Текст книги "Бомж (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Я пошарил в сейфе, нашел кобуру для пистолета и еще одну обойму, бутылку коньяка и множество серых папок с какими-то делами. Спички на столешнице и пачка красно-белая пачка «Бонда». Сигареты мне не нужны, а вот спички. Политые коньяком, картонные папки загорелись, сначала робко, с уголков, потом все сильней и уверенней, а я, взяв пистолет в руку, двинулся к выходу. Перед тем как выйти вон. я вытащил из под стекла на столе бумажку со, считающейся секретной, схемой оповещения оперативных сотрудников при тревоге, с указанием домашних ал=дресов и телефонов, а остальные, бесчисленные бумажки смел в луду кипятка. Вот, что за отношение к своей безопасности – государство вас с членами семьи даже из адресного бюро удаляет, а вы такие сведенья открыто держите, урроды.

Как я покинул отдел милиции? Очень просто и, одновременно, очень сложно. В застекленной, с высоты метр двадцать, примерно, комнате дежурной части, стояли, сидели, курили и разговаривали о чем-то, очень важном, несколько милиционеров, а я, прополз мимо них на карачках, низко опустив голову и старательно прижимаясь к стенке дежурки. Страшнее всего был момент, когда я открывал тяжелые, металлические, входные двери, сначала одну, потом вторую, а где-то, надо мной, знакомый голос говорил, что, на улице, опять сильный ветер и даже двери «гуляют» и скрипят.

Наверное, мне или ворожили черти, или ненавязчиво помогал мой ангел хранитель – никто не обернулся мне вслед, не выглянул из-за стекла – что за мышь там проползает. И на крыльце меня никто не встретил, поэтому я сразу встал и пошел, как ходят обычные, добропорядочные граждане. Пройдя десяток шагов, я свернул в темноту забора, огораживающего «замороженную» стройку и только там понял, что я иду с пистолетом в руке, осторожно ставя ногу и не дыша.

Глава 5

Глава пятая.

Виноватые жертвы.

Июль 1993 года.

Локация – Региональная больница.

Варенников Сергей дождался, когда за его посетителем закроется дверь палаты, после чего, устало, смежил веки. Половина тела нестерпимо болело, особенно, обваренная кипятком, голова.

Оперативник, пострадавший от нападения долбаного бродяги, когда чуть –чуть очухался от боли, сумел набрать номер шефа, после чего, воя от боли, закрыл кабинет и, вышел из здания РОВД, воспользовавшись моментом, когда хлопающий красными глазами, как рыбка в стеклянном «аквариуме», помощник дежурного по РОВД вышел в комнату отдыха за чашкой чая.

Прибывший по вызову, злой, как собака, старший опер Князев, разборки с пострадавшим подчиненным устраивать не стал, сгреб его в свою машину и повез в ожоговое отделение региональной, считавшейся «приличной», больницу, куда, «заряженный» долларами, доктор принял обваренного Серегу под чужим именем.

Пока стонущего и орущего опера обезболивали, вскрывали волдыри, перевязывали, покрывая какой-то импортной мазью, что совершенно случайно, после предоплаты, появилась у врача – комбустиолога, Олег организовал двух младших, по сроку службы, оперов, что среди ночи прибыли в отдел заметать следы пожара и потопа.

И вот, на второй день, Олег снова посетил его, сообщить о результатах.

– Семьсот долларов я на тебя потратил, будешь должен. Дела оперативные два сгорели полностью, пацаны восстанавливают, да снизу, где старые лежали, штук пять повредились сильно – мы туда всякой хрени напихали и списали в архив, благо никто-никогда не проверяет. Ну и десяток еще, что по мелочи под коптились по краям, дней за пять приведем в божеский вид, уже Руслана в прокуратуру послал, копии снимать с уголовных дел.

– Спасибо, Олег! – просипел Сергей одним языком – сваренными губами шевелить он не мог.

– Спасибо в карман не положишь, потом все возместишь. – как говорил о себе старший оперуполномоченный, в делах, особенно денежных, он очень щепетилен.

– Я боссу сказал, что у тебя бытовая травма, дома обварился кипятком, он разрешил тебе лечится. Бомжа того я в журнале пометил, как отпущенный, пацаны рапорта написали, что с ним работали, но его участие в деле не подтвердилось. БОМЖы тоже в отказ пошли, типа пьяные были, под синькой, пэпсы их не так поняли. Фотку его помощник дежурного не сделал, сказал, что пленка кончилась, а эксперт новую не дал, типа и у них кончились, сами, на свои деньги покупают. Дактокарты тоже нет – помощник сказал, что он не успел парня «откатать», а потом ты пришел и БОМЖа хуя…ть начал, пока он пластом не лег и ходить не мог. Данные свои, что он назвал помощнику – пустышка, нет такого человека, во всяком случае, по базам он не проходил, так=что пацаны работают «личным сыском».

Всю шелупонь на вокзале и окрестностям мы «зарядили», если увидят, то «цынканут». В «оружейку» пока ствол Димана сдали в твою ячейку, сам понимаешь, если обнаружат, то скандал будет, но не смертельный, кто его знает, что ошибся, но надо дубликат твоему стволу делать, пока этот бомжара никого не положил из твоего шпалера, хотя я сомневаюсь. Как ты его описал, то он не будет налево-направо в граждан шмалять, он его приберет и только в самом крайнем случае использует. Ну ладно, если просьб, предложений и воспоминаний у тебя нет, то я пошел. Завтра кого-то пришлю, вдруг у тебя что-то новое появится.

Прямая спина под серым, в елочку пиджаком, скрылась в больничном коридоре, а Сергей в который раз думал, правильно ли он сделал, что не поделился со «старшим» своими сомнениями – в тот момент, когда безумный БОМЖ поставил стул на грудь оперу и весело улыбался, глядя сверху, теряющему сознание Сергею показалось, что над ним сидит и криво улыбается покойничек Громов, чья голова, якобы, раскололась как орех от брошенного Серегой булыжника.

Поразмышляв еще немного, «Вареник» решил, что ему показалось, а каяться перед старшим опером вообще не стоит – Князев Олег, по кличке «Князь» ошибки и слабости прощал только себе, других исключений не было. А, как большинство оперов уголовного розыска, Олег любил решения простые и кардинальные, а Сергею жить очень хотелось, он, можно сказать, жить только начал.

Только-только появились реальные деньги и реальные перспективы безбедного будущего и вот такой «залет», который бы обязательно ударил не только по репутации незадачливого «Вареника», но и неминуемо замазало бы безупречную репутацию старшего опера капитана Князева. Утеря табельного оружия, сгоревшие оперативные дела, нарушение мер безопасности опером при проведении опроса, отсутствие контроля дежурной смены РОВД за покидающими здание людьми, в том числе и подозреваемыми. Если бы Сергей не умолчал о чрезвычайном происшествии, разразилась бы такая буря, что мало бы не показалось никому, и эта ритуальное действо, по наказанию всех причастных, отсрочило бы присвоение капитану Князеву звания майора на шесть месяцев или целый год.

Конечно, Сергей, рано или поздно, выползет из-под этого, противоожогового покрывала, встанет на ноги, рассчитается с пацанами (Олег Князев обожал вставлять при каждом удобном случае цитаты Владимира Ильича Ленина, и выражение «Социализм есть учет и контроль» была у Князя самой цитируемой) и найдет этого БОМЖа, но сколько времени и сил будет потеряно, а самое главное сколько денег уйдет на исправление последствий термического воздействия кипятка.

Сергей застонал и закрыл глаза, пытаясь уйти от съедающей его заживо, не прекращающейся ни на минуту, боли.

– Господи! Ну за что мне это все? Что я тебе плохого сделал? – Сергей представил, как лично поймает этого БОМЖа, щедро обольет его бензином, после чего бросит зажженную спичку. С этой, не христианской, но очень сладостной мыслью, Сергей впал в полусон – полузабытие.

Днем позже.

Локация – кабинет группы по раскрытию особо-тяжких преступлений против личности УР Дорожного РОВД.

Олег Князев откинулся на высокую спинку стула и устало закрыл глаза. Как его достала эта суета с оперативными делами, которые пришлось лично приводить в надлежащий вид, меняя обгорелые картонные обложки и тонкие серые листы содержимого – рапортов, копий допросов, справок и сообщений. Вся его группа позабыв отдых и сократив сон, последние дни, как проклятые, урылись в эти груды бумаг, а днем Руслан и Диман, со скоростью швейного челнока, таскали с площади у Главного вокзала бродяг и прочую нечисть. Благо, что убийство Пухли числится раскрытым – плотно пообщавшись со всей бригадой бродяг, выявили двоих, что конфликтовал с покойником и двумя ударами в «фанеру» добились признания от одного из подозреваемых, что это его бес попутал, заставив воткнуть ножик в спину «любимого» бригадира. Самое смешное, что убийца в ночь, когда пострадал Сергей Варенников сидел со всей бригадой в дежурке, и «Вареник» с ним разговаривал, но вцепился в неизвестного бродягу, на которого обиженные БОМЖи показали, как на захватчика их помойки.

Ну теперь вроде с бумагами закончили, единственным напоминанием остался не убиваемый запах паленого, что пропитал весь кабинет и вынуждает всех посетителей недоуменно морщится спускаясь в подвал. Хорошо, что можно отбрехаться, что это «дежурка» не досмотрела и задержанные ночью в туалете что-то жгли, а весь подвал, в виду отсутствия вентиляции, пропитался неприятным запахом. Отсутствие вентиляции – вообще больная тема. Когда-то в этом подвале находился изолятор временного содержания Дорожного РОВД, куда на трое суток запирали подозреваемых в совершении преступлений. Потом пришли санитарные врачи из расположенного через дорогу управления эпидемнадзора и оказалось, что жуликов в этом подвале трое суток держать нельзя, из здоровье от этого невосполнимо страдает и ИВС закрыли, после чего многомудрое начальство поселило в подвал Ленинскую комнату, роту ППС, старшину, группу по «тяжким» и туалет. Последним в подвал заселился покойный Громов, которого сейчас наверняка, раки доедают, хотя вкус у него должен быть очень говнистый, под стать характеру.

Подвал Олега устраивал тем, что начальство суда практически не захаживало, посторонние посетители спускаться боялись и под дверью кабинета, как наверху, не подслушивали, в вентиляция – что вентиляция? Открой окошко, выходящее в приямок и дыши городским воздухом сколько хочешь. Олег повернулся к окошку и ему показалось, что в уличной темноте что-то быстро метнулось в сторону. Старший опер прислушался, но кроме шума машин, двигающихся от железнодорожного вокзала по улице Полярников, ничего подозрительного не было слышно. Пора собираться домой – второй час ночи.

Олег натянул тонкую ветровку – по ночам было прохладно, да и дождик иногда накрапывал, закрыл сейф, запер кабинет. До дома идти было идти минут пятнадцать неспешным шагом, жил он в панельной девятиэтажки напротив «Колизея». Ночных прогулок по опасному Городу старший оперуполномоченный не боялся, местные его знали и старались не связываться, ибо обойдется дороже – Олег Князев человек был конфликтным и в этих конфликтах, даже самых незначительных, шел до конца.

Дорога до дома была короткой. Вот впереди показалось крыльцо родного подъезда, освещенное тусклой лампочкой, а на пятом этаже, горело одинокое окно – жена ждет мужа и кормильца, с подогретым ужином. Давно бы развелся, избавившись от тупой бабы, но любовница, при всех ее талантах, больно бесхозяйственная, и не способна к созданию семейного уюта.

Кабинка лифта остановилась и завибрировала на натянутых тросах, створки с грохотом распахнулись, Олег сделал шаг вперед – до знакомой двери осталось сделать еще три шага, а на ограждении перил, лежало и смотрело на него вороненное пистолетное дуло.

– Прикалывается кто-то… -успела промелькнуть мысль, а дуло уже расцвело вспышкой выстрела, после чего по правой ноге что-то ударило, она подломилась и старший опер упал навзничь у порога своей квартиры, головой на коврик с надписью «Велком».

Над Олегом возникла чья-то-то голова, замотанная в серый шарф или платок, виднелись только шалые, темные глаза. Колено чужака придавило грудь, а рука шустро зашарила за пазухой. Олег попытался оттолкнуть руку наглеца, но тот лишь весело прошептал «Не балуй, дурашка», и оттолкнул, ставшие по-детски слабыми, руки Олега. Перед лицом мелькнул любимый ТТ, полученный, путем долгих интриг, на складах областного УВД, чтобы выделяться среди серой, оперской массы, чтоб было «как в УБОПе». Вслед за пистолетом, Олега освободили от запасной обоймы и бумажника с «ксивой».

– Давай, до следующей встречи. – неизвестный легонько пнул, находящегося в прострации, старшего опера ногой в бок и исчез.

– Олег, Олег! Это ты? Что случилось? – стала долбится изнутри квартиры дура-жена: – Это ты?

Сквозь истеричные крики тупой благоверной, Олег услышал тяжелые шаги на лестнице и понял, что неизвестный, забравший его оружие, решил не откладывать до следующего случая новую встречу и закончить их взаимоотношения здесь и сейчас. Жить захотелось так сильно, что старший опер, собрав все силы, сорвался на визг:

– Дверь открой, дура! Открывай быстрее, шевелись!

– Сейчас, сейчас, Олежечка, сейчас открою! Ключи только найду. А ты не можешь сам дверь открыть?

Что ответил Олег жене на это предложение, мы опустим из соображений цензуры, но, судя по топоту жены за дверью, она прониклась, правда легче раненому от этого не стало – тяжелые шаги раздавались все ближе и ближе, и Олег решил притворится мертвым.

– Сосед, а ты что здесь шумишь? О! Еб… – снизу по лестнице поднялся не ужасный убийца, а малознакомый мужик лет сорока, в спортивных штанах и застиранной футболке, с пачкой «Море» в руке и зажжённой сигаретой, зажатой в зубах: – А я думаю – что за крики? Ты что, носом ударился?

– Подстрелили меня, браток. – на старшего опера вдруг снизошло полнейшее спокойствие: – Помоги меня в квартиру затащить, а то жена не справится.

За день до стрельбы в подъезде.

Локация – окрестности «Колизея».

После того, как я изуродовал и ограбил одного из своих убийц, я не стал далеко уходить от Дорожного РОВД, а переселился на территорию другого «королевства» – пройдя пятьсот метров через, никогда не спящую, площадь имени основателя, углубился в мешанину зданий, относящихся к железной дороге, после чего, пройдя метров триста вдоль путей, оказался между темными одноэтажными бараками, расположенными, согласно таблички на углу дома, по улице Путейцев. В последние годы железная дорога много строила и вот недавно заселила своими работниками большой микрорайон на месте бывшего кладбища, а что делать с освободившимися бараками, железнодорожные «генералы» пока не придумали. Откуда то я знал, что милиция здесь меня искать не будет. Дорожный РОВД относил это место к зоне отчуждения железной дороге, а линейному отделу транспортной милиции до пустых бараков дела не было – их интерес распространялся на вагоны и склады, из которых, каждую ночь, лихие люди тащили идущий в страну импорт на многие миллионы рублей.

Я же занял одну из оставленных железнодорожниками, комнат. Электричество отсутствовало, но вода была в двухстах метрах от моего места жительства, на территории станции, а остальное мне было не нужно – сейчас в районе вокзала множество мест, где тебя готовы накормить и напоить круглосуточно, как говорится семь на двадцать четыре, лишь бы были деньги. А деньги у меня были – Сергей Варенников со мной щедро поделился. Не скажу, что денег очень много, но пятьсот долларов и немного рублей для мужчины со скромными потребностями, как у меня, хватит надолго.

Я отмылся, побрился, причем голову попросил побрить на лысо, полностью переоделся. Правда, несмотря на вполне пристойный внешний вид, все дешевое, но чистое – лишний раз попадаться на глаза милиционерам не стоит – они почему-то обожают задавать дурацкие вопросы о наличие документов, а их у меня не было – удостоверения Сергея я выбросил в щель ливневой канализации.

Сегодня у меня намечено посещение второго моего, несостоявшегося, убийцы – Олега Князева. Распорядок его я изучил – последние дни обитатели кабинета, где я так неудачно попытался поджечь содержимое сейфа Олега, до полуночи, а бывает и позже, заняты «работай с документами», пытаясь нивелировать причиненный мной ущерб. Домашние адреса и телефоны оперов всего Дорожного РОВД у меня есть, не зря прихватил документ со стола, поэтому задача для воспитанника младшей группы детского садика – дождаться, когда надменный хлыщ Олег Князев начнет собираться, поглядывая через узкий проем окошка полуподвала из темноты ночной улицы, легкой трусцой добежать до дома моего, несостоявшегося, убийцы и сесть в засаду, выше или ниже его лестничной площадки.

Позднее. Локация – улица Путейцев.

Все случилось, как и планировалось. Дичь беспечно, не глядя по сторонам, шагнула под, заранее наведенный, ствол, я нажал на курок, и красавец Олежка упал прямо на при квартирный коврик. Добивать я его не собирался – мгновенно расплывшееся по рваной брючине кровавое пятно в районе правого бедра, меня пока вполне устроило. Устроило пока – Олег еще не испил полной чашей запланированных ему страданий.

Оттолкнув руки раненного, которыми он, что-то мыча, пытался не дать мне залезть под куртку, я обогатился на еще один пистолет, обойму, удостоверение и кошелек, не в пример толще, чем был у Вареникова, после чего спокойно ушел вниз по лестнице, на улицу. Подъезд был практически темный – местное ЖЭУ не спешило менять перегоревшие лампочки, на шум и крики жертвы никто из соседей не вышел, наши граждане очень быстро стали опытными в криминальных разборках.

В своей барачной комнате я сковырнул с трофейного пистолета латунную табличку «Олегу Анатольевичу Князеву за успехи в борьбе с преступностью». Кто наградил героя, табличка скромно умалчивала, вполне вероятно. Что сделал он это самостоятельно, не надеясь на милости государства. От удостоверения капитана милиции я избавляться не стал, спрятал его в коридоре, под половой доской. Мало ли, вдруг еще пригодится, ведь у меня впереди столько планов.

Глава 6

Глава шестая.

Обретение себя.

Июль 1993 года.

Локация – Окружной госпиталь.

Олега, как героя, пострадавшего от бандитской пули, слегка пожурили, за утрату оружия и служебного удостоверения, но отнеслись с пониманием к внезапности нападения, и, к великому облегчению старшего опера, отправили на «скорой» не в больницу МВД, где, по слухам, квалификация врачей оставляла желать лучшего, а в окружной военный госпиталь, где огнестрельные ранения были не такой редкостью.

И теперь он лежал в одноместной палате, глядя на свою вывешенную на крашенных, страшного вида, железяках, ногу, обколотый «обезболкой»

(оплачено рублями, но по курсу СКВ), скучал, в ожидании, пока дура –жена притащит судки с едой. Казенную пищу Олег не принимал, сильно местная кухня воровала из бачков пациентов.

Дверь палаты внезапно распахнулась и в помещение без стука или уставного «Разрешите?», ввалилась нескладная фигура с светло-коричневом, потертом халате, в котором по госпиталю передвигались солдаты срочной службы из числа больных.

Поняв, что это не супруга с долгожданным обедом, Олег равнодушно отвернулся к окну – очевидно, что доходяга-рядовой прибыл убрать в палате, вымыть пол или выполнить еще какое сознательное и созидательное действо – администрация госпиталя считала, что физический труд выздоравливающих «срочников» являлся главным стимулом для их скорейшего выздоровления.

Но, вместо ожидаемого шарканья, намотанной на деревянную швабру, тряпки из мешковины по полу, Олег услышал чужое дыхание над ухом, а потом его что-то легко-кольнуло в шею.

– Скучал? – Олег не видел, какой острый предмет упер в его шею склонившийся над ним тип в солдатском халате, но ощущения были неприятные и опасные.

– Теперь говори, за что вы меня убить пытались? – зловещий шепот в самое ухо заставил Олега сильно скосить глаза на вопрошающего и тут он, несмотря на острое жало около беззащитной шее, вздрогнул.

– Громов? Ты, сука, живой?

Локация – второй этаж окружного госпиталя, военный городок.

– Громов? Ты, сука, живой? – несмотря на лезвие ножа, упертое в шею, бледное, но все еще симпатичное лицо, Олега Князева исказилось ненавистью: – Ты же сдох, мне Вареник сказал!

Громов? Какой Громов?

Я немного опешил, отведя острие лезвия от горла раненого, и он этим воспользовался. Отпрянув на противоположную сторону кровати, Олег набрал воздуха и собрался орать, а я, как дурак, поддался первому порыву и зажал ему рот ладонью.

Вас часто кусали собаки? Поверьте, это очень – очень больно. Вот и сейчас мою кисть с остервенением жевал какой-то бульдог, да так, что я сам был готов заорать. Пилить шею, привязанному к растяжке, Олега я не хотел, на хрен нужен герой, погибший в неравной схватке с преступниками, а обязательного по любому фильму про раненых героев, кувшина с букетом на прикроватной тумбочке, я не видел, поэтому, навалившись на кусающегося и брыкающегося подо мной, Олега я шарил взглядом по, практически пустой, небольшой кровати. Единственное средство усмирение, могущее мне помочь, была, покрытая бледно-желтой, местами облупленной эмалью, утка, стоящая под кроватью, до которой я сумел дотянуться.

Кровь из носа брызнула с первого удара, Олег от неожиданности забыл, что только что хотел орать. Вторым ударом я отправил страдальца в нокаут – его глаза закатились, а черты лица обмякли. Наскоро обтерев спасительный сосуд полотенцем в местах, где могли остаться мои отпечатки пальцев, я вышел из палат, плотно прикрыв за собой дверь и, низко склонив лысую голову, торопливо двинулся в сторону лестницы, ведущей вниз – прыгать из окна второго этажа здания госпиталя было высоковато.

Бросив старый халат в какую-то темную кладовую, я прошел мимо равнодушного дежурного сержанта в холл, где сидело несколько посетителей вперемежку с выздоравливающими, после чего вышел из госпиталя и двинулся к будке КПП военного городка – на его территории жили семьи офицеров и прочего военного люда, поэтому солдаты у ворот стояли для блезиру, контролируя только проходящий автотранспорт.

Покинув территорию войны, в дошел до улицы Поэта-фронтовика, где одел на голову бейсболку, маскирующую мою лысину, сел на скамейку и задумался – идти мне было особо некуда, в мое временное жилище я проникал только в темноте, в таком случае, какая разница, где сидеть думать, главное, что не в окрестностях железнодорожного вокзала, где, я подозреваю, меня настойчиво ищут.

Мимо меня, тяжело отдуваясь, прошла полноватая брюнетка лет тридцати и что-то меня подбросило со скамейки – у меня хорошая память на лица, зачастую я помню, что видел человека, но долго и мучительно не могу вспомнить где и когда я видел это лицо. Вот относительно этой брюнетки я уверен, что я ее видел, и кажется… кажется даже танцевал с ней. Почему-то она хорошо вписывается в картинку с зеленой елкой и длинным столом, уставленным тарелками, бутылками и фужерами и это точно не чей-то дом.

Брюнетка между тем, упорно, как муравей, шла в сторону автобусной остановке, неся две, явно тяжелые, сумки. Я ускорился, почти догнал девушку, когда она обернулась.

– Ой здравствуйте. А вы тоже к Олегу заходили?

Я кивнул, ведь это была правда.

– Позвольте я вам помогу. – я подхватил увесистые пакеты, в которых виднелись укутанные в одеяла кастрюли.

– Вы забавная. Все в больницу еду несут, а вы – наоборот.

– Я бы с вами посмеялась, если бы не так сильно устала. Еле дотащила до госпиталя еду для мужа, а меня не пустили, сказали, что на этаже Олега карантин.

– Вы меня простите…

– Меня Олеся зовут. Мы с вами в кафе, на новогоднем вечере знакомились, но я, простите, тоже не помню, как вас зовут.

– Меня Коля звать.

– Смешно. Но вы не Коля, я точно помню, что вы другим именем назывались. С вами еще девушка худенькая, светленькая была, наверное, жена ваша. Я еще помню, как я ей позавидовала – фигурка, как статуэтка, не то, что это…– девушка с досадой хлопнула себя по бедрам.

– Не знаю, чему вы там завидовали, я считаю, что вы очень привлекательная барышня. – я даже не покривил душой, дамочка была вполне хороша собой.

– Спасибо, надеюсь, что вы не врете. Особенно приятно, слышать это, потому что от мужа слова ласкового годами не слышу. Я почему вас тогда, на новогоднем корпоративе, танцевать пригласила? Потому, что к моему его проститутка пришла, он думал, что я ее не видела и стал меня усиленно домой спроваживать.

– Вы меня, конечно извините, Олеся, но я слышал в госпитале, что Олег медицинскую сестру, что ему капельницу пришла ставить, рукой за попу ухватил, а она его, в отместку, «уткой», что под кроватью стояла, по лицу отходила. Не знаю, настолько это правда, но вот такую сплетню слышал. Вам пересказал ее для того, чтобы вы в следующее посещение в неловкой ситуации не оказались.

– Спасибо. Я, почему-то этому не удивляюсь, Олег – большой блядун, ни одну юбку не пропускает.

Тем временем к остановке подошел автобус, идущий до вокзала, и я решительно, выставив перед собой два тяжелых пакета, пошел на штурм, увлекая за собой жену Олега. В автобусе нас очень плотно прижали друг к другу, что я был вынужден все время отворачивать лицо к окну, чтобы не «ночевать» в пышном декольте девушки, на что получил понимающую усмешку от девушки. Через час я притормозил у знакомого подъезда.

– Будем прощаться?

– Зайдите, я вас чаем или кофе угощу. – Олеся замерла у приоткрытой двери, приглашающе мотнув головой.

– Удобно ли?

– Удобно. Я столько раз отсюда потаскух мужа выгоняла, что от того, что один раз я мужика в дом приведу, ничего в нашей семейной репутации для соседей не изменится.

Пока хозяйка хлопотала на кухне, я прошелся по квартире своего врага, осматривая обстановку.

– Олеся, а нет у вас ничего типа альбома.

– Да, конечно есть. – барышня переоделась в легкую футболку и короткие трикотажные шортики, отчего стала выглядеть на пару лет моложе.

– Вот, возьмите. – мне сунули два тяжелых фотоальбома и усадили на диван.

Среди многочисленных Олегов и редких Олесь, переворачивая тяжелые картонные страницы я нашел парочку очень нужных мне фотографий.

На одной была изображена группа милиционеров, человек двадцать, в основном офицеров, держащих в руках разнообразные чемоданы, рюкзаки и портфели. Группа была снята на крыльце с табличкой «МВД РСФСР. Дорожный РОВД Города», а во втором ряду стоял я, с погонами старшего лейтенанта. На оборотной стороне фотокарточки было написано «Строевой смотр. Май 1993 года». Лица других милиционеров, кроме стоящих радом Олега Князева и Сергея Варенникова казались мне знакомыми, но ни имен, не других подробностей я вспомнить не мог, как не старался.

В конце альбома я нашел еще одну интересную фотографию – Олег, Сергей, известные мне враги, и еще двое парней, которых я видел на групповом фото, на крыльце отдела милиции, в шортах и футболках, стояли напротив большого мангала, с большими пластиковыми стаканами в руках, на фоне беседки, где сидели несколько девушек, одна из которых была Олеся в купальнике.

Между мангалом и беседкой, на поросшей невысокой травой площадке, стояли два автомобиля, номера которых я, на всякий случай записал на листочке из отрывного календаря. На самом дальнем фоне виднелся одноэтажный дом с высокой трубой, которую венчал флюгер в виде летящей на метле ведьмы.

– Олеся, а это где? – я, подхватив альбом, прошел на кухню.

– Это дача у Олега, мы там были в на майские с его группой. Садитесь за стол, все готово.

– Секундочку. А дача что, сразу за городом находится?

– Нет, дача в самом Городе, на левом берегу, там, где издательство находится. Представляете, как повезло, на дачу можно на трамвае или троллейбусе доехать. Дача Олегу от деда досталась. Он у него военный был, полковник. А на пенсию как вышел – к даче прикипел, все сам там сделал. Этот флюгер тоже сам смастерил. Садитесь скорее есть я, а то снова если подогревать, то совсем невкусно станет.

Судя по всему, мне сегодня досталась, неполученные Олегом, обед и ужин. Умяв борщ со сметаной, огромный, с мужскую ладонь, шницель с яйцом и кусок пирога с капустой, я осоловело отпал от стола. Приди за мной сейчас, самая неопытная, группа захвата – скрутить меня было бы легче-легкого.

– Спасибо тебе, хозяйка. – я с трудом встал и шутливо поклонился: – Сам не помню, когда ел так вкусно.

И самое главное, не одним словом не соврал.

Олеся покраснела, но видно было, что похвала ей приятно. Сейчас вас кофе напою. Вы какой пьете?

– Из ваших рук готов выпить любой, если вы будете, то угостите на ваш вкус.

Следующий час я пил кофе-глясе, расточая комплименты, мило краснеющей, девушке, после чего, поцеловав даме ручки откланялся. Все было душевно, не я, ни Олеся каких-либо сигналов о переходе к более тесным отношениям не подавали, все оставалось в рамках приличия. Да и, честно говоря, мне в голову засела одна, свербящая мозг идея, и я должен был ее немедленно воплотить.

Локация – окрестности улицы Путейцев.

Знакомый скрип тормозов сзади и решительный окрик:

– Молодой человек, на минуточку!

Я обернулся – метрах в десяти от меня тарахтел милицейский «вездеход», из которого глядел на меня, улыбаясь, милицейский прапорщик.

Судя по выражению лица милиционера, смотрел он не на подозреваемого или находящегося в розыске типа, а на вполне себе приятного человека, возможно даже приятеля.

Пока я раздумывал, из-за головы прапорщика выглянул еще один милиционер – водитель, с такими же погонами.

– Здорова, пропащая душа! Ты где пропадал? –улыбка водителя была два раза шире, чем у его коллеги, а глаза просто лучились радостью от встречи со мной.

Здраво рассудив, я решил, что могу подойти поближе и мне за это ничего не будет.

– Здорово, мужики. – я пожал по очереди протянутые руки: – Как жизнь?

– Жизнь только за ху… держись. – тут же скорчил грустное лицо жизнерадостный водитель: – Ты где гуляешь? Мы тебя, наверное, месяца два не видели…

– Так я травму получил, болею до сих пор…

– Что-то урок просто эпидемия косит. – вступил в разговор сосед водителя: – слышал, Олежку вашего, Князева, в подъезде подстрелили. Хорошо, что в ногу попали, и соседи на шум выскочили, киллер убежал. Так там теперь твой кореш, Руслан за старшего группы по «тяжким», только, сам понимаешь, что он пока не тянет. Вареник дома на себя чайник с кипятком опрокинул, полголовы обварил, сейчас в ожоговом центре кукует, мы уже ему на искусственную кожу деньгами скидывались, Князев в госпитале ногой, поэтому Руслану месяца два покрутится придется. А на твое место кого поставили?

– Мужики, не поверите, но глубоко по херу, кого на мое место поставили. Я в отпуске летом не помню, когда был, поэтому мне на службу вообще не интересно… – какая-то злость из меня наружу поперла.

– Ну так-то да… – водитель примирительно покивал: – Но нам еще ротный, когда ты у нас служил, говорил, что студенты, итак, два дополнительных отпуска имеют, поэтому летом им отпуск не светит до конца учебы. Ты, кстати, говорил, что диплом должен в этом году получить? Когда обмывать будешь?