Текст книги "Вокруг одни враги (часть сб.)"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Она тяжело опустилась на стул и позволила лицу и телу расслабиться. Ее мужа я нашел в галерее, где он любовался картинами. Я передал ему ее просьбу.

– Спасибо, старина. Не выкладывайтесь чересчур в этой истории, стоит ли? Если Стивен не вернется, все это достанется Рут и мне. Обожаю хорошую живопись.

Марбург произнес это полусерьезно, он и сам-то был полушут. Я вышел из дома. Себастиан ждал меня в моей машине. Он грыз ноготь большого пальца, и тот кровоточил.

Я сел за руль.

– Хотите мне что-то сказать?

– Да. Я боялся сказать это при ней. Телефонный звонок, когда я собирался выйти из дома… Это звонила Сэнди. Она просила, чтобы я приехал и забрал ее.

– Откуда?

– Из Санта-Тересы. Но разговор прервали до того, как она успела мне объяснить, куда ехать.

– Она сказала, откуда звонит?

– Нет, но разговор должен был оплатить я, и телефонистке удалось узнать, откуда говорили. Сэнди звонила с заправочной станции «Пауэр Плас» по эту сторону Санта-Тересы. Мы часто, когда уезжали на уик-энды, останавливались именно на этой станции.

– Тогда я срочно еду туда.

– Возьмите меня с собой, – попросил он. – Пожалуйста.

Я повернулся и внимательно посмотрел на его лицо. Он мне не нравился, нет, и не вызывал большого доверия. Но чем дальше, тем терпимее я к нему относился.

– Вы хорошо водите машину?

– Аварий не было. И я не пил сегодня.

– Ладно, поедем на моей машине.

Свою машину Себастиан оставил на стоянке в Малибу у самого въезда в закусочную. Пока он звонил жене, я наскоро проглотил сандвич, который отдавал ароматом шоссейных дорог. Затем он позвонил на заправочную станцию «Пауэр Плас» в Санта-Тересе.

– Там открыто до полуночи, – сказал он мне. – И тамошний служащий помнит Сэнди.

Мои часы показывали девять пятнадцать. Это был длинный день, и большая часть ночи предстояла без сна. Я устроился на заднем сиденье и тут же заснул.

Глава 12

Стоило Себастиану выключить мотор, как мой сверхзвуковой полет во сне оборвался. На машину падал ослепительно яркий свет. Она стояла совсем рядом с бензиновыми помпами на станции «Пауэр Плас». Из здания станции вышел молодой служащий в комбинезоне. Одна нога у него была тоньше другой, и он носил специальный ортопедический ботинок. Но двигался очень быстро – час был поздний, и лицо его было измучено усталостью.

– Чем могу помочь? – обратился он к Себастиану.

– Я вам звонил недавно. По поводу моей дочери. – Голос Себастиана звучал тихо и неуверенно, как у просителя.

– Помню. – Боль и усталость на лице молодого человека сменились симпатией, и обстановка сразу изменилась. – Она что, убежала из дома?

– Вроде этого. – Я вышел из машины, чтобы поговорить с ним. – Она была за рулем зеленого «дарта»?

– Точно. Она остановилась аккурат на том же месте, где вы сейчас. И попросила наполнить бак. Он был почти пуст, вошло туда чуть больше девятнадцати галлонов.

– А кто еще был с ней?

– Только один человек. Такой здоровенный, и волосы у него ежиком. Он сидел в машине, пока не увидел, что она звонит по телефону. Она сказала, что хочет пойти в туалет. Я пошел в помещение за ключом для нее. Тогда она спросила меня, нельзя ли ей воспользоваться телефоном, чтобы позвонить по междугородному. Я сказал, можно, если разговор оплатит абонент. Она так и сделала. Я остался там вроде как помочь ей. Но когда вошел тот парень, он заставил ее повесить трубку.

– Он применил силу?

– Он ее не ударил. Он ее просто обнял, вернее, взял в охапку. Она расплакалась, а он повел ее обратно к машине. Она заплатила за бензин, села за руль и уехала в сторону города. – Он показал на Санта-Тересу.

– А ружья вы не видели?

– Нет. Хотя было заметно, что она боится этого парня.

– Говорил он что-нибудь?

– Только когда вошел в помещение станции. Он сказал, что она с ума сошла звонить своим родителям, раз они ее злейшие враги.

Себастиан пробормотал нечто нечленораздельное.

– Ее враги или его?

– Обоих. По-моему, он сказал «наши злейшие враги».

– Спасибо вам за все эти сведения. Как вас зовут?

– Фред Крэм.

Я протянул ему доллар.

– За что? Вы мне ничего не должны. – Он держал себя деликатно, но твердо. – Жаль, что я не сумел сделать больше. Мне, наверное, следовало попробовать остановить их или вызвать полицию. Только я подумал, что не имею на это право.

С улицы въехал старый коричневый «шевроле» и остановился у помпы. На переднем сиденье красовались двое мальчишек. Тот, что за рулем, дал гудок, чтобы его обслужили.

– Вы уверены, что в машине не было никого третьего? – спросил я Фреда Крэма.

Он задумался над вопросом.

– Да, если не считать собаки.

– Какой еще собаки?

– Не знаю. Скорее всего большой.

– А вы ее не видели?

– Она сидела в багажнике. Я слышал, как она дышит и жалобно подвывает.

– Почему вы решили, что это собака?

– Девушка так сказала.

Себастиан застонал.

– Вы хотите сказать, что там был человек? – спросил молодой заправщик.

– Не знаю.

Фред Крэм бросил на меня долгий вопросительный взгляд. На лице его отразился ужас, когда он понял, в какую нехорошую историю оказался втянутым. Мальчишка дал еще один нетерпеливый гудок, и он пошел прочь, прихрамывая.

– Господи боже, – уже в машине вздохнул Себастиан, – значит, это на самом деле произошло. Арчер, мы должны вернуть ее домой!

– Вернем. – Я постарался, чтобы он не расслышал сомнений в моем голосе, сомнений, что мы найдем ее, и еще более серьезных сомнений, что закон оставит ее дома, если мы ее найдем. – А сейчас, пожалуй, вам стоит связаться с вашей женой по телефону и вообще быть у телефона. Раз Сэнди позвонила домой, она может позвонить еще.

– Если он даст ей это сделать.

Но он воспользовался моим советом. Мы разместились в смежных комнатах прибрежного мотеля, расположенного неподалеку от центра Санта-Тересы. Была середина зимнего сезона, и все вокруг пустовало. Причал с яхтами в белой дымке под моим окном казался при свете звезд фантазией лета.

Портье отпер дверь между нашими комнатами. Я прислушался к телефонному разговору Себастиана с женой. Оживленно и весело он сообщил ей, что дело быстро продвигается и ей не о чем беспокоиться. Это напускное благополучие напоминало мне хромого молодого человека с бензостанции, который бегал быстрее всех.

– И я тебя целую, – сказал Себастиан и повесил трубку.

Я подошел к двери.

– Как приняла сообщение ваша жена?

– Потрясающе. Она потрясающая женщина.

– Я выйду ненадолго, – сказал я и постарался улыбнуться. – Свяжусь с вами позднее.

– Что вы собираетесь делать?

– Нанесу кое-кому визиты в этом городе.

– Поздновато для визитов.

– Тем лучше. Скорее застану всех дома.

Я вернулся в свою комнату, вынул из ящика телефонный справочник и нашел номер Генри Лэнгстона, того воспитателя, с которым была стычка у Дэйви. Ответил девичий голос, и на миг мне показалось, что судьба загадочно подшутила над нами и что это Сэнди.

– Кто это? – спросил я.

– Илейн. Приходящая няня. Мистер и миссис Лэнгстон ушли на весь вечер.

– Когда они обещали вернуться?

– Обещали к полуночи. Что-нибудь передать им?

– Нет, спасибо.

Случайные стечения обстоятельств редко встречаются в моей практике. И если копнуть поглубже, почти всегда обнаружишь подоплеку. Возможно, вовсе не по случайному стечению обстоятельств Джек Флайшер сорвался с места и, судя по всему, вернулся домой в Санта-Тересу сразу после того, как избили Лорел Смит. Я посмотрел в справочник и нашел его адрес: Пайн-стрит, 33.

Это была улица из старых респектабельных домов под сенью сосен соответственно названию, от которой было рукой подать до здания суда. В большинстве домов свет уже не горел. Я припарковался на углу перед старой церковью и пошел дальше пешком, высматривая с помощью карманного фонарика номер дома Флайшера.

Я нашел две ржавые металлические тройки, прибитые к крыльцу двухэтажного дома с белым каркасом. В доме был свет, он казался тусклым, желтым за опущенными шторами. Я постучал в дверь.

Послышались неуверенные шаги, и женский голос спросил:

– Что вам надо?

– Мистер Флайшер дома?

– Нет.

Но она все-таки открыла дверь, чтобы глянуть на меня. Это была блондинка средних лет. Еще раньше, днем, на ее лицо была очень умело наложена косметика, которая уже начала расползаться. С этого размалеванного лица на меня уставился болезненно подозрительный взгляд. Такой вырабатывается годами. Она была очень похожа на Лорел Смит, прямо ее старшая сестра.

– Миссис Флайшер?

Она мрачно кивнула.

– Мы разве знакомы? Что-то не узнаю.

– Я знаком с вашим мужем. Вы не знаете, где его найти?

Она развела руками. Под стеганым розовым халатом угадывалась ее располневшая фигура.

– Понятия не имею.

– Дело очень важное. Я специально приехал из Лос-Анджелеса.

Рука ее вытянулась и схватила мою повыше локтя.

– Что это Джек делал там, а?

– Боюсь, это секрет.

– Мне можно сказать. Я его жена. – Она потянула меня за руку. – Входите…

Я позволил ей ввести меня в большую мрачную гостиную. Она казалась какой-то нежилой, разве что выдержавшей испытание временем. Главным украшением в ней были расставленные на каминной полке призы, полученные Флайшером в состязаниях по стрельбе.

– Что будете пить? Я пью джин со льдом.

– И мне то же самое.

Шлепая туфлями, она вышла из комнаты и вернулась с низкими пузатыми стаканами, полными джина со льдом. Я отхлебнул из своего.

– Ваше здоровье!

– Садитесь-ка сюда! – Она показала на покрытую чехлом тахту, а потом уселась рядом. – Вы собирались рассказать мне, чем Джек занимается.

– Подробностей я не знаю. Похоже, он ведет расследование…

Она нетерпеливо прервала меня:

– Не давайте ему морочить себя. И сами его тоже не покрывайте, ясно? Здесь замешана женщина, разве не так? Он снял квартиру в Лос-Анджелесе и опять живет там с этой женщиной. Верно?

– Вам видней, вы его лучше знаете.

– Еще бы! Мы женаты уже тридцать лет. И пятнадцать из них он гоняется все за той же юбкой. – Она наклонилась. – Вы видели эту женщину?

– Видел.

– Если я покажу вам ее фотографию, – предложила она, – вы скажете мне, это она или нет?

– При условии, что вы поможете мне найти Джека.

Она всерьез задумалась над моим предложением.

– Он отправился в сторону Сан-Франциско. Зачем, бог его знает. Я надеялась, он хоть ночь проведет дома. Но он принял душ, переоделся, съел ужин, который я приготовила для него, и был таков.

– А куда в Сан-Франциско?

– Я слышала, как он звонил в Пало Альто перед отъездом. Заказывал себе номер в «Сэндмен-мотеле». Вот все, что я знаю. Он ничего мне теперь не говорит, и я знаю почему. Потому что снова увивается вокруг этой юбки. По блеску в глазах вижу. – Голос ее жужжал от негодования, словно шершень, попавший в паутину. Она топила свой гнев в джине. – Я вам покажу ее карточку.

Она поставила пустой бокал на столик, инкрустированный отшлифованными камешками, вышла из комнаты и сразу вернулась. Протянула мне маленькую фотографию и включила торшер.

– Это ведь она, верно?

На фотографии была Лорел Смит, снятая, когда она была еще темноволосой двадцатилетней девушкой. Даже на этой маленькой, небрежно сделанной фотографии ее красота была очевидна. Мне припомнилось изуродованное лицо, когда ее грузили в «скорую», и я долго не мог избавиться от сознания, что время и насилие изувечили нечто ценное.

Миссис Флайшер повторила свой вопрос. Я ответил с осторожностью:

– По-моему, да. Где вы взяли этот снимок?

– Вынула из бумажника Джека, когда он принимал душ. Снова начал таскать его с собой. Это – старая фотография, она у него давно.

– Как давно?

– Дайте подумать. – Она принялась считать по пальцам. – Пятнадцать лет. Пятнадцать лет назад он подцепил ее. И держал в Родео Сити, заверив меня, что она просто свидетельница, что у него чисто деловой интерес.

В глазах ее светилось удовлетворение. Сейчас она предала своего мужа, как когда-то он предал ее. Но как жена бывшего полицейского, она предала и себя.

Она взяла фотографию, положила ее на столик. Потом подняла свой стакан.

– Пейте.

Я не возражал. Дела можно раскрывать по-разному. Это дело раскрывалось вовсе не как распахивается дверь или даже разверзается могила и, уж конечно, не как распускается роза. Оно раскрывалось с помощью немолодой обиженной блондинки с червоточиной в сердцевине.

Я осушил свой стакан, и миссис Флайшер отнесла его на кухню. Вполне возможно, что на кухне она еще тайком выпила, потому что, возвращаясь, наткнулась на дверной проем гостиной.

Глаза ее разъезжались в стороны, и, покачиваясь передо мной, она пыталась сосредоточить их на одной точке, отчего паутина тонких морщин прорезалась еще глубже.

– Это та самая женщина, да? – спросила она.

– Я почти уверен, что та самая. Вы знаете, как ее зовут?

– В Родео Сити она называла себя Лорел Смит.

– И сейчас так же.

– Джек живет с ней в Лос-Анджелесе, да?

– Насколько мне известно, с ней никто не живет.

– Не пытайтесь провести меня. Вы, мужчины, всегда покрываете друг дружку. Только я-то чувствую, когда мужчина тратит деньги на женщину. Меньше чем за месяц он снял с нашего счета в банке сверх тысячи долларов. А я должна просить у него двенадцать долларов на парикмахера. – Она запустила руки в свои красивые волнистые волосы. – Она все еще хороша?

– Недурна. – Я собрался с духом, чтобы сделать и ей комплимент. – По правде говоря, она очень похожа на вас.

– И всегда так. Женщины, вокруг которых он увивается, всегда похожи на меня. Но от этого мне не легче, они всегда моложе. – Голос ее взвился словно хлыст, готовый опуститься ей же на спину. Но она ударила им Флайшера – Грязная свинья! Тратит наши кровные денежки! А потом приходит домой и рассказывает, будто вложил их в нечто, что обеспечит нас на всю жизнь.

– Он объяснил, каким образом?

– Вам лучше знать. Вы же его закадычный друг, да?

Она удалилась из комнаты. Домашние туфли ее скользили по полу, тело кренилось вперед, будто ее необратимо несло куда-то по наклонной плоскости – в вечный ад покинутых женщин. На кухне что-то разбилось. Глянув в открытую дверь, я увидел, что она бьет в раковине посуду.

Вмешиваться я не стал. Это была ее посуда. Вернувшись в гостиную, я взял со столика фотографию Лорел и вышел из дома.

На соседнем крыльце стоял, прислушиваясь, седой мужчина в махровом халате. Увидев меня, он повернулся и ушел в дом. Пока он еще не закрыл дверь, я услышал, как он сказал:

– Джек Флайшер вернулся.

Глава 13

Одноэтажный дом Генри Лэнгстона находился в более новой части предместья к северу от города. Свет горел в доме и снаружи. Двери примкнувшего к дому гаража были открыты, но машины в гараже не было, только стоял у стены трехколесный детский велосипед.

Из дома вышла молодая женщина в пальто с меховым воротником. У нее были живые глаза и изящный овал лица. Не дойдя до меня, она замерла на месте, готовая испугаться.

– Я могу видеть мистера Лэнгстона? – спросил я ее.

– Зачем? Что-нибудь случилось?

– Нет, нет, ничего.

– Но ведь уже очень поздно.

– Прошу прощения. Я пытался найти его раньше. Он дома?

Она посмотрела через плечо на открытую входную дверь. Мое появление ее встревожило.

Я попытался улыбнуться полуночной улыбкой.

– Не расстраивайтесь. К вам это не имеет ни малейшего отношения. Просто мне необходимо задать ему несколько вопросов относительно одного из его бывших учеников.

– Я уверена, сегодня вечером он не захочет говорить с вами.

– А я уверен в обратном. Передайте ему, что речь идет о Дэйви Спеннере.

– Опять о нем. – Она вскинула голову, словно речь шла о сопернике, затем прикусила губу. – Дэйви попал в новую беду или все еще не выбрался из старой?

– Я предпочел бы обсуждать это с вашим мужем. Вы, по-видимому, миссис Лэнгстон?

– Да. И я замерзла, устала и собралась спать. У нас был чудесный вечер с друзьями, а вот теперь вы все испортили.

– Мне очень жаль.

– Если вам так жаль, что же вы не уходите?

Она вошла в дом и захлопнула дверь с точно рассчитанной силой – от шести до семи баллов по шкале Рихтера. Я остался стоять где стоял – на выложенной плитками дорожке. Миссис Лэнгстон осторожно приоткрыла дверь, как иной судья заново открывает судебное дело.

– Извините, пожалуйста. Я понимаю, у вас что-то важное, иначе вы бы сюда не приехали. Вы из полиции?

– Я частный детектив. Моя фамилия Арчер.

– Генри вот-вот вернется. Он повез домой приходящую няню. Входите, ночь промозглая.

Она отступила в гостиную. Я последовал за ней. Комната была забита мебелью и книгами. Главным в гостиной был небольшой рояль с закрытой крышкой.

Миссис Лэнгстон встала возле него, словно взволнованная перед концертом певица.

– Я приготовлю вам кофе.

– Пожалуйста, не беспокойтесь. И прошу вас, ничего не бойтесь.

– Это не из-за вас. Я боюсь Дэйви Спеннера.

– Вы испугались прежде, чем я успел назвать это имя.

– Разве? В самом деле, вы правы. Вы так странно на меня посмотрели, словно мне суждено умереть.

Я не стал говорить ей, что когда-нибудь это действительно случится. Она сбросила пальто. Стало ясно, что она где-то на шестом месяце беременности.

– Если не возражаете, я пойду лягу. И пожалуйста, не держите Генри всю ночь.

– Постараюсь. Спокойной ночи.

Она помахала мне пальчиками и ушла, оставив в комнате ощущение страха. Услышав на подъездной дорожке шум машины, я вышел на улицу.

Лэнгстон вылез из машины, оставив ее перед гаражом с зажженными фарами и невыключенным мотором. В воздухе веяло тревогой, это отражалось и на его лице. Он был рослый, некрасивый, светловолосый молодой человек с выразительными глазами.

– С Кейт все в порядке?

– Ваша жена прекрасно себя чувствует. Она впустила меня в дом и ушла спать. – Я представился ему. – Сегодня вечером в городе был Дэйви Спеннер.

Взгляд Лэнгстона ушел куда-то в сторону, словно я тронул невидимую антенну. Он вернулся к своей машине, выключил мотор и фары.

– Давайте поговорим в машине, ладно? Я не хочу ее беспокоить.

Мы расположились на переднем сиденье и осторожно закрыли дверцы.

– А вы сегодня вечером случайно не видели Дэйви?

Он ответил не сразу.

– Видел. Накоротке.

– Где?

– Он приходил сюда.

– Примерно в какое время?

– В восемь. Кейт как раз поехала за Илейн. Это старшеклассница, которая остается присматривать за нашим сыном, когда мы уходим. Хорошо, что Кейт не было дома. И вернулась она, к счастью, после его ухода. Дэйви действует Кейт на нервы, понимаете?

– Не только ей.

– Он опять бился головой об стену? – скосил на меня глаза Лэнгстон.

– Вы это так называете?

– Дэйви – саморазрушитель.

– Я-то волнуюсь не за него. С ним была девушка по имени Сэнди?

– Была. Из-за нее в первую очередь он ко мне и приехал. Он просил, чтобы я, то есть мы с Кейт, присмотрели за ней, пока его не будет. Он сказал, что они собираются пожениться, но сначала он должен покончить с одним делом. На это ему потребуется день или два.

– Он объяснил, какое дело?

– Нет. Но, как я понял, малоприятное. Он сказал, что было бы очень хорошо, если бы Сэнди пожила у нас, пока он не покончит со всем.

– Почему именно у вас?

– Я и сам себя все время спрашиваю об этом, – ответил он, криво усмехнувшись. – Почему именно у меня? Ответ простой: я сам напросился. Я принимал слишком большое участие в его делах несколько лет назад. А когда вникаешь всей душой, отвыкнуть нелегко, сами знаете. Тогда это чуть не разрушило мою семейную жизнь. Больше такое не повторится. Поэтому я отказал Дэйви. Он очень тяжело принял отказ, словно я его подвел. Но выбирать надо было одно из двух: либо подвести его, либо погубить семью.

– А как реагировала на это девушка?

– Мне не пришлось с ней говорить. Я лишь видел ее в машине. Она сидела очень бледная и напряженная. А Дэйви стоял. Но я не мог взять на себя ответственность за нее. По правде говоря, я хотел, чтобы они уехали до возвращения Кейт. У нее скоро будет ребенок. С первым нашим сыном она так намучилась, что я должен оберегать ее от лишних волнений.

– Вы правы.

– Надо выбирать, что главное, а что второстепенное, – продолжал он. – Иначе израсходуешься и потерпишь полный крах. – Он говорил, как человек, который повторяет трудный урок. Но судьба девушки не могла не волновать его. – Она на самом деле невеста Дэйви?

– Они так думают. Хотя она убежала из дому и ей всего семнадцать лет. Ее родители пригласили меня, чтобы я нашел ее и вернул назад.

– По этой причине вы и приехали сюда?

– Отчасти. Скажите, а что еще привело Дэйви к вам?

– Что еще?

– Вы сказали, одна из причин кроется в девушке. А другие?

– Это связано с его историей, – мрачно ответил Лэнгстон. – Он хотел кое-что узнать, кое-что очень важное касательно его самого. Как я уже говорил, я глубоко увяз в его деле несколько лет назад, когда он еще был учеником нашей школы. Теперь я понимаю, что слишком глубоко. Когда я учился в колледже, я проходил курс психологии и решил, что могу вылечить Дэйви. Но все обернулось иначе. Я даже не знаю, как объяснить. – Вид у него был озадаченный, он задумался, словно пытался объяснить самому себе, что же тогда произошло. – Мы очень подружились. Временами мне казалось, что в наших характерах много общего. Я мог чувствовать, как он, и думать, как он. Ужасно тяжело так сопереживать… – Он вдруг замолчал. – С вами не случалось ничего подобного?

– Нет. Так вы собирались рассказать историю Дэйви.

– Да не было у него никакой истории, в том-то и беда. Я думал, что смогу помочь ему, создав ее. Но он не выдержал этого. Честно говоря, я тоже. Именно я не справился с ситуацией, поскольку я был воспитателем, а он настрадавшимся шестнадцатилетним подростком.

Вероятно, Лэнгстон и сам настрадался. Его сознание, казалось, продирается сквозь магнетические поля памяти, которая искажает все, о чем он говорит. Я снова вернул его к теме нашего разговора.

– Это правда, что его отец был убит?

Он вонзился в меня взглядом:

– А вы знаете про смерть его отца?

– Знаю. Так как же это произошло?

– Точно я так и не сумел выяснить. Очевидно, он попал под поезд где-то возле Родео Сити. Поезд переехал его и отрезал ему голову. – Лэнгстон схватился за горло. – Он был совсем молодой тогда, моложе, чем я сейчас.

– Как его звали?

– Похоже, никто не знает. Пр и нем не было никаких документов. По версии помощника шерифа, который вел это дело…

– Джека Флайшера?

– Да. Вы с ним знакомы?

– Я его разыскиваю, чтобы познакомиться. Так какая у него была версия?

– Что этот человек был сезонным рабочим, который ехал на платформе с бревнами и случайно упал. Только в этой версии есть огромный провал. С рабочим ехал трехлетний сын, который, если его отец действительно упал с идущего поезда, должен был бы тоже упасть. Однако Дэйви остался невредим, во всяком случае физически. Но перенес тяжелое психическое потрясение, – добавил он. – И я уверен, что в этом источник всех его дальнейших бед. Он целую ночь просидел у железнодорожного полотна рядом с обезглавленным телом. – Голос Лэнгстона совсем стих, я едва мог разобрать, что он говорил.

– Откуда вы все это знаете?

– Флайшер нашел Дэйви рядом с трупом. И сам Дэйви подтверждает это. Я помог ему воскресить все в памяти. Я думал, ему будет от этого легче. Но, боюсь, ошибся. Теперь я понимаю, что осмелился быть психиатром, не получив соответствующего образования.

В его голосе слышалось раскаяние.

– Дэйви пришел в ярость и накинулся на меня. Мы были в моем школьном кабинете, поэтому сохранить в тайне случившееся я никак не мог. Да и на самом деле он сильно избил меня. Его исключили из школы, несмотря на мои протесты. Но я помог хотя бы в том, что Дэйви не отправили в исправительную школу. Это все, что мне удалось сделать, А сегодня, когда он явился сюда вечером, он настаивал, чтобы я точно указал ему место, где было найдено тело его отца. Это остается у него навязчивой идеей.

– И вы ему сказали?

– Да. Иначе он бы не уехал.

– А меня вы можете отвезти на это место? Сегодня же?

– Мог бы. Но туда ехать не меньше часа вдоль побережья. – Он посмотрел на часы. – Уже больше половины первого. Если я повезу вас, раньше трех я домой не вернусь. А без четверти восемь мне надо быть уже в школе.

– Забудьте про школу. Вы же сами сказали: надо отличать главное от второстепенного. В данном случае речь идет о жизни и смерти человека.

– Какого человека?

Я рассказал Лэнгстону о хрипах в багажнике машины.

– Поначалу я было подумал, что похищение совершено ради денег. Эти похитители со временем делаются все моложе. Но и мотивы похищения со временем тоже меняются. Все чаще это лишь страсть к насилию, желание испытать свою власть над другими. Бог знает, что там у Дэйви на уме. Или, на этот раз, у девушки. Возможно, они хотят воспроизвести сцену гибели его отца.

Мне удалось завладеть вниманием Лэнгстона. Психологически он уже не мог противиться искушению принять участие в поисках.

– Наверное, вы правы. Он очень настойчиво выспрашивал, где это место. Полиция в курсе дела?

– Нет. Семья похищенного просила, чтобы я один разобрался во всем.

– А кто он?

– Лос-анджелесский финансист. Отец девушки работает в одном из его банков.

– Да, дело, пожалуй, более сложное, чем преступление ради денег.

– Вы мне поможете? – спросил я.

– У меня вроде нет выбора. Мы возьмем вашу машину, хорошо?

– Как скажете, мистер Лэнгстон.

– Пожалуйста, зовите меня просто Хэнком, как все. – Он вылез из своего фургона. – Зайдем на минутку в дом? Мне надо оставить записку жене.

Он писал записку на крышке рояля, а я тем временем бегло просмотрел его книги. Они охватывали удивительно широкий круг интересов, включая историю и право.

Записку жене он оставил на пюпитре рояля и направил на нее свет маленькой лампочки. Украдкой я прочитал записку:

«Моя дорогая.

Если ты проснешься и удивишься, где я, то знай, что я уехал ненадолго с мистером Арчером. Если кто-нибудь подойдет к входной двери, не открывай.

И пожалуйста, не волнуйся.

Я тебя очень люблю, не сомневайся.

Скоро вернусь. Целую. X. (12.30 ночи)».