Текст книги "Полицейская история"

Автор книги: Роже Борниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

31

Нет, я ошибся, Толстый недоволен. Сначала события вчерашнего вечера заинтересовали его, но затем он поднялся с кресла и стал нервно расхаживать по кабинету. Когда я перехожу к ужину в Бри-сюр-Марн, его лицо становится багровым, а когда я произношу имя Жиральди, он больше не в силах сдерживать себя.

– О Господи! Черт бы вас всех побрал! – вопит он.

Я смотрю на него удивленным взглядом, ничего не понимая.

– Вы понимаете, Борниш? – бросает он. – Вы даже не можете понять!

Он снова начинает ходить по кабинету из угла в угол.

Я пытаюсь успокоить его:

– Патрон, но мы возьмем Жирье, как только захотим, и, может быть, даже с Бюиссоном.

Повернувшись ко мне и выпучив глаза, он ревет:

– Плевать мне на Бюиссона и на Жирье тоже, вы слышите, плевать! Мне нужна эта тварь Жиральди, и немедленно! Он мне дорого заплатит!

– Да в чем, собственно, дело, патрон?

– В чем дело? Сейчас я вам объясню, Борниш, – говорит он.

Он возвращается к столу, садится в кресло, выдвигает ящик и достает из него досье зеленого цвета, что означает запрет на пребывание в данной местности.

– Борниш, – продолжает Толстый подавленным тоном, – если вам не удастся немедленно арестовать Жиральди, то я человек конченый. Я подписал ему собственной рукой разрешение на пребывание в Париже, с которым он разгуливает вот уже три месяца. Если ПП поймает его вместе с Жирье, я человек конченый. Теперь вы понимаете?

Теперь я прекрасно все понимаю. Толстый дал Жиральди разрешение на пребывание в Париже, не ознакомившись с его личным досье, то есть невзирая на заочный приговор к двадцати годам каторжных работ. Это в высшей степени неосторожно.

* * *

Я еще могу согласиться с тем, что каждая полицейская служба имеет своих осведомителей и ведет самостоятельную борьбу против бандитизма, порой подкладывая свинью своим коллегам из других служб. Это нелепо и противоречит здравому смыслу, но это так. Но допустить, что у Толстого есть свой личный, персональный осведомитель, работающий за нашей спиной, не лезет ни в какие ворота. Подобный макиавеллизм выше моего понимания.

Между тем я стою перед серьезной дилеммой. Если я арестую Жиральди, то Жирье может что-то заподозрить и исчезнуть. Если я арестую их обоих, то я боюсь, что уже не скоро выйду на Бюиссона. А если их арестует ПП, то у Толстого будут большие неприятности.

Я осторожно спрашиваю:

– Патрон, вы уже получили информацию от своего протеже?

– Нет, – вздыхает Толстый. – Он поклялся мне, что сообщит о Жирье, как только выйдет на него. Вчера вечером он позвонил мне, но, разумеется, ни словом ни обмолвился о своем рандеву в «Терминусе» и о своих контактах с Матье и Жирье.

– Может быть, он ждет более подходящего момента?

– Вы шутите, Борниш? В любом случае я больше не могу позволить ему разгуливать с моим разрешением в кармане. Я вызову его к себе и упеку за решетку на двадцать лет. Я покажу ему, как издеваться надо мной… Впрочем, ничего другого не остается.

Он вытирает платком вспотевший лоб и тяжело вздыхает. Нахмурив брови, он придвигает к себе досье Жиральди и открывает его. Он с яростью хватает копию разрешения на пребывание в столице, рвет ее на мелкие клочки и бросает в корзину.

– Пойдите выбросьте мусор, – приказывает он мне.

Когда я возвращаюсь с пустой корзиной, он говорит по телефону.

– Это он, – шепчет Толстый, прикрывая мембрану рукой.

Он спокойно и дружелюбно беседует с Жиральди, как со старым добрым знакомым. Толстый неподражаем, когда хочет усыпить бдительность противника. Но как только он вешает трубку, он снова дает выход своему гневу:

– Через час этот мерзавец будет здесь, и тогда мы посмотрим, на чьей улице будет праздник. Приготовьте мне протокол и приказ о взятии под стражу. Вы увидите, как я с ним расправлюсь.

* * *

Я возвращаюсь в свой кабинет, где Пуаре с ликующим видом ждет поздравлений.

– Патрон доволен? – спрашивает он меня.

– Еще бы. Он просто на седьмом небе от счастья.

Лицо Пуаре расплывается в широкой улыбке, и он с гордостью переводит взгляд на Идуана, склонившегося над кроссвордом. Я добавляю:

– Он также сказал, что в будущем, когда ты будешь знакомиться с досье преступника, тебе следует обратить внимание на то, имеет ли он разрешение на пребывание в данной местности. Жиральди, например, не имеет такого разрешения, но ты не обратил на это внимания.

Пуаре перестает улыбаться.

Я беру досье Жиральди, вставляю в пишущую машинку протокол и начинаю печатать приказ о взятии под стражу.

Ошеломленный Пуаре спрашивает меня:

– Вы хотите упрятать его за решетку?

– Да.

– Вот те на!

Я перечитываю извещение о заочном осуждении Жиральди в Марселе и неожиданно меня осеняет. Я снимаю телефонную трубку:

– Роблен?

– Да.

– Борниш. Мне нужна справка. Когда вы получаете извещение об осуждении, вы сразу пересылаете его или сначала передаете в группу Пети для обработки?

– Это зависит от обстоятельств. Почему тебя это интересует?

– Потому что в досье я не нашел печати отдела распределения, ни номера, ни даты, ничего.

– В каком досье?

– В досье Марка Жиральди.

– Секунду.

Минуту спустя я снова слышу голос Роблена:

– Дело в том, что это извещение не проходило через отдел распределения. Пуаре пришел за досье как раз в тот момент, когда мы получили извещение.

– Хорошо. Спасибо.

Едва повесив трубку, я несусь со всех ног в кабинет Толстого и сообщаю ему, что ПП ничего не известно о прошлом Жиральди.

– Так что вы можете не волноваться, патрон, – утешаю я его.

К Толстому моментально возвращается весь его апломб.

– Хорошо, – говорит он, – в таком случае мы отложим взятие этого мерзавца под стражу.

Охота за Жирье продолжается.

32

«Птичья харчевня» – очень спокойное и тихое заведение, расположенное на берегу Марны. Зал ресторана просторный, заканчивающийся в глубине эстрадой, предназначенной для воскресных балов. Кухня превосходная, а комнаты отеля очень уютные.

Радушный хозяин спешит мне навстречу, когда я вхожу в сопровождении Марлизы. Я старательно заполняю регистрационную карточку, записав вместо своего имени имя одного известного журналиста из еженедельника «Пуэн де Вю» и оставив вымышленный адрес. Марлиза попросту не стала заполнять карточку, на что владелец отеля и ресторана отреагировал пожатием плеч и заговорщицким подмигиванием мне.

Очаровательная горничная по имени Моника провожает нас в комнату № 13. Марлиза поднимает жалюзи: открывается восхитительный вид на Марну. Марлиза озабоченно спрашивает:

– Скажи, дорогой, здесь есть комары?

Я этого не знаю, и мне на это плевать. Единственное, что меня интересует, в какой комнате живет Жирье и у себя ли он сейчас.

Неожиданно до меня доносится хлопанье дверцы автомобиля. Я подбегаю к окну в тот момент, когда Жирье удаляется от «ситроена», припарковавшегося справа от харчевни, со стороны внешней лестницы. Я быстро запоминаю номер машины: 8982-8М-01, после чего подхожу к двери и прикладываю ухо к замочной скважине. Я слышу раздающиеся в коридоре шаги, звук поворачивающегося в дверях ключа и захлопывающейся двери. Я выхожу в коридор и на цыпочках делаю несколько шагов. Мне показалось, что Жирье вошел в комнату № 3, но я в этом не уверен. Я возвращаюсь в свой номер, где Марлиза разложила на столе десятки номеров журнала, на который я якобы работаю. Таким образом горничная узнает о моей профессии, и хозяин не будет сомневаться в том, что я действительно журналист.

* * *

Половина седьмого вечера: я должен позвонить Толстому. Не рискуя звонить из кабины, расположенной рядом со стойкой бара, я отправляюсь в город.

– Пойдем прогуляемся, – предлагаю я Марлизе.

Толстого на месте нет: его вызвал шеф, и я звоню Идуану. Он ворчливо отвечает:

– Черт, почему ты не позвонил раньше! Я спешу на свидание. Ты делаешь все, чтобы усложнить мне жизнь.

Я сообщаю ему номер машины Жирье.

– Срочно наведи справки о техпаспорте, это очень важно.

Идуан бросает трубку на стол и удаляется, бурча что-то себе под нос. Три минуты спустя он снова выходит на связь:

– Машина угнана восьмого июля сорок девятого года у Андре Гразиани, промышленника. Это все?

– Да, – говорю я. – Не звони мне сюда, это рискованно. А как Пуаре?

– С ним все о’кей. Привет!

Идуан вешает трубку. Я беру Марлизу под руку, и мы возвращаемся в «Птичью харчевню». Заметив нас, Моника машет нам рукой, отчего Марлиза хмурится.

* * *

Мы входим в зал ресторана под приглушенные звуки сентиментального вальса. Мы садимся за указанный нам столик, у окна с видом на Марну.

Моника ставит на стол блюдо с различными сортами сыров и уходит. Я отрезаю ломтик «грюйера» и отправляю его в рот, но вместо ожидаемого наслаждения я чуть было не поперхнулся: на набережной я замечаю Толстого, прогуливающегося под руку с красивой женщиной! Он делает вид, что не замечает меня, но, пройдя несколько шагов, оборачивается и делает мне знак. Момент для выхода из-за стола очень неудачный, тем более что в зал только что вошел Жирье с портфелем в руке и сел за столик напротив меня.

В ожидании, когда ему принесут меню, он разворачивает «Франс суар» и начинает просматривать ее. Спустя несколько минут мы с Марлизой встаем и, сопровождаемые любопытным взглядом Жирье, направляемся, обнявшись, к набережной. При виде нас Толстый, разлегшийся на траве у ног молодой женщины, встает и подходит к нам.

– У меня есть новости, – начинает он, пожимая мне руку, – а у вас?

– Жирье здесь, но он один. Мне кажется, он занимает комнату номер три, рядом с моей.

– Хорошо, я поставлю «Харчевню» на прослушивание. Этим займутся Идуан и Пуаре.

– А как насчет «Фаворита»?

– Именно поэтому я и приехал сюда. Мы записали интересную информацию. Матье предлагает новое дело, очень рискованное: нападение на двух инкассаторов Патронного завода, на улице Бертен-Пуаре. Добыча – пятьдесят миллионов. Нападение должно состояться девятнадцатого июля. Жирье тоже должен участвовать в деле. Но Бюиссон колеблется. После обнаружения тела Полледри он стал очень осторожным. Кассиром на заводе работает зять Жиральди, он и навел бандитов на инкассаторов. Матье будет вести машину, а Жирье должен предоставить налетчиков. Я в отчаянии. Я не могу допустить свершения этого нападения, и мне придется арестовать Жирье, несмотря на то что он не вывел нас пока на Бюиссона.

– Послушайте, патрон, – говорю я. – Поскольку нападение должно произойти только через несколько дней, может, нам не обязательно арестовывать Жирье немедленно? А что, если он должен встретиться с Бюиссоном сегодня или завтра?

Толстый тяжело вздыхает.

– Хорошо, – говорит он, – но вся ответственность ложится теперь на вас, Борниш.

– Хорошо, патрон.

Толстый уезжает успокоенный. В случае удачи ему достанутся все лавры, а в случае провала козлом отпущения буду я.

* * *

Я возвращаюсь в «Птичью харчевню» и устраиваюсь на террасе, чтобы выкурить сигарету. Рядом со мной садится Жирье. Я улыбаюсь ему и протягиваю пачку сигарет.

– Спасибо, я курю только французские сигареты.

Первый шаг к сближению сделан. Чем больше я на него смотрю, тем больше он мне нравится. Просто невероятно, что такой привлекательный тип стал преступником. Марлиза роняет из рук газету. Жирье быстро наклоняется, поднимает ее и протягивает моей подруге.

– Вам здесь нравится? – упрашивает он.

– Мы приехали только сегодня, – отвечаю я. – Нам захотелось немного проветриться.

Мимо проходит Моника. Жирье провожает взглядом ее стройные ноги.

– Красивая девушка, – говорю я.

– Да, – соглашается Жирье, – недурна.

Он делает затяжку, стряхивает пепел и спрашивает меня непринужденным тоном:

– Значит, вы журналист?

Ему уже передали.

– Да, это очень увлекательная профессия, но миллионером она не сделает. Мы работаем по-американски, а получаем по-французски.

Он смеется. В течение часа мы беседуем с ним о разных вещах. Он сообщает мне, что занят бизнесом и что ему приходится часто отлучаться из дома. Я спрашиваю его:

– А как вы узнали, что я журналист? Я здесь ни с кем не знаком.

Он снова смеется, демонстрируя красивые зубы, но я замечаю, что с правой стороны у него не хватает одного зуба.

– Очень просто, – отвечает он с апломбом, – я часто перевожу в портфеле довольно значительные денежные суммы, поэтому прошу патрона передавать мне информацию о новых клиентах. Простая предосторожность, вы понимаете?

Еще бы! Я расплачиваюсь за ужин, и мы возвращаемся в наши комнаты. С Жирье я должен держать ухо востро и прежде всего следить за своими словами и жестами. Этот стреляный воробей легко может раскусить меня.

* * *

На следующее утро я звоню Толстому из кафе мамаши Потье. Он сообщает мне возбужденным тоном:

– Нападение назначено на девятнадцатое число. Они устраивают генеральную репетицию восемнадцатого в четыре часа дня. Я знаю теперь имена всех участников: Матье Робийяр поведет машину, Жирье и некто Мариус Пульнар будут исполнителями. Бюиссон отказался от участия, его заменят братья Луи и Андре Биро, которые, переодевшись жандармами, остановят на дороге банковские фургоны под предлогом проверки… Хороша компания, ничего не скажешь. Но мы им помешаем, мы возьмем их всех.

– Но, патрон, – говорю я со стоном, – тогда все наши планы полетят к чертям.

– Борниш, чтобы позволить вам выйти на Бюиссона, я не могу рисковать и допустить нападение на государственных служащих, да еще на автостраде. Если начнется перестрелка и погибнут люди, то вся ответственность ляжет на меня.

– И что вы собираетесь делать? – спрашиваю я упавшим голосом.

– Я арестую их. Сегодня они все собираются в баре «Фаворит». Я жду вас в своем кабинете в два часа дня.

– А Жирье?

– Насколько я понял, его в «Фаворите» не будет. Исполнителей приглашают только в последний момент. Пусть останется там. Кто знает, может быть, он еще свяжется с Бюиссоном?

* * *

В два часа дня я уже на улице Соссе. Я оставил Марлизу в обществе Жирье на пляже, где его красивое мускулистое тело привлекает взоры всех отдыхающих женщин. Толстый попросил подкрепления, и теперь мы можем рассчитывать на помощь комиссара Бури и инспекторов Бутейе и Гара.

В четыре часа дня я прохожу мимо бара на улице Мариво и отмечаю, что заведение кишит мошенниками. // В пять часов на улицу выходит Мариус Пульнар, высокий и стройный, держа под руку любовницу. Они идут по бульвару в направлении кинотеатра. Внезапно его останавливают полицейские, надевают ему на руки наручники и усаживают в одну из наших машин. Следующая очередь за братьями Биро и, наконец, за Марком Жиральди, который тотчас же предъявляет мне разрешение на пребывание в городе, подписанное Вьешеном. Я деликатно кладу его в карман и сигнализирую Толстому, что миссия выполнена.

К сожалению, не хватает Матье Робийяра: его упустили подоспевшие на подмогу инспекторы.

Когда вечером я возвращаюсь в Бри-сюр-Марн, предоставив своим коллегам допрос задержанных и проведение обыска в их домах, я застаю Жирье в прекрасном настроении. Он провел великолепный день в обществе двух обворожительных женщин – Марлизы и Моники, за которыми беззастенчиво волочился.

Вечером мы ужинаем за одним столиком, и он угощает нас шампанским.

– Если я выиграю послезавтра на бирже, – сообщает он, – то смогу удвоить или утроить свой капитал.

Я едва не поперхнулся шампанским, думая о том, что надо спешить. Как только Жирье узнает об аресте товарищей, он немедленно снимется с якоря.

Но я не могу звонить из отеля, а соседнее бистро уже закрыто ввиду позднего часа.

* * *

Когда на следующее утро я спускаюсь в зал ресторана, патрон сообщает мне, что наш друг вынужден был срочно уехать по делам и вернется не раньше чем дней через десять.

«Ситроен» исчез. Три дня спустя его найдут брошенным в двадцатом округе Парижа.

Жирье улетучился. Остается утешать себя только тем, что Толстый вернул компрометирующий его документ. Однако нить, связывающая нас с Бюиссоном, снова оборвалась.

33

О сорванном нападении на фургоны Патронного завода было сообщено представителям прессы.

Комиссар Кло устраивает разнос своим подчиненным, которых оставили с носом на их территории сотрудники Национальной безопасности. Он вызывает своего заместителя Морена и, свирепо глядя на него, говорит:

– Морен, меня не устраивает, что я оказался в дураках. Жирье в Париже, необходимо во что бы то ни стало найти его, а уж он-то знает, где Бюиссон. Сколько у вас сейчас людей?

Морен быстро подсчитывает в уме, кто ушел в отпуск, а кто остался, и сообщает:

– Восемнадцать, господин комиссар.

– Этого больше чем достаточно, – заверяет его Кло. – Каждый из парней должен иметь минимум пять осведомителей в разных слоях общества. Я надеюсь, что вы возьмете Жирье до окончания каникулярного сезона. И Бюиссона тоже, Морен.

Морен выходит из кабинета патрона в мрачном настроении и в свою очередь вызывает к себе инспектора Буигю.

– Старина, – спрашивает он, – сколько у тебя людей?

Буигю, невысокий полный мужчина в неизменном баскском берете, отвечает, не подозревая ловушки:

– Шестеро.

Морен быстро подсчитывает в уме и говорит:

– Прекрасно, старина. Учитывая, что каждый из твоих парней имеет около пятнадцати осведомителей, ты должен арестовать Жирье и Бюиссона до окончания каникул.

Буигю широко открывает глаза:

– Как это пятнадцать осведомителей? Откуда ты взял эту цифру? Разве ты не знаешь, что у нас нет ни су, чтобы платить им?..

– Это твои проблемы, Буигю. Давай, валяй.

Инспектор Буигю в полной растерянности выходит из кабинета.

* * *

Я тоже нахожусь в непрерывных поисках Жирье. Однажды вечером, благодаря подслушиванию телефона в баре «Фаворит», я узнаю, что он должен встретиться в восемнадцать часов с Матье Робийяром в баре отеля «Терраса», на улице Коленкур.

Я довольно потираю руки, имитируя жест Толстого. Плевать на Бюиссона, мы возьмем Жирье, и в конце концов, может быть, он расколется и скажет нам, где скрывается Мсье Эмиль.

Мы выходим из машины Крокбуа и, соблюдая всевозможные предосторожности, направляемся к бару отеля «Терраса». Сейчас двадцать минут шестого, и мы с Толстым хотим осмотреться. Метрах в пятидесяти от входа мы видим, как Жирье и Робийяр выходят из отеля и, оживленно беседуя, садятся в машину.

Машина трогается с места, а мы, как идиоты, бежим за ней. Наконец, запыхавшись, Толстый останавливается, а я еще продолжаю бежать до угла улицы Лепик, надеясь, что машина там остановится. Машина исчезает за углом, и я возвращаюсь к Толстому. В висках у меня стучит, и мы оба белые как полотно.

* * *

На следующий день мы оказываемся в еще более смехотворном положении, узнав из «Паризьен либере» о том, что инспектор Морен из префектуры полиции арестовал Рене Жирье и Матье Робийяра на их квартире в Монфермей.

До чего же глупо! Префектуре удалось то, чего не смогли сделать мы!

Когда я прихожу в контору, Толстый вне себя от ярости:

– Вы превзошли себя, Борниш! Я вас поздравляю. Морен арестовал Жирье на нашей территории, в Бри-сюр-Марн! Я слишком либерален с вами и даю вам много свободы, вы же выставляете меня в смешном свете! Мерси за все!

Он умолкает, поправляет галстук и снова дает волю своему гневу:

– И все это по вашей вине! Вы не знаете, как им это удалось?

– Нет, – говорю я, – может быть, они выследили его благодаря жене?

Толстый садится в свое кресло и, не глядя на меня, выдвигает ящик стола.

– Неважно, – заключает он. – В любом случае я выгляжу болваном. Спасибо, Борниш, я этого никогда не забуду.

Согнув спину, я выхожу из кабинета.

Я погнался за двумя зайцами и не поймал ни одного.

* * *

Когда два дня спустя я вхожу в кабинет Кло, чтобы забрать Жирье, он сидит привязанный к креслу и уклоняется от ответов на вопросы, которыми засыпает его инспектор Лемуан, сидящий за пишущей машинкой.

Мой визит, оправданный следствием по делу о нападении на инкассаторов Патронного завода, не нравится моим коллегам из ПП, которые понимают, что это лишь предлог, а на самом деле я продолжаю охотиться за Бюиссоном. Но я не хочу рисковать и слишком долго оставлять Жирье в руках ПП. Кто знает, он тоже может проявить слабость…

Когда я вхожу в кабинет, Жирье окидывает меня сначала равнодушным взглядом, затем узнает меня и на его лице удивление смешивается со страхом.

– Гады! Они вас тоже арестовали?

Я успокаиваю его, после чего отвязываю от кресла и соединяю наручниками с запястьем Пуаре. В машине Крокбуа Жирье смеется:

– Ничего не скажешь, вы провели меня. Я вас действительно принял за журналиста.

Однако, оказавшись в моем кабинете, Жирье не проявляет больше никакого желания поболтать. Он уходит в себя, и я не могу вытянуть из него ни единого слова о том, что касается его отношений с Бюиссоном.

Когда я уже собрался уходить, он говорит мне:

– Единственное, чего я не могу понять, это как они на меня вышли. Уверен, что меня заложила какая-то сволочь.

Эта сволочь помогла префектуре полиции арестовать Жирье, а мне – другую сволочь, которая и приведет меня к Бюиссону.

Но кто же это? Ведь Мсье Эмиль работает только с надежными людьми. А при малейшем сомнении он стреляет…