Текст книги "Эта сияющая земля"

Автор книги: Розалинда Лейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Ты выглядишь молодцом! – воскликнула она. Он много часов сидел на солнце, его лицо загорело, благодаря чему он стал выглядеть даже лучше, чем до болезни.

– Боюсь, что я стараюсь, превозмогая лень. И я могу работать только с бумагами. Тут все держится на твоей маме, а Керен ее правая рука. – Он сделал усилие, чтобы сесть на стул, стоявший на крыльце, и она присела рядом. – Но вообще у нас не так уж все хорошо. – Его радость от встречи с ней сменилась на недовольство, и он начал брюзжать: – Я должен работать в поле сейчас, а не сидеть здесь без дела. Вместо меня там трудится твоя мать, а урожай помогут собрать немцы! Мой урожай! – Он стукнул кулаком себе в грудь. – А еще этот немец тут крутится.

Джоана подняла брови от удивления.

– Это тот сержант, с которым Керен знакома еще со школы?

– Он. Они гуляют вместе все лето. А я-то всегда думал, что она будет невестой Эрика. – Он раздраженно покачал головой. – Времена изменились. Как жаль, что молодые девушки больше не могут хранить верность. Во времена моей юности женщины ждали годы, пока их мужчины устроятся в Америке и пошлют за ними, и не было случая, чтобы хоть одна из них нарушила слово.

Повернув голову, она посмотрела вниз на долину.

– Теперь я понимаю, почему меня провожали такими взглядами, когда я шла сюда. Керен тоже называют предательницей. Я думаю, вам с мамой непросто осознавать, что в вашем доме живут сразу двое, которых соседи считают предателями.

– Ещебы, черт бы вас побрал! Ты ведь могла найтилюбую другую работу, а Керен послать этого немца кудаподальше.

Она поднялась и похлопала его по плечу, намекая, что все будет хорошо.

– Ядумаю, мне надо переодеться и пойти в полепомочь.

Джоана поднялась в комнату, достала из шкафа хлопковое платье инадела его, потом повязала цветастую косынку. Она вышла через дверь черного хода, чтобывновь нестолкнуться с отцом. Перейдя мост, она направилась к работающим в поле людям, на шлагбауме немецкого постависел военный френч. За время оккупации это был уже третийурожай. Сколько еще раз им придется собирать урожай,прежде чем эта форма перестанет попадаться имна глаза.

За эти выходные Джоана успела оценить обстановку в семье. Керен сильно изменилась. Она похудела и казалась хрупкой, почти прозрачной. Но она по-прежнему оставалась спокойной, мягкой и готова была при первой необходимости бежать к Эдварду. Вечером в субботу приехал Карл, чтобы забрать Керен куда-то на танцы. Она вышла из дома в летнем платье, похожая на фею. В окно Джоана видела, как Карл обнял ее за талию, Керен не ответила, но и не отстранилась.

Джоана отвернулась от окна и засунула руки в карманы юбки.

– Почему ты позволяешь этому сержанту приходить сюда? – спросила она Джину. Эдвард заснул над разверну той газетой и тяжело дышал, откинув голову на вельвето вую подушку.

Мама, крутившаяся около стола, не подняла глаз.

– Он не заходит в дом.

– Дело не в этом. Просто все соседи в округе судачат. Надеюсь, что хотя бы ты не винишь меня за то, что я работаю у Тома.

– Нас просили, чтобы мы отправили Керен обратно в ее деревню, но я ответила, что наш дом – это ее дом и она можетоставаться здесь столько времени, сколько захочет.

– Я рада слышать это. – Джоана подошла к матери и заглянула ейв глаза. – Что это у вас с Керен за тайна? Почемувы обе поощряете этого немца?

Быстро взглянув в сторону мужа, чтобы убедиться, что он спит. Джина посмотрела на Джоану и выпрямилась.

– Я могу честно сказать, что мы с Керен это не обсуждали. С тех пор как сержант Мюллер появился здесь, она, бедняжка, сама не своя. Взамен на ее дружбу он готов не докладывать своему начальству, что твой отец поправляется.

– О боже мой! – прошептала Джоана. – А отец этого не знает? Почему вы не сказали ему?

– Он может сделать какую-нибудь глупость.

– Ты имеешь в виду сдаться?

– Я предпочитаю не думать об этом. – Джина дернула плечами, как будто хотела скинуть какой-то невыносимо тяжелый груз, лежавший на них, выражение ее лица сделалось суровым. – Добродетель Керен бесконечна, а жизнь твоего отца нет.

Джоана не знала, что ответить на это.

Когда Керен вернулась с танцев, она застала внизу Джоану, которая ждала ее. На ней была пижама из китайского хлопка. Судя по тому, что розы на ней выцвели, пижама была куплена еще в довоенное время.

– Почему ты не спишь? Уже поздно.

– Я хотела поговорить с тобой. Давай выйдем на крыльцо.

В ночной тишине был слышен вечный шум водопада.Керен откинулась на спинку стула.

– Я так понимаю, ты догадалась.

– Это было нетрудно. Мы все у тебя в долгу — родители, братья и я.

Керен ответила ничего не выражавшим голосом:

– Я не хочу ничьей благодарности. Карл — это не Гитлер, и хотя он носит форму, иногда я забываю, что он нацист и начинаю воспринимать его как того мальчишку, которого когда-то знала. А все могло быть хуже. Намного хуже. Я позволяю ему целовать себя и обнимать, чтобы он считал, что я честна с ним. – Она говорила это с отрешенным видом, как будто бы для самой себя. – Он хорошо относится ко мне и надеется, что со временем я отвечу ему взаимностью. Еще мне его жалко. Война испортила ему жизнь, просто он не осознает этого.

– А есть шанс, что его отправят куда-нибудь на север или юг Норвегии, подальше отсюда?

– Сейчас вряд ли. Кстати, я рада, что ты знаешь правду. Я больше ни с кем не могла бы поговорить так, как разговариваю с тобой. Я люблю Эрика и всегда буду его любить. Я жду его возвращения, и если он любит меня так же, как я его, то он не станет слушать других. И еще я надеюсь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы Эдварда не забрали в заложники.

Впервые за все время Джоана заметила, как похожи ее мама и Керен. Они обе обладали большой силой воли.

Когда выходные закончились. Джина облегченно вздохнула, потому что беспокоилась, что Джоана случайно обмолвится при Эдварде о настоящем положении дел. После отъезда дочери она решила, что теперь они увидятся не скоро.

– Как ты провела выходные? – спросил Том в понедельник утром.

– Не очень, – ответила она. – Благодаря тебе в своей деревне я теперь значусь в черных списках.

– Что ты хочешь сказать?

Она рассказала, что о ней говорят в деревне.

– Так ты не хочешь поехать домой на какое-то время? – Он подошел к ее столу, и она выложила перед ним письма.

– Все верно.

– Присядь на минуту.

Она послушно села.

– Есть кое-что, о чем я долго размышлял с тех пор, как ты устроилась сюда. Я бы хотел, чтобы ты выслушала меня, прежде чем примешь решение.

– Я слушаю.

– Сейчас я разговариваю с тобой не как твой начальник, а как друг и член твоей семьи. Ты помнишь мою жену, ведь так? Когда она умерла, тебе было лет двенадцать или тринадцать.

– Тринадцать, и я хорошо помню Ингрид. Она была такой яркой и всегда веселой.

– Да, замечательная хозяйка вечеринок, которые мы любили устраивать. Я до сих пор скучаю по ней, особенно когда провожу выходные дома в одиночестве. А ты бы смогла принимать гостей в моем доме? Ты молодая и красивая, и ты бы понравилась моим гостям.Тебе не стоитволноваться, все знают, что ты моя племянница.

Ее первым желанием былоотказаться. Ведь известно, как называли тех,кто якшался с немцами. Она задумалась, желая полностьюосознать ситуацию.

– Я не совсемпоняла, что ты имеешь в виду... Кто-то может подумать,что ты покровительствуешь мне по другой причине?

– Что-то вроде того.

Она засмеялась.

– Том! Как ты старомоден! Я же приехала сюда не прямо с фермы. Я работала в Осло и сумею постоять за себя.

– Как хочешь. – Он смущенно улыбнулся. – Это просто означает, что я отношусь к тебе со всей душой и сказал об этом из лучших побуждений, уверяю тебя.

– Я и не думала сомневаться. Что мне придется делать? Составлять меню? Организовывать вечеринки? Приглашать группы, чтобы выступали на танцах? Я уверена, что у тебя есть список женщин, которых ты приглашаешь на такие мероприятия.

Он прищурился.

– Ты все очень хорошо понимаешь. Женщина, которая была превосходной хозяйкой в моем доме, уехала, когда в нем появились немецкие офицеры. Пока ее никто не смог заменить. Ты бы могла попробовать.

– Дай мне несколько дней, чтобы подумать. – Ей необходимо было посоветоваться.

– Естественно. – Если понадобится, я смогу отпускать тебя пораньше, чтобы успеть все приготовить. Иногда по выходным приходят лишь один-два офицера. А бывает, на вечеринку собирается веселая компания.

– Вообще-то, я в первую очередь секретарь, но так как мы родственники, я бы могла попробовать.

Он был рад, что взял ее на работу. Не было дня, чтобы она разочаровала его; она отлично справлялась со своими секретарскими обязанностями и выглядела очень привлекательно.

Более того, когда совсем потеплело, она перестала носить свои ужасные чулки, и ее красивые загорелые ногитолько подчеркивали ее красоту.

– Еслиты сделаешь то, о чем я прошу,это многое будет значить для меня. – Его тон сделался болееконфиденциальным. – Сейчася расскажу тебе, чем ты можешь помочь мне в достижении моей личной цели. Янадеюсь попасть в правительство, поэтому контакты, которые у меня налажены в настоящее время,впоследствии могут стать исключительно полезными.

– Но для этого тебе придется вступить в фашистскую партию, – произнесла она,не подумав. В тот же момент до нее дошло, что он уже давно связан с нацистами, и она разозлилась на себя.Она совершенно забыла, что работает среди врагов.

– Я вступилв партию, – сказал он, пожав плечами. – Именно поэтому я и занимаю сейчас это положение. Иначе ябыл бы не я. Я не собираюсь давить на тебя, уговаривать стать членом партии, так как догадываюсь, что ты еще не вполне готова. Я понимаю тебя, потому что тоже не сразу пришел к этому. – Он почувствовал, что между ними возникают все более и более доверительные отношения. – Хорошо, что мы можем быть с тобой откровенны, и я хочу, чтобы ты доверяла мне, Джоана, впоследствии, ты могла бы поехать со мной в Осло.Как насчет того, чтобы стать секретарем преемника Квислинга в будущем?

Джоана улыбнулась.

– Спросишь меняоб этом как-нибудь потом. Думаю, тебедо этого предстоит пройти еще большой путь.

– Ядолжен его пройти. Послушай, я был бы тебе оченьпризнателен, если бы ты сопровождала меня на вечеринку в офицерский штаб сегодня вечером. Нам нужно лишь нанести короткий визит, остаться там на часок-другой, но тем самым ты дашь понять, что не брезгуешь немецкой компанией.

Быстро подумав, она ответила:

– С удовольствием, Том.

– Вот умница. Так, значит, мы идем вместе сегодня вечером? Отлично.

Вернувшись к работе, она смотрела на печатную машинку невидящим взглядом. События начали развиваться слишком быстро. Астрид, которая никогда ничему не удивлялась, и сейчас осталась верной себе, задав необходимый вопрос:

– А что ты собираешься надеть?

– Это проблема. Том сказал, что женщины будут одеты красиво, а свое единственное вечернее платье я оставила в Осло. У меня есть только белое платье.

– Я думаю, что смогу помочь тебе. Пойдем в мою комнату.

Джоана последовала за ней наверх.

– Ты можешь что-нибудь поискать здесь. – Астрид открыла шкаф с одеждой и показала вечерние платья, юбки которых отливали коралловым, розовым, серым и зеленым. На них поблескивали золотые и серебряные нити вышивки. – Что скажешь? Думаю, они подойдут тебе, мы с тобой носим один размер.

– Они фантастические. Позвольте мне примерить, – сказала Джоана, уже надевая через голову одно из платьев.

У Астрид оказалось двенадцать вечерних платьев, и все они были неповторимы по своей красоте, сшиты из шифона, крепдешина и шелка.

– Эти туалеты всегда были моими любимыми, и до оккупации я надевала их в театры и на банкеты.

Джоана не могла отказать себе в удовольствии перемерить все туалеты, ведь за три года войны она не видела ничего подобного. Она примеряла каждый наряд, изображая модель на подиуме, а Астрид сидела на краю кровати и аплодировала, как потенциальный покупатель.

Том подъехал к дому вовремя. Как оказалось, он бывал на вечеринках, устраиваемых немцами в соседней части дома, и поэтому хорошо знал адрес. Выйдя из машины, он подошел к калитке, а Джоана как раз направлялась ему навстречу. Позже он признался, что если бы был моложе, то точно свернул бы шею, оборачиваясь, завидев такую красавицу. Она выбрала платье из крепдешина, которое выгодно подчеркивало ее миниатюрную фигуру, уложила волосы по-новому, зачесав золотые шелковые пряди назад и заколов их заколкой из слоновой кости. На ней не было никаких украшений, из аксессуаров она захватила с собой только шаль.

– Привет, Том. Я знала, что ты будешь пунктуален. Это твоя машина? Очень красивая.

Он подскочил, чтобы открыть перед ней дверь, и она плывущей походкой подошла к автомобилю. Когда они выехали на дорогу, она заметила, что он улыбается.

Вечеринка устраивалась в штабе гарнизона, располагавшемся на окраине города. Джоана с Томом появились на пороге длинной комнаты, где когда-то проходили общественные мероприятия. До них доносилась веселая болтовня, звон бокалов, которые наполняли официанты в белой одежде, и слышалась музыка. Джоана поймала себя на мысли, что уже начала привыкать к своей работе в офисе среди немцев, к их форме и флагам но, войдя сюда, она взглянула на все по-новому, и ярость охватила ее. Никто не приглашал их в ее страну. Выражение ее лица стало отчужденным.

Офицеры оказывали ей навязчивые знаки внимания, и она вспомнила фразу Астрид, которую та сказала ей перед выходом:

– В таком наряде тебе можно встречаться с самим королем.

Однако ее ждала встреча с капитаном СС. Она уже успела разглядеть их формы, мелькавшие в зале. Один из них наклонился к ней, и ей пришлось улыбнуться.

– Фройлен, так приятно видеть вас. Что я могу принести вам выпить? Вы не откажете мне в танце?

Она танцевала со многими, улыбаясь им всем, и пыталась уловить хоть что-то важное для себя из их разговоров.

Том был знаком с несколькими другими женщинами, присутствовавшими на вечеринке, но он не танцевал, предпочитая сконцентрироваться на ликере и беседе с теми, кого знал, и с теми, с кем хотел познакомиться получше. Когда подали ужин, он отыскал Джоану, чтобы убедиться, что с ней все в порядке и она не скучает.

Она стояла с подвыпившими офицерами, которые развлекали ее своими шутками, и, хотя она смеялась, он заметил, что она обрадовалась при его появлении.

– Я думаю, нам пора уходить, Том. – Она не дала ему возможности предложить поужинать. – Я только возьму шаль. Всем приятного вечера.

Молодые офицеры шутливо пытались удержать ее, но она решительно взяла под руку Тома и повела его из зала.

– Разве ты не проголодалась? – спросил он, с сожалением подумав об ужине.

Там подали обжаренную холодную свинину, ветчину, красную капусту и салями, а еще яблочный пудинг и много всего вкусного.

– Я перекусила с Астрид, когда выходила из дома.

От вида стола у нее закружилась голова. Изобилие еды шокировало ее больше, чем враги в униформах. Она подумала о своем народе, который почти голодал. Астрид никогда не жаловалась, не считая шутливого тона, когда рассказывала, как в магазине прямо перед ней был продан последний кусок мяса. Сейчас у нее перед глазами стояла огромная чаша с апельсинами. Норвежские дети уже успели забыть, какие они на вкус, а те, кто родился после захвата страны, и вовсе не знали, что это такое. Джоана резко остановилась, когда они подошли к лестнице.

– Я бы хотела один апельсин.

– Я возьму пару, – ответил он.

Это спасло им жизни, потому что, когда он вернулся в зал, а она осталась ждать его в холле, на выходе прогремел мощный взрыв. Взрывной волной убило охранников, а припаркованные машины разбросало как игрушки. Окна в здании повыбивало, и стекла хрустели под ногами Джоаны и Тома, когда они спускались вниз. Зеркало, висевшее на стене, разбилось вдребезги. Послышались крики, женские вопли и топот. В воздухе стоял запах гари и пыли, которая забивалась в нос и оседала в горле.

– Джоана, ты в порядке? – закричал Том.

– Думаю, да. – Повернув голову, она увидела кровь, стекающую по его щеке. – Ты ранен!

– Наверное, в меня попал осколок. Не о чем беспокоиться. Дай мне руку, пойдем посмотрим, чем мы сможем помочь. – Они снова вернулись в толпу офицеров. Сейчас здесь царил хаос, у одной из женщин началась истерика. Залепив ей пощечину, чтобы привести ее в чувство, Джоана догнала Тома. У нее были кое-какие навыки поведения в подобных ситуациях. Вскоре появился доктор, которого подняли с кровати, и он зашел в помещение в белом халате, надетом прямо на пижаму. Том нашел уцелевшую бутылку бренди и предложил Джоане выпить.

Она сделала глоток, не дыша, и вернула бутылку Тому.

– Доверяй мне, когда нужно найти что-то самое лучшее. – Он со смехом сталпредлагать выпить остальным.

Когда они вышли, Том увидел свою искореженную машину.

– Придется добираться пешком.

Том совсем не привык ходить пешком. К тому же дорога поднималась в гору. В суматохе Джоана потеряла туфель и шла босиком по обочине дороги, поросшей травой. Повсюду были немецкие солдаты, проверявшие у прохожих документы, Джоана с Томом не вызвали у них подозрений. Когда они подошли к дому Астрид, Том достал из кармана апельсин.

– Я захватил его, когда ходил за бренди.

– О, Том. – Она взяла апельсин, не понимая, как ее дядя может вызывать в ней столь противоречивые чувстве. – Спасибо, что не забыл.

Войдя в дом, она наткнулась на Астрид, которая вышла из комнаты в ночной рубашке.

– Иди сразу в подвал, Джоана, – прошептала она. Потом у нее вырвался вздох, когда она увидела, на кого похожа Джоана. Босая, в порванное платье, лицо перепачкано грязью. – Я слышала, где-то был взрыв. Ты была рядом?

Джоана кивнула и внезапно почувствовала, как она устала.

– Я взяла апельсин для соседского мальчика, – произнесла она, отложив его в сторону. – И я боюсь, что ваше изумительное платье теперь в ужасном виде.

– Ты жива, моя девочка, а все остальное неважно. Сейчас спустись в подвал, а утром расскажешь мне обо всем, что случилось. Ты еле стоишь на ногах.

– А вы знаете, кто в подвале?

– Был Гунар, а есть ли с ним кто еще, не знаю.

Подавив тяжелый вздох, она нашла под лестницей потайной ход. Свет фонаря ударил ей в лицо, и она не успела опомниться, как ее схватили и бесцеремонно швырнули на стул. Из темноты раздался голос Гунара:

– Где тебя черти носят? Ты заставила нас ждать.

Она ответила ему тем же самым злым тоном, щурясь на свет:

– Танцевала с офицерами, чтобыпомочь освободительному движению, и чуть непогибла отвзрыва, а потом босая шла пешком домой. Это вескаяпричина, для того чтобы опоздать? Тем более что яне знала о вас.Кто еще с тобой?

Она попыталась прикрытьглаза, чтобы всмотреться, но свет слепил ее.

– Что за двойную игру ты ведешь? Тебя посадили в офисе Рейна, чтобы ты получала необходимую информацию, а не браталась с ними. Сегодня вечером тебя видели в машине, на которой ты приехала в их штаб.

– Я расскажу, как все произошло. Возможно, я неправильно поступила, не согласовав это с вами. Но если бы я и сегодня не приняла приглашения, то получилось бы, что я слишком часто отказываю немцам. Том уже намекал на это.

Джоана услышала слабое эхо своего голоса, отразившееся от каменных стен. Хотя она никого и ничего не видела из-за света, бившего в глаза, она почувствовала, что в помещении находятся несколько человек.

И тут Гунар произнес слова, которые повергли ее в шок:

– А это правда, что когда тебя вызвали на допрос в Осло, то почти сразу же отпустили? Свобода в обмен на сотрудничество с врагом? Разве не странно, что немцы собирались арестовать твоего отца, но не сделали этого? Кто придумал историю, которую ты сейчас рассказываешь нам?

Она чувствовала себя все более и более измученной, с трудом держала голову, и только неподдельный страх не давал ей расслабиться окончательно. Во время взрыва она наглоталась пыли, и у нее так пересохло в горле, что только глоток свежего воздуха мог помочь ей, но сама она не решалась сказать об этом.

– Я обвиняю тебя в том, что все это время ты снабжаешь нас бесполезной информацией, – жестко произнес Гунар.

Джоана приставила пальцы к вискам, чтобы унять боль и собраться с мыслями. Потом, опустив руки на колени, заговорила тихим голосом, потому что пыль, осевшая в горле, не давала говорить ей громче.

– Меня только что упрекнули в бесполезности моей работы. Я не осознавала ее значительности, но сейчас понимаю. Если бы не я, то никто бы из вас не узнал о планах немцев перенести склад боеприпасов севернее к Норвику два дня тому назад.

Она почувствовала, как атмосфера изменилась. Люди в подвале зашевелились. Гунар заговорил с ней совершенно другим тоном:

– Некоторые из нас знали об этом, другие нет. Прости меня за резкость. Ты отлично справилась. Повремени немного, люди, которых ты не знаешь, сейчас должны уйти. – Он так направил свет фонаря, что она смогла разглядеть только тени людей, покидающих подвал. Она уронила голову, чувствуясебя полностью обессиленной. Гунар обошел стол и коснулся ее плеча. Она не шевельнулась.

– Запомни еще одно. Если тебя арестуют, попытайся хотя бы двадцать четыре часа не выдавать известных тебе имен. Больше никто не сможет выдержать под теми пытками, которые применяют гестаповцы.

– Я запомню, – пообещала она.

– Как ты себя чувствуешь? Как только ты вошла, все сразу заметили, что тебя качает от усталости. Но мне необходимо было провести этот «допрос», чтобы ни у кого не осталось сомнений, что ты не растеряешься, если гестапо начнет допрашивать тебя.

– Я бы не хотела, чтобы ты вновь так меня испытывал. – Она, казалось, по-прежнему не в силах пошевельнуться. – Ты знаешь, что в этом районе есть отделение СС?

– Нам известно. Это часть нового подкрепления. Надеюсь, сегодняшний взрыв дестабилизирует ситуацию и выведет остальных из равновесия. Сейчас ложись и спи. Ты заслужила хороший отдых.

Перед тем как выйти из подвала, она услышала, как он разговаривает с кем-то. Лампа на столе освещала то место, на котором сидела Джоана, и она подумала, что, наверное, пробыла здесь не меньше двух часов. Только выпрямившись и поднявшись,она заметила Стефена, стоявшего с другой стороныстола и смотревшего на нее. Глубоко вздохнув, она с силой сжалакулаки.

– Ты! Здесь! И ты ни словом не заступился за меня?!

Со всейсилы она ударила по столу, забыв о лампе, которая упала напол и покатилась, задев чернильницу. Резко повернувшись, она двинулась к выходу. Стефен одним прыжком догнал ее и схватил, но она попыталась вырваться.

– Прости нас с Гунаром, – выдохнул он, сжимая ее сильнее. – Мы не сомневаемся в тебе, но другие члены организации должны были убедиться в твоей преданности. Да перестань же вырываться!

Он впился губами в ее губы, и она страстно ответила на его поцелуй, прежде чем нашла в себе силы оторваться от него.

– Зажги спичку, – потребовала она разгневанно и отвернулась. – Я ухожу.

Нехотя он нащупал в кармане коробок спичек и зажег одну. Лампа, скинутая со стола, лежала прямо около него. Он поднял ее и поставил на стол. Джоана отошла к стене и устало прислонилась к ней, закрыв глаза. Сделав над собой усилие, она направилась к ступенькам и стала медленно подниматься, но не заметила, как он оказался около нее и, встав на колени, обнял и прижался лицом к ее животу.

– Когда же ты наконец поймешь, что значишь для меня больше всего в жизни? – Он говорил хриплым голосом, и она чувствовала теплоту его дыхания через тонкую ткань одежды. – Позволь мне провести с тобой эту ночь. Не отворачивайся от меня.

Джоана положила руки ему на голову, запустив пальцы вего густые волосы, и прижалась к нему. Слезы градом покатились по ее щекам.

Глава 10

На следующий день, когда Джоана пришла на работу в назначенное время, ее удостоверение личности и специальный пропуск перепроверили несколько раз. Видимо, это следствие событий предыдущей ночи. Она подумала, что сейчас надо быть предельно осторожной. Сев за рабочий стол, она просмотрела почту и отложила ее в сторону. Том опаздывал, что было очень кстати. У нее оставалось немного свободного времени, чтобы обдумать все произошедшее и собраться с мыслями.

Джоана печатала, когда появился Том. На голове у него была повязка.

– Рана оказалась намного серьезнее, чем я предполагал, – произнес он. – Утром мне пришлось поехать в госпиталь и наложить швы. А ты выглядишь замечательно. Прямо вся светишься. Никогда не скажешь, что вчера вечером бомба взорвалась у тебя на глазах.

– Я уже подготовила почту, – сказала она и выложила перед ним бумаги.

Прошло больше месяца, прежде чем Тому выдали новый автомобиль взамен взорванного. У него была возможность выбрать машину из нескольких предложенных. Он отказывался до тех пор, пока ему не подобрали то, что его наконец устроило.

Как только автомобиль оказался в его распоряжении, он повез Джоану в свой дом. В детстве она была там однажды, он запомнился ей как огромная резиденция. Том с удовольствием бы приглашал в гости их семью, если бы Джина открыто не показывала свое нежелание общаться. Теперь, когда Джоана общается и работает с ним, он почувствовал себя частью их общей семьи.

Он взглянул на нее, когда они ехали по дороге, и заметил, что она погружена в свои мысли.

– Когда вы ожидаете возвращения Рольфа? – спросил он.

Заключенные учителя, отбывавшие наказание в Арктике, были освобождены. Больше не имело смысла держать их там после того, как нацистские организации учителей и молодежи потерпели фиаско.

– Я даже не представляю. Судя по тому, что я читала, их выпускают партиями по несколько человек, и поэтому никто не знает, когда наступит его очередь. Ему придется искать другую школу, потому что нельзя уволить учителя, которого взяли на его место. – Она замолчала, разглядывая осенний пейзаж за окном. – Зачем ты снял квартиру в городе, когда мог бы жить здесь?

– Яснял квартиру на то время, пока у меня не было машины. Каждый день ездить домой было слишком трудно. Мне удобнее жить в квартире, потому что я бы не хотел, чтобы немцы обосновались в моем доме. Ну вот мы и приехали.

Дом действительно оказался огромным, таким, каким она запомнила его в детстве. Он был построен предком жены Тома в конце восемнадцатого века и был копией дома, который стоял в городе и завоевал первое место среди трех лучших особняков, принадлежащих самым богатым женщинам. Издалека могло показаться, что сделан он из слоновой кости.

– Как будто я была здесь только вчера, – воскликнула Джоана. – Он, как и тогда, кажется мне сказочным.

– Пойдем. – Он взял сумки с заднего сиденья.

Том специально решил никого не приглашать на эти выходные, так как хотел, чтобы она успела осмотреться и решить, что надо изменить в доме.

Она остановилась на крыльце, чтобы посмотреть на залив фьорда и склоны, спускавшиеся за ним. Прямо у берега находилась пристань, несколько лодок покачивались на воде. Невозможно было найти более идеального места для строительства дома. Мебель в доме тоже была эпохи восемнадцатого века. Том шел впереди Джоаны, открывая перед ней двойные двери.

– В старых комнатах я провожу вечеринки, – объяснил Том.

– Это сразу видно. Великолепные полы все в жирных и винных пятнах.

Вытянув руку, он широким жестом провел по комнате.

– О чем я и говорю. Дома просто необходим человек, который за всем будет следить.

– А где твоя домработница?

– На кухне, я думаю. Нужно дать ей знать, что мы пришли.

В хорошо оборудованной кухне, которую также нельзя было назвать чистой, никого не оказалось. Домработница сидела на балконе и загорала. Она задрала юбку, подставив обнаженные ноги последним лучам сентябрьского солнца. На вид ей было не больше девятнадцати-двадцати лет. Джоана обернулась и посмотрела через плечо на Тома, состроив гримасу.

– Ты взял ее на работу за то, что она умеет готовить, или за длинные ноги?

Он ухмыльнулся.

– Ее мать приходит сюда по выходным и готовит.

– Иди заплати ей за неделю, а я пока подумаю, что нам можно приготовить, но только сначала поднимусь наверх.

Из окна спальни она видела, как девушка уходит, недовольная, неся в одной руке чемодан, а в другой сумку, Джоана обошла второй этаж, вошла в комнату домработницы и распахнула окно. Когда она вышла, навстречу ей поднимался по лестнице Том с сумками в руках.

– Ты выбрала себе комнату? – поинтересовался он.

Она кивнула.

– Ту, что в конце коридора.

Он бросил сумку у двери своей спальни, а ее вещи отнес акомнату, которую она выбрала. В этой комнате был балкон, расположенный над верандой, и запасной выход. Она это отметила про себя – в последнее время она стала предусмотрительней.

– Она не очень просторная, – сказал он с сомнением в голосе. – Я надеюсь, ты будешь приезжать сюда часто, и мне хочется, чтобы тебе нравилось здесь.

– Она замечательная.

На кухне Джоана без труда нашла продукты, чтобы приготовить вкусный обед. Том получал специальные заказы, так как немцы были частыми гостями в его доме. Но она не смогла пересилить себя и приготовила скромный обед.

– Я уверен, что ты хорошая хозяйка.

После обеда Том развел огонь в камине, потому что к вечеру стало холодать. Дрова весело потрескивали, Джоана просматривала книги и слушала радио. Так как он сотрудничал с немцами, ему разрешалось иметь в доме радио.

Утром Джоана решила прогуляться. Проходя по берегу, она увидела рыбацкуюдеревню. На пристани стоял немец кий охранник.

Том согласился, что никого не нужно приглашать в дом, пока она не устроит все по-своему. Не составило труда организовать бригаду уборщиц, которых ежедневно привозили из офисных зданий. Они отмыли пожелтевшие от табака стены, красиво задекорировали потолки и удалили все пятна со старинных полов.

На выходные Джоана поехала домой, чтобы встретиться с Рольфом. Его отпустили одним из последних, и она уже разговаривалас ним по телефону. Том порадовался вместе с ней.

– Я передам с тобой бутылку шампанского, чтобы ваша семья отметила возвращение Рольфа.

Она потупила взгляд.

– Боюсь, они ее не примут. Том.

Он пожал плечами, и ему в очередной раз сделалось не по себе из-за того, что его родственники отвергают его.

– Но все равно, пожелай от меня Рольфу всего наилучшего.

Для Керен возвращение Рольфа было особенно мучительно. Он совсем исхудал, хотя для учителей лагерные условия считались облегченными, жизнь там была далеко не сладкой. Увидев его после такого длительного отсутствия, она всматривалась в выражение его лица, в его глаза и улыбку, и ей казалось, что она видит Эрика.

Она с удовольствием наблюдала, как они общаются с сестрой. Она всегда считала, что все трое детей унаследовали от Эдварда доброе сердце. Джина, как всегда, была более сдержанна, хотя она вся светилась и улыбка не сходила с ее лица.