Текст книги "Герцогиня и "конюх""

Автор книги: Роман Антропов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

   Великий дипломат вынул свою знаменитую "луковицу" и, поглядев на время, произнес:

   – Да. Сейчас конец неопределенному положению, князь. Сейчас выйдет ее величество, подпишет.– уже официально – ограничительную грамоту, и тогда... тогда мы провозгласим ее императрицей всенародно...

   Сказав это, Остерман еще раз поглядел на "луковицу".

   – Что это вы на часы все глядите? – подозрительно прищурился Голицын.

   – Не надо затягивать окончание нашего действа, – улыбнулся знаменитый дипломат.

   В это время к Бирону подошел князь Иван Долгорукий. Он с явной насмешкой окинул своим орлиным взором фигуру "конюха" и нахально спросил:

   – Что это вы здесь торчите у покоев императрицы, любезный господин Бирон?

   Бирон вспыхнул и громко ответил:

   – Торчать, любезный господин Долгорукий, могут только чучела и пугала, а люди обыкновенно стоят.

   – Так-с!.. – еще задорнее оглядел Иван Долгорукий Бирона с ног до головы. – Ну, так скажите: чего вы здесь стоите?

   – Я не обязан отдавать вам отчет в своих поступках и действиях! – надменно ответил "конюх".

   – Берегитесь! – злобно прохрипел Иван Долгорукий. – Вы забываете, любезный, что кроме Курляндии и Московии России принадлежит еще и Сибирь, в которой хватит места и для вас.

   – Вы правы, любезный Долгорукий. Но еще большой вопрос: кто первый из нас попадет туда... Но я скажу больше: помимо Сибири существует еще и плаха {Эти слова Бирона оказались пророчески-вещими: впоследствии Ивана Долгорукого четвертовали, а другим его родственникам отрубили головы и били их батогами. Даже тех людей, которые были с ним знакомы, ссылали в Сибирь.}.

   В тронном зале появилась Анна Иоанновна. Миг – и все низко, чуть не до земли поклонились ей. Анна Иоанновна в своем великолепном царском одеянии медленно шла к трону. Впереди шел Бирон; по бокам – справа и слева – Остерман, князья Голицыны во главе с Дмитрием, и князья Долгорукие, во главе с Алексеем.

   Несмотря на естественное волнение, выражавшееся то во внезапной бледности, то во вспыхивающем румянце, лицо Анны Иоанновны в общем было спокойно. Холодная, надменная улыбка как бы застыла на ее губах. Это была не жалкая, приниженная улыбка захудалой, затравленной герцогини Курляндской, которая унижалась не только перед венценосными родственниками, но и перед "презренным рабом" Меншиковым. Нет, это была улыбка императрицы, сознающей всю мощь своей власти над миллионами верноподданных рабов. Но сколько ненависти и злобы сверкало в ее глазах!

   Первым у ступеней трона приветствовал Анну Иоанновну митрополит с крестом в руках.

   Процессия остановилась. Надо было выслушать приветствие высокочтимого архипастыря церкви.

   – Ваше императорское величество! – начал он, сильно волнуясь. – Неисповедимыми путями Божиими вы избираетесь в императрицы всея православной, святой Руси. О, ликуй, радуйся, народ православный!.. Господу Богу угодно было призвать к себе драгоценную жизнь нашего возлюбленного монарха, императора Петра Алексеевича Второго. Осиротел тогда народ русский, православный. "Кто будет управлять нами, кто будет пещись о животах наших?" – скорбно восклицали люди. Но смилостивился Господь Бог над детьми Своими и даровал народу новую царицу. Царица эта – ты, всемилостивейшая государыня! Сейчас тебя провозгласят царицей, и радостный клич пронесется по земле Русской. О, сладчайший день, о, день великого торжества! Я, скромный служитель престола церкви, приветствую тебя, царица: гряди, гряди с миром на счастье и благо твоего народа! Царствуй счастливо, великая государыня, правь мудро, справедливо твоей державой, ибо Царь Царей, Царь царствующих благословляет твою десницу!

   Окончил митрополит и, высоко подняв крест, осенил им императрицу, а потом протянул ей его для целования.

   Анна Иоанновна перекрестилась широким крестом и, целуя крест, тихо спросила митрополита:

   – Меня, владыко, благословляешь на царство?

   – Тебя, пресветлая государыня императрица!

   Глаза Анны Иоанновны засверкали. Она выпрямилась еще горделивее.

   В эту минуту князь Дмитрий Голицын, оттеснив митрополита, низко склонился перед государыней и начал торжественным голосом:

   – Ваше императорское величество! В этом священном тронном зале, перед лицом всех собравшихся высших сановников, вы, ваше величество, соблаговолите подписать то самое, что вы подписали в Митаве.

   Гробовая тишина воцарилась в тронном зале дворца.

   Ее нарушили дальнейшие слова Голицына:

   – Но, прежде чем вы подпишете эту грамоту, которая станет достоянием народа, я почтительнейше прошу вас, ваше величество, ответить на следующие вопросы. Ведомо ли вам, что народ желает, дабы тяготы государственной власти вместе с вами разделяли члены Верховного тайного совета?

   – Ведомо, – ответила Анна Иоанновна.

   – С вашего ли согласия и с вашего ли желания пункты сей ограничительной грамоты составлены?..

   Прежде чем Анна Иоанновна успела ответить, Голицына перебил Остерман:

   – То, о чем вы говорите, князь Голицын, ведомо, наверно, императрице... – И он тихонько шепнул Голицыну: – Чего вы тянете? Пусть прямо подписывает...

   Это был исторически-знаменитый ход великого дипломата: ему было необходимо, чтобы Анна Иоанновна всенародно, то есть в присутствии главенствующих классов империи, не произнесла роковой, неизбежной фразы: да, дескать, эта ограничительная грамота составлена с моего желания и согласия. Остерман выразительно поглядел на Анну Иоанновну. Она вспомнила главный урок своего блестящего учителя и, придав всей своей фигуре приниженный вид, покорно пробормотала:

   – Вы желаете, чтобы я подписала вторично этот акт? Хорошо, я повинуюсь воле членов Верховного тайного совета. Вот моя подпись! – и она, быстро подойдя к столу, на котором лежала грамота, подписалась под ней.

   – Я говорил, что у этой женщины все должно повторяться дважды в жизни, – пробормотал Джиолотти на ухо Бирону.

   – Да здравствует императрица Анна Иоанновна! – закричали Голицын и Долгорукие, а за ними и их сторонники.

   Пушечный выстрел с верков Тайницкой башни был ответом на эти слова.

   Анна Иоанновна едва стояла на ногах. Ее лицо было белее горностая. Сначала она обратила взор на Бирона – тот утвердительно кивнул головой, потом поглядела на Остермана – этот довольно улыбался. Взглянула императрица на Джиолотти – и сразу под влиянием его чудесного, таинственного взора успокоилась.

   "Они спасут меня... Не может быть, чтобы меня так вероломно предали они..." – молнией пронеслось в ее голове.

   Но вдруг ее взгляд встретился с ликующе-торжествующим взглядом Екатерины Долгорукой. В этом взгляде она прочла такую безумную злобу и хитрую радость, что все ее существо пронзила мысль:

   "Измена!"

   – Ура! Да здравствует императрица Анна Иоанновна!! – продолжали греметь находившиеся в тронном зале дворца.

   Трепещущая Анна Иоанновна стояла на ступенях трона.

   И вдруг какой-то неясный шум донесся из коридоров дворца. Этот шум происходил как бы от гула многих взволнованных голосов. Толпа придворных смолкла, замерла, удивленно поглядывая друг на друга. Что это за шум? Откуда он? Почему?

   Князья Голицын и Долгорукий смертельно побледнели.

   – Что это... что такое?.. – испуганно пролепетал Голицын.

   Совершенно позабыв о присутствии императрицы и всего двора, Долгорукий схватился за голову.

   – Это, кажется, то, о чем я тебя упреждал, – хрипло шепнул он Голицыну и стал знаками подзывать к себе Остермана.

   Последний, заложив руки назад, повернулся к Долгорукому и Голицыным спиной.

   – А! – вырвалось у тех подавленное восклицание гнева и страха.

   Заслышав шум, Анна Иоанновна облегченно, радостно вздохнула. Она как-то сразу поняла, что это надвигается то спасение, которое ей обещали и Остерман, и Бирон, и великий чародей Джиолотти. Она быстро поглядела в глаза этим людям и убедилась в том, что не ошиблась.

   Шум все усиливался. Теперь уже можно было разобрать отдельные возгласы:

   "Пустите! Вы не смеете!.. Мы будем защищать вход. Не нарушайте приказания императрицы!.. Это – ложь! Это распоряжение не императрицы".

   Послышался звон оружия.

   – Господи, что это там делается?! – испуганно загудели в дворцовом зале.

   – Свят, свят, свят, Бог Саваоф... Да воскреснет Бог, да расточатся врази Его!.. – громко произнес митрополит дрожащим голосом.

   Анна Иоанновна с радостной улыбкой поспешно спустилась со ступеней трона.

   Как раз в эту секунду опомнившийся от испуга князь Алексей Долгорукий бросился по направлению к главным дверям тронного зала.

   – Стой, князь Алексей!! – властно крикнула Анна Иоанновна. – Ты это куда устремился?

   Тот остановился как вкопанный. Все замерли, затаили дыхание.

   – Ваше величество, я хочу узнать, что там происходит.

   – Не беспокойся. Я узнаю сама.

   – Но это невозможно! – воскликнул Долгорукий. – Никакая опасность не должна угрожать вашей драгоценной жизни...

   – Молчать! – в бешенстве, исступленно крикнула Анна Иоанновна. – Как смеешь ты мне прекословить? А-а, вы думаете, что вы совсем связали меня вашей грамотой?! Это мы сейчас увидим! – И она бросилась к дверям. В эту секунду новый яростный вопль и звон сабель ворвались в тронный зал.

   – Долой, негодяи! Как вы смеете не допускать до императрицы ее верноподданных дворян и ее верных солдат?! В последний раз: дорогу – или мы будем стрелять! – гремели голоса.

   Анна Иоанновна, ликующая, упоенная торжеством, распахнула двери и громко крикнула:

   – Прочь, дерзновенные!.. Как вы смеете не пускать ко мне? Кто отдал вам такой приказ? Сюда, сюда, ко мне, мое дворянство, моя гвардия!!

   Секунда – и в тронный зал не вошла, а, подобно какой-то лавине, нагрянула, ворвалась толпа людей. Тут были статские и военные. Впереди первых находился князь Черкасский, во главе вторых, – офицер Масальский.

   Те, кто стоял поблизости дверей, в испуге шарахнулись в сторону, давя друг друга.

   – Всемилостивейшая государыня! – начал взволнованным, запыхавшимся голосом князь Черкасский, опускаясь на одно колено перед Анной Иоанновной. – Мы, дворянство, подали членам Верховного тайного совета наши планы относительно нового государственного устроения, по коему вам, ваше величество, куда больше будет предоставлено прав и привилегий, чем по их ограничительной грамоте. Но господа верховники наши планы рассматривать не желают. Повели сие сделать, всемилостивейшая государыня! – окончил Черкасский.

   Сильное изумление отразилось на лице Остермана.

   "Каналья! В последнюю минуту тоже свои "планы" выдумал..." – подумал он.

   Анна Иоанновна вспыхнула. Этого она не ожидала, и, хотя Остерман и шепнул ей тихо: "Не волнуйтесь, это ерунда", однако она вздрогнула и резко бросила Черкасскому:

   – Вот как! Стало быть, и вы, господа дворяне, тоже желаете ограничить по-своему царскую власть вашей императрицы? Признаюсь, не это ожидала услышать я от вас!..

   – Государыня... – начал было Черкасский.

   Но продолжать ему дальше не пришлось.

   – Довольно!!– загремел вдруг с необычайной силой голос полупьяного Масальского, которого даже слегка качнуло при этом. – Довольно!! Как, князь Черкасский, и вы пристаете к этой шайке, которая хочет отнять самодержавие у нашей возлюбленной монархини?

   Лицо Масальского пылало бешенством. Он положил руку на эфес сабли и наступал на Черкасского. Тот смертельно перепугался и замахал руками.

   – Да нет, нет, Бог с ними, с этими "кондициями"! Только не желаем мы тогда и Верховного тайного совета...

   – Верно! Молодец! – продолжал Масальский и громко, обратись к товарищам-гвардейцам, крикнул: – На колени господа, перед великой самодержавной императрицей!

   Все гвардейцы, как один человек, опустились на колени.

   – Ваше императорское величество! – начал Масальский, а за ним и другие гвардейские офицеры. – Не хотим мы, чтобы нашей государыне предписывались законы. Вы, ваше величество, должны быть такой же самодержицею, как все прежние государи. Вас чуть не силой принуждали и принудили подписать ограничительную грамоту! Злодеи! Как они смели посягать на священную царскую велю? Прикажите, ваше величество, – и мы принесем к вашим ногам головы злодеев.

   – Спасибо вам... Благодарю вас, мои доблестные, верные господа офицеры, за вашу преданность и любовь к самодержавной российской короне! – воскликнула Анна Иоанновна. – Так что же: стало быть, могу я грамоту сию уничтожить?

   Остерман уже подавал Анне Иоанновне только что подписанную ею знаменитую грамоту.

   – Рвите ее, рвите, ваше величество! – загремели гвардейцы, дворяне и часть верховников.

   Анна Иоанновна высоко закатила глаза, словно призывая благословение Божие, опять широко перекрестилась и разорвала толстую бумагу.

   И в эту секунду послышалось падение тела на пол. Это Екатерина Долгорукая свалилась в глубоком обмороке...

   – Ура! Ура! Да здравствует самодержавная императрица!! – гремел тронный зал сотнями возбужденных голосов.

   Голицыны и Долгорукие еде держались на ногах. Их лица были не только бледны, но сини.

   – Эй вы, узурпаторы, чего же вы молчите?! – подскочили к ним гвардейцы. – Ну, живо кричать!!

   И Голицын, и Долгорукие, шатаясь, прерывистыми голосами крикнули:

   – Да здравствует... самодержавная... императрица?..

   А Анна Иоанновна, сияя восторгом, снимала кольцо с пальца.

   – Синьор Джиолотти! – громко произнесла она. – Вот вам то, что вы просили меня. – А вас... вас я отблагодарю после!.. – тихо шепнула она Бирону и Остерману.

КОММЕНТАРИИ

   АНТРОПОВ РОМАН ЛУКИЧ родился в 1876 г. В литературном наследии писателя – пьесы, фельетоны, романы, повести, рассказы. Первая пьеса «Гусли звончаты» с успехом шла в провинциальных театрах. В 1903 г. в Петербурге была поставлена пьеса «Пир Валтасара», в 1912 г. в московском театре Корша – драма «Дьявольская колесница». Р. Антропов работал также как издатель книг и как редактор сатирического журнала.

   Жизнь писателя оборвалась очень рано – он умер в 1913 г., на 38-м году жизни, от скоротечной чахотки.

   Известным драматургом и критиком был отец писателя – Лука Николаевич Антропов (1841–1881). Наиболее известная его пьеса "Блуждающие огни" в конце 80-х гг. выдержала большое количество постановок.

   Текст романа Р. Л. Антропова "Герцогиня и "конюх" печатается по изданию Каспари А. А. СПб.: Изд-во Родина, 1903.

   Стр. 14. ...в качестве герцогини Курляндской... – Курляндское герцогство было основано в 1561 г. после распада Ливонского ордена. Во главе его в 1562–1737 гг. стояли магистр Ливонского ордена Кетлер и его потомки, в 1737–1795 гг. – Бироны. С 1710 г. Курляндское герцогство находилось в сфере влияния России, а в 1795 г. было присоединено к ней.

   Стр. 15. ...думавших более «о добром пиве и кнастере»... – Кнастер (нем.) – сорт крепкого курительного табака.

   Стр. 16. Бестужев Рюмин Петр Михайлович (1664–1743) – граф, государственный деятель и дипломат. С 1712 г. – гофмейстер и генерал-комиссар при Анне Иоанновне. Фактически от имени России руководил Курляндским герцогством. В 1728 г. Анна Иоанновна обвинила его в казнокрадстве и отправила в Петербург. В 1730 г. он был нижегородским губернатором, затем отправлен в ссылку в свое имение. С 1737 г. жил в Москве.

   Гофмаршал (нем.) – придворный чин в некоторых монархических государствах. В царской России ведал приемами в довольствием двора.

   Стр. 18. Матушка... сестры... странницы... «говорливые» бабы и девки... – В. О. Ключевский писал: "В ежедневном обиходе она (Анна Иоанновна. – Ред.) не могла обойтись без шутих-трещоток, которых разыскивала чуть не по всем углам империи: они своей неумолкаемой болтовней угомоняли в ней едкое чувство одиночества, отчуждения от своего отечества..." (Ключевский В. О. Соч. в 9 т. Т. 4. М., 1989. С. 272).

   Гофмейстерина (нем.) – придворная должность. Ведала дворцовым хозяйством и придворным церемониалом.

   Стр. 25. В Верховном тайном совете решили навязать вам и Курляндии двоюродного брата герцога Голштинского... – Верховный тайный совет был учрежден Екатериной I в 1726 г. как совещательный орган. Фактически решал все государственные дела. При Петре II, в описываемое время, шесть членов Верховного тайного совета принадлежали к двум семьям старой московской, знати: Голицыных и Долгоруких. В1730 г. Анна Иоанновна ликвидировала Верховный тайный совет, а члены его (верховники) были лишены занимаемых ими постов. С 1731 г. ближайшим совещательным и исполнительным органом при императрице являлся Кабинет ее величества.

   Стр. 26. Вы, конечно, хорошо знаете Лефорта? – Лефорт был саксонским посланником в России.

   Стр. 33. Бестужев выпрямился... перед своим ставленником. Бирон был рекомендован на службу к Анне Иоанновне Бестужевым.

   Стр. 34. При словах «моя сестра шлет вам поклон» Бестужев изменился в лице. – Бирон намекает здесь на любовную связь П. М. Бестужева с его сестрой.

   Стр. 41. Из Варшавы едет Василий Лукич Долгорукий, а к курляндской границе подъезжает сам светлейший Александр Данилович Меншиков. – Долгоруков Василий Лукич (1672– 1739) – князь, дипломат. Был послом в ряде иностранных государств – Польше, Дании, Франции, Швеции. Член Верховного тайного совета.

   Меншиков Александр Данилович (1673–1729) – русский государственный деятель, полководец. Ближайший сподвижник Петра I. При Петре II подвергся опале и умер в ссылке в Березове в октябре 1729 г.

   Стр. 52. Кейзерлинг (Кайзерлинг) – канцлер Курляндии.

   Стр. 68. ...такой великолепный Немврод, как вы, не должен бояться ничего. – Немврод (Нимврод, Нимрод) – в ветхозаветной мифологии богатырь и охотник.

   Стр. 78. ...вы первые сделали «pollice verso» (с повернутым пальцем) (лат.). – Рукой с большим пальцем, обращенным вниз, зрители римского цирка выражали свое требование добить поверженного гладиатора.

   Стр. 80. Она была еще в пудермантеле, но уже причесанная. – Пудермантель – накидка, которую надевали, когда пудрились.

   Стр. 96. ...сокровенное «кредо» великих адептов храма И виды. – Изида (Исида) – в древнеегипетской мифологии богиня жизни, воды и ветра" покровительница плодородия и материнства.

   Стр. 97. ...дунул... в лицо женщины, находившейся в состоянии полнейшей каталепсии." – Каталепсия (греч.) – оцепенение, потеря способности к произвольным движениям.

   Стр. 99. ...он только что получил секретное сообщение из Петербурга, что над головой его дочери, княгини Аграфены Петровны Волконской, стоящей во главе политического заговора, собираются грозные тучи. – Княгиня Волконская Аграфена Петровна – дочь П. М. Бестужева – была активным членом оппозиционного Меншикову кружка. За это она была наказана высылкой из Петербурга. С падением Меншикова опалу по отношению к бестужевскому кружку продолжал Остерман (см. примеч. к стр. 104). Членов кружка обвинили в государственной измене, княгиню Волконскую сослали в Тихвинский женский монастырь.

   Стр. 104. Остерман Андрей Иванович (Генрих-Иоганн-Фридрих) (1686–1747) – граф, государственный деятель, дипломат. Выходец из Вестфалии. На службе в России с 1704 г. Был воспитателем Петра II. В 1726–1730 гг. был членом Верховного тайного совета, с 1734 г. – первый кабинет-министр. Умер в Сибири, куда был сослан после переворота 1741 г., когда на престол вступила Елизавета Петровна.

   Стр. 119. Ей загородил дорогу Ягужинский. – Ягужинский Павел Иванович (1683¹–1736) – граф, государственный деятель и дипломат. Сподвижник Петра I. В 1722 г. был генерал-прокурором, затем послом в Польше и Пруссии. С 1735 г. – кабинет-министр.

   Стр. 122. ...ничего более чудесного для тестамента и приду мать невозможно. – Тестамент – завещание.

   Стр. 128. Во главе их был князь Дмитрий Голицын. – Голицын Дмитрий Михайлович (1665–1737). С 1694 г. капитан Преображенского полка. В 1697 г. обучался навигации в Италии. Был посланником в Константинополе, в Польше и Саксонии. С 1707 г. – киевский воевода, а затем губернатор. В 1726 г. стал одним из организаторов Верховного тайного совета. Один из авторов «кондиций». После неудачи верховников назначен членом Сената. Жил большей частью в своем имении Архангельском под Москвой. В 1736 г. был привлечен к суду, обвинен в служебных злоупотреблениях и заточен в Шлиссельбургскую крепость, где и умер.

   Стр. 129 ...послышался голос второго Голицына, – Голицын Михаил Михайлович (1675–1730) – брат Д. М. Голицына, князь, генерал-фельдмаршал, сенатор, президент Военной коллегии, член Верховного тайного совета.

   Стр. 145. Татищев Василий Никитич (1686–1750) – русский историк и видный государственный деятель. Управлял казенными заводами на Урале, был астраханским губернатором. Автор выдающегося исторического труда «История Российская с самых древнейших времен...» в 5-ти книгах, а также других сочинений исторического, географического и философского содержания.

   Стр. 156. Черкасский Алексей Михайлович (1680–1742) – князь, кабинет-министр. При Анне Леопольдовне – канцлер.

   Стр. 159. Волынский Артемий Петрович (1689–1740) – государственный деятель. Выдвинулся при Петре I, когда был казанским губернатором и дипломатом. В период господства Меншикова попал в немилость, а при Анне Иоанновне снова возвысился. Возглавил дворянскую группировку, выступая против немецкого господства. Но большинство сановников не поддержало его. Он был обвинен в попытке государственного переворота и казнен в 1740 г. А. П. Волынский – герой известного романа И. И. Лажечникова «Ледяной дом».

   Стр. 171. Миних Бурхардт Кристоф (Христофор Антонович) (1683–1767) – граф, генерал-фельдмаршал. На русской службе с 1721 г. При Анне Иоанновне был президентом Военной коллегии. Играл активную роль во внутренней и внешней политике России. После ноябрьского переворота 1741 г. был арестован и сослан в Сибирь.

   Стр. 190. Пушечный выстрел с верков Тайницкой башни... – Верки – крепостные оборонительные сооружения.