Текст книги "Дневник Микеланджело Неистового"

Автор книги: Роландо Кристофанелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

* ...храм с центрально-купольным перекрытием – характерные особенности ренессансной архитектуры нашли отражение и в строительстве церквей; лучшие зодчие старались отойти от традиционной базиликальной (прямоугольной в плане) формы, отдавая предпочтение центрическому плану. Д. Б. Альберти считал, что сама природа стремится к круглой форме, ибо космос представляет собой сферу. Одним из первых примеров постройки круглой в плане является Старая ризница во флорентийской церкви Сан-Лоренцо работы Ф. Брунеллески. Затянувшееся строительство собора св. Петра отразило борьбу различных тенденций в архитектуре. По решению, принятому на вселенском Тридентском соборе (1545-1563), строителям была навязана базиликальная форма.

* ..работа дилетанта – автор забывает, что за годы пребывания в Риме (1508-1520) Рафаэль плодотворно работал как архитектор. Им построены круглая в плане церковь Сант'Элиджо дейли Орефичи, капелла Киджи в церкви Санта Мария дель Пополо, дворцы Видони-Каффарелли и Бранконио (не сохранился), вилла Мадама.

Уверен, что нужно еще раз пересмотреть, изменить и, коли необходимо, даже разрушить то, что было возведено ранее, дабы придать гармонию и красоту произведению и в то же время удешевить стоимость его строительства.

Несмотря на все мои усилия заставить домашних купить новый дом, Леонардо и мой брат Сиджисмондо продолжают жить в старой мышиной норе, где мы расстались, когда я покидал Флоренцию. Желаю только одного – чтобы племянник поскорее обзавелся новым домом; недавно выслал ему для этого деньги и готов выслать еще. Но уж коли он желает оставаться в старом жилище, то хотя бы отделал его заново и расширил за счет прилегающего соседнего строения.

Мои домашние никак не хотят понять, что пекусь я об их благе, желая, чтобы жили они достойно.

* * *

Когда мне не удается заснуть, провожу ночные бдения, корпя над мраморной глыбой, где едва намеченные резцом три фигуры сгрудились над телом Христа. Но это не снятие с креста и не оплакивание Христа. Я задумал воплотить в мраморе свою идею о запредельности, которая манит меня и служит утешением *. И эту мысль и чувства хочу выразить в камне...

Желая именем твоим идею воплотить,

О смерти мыслю непрестанно,

Но смерть и творчество несовместимы.

Уж коли суждено мне снова жить,

Служить искусству буду постоянно

Пути господни неисповедимы.

Скоро наступит рассвет, тогда я оседлаю коня и отправлюсь по делам, которые ждут меня в разных уголках Рима: от садов дворца Фарнезе до Капитолийского холма и Ватикана . В дневных делах и заботах мысль о Христе меня покидает, а встречи с людьми возвращают к реальности земного бытия.

* . и служит утешением – речь идет о Пьета, находящейся во флорентийском соборе, которую, как полагают, Микеланджело высекал для собственного надгробия. Работа продвигалась медленно, глыба оказалась неподатливой и с изъянами. Однажды в порыве гнева мастер разбил мраморную группу (Христос, Богоматерь, Мария Магдалина и св. Никодим), отдав обломки своему слуге. В 1561 году изуродованная скульптура стала собственностью флорентийского купца Франческо Бандини, по заказу которого ученик мастера Тиберио Кальканьи восстановил ее. По утверждению Вазари, в образе Никодима Микеланджело изобразил самого себя.

* .до капитолийского холма и Ватикана – в последние годы жизни Микеланджело активно работал как архитектор; помимо работ в соборе св. Петра, завершил строительство дворца Фарнезе, создавал архитектурный ансамбль на Капитолийском холме, переоборудовал Термы Диоклетиана, работал над другими проектами, в том числе над библиотекой Лауренциана (Флоренция).

* * *

Вазари преподнес мне в дар свой труд, в котором даны жизнеописания крупнейших итальянских художников прошлых столетий и живших в нынешнем веке. В конце монументального произведения говорится о последнем оставшемся в живых мастере – Микеланджело Буонарроти. Хотя биограф заявляет, что родился он "под фатальной счастливой звездой", я придерживаюсь иного мнения, ибо вряд ли кому выпадала столь тяжкая доля, которая терзала и преследовала меня всю жизнь (чтобы опровергнуть Вазари, мне пришлось бы затеять длинный разговор, от которого, однако, воздержусь, поскольку "счастье" моей жизни довольно подробно освещено в этих заметках).

Страницы, которые Вазари посвятил моему творчеству, проникнуты истинной любовью ко мне, но я был бы автору этого труда еще более признателен, если бы он несколько поумерил свой пыл и богатое воображение.

А между тем объявился еще один биограф, который вознамерился создать труд под названием "Жизнь Микеланджело Буонарроти и прочее". Это Асканио Кондиви *, который, как я полагаю, получил лично от папы Юлия III задание докучать мне вопросами и записывать мои ответы.

Хотелось бы, чтобы и в искусстве Асканио показал ту же прыть, которую он проявляет, напоминая мне о делах давно прошедших дней, дабы разбередить мне душу и вызвать на разговор. Надо признать, что он осведомлен о многих событиях моей прежней жизни и его можно послушать не без интереса. Он брался за писание картин, ваял статуи, работал над архитектурными проектами, сочинял мадригалы, изучал литературу и, как говорится, всему обучен понемногу. Но до сих пор ему не удалось показать мне ничего стоящего и законченного. Единственное, в чем он мастак, – это рассказывать занимательные истории. А время бежит, и мы уже переступили границу полувека.

* * *

Приближающаяся смерть заставляет меня подумать о дальнейшей судьбе моего слуги Урбино *, который живет у меня более двадцати лет. Хочу оставить ему одно из своих поместий и некоторую сумму денег. На днях спросил его:

* Асканио Кондиви (ок. 1525-1574) – художник, скульптор, литератор, автор "Жизни Микеланджело" (1553).

* ...моего слуги Урбино – Франческо Амадори, прозванный Урбино, ученик и слуга Микеланджело, работал вместе с мастером 26 лет и умер в 1555 году.

– Когда помру, что станешь делать?

– Пойду служить другому, – ответил он с готовностью.

В одном из своих писем герцог Козимо изъявляет желание назначить меня сенатором, дабы я мог жить во Флоренции. Это предложение настолько далеко от моих подлинных интересов, что считаю излишним распространяться о нем. Скажу лишь, что оно меня немало позабавило. Да будет известно Козимо, что, даже если бы я захотел вернуться в родной город, мне не позволили бы осуществить это дела по строительству собора св. Петра. Вопрос этот решен раз и навсегда, и меня не заставят от него отступиться ни мольбы князей, ни любые другие причины. Прошу лишь об одном – чтобы меня не отвлекали пустяками от дел.

На днях меня вновь навестил племянник Леонардо. Теперь он одевается таким франтом, словно отец оставил ему баснословное состояние. Посмотреть, как он появляется на людях, – ну прямо прирожденный аристократ. Но я его не корю. Племянник должен с достоинством носить имя Буонарроти, особенно теперь, когда он собирается породниться со знатным флорентийским семейством Ридольфи.

Уже решено, что Леонардо берет себе в жены из дома Ридольфи юную Кассандру, которая была мне расписана как "добрая, смышленая и скромная". Об этом пишет и мой брат Сиджисмондо. Выбор моего племянника удачен и разумен, и я наконец могу быть спокоен. Решил отметить эту помолвку двумя подарками: тысячу пятьсот золотых дукатов Леонардо и жемчужное ожерелье Кассандре.

На прошлой недели папа принял в своем рабочем кабинете моего племянника и подарил ему медаль с собственным изображением. По такому случаю мне пришлось сопровождать Леонардо к папе Юлию III.

К моей превеликой радости, благополучно разрешился и другой вопрос, мучивший меня столько лет. Мой племянник введет свою будущую жену Кассандру в новый дом * трех этажей на улице Гибеллина. Дом красив, просторен, удобен, и в нем даже оборудована потайная лестница. А Гибеллина – одна из центральных, самых широких и современных улиц Флоренции.

* ...в новый дом – дом на улице Гибеллина № 70 был приобретен для племянника Леонардо ди Буонаррото Симони (1519-1599). В 1858 году дом был подарен Флоренции последним представителем рода, Козимо Буонарроти. Теперь здесь размещен музей "Дом Буонарроти".

* * *

В последнее время мне не раз приходила мысль пополнить эти записки некоторыми сведениями о первых годах моей жизни. Однако в силу разных причин все никак не мог собраться. Ныне чувствую, что настала пора взяться за перо и осуществить свое намерение.

Многие биографы, включая Паоло Джовио, сделали из моего детства целую легенду. С первых же страниц этих сочинений я предстаю этаким избранником, чуть ли не богом ниспосланным... А посему весьма полезно привести некоторые сведения о моем детстве, дабы, не мудрствуя лукаво, поведать правду и развеять всякие небылицы. И да помогут мне в этом память и некоторые бумаги, которые мне удалось найти в отцовском архиве в 1534 году, когда я покидал Флоренцию.

В одной из таких бумаг, собственноручно написанных моим отцом, а посему любовно хранимых мной как дорогие сердцу реликвии, говорится: "Пишу, что сегодня утром, в понедельник 6 марта 1475 года, у меня родился сын, коему дал имя Микеланджело. Родился он в Капрезе, где я состою подеста" *.

Когда мои родители обосновались во Флоренции, меня поручили заботам кормилицы и моей бабки Лессандры, жившей неподалеку, в Сеттиньяно. В ту пору здесь еще было немало карьеров добротного мрамора и каменотесы были в почете. Единственным моим тогдашним развлечением было любование горами вокруг Сеттиньяно, и первые годы детства прошли однообразно и спокойно.

Но настал день, когда отец решил, что пора меня обучать грамоте, дабы со временем из меня вышел судья или нотариус. И в этом отец не был оригинален, ибо такова была давняя традиция в нашем роду. Сам он был нотариусом. Не смея прекословить родительской воле, я расстался с горами в Сеттиньяно и начал посещать флорентийскую школу грамматика Франческо да Урбино.

Вопреки тому что рассказывают мои биографы, учился я прилежно и с охотой. Интерес к учебе и учителю я утратил, когда, овладев азами науки, понял, что могу самостоятельно заниматься далее. Мне тогда минуло двенадцать, и уроки стали для меня сущей пыткой. Скучая, я рисовал в школьных тетрадях портреты своих однокашников и самого учителя. А тот, не понимая причины происшедшей во мне перемены, вынужден был частенько отчитывать меня за нерадение и баловство.

Вскоре я начал вытворять несусветное, и учитель взмолился, прося отца поскорее забрать меня из школы. Мой родитель попытался было отговорить его, но тот был непреклонен. С того дня я познал, что такое суровая отцовская рука.

Среди церквей, рассеянных по всей Флоренции, пожалуй, ни одна не приобщила к искусству столько молодых людей в ту далекую пору, как капелла Бранкаччи в Санта Мария дель Кармине *. Я тоже мальчишкой наведывался туда чаще, чем куда-либо. Едва улучив свободную минуту от занятий в школе грамматика Франческо, мчался туда, где познакомился с талантливым юношей Граначчи. Он заинтересовался моими рисунками и показал их художникам из мастерской Гирландайо. Вскоре мои работы попали в руки знакомых отца и других людей, и обо мне заговорили как об очень одаренном ребенке. Вот тогда-то сам Гирландайо решил переговорить с моим отцом и в конце концов убедил его отдать меня в ученье. В ту пору мне было тринадцать лет.

* Подеста – глава средневековой коммуны, избираемый сроком на 1-2 года, но не из местных жителей.

* ...капелла Бранкаччи в Санта Мария дель Кармине – расписанная фресками Мазаччо в 1426-1427 гг. ("Изгнание из рая", "Чудо со статиром", "Св. Петр исцеляет больных своей тенью" и др.), стала подлинной школой для нескольких поколений флорентийских художников.

Мой родитель (имевший обыкновение записывать все события, касающиеся моей жизни) скрепя сердце позволил мне пойти на ученье в мастерскую Доменико Бигорди, прозванного Гирландайо, и среди хранимых мной бумаг записал следующее: "Пишу, что сегодня, 1 апреля 1488 года, я, Лодовико, сын Леонардо Буонарроти, отдал на ученье моего сына Микеланджело Доменико и Давиду Бигорди на три года на таких условиях: в течение означенного времени Микеланджело должен оставаться в оной мастерской и делать все, что ему повелят".

Годы ученичества, проведенные в мастерской Доменико Гирландайо, были полны горечи, ибо держался я независимо и не выказывал ни малейшего интереса к наставлениям мастеров. Поначалу я попал туда против воли отца, а оставался в мастерской против собственного желания. Не выдержав установленного для меня срока ученичества, спустя два года я покинул старого мастера и его уроки. Это, пожалуй, был единственный случай, когда мы с отцом были заодно. А пока я прерву этот рассказ, чтобы вернуться к нему в более удобный момент.

* * *

Дельцы, поставщики, распорядители работ на строительстве собора св. Петра – все до единого желали, чтобы я не встревал в дела, касающиеся стоимости и качества поставляемых материалов, а также оплаты рабочих, хотя именно в этих расходах следовало навести порядок и добиться точности, дабы они чрезмерно не раздули стоимость всей стройки.

Третьего дня главный попечитель строительства заявил мне:

– Предоставьте, мастер, нам самим заниматься этими делами. У вас и без того забот хватает. К чему вам терять драгоценное время на управляющих и проверять их действия? Роясь в счетах и цифрах, вы рискуете запачкать себе руки.

– А я здесь для того, достопочтенные синьоры, чтобы следить и за чистотой ваших рук, – отрезал я ему в ответ. – За меня не беспокойтесь, ибо моя совесть чиста. Но знайте, что я и впредь буду требовать от вас рачительного расходования средств!

Хочу ныне закончить начатый разговор о моем детстве, добавив лишь несколько слов к сказанному. Уйдя из мастерской Доменико Гирландайо, я стал посещать школу ваяния в садах Сан-Марко, где Лоренцо Великолепный решил собрать одаренных молодых людей, имеющих склонность к искусству. Там я смог вплотную заняться скульптурой, там меня заметил Лоренцо, с которым я не расставался вплоть до его кончины. Эти годы, с 1490 по 1492, я считаю самыми счастливыми в жизни. Именно тогда я столкнулся с искусством греков и познакомился со многими талантливыми и знающими людьми, которым многим обязан...

С высокой кручи гордого утеса,

Где голый камень окружил меня,

Я вниз сошел и там раскрыл себя,

Помимо воли став каменотесом.

* * *

Давно я не заглядывал в эти записки. И ныне меня заставляют к ним обратиться неприязнь и лицемерие всех тех, кто толчется на строительных площадках собора св. Петра и кого следовало бы выдворить оттуда.

Когда меня назначили главным архитектором собора св. Петра и поручили руководство всеми работами, бывшие дружки и приближенные Сангалло приняли меня вполне терпимо, а иногда даже выказывали дружеское расположение. Но вскоре я понял, насколько лживо и лицемерно их ко мне отношение. Нанни ди Баччо и другие архитекторы, следящие за ходом работ, встретили меня с милой улыбкой, за которой скрывалась злобная зависть и надежда, что я скоро помру.

Кстати сказать, я и в ту пору был стар, а посему их надежда (а вернее, желание) была более чем обоснованна. Но годы шли, а я продолжал здравствовать и руководить ими. Тогда эти жалкие людишки, видя, что расчеты их не оправдались, стали вредить мне, поносить меня и клеветать. Они кричали повсюду, что я занимаюсь расточительством казенных денег, из-за зависти разрушаю то, что сооружено Сангалло, своевольничаю и тому подобное.

Они подняли такой переполох, что была назначена комиссия по расследованию, которую возглавил ныне покойный папа Юлий III, a главным обвиняемым был я. Но я сумел достойно себя защитить, доказав без лишних слов, что противники мои действовали по злому умыслу и занимались наговором, будучи никчемными в делах.

В ходе расследования подлые интриганы потерпели поражение, но не смирились с ним. Они вновь предприняли попытку избавиться от меня, но уже иным способом. С их легкой руки при дворе и на стройке стали распространяться слухи, что я-де совсем одряхлел и выжил из ума, а посему меня опасно оставлять на посту главного архитектора. Но на этот раз никто не придал серьезного значения новым уловкам моих недругов.

Вся эта мерзкая история еще жива в памяти. Знаю, что канальи содрогаются при одном упоминании моего имени. Но как бы они ни злобствовали, я должен бороться и довести строительство до конца, ибо считаю это своим священным долгом перед богом и христианством...

Печаль туманит мне глаза

И содрогается душа, когда смотрю на мир земной.

И если бы не дар бесценный твой,

Зачем бы мне на свете жить тогда?

Избавь от тяжкого греха,

Не дай погибнуть от молвы худой.

Погряз в невежестве наш род людской.

Так просвети его, а заодно меня!

* * *

Вся Европа выражает мне дань признания и уважения. Мои произведения копируются по всей Италии и за ее пределами. Мне присылают книги, в которых печатаются комментарии к моим стихам, прочитанным на вечерах итальянской поэзии *. Чеканятся медали с моим изображением... Но ко всему этому я остаюсь равнодушен.

* ...на вечерах итальянской поэзии – при жизни Микеланджело было издано около десяти его мадригалов и сонетов. Так, в 1549 году флорентийский гуманист Бенедетто Варки (1503 -1565) опубликовал две свои лекции, посвященные разбору некоторых стихотворений Микеланджело, в том числе "Каков бы ни был замысел у лучшего творца". Первое посмертное издание, включившее 137 произведений, было подготовлено внуком Микеланджело, Буонарроти Младшим (1568-1642), и осуществлено флорентийским издателем Джунти в 1623 году. Более полное издание вышло в 1848 году.

Мне хотелось бы, чтобы этот хор похвал умолк. Нынешний век решил при жизни воздвигнуть мне монумент славы, но я отнюдь не желаю этого. Вижу, как одновременно со все возрастающим потоком признания моего искусства окружающий мир рушится на глазах. Замок, столько лет воздвигаемый моим трудом, потом, творениями, почестями, разваливается на куски, и мне уже ничего более не остается. Фрески, на которые я затратил годы, стали пустыми потугами моей фантазии; мои скульптуры, о которых сейчас так много говорят, не более чем каменные истуканы, а когда-то столь дорогие для меня идеи превратились в жалкие иллюзии. Да и сам я уподобился мешку с костями, и мне уже ничего не остается, как каяться и ждать своего последнего часа...

Теченье жизни пронесло меня

По морю бурь, людской печали.

Мой утлый челн к последней пристани причалил,

Где всем ответ держать сполна.

Во власти сладостного наважденья

Искусству как кумиру поклонялся.

Лишь ныне понял, что жестоко заблуждался,

К соблазнам суетным питая сильное влеченье.

К чему теперь любовные страданья,

Коль смерть двойная неизбежна *? Одна близка,

Да и другая угрожает вдалеке.

И не спасут ни живопись и ни ваянье,

Когда душа устремлена

К распятому объятью на кресте.

* * *

Делаю усилия, дабы работы над куполом в соборе св. Петра продвинулись вперед, и тогда после моей смерти никто уже не сможет изменить мой замысел. Но порой меня одолевает сомнение, оправдаются ли мои надежды. Вряд ли я доживу до водружения купола на барабан, который почти готов. Я распорядился изготовить деревянную модель купола, дабы ею мог воспользоваться любой, кто заменит меня на посту главного архитектора.

Шум в ушах, терзающий меня с прошлой ночи, никак не проходит. Не знаю, какой день мая 1563 года.

* * *

По многим признакам могу судить, что приняты меры предосторожности и мой дом охраняется. Видимо, опасаются, как бы в случае моей внезапной кончины сюда не забрались воры. Тосканский герцог и римский папа наверняка хотят получить в целости и сохранности рисунки и чертежи, выполненные мной для библиотеки в Сан-Лоренцо и собора св. Петра.

Берусь за перо, но рука отказывается служить. Вот и ныне был вынужден воспользоваться услугой Даниэле да Вольтерра *, коему продиктовал письмо племяннику Леонардо.

* ...Коль смерть двойная неизбежна? – в лирике позднего Микеланджело обретает трагическое звучание мотив "двойной смерти" – физической, уход из жизни, и духовной, осуждение на вечные муки за грехи.

* Даниэле да Вольтерра (ок. 1509-1566) – художник и скульптор, ученик Микеланджело. Дабы уберечь фреску "Страшный суд" от уничтожения, был вынужден взять на себя неблагодарную роль "одеть" некоторых героев, за что получил прозвище "исподнишник".

Как вспоминает Даниэле да Вольтерра, 16 февраля Микеланджело, как обычно, рано выехал верхом из дома, но вскоре возвратился и долго не мог согреться у камина. На следующий день попросил ученика не отходить от него, пока не приедет племянник Леонардо. Вечером 18 февраля 1564 года Микеланджело скончался. При нем находились Даниэле да Вольтерра, друг Томмазо деи Кавальери и два лекаря. Согласно завещанию похоронен во Флоренции в церкви Санта Кроче.

Слышу, как нарастает шум голосов, напоминающих свист февральских ветров, что свирепствуют здесь на улицах.

Пересмотрел все мои записи, начатые во Флоренции в 1494 году, когда мне было девятнадцать. С той поры минуло почти семьдесят лет. Могу признать, что сохранил верность слову, данному в молодости, и довел хронику моей жизни до конца.

Мне особенно дороги страницы, написанные в те далекие годы, когда восторги и надежды, бдение и труд порождали во мне ненасытную жажду жизни и я смотрел на мир иными глазами, чем сегодня. Видимо, не растраченные еще свежие силы и душевная доброта позволяли вдохновляться в искусстве идеалами, которые всегда были далеки от какой-либо хитрости и лукавства. Ничто так не ценится в искусстве, как чистота и искренность чувств. О, золотая пора молодости!

ПЕРЕЧЕНЬ РАБОТ МИКЕЛАНДЖЕЛО

СКУЛЬПТУРА

Мадонна у лестницы – мраморный рельеф (55,5x40 см), ок. 1490. Музей "Дом Буонарроти", Флоренция.

Битва кентавров – мраморный полурельеф, незаконченный (90,5х 90,5 см), ок. 1492. Музей "Дом Буонарроти", Флоренция.

Прокл – мраморная статуя (выс. 58,5 см), 1495. Церковь Сан-Доменико, Болонья.

Петроний – мраморная статуя (выc. 64 см), 1495. Церковь Сан-Доменико, Болонья.

Коленопреклоненный ангел – мраморная статуя (выс. 51,5 см), 1495. Церковь Сан-Доменико, Болонья.

Вакх – мраморная скульптура (выс. 2,03 м), ок. 1497. Национальный музей Барджелло, Флоренция.

Пьета – мраморная скульптура (1,74x1,95 м), 1499. Собор св. Петра, Рим.

(Единственное произведение, на котором Микеланджело высек свое имя.)

Мадонна с младенцем – мраморная скульптура (выс. 1,28 м), ок. 1502. Собор Нотр-Дам, Брюгге.

Павел – мраморная статуя (выс. ок. 1,20 м), ок. 1502. Собор, Сиена.

Петр – мраморная статуя (выс. ок. 1,20 м), ок. 1502. Собор, Сиена.

Пий – мраморная статуя (выс. ок. 1,20 м), ок. 1502. Собор, Сиена.

Григорий – мраморная статуя (выс. ок. 1,20 м), ок. 1502. Собор, Сиена.

Давид – мраморная статуя (выс. 4,54 м), 1504. С 1873 г. находится в галерее Академии Флоренции, а на площади Синьории установлена мраморная копия.

Мадонна Питти – мраморный рельеф, (85x82 см), ок. 1505. Национальный музей Барджелло, Флоренция.

Мадонна Таддеи – мраморный рельеф, тондо, незаконченный (диам. 1,09 м), ок. 1506. Королевская академия изящных искусств, Лондон.

Матвей – мраморная статуя, незаконченная (выс. 2,61 м), ок. 1506. Галерея Академии, Флоренция.

Умирающий раб – мраморная скульптура, незаконченная (выс. 2,29 м), ок. 1513 (для гробницы Юлия II). Лувр, Париж.

Восставший раб – мраморная скульптура, незаконченная (выс. 2,15м), ок. 1513 (для гробницы Юлия II). Лувр, Париж.

Моисей – мраморная скульптура (выс. 2,35 м), после 1513 (для гробницы Юлия II). Церковь Сан-Пьетро ин Винколи, Рим.

Христос с крестом – мраморная статуя, незаконченная (выс. 2,05 м), 1521. Церковь Санта Мария сопра Минерва, Рим.

Геракл и Како – глиняный слепок (выс. 41 см), ок. 1530. Музей "Дом Буонарроти", Флоренция.

Лоренцо Медичи – мраморная скульптура (выc. 1,78 м), ок. 1533. Церковь Сан-Лоренцо, Флоренция.

Вечер – мраморная скульптура, незаконченная (дл. 1,95 м), ок. 1531. Церковь Сан-Лоренцо, Флоренция.

Утро – мраморная скульптура (дл. 2,03 м), ок. 1531. Церковь Сан-Лоренцо, Флоренция.

Джулиано Медичи – мраморная скульптура (выc. 1,73 м), ок. 1533. Церковь Сан-Лоренцо, Флоренция.

Ночь – мраморная скульптура (дл. 1,94 м), ок. 1531. Церковь Сан-Лоренцо, Флоренция.

День – мраморная скульптура, незаконченная (дл. 1,85 м), ок. 1533. Церковь Сан-Лоренцо, Флоренция.

Мадонна с младенцем – мраморная скульптура, незаконченная (выc. 2,26 м), после 1531. Церковь Сан-Лоренцо, Флоренция.

Речной бог – модель из дерева и глины, незаконченная (дл. 1,80 м), ок. 1530. Галерея Академии, Флоренция.

Сидящий мальчик – мраморная скульптура, незаконченная (выc. 54 см), ок. 1530 (для надгробия Медичи). Эрмитаж, Ленинград.

Замахнувшийся мальчик (или Давид-Аполлон) – мраморная скульптура, незаконченная (выc. 1,46 м), ок. 1534. Национальный музей Барджелло, Флоренция.

Победа – мраморная группа, незаконченная (выc. 2,61 м), ок. 1534. Дворец Синьории, Флоренция.

Молодой раб – мраморная статуя, незаконченная (выc. 2,35 м), ок. 1535 (для гробницы Юлия II). Галерея Академии, Флоренция.

Бородатый раб – мраморная статуя, незаконченная (выc. 2,48 м), ок. 1535 (для гробницы Юлия II). Галерея Академии, Флоренция.

Раб, названный Атлант – мраморная статуя, незаконченная (выc. 1,08 м), ок. 1535 (для гробницы Юлия II). Галерея Академии, Флоренция.

Пробуждающийся раб – мраморная статуя, незаконченная (выс. 2,67 м), ок. 1535 (для гробницы Юлия II). Галерея Академии, Флоренция.

Брут – мраморный бюст, незаконченный (выс. 95 см), ок. 1540. Национальный музей Барджелло, Флоренция.

Рахиль – мраморная статуя (выс. 1,97 м), ок. 1545 (для гробницы Юлия II). Церковь Сан-Пьетро ин Винколи, Рим.

Лия – мраморная статуя (выс. 2,09 м), ок. 1545 (для гробницы Юлия II). Церковь Сан-Пьетро ин Винколи, Рим.

Оплакивание Христа – мраморная группа, незаконченная (выс. 2,26 м), ок. 1555. Собор Санта Мария дель Фьоре, Флоренция.

Пьета из Палестрины – мраморная группа, незаконченная (2,53 м), ок. 1557. Галерея Академии, Флоренция.

Пьета Ронданини – мраморная группа, незаконченная (выс. 1,95 м), 1555-1564. Замок Сфорца, Милан.

Утраченные работы

Голова фавна – упоминается Вазари и Кондиви как первая работа, ок. 1489.

Деревянное распятие – ок. 1492. Находилось во флорентийской церкви Санто Спирито.

Юный Иоанн Креститель – ок. 1496. Упоминается Вазари и Кондиви.

Спящий купидон – Упоминается Вазари и Кондиви.

Аполлон – ок. 1501 по заказу Якопо Галли.

Давид – бронзовое изваяние, законченное учеником Бенедетто да Ровеццано.

Юлий II – бронзовая статуя, 1508.

Воскресший Христос – мраморное изваяние, незаконченное, упоминаемое в описи имущества Микеланджело, составленной Даниэле да Вольтерра 17 марта 1564 г.

Серебряная солонка – модель, украшенная лапами животных, фестонами, масками. Выполнена для Франческо Мария делла Ровере, герцога Урбинского. Упоминается в письме от 4 июля 1537 г.

Лошадь – бронзовая статуэтка для Франческо Мария делла Ровере, герцога Урбинского, 1537 г.

Пьета – мраморный рельеф для Виттории Колонна, упоминается в письме от 1546 г.

ЖИВОПИСЬ

Святое семейство, или Тондо Дони – (диам. 1,20 м), 1505-1506. Уффици, Флоренция.

Мадонна с младенцем, юный Иоанн и ангелы – незаконченное произведение (1,02x0,76 м), ок. 1505. Национальная галерея, Лондон.

Снятие с креста – незаконченное произведение (1,59x1,49 м), ок. 1508. Национальная галерея, Лондон.

Свод Сикстинской капеллы – фресковая роспись (13x36 м, только свод), 1508-1512. Ватикан.

Страшный суд – фресковая роспись (13,70x12,20 м), алтарная стена Сикстинской капеллы, 1536-1541. Ватикан.

Обращение Савла и Распятие Петра – фресковые росписи (6,25x6,61) в капелле Паолина, 1542-1550. Ватикан.

Утраченные работы

Искушение св. Антония – копия с гравюры М. Шонгауэра.

Битва при Кашина – картон для фресковой росписи во флорентийском дворце Синьории, 1506.

Св. Франциск – картон, упоминаемый Вазари.

Леда и лебедь – написана по заказу Альфонсо д'Эсте, феррарского герцога, 1530.

Венера и Купидон – картон по заказу Б. Беттини, упоминаемый Вазари.

Noli me tangere – картон, упоминаемый Вазари.

Распятие – написано для В. Колонна в 1545 г.