераты, но похвалит за отдачу жизней Колониальному Союзу.

Задумавшись, я обратил внимание на тело капрала – он, парализованный попаданием тренировочного снаряда, валялся лицом в грязи. В его руках лежал штурмовой плазмер, особое пехотное оружие, менее скорострельное, но более убойное. Правда, лежал он неудачно – на открытом месте без укрытий. Повернувшись, я глянул на противника – и если правильно помню, бензобак у него слабо бронирован. Мне пришла в голову дебильная идея.

Я окликнул Фирса:

– Фирс, прикрой меня! – и с этими словами бросил ему плазмер. Он отбросил свой лучемёт, и, подхватив моё оружие, ответил:

– Есть.

Полетели импульсы. Лучемёт в башне отвлёкся на Фирса, а я, пользуясь этим, рванул к капралу. Двигаясь практически рывками, я перепрыгивал условно мёртвых, осколки, грязь, лужи, камеры. Я чуть пригнулся, но скорости не сбавил. Лучемёт начал поворачиваться ко мне. Оказавшись рядом с телом капрала, я снизил свой силуэт и практически лёг рядом. Мои руки вырвали штурмовой плазмер, пальцы обхватили рукоять. Ствол поворачивается к противнику. Диким, хищным светом разгорается фотонное ядро. Кислотно-зелёные импульсы плазмы вылетают из ствола и летят в броневик.

Вспышка. Взрывная волна разбрасывает обломки боевой машины и качает оставшиеся деревья. К моим ногам падает обгорелая голова автоматона. Бледная кожа, бритый, лицо ничего не выражает.

– Живым построиться! – рявкнул матюгальник, и мы с Фирсом встали в шеренгу.

Раскрылась дверь. Ко мне, злобно выпучив глаза и неразборчиво ругаясь, топал Банчоза с парой подсосов.

– Я влип, да?

***

ГОСУДАРСТВЕННАЯ ТАЙНА

– Комиссар, вы уверены, что нам не стоит вмешиваться? Происходящее перешло грань разумного. Мы потеряли контроль над Балтимором.

– Мы не потеряли контроль, генерал. У нас его и не было изначально. – человек, лицо которого скрывала искусственно поставленная тень, затянулся дешёвой сигаретой из числа тех, которыми смолят солдаты.

– Что за глупости вы говорите?! Эта планета принадлежала Колониальному Союзу, власть же в данный момент в руках бунтовщиков! – мужчина ударил кулаком по столу. Его собеседник покачал головой.

– Для них это освободительная война, в которой они победили. А мы – вторженцы.

– Любой бунтарь мнит себя законом, когда держит в руке оружие!

– И как, по-вашему, решить проблему?

– Военное вторжение! Блокада планеты! Ковровая бомбардировка города и сброс десантных частей!

– Хотите разбомбить заводы? Они – главная ценность планеты. И не забывайте, мы потеряли как весь десант, так и корабль. Враг контролирует системы обороны. Всё ещё считаете вторжение целесообразным?

– Да! Их надо выжечь калёным железом! – генерал вскочил с кресла и попытался поймать взгляд комиссара. И когда его глаза сошлись с пустотой гончего пса Союза, поёжился. Слишком пугающа аура, что окружает этого... Человека ли?

– Сядьте и успокойтесь. У нас есть свой агент на планете. Вы видели его способности – он обладает неплохой смекалкой и дико высокой выживаемостью.

– Это делает его ненадёжным. Солдат не должен думать. – отрезал генерал, усаживаясь обратно.

– Солдат и не думает на протяжении нескольких веков. Вы понимаете, насколько сильно один человек способен спутать карты в колоде? И насколько может быть выгодным это изменение? – спросил комиссар и подался вперёд. Его глаза загорелись азартом.