Текст книги "Бомж (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава 15

Глава пятнадцатая.

Неуловимый Хомяков.

Август 1993 года.

Локация – помещение Дорожного РОВД

Василий выбежал из здания РОВД через сорок минут, обвел шалыми глазами стоянку перед отделом и наконец заметил меня, машущего ему рукой.

– Давай быстрее! – время уходило, не факт, что находящийся в розыске, гражданин Хомяков, в столь чудесное летнее утро будет дожидаться нас дома до полудня. Я бы, на его месте, уже куда-нибудь, свалил бы из дома.

– Павел Николаевич! – Снегирь при резком маневре «Ниссана» неловко ударился головой о стойку и сейчас судорожно застегивал ремень безопасности, но старался говорить вежливо: – Мы куда так несемся?

– Шадову и Клюквину срочно нужна помощь…– я вел юркого японца «шашечками» вклиниваясь между чадящими грузовиками и шустрыми «Жигулями». В какой-то момент туша «Леэнд-Крузера», который посчитал за оскорбление, мои маневры по его обгону, обиженно взревел каким-то паровозным гудком и стал прижимать меня к обочине, насилуя ревущий движок.

– Вася, посмотри в бардачке, бляха гаишная валялась. Покажи этим хмырям.

Не знаю, откуда в моей машине взялась большая красная бляха с гербом СССР, возможно, досталась от упыря Князева, выбрасывать ее я не стал, и вот теперь она пригодилась.

Несколько, коротко стриженных, «братков», сидящие в джипе, что еще несколько секунд назад глядели на нас холодными взглядами белых акул, о чем-то коротко посовещались, но сбавили ход, освободив нам пространство для маневра, и я снова пошел на обгон.

Дорога до поселка городского типа Река – это унылое направление, сложенное из двух рядов квадратных плит, с периодически торчащими наружу прутьями арматуры, забитая автомобилями практически круглосуточно, поэтому в город Река мы прибыли аккурат к обеду. Спросив у теток, торгующих семечками и пирожками, что оккупировали пятачок у гастронома– «стекляшки», как проехать к дому, где проживает Хомяков, мы, попрыгав по, кое-как засыпанному шлаком, внутриквартальному проезду, мы наконец затормозили между двумя, оббитыми доской – «вагонкой», бараками. Дверь квартиры с номером «6», неряшливо нарисованным краской на двери, ожидаемо зарыта, на наш стук никто не открывает, приложенное к щели, между дверной коробкой и косяком, ухо результата не дает – кроме передачи «Крестьянский вопрос», транслируемой радиоточкой, никаких звуков за дверью не слышится.

– Пошли… – я досадливо мотаю головой и тяну Василия за рукав – очевидно, что мы опоздали, и Хомяков убежал из своей норы. Во дворе я, из безысходности, оглядывая унылые окрестности и направляюсь к столику, стоящему посреди, заросшего травой, соседнего двора, где четверо мужиков азартно рубятся в домино.

– Здравствуйте… – я не успел дойти до деревянного столика, врытого в землю, за которым игроки, увидев нас, прекратили долбить по столешнице черными, заигранными «костями».

– Мы из милиции…– меня обгоняет Снегирь, выставив на вытянутой вперед руке, свое удостоверение: – Кто-то из вас видел сегодня…

Оказалось, что игроков не четверо, а пять – из-за плеч мужиков выглянул пятый – молодой парень с всклокоченной шевелюрой и выпученными глазами. Этот персонаж испуганно посмотрел на Снегиря и. чуть не запнувшись о лавку, бросился бежать.

– Ну что стоишь? – я повернулся к, замершему с приоткрытым ртом, Васе Снегиреву: – Беги, догоняй. Это, наверное, твой Хомяков…

– Я стесняюсь спросить…– мужики проводили взглядами убегающую парочку, после чего, один из них, здоровенный, с белым чубом, выбившимся из-под козырька бейсболки с надписью «I love NY», с силой опустил на стол костяшку «6:6»: – Вам зачем Иван Хомяков надобен?

– Спросить его хотел по работе…

– А еще хотел спросить – по работе вашей или его ищете Ивана?

– По его работе, по моей он вряд ли мне поможет…

– Так спрашивайте, что хотели… – парняга заулыбался мне крепкими, желтоватыми от курева, зубами.

– Вы Хомяков?

– Натурально, Иван Михайлович Хомяков, шестьдесят второго года рождения…

– А это кто? – я недоуменно показал пальцем в сторону, где скрылись два бегуна.

– Это Малых Пашка, а почему он побежал – ваш молодой если догонит, то спросим.

– Понятно…– я замер на несколько секунд, собираясь с мыслями: – Хотел насчет вашего экскаватора узнать, насчет его кражи…

– Так это прораб наш продал его, Семеныч. Мне сторож рассказывал, что он в выходные тягач с прицепом пригнал и экскаватор мой куда-то увез.

– То есть прораб увез? А что ты никому не сказал?

– Меня кто-то разве спрашивал? – Хомяков горько усмехнулся: – Семеныч на меня наорал и выгнал с работы в тот-же день, сказал, что это я свой экскаватор угнал. Милиция ко мне сейчас впервые приехала, а хозяйку нашей фирмы я не разу не видел, говорят ей вся техника в наследство от мужа –покойника досталась, но только она не в теме, все вопросы прораб решает.

– Иван, а у тебя паспорт поблизости имеется?

– А почему не имеется? Паспорт у меня сейчас дома лежит. Сходить?

– Сходи, будь так любезен. – я оглянулся в сторону проулка, из которого появился, вываленный в пыли беглец, которого, завернув ему руку, вел такой-же грязный Снегирев.

– Тезка, а куда ты так резко бежать бросился? – пока Снегирев вел к столику своего пленника, я успел сходить к машине за папкой со служебными бумагами и теперь был готов документировать признания беглеца.

– Дяденька милиционер, мы же не знали, что в том киоске ящики с водкой стоят, думали он заброшенный, ну и залезли просто так…

– Паша-Паша, в том месте, куда ты скоро попадешь, за просто так попе часто очень больно становится. – я показал головой: – Сколько ящиков водки взяли?

– Два. – парень опустил голову: – Но мы все вернем, мы всего четыре пузыря выпили…

– Сейчас идешь в ваше отделение, находишь там кабинет уголовного розыска и тем, кто в нем сидит, все рассказываешь. Ты меня понял? Времени тебе два часа. Через два часа, если я узнаю, что ты не пришел и все не рассказал, то тебе конец будет. Понял меня, Паша? Все, давай, беги. Отпусти его, Вася.

Не знаю, что за киоск и что за водка, что похитили местные пацаны, некогда мне этим заниматься – у меня перспектива, в числящимся раскрытом, уголовном деле образовалась.

Через сорок минут мы, взяв самое подробное объяснение с бывшего экскаваторщика Хомякова, двинулись в обратном направлении, в сторону Города, по забитому транспортом, узкому шоссе.

В Дорожный РОВД мы успели перед самым вечерним разводом.

Мои подопечные, Наглый и Кролик, как добропорядочные, сидели в служебном кабинете и писали какие-то бумаги.

– Здорово всем. – я встал за плечом Наглого и прочитал заголовок «Рапорт», выведенный аккуратным почерком: – Докладывайте, что сегодня сделали?

– Ну мы в засаде целый день просидели, хотели Хомякова наконец задержать, но он так и не появился…

Я махнул рукой в сторону, желающего что-то сказать, Снегирева и вновь повернулся к Наглому:

– А где сидели-то? Может быть Хомяков мимо вас, как-то незаметно, проскочил?

Парни переглянулись.

– Да нет, не должен был…– Наглый говорил уверенно, с напором: – Мы на лестнице сидели, над его квартирой, только в кусты поссать по одному отходили.

– Голодные, наверное? – я сочувственно покивал: – так вот, слушайте меня, засранцы – говорю один раз, повторят не буду. Вы можете там врать, в кабинете начальника, я вам даже слова не скажу – мы там все врем. Но, если вы еще раз соврете мне по работе, я любого из вас отпинаю и выкину отсюда, больше в этом кабинете вы работать не будете. А теперь пошли на развод, пока шеф звонить не начал.

Явка с повинной, принятая с утра Снегиревым у молодого человека, что залез офис по бывшему месту работы и взял из сейфа «свои» деньги и немножечко чужих, шефа вполне удовлетворила и на наш кабинет он сегодня рычать не стал. Про поездку в город Река, к гражданину Хомякову, а то вдруг начальник вспомнит, что это дело числится раскрытым и начнет задавать неудобные вопросы.

– Все свободны. – я даже не стал заходить в кабинет после развода, не хотел никого из этой троицы видеть, поэтому, сразу после окончания совещания у начальника двинулся на выход, тем более, что завтра с утра я заступаю на суточное дежурство.

Наглый и Кролик проводили меня долгим взглядом, а потом кинулись к Снегиреву, с расспросами, о причинах моего демарша. Выходя из РОВД, я бросил быстрый взгляд в конец длинного коридора, где у дверей в кабинет первой оперативной зоны застыли три человеческие фигуры – очевидно, что снегирь рассказывал своим коллегам что-то очень важное, что они забыли войти в помещение.

Следующий день.

Локация – Дорожный район.

– Паша, сгоняй в Дорожную больницу, в травму… – дежурный по РОВД сунул мне половинку стандартного листа: – Там ночью пьянь какую-то привезли, с ушибами мягких тканей лица. Было подозрение на СГМ, но не подтвердилось. Я девчонок в приемном покое попросил его придержать, пока он не смылся, а ты быстренько съезди и возьми объяснение, как ты умеешь, типа «Все, что со мной случилось, является моим личным делом и впредь по данному вопросу органы МВД прошу меня не беспокоить.»

– Угу, сейчас сгоняю. – я принял бумажку и довольно кивнул головой – ну и что, что ничего не помню по милицейской службе, только что дежурный дословно рассказал мне, в каком направлении надо двигаться, когда едешь к заявителю в лечебное заведение.

Ввалившись в приемной покой, считавшейся «приличной», больницы, финансируемой железной дорогой, я сразу нашел грустного мужичка с фиолетовыми синяками под обоими глазами.

Потерпевшего даже уговаривать не пришлось – общаться с милицией он не желал, да и ничего не помнил о обстоятельствах получения ударов по мягки тканям лица, поэтому старательно вывел «…впредь прошу по данному поводу не беспокоить» и был отпущен на свободу, но поиск новых компаний и новых приключений.

– М-м-м… Слава…– я повернулся к флегматичному водителю дежурного «УАЗика»: – Дежурный сказал еще в одно место заехать…

Старшина по имени слава равнодушно пожал могучими плечами и со скрежетом включил первую передачу, не задавая лишних вопросов – в частности, как мог дежурный дать мне новое задание, ведь рация находиться в машине, рядом со Славой.

Ну улице Вождя рабов, там, где двадцать дней назад, украли или не украли, экскаватор, кипела работа – на этот раз, на фоне, уложенных штабелем водопроводных труб, шустро работал небольшой, оранжевого цвета, экскаватор с темными буквами «Хитачи» на моторном отсеке, копая широкую траншею. Вокруг траншеи суетилось несколько человек.

– Слава, здесь притормози, я недолго. – не дожидаясь полной остановки вездехода, я, на ходу выскочил из кабины, по инерции пробежал несколько шагов и двинулся в сторону мужиков в красных пластиковых касках.

– Добрый день, а прораба я могу видеть?

– Ну я прораб, что хотел? – один из строителей, нехотя повернул ко мне голову.

Не люблю хамства, тем более, не спровоцированного.

– Уголовный розыск, Дорожный РОВД. – я раскрыл удостоверение, куда мужик, демонстративно заглянул одним глазом, даже не повернув головы.

– Ну и что? Ну, уголовный розыск? Что надо, то? – мужик явно нарывался, а парочка парней с совковыми лопатами, «греющая уши» в нескольких метрах, подобострастно захихикали.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Слышишь, лейтенант… – хам в каске наконец-то повернулся ко мне: – Тебе что надо? Видишь люди делом заняты? Мы трубу укладываем, чтобы зимой людям в домах тепло было! Мы делом заняты, а ты тут приперся… Пошел на ху… отсюда. – мужик даже сделал движение в мою сторону, как будто хотел меня толкнуть.

– Прораб где? – я повернулся к парочке с лопатами.

Копщики непроизвольно перевели взгляды на моего агрессивного соседа и ничего не сказали, но ответ я уже получил. Легкого толчка в плечо прорабу хватило, чтобы он соскользнул с кучи свежей глины и рухнул в темную глубину ямы.

– Дай сюда! – я вырвал лопату из рук, замерших от удивления, копарей, и вернувшись к траншее, кинул первую порцию глины прямо в ошарашенную рожу прораба.

Я успел кинуть еще несколько порций земли, песка и глины, когда со всех сторон начали орать – орали копщики, бросившие свою единственную лопату и отбежавшие в сторону, орал, растерявший свое хамство, прораб, упавший на дно траншеи и пытавшийся закрыться раскрытыми ладонями от новых порций грунта. Орал экскаваторщик, что остановил свой «Хитачи» и бежал в мою сторону с каким-то металлическим ломом.

– На месте стой, раз-два! – я подпустил бегущего экскаваторщика поближе, после чего навел на него пистолет, большим пальцем снял его с предохранителя и отвел назад курок: – Бросил свой дрын и к машине шагом марш. Слава, прими человека и в собачник его посади.

– Ты, тварь! – проследив за траекторией упавшего на землю ломика и движением его хозяина в сторону «дежурки», я наклонился над зевом траншеи: – Ну что, закопать тебя здесь вместо трубы? Ты же Семеныч? Ты что, сучонок думал, что ты на меня «наедешь» и я отсюда уеду? А вот хрен тебе, дружок. Мне столько людей каждый день хамит, что для меня твои слова, как дым в трубе. Давай, вылезай, в РОВД поедем. И не дай Бог, ты еще хоть слово мне скажешь… Поверь, тебе не понравится, что я с тобой сделаю.

Вытащив, молчащего прораба, за руку из сырой траншеи, я заботливо отряхнул замолчавшего Семеныча от налипшей на одежду и каску глины и песка, после чего усадил его в салон вездехода и дал команду, растерявшего свою флегматичность, Славе ехать на «базу».

Тот же день, вечер.

Разговор с Семенычем, а по паспорту – с Матвеем Петровичем Рябушкиным не получился. Резкого экскаваторщика я отпустил почти сразу, по прибытию в РОВД, пояснив, что бывает с недалекими людьми, которые бросаются с тяжелыми железками в атаку на милиционеров, обряженных в форменную одежду цвета маренго и имеющих при себе оружие. Мужик оказался с дружественной Семенычу организации, взятый в краткосрочную аренду вместе со своим «Хитачи». О краже техники с объекта человек не знал совсем ничего, да и торопился он очень вернуться к своему экскаватору – выскакивая из кабины со своей железкой, чтобы поучить меня жизни, человек не заглушил двигатель своего «Хитачи».

Прораб же категорически отрицал всякое участие в краже, требовал адвоката, прокурора и журналистов, чтобы открыть им глаза на свой, не обоснованный, арест и жуткие репрессии, которыми он подвергается. Так, как обязанностей по суточному дежурству с меня никто не снимал, склочный прораб отправился в камеру «подумать», а там посыпавшиеся, одно за другим, сообщения о происшествиях и преступлениях, заставили меня отставить проблему с гражданином Рябушкиным на потом.

– Паша! – я не успел налить стакан кипятка, пытаясь отойти о трех, пришедших подряд, одна за другой, заявительниц, громко, до истерики сообщавших мне о кражах у них денег и документов в транспорте на участке от главного рынка до Вокзала, как на пороге кабинета появилась прекрасная девушка по имени Вероника. Вероника имела темно-вишневые волосы до плеч, погоны старшего лейтенанта и тяжелую кобуру с пистолетом «Макарова», нелепо оттягивающим широкий офицерский ремень на тонкой талии. Как можно догадаться, Вероника числилась в следственном отделе Дорожного РОВД и, волей судьбы, входила в состав суточного наряда, впрочем, как и я.

– Ты скоро будешь готов? Нам дежурный еще одну заявку дал – кража из квартиры, по улице Коммунарской.

– Две минуты. Хочешь печеньку? – я приглашающе махнул в сторону подоконника, где лежала вскрытая пачка импортных печенюшек, покрытых шоколадной глазурью.

– Нет, я после шести не ем. – Вероника провела ладонью по крутому бедру и, положив на стол папку с бланками, уселась за стол Кролика.

– Что-то поздновато хозяева квартиры домой вернулись… – я кивнул на настенные часы, где стрелки показывали половину двенадцатого ночи.

– Бывает. – Вероника пожала плечами: – Надеюсь, что это наш последний вызов на сегодня, мне до утра еще кучу постановлений печатать.

– Не с нашим счастьем, чтобы это был последний выезд. – я торопливо сделал пару крайних глотков и, отряхнув руки, встал, показывая готовность вдвигаться на задание: – Вчерашняя смена до шести часов утра до отдела доехать не могла, то в одно место. То в другое мотались. Ну что, поехали?

И мы поехали на банальную квартирную кражу.

Глава 16

Глава шестнадцатая.

Волшебный чемоданчик.

Август 1993 года.

Локация – помещение дежурной части Дорожного РОВД

– Эксперт сегодня до девяти. – Дежурный выволок из комнаты отдыха огромный «дипломат»: – Вы там сфотографируйте что-нибудь, пальчики поищите.

Я выругался про себя – может быть я что-то и умел, фотографировать и искать пальцы, и даже, пока лежал дома с отбитыми ногами, полистал старые учебники, в том числе и криминалистику, но ничего из практических навыков не имел. Хорошо, что учебник по науке о следах был заполнен сотнями рисунков и малоаппетитных фотографий.

– Это точно тот дом? – стоило «УАЗику» затормозить, я выскочил из салона и замер, недоверчиво глядя на темные окна дома – было весьма необычно, что в полночь в трехэтажном доме, собранном после войны из традиционных, черных от пропитки шпал, из двух подъездов, освещено электрическим светом только одно окно на третьем этаже.

Соседние два дома, братья –близнецы нужного нам, тоже были погружены в темноту.

– Свет, что ли отключили? Тогда откуда электричество на третьем этаже? – я вертел головой, пытаясь понять, отчего мне категорически не хочется заходить на «адрес».

– Эти дома расселили… – из кабины высунулась голова водителя: – А эти, на третьем этаже, уперлись и требуют у администрации квартиру в этом районе. Наверное, им в очередной раз застройщики какую-то пакость сделали, вот они милицию и вызвали. Я здесь с участковым уже раз пять был – им то дверь подожгут, то провода перережут…

– Паша, пошли скорее…– Вероника распахнула дверь и поежилась – августовские ночи уже прохладные. Я подал ей руку, она оперлась о нее и, ловко выскочив из высокой кабины «дежурки», зябко обхватив себя руками, зажав папку под мышку, быстро и решительно двинулась в сторону приоткрытой двери подъезда, над которой висела очень тусклая лампочка, «свечей» на двадцать пять, не больше. За спиной, из магнитолы. Кустарно закрепленной на панели «УАЗика», тут-же раздался чей-то мужской хрипатый голос, что настоятельно просил вышить ему белую рубаху.

Когда я, в долбаным «экспертным» чемоданом, вскарабкался по узкой деревянной лестнице, Вероника уже стояла на лестничной площадке третьего этажа и вела переговоры с хозяевами квартиры через закрытую дверь.

– Сука, терпеть ненавижу…– я привалился к деревянной стенке, держа чемодан перед собой двумя руками. Если Вероника зябла от ночной прохлады, то я вспотел, пока волок эту экспертную бандуру наверх. Мало того, что таскаю этого пластикового уродца, так еще сегодня, в ожидании какой-то супер-пупер проверки, весь суточный наряд службу нес строго «по форме». Судя по форме, которую мне принесли из моего бывшего кабинета в подвале, одевать ее мне приходилось не часто, или кто-то за время моего отсутствия ее сильно разукомплектовал. Звездочки в погонах отсутствовали, рубахи с коротким рукавом не было, поэтому пришлось натягивать «длинный рукав», в комплекте с дурацким галстуком на растянутой резинке и зажимом из дюралюминия. Ботинки натирали ступню, а пистолет не хотел выниматься из «деревянной» кобуры, которую мне дал Снегирев, несмотря на специальный ремешок. В общем, к вечеру свою форму я ненавидел самой лютой ненавистью, а каждый лишний шаг был для меня пыткой, физической и моральной.

– А что за мужчина за вашей спиной стоит? – судя по голосу, за дверью стоял молодой парень: – Вы нас тоже поймите, мы с женой тут вообще одни остались, а на нас несколько раз уже нападали…

– Это тоже сотрудник милиции… – Вероника повернулась ко мне: – Паша, покажи им удостоверение, а то они всего боятся, ничему не верят…

– Слушай, Ника, не хотят запускать и не надо – поехали в отдел…

– Эй, куда поехали… – за дверью всполошились: – Мы вашему начальству позвоним, что вы нам помочь отказались…

– Паша, ну покажи ты им удостоверение, Господи ты Боже мой! – следователь шагнула в сторону, освобождая мне место у двери.

К моему удивлению, из старой, облезлой двери, выглядывал могучий, выпуклый объектив новенького дверного глазка, вполне современный, дающий чуть ли не круговой обзор, «рыбий глаз», кажется, такие называются… Хотя, может быть, это помогает парочке за дверью выживать в их не равной борьбе с хищниками-застройщиками?

– На, смотри… – я приложил раскрытое удостоверение к выпуклой поверхности линзы.

– Громов…Павел…Николаевич….старший оперуполномоченный…. – чуть ли не по складам, зачитал персонаж с той стороны дверной филенки: – Подождите секундочку, я штаны одену…

Мне показалось, или в его голосе зазвучали какие-то гнусные нотки, не характерные для человека, который ждет помощи от приехавших милиционеров.

– Бля… – не знаю почему, но мне было невероятно тоскливо в этом старом доме, и я малодушно начал ныть: – Ника, поехали отсюда? Давай скажем, что нам дверь не открыли…

Девушка улыбнулась мне уголками губ, а я, маясь от давящей тоски, прижал чемодан к животу и отошел в сторону, привалившись к прохладной стене.

– Проходите! – дверь с пронзительным скрипом распахнулась, и высокий, вертлявый парень, изобразив приглашающий жест, двинулся по темному коридору, в сторону освещенной, судя по наличию старого, пожелтевшего от времени, корпуса холодильника, кухни.

Вероника фыркнула и двинулась за хозяином, который вошел в кухню и… просто протянул руку в бок и щелкнул выключателем.

– Вали их, пацаны! – в наступившей темноте завизжала и замолкла Вероника, со всех сторон мелькнули какие-то тени, скрипнуло несколько дверей, якобы расселенных квартир, а на плечах у меня кто-то повис, обдав меня смрадной вонью. Я успел только опустить подбородок, и чья-то рука заелозила по губам и подбородку, пытаясь нащупать шею, а вторая тень из темноты, практически прижавшись ко мне спереди, стала, с частотой отбойного молотка, долбить чем-то металлическим по прижатому к животу чемодану. Я понял, что еще пара мгновений и мой чемодан, мгновенно ставший мне родным, не выдержит и то, чем его безжалостно долбят, воткнется мне в живот.

– Ы-ы-ы! – я зарычал, что-то невразумительное, и оттолкнувшись от тени, что упиралась в мой чемодан спереди, навалился на существо, карабкавшееся на мою спину. За моей спиной, очевидно, была распахнутая дверь с высоким порожком. Я сделал один шаг, второй, запнулся и полетел назад. Вырываясь из захвата передней тени.

– Еб…– упал я на что-то мягкое, но вот голова ударилась о твердое и руки, продолжавшие рваться к моей шеи, мгновенно ослабли.

Надо мной нависла черная фигура, небрежным пинком отбросила в сторону чемодан, который я давно уже не держал.

Чемодан был большой, и с первого раза он с меня не слетел. Моему противнику пришлось трижды пнуть ногой по моему защитнику, чтобы он наконец скатился слева от меня.

– Пиф-паф. – сказал я и нажал на курок. Очень жить захотелось – пока мой потенциальный убийца сбивал с меня криминалистический портфель, я успел вытянуть пистолет из жесткой кобуры и передернуть затвор. Но вот только, боек щелкнул вхолостую.

– Что? Не стреляет? – темная тень присела надо мной на корточки, в темноте светлели только белки глаз, зубы и лезвие ножа: – А ты попробуй еще раз, вдруг получится?

Я, не веря тому, что слышу, передернул затвор и потянул спусковой крючок, но боек вновь ударил впустую.

– Ну все, ментенок, хватит, давай прощаться…– человек ловко ударил ногой по моей руке, и пистолет, с бессильным лязгом, отлетел в дверной косяк.

Человек вновь присел, придавив мою грудь коленом, наклонился, покачав лезвием ножа перед моим лицом, задумался, очевидно решая, куда ткнуть, чтобы получить максимальное удовольствие….

В следующее мгновение черная тень надо мной, с изумленным вздохом схватилось за лицо, попыталась встать, но сил не хватило, поэтому человек осел на задницу, что-то невразумительно сипя и суча ногами – из-за сомкнутых на лице ладоней потекло что-то темное.

Я вскочил, не глядя пнул в голову человека, которого я придавил собой при падении и, потянув на кожаный шнурок, как рыбку из пруда, подтащил к себе, подведший меня в минуту смертельной опасности, неверный «Макаров».

Человек, с залитым кровью лицом, продолжал скулить и сучить ногами, как будто пытался отползти от меня подальше. Второй, после удара казенным ботинком в голову, не шевелился, только сипло дышал. В глубине квартиры, куда я так и не попал, шла какая-то нехорошая возня, а с улицы доносились приглушенные звуки «Пацанам красивых слов, падшим –неба царского» – водитель «дежурки» доблестно охранял служебную машину.

Я снова, уже особо не веря, передернул затвор и поднял пистолет к потолку. Грохот выстрела был неожиданным и оглушительным, вкусно запахло сгоревшим порохом, и выброшенная гильза зазвенела по ступенькам, а я уже, с условно боеспособным, пистолетом входил в квартиру, где я последний раз видел Нику. Быстро пересек коридор, вытянул руку и нащупав выключатель на стене, включил свет и шагнул в комнату. В полумраке увидел белеющие женские ноги на полу и три изумленных лица, глядящие на меня.

– У него же патроны вареные! – один из ублюдков потянулся к лежащему рядом, судя по всему, пистолету Ники.

Мой пистолет не выстрелил, но передернуть затвор я успел вперед этого губошлепа, после чего он откинулся на спину, уронив оружие и зажимая рану в грудине.

– Атас! –двое оставшихся вскочили с Ники, и бросились бежать – один проскочил мимо меня, и застучал каблуками по доскам лестницы, ведущей вниз, второй же, постояв секунду на подоконнике, повернул ко мне тоскливое лицо и шагнул вниз с третьего этажа.

Я подхватив пистолет следователя за спусковую скобу, и наклонился к лежащей в прострации девушке. Та замерла, крепко зажмурившись, пытаясь скрещенными на груди руками, удержать остатки порванной форменной рубашки и порезанного лифчика.

Короткая серая юбка узким жгутом была задрана в районе талии, а узенькие трусики и телесного цвета колготки какой-то гурман порезал ножом. На этом, судя по всему, процесс познания милицейского тела был приостановлен моим появлением.

– Эй! Вы там живые? – снизу раздался голос водителя дежурки.

– Мы живые. Вызывай начальство и прокурорских – на нас тут напали.

– А! Понял, сейчас свяжусь с отделом.

– Ты как?

Ника отползла в сторону от, с судорожными хрипами дышащего, раненого, привалилась спиной к светлому холодильнику и подтянув к себе ноги, попыталась натянуть юбку до щиколоток.

– Ника, на, накинь на себя. – я стянул через голову рубашки и протянул девушке.

Следователь схватила мою рубаху, после чего стала стягивать с себя остатки своей, у нее это плохо получалось, и Ника впала в истерику, с плачем пытаясь сорвать остатки рукавов, а я боялся прикасаться к ней, опасаясь вызвать еще худшую реакцию. Наконец Вероника справилась с остатками своей одежды, завернулась в мою, больше ее на пару размеров и вновь замерла у стены, опустив голову и не поднимая на меня взгляд.

Я понял. что кризис миновал и в ближайшие пару минут ничего плохого здесь не произойдет, вышел из квартиры на лестничную площадку, где меня ждали два тела… вернее, уже одно. Тип с залитым кровью лицом был еще жив, но уже не шевелился, только изредка стонал, а вот тот урод, которого я дважды пнул в голову оказался живучим и исчез. Я спустился по лестнице, толкая двери квартир, на каждом этаже – все они были не заперты, из каждого темного коридора можно была ждать нападения этого шустрого типа.

– Ну что, связался с дежуркой? – я высунулся из подъезда, одним ухом прислушиваясь – не прозвучат ли крадущиеся шаги за моей спиной, не нападет ли этот увертливый «товарищ» на меня или беспомощную Нику.

– До дежурки не докричался, какие-то помехи…– если водитель и удивился, что я по пояс голый, то ничем это не показал: – Со мной «пятый» связался, они тут не далеко были, скоро подскочат…

– А кто такой «пятый»? – такого позывного я, за несколько дней работы, не разу не слышал.

– Так это ваши пацаны, в ночь работают по тяжким.

– По тяжким?

Врать не буду – пока валялся дома, с отбитыми о асфальт ногами, кроме чтения старых учебников просмотрел еще пару кассет с французскими фильмами, где, кроме чудесной музыки, за душу взяло одно – главных героев, что смешного Пьера Ришара, что харизматичного Бельмондо упорнее всего старались убить те, кто по определению попадал в категорию «свои» – сотрудники французских спецслужб. И сейчас сюда спешат такие же «свои», доблестные ребята из «тяжких», необъяснимо оказавшиеся недалеко от того места, где нас с Никой пытались убить. Вернее, убить пытались меня, и слава Богу – оказаться на месте Ники я не желал категорически. А еще мои патроны оказались «вареными». Я хоть и дурак без памяти, но то, что патроны можно пару часов кипятить в густом растворе с солью, после чего они не должны были стрелять, я помнил хорошо. А кто мог подсунуть мне «вареные» патроны? Явно не эти доходяги, что валяются на третьем этаже расселенного дома. А вот я легко мог подменить патроны на негодные – деревянные колодки с торчащими вверх девяти миллиметровыми гильзами у всех одинаковые, когда идет массовое вооружение-разоружение личного состава дежурный просто открывает оба сейфа и стоит, наблюдая, чтобы сотрудник не прихватил чужой пистолет и записался в журнал выдачи оружия – никому не приходит в голову следить за патронами… Я представил, что сейчас приедет наш доморощенный «эскадрон смерти» и просто зачистит место происшествия от тех, кто случайно остался жив.

– Семен. – я все-таки подошел к машине: – ты это…. Пошли к нам наверх, не надо тебе в машине сидеть…

– Что случилось? Ты же знаешь, мне положено машину охранять…

– Ты понимаешь… -я завертел головой, стараясь услышать приближающийся шум мотора или осторожные шаги за углом: – Там, в восьмой квартире, на нас напали, меня чуть ножом не истыкали, а Нику… короче, задушить пытались. А когда я пистолет достал, тот, что меня ножом пытался порезать, заржал, и сказал, что мне патроны давно сварили. И у меня, реально, три осечки были. И еще он сказал, что нас менты заказали. А теперь подумай…

– Паша, мне пацаны говорили, что ты недавно головой долбанулся, но я не думал, что настолько. Ты сам то понял, что сказал? И кстати… – старшина сделал неопределенное округлое движение рукой: – Твоя рубашка то где? Тоже менты украли?

– Короче, Сема, я тебя предупредил. – я махнул рукой, понимая, что кто-то уже позаботился о моей репутации, да, даже без нее, моя версия звучит дико: – Эти, с тяжких приедут, скажи, чтобы в дом не заходили, буду стрелять, запущу внутрь только руководство.