Текст книги "Бомж (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Паша, ты себя слышишь? – старшина достал свой пистолет и направив на меня ствол своего пистолета: – ты, кстати, как стрелять собираешься? Тебе же патроны сварили?

– Не бойся, патрон найдутся. – я показал Вероникин пистолет, висящий на согнутом пальце: – Ладно, дело твое, но советую к этим ребятам спиной не поворачиваться…

– Мне страшнее к тебе спиной поворачиваться, Паша. Может дашь мне пистолет от греха подальше и в машине посидишь?

Я понял, что сам загнал себя в логическую ловушку – Семен сидел в машине, балдел от новинок шансона и по сторонам не смотрел, вполне комфортно чувствую себя в маленьком микрокосме кабины вездехода, до стрельбы в доме, падающего из окна тела и убегающих из подъезда жуликов ему не было дело – водитель, согласно руководящих указаний МВД, охранял служебный автомобиль и закрепленную на нем рацию. Я махнул рукой и пошел в дом – что-то объяснять здесь и сейчас было бесполезно.

Глава 17

Глава семнадцатая.

Слово генерала.

Август 1993 года.

Локация – территория Дорожного района.

Веронику я застал сидящей с низко опущенной головой, в той же комнате, только пересела она отвернувшись от раненого злодея, зажав уши ладонями.

– Ника? – я присел на корточки напротив следователя: – Ты как? Сейчас скорая приедет и руководство, тебя в больницу отвезут, все будет хорошо…

– Паша… – девушка говорила очень медленно, натужно, не глядя на меня: – Не рассказывай, пожалуйста, никому, что ты видел…

– Ника, я ничего не видел, поэтому рассказать, при всем желании я ничего не могу. Когда я от своих нападающих отбился, то вошел сюда, а ты тут дралась с тремя подонками, они успели на тебе одежду порвать и в последний момент пистолет вырвать. Один из них попытался из твоего пистолета в меня выстрелить, и я его застрелил. Больше я ничего не видел. Я все правильно рассказал?

– Да, Паша, спасибо. Если можно, заткни вот этого…

– Чуть попозже… – я услышал шум двигателя подъехавшего автомобиля:

– Ника, у меня патроны, оказывается, не в порядке, поэтому мне их надо отстрелять все, чтобы ничего в стволе не застряло. Ты не пугайся, если выстрелы услышишь.

Вероника кивнула головой и снова замерла, отгородившись от окружающего мира, а я поспешил по лестнице вниз.

Из вазовской «Шестерки», что была закреплена за отделением уголовного розыска вылезли трое – Руслан, Плотников и кто-то третий, которого я не мог опознать из-за перевязанной марлевым бинтом морды лица. Неужели обваренного мною «Вареника» выпустили на амбулаторное лечение? Водитель дежурки, выскочивший из кабины, радостно пожал оперативникам руки, после чего начал что-то эмоционально рассказывать, постоянно тыча пальцем в сторону подъезда, где я притаился. Рассказ словоохотливого «водилы» прервали в самый драматический момент – Плотников и Руслан двинулись к дому, а тип с перемотанной бинтами головой остался возле «дежурки» – ему срочно потребовалось закурить.

– Стоим на месте! – выкрикнул я, как только услышал шорох осторожных шагов на скрипучей лестнице: – Еще шаг и буду стрелять…

– Паша! Это я…

– Кто я?

– Руслан. Мы с парнями примчались…

– Руслан, ты меня услышал? Еще шаг и буду стрелять. Ты с парнями как примчался, так и мчитесь обратно, а здесь вам делать не хрен.

– Паша, ты не понял… -в узком просвете между лестниц мелькнуло лицо, и я выстрелил, конечно в сторону, чтобы гарантировано не задеть бывшего приятеля, но им хватило – дробь шагов быстро сыплющихся с лестницы людей показал, что мое предупреждение восприняли серьезно. Хотя и не хотело сердце верить, что Руслан пришел меня убивать, но лучше я буду сумасшедшим гавном, чем проверю его планы на практике.

– Ты что делаешь? – голос звучит с улицы, значит, что из подъезда незваные гости вымелись, что дает мне еще немножко форы по времени.

– Ты понимаешь, что тебя до конца жизни в психушку законопатят? Эй, Громов, слышишь нас? Бросай пистолет и запусти нас, мы ничего в рапорте не укажем!

– Вы, придурки, пытались нарушить обстановку на месте происшествия, а этого делать нельзя. Приедет следователь прокуратуры, как положено, пусть вас и пускает, куда захочет, а я вас сюда не пущу.

В следующие десять минут неугомонные ребята из группы «тяжких» нашли где-то деревянную лестницу, посредством которой проникла через окно второго этажа в одну из квартир, но на этом их успехи закончились – осторожно выглянувший из квартиры второго этажа Плотников увидел направленное на него дуло пистолета – я, с площадки третьего этажа, контролировал весь подъезд. Убедившись, что я настроен не подпускать их к себе, ребята погрузились в свою машину и отъехали, а, примерно через сорок минут после этого, начало прибывать начальство.

– Паша! Паша Громов! – уж не знаю, что наговорил начальнику уголовного розыска водитель дежурки, а может парни из «тяжких» пожаловались, но голос начальника розыска, доносившийся с улицы, был необычайно добр и лиричен.

– Я, Александр Александрович! – по-уставному, отозвался я, выглянув из окошка, как кукушка из часов ходиков.

– А ты почему голый? – начальник настолько изумился моему неуставному виду – голый торс и форменная фуражка, что спросил не то, что планировал.

– Хулиганы на следователя напали, форму привели в негодность, я ей рубаху отдал, а то Веронику Николаевну сильно знобит.

– Паша, вы давайте, выходите на улицу, поговорим.

– Одну минутку, Александр Александрович.

Я поднялся в квартиру, молча ухватил Нику за руку, и приобняв за талию, несмотря на ее попытки вырваться, повел ее на улицу. Выглядела она вполне пристойно, если не считать опухшей щеки, разбитой верхней губы и пары вырванных прядей, ну а то, что одета в рубашку, на пару размеров больше, так это бывает. Свое разрезанное белье девушка куда-то успела спрятать, возможно, что это останется нашей маленькой тайной.

Чтобы не нервировать изрядно напуганное начальство, оружие, свое и Ники я нес на отведенной вбок руке, держа пистолеты за спусковые скобы, на отлете, и к ним то, в первую очередь и потянулся мнительный начальник.

– Александр Александрович, аккуратно, за пистолет следователя злодей хватался, пальцы его не сотрите. А то он там лежит и уже почти не стонет, а если отпечатков пальцев не будет, то мне не оправдаться.

– Да ебическая сила…– начальник даже руки спрятал за спину и повернулся к приехавшему, очевидно вызванному из дома, начальнику нашего ЭКО:

– Упакуй, как положено и прокурорскому следователю передашь, как появится. Пошли Владимир Николаевич.

И начальник розыска на пару со своим замом – капитаном Донских нырнули в подъезд.

Возвращение майора Окулова на улицу было… необычным. Он, с выпученными глазами выскочил из подъезда, подскочил ко мне, схватился за висящую на поясе кобуру и уставился на нее не верящими глазами.

– Ты! Ты! – не находя слов, начальник тыкал пальцем в «дубовую» кобуру от пистолета «Макарова»: – Где твой шомпол?

– Я не виноват! – сразу обозначил я свою правовую позицию: – Вы видели, что этот мужик с криминалистическим чемоданом сделал?

– И что сделали с криминалистическим чемоданом? – с тревогой обернулся начальник ЭКО, бросивший упаковывать пистолеты в прозрачные пакеты:

– Опять сломали?

– Сейчас сходишь, сам все увидишь. – мрачно пообещал бледный Донских:

– Где там эта долбаная скорая?

– Громов! Ты зачем это сделал⁈ Ну ты мне объясни? – Окулов горестно потряс перед моим лицом рукой, очевидно, таким образом надеясь достучатся до меня.

– Когда вас один повалит на землю, и будит душить, а второй примеряться, куда «перо» засадить – в горло или в сердце, вы, Александр Александрович, не только шомпол хрену с ножиком в глаз воткнете, но и палец, так жить захочется. И вообще, дайте мне бумагу, я буду рапорт писать, в котором отражу, что я действовал в строгом соответствии с требованиями закона о милиции.

Честно скажу, дорогие мои – у нас не Америка. В любом американском боевике, главный герой, после того, как разгонит банду и спасет красавицу от смерти или поругания, обычно сидит на ступеньке салона кареты «скорой помощи», заботливо завернутый в одеяло, и попивает кофе или кислородный коктейль, который ему вручил сердечный комиссар полиции или знакомый парамедик. У нас же этого нет в принципе. В прибывший медицинский «РАФик» закинули два тела, якобы еще живые и рижский микроавтобус рванул с места, спеша передать два полутрупа в лечебное заведение, пока злодеи не стали трупами. Нику в больничку повезла подполковник Рыбкина, на личной машине, предварительно наорав на меня, что я не обеспечил безопасности ее любимке, ее лучшему следователю.

Выкрикнув на прощание: «Тебе, Громов, это с рук не сойдет!», женщина – начальник следственного отдела газанула с места, и ее «Тойота – Краун», дрифтанув по асфальту тяжелой кормой, скрылся в рассветных сумерках. Так как дурной пример всегда заразителен, орать на меня стали все, кому не лень, я же отвечал в зависимости от количества звездочек на погонах орущего.

Полковникам и подполковникам я отвечал в соответствии с уставом, ну а владельцев погон пожиже посылал к их мамам.

Конец дискуссии, что сделать со мной сначала – расстрелять у стены или предварительно уволить положил начальник областного УВД. При появлении черной «Волги» генерал –майора половина присутствующих разбежалась, а вторая половина замерли испуганными сусликами, поедая прибывшее начальство преданными глазами.

– Старший лейтенант, почему голый?

– Товарищ генерал –майор, оперуполномоченный Дорожного РОВД Громов. Форменную рубашку отдал следователю Клюевой, так как она также подверглась нападению не менее трех человек и ее одежда очень пострадала.

– Обстоятельства нападения на следственно-оперативную группу?

– Был организован ложный вызов в расселенный дом по поводу, якобы, имевшей место кражи. По прибытию нас запустили в квартиру, после чего, якобы, потерпевший выключил свет в квартире. На меня из соседней квартиры напали двое. Один проводил удушающий прием, второй заточкой нанес не менее двадцати ударов в корпус, но в темноте не разглядел, что бьет в криминалистический чемодан, который я держал перед собой.

– А где был криминалист? – генерал повернулся к начальнику РОВД.

– Товарищ генерал, криминалистов не хватает, они дежурят до девяти вечера, пока идет вал краж.

– Понятно. Дальше что?

– Я упал назад, упав на того, который меня душил. Тот, что с ножом был, наклонился надо мной, спросил, куда меня ножом ткнуть, тогда я ударил его шомполом от пистолета в лицо и попал в глаз. Он в тяжелом состоянии отправлен в больницу. После этого я смог вырваться из удушающего захвата второго нападавшего и двумя ударами вывел его из борьбы, после чего побежал в квартиру, включил свет и обнаружил, что на следователя Клюеву напали три человека. Они вырвали у нее пистолет, но Вероника Николаевна еще продолжала бороться. Когда нападавшие увидели меня, то один потянулся к оружию следователя Клюевой, но не успел им воспользоваться, так как я выстрелил раньше. Двое остальных убежали – один выпрыгнул в окно третьего этажа, а второй убежал по лестнице.

– Вам все понятно? – генерал обвел взглядом замерших «сусликов»: – Вот оперативник молодец! Отразил нападение с целью завладения оружием, вел себя смело, инициативно и грамотно. Все задокументировать и материалы мне на стол, на него и на следователя. Все, работайте.

– Повезло тебе, Громов… – шипел заместитель начальника по строевой, провожая преданным и мужественным взглядом отбывающую машину начальника областного УВД: – А то бы сейчас…

– Товарищ полковник, а давайте я напишу, что жулики ждали именно нас с Клюевой? И в квартиру открыли дверь, когда наши удостоверения через глазок прочитали внимательно. А самое главное, знаете, что, товарищ подполковник? Тот, которому я пулю в грудину пустил, он мне в лицо смеялся, так как считал, что у меня патроны вареные. И второй, которого с шомполом в глазу «скорая» увезла, тоже ржал, когда у меня два патрона осечку дали. А кто у нас за дежурную часть отвечает, где я сегодня оружие и патроны получал? Вы же ответственный, товарищ подполковник?

Заместитель начальника РОВД странно посмотрел на меня и, не сказав больше ничего, отошел, наверное, дела срочные образовались, а меня наконец-то повезли в РОВД в машине начальника райотдела. И если я думал, что, хотя бы на сегодня, неприятности закончились, то я ошибся.

– Иди хоть оденься и возвращайся ко мне в кабинет. – майор Окулов смотрел на меня с каким-то сожалением: – Только быстрее возвращайся, тебя люди ждут.

Людьми оказался невысокий, спокойный, как удав, мужчина с абсолютно седой, коротко стриженной головой, облаченный в белый халат и два крепких парня в голубых робах, искоса бросающие на меня оценивающие взгляды.

– Присаживайтесь, молодой человек. – доктор грустно улыбнулся: – Расскажите, что с вами произошло.

– Товарищ майор, мне действительно все рассказывать? – окликнул я Окулова, который, торопливо собрав какие-то бумаги, собрался покинуть свой кабинет, где расположилась психиатрическая бригада.

– Конечно все, Паша, все рассказывай.

Я пожал плечами и повернулся к врачу.

– Я как понимаю, вас выезд в заброшенный дом интересует? Тогда слушайте – около половины двенадцатого ночи…

Из моих сегодняшних собеседников седой доктор был самым адекватным и доброжелательный. Он не переспрашивал по десять раз, а точно ли напавшие на нас с Никой люди знали о том, что мы сотрудники милиции. Психиатра не интересовало, почему я не произвел предупредительный выстрел в воздух и почему я не стрелял в руку или ногу нападавшим, чтобы свести причиненный вред их здоровью к минимуму. Врач просто слушал меня с все понимающей улыбкой, задавал корректные вопросы, незаметно для меня подводя меня…

– А вот ваши коллеги сообщили, что, когда они прибыли к вам на помощь, вы угрожали им и даже выстрелили в них из своего оружия…

Вот и подошли мы к вопросу, ответы на которые мне было очень трудно сформулировать. Вопросы были очень опасные, которые могли привести меня в бывшие казармы Енисейского полка, в которых сейчас лечили граждан с неустойчивой психикой, которые готовы стрелять в своих боевых товарищей. А может быть отправят в бывшую пересыльную тюрьму, где располагается диспансер соответствующего профиля там тоже лечат таких, как я, я же там был на практических занятий в институте. Что за невезуха – нет бы, вспомнить, что-то важное и нужное, нет, там туман сплошной стоит. А вот палаты психиатрической лечебницы и странных людей в коричневых халатах, что вяло убирали прилегающую территорию я помню четко…

– Молодой человек…

– Простите доктор, вопрос вы трудный задали. Так вот, у меня, с людьми, которые прибыли на место происшествия первыми, личные неприязненные отношения, а я сегодня, по факту, двух человек на тот свет отправил, потому как увозила из «скорая помощь» в очень тяжелом состоянии. Я то знаю, что я все сделал правильно, но у прокуратуры в таких случаях, обычно, диаметрально противоположное мнение. И цена вопроса, в зависимости от того, кто докажет свою правоту, это лет девять пребывания на «зоне», куда я попасть не хочу. А направление мыслей прокуратуры зачастую зависит от положения тела, наличия ножика или вообще, стрелянной гильзы, поэтому для меня было важным оставить обстановку на месте происшествия в первозданном виде. А эти три товарища, не имея никаких оснований, поперли в этот подъезд… Извините, доктор, можете меня, конечно, с собой забрать, но я не хотел, чтобы после посещения этих «помощников» из подъезда что-либо пропала. Я попросил по-хорошему – «Товарищи, не надо вам сюда заходить», но нет, парни как шли, так и шли. И расскажите, товарищ врач, что я должен был сделать? А вообще, доктор, официально у меня в пистолете оказались бракованные патроны, которые могли застрять в стволе оружия или еще какую-то пакость сотворить. А у нас в РОВД условия для разряжения оружия нет, вот я и произвел отстрел бракованного боеприпаса в воздух. Ну что доктор, поедем к вам на работу, прочищать мне мозги магнезией и галаперидолом?

Через приоткрытую дверь кабинета я слышал, что психиатр долго объяснял собравшимся в коридоре начальникам, что я не его клиент, и признаков психиатрического расстройства у меня не больше, чем у любого из них, но это я уже слышал без особого душевного волнения, так как парочка санитаров уже давно покинула здание РОВД, я даже слышал, как за ними захлопнулась дверь зеленой «таблетки» с красным медицинским крестом на боку.

– Павел, ты иди в кабинет, но пока не куда не уходи, с тобой еще сегодня работу не закончили… – судя по виду майора Окулова, ему было проще, чтобы седой доктор забрал бы меня с собой, в суровый мир вязок на руки и ноги и уколов на ночь, отправляющий пациента в, кипятящие мозги пациента, горячечные сны, но карательная медицина сейчас под запретом, и врач сказал, что я не его клиент.

Так я и оказался лежащем на продавленном диване в кабинете первой оперативной зоны. Казалось, что всего на минуточку я прикрыл глаза и… тут же проснулся от того, что кто-то вновь стоял надо мной и орал, казалось бы, прямо мне в ухо.

Глава 18

Глава восемнадцатая.

Рыжая бестия.

Август 1993 года.

– Ну и какого хрена вы все здесь орете? – я приподнял голову и попытался осмотреться, но получалось это плохо – глаза не желали раскрываться.

– Эта пьянь и есть Громов? – надо мной кто-то продолжал противно визжать.

– Кро… Клюквин, это кто такая? – я сумел разглядеть знакомое испуганное лицо.

– Это к вам пришли…

– А по какому делу?

– Хозяйка пропавшего экскаватора…

– А-а-а. – мне удалось наконец сесть: – Зачем вы пришли? Ищем мы ваш экскаватор, ищем, скоро найдем…

– Я вижу, как вы ищите… – если в голосе моей собеседницы и был сарказм, то я его не уловил, слишком противный был у нее голос: – с утра глаза зальете и до обеда спите без задних ног! Не стыда, ни совести!

– Дамочка, я вообще то сутки отдежурил и сейчас имею полное право спасть, но, впрочем, это не ваше дело. А! Блин! У меня же прораб в камере сидит…

– Вот именно! Закрыл невиновного человека в клетку, а сам тут дрыхнет. А у меня, между тем, работа стоит. А если мы не закончим укладку теплотрассы вовремя, то весь Анархистский жилмассив зимой замерзнет! А без Матвея Семеновича работа колом уже вторые сутки стоит, между прочим. Если вы сейчас не освободите моего сотрудника, я к мэру поеду, пусть он разбирается, как милиция срывает сроки начала отопительного сезона!

– Послушайте, мадам… Простите, не расслышал, как вас зовут?

– Я Плотникова Мириам Степановна, и вам скоро икаться будет от моей фамилии. – наконец я продрал глаза и разглядел собеседницу – гренадерского роста женщину, в черном костюме с юбкой сильно выше колен. Короткие крашенный рыжие волосы в мелкую кудряшку, ярко синие топазы в ушах и такие-же, под цвет камней, яростные, синие глаза.

– Мириам Степановна, вашего прораба я отпустить не могу. В отношении него дали показания, что ваш экскаватор он и украл с территории строительного объекта. Подогнал трал в воскресенье, загрузил технику и увез.

– Да ладно, все эти ваши сказочки я уже слышала неоднократно. Вам лишь бы деньги с коммерсантов тянуть. Мне знакомый юрист рассказал, что милиция человека сейчас задерживает, и деньги вымогает, типа, сядешь ты надолго, если родня твоя не подсуетится. Так вот, знайте! – перед моим носом помахали крепким пальцем, украшенным, как и все остальные, на руке хозяйки, золотым кольцом с белым фианитом: – От меня вы ни копейки не получите. Вам сколько не дай, все мало…

– Послушайте… – я потер ноющий тупой болью затылок: – Вы со мной разговариваете, как будто я вам кучу денег должен, что у меня возникает вопрос – когда я вам успел задолжать? А если я вам денег не должен, то, будьте любезны, покиньте кабинет, мне еще вашего «Семеныча» колоть…

– Вы что? Будете бить пожилого человека? – выпучила на меня свои глаза женщина: – Я сейчас же пойду в прокуратуру и все про вас расскажу пусть знают, что здесь работают не только взяточники, но еще и садисты!

– Да за долбала ты уже! – я не выдержал и со всей дури долбанул ладонью по столешнице: – Можешь валить, куда хочешь! Вот выбесит такая тварь с утра, а потом работай как хочешь! Налогов платит на три копейки, зато апломбу то сколько! 'Милиция живет на мои налоги, вы мне обязаны ноги мыть и воду пить!

Последнюю фразу я прокричал прямо в лицо опешившей дамочки, старательно передразнивая ее визгливый голос.

В кабинете повисла тишина. Кролик делал вид, что его нет, заслонившись от нас каким-то толстым журналом, типа амбарной книги, Снегирь успел под шумок выскочить из помещения. Женщина же плюхнулась на стул и смотрела на меня глазами бездомного котенка.

– Зачем вы так на меня кричите? – очень тихо прошептала она и из ее ярко-синих глаз выкатились две прозрачные слезинки. А дальше она дала волю своим чувствам, судорожно рыдая, заслонившись от меня ладонями, а я не знал, куда деваться – оказывается я ненавижу женские слезы. Из приглушенных слов посетительницы я понял, что это и есть счастливая наследница, получившая после кончины, горячо любимого, папочки кучу различных железяк – бульдозеров, тракторов и экскаваторов. И теперь, тридцатилетняя дочка, экономист по образованию, пытается продолжить папино дело – рулить полусотней грубых мужиков, которые желают только курить, пить, жрать и спать, но не желают выполнять договорные обязательства фирмы. И если она до первого сентября не сможет сдать свой участок трасы заказчику – «Городтеплоремонту», то на существовании ее фирмы можно будет ставить крест – после грандиозного скандала, который непременно воспоследует, на существовании фирмы можно будет ставить крест – никто с ней работать не будет.

Честно говоря, я сам не понял, как эта женщина оказалась сидящей у меня на коленях на диване, а я гладил ее по рыженьким кудряшкам и тихо шептал в розовое ушка, что все будет хорошо, я найду ей, ее долбаный экскаватор и она успеет выполнить план и спасет папино наследие.

– Да где вы его найдете? – женщина подняла на меня красное, распухшее от слез лицо: – Вы за деньги сразу после кражи ничего не нашли, а теперь найдете?

– Да какие деньги⁈ – я чуть не вскочил, но меня придавила приятная тяжесть женской попы.

– Ну как же? Я на третий день после кражи в этом кабинете чернявенькому такому пятьсот тысяч дала.

– А? Я надеюсь, что речь о рублях идет? – я встретился взглядом с неудачно вынырнувшим из-за обложки амбарной книги Кроликом: – Товарищ Клюквин, вы что-то знаете о деньгах?

Кролик отчаянно замотал темно-русой головой и вновь спрятался за обложку журнала. Судя по всему, под понятие «чернявенький» в моем кабинете попадал только Наглый, которого я сегодня еще не видел. Ну ладно, с этим типом мы потом разберемся, а пока надо спасать рыженькую девушку, которой я обещал выполнение плана по подготовке города к зиме.

– Вы пока посидите, а я себя в порядок приведу, и мы с вами поедем за вашим экскаватором… – я пошатываясь спустился в подвал, по пояс, вымылся ледяной водой под, вечно «бегущим» краном и долго держал голову под сильным потоком холодной воды, после чего вернулся в кабинет и дал команду Кролику привести из камеры «закисшего» там прораба.

– Мариам Степановна, а вы что здесь делаете? – Семеныч остановился на пороге кабинета, увидев хозяйку фирмы.

– Да вот пришла тебя спасать. – я подтолкнул замершего мужика в спину: – Только я ей объяснил, что негодный ты товарищ, который нам не товарищ, а самый натуральный вор.

– Мариам Степановна, не верьте им! – выпалил прораб с такой горячностью, что даже Станиславский бы прослезился и закричал «Верю!». Но я не Станиславский и руководствуюсь принципом, всплывшего у меня в памяти худощавого мужика с тростью, который уверял, что все врут.

– У тебя, Матвей Семенович последний шанс рассказать правду!

– Не брал я технику, детьми своими клянусь! – напустил в голос толику истеричности прораб. Вот не понимаю я таких людей, что настолько легко клянутся, якобы, самым дорогим – неужели не верят в Бога?

– А если я сейчас… – я задумался ненадолго, после чего потянулся к своему ежедневнику: – Сейчас с Мариам Степановной поеду в…

Пролистнув несколько страниц, я нашел нужную и прочитал название конторы, в который прораб Семеныч взял экскаватор «Хитачи» взамен украденной технике.

Дернулся все-таки взгляд у хитромудрого прораба взгляд, дернулся, а значит я невольно угадал.

– Кро… тьфу, товарищ Клюквин, этого в камеру, а сам поедешь с нами, поедем экскаватор разыскивать.

Я думал, что Демон выбьет дверь, услышав шум моих шагов на площадке – ужасно давно, кажется, половину жизни назад, я приезжал вечером «на ужин», выгулять пса и перехватить пару бутербродов, потом была эта безумная ночь в расселенном доме, а ведь прошло всего пятнадцать часов – бедный пес терпел все это время. Когда кобель сделал круг по пустырю под окнами моей квартиры, и я решил отвести его домой, Демон начал так жалобно скулить что я не выдержал и запихнул его на заднее сиденье «Ниссана», заставив Кро… тьфу, товарища Клюквина испуганно сжаться у противоположной двери.

– Это ваша собака? – Мариам чуть шею себе не свернула, пытаясь рассмотреть, свернувшегося на заднем диване, счастливого, кобеля.

– Да. Малыша зовут Демон.

– Демон, Демон! Фью! – но пес только вежливо стукнул по переднему сиденью хвостом, не бросившись в объятия, старательно пытающейся посвистеть, дамочке.

– А он у вас все умеет?

– Конечно. Жрать, спать и гулять он обучен.

– Ну что вы надо мной издеваетесь… – судя по всему меня хотели стукнуть по ребрам локтем, но в последний момент остановились, очевидно, еще не та у нас стадия отношений: – Я же серьезно спрашиваю.

– Да, обучен. К сожалению, след экскаватора взять не сможет, а то бы мы давно вашу технику нашли.

– А почему – не сможет? Ведь экскаватор также следы оставляет?

– Судя по приподнявшимся уголкам губ, дамочка тоже решила пошутить, но я сделал вид, что шутку не понял:

– Пес след не взял потому, что по словам свидетеля, ваш экскаватор увезли на трейлере. – абсолютно серьезно говорю я и отворачиваюсь.

Проход на территорию механизированной колонны номер семь перегораживал, провисший, металлический трос, перевязанный засаленным обрывком красной тряпки.

– Вы куда, да еще и с собакой? – из помещения сторожки, на истерический лай двух дворняг, которым категорически не понравилось появление на их территории черного альфа-самца, выскочил мужик лет шестидесяти со кружкой в руке.

Разбираться с ним я отправил Клюквина, а сам, подхватив под локоток, чуть возвышающуюся надо мной, Мариам, двинулся в дальний ряд огромной, заасфальтированной площадки, где виднелся короткий ряд разномастных экскаваторов.

– Мариам… – с девушкой за час совместной дороги мы перешли на ты: – Обратите внимание на вон тот, желтый экскаватор, с которого что-то откручивают два подозрительных товарища. Это не ваш? Так то, по описанию, похож – старый, ржавый, на резиновом ходу…

– Правда, похож на мой… – женщина на минуту остановилась, а потом бросилась вперед почти вприпрыжку. Через пару минут, когда из двухэтажного, административно– бытового корпуса, на шум, прибежало начальство, картина была следующей – вокруг желтого старого экскаватора бегала кругами, что-то зло выкрикивая, холеная женщина на каблуках и вся в топазах, которая старалась достать дамской сумкой двух, забравшихся на моторный отсек, работяг, в замасленных спецовках.

– Это что тут происходит? – впереди группы людей, быстро двигающихся от корпуса АБК, почти бежал мужчина в недорогом сером костюме, с обширной лысиной на голове, которую он старательно прятал под остатки волос, растущих по бокам головы: – Шевцов, старый пень, что смотришь? Милицию вызывай! Сторож называется – ни украсть, ни покараулить.

– А милиция уже приехала! – я с удовольствием продемонстрировал раскрытое удостоверение: – Шелепов сразу нас вызвал. А вы кто такой будете, товарищ? Первое лицо, имеющее право подписи?

– Я директор мехколонны, Зеленцов Виталий Владимирович. – с достоинством отрекомендовался «серый костюм».

– Очень печально, что в такой обстановке происходит это знакомство, уважаемый Виталий Владимирович, но вот эта гражданка уверенно утверждает, что этот экскаватор, который разукомплектовывают ваши подчиненные, на самом деле принадлежит ее фирме – АОЗТ «Трубопровод».

– Что за чушь! – директора обвел глазами собравшихся за его спинной подчиненных, судя по всему, его «замов» и «помов»: – Фирму «Трубопровод» я знаю, мы, буквально на прошлой неделе, передали им в аренду гусеничный экскаватор «Хитачи» с машинистом, больше у нас с ними никаких взаимоотношений не было, и это чушь, что наша техника принадлежит не нам.

Чувствуя, что Мариам за такие слова сейчас переключится с работяг на директора, тем более, что на экскаватор он взобраться не сможет, я перехватил, уже шагнувшую вперед, девушка.

– Скажите, Виталий Владимирович, а документы у вас на этот экскаватор имеется?

– К сожалению, техника уже старая, мы ее уже списали и теперь разбирает на запчасти. Документы есть где-то в архиве, но искать надо не меньше недели. А у вас документы есть?

Я повернулся у «хозяйке» и она, склонив голову к моему уху, по-моему, очень громко, зашептала, что технику украли вместе с документами.

– Э-э-э… – я задумался, глядя в просветленные лица управленческой команды «механизаторов». Вдруг перед глазами пролетели какие-то кадры с оборванными стальными жилами троса крана, и солидный мужчина с скучным лицом и каким-то удостоверением и стопкой, казенного вида, бумаг в руке.

– А я правильно понимаю, что этот экскаватор должен стоять на учете в Ростехнадзоре? У них же должны быть сведенья, кому она принадлежала, до того, как вы, уважаемые, ее сняли с учета?

По потемневшему лицу Виталий Владимировича, я понял, что копаю в верном направлении.

– И еще… я обошел экскаватор с кормы: – Он же на пневматическом ходу, может сам передвигаться по улицам? Значит должен в ГАИ был регистрацию проходить. Значит так. Я выставляю здесь пост из вооруженного сотрудника уголовного розыска и служебной собаки…

Я размотал короткий поводок, обмотанный вокруг ошейника Демона и сунул его в руку ошарашенного Кролика.

– Сразу предупреждаю – кто подойдет ближе десяти метров к технике – потом не обижайтесь, что собака покусала и вам надо делать сорок уколов в живот в целях профилактики бешенства. А мы пока с заявительницей съездим в Ростехнадзор и МРЭУ ГАИ, выясним вопрос с регистрацией. Засим не прощаюсь, до окончания рабочего дня еще увидимся с многими из вас. Пойдемте, Мариам Степановна.

– Гхм… товарищ милиционер и вы… гхм, Мариам Степановна – можно с вами переговорит наедине. – директора мехколонны просто плющило от нежелания говорить с нами, но, очевидно, он не видел иного выхода.