Текст книги "Эта сияющая земля"

Автор книги: Розалинда Лейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Джоана заранее приготовила историю, хотя внутри у нее все сжималось от страха, когда она поднималась по каменным ступеням. Она ответила на все вопросы сержанта быстро и четко. Да, она сопровождала Алстинов в госпиталь. Зачем? Анна Алстин беспокоилась за своего мужа и хотела, чтобы у нее была моральная поддержка. Нет, с тех пор она больше не видела этих людей и ничего не знала об их планах. Она вернулась обратно на той же машине. Нет, она понятия не имеет, откуда прислали эту машину и как зовут водителя.

Сержант записал все ее показания и сказал полицейскому.

– Можете увести ее для дальнейшего допроса. – Он отсалютовал правой рукой. – Хайль Гитлер!

Джоана побледнела. Его приказ означал, что ей предстоит допрос у немцев. Ее повели на второй этаж, где в хорошо обставленном кабинете в удобном кожаном кресле за столом сидел офицер гестапо. Видимо, он читал данные ею показания. Не глядя на нее, он указал рукой на стул, стоявший прямо перед его столом. Она села, натянутая как струна, скрестив руки на коленях. Он продолжал читать. У него было злобное лицо, тонкие губы, тяжелый подбородок и короткие рыжеватые волосы.

Он обратился к ней по-норвежски с сильным акцентом.

– Вы отрицаете, что знали о побеге еврея Алстина. Вы жили в их доме больше года, с того момента, как приехали работать в Осло. Вы были достаточно близко знакомы и могли быть посвящены в их планы.

– Да, я живу в их доме, но о своих намерениях они мне не рассказывали. Последний раз я видела их в госпитале.

– Они были не одни. У них был сопровождающий. – Он пристально посмотрел ей в лицо. – А что вы ответите, если я скажу, что вас видели в лесу в ту ночь?

Ее охватил страх, но она не подала виду, продолжая смотреть ему в глаза.

– Я отвечу, что это ложь. Я не местная, и в лесу никогда не бывала.

Он продолжал изучать ее, пока она боролась со страхом, который был сильнее ее.

К ее удивлению, он вынул золотой портсигар и предложил ей. Она покачала головой:

– Нет, спасибо, я не курю.

Зажав сигарету между губами, он прикурил от зажигалки.

– Так же, как тогда, когда мы встречались в первый раз, – сказал он, – но тогда вы были совсем маленькой. Вам было только четыре года, а мне – двадцать. – Видя, что она не понимает, о чем идет речь, он кивнул головой. – Да, я Аксель Вернер. Ваши родители взяли меня в свой дом во время осуществления плана Нансена. – Он положил руку на лист с ее показаниями. – Когда я увидел ваше имя и домашний адрес, то решил сам допрашивать вас. Попадись вам кто-то другой, вы бы так легко не отделались.

Нансен, один из самых известных полярных исследователей в ее стране, разработал после Первой мировой войны план, согласно которому обездоленных и голодавших немецких детей селили в норвежские дома, где о них заботились. Джоана не раз слышала дома имя Акселя Вернера. Они часто дрались с Рольфом и приходили домой с синяками и разбитыми губами.

Большую часть времени Аксель проводил с ее братьями на ферме и в горах. Он учился в той самой школе, где сейчас работал Рольф. Находясь в сильном напряжении, она даже не поняла сначала, что он разговаривает с таким же акцентом, с каким говорят у нее дома.

– При других обстоятельствах вы были бы желанным гостем в моем доме, но не сейчас, когда на вас надета эта форма.

Его лицо сделалось суровым, но он не вышел из себя, и голос его остался ровным.

– Сейчас время, когда вы все должны принять нас здесь и понять, что жизнь под управлением Третьего рейха пойдет вам только на пользу. В первую очередь мы здесь для того, чтобы защитить вас от англичан, которые воюют с нами, закладывают мины в норвежских водах, чтобы топить ваши корабли, готовясь к оккупации вашей страны.

Мы пришли с дружественными намерениями, а ваш король и его правительство отвергли наше покровительство, потому что им плевать на свой народ. Посмотрите на Данию. Король Кристиан принял нас, и ни один человек не пострадал. Их народ благодарен нам. – Он довольно засмеялся, стряхнув пепел в пепельницу из оникса.

Она сглотнула.

– Я слышала, что многие датчане не приняли ваш режим.

Привстав, он наклонился вперед, и его глава сузились.

– Итак, Джоана, от кого вы слышали такое? – спросил он хитро.

Снова началась игра в кошки-мышки. Она наговорила лишнего, это была ошибка.

– Сейчас новости разлетаются быстро.

Он потер подбородок и снова сел.

– Не надо слушать глупую болтовню. Ты окажешь большую услугу своей стране, если не будешь поддерживать эти лживые разговоры. – В его глазах появился фанатичный блеск. – Норвегия отличается своей чистой северной кровью. Уже много столетий люди рождаются здесь со светлой кожей, светлыми волосами и голубыми глазами, что означает принадлежность к арийской расе. Вы, норвежцы, и мы, немцы, – потомки арийцев. Мы вместе должны способствовать тому, чтобы мир был населен нашей лучшей расой и навсегда избавился от всякого мусора.

Она смотрела на него с недоверием. Перед ней сидел человек, который вырос на ее родине, который жил среди людей, для которых не имели значения национальность и цвет кожи, и теперь он стал фанатичным нацистом.

– Я могу идти? – спросила она, стараясь контролировать свой голос.

– Ты запомнишь все, что я сказал тебе сегодня?

Она кивнула. Он понимал, что она специально соглашается с ним, но все же посчитал, что раскрыл ей глаза, потому что его аргументы были убедительны. Он взял лист с ее показаниями, скомкал его и бросил в мусорную корзину.

– Это жест доброй воли, – улыбнулся он благосклонно. Он не ожидал благодарности, так как она еще мало что понимала в жизни. – А как сейчас поживают твои родители? Надеюсь, что хорошо.

– У моей мамы и братьев все хорошо. Отца избили ваши солдаты прошлым летом, и он до сих пор не оправился.

Его лицо не выражало сочувствия.

– Я желаю твоему отцу скорейшего выздоровления после побоев, которые он сам навлек на себя своим неправильным поведением. Пожалуйста, передай своей семье самые лучшие пожелания, когда будешь писать им в следующий раз. Эдвард и Джина притащили меня, когда я был слаб и истощен. Но больше в Германии никогда такое не повторится, у нас есть новый приказ от нашего фюрера. Я должен поговорить с тобой об этом как-нибудь. – Поднявшись, он обошел стол и проводил ее до двери. – До нашей следующей встречи, Джоана. Всего доброго.

Ей хотелось бежать, чтобы надышаться свежего воздуха, но она просто пошла быстрым шагом.

Джоана работала последние дни в магазине. Ей дали разрешение на поездку домой, после того как она получила письмо от матери, в которое было вложено медицинское заключение о тяжелом состоянии здоровья ее отца.

Соня грустила из-за ее отъезда. Жена Лейфа собиралась заменить ее на работе, поэтому на место Джоаны никого не искали. Поговорив с Джоаной, она быстро вникла во все детали работы. Лейф поинтересовался, хотела бы она продолжить то, чем занималась дома, находясь в Алесунде.

– Да, – ответила она с энтузиазмом. – Я хочу сделать все, что от меня зависит.

Перед отъездом Джоана, все хорошо проверив, заперла дом Алстинов и вызвала такси, чтобы ехать на вокзал. Она надеялась, что дом ее друзей не пострадает, но все же попросила соседей приглядывать за ним. Нередко собственность евреев конфисковывалась, вплоть до домов.

На вокзале было много народу, и так как часто немецкие войска ездили по железной дороге, поезда теперь ходили не по расписанию, задерживаясь на несколько часов. Согласно правилам, окна в вагонах были занавешены, и из-за тусклого освещения читать было трудно. На остановках Джоана выходила на платформу, чтобы подышать воздухом.

Ночь казалась бесконечной. Вместе с рассветом наступило облегчение, и когда разрешили открыть шторы, то взгляду открылся великолепный пейзаж. С одной стороны были видны горы, упиравшиеся в безоблачное утреннее небо, и их вершины озаряли первые лучи солнца. Лавины тающего снега с грохотом падали вниз, и цветная радуга плясала в их потоке. Речушки, стекающие по склонам, похожие на сверкающее жидкое серебро, переливались в лучах весеннего солнца. На высокогорных пастбищах снег почти сошел, и зеленая трава уже пробилась из-под земли. Ниже тянулись непроходимые леса, в которых росли дикие цветы, а дальше начинались широкие луга и поля, фруктовые деревья, вспыхнувшие розово-белыми цветами, были похожи на пушистые облака. И лишь старые бревенчатые дома на фермах, построенные более четырехсот лет назад, оставались в своем неизменном виде. Дома, построенные позже, были покрашены охрой, синей или белой краской.

Выпуская клубы дыма, поезд въехал в широкое ущелье. Только теперь Джоана поняла, как сильно соскучилась по дому, по этим горам, фьордам, водопадам.

На многолюдной станции города Андалснес она сошла с поезда. Был уже почти полдень. Она пошла по платформе и, сама не зная почему, стала всматриваться в толпу, среди которой стоял высокий мужчина с чемоданом в руке. Он показался ей знакомым. Ускорив шаг, она направилась в его сторону, решив, что они могут вместе проехать остаток пути, и он сообщит ей все последние новости. Но мужчина отвернулся и двинулся в толпу. На станции было слишком много народу, и она не могла идти быстро, а когда сошла с платформы, его уже не было видно.

Джоана перестала думать о нем и пошла по живописной улице маленького городка в сторону пристани. Ей оставалось еще проплыть много миль по фьорду. На пароме она встала на палубе, глядя в сверкающие воды фьорда.

Последние пассажиры поднялись на борт. Немецкий охранник наблюдал, чтобы люди не собирались группами больше двух человек. И вдруг она снова увидела человека с железнодорожной станции. Он как раз в числе других пассажиров показывал свой пропуск охраннику. Пройдя на палубу, он поднял глаза и, увидев ее, тут же прошел в другой конец.

Позже она узнала, что он заметил ее еще на станции, как и она его, и предполагал, что они поплывут на одном корабле. Джоана смотрела в изумрудную воду фьорда, когда паром тронулся. Ее охватило волнение. До чего же нежданн ая встреча. Эго был Стефен. Единственного его взгляда было достаточно, чтобы понять, что он волнуется за нее.

Глава 5

Спокойное путешествие по фьорду длилось несколько часов. Огромные горы по краям фьорда казались нарисованными и отражались в воде, похожей на зеленое стекло. Совершенно случайно Джоана увидела двоюродного брата отца. Тома Рейна. Он поприветствовал ее от всей души.

– Какой приятный сюрприз видеть тебя!

Этобыл крупный мужчина с волосами и бородкой песоч ного цвета.Он служил в армии в чине майора. Джоана всег да любилаего и отметила, что он, как всегда, хорошо одет, чтов эти дни редкость.

– Как у тебя дела? – спросил Том. – Все еще работаешь секретарем? Я слышал, что ты живешь в Осло.

– Я уехалаоттуда вчера утром, – и она вкратце расска зала емуо своей жизни, не упомянув о том, что помогала Алстинам бежать, ио том, что последовало за этим. Ведь их разговор моглиуслышать.

– А когдапоследний раз ты был у нас на ферме? – спросила она.

– Несколькомесяцев назад. Сейчас я занимаюсь адми нистративной работой.Но я обязательно заеду повидаться с твоим отцом.

Они плыли вместедо конца пути, ииногда, поворачивая голову, она видела Стефена, стоящего напалубе илюбующегося пейзажами.

Когда паром подошел к пристани, она попрощалась с Томом, который плыл дальше, до конечной остановки, где должен был высаживаться и Стефен.

– Передай от меня огромный привет Эдварду, Джине и своимбратьям. Я обязательно навещу вас.

На берегу ее встречал Рольф.

– Привет, как дела? – крикнул он.

– Хорошо!

– Здорово снова вернуться в горы?

– Еще бы!

Когда она сошлана берег, он сразу же взял у нее багаж.

– Как папа? – спросила она.

– Ему сразу станет лучше, как только он увидит тебя. Мама здорова и на ферме все в порядке.

Рольф встретил ее на повозке, запряженной лошадью, которую, к счастью, оставили им.

– Я так рада, что Нилс-Арна у нас не забрали, – сказала она, садясь рядом с братом.

– Нам повезло, потому что это уже старая лошадь. Немцы взяли только самых лучших лошадей.

Когда они отъезжали, она обернулась, но ниТома, ниСтефена не увидела.

Джоана упомянула, что встретила двоюродного брата отца. Рольф нахмурился в ответ.

– О нем ходят разные слухи. Говорят, что он работает на немцев.

– Нет, только не Том!

– Боюсь, это правда. – Затем, чтобы не омрачать ее настроения, он решил помолчать и дать ей насладиться созерцанием родных мест.

Они проезжали мимо ферм, и она любовалась старыми домиками, а потом впереди показалась школа, выкрашенная в зеленый цвет.

– Заходи как-нибудь навестить меня. Посмотришь на моих учеников. Они все разных возрастов и такие смешные. Ты знаешь, теперь запрещено изучать английский. Немецкий стал вторым языком в Норвегии.

– Я слышала об этом. Должно быть, не просто работать, когда немцы дышат тебе в затылок.

– Я не один оказался в таком положении. Уже случалось, что мои коллеги пытались вступить в противодействие с немецкой администрацией, и в результате у них появилось еще больше проблем. Нам приказано обучать детей с самого детства немецкому языку. – Его голос сделался жестким. – Но это еще не означает, что таким образом у нас отнимут нашу страну и свободу. Они стремятся задурманить головы наших детей, но учителя объединены одним желанием – противостоять нацистской образовательной политике. Не только учителя, но и врачи, фермеры, рыбаки и представители многих других профессий сплотились в организации, чтобы дать немцам отпор, когда придет время.

– Надеюсь, что тоже смогу быть полезной.

– Например?

Ома пожала плечами.

— Буду делать все, что в моих силах. Возможно, ты под скажешь мне, чем я могу быть полезна.

Он покачал головой.

— Не стоит тебе вмешиваться, Джоана. Немцы постоян но прочесывают район, уже многих арестовали.

Она не стала больше говорить на эту тему. Но их послед ний разговор с Лейфом давал надежду на то, что в ближай шее время кто-нибудь выйдет на контакт с ней.

Начался подъем в долину, и вот вдали показался их белый дом, и она увидела на крыльце Джину. Это была маленькая худая женщина с гладкими седыми волосами, заколотыми в пучок. От многолетнего тяжелого труда на ее лице появились преждевременные морщины, но ее улыбка всегда оставалась непосредственной, как у ребенка. Когда повозка подъехала к воротам, Джоана спрыгнула и побежала навстречу маме.

— Я так рада, что снова здесь!

— Добро пожаловать домой, моя девочка.

Джина осталась стоять неподвижно, когда дочь кинулась к ней с объятиями. Она была так воспитана, что не привыкла выражать свои чувства, и только ее щеки порозовели от радости. Она похлопала дочку по плечу. Когда на пороге появился Эдвард, Джоана обняла отца, а он в ответ обнял ее.

— Я заманил тебя домой под ложным предлогом, — пошутил он.

Джоана взяла его руку и посмотрела на него долгим взглядом. Хотя она ожидала увидеть перемены, произошед шие с ним, но все же не до такой степени. Он сильно поху дел и стал совсем седой, но она ответила ему весело:

— Я уже поняла, но это неважно. В любом случае, я больше не могла там оставаться. Наступает лето, и здесь на ферме я нужна, тем более что Стефена здесь нет, чтобы помогать вам.

Джина никогда не вмешивалась в дела своих взрослыхдетей. Она любила дочь и сыновей большежизни. Как только у них родился первый ребенок, Эдвард сразу понял, чтоон отошел на второй план. Несмотря на непростую жизнь, любви Джины хватало на всех, она всегда была рядом с мужем и поддерживала его во всем.

На кухне Керен приготовила ужин, накрыла стол и ждала их. Пока их представляли друг другу, Джоана подумала, как точно Стефен описал ее, назвав красавицей. По этой девушке было заметно, что она обладает большой силой воли. Ее глаза светились, блестящие волосы были платинового оттенка.

– Мы ждали, когда ты приедешь, Джоана, и теперь ямогу сказать, что вся семья в сборе. – Керен искренне улыбнулась.

– Я знаю, что ты очень помогала маме, и за это тебе большое спасибо.

Керен слегка пожала плечами.

– Я делаю не больше, чем все остальные. Благодаря совместным усилиям твой отец поднялся на ноги, и когда он закончит принимать новые лекарства, которые назначил доктор, нам больше не надо будет беспокоиться за его здоровье.

Если бы Керен спросили, какое положение она занимает в доме, то она бы ответила, что работает горничной, но это было не так. На самом деле она приехала на ферму Рейнов, следуя старому обычаю, по которому молодые дочери фермеров уезжали работать на ближнюю ферму с апреля по октябрь, и часто случалось, что за это время они находили себе жениха. В прошлом эти традиции особенно соблюдались, чтобы девушка не вышла замуж в отдаленную деревню. Введенные немцами правила на запрет переездов нарушили эту многовековую традицию, поэтому Керен была рада, что ей разрешили уехать из дома и работать на ферме Рейнов.

Джина рассадила всех за столом. Джоана расположилась на своем привычном месте, где любила сидеть с детства, Рольф сел слева от Эдварда, который сидел во главе стола. Джина сидела напротив мужа, а Керен села рядом с Джоаной. Ужин был очень простым: черный хлеб, немного масла домашнего приготовления, молоко и тарелка с нарезанным ломтями мясом ягненка и теленка. Хотя в прежние времена у них в доме всегда было свежее мясо, сейчас для Джоаны такая еда былароскошью. Мясо исчезло из магазинов по всей стране, и она уже не помнила, когда последний раз елаего. В последнее время главным блюдом на ее столе была рыба. Вкус масла она тоже успела забыть, а то, что в природе существует сахар, об этом уже давно никто не вспоминал.

– Нам удалось спрятатьскотину в летнем сарае, соседи сделали то жесамое, – сказал Рольф.

– Новедь они могут догадаться.

– Нет. Сарайстоит вдали, к тому же из-за грохота водопадов им не удастся услышать никаких звуков.Даже если немцы заподозрят что-то, они вряд ли отправятся искать животных в горах. Они туда не суются, потому что там чувствуют себя беззащитными. Кто-нибудь из местных может перестрелять их, и там их тела никогда не найдут.

– Так, значит, горы все еще наши? Единственная территория, где можно спокойно гулять?

– Кроме мест, где проходят дороги, по которым иногда проезжают их грузовики.

Джоана была в восторге от того, что сможет бродить по горным склонам, не боясь встретиться с врагом.

Весь вечер они много разговаривали. Джоана заметила, что Керен и Рольф хорошо понимают друг друга, часто смеются, но не более. Джоана не могла поверить, что ее брат может по-настоящему влюбиться. Эрик был совсем другой.

На следующее утро Джоана написала тете Стефена, спросив, когда можно навестить ее. Чтобы добраться в Алесунд, разрешения не требовалось. Опустив письмо в почтовый ящик, она отправилась гулять. Она бродила по лесным тропинкам, прошлась по мосту над рекой, в которой водились лососи, наклонившись через перила, смотрела вниз, на бурлящую воду. На дне ясно различались маленькие бледные камушки, которые Стефен собирал на берегу озера, чтобы сделать для нее ожерелье. Вспомнились его губы, руки, его тело. Когда они встретятся снова? Конечно же, он найдет ее, как только это будет безопасно. Возможно, его тетя расскажет какие-нибудь новости о нем.

Джоана спустилась с моста. В воздухе стоял запах цветов, распустившихся и покрывших ковром всю долину. Она стала подниматься по горной дорожке, а потом присела на выступ рядом с грохочущим водопадом и посмотрела вниз на свой дом, на зеленую долину, на вспаханную землю, которая напоминала пористый шоколадный торт.

Сейчас в ясном свете дня она разглядела фигуры соседей, работающих на ферме. Вчера вечером окна соседей, так же, как и у них, были плотно занавешены темными шторами. Как же хотелось немедленно что-нибудь предпринять, чтобы хоть как-то помочь своему народу.

Пассивно сидеть и ждать, как советовал ей Рольф, она не могла, успокаивала надежда на то, что вот-вот Лейф даст о себе знать.

Джоана получила ответ от тети Стефена. Фрекен Астрид Ларсен писала, что приглашает ее на ленч. Джина положила в пакет домашних сосисок и маленькую пачку масла. Сосед подвез ее в Алесунд на своей повозке. Она сошла около скалы в центре города, в которой сотни чаек вили свои гнезда, и их крики не смолкали в течение всего дня. Джоане всегда нравился этот портовый город. Он располагался на трех островах, которые связывались между собой мостами, и здания здесь стояли впритык друг к другу, а у берега покачивались лодки рыбаков.

Однажды она приезжала сюда на ежегодный праздник рыбаков. Тогда одновременно завелись сотни дизельных моторов, и рыбацкие лодки вышли в море для ловли рыбы. Сейчас немцы установили лимит, и рыбачить можно было только в пределах трех миль от берега, и если кто-то нарушал эту границу, то с патрульного корабля открывали стрельбу. Эти меры были введены для того, чтобы ни одна лодка не уплыла на западное побережье. Повсюду висели уже ставшие привычными объявления: «Любой, кто попытается покинуть страну, будет расстрелян». Многих молодых мужчин постигла эта участь. В основном это были подростки.

Дом Астрид Ларсен стоял на холме, поросшем деревьями, откуда открывался вид на острова, гавань и открытое море. К нему вела извилистая дорога, проходившая мимо красивых домиков, утопающих во фруктовых деревьях и цветах. Джоана нашла ее дом по описанию. Это был большой особняк, выкрашенный в бледно-янтарный цвет, крышу с четырех сторон украшали вырезанные из дерева головы драконов, которые придавали дому сходство скораблем викингов.

Подойдя к дому, она замешкалась, не зная, что делать дальше, потому что за воротами были припаркованы немецкие машины. Сначала она решила, что проводится проверочный рейд, а потом заметила еще две офицерские машины. Водители сидели в машинах, болтали и курили. Затем показалась пожилая женщина с белыми, немного волнистыми волосами, которая позвала ее. Джоана пошла к ней, игнорируя свист и выкрики немецких водителей.

– Не обращай на них внимания, – сказала Астрид Ларсен твердо. – Иди за мной.

Она не повела Джоану через главный вход, возле которого стоял лейтенант. Они вошли со стороны веранды в большую, просторную комнату. Астрид дружески поприветствовала Джоану.

– Добро пожаловать в малую часть моего дома, где мне разрешено находиться.

– Спасибо. – Джоана не могла сразу не задать волнующий ее вопрос:

– У вас есть какие-нибудь новости от Стефена?

Женщина прижала палец к губам и с опаской показала на двойные двери, затем прошептала Джоане на ухо:

–Да, он в безопасности и у него все хорошо. Пожалуйста, больше ни о чем не спрашивай, пока. – Потом нормальным голосом она добавила: – Сними пиджак, я его повешу.

Джоана послушалась, с трудом сдерживаясь, чтобы не задавать новых вопросов. Похоже, что Астрид виделась со Стефеном.

Она протянула пакет, который принесла с собой.

– Это подарок от мамы. Жить на ферме сейчас немного полегче.

Астрид с радостью приняла пакет.

– Я должна извиниться, что так быстро повела тебя в дом, но я не хотела, чтобы солдаты глазели на тебя.

Из-за дверей доносились какие-то звуки. Астрид заметила недоуменный взгляд Джоаны.

– Ту часть моего дома заняли офицеры. Вероятно, они выбрали это место, потому что около дома довольно боль шаятерритория, чтобы ставить там машины. Я думала, ты догадаешься, но вижу, ты не понимаешь. Теперь здесь немецкий бордель.

Джоана потеряла дар речи. Она слышала, что немецкие бордели обычно располагаются на кораблях, которые плавают вдоль побережья, но она и представить не могла, что самые лучшие дома тоже используются для этой цели.

– Я немного понимаю их речь, но никогда не показываю виду.

– Я тоже, но всегда притворяюсь, что ничего не понимаю. Так я избегаю общения с ними, особенно когда их девки кричат на меня из окон. Они думают, что я сумасшедшая старуха, но мне только того и надо.

– А сколько уже времени занят ваш дом?

– Четыре месяца. Когда это случилось, я была в шоке. Они дали мне всего лишь час, чтобы я собрала все нужные вещи и перенесла в эту часть дома. Там наверху еще спальня и ванная. Сейчас нужно положить в холодное место продукты, которые передала твоя мама.

Джоана поднялась наверх и заглянула в ванную, а потом, спустившись вниз, прошлась по большой и красивой комнате со светло-зелеными стенами. Казалось, как раз здесь должна была особенно хорошо себя чувствовать тетя Стефена. Ее природная элегантность и врожденный вкус проявлялись во всем. Манера одеваться и прическа Астрид были старомодны, но при этом она выглядела очень достойно. Похоже, мебель в дом покупалась, когда Астрид была еще совсем молода. Несколько серебряных предметов, и особенно два необыкновенной красоты канделябра, один из которых имел форму женской фигуры, держащей наверху изогнутые стебли лилий, украшали интерьер. Одну из стен почти целиком занимали три картины Эдварда Мунка. На двух картинах изображен закат солнца, а на третьей – молодая девушка в белом платье. Несомненно, это была Астрид в молодости. У нее был прямой нос, полные губы, темные глаза и золотистые волосы. У Джоаны перехватило дыхание, и она обернулась к женщине, входящей в комнату.

– Вы знакомы с Мунком?

– Я знала его. Давно...

– Он действительно был красавцем?

Улыбка появиласьна губах Астрид.

– Он былсамым замечательным мужчиной во всей Скандинавии и действительно красивым. Ты даже не можешь себе представить, насколько красивым.

— Он великолепно на писал вас.

– Он писал этот портрет в саду около своего дома в Асгардстранд. Там, на фьорде, я проводила лето. Мой отец низа что бы не позволил мне подходить к томудому, если бы узнал. Мунк был большимженолюбом. Для меня это самое счастливое лето в моей жизни. – Ее шарф сполз, когда она наклонилась и дотронулась до подписи, оставленной в углу одной из картин с изображением солнечного заката. – Он никому не отдает своих работ. Он живет где– то недалеко от Осло. Я так счастлива, что у меня остались эти картины, которые напоминают мне о моей молодости.

Джоане очень хотелось узнать обих отношениях. Было ли это причиной, по которой Астрид так и не вышла замуж? Неужели короткое летолюбви могло повлиять на ее дальнейшую жизнь? Возможно,Мунк не должен был отдавать ей эти картины. От них исходила какая-то мощная энергия. Она инстинктивно дотронулась до своего ожерелья и почувствовала, что оно ей особенно дорого, больше чем когда-либо, возможно потому, что она находилась вдоме, где прошлодетство Стефена.

– Расскажите мне о Стефене, фрекен Ларсен. Должно быть, ваша жизнь изменилась, когда он приехал жить в ваш дом совсем маленьким мальчиком.

Астрид весело засмеялась.

– Да уж, он рос неугомонным мальчишкой. Он много раз оставался у меня со своей мамой, когда был совсем маленьким, поэтому привык ко мне с самого детства и без труда оставался со мной, когда его отец уходил в море. Потом, когда его родители умерли, я заменила ему и мать, и отца и старалась все сделать так, как они хотели – дать ему английское образование и все прочее. – Она прошла в кабинет и достала большой альбом с фотографиями. – Яуверена, тебе будет интересно посмотреть его, пока я займусь последними приготовлениями к ленчу.

Джоана села и положила альбом на колени. Она переворачивала страницы, рассматривая фотографии, на которыхСтефен был совсем маленьким, потом подростком, и недавние, с которых на нее смотрел молодой мужчина. На тех фотографиях, где он был постарше, всегда фигурировали девушки, будь это Норвегия или Англия.

– Ты можешь называть меня просто Астрид. Мой племянник стал так называть меня с тех пор, как подрос. Должна признаться, так я чувствую себя моложе. – Затем она посмотрела на золотые часы, которые носила на цепочке. – Уже пора. Сейчас он будет здесь.

– Здесь? – почти прошептала Джоана.

Астрид поднялась.

– Там под лестницей в шкафу есть маленький проход. Тебе нужно войти туда, и ты окажешься в подвале, который расположен под домом. Когда немцы обследовали дом, им не удалось обнаружить его. Стефен устроил там себе пиратскую пещеру, как в детстве. Получилось действительно идеальное убежище.

– Здесь? – снова спросила Джоана. – Прямо под носом у немцев!

– Так лучше. Это самое последнее место, где его будут искать. Сейчас пойдем. Я заперла веранду и задернула шторы от любопытных глаз.

Джоана затаила дыхание. Наклонившись, она вошла в маленький проход, оказавшись в прохладном и темном помещении. Потом внезапно тусклый свет лампы осветил подвал, и она увидела его.

– Ты, в самом деле, ты!.. – воскликнула она.

Он бросился к ней, и она оказалась в его объятиях. Она обняла его с такой силой, что сама испугалась, и они слились в поцелуе. Когда он ослабил объятия, она смогла немного отклониться, чтобы посмотреть на него. При тусклом свете лампы сразу стало заметно, что он выглядит старше, и в его лице появилась суровость. Точно такое же выражение лица у него было, когда они виделись в последний раз. Стал ли он чужим для нее? Но его поцелуй опровергал это, хотя ни в чем нельзя быть уверенной.

–Ты хорошо выглядишь, Джо, – сказал он. – Похудела, но все равно хорошо.

Она улыбнулась.

– Сейчас все худеют в Норвегии, кроме врага.

– О, я волновался за тебя.

Эти слова согрели ее.

– Мне так не хватало тебя, когда ты уехал.

– Сколько ты пробудешь в Норвегии?

– Всего пару недель. – Он обнял ее за талию, и они сели на скамью около старого стола, на котором стояла лампа. – Есть вещи, которые я могу тебе рассказать и которые не могу, просто потому что я обязан соблюдать некоторые правила конспирации. Я не могу тебе рассказать, как я добрался до Англии, потому что эта дорога до сих пор открыта.

– Ты выполняешь здесь какое-то задание?

Он слабо улыбнулся.

– В мои обязанности входит поиск и подготовка агентов, а еще помощь в организации сопротивления на этой территории.

– Какое сопротивление?

– Саботаж, сбор жизненно необходимой информации. Вряд ли ты бы услышала это от кого-то еще. Один из приказов – держаться подальше от женщин и семей.

– Это слишком строгое правило, – запротестовала она.

– Но не тогда, когда столько стоит на кону. Одно бездумное слово или простое замечание, подслушанное врагом, может разрушить всю тщательно спланированную операцию. В Британии народ очень хорошо это понимает, и мы хотим, чтобы так же было и в Норвегии. В лондонских автобусах, на стенах и в метро развешены плакаты с надписями: «Случайное слово может стоить жизни». Здесь мы не можем развесить плакаты, но мы можем объяснять, насколько важно молчание.

– Почему ты сделал для меня исключение?

– По двум причинам. Во-первых, когда я решил сделать для себя это секретное убежище, то понимал, что мне не обойтись без Астрид. А так как, я надеюсь, ты будешь здесь частой гостьей, то и подумал, что ты можешь что-то заподозрить. Поэтому я сразу решил обо всем тебе рассказать.