Текст книги "Жена Уорвика"
Автор книги: Розалинда Лейкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)
Говоривший быстро и бесшумно залез на крышу бокового строения. Он подал руку, помог забраться приятелю и, удостоверившись, что за ними никто не наблюдает, с легкостью открыл окно. Из пивных и гостиных нижнего этажа раздавались приглушенный гул голосов, смешки и крики, кто-то тянул пьяным голосом заунывные песни.
– Все чисто, – прошептал первый преступник своему приятелю. Приложив ухо к двери и убедившись, что в комнате не слышно разговоров, а следовательно, Джим Пирс находится один, он тяжело выдохнул сквозь широкие ноздри: – Отлично. Спрячься.
Приятель вооружился дубиной и скрылся за углом ниши, а первый вынул из-за пояса нож и тихо постучал в дверь.
Джим сидел за столом и читал газету. Хоть он и заставлял Дэниэла ложиться спать рано накануне боя, сам в такое время заснуть не мог. Возбуждение, нервозность и бесконечное прокручивание в голове различных приемов, которые можно использовать в борьбе, вызывало бессонницу. Услышав стук в дверь, он опустил газету и нахмурился, поскольку оставил на стойке четкие указания не беспокоить Дэниэла и не пускать к нему болельщиков с пожеланиями удачи. Он встал со стула, подошел к двери, но не открыл ее.
– Кто там? – тихо спросил он, стараясь не разбудить Дэниэла.
– Срочное сообщение для мистера Пирса от мистера Джексона.
Джим поднес руку к ключу, чтобы отпереть дверь. Джентльмен Джексон организовывал поединок, и он уже разговаривал с Дэниэлом вечером, прежде чем отправиться в «Дельфин» приветствовать Барли. Вероятно, какое-то неожиданное событие вынудило его отправить сообщение, которое не могло подождать до утра. Никто лучше Джексона не знал, насколько важно хорошо выспаться накануне боя, и он никогда бы не стал рисковать и будить Дэниэла по пустякам. Предыдущий опыт заставил Джима проявить осторожность, поскольку он не исключал возможности, что какой-нибудь заядлый болельщик проскользнул мимо бдительных служащих внизу, чтобы сказать пару слов боксеру, на которого он поставил деньги.
Именно из предосторожности Джим спрятался за дверью, готовый выставить плечо и предотвратить нежеланное вторжение, но человек, стоящий в нише и освещаемый тускло горящими свечами в канделябрах, всего лишь протягивал ему сложенный листок бумаги. Джим раскрыл дверь шире и протянул руку. И тут преступник начал действовать. Нож мелькнул в воздухе, направленный прямо в сердце пожилого тренера, но несколько отклонился от заданного направления. Несмотря на это, рана оказалась серьезной, Джим пошатнулся, второй нападающий накинулся на него и толкнул так сильно, что тот упал на кровать. Она заскрипела и закачалась, однако предотвратила падение тела на пол, что могло бы привлечь находящихся внизу людей.
Гарри, который с легкостью прошел мимо служащих отеля, показав им бумаги, удостоверяющие, что он брат Дэниэла, еще с лестницы услышал шум борьбы. Предостережение Кейт об опасности молнией мелькнуло в его голове. Он достал свою палку, которую приобрел для защиты на лондонских улицах. Ее серебряный наконечник был снабжен острым лезвием. В два прыжка он добрался до двери, распахнул ее и увидел лежащего на кровати Джима с закрытыми глазами и струящейся из груди кровью, а также двух преступников, осторожно открывающих дверь и смежную комнату.
– Дэниэл! – закричал Гарри во всю силу легких и ринулся вперед.
Незваные гости не запаниковали, разбойничье ремесло приучило их с готовностью встречать любые неожиданности. Мужчина с ножом повернулся к Гарри, чтобы защититься, в то время как второй бросился к постели, чтобы выполнить задание, за которое им щедро заплатили.
Дэниэл, разбуженный криком Гарри, резко сел на постели и увидел силуэты людей в дверном проеме, один из которых приближался к нему с поднятой дубиной в руке. В то же мгновение он рефлекторно перекатился на другую сторону постели, чтобы избежать ужасного удара, предназначенного сломать ему ноги. Сбросив с себя простыни и одеяла, Дэниэл вскочил на пол и схватился за другой конец дубины. Его тело вырисовывалось белым пятном на фоне темной комнаты. Мощный удар в ребра заставил нападающего выронить дубину из нервно сжимающих ее пальцев, второй удар, в челюсть, сбил его с ног. Боксер выскочил в другую комнату. Его брат, чья палка дала ему преимущество, загнал в угол вооруженного ножом бандита.
– Бросай нож, – велел он, приставив лезвие к горлу преступника.
Нож со стуком упал на пол. Дэниэл повернулся к Джиму и прижал простыню к его ране, чтобы остановить ужасное кровотечение.
– Он еще дышит, – хрипло воскликнул он. – Я позову на помощь.
Схватив с кресла халат Джима, он накинул его на плечи, выскочил за дверь и перегнулся через перила.
– На помощь! Убийство! – закричал он.
Появился испуганный официант.
– Что случилось, сэр?
– Боюсь, произошло убийство. Немедленно пошлите за доктором и позовите помощь, чтобы справиться с бандитами.
Не дожидаясь дальнейших действий, Дэниэл вернулся в номер и увидел, что пленник Гарри вырвался из его рук и побежал к открытому в коридоре окну. Использовав прием броска, который часто применял на ринге, он бросился вперед и сбил с ног убегающего. От удара о пол он почувствовал боль в плече, но, поднявшись на ноги, тут же забыл про нее, увидев, что преступник лежит без сознания, полностью оглушенный падением. Люди уже поднимались по лестнице. Оставив им свою жертву. Дэниэл вернулся в комнату и обнаружил там бледного Гарри, на плече которого расплывалось красное пятно.
– У него был с собой еще один нож, – сказал брат, – он ранил меня и бежал.
– Ты выживешь, – ответил Дэниэл, – а вот насчет Джима не знаю.
Они вдвоем наклонились над тренером, Дэниэл прижал свежую простыню к его ране. В коридоре начала собираться толпа. Люди, толкаясь, входили в дверь, одни просто поглазеть, другие пытались решить, как поступить с лежащим без сознания бандитом в комнате Дэниэла. Хозяин гостиницы, дородный мужчина, с трудом протиснулся к постели. Он с беспокойством посмотрел на Джима, не заметив, что Гарри тоже ранен.
– За доктором послали, сэр, – обратился он к Дэниэлу. – Он живет на соседней улице и скоро придет.
– Хорошо, – ответил боксер. – А пока освободите комнату от людей, свяжите этих двух негодяев.
Пока хозяин выполнял указания Дэниэла, пришел доктор, молодой мужчина, недавно приехавший в Чичестер. Но он несколько месяцев проработал в Портсмуте с опытным коллегой и получил хорошую практику по лечению ножевых ранений у матросов. Манера, в которой он охарактеризовал рану Джима, указывала на морской опыт.
– Порез длинный, но ровный, – пробормотал он, приступая к делу. – Не затронуты важные кровеносные сосуды. Пациент потерял много крови, но выглядит крепким старым моржом. – Увидев, что Джим приоткрыл один глаз, доктор улыбнулся ему: – Чтобы вывести вас из игры, потребуется больше, чем простой удар ножа.
Тренер слишком ослаб, чтобы ответить, но уголок его рта дрогнул в улыбке, как будто он пытался подтвердить замечание доктора. Когда ему наложили швы и перевязали, дали опиум, чтобы унять боль и помочь заснуть, настала очередь Гарри. Его порез неглубоким, но болезненным. После ухода доктора он остался сидеть в кресле, бледный, как привидение. Дэниэл налил себе и брату бренди. Поскольку все основные правила Джима о поведении накануне боя оказались нарушены за один лишь короткий час, Дэниэл не видел смысла воздерживаться от маленького глотка бренди. Он подал Гарри стакан и, облокотившись о край стола, опустошил свой.
– А сейчас, – начал он, улыбаясь брату, – расскажи мне, откуда тебя черт принес.
Он внимательно выслушал все, что поведал ему Гарри. Они общались гораздо свободнее, чем раньше, их былая дружба почти возобновилась. Имя Кейт неизбежно фигурировало в его рассказе.
– Я должен вернуться к ней, – с усилием проговорил Гарри, ослабевший от раны. – Она и так сильно волновалась, когда я уходил. Преувеличенные сплетни о том, что произошло, уже наверняка облетели половину Чичестера и достигли «Дельфина».
– Ты проведешь ночь здесь, – настоял Дэниэл. – Можешь лечь в мою постель. Я напишу Кейт, расскажу вкратце, что здесь произошло, и заверю, что Джим выкарабкается.
Благодарный Гарри лег в постель, а брат сел к столу в комнате тренера. Написав письмо, он присыпал его песком, запечатал и позвал слугу, чтобы тот доставил его без промедления.
Кейт, получив письмо, перечитала его много раз. В конце Дэниэл приглашал ее занять место среди знатных гостей около судей, заверив, что берет назад все свои прошлые слова, запрещающие ей когда-либо приходить на бой. Он добавил, что своим присутствием она окажет честь ему и всем остальным, когда они узнают, что только благодаря ей он избежал перелома ног, а возможно, и сохранил свою жизнь.
Майское утро выдалось ясным, редкие легкие облака украшали синее небо, не позволяя яркому солнечному свету ослеплять боксеров. Опрятная местная женщина пришла ухаживать за Джимом, который лежал слабый и бледный.
Наступил день, которого он ждал с того момента, когда дал первый урок взъерошенному мальчику на конюшенном дворе в далеком Девоншире. Когда пришла пора уходить на бой, Дэниэл взял своего тренера за руку,
– Мне будет не хватать тебя сегодня, Джим, но я помню все, что ты говорил, все, чему ты меня учил, и не подведу тебя. Том Крибб станет моим секундантом на ринге вместо тебя, но я буду слышать твой голос. Пожелай мне удачи, старый друг.
Джим кивнул. Он испытывал огромное разочарование от того, что не мог пойти на бой, из его глаз катились слезы.
– Нед Барли лучший боксер, которого когда-либо знали. Лучше, чем Мендоза или Том Крибб в зените своей славы или другие знаменитые бойцы. Победи его и докажи, что ты величайший из всех. Иди и победи. Удачи!
Дэниэл сжал ладонь тренера обеими руками, выражая благодарность за пожелания и за все, что Джим сделал, чтобы этот великий день в его жизни состоялся. Надев шляпу, он вышел из комнаты. Его высокая сильная фигура, облаченная в темно-синий костюм и белоснежную рубашку с высоким воротником, на фоне которой ярко выделялся небесно-голубой платок, его знамя на ринге, еще долго стояла перед глазами Джима.
В холле к Дэниэлу подошел посыльный с письмом от судьи. Преступники сознались, что им заплатили внушительную сумму, чтобы они сломали Дэниэлу ноги или пальцы и вывели его из борьбы. Заказчик также дал им понять, что, если в ходе выполнения злодейского задания им придется убить боксера, он не сильно расстроится. Бандит, который организовал нападение, больше ни в чем не признался, но его сообщник, спасая свою шкуру, упомянул некоего знатного джентльмена, имя которого звучало в его присутствии. В результате мистера Александра Рэдклиффа, остановившегося в «Дельфине», допрашивали в течение двух часов, но отпустили за недостатком доказательств.
Дэниэл убрал письмо. Рэдклифф легко отделался. Он подумал, что еще очень нескоро, если вообще это когда-либо произойдет, его старый враг рискнет что-нибудь предпринять против него снова. Улыбнувшись как себе, так и тем людям, которые аплодировали ему в холле, он вышел на солнечный день, приветствуемый радостными криками восторженной толпы, поджидавшей его на улице с плакатами и флагами. Стильный сребристо-серый экипаж сэра Жоффрея с двумя форейторам и, одетыми в одинаковые ливреи, поджидал Дэниэла.
Экипаж двинулся по городским улицам, давая всем желающим возможность увидеть кандидата в чемпионы. Нед Барли выехал в экипаже своего покровителя несколько минут спустя. Проезжая мимо «Дельфина», Дэниэл оглянулся, хоть и знал, что Кейт в сопровождении Гарри и сэра Жоффрея уже направлялась в сторону ринга. Из каждого окна на протяжении всего пути выглядывали люди. Многие женщины махали шарфами и платками небесно-голубого цвета, вздымающийся плакат демонстрировал его имя, написанное голубыми буквами.
Ринг находился на расстоянии трех миль от города. Проход к нему лежал по подъемному мосту, перекинутому через канал. Доски моста гремели под колесами, когда экипаж Дэниэла въезжал в самое сердце грандиозной площадки под одобрительный рев публики, которая поднялась при его приближении. Тысячи зрителей собрались в одном месте. Бесконечный поток людей, повозок и лошадей продолжал тянуться ко входу. Фургоны, взятые в аренду у местных фермеров, выстроились вдоль всей площадки, повсюду стояли скамейки, а оставшиеся свободные места на траве занимало море людей.
Посередине находился ринг, сооруженный из досок, высотой в шесть футов, окруженный тремя рядами деревянных перил. Вокруг ринга отгородили веревкой свободное пространство, отделяющее зрителей от боксеров. Судейские кресла, а также кресла спонсоров и прочих знатных гостей стояли на специально построенном возвышении, откуда открывался прекрасный вид на площадку. Дэниэл с удовольствием заметил, что Кейт уже сидит на своем месте, а сэр Жоффрей и мистер Джексон стоят за спинкой ее кресла, оказывая дань уважения единственной леди на поединке. Дэниэл вышел из экипажа, снял шляпу, прижал ее к сердцу и низко поклонился ей. На короткое мгновение глаза их встретились, потом его окружили почитатели с пожеланиями удачи, но этого мгновения им хватило, чтобы понять друг друга.
Кейт сложила перед собой дрожащие руки в белых перчатках и судорожно вздохнула. Он знал, что жена безумно волновалась. Ее сокровенные чувства больше не являлись для него тайной. И было несложно догадаться, кто виновен в этом. Ее взгляд устремился на Гарри, который стоял с перевязанной рукой рядом с Дэниэлом. Как он мог так жестоко предать ее? Она имела полное право скрывать свою любовь, пережив столько боли, столько отчаяния. Узнай Дэниэл правду, высмеял бы он ее? Или воспользовался бы этим оружием, чтобы подчинить ее своей воле? Его взгляд, направленный на нее, не выражал ни суровости, ни триумфа, а только безграничное понимание.
В толпе снова раздались приветственные возгласы. Нед Барли вместе со своим покровителем прибыл в изумрудно-зеленом фаэтоне с кучером в кафтане того же оттенка. Боксер, одетый в белую рубашку с ярко-зеленым шейным платком, махал толпе, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Этого большого красивого мужчину почитали и уважали все фэнси от простых до самых знатных. Хоть он и считался хвастуном и задирой, всегда сражался честно, так же как и Дэниэл. Около ринга оба противника поприветствовали друг друга.
– Ты храбрый человек, если отважился драться со мной, – добродушно пошутил Нед. – Я сделаю из тебя начинку для пирога.
– Ты уверен? – с усмешкой ответил Дэниэл. – Нельзя стать чемпионом, не пострадав в процессе.
Нед хихикнул в ответ и совершенно не обиделся. Оба они, дружелюбно настроенные, подошли к рингу, скинули шляпы и подбросили монетку. Нед выиграл, ему выпало право бороться спиной к солнцу. Лестницы приставили к рингу с противоположных концов. Боксеры взобрались по ним и вышли на ринг одновременно, Нед пролез между перилами, а Дэниэл с легкостью перепрыгнул через них. Кейт, наблюдавшая за ним, гадала, неужели только она заметила выражение удивления, мелькнувшее на мгновение на его лице. Как будто он совершенно неожиданно почувствовал острую боль. Но оно исчезло так же быстро, как и появилось, сменившись выражением неприступной уверенности, когда он начал раздеваться.
Нед едва взглянул на Кейт, но когда ему рассказали, кто она, сразу же с уважением поклонился ей, как ранее Дэниэл. Он уже слышал по пути на ринг сильно преувеличенную легенду о том, как Кейт спасла жизнь своего мужа. Тысячи пар глаз устремились на нее, и она приняла приветствие чемпиона наклоном головы.
Противники сияли свои шейные платки, и секунданты привязали их к столбу, небесно-голубой и изумрудно-зеленый куски шелка гордо развевались на ветру. Дэниэл и Нед быстро скинули блестящие сапоги, закатали до колен спортивные бриджи, надели парусиновые ботинки. Боксеры встали друг перед другом, излучая бодрость и здоровье, со сверкающими глазами, воодушевленные предстоящим боем, предлагая сложный выбор тем, кто в последнюю минуту пытался еще делать ставки. Они пожали друг другу руки. Секунданты разошлись по своим углам, и через минуту наступила тишина: все, затаив дыхание, смотрели на ринг. Великий момент настал.
И тут грянул гром. Тысячи зрителей снова обрели голос, когда два боксера осторожно, но без задержек начали бой. Дэниэл, ловко отразив выпад Неда, попытался нанести тяжелый удар, но Нед вовремя уклонился. Затем Нед слегка задел челюсть Дэниэла, но тут же получил два удара по голове. Толпа одобрительно ревела. Несколько бывших чемпионов и многие известные боксеры вытянули вперед головы, понимая, что они стали свидетелями боя, равного которому больше никогда не будет.
Кейт провела три часа в гордости и кошмаре. Ничего не понимая в боксе, она все же видела, что перед ней сражались два противника, обладающие непревзойденной ловкостью и быстротой движений. Они боролись яростно, как львы, нанося друг другу безжалостные удары, но, когда один из них случайно падал, другой отскакивал назад, не позволяя себе никаких подлых выпадов. Ее подозрение, что у Дэниэла проблемы с рукой, все росло. Боль доставляла ему невыносимые страдания, его губы белели, когда он наносил мощные удары правым кулаком, сбивающие Неда с ног. Когда он вставал после падений, то старался не опираться на эту руку. Его секунданты знали, что произошло, Том Крибб каждый перерыв подносил к его губам бутылочку с бренди.
Раунд проходил за раундом. Одни заканчивались одновременным падением двух противников, другие – поражением одного из них. Кровь струилась по их груди и рукам, у Дэниэла не открывался один глаз, у Неда пострадала скула, но бой продолжался. Оба чувствовали себя изможденными, Неда шатало из стороны в сторону, Дэниэл периодически тряс головой, но они атаковали друг друга снова и снова.
Тело Дэниэла превратилось в сплошной источник боли. Он даже не представлял, что так сильно повредил плечо прошлой ночью, когда пытался поймать убегающего бандита. Утром он испытывал лишь легкий дискомфорт, который превратился в непрерывное мучение, затрагивающее каждый его нерв, как будто его вздернули на дыбу. Только одну вещь он знал наверняка – это его последний бой. Никогда больше нога его не ступит на ринг.
Удар, удар, удар. Левый кулак бил по-прежнему мощно, а правый слабее. От удара в горло Нед упал как подкошенный. Очередной раунд закончился.
Холодный пот струился по лицу Дэниэла, секундант ничего не мог поделать с жуткой болью, которая пронизывала его тело с такой силой, что он с трудом дышал. Том торопливо инструктировал его:
– Ты должен победить Неда в этом раунде. Он шатается и почти без сил. Ты слышишь меня? Сейчас или никогда.
Сейчас или никогда. Дэниэл услышал голос Джима. Глотнув обжигающий бренди, он поднялся и, шатаясь, пошел к центральной линии, готовый встретиться с противником в последней отчаянной схватке.
Наступил величайший раунд. Храбрость боксеров компенсировала их медленные нечеткие движения, вызванные полной физической изможденностью, от которой мало кто устоял бы на ногах. Кульминация произошла неожиданно. После нескольких яростных выпадов Нед нанес противнику тяжелый удар в лицо. Дэниэл пошатнулся, пришел в себя и бросился вперед с энергией, порождаемой болью, которую он не мог больше выносить. Он замахнулся левым кулаком, обрушил мощный удар в ребра Неда и окончательно сокрушил его резким выпадом в лицо. Нед отлетел назад, проломил перила, которые раскололись как спички под его весом, упал на землю и замер. Бой закончился.
Все зрители вскочили со своих мест. Восторженные крики неслись со всех сторон, шляпы летали в воздухе, ликование достигло апогея. Охранники пришли в движение, вскочили на лошадей и двинулись вперед, чтобы усмирить бушующую толпу, стремящуюся попасть на ринг. Том хлопал Дэниэла по плечу.
– Джентльмены! Объявляю нового чемпиона Англии. Дэниэла Уорвика! – провозгласил судья.
Том накинул на Дэниэла халат. Новый чемпион поднял левую руку в знак победы – правая безвольно висела вдоль тела – и посмотрел на жену.
– Дэниэл! Дэниэл! Поздравляем!
Кейт стояла вместе с остальными на траве окай ринга, радуясь его триумфу. В ее глазах блестели слезы гордости за мужа. Он наклонился через перила, чтобы заговорить с ней, она бросилась вперед, шляпка соскочила с ее головы и повисла на лентах на шее, когда она подняла к нему голову. Он подумал, что никогда еще не видел Кейт такой красивой, ее волосы беспорядочными мягкими завитками ниспадали на прекрасное лицо.
– Подожди меня. Через минуту я спущусь к тебе.
Потом Дэниэл повернулся, чтобы спросить о самочувствии Неда, и узнал, что тот пришел в сознание и избежал переломов при падении. Эти новости его порадовали, он никогда не встречал более храброго соперника. Ему поднесли знамена победителя, он бережно принял мягкий голубой и зеленый шелк.
Кейт наблюдала за ним, взволнованно прижав руки к груди. Она с радостной надеждой ожидала, когда он снова взглянет на нее, и вдруг увидела, что его внимание внезапно привлек кто-то в конце толпы. С упавшим сердцем она обернулась и проследила за направлением его взгляда.
Элегантный экипаж с опущенным верхом стоял на мосту. В нем сидела знакомая фигура, которую они не видели уже очень давно, облаченная в глубокий траур. Ее огненные волосы блестели под черной шляпкой из крепа и развевающейся на ветру траурной вуалью. Клодина вернулась домой.
При виде нее Дэниэл глубоко протяжно вздохнул. Она обольстительно, многообещающе улыбалась ему. Чтобы подчеркнуть, что она свободна и вернулась к нему, Клодина поднялась в своем экипаже и с вызовом посмотрела ему прямо в глаза, как смотрела в их первую встречу. Она ждала, когда он преподнесет ей знамена. В этот раз она не откажется принять их.
Но в этот раз ей их никто не предлагал. Знамена предназначались женщине, которую Дэниэл действительно любил – Кейт. Он перелез через перила и спустился по лестнице.
Его жена спокойно стояла, высоко подняв голову, смелая и любящая, не осознавая еще, что победа целиком досталась ей. Дэниэл знал, что он никогда не освободится до конца от чар Клодины. Черная магия существовала по-прежнему, сексуальное влечение, древнее, как сама жизнь, ощущалось ими через все поле, но Кейт научила его любить, и только с ней он хотел провести остаток своих дней.
Не веря своим глазам, Кейт смотрела, как Дэниэл приближается к ней и протягивает ей знамена. Она приняла их обеими руками, поднесла к губам, не отводя от него взгляда, в котором открывала ему свое сердце.
– Буду хранить их всегда, – прошептала она.
Дэниэл протянул руку и привлек ее к себе.
– Как я буду хранить тебя, моя дорогая Кейт.
Не обращая внимания на окружающую их толпу, равнодушный к крикам, взглядам, приветствиям и поздравлениям, он крепко прижал жену к себе и поцеловал в мягкие, податливые губы с такой любовью, как будто они стояли в этом огромном поле совсем одни и их не окружала со всех сторон плотная стена человеческих тел.
Клодина холодно смотрела на них несколько мгновений, потом опустилась на сиденье и накинула на лицо траурную вуаль. Дэниэл никогда не любил ее. Он жаждал овладеть ей из ненависти, пытаясь сопротивляться своей страсти. Глупые надежды, что ненависть может перейти в любовь, которые она долгое время питала, рухнули. Он никогда не узнает, что у него родилась дочь, которую она предпочла оставить в монастыре. Там за ней присмотрят и спрячут под покровом огненно-рыжие волосы, такие же, как у ее матери, скрывающие тот же пламенный характер, который монахини смогут обуздать, если как можно раньше выдадут свою подопечную замуж.
Клодина без колебаний сняла с себя всю ответственность за судьбу дочери, не испытывая материнских инстинктов. Она считала, что ребенок выполнил свое предназначение в ее жизни. По странному повороту судьбы Лионел, хоть и дожил до рождения ребенка, был слишком болен и уже ничего не понимал, поэтому так и не узнал, является ли настоящим отцом. Ее тайна не раскрылась. Убедив всех, что ребенок родился мертвым, она продала виллу и навсегда уехала из Италии. Ее собственное состояние и состояние Лионела позволяло ей удовлетворять все прихоти до конца ее дней.
Кучер никак не мог съехать с моста из-за большого скопления экипажей. Неожиданно какой-то человек поравнялся с ее экипажем и поднял шляпу в знак приветствия.
– Добрый день, миссис Атвуд.
Она резко повернула голову и увидела брата Дэниэла. Он выглядел шикарно.
– Мистер Уорвик, – сдержанно поприветствовала его Клодина; она никогда не разговаривала с ним, хоть и часто видела.
– Вы вернулись в поместье? – спросил он, продолжая идти рядом с ее экипажем.
Она бросила на Гарри жесткий взгляд из-под вуали.
– Нет, я передумала снова открывать имение. Оно никогда не значило для меня так много, как для мужа. Я направляюсь в Лондон.
– Могу я сопровождать вас? Честно говоря, я предпочел бы ехать, но не смог достать никакого транспорта.
– Разве ваш брат не обеспечил вас экипажем? – спросила она ледяным тоном.
– Я нанимал только один, чтобы привезти его жену в Чичестер, но сейчас им нужен транспорт, чтобы отвезти домой раненого человека.
Гарри собирался рассказать ей какую-то историю, а она всегда скучала в одиночестве. Она чуть не сошла с ума в Италии. Александр передумал навещать ее, что неудивительно, а письма Оливии переполняло счастье: ее муж стал прекрасным семьянином. Но почему она должна оказывать любезность родственнику Дэниэла? И она воспользовалась последним шансом отомстить Уорвикам, хоть и понимала, что это мелочно.
– Ну, в таком случае поищите где-нибудь еще для себя транспорт, сэр. Я не хочу, чтобы меня видели в компании родственника простого боксера.
В этот момент проезд освободился, кучер взмахнул хлыстом, и высокомерная Клодина умчалась прочь, оставив Гарри стоять посреди дороги и смотреть вслед удаляющемуся элегантному экипажу. Через какое-то время он бросился за ним, догнал его, но увидел лишь усмешку красавицы.
Усмешку вызвала не очередная задержка движения. Это была реакция на окончательный и полный отказ Дэниэла. Клодина вся дрожала от уязвленной гордости и от удара, нанесенного ее чувству собственного достоинства. Она хотела, чтобы Дэниэл бегал за ней, а он дал ей понять, что потерян для нее безвозвратно. Образовавшуюся пустоту она заполнит другими мужчинами, другой страстью, другими удовольствиями. Она никогда больше не вернется, никогда больше не унизится.
Клодина засмеялась – это был единственный способ не разрыдаться. Она потеряла единственного мужчину, который что-то значил для нее. Как легко и коварно переросла ненависть во всепоглощающую любовь!
Два дня спустя Дэниэл привез Кейт и Джима в Истхэмптон, стараясь ехать как можно медленнее, чтобы не причинить лишнюю боль тренеру, который лежал среди подушек, укрытый одеялом. Дэниэл радовался, что Гарри оставил им в Чичестере простой экипаж, что позволило им вернуться неузнанными и не задерживаться в дороге. Они спешили как можно быстрее уложить Джима в постель и не хотели терять время, отвечая на восторженные приветствия толпы.
На окраине Истхэмптона Дэниэл повернул экипаж и поехал в сторону старого дома.
– Ты выбрал неверный путь, – заметила Кейт.
– Но… – Он оглянулся и по взгляду жены понял, что она имела в виду.
– Поехали домой, – мягко сказала она, глаза ее улыбались, – домой в Истхэмптон-Холл.
Он улыбнулся в ответ, сгорая от желания поцеловать эти прекрасные губы, желая дотронуться до нее и любить ее долго и страстно, но это придется отложить.
– Домой так домой.
Он взмахнул хлыстом и, забыв про раненого, пустил лошадей галопом, а Кейт кричала ему, чтобы он сбавил скорость.
Слуги выбежали на крыльцо, чтобы унести Джима. Дэниэл и Кейт рука об руку подошли к дому. На крыльце Дэниэл обнял ее и поцеловал с нежностью и любовью.
– Уорвик дома! – раздались крики с улицы.
Казалось, что эти крики услышал весь курорт. Через минуту на улице собралась огромная толпа. Со всех сторон стекались ликующие люди, размахивая плакатами и флагами. В конце улицы били в барабаны и дудели в трубы. Кейт хотела оставить Дэниэла одного приветствовать поклонников, но ни он, ни толпа не дали ей уйти. Она стояла рядом с мужем, махая и улыбаясь, пока они оба окончательно не выбились из сил и не зашли в дом. Вечером на пляже зажгли костры, а по улицам проходили процессии с факелами, напоминающие ярких горящих змей. Празднование продолжалось до рассвета.
Всю неделю Дэниэла осыпали почестями как нового чемпиона. Он посещал бесчисленные банкеты, ему вручили увесистый чемпионский кубок. Лондонские врачи осмотрели его плечо, травма которого усугубилась в ходе поединка, и пришли к выводу, что ему больше нельзя выходить на ринг.
В результате он публично объявил о своей отставке в Пяти Дворах. Джим уже достаточно оправился, чтобы сопровождать Дэниэла и присутствовать на финальном дне его карьеры, так же, как присутствовал на первом. Никогда еще в Пяти Дворах не собиралось больше народа. Когда Дэниэл поднялся на сцену, раздались бурные овации, которые на несколько минут задержали церемонию. Наконец мистер Джексон успокоил публику и вручил Дэниэлу великолепный пояс небесно-голубого и изумрудного цветов, пряжка которого представляла собой два золотых кулака с памятной надписью на обратной стороне. Когда чемпион надел его, снова раздались аплодисменты. Мистер Джексон взял слово:
– Вот и завершилась карьера, которая войдет в анналы истории бокса. Как вы знаете, его величество, король Георг Четвертый, когда был еще принцем Уэльским и принцем регентом, страстно увлекался боксом и до сих пор с величайшим уважением относится к этой профессии. Он был моим личным покровителем, когда я боролся на ринге, и я входил в число боксеров, составлявших почетный караул в день его коронации в Вестминстерском аббатстве. Сегодня я получил сообщение с просьбой представить Дэниэла его величеству на следующей неделе. Король желает услышать от него подробнейший рассказ о поединке. Фэнси, представляю вам нового чемпиона Англии – мистера Дэниэла Уорвика!
Все собравшиеся встали, отдавая дань уважения Дэниэлу, и аплодисменты еще долго не позволяли ему говорить.
– Джентльмены, благодарю вас за вашу доброту ко мне сегодня и за все время, что я провел на ринге. И пусть ваши кошельки, которые помогают каждому новичку и поддерживают славную науку самообороны в нашей стране, никогда не опустеют.
Дэниэл сошел со сцены. Люди снова встали, хлопали его по плечу и кричали, что ринг никогда больше не увидит равных ему. Джим, не стыдясь, вытирал глаза платком, пока они шли к экипажу, на котором вернулись в Истхэмптон.
Кейт выбежала им навстречу и радостно бросилась в объятия мужа, повиснув у него на шее. Джим, увидев, как страстно они целуются, с улыбкой покачал головой и пошел в гостиную, где горели все лампы и ночь заглядывала в раскрытые окна звездным небом. Жасси, как обычно, гуляла где-то со своим поклонником в сопровождении его старшей сестры, и Джим осознал, что ужинать им сегодня снова придется втроем. Это неправильно. Никто из них не отдавал себе отчета, что тренер стал вдруг незваным гостем. Жасси с головой погрузилась в свою жизнь и редко находилась дома. В ближайшее время ожидалась ее помолвка, а затем переезд в дом мужа.
