Текст книги "Редкостная Золушка (СИ)"

Автор книги: Роксэн Руж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Надя, не подведи!

Уже было как-то само собой разумеющееся – разуться на велкомовском коврике. Пройти следом за Павлом в гостиную-студию. Усесться на барный стул и сквозь запотевший бокал вина наблюдать, как он убирает продукты в холодильник.

Да, к такому даже привыкнуть можно…

Если бы еще спину не обжигали фотографии, что висели на противоположной стене…

– Голодная? – Вздрогнула, слишком углубившись в свои мысли. Посмотрела на Павла, потом перевела взгляд на столешницу, о которую он упирался руками. На ней стоял контейнер с клубникой и баллон со сливками. И, словно в противовес, на второй чаше весов лежала палетка с яйцами.

– Зверски, – ответила я. И это была чистая правда, сегодня я опять весь день отбегала на голимом кофеине. Да, двойная порция омлета была бы сейчас ой как к стати.

Сглотнула, надеясь, что мой взгляд, бросаемый на холодильник, не был слишком красноречив.

Конечно, можно было бы и вкусить пищи мирской, только вот боюсь, что потом и десерт не захочу.

Посмотрела еще раз на баллон со сливками и на красную сочную клубнику. Хотя, с голодухи и это сойдет.

Соскочила с барного стула и зашагала к Павлу.

– А ты голоден? – спросила, подходя настолько близко, что задела своей грудью его руку на уровне локтя.

– Зверски. – повторил он за мной, с единственной разницей, что смотрел лишь на меня, а не на холодильник. Кушал, наверное, сегодня. Интересно, что?

Снова сглотнула подступившую голодную слюну. Где там уже эти сливки…

Взяла баллон, потрясла его из стороны в сторону, сняла крышку, и выдавила прямо себе в рот белую воздушную сладкую пену.

– Мммм, – закрыла глаза от удовольствия.

– Может на этом эксперимент со сливками и закончим? – спросил Павел, проводя большим пальцем по моим губам, стирая выступившие сливки.

– А как же именинный торт?

– Торт?

– Ну да, знаешь, на нем еще свечки задувают и желание загадывают, – ответила я, снимая крышку с контейнера.

И когда уже успел помыть клубнику?

Взяла из контейнера одну большую ягоду, встряхнула баллон, и нанесла на заостренный край клубники белую шапочку.

– И что, сбываются желания?

– Конечно, – ответила я, поднося к губам ягоду. Слизала сливки с одного края. Вот теперь и Павел сглотнул, неотрывно наблюдая за тем, как я медленно прохожусь языком по клубнике.

Снял очки, положил их на столешницу.

Снова произошла моментальная перемена. Стальные глаза Паши уже не казались такими холодными, да и все лицо как будто смягчилось.

– Ну, я так понимаю, что для торта нужен как минимум один корж. Какие идеи есть на этот счет? – спросил Павел, поворачиваясь ко мне всем корпусом. Подхватил под ягодицы и посадил на столешницу.

– Есть одна идея. – Я взяла из контейнера еще одну клубнику, оторвала зеленую "жопку" и зажала ягоду в своих губах. Павел намек понял, встал еще ближе, подсунул руки под ягодицы, резким движением сдвигая меня на самый край столешницы. Обвила ногами его бедра, давая возможность прижаться ко мне еще ближе, ощущая в точке соприкосновения его эрекцию. Павел наклонился ко мне, прижимаясь губами к моим губам. Откусил часть клубники. Рот моментально наполнился выступившим из ягоды соком.

Его руки медленно поползли по моим ногам, задирая платье. Прошлись по резинкам чулок и двинулись дальше. Вздрогнула и глубоко задышала, когда его рука достигла пункта назначения, сдвигая трусики в бок.

– Надо же, и правда сбываются, – сказал Павел, проводя пальцем по складкам.

– А то, Надежда разве плохого посоветует, – ответила я, стягивая платье и приподнимая бедра. Как-то резко мы поменялись местами, но сейчас, когда его палец кружил вокруг клитора, я совершенно не возражала перестановке слагаемых.

Второй рукой он потянул лямку бюстгальтера, выпуская из темного кружева одну грудь.

– Ван момент, – сказала я, потянувшись за баллоном со сливками. Покрыла возбужденный твердый сосок белой шапкой. – Теперь можно загадать еще одно желание.

– Трахнуть тебя хочу. – Павел наклонился к груди, провел горячим языком по соску.

– Вслух нельзя, вдруг не исполнится, – сказала я, выгибаясь в спине, двигая бедрами, подстраиваясь под ритм пальца. – Ай, – широко раскрыла глаза, когда Павел ощутимо так прикусил сосок. – Паша, ты чего это удумал, а? Голодный? Так мне же не жалко.

Стянула со второй груди кружевную чашечку бюстгальтера, накрывая и второй сосок белым облаком.

– Трахнуть тебя хочу, – повторился он, слизывая со второго соска сливки. Рассмеялась, откидываясь назад.

– Ну, день рождения же твой, тебе и решать, когда подарок открывать.

Павла долго ждать не пришлось. Он достал из кармана джинс фольгированный пакетик ранее купленных презервативов. Зажал его во рту, пока стягивал джинсы и боксеры. Потом бросил презерватив на столешницу.

Потянулась было к Павлу, чтобы снять водолазку, но он перехватил мою руку, опуская ее на возбужденный член. Тяжело задышал, когда я прошлась по головке пальцами.

Павел потянулся ко мне, впиваясь в рот жестким поцелуем. Почувствовала сладость сливок и клубники на его языке. Вкусно.

Сильнее обхватила член пальцами, ускоряя ритм. Паша рвано задышал, немного отстраняясь от меня.

И да, это было зря. Фаталити накрыло с головой, когда за его спиной я увидела фотографии. Возбуждение тут же схлынуло.

Твою мать, да это тоже самое, что заниматься сексом при его бывшей.

– Паша, я не могу, они смотрят на меня, – сказала я, выпуская из рук его член.

– Кто? – Паша открыл глаза и посмотрел на меня помутневшим от возбуждения взглядом.

– Они, – махнула головой в сторону противоположной стены. Обернулся, следуя моему наведению. – Янкины фотки, – на всякий случай уточнила я. А то вдруг подумает, что я воображаемых чудиков узрела.

Повернулся ко мне. Прижался лбом к моему лбу, тяжело дыша. И что-то мне подсказывало, что это явно не от возбуждения.

– Предлагаю перенести наш праздник на другую локацию, – предложила я компромисс.

Павел постоял еще несколько секунд, потом отстранился от меня, и сверкая голым задом, в носках и водолазке, пересек гостиную-студию и скрылся в коридоре.

Твою мать.

Гребанные фотографии. И мой язык без костей…

С другой стороны, почему я должна терпеть и кому-то в чем-то угождать. Я тоже сейчас так обломилась, что хоть плачь.

Не хочу я трахаться в компании с этими людьми. Не хочу и не буду.

Фотография 9*12

Фотографии продолжали смотреть на меня укоризненно и как будто с вызовом. Отвела от них взгляд, чтобы через секунду вновь посмотреть на черно-белые снимки.

Какого хрена они мне вообще сдались, а?!

Где ТА непробиваемая матрица, в которую я старалась впихнуть уже какие-то невпихуемые отношения с Павлом? Нет, лучше задать вопрос – где та непробиваемая Надежда, которую не смущало ни наличие жены, ни семеро по лавкам человеческих детенышей?

А тут из-за каких-то бумажек на стене завелась с пол оборота…

В спальне хлопнула дверь – Паша, вероятно, вышел на балкон покурить.

А мне что прикажете делать?

Спрыгнула со столешницы, поправила кружевные трусики. Посмотрела на оголенную грудь, на которой уже начали подсыхать сливки. Да, процесс слизывания был намного приятнее, чем ощущение этого липкого остатка, который уже начал застывать корочкой.

Подавила в себе желание расцарапать грудь – до того кожа чесалась. Теперь я на собственном опыте поняла: то что показывают в фильмах с возрастным ограничением – сплошной обман. Это, наверняка, заговор между порноиндустрией и кисло-молочкой, не иначе.

Думаю, на этом мой эксперимент "и поела и переспала" закончился. Больше НИКОГДА…

Скрутила волосы жгутом, убирая их назад. Не хватало тут еще шугаринг волосяного покрова головы устроить, итак вон парочка моих и один Пашкин волос пали смертью храбрых на моей, пусть не широкой и определенно не пятого размера, груди…

О том, чтобы напялить на себя бюстгальтер как есть не было и речи.

Ладно, думаю хозяин данной жилищной площади не будет возражать, если я воспользуюсь его душевой комнатой. Даже если бы и возражал…

Решительно двинулась в том направлении, куда пару минут назад стартанул и Павел, с единственной разницей, что остановилась я у двери в душевую комнату.

Раздражение нихрена не удовлетворенной женщины накрыло меня с головой, не давая возможности мыслить хладнокровно. А если учесть, что к этой гремучей смеси добавился еще и голод… Да, страшное дело!

В который раз уже за сегодняшний день пожалела, что вновь пошла с Кашиным в ресторан. За оба таких вот выхода я даже ни разу не поела. Интересно, он сам-то в курсе, что все нормальные люди обычно ходят по ресторанам с первостепенной целью – тупо пожрать.

В тот момент, когда я, наконец, встала под горячие струи воды, меня уже знатно распирало от обиды, злости и неудовлетворенности.

Еще эти сливки…

Пришлось сначала отмыкать под горячей водой, потом уже смывать остатки Пашкиного именинного торта.

Господи, как хорошо, что я отошла от первоначального плана измазать сливками Кашина. Как представлю его грудь с густым волосяным покровом под белой шапкой сливок…

Надо было об этом раньше подумать, так как чувство голода заметно притупилось после того, как я представила эту замечательную картину.

Вот, и что делать? Конечно, помимо очевидного – смыть с себя мыльную пену и высушиться. А дальше что? Поехать домой?

Так ничего для себя и не решив, я выключила воду, раскрыла стеклянную дверь, выпуская в душевую комнату облако пара.

На навесной тумбе, где я оставила свое белье и чулки сейчас лежала уже знакомая мне футболка и пушистое полотенце. Отлично, а белье то мое где?

Опять меня оставили без права выбора…

Толкнула дверь и вышла в коридор. Прямо так. Прошла к спальне – никого. Лишь мои мокрые отпечатки ног да капли воды, стекаемой с волос.

Развернулась и зашагала на кухню. Помнится, там на столешнице осталось мое платье…

Шлеп – шлеп, кап – кап.

Вошла в гостиную-студию. Прошла мимо Павла, застывшего посередине комнаты при моем появлении. Прошлепала на отделяемую от гостиной барной стойкой кухню.

Ничего.

Сглотнула слюну, услышав знакомый аромат омлета…

– Где мои вещи?

– В шкафу. – Вздрогнула. Совсем не ожидала услышать голос Павла у себя над ухом. Повернулась, уперев руки в бока, совершенно не стесняясь предстать перед Кашиным обнаженной. Проигнорировала мужской взгляд, что липнул к груди не хуже сливок.

– А какого хрена они делают в шкафу?!

– Лежат, – ответил Павел, доводя меня тем самым до ручки. Потянулся было к груди, за что получил ощутимый шлепок по ладони. Когда потянулся еще раз, я вложила в свой удар еще больше силы, только вот ему не довелось обрушиться с карательной миссией на мужскую ладонь. Павел перехватил мою кисть, разворачивая спиной к себе, тем самым прижав мою же руку своим телом.

– Отпусти! – Хотела вложить в свой голос металла, только вот не получилось. Вместо этого, совершенно не соответствуя смысловому посылу слова, с моих уст сорвался стон.

– Хочешь, что бы отпустил? Серьезно?

– Да, хочу. – Второй предательский стон вырвался, когда рука Павла опустилась на лобок,

– Врушка, – сказал он, погружая в меня палец. Паша второй рукой запрокинул мою голову к себе на плечо и впился поцелуем.

Былое возбуждение нахлынуло горячей волной. Неудовлетворенное доселе либидо требовало незамедлительной разрядки.

Павел чуть отстранился от меня, выпуская зажатую руку. Понял, что сопротивляться я уже просто не могу, да и не хочу.

Бросила равнодушный взгляд на стену с фотографиями. Сейчас они меня уже не трогали. Сказался, видимо, возросший до секса аппетит.

Думаю, что Павел по своему расценил мой взгляд. Подхватил меня на руки и понес в сторону спальни. Не стал рисковать, видимо. А то вдруг опять развернут на пит-стоп у самого финиша…

О продолжении прелюдии не было и речи. Мы и так слишком долго пребывали на грани.

Паша опустил меня на кровать. Достал из кармана домашних шорт презерватив. Зажал край упаковки в зубах. Снял шорты и боксеры.

Пустой фольгированный пакетик полетел на пол. А я, не отрывая глаз, смотрела, как Паша распределяет латекс по всей длине возбужденного члена.

Боже, ждать больше не было сил.

Перевернулась на живот, приподнялась на коленях. Сейчас уже не до нежностей. Хочется грубого звериного секса.

После первых же толчков почувствовала, что уже на грани. Паша это понял, ускоряя свой темп, действуя грубее.

Я вцепилась в покрывало, сминая его занемевшими пальцами. Еще несколько грубых толчков…

Громко застонала, ощущая горячие спазмы такой долгожданной разрядки.

Паша до боли впился пальцами в мои бедра. Последовало еще несколько грубых толчков. Я почувствовала, как напрягается его тело, как он еще сильнее вжимается в меня.

– Ты моя! – Не знаю, услышала ли я эти слова или же под действием крышесносного оргазма восприняла его стоны за них.

После того, как Паша вышел из меня, рухнула без сил. Наверное, так бы и уснула, если бы меня настолько не манил ожидавший на кухне омлет.

Ужин плавно перетек в не менее плавный секс, после которого я уснула без задних ног на плече у Паши.

Проснулась я в полном одиночестве. За окном уже вовсю хозяйничало солнце.

Встала, натянула на себя Пашину футболку. Воспользовалась уборной, затем душевой, главным образом для того, чтобы узреть в зеркале всю степень бедствия на своей голове и лице. Да, где-то у меня даже есть косметика и сменка белья.

Так, надо бы себя в порядок привести…

– Паша! – позвала я, заглядывая в гостиную-студию. Никого.

Так, и где хозяин…

Прошла к кухне.

На темной столешнице особенно выделялся белый сложенный лист. Кажется, записка.

Развернула лист и прочитала написанное красивым размашистым почерком сообщение:

"Не стал тебя будить. Ключи на пуфе в прихожей. Заеду за тобой в семь. Павел."

Ключи…

Я еще от этой новости не отошла, когда развернувшись к противоположной стене, не увидела ни единой фотографии, лишь проплешины там, где еще вчера висели снимки.

Сама не заметила, как губы разъехались в улыбке.

Да, удивил…

Понедельник – день тяжелый

Весь сегодняшний день мне казалось, что я нашла в себе чакру, под толстой корочкой которой скрывался нерастраченный доселе поток энергии. Либо просто не замечала, что в последнее время весь свой резерв я тратила на Кашина. А времени то прошло с нашего знакомства… Мама-дорогая, так уж через пару дней юбилей – неделя.

Интересно, на такую важную дату принято что-то дарить?

Перевела взгляд на диаграмму, выведенную на большой экран. Урвала саму суть – продажи растут, индекс удовлетворенности клиентов зашкаливает, как и мой… Тьфу! Так о чем это я?

Может быть, подарить флоггер? Ну а что? Знаменательная дата, знаменательный предмет, знаменательный…

– Прощай, пи*дабол, не скучай, смотри футбол! – неожиданно громко в миг затихшем конференц-зале раздался рингтон, в свое время установленный на звонки Павла.

На этот раз фраза из песни успела проиграть лишь раз. Хотя, думаю, все собравшиеся уловили смысл.

– Подожди секунду, – сказала я Павлу, а потом, прежде чем выйти из конференц зала, уже обратилась к собравшимся начальникам подразделений. – Извините, важный звонок.

Кто бы спорил, если звонит сам пи*дабол…

– Слушаю.

– Привет.

– Эээ, привет, – ответила я, сияя новогодней елкой. Повисло напряженное молчание, даже сквозь разделяющее нас расстояние, сопровождаемое волной возбуждения. – Если ты звонишь узнать, что на мне сейчас надето, то…

Паша рассмеялся, но уже через пару секунд стал привычно серьезен и собран.

– Надя, командировку перенесли. Я улетаю сегодня. Если все нормально – вернусь в понедельник вечером.

Мысленно пробежала по оставшимся дням: пятница, суббота, воскресенье, понедельник. Блин, как же долго ждать…

– Хорошо, – ответила я, понимая, что ничего хорошего нет. Знала же, что Паша уедет, но думала, что этот вечер мы проведем вместе. Так, нужно держать лицо. – Спасибо, что предупредил.

– Надя, я сейчас тороплюсь. Как прилечу, напишу.

– Хорошо, – вновь ответила я, ощущая, как количество светящихся лампочек резко стремится к нулю.

– Скучаю и… до понедельника. Пока.

– И я тоже. Пока.

«И я тоже». Поумнее ничего не могла придумать?!

Я вернулась в конференц зал, провожаемая любопытными взглядами. Заняла главенствующее кресло и обратилась к докладчику:

– Продолжайте, Дмитрий Александрович…

Уже поздно вечером, когда я, упаханная в спортивном зале, отмыкала в ванной, пришло сообщение от Павла. Точнее, оно пришло от неизвестного абонента, и что-то мне подсказывало, что такой набор цифр не используют обычные телефонные компании.

"Прилетел. Все нормально. Буду вне зоны. До понедельника. Павел.".

Настрочила ответное сообщение, только вот все зря. Мое послание доставлено не было. Отправила его на обычный Пашин номер. Прочитает, когда появится в сети…

Пятница пролетела незаметно – все-таки работа хорошо помогает отвлечься. Чего не скажешь о выходных днях. И это при том, что я владелица спортивных центров и салонов красоты. Чем, в общем-то я и воспользовалась, прогоняя хандру.

Обновила маникюр, педикюр, стрижку. Проверила на своем бренном теле руки профессионального массажиста, температуру шоколада во время обертывания, остроту иголок на модной сейчас восточной практике. В момент, когда я залезала в фитобочку, я поняла, что завидую сама себе.

В общем, понедельник я встречала с широкой улыбкой и купленным таки флоггером. А понедельник встречал меня чашкой двойного крепкого кофе и словами моей Танечки:

– Надежда Сергеевна, я и не знала. Вы такая молодец! Это просто…Я даже не знаю… Вы такая сильная женщина.

– Спасибо, Танюш, конечно. А в связи с чем сегодня с утра мне столько комплиментов? – уточнила я, отпивая из чашки заряд утренней бодрости.

– Надежда Сергеевна, а вы еще не читали? Сейчас… – Танечка убежала в приемную, отбивая высоким каблуком дробь, в то время, как мои пальцы делали тоже самое. Поставила чашку на стол, дабы не опрокинуть ее на свой новенький брючный костюм цвета слоновой кости.

Таня вернулась спустя несколько секунд, неся в руках газету. Казалось, что с каждым шагом помощницы ко мне, в такт стуку ее каблуков зубы начали отбивать дробную лезгинку, пальцы рук и ног потеряли способность двигаться, мороз, проходящий вдоль всего позвоночника, заставил держать осанку неестественно прямой, а губы расползлись в отрепетированной годами вежливой улыбке.

В тот момент, когда на стол передо мной легла газета, хорошо наточенное Павлом лезвие гильотины понеслось вниз.

– Спасибо, Танюша, – сказала я. – На этом пока все.

Дождалась, когда за помощницей закроется дверь. Встала из-за стола и подошла к окну. Закрыла глаза, оттягивая из последних сил тот момент, когда все-таки придется посмотреть правде в глаза. В моем случае – на статью, в которой я мельком разве что и увидела, когда Таня положила газету на стол, так это название "Как закалялась Стальцова. Ныне лучший предприниматель года, в прошлом жертва домашнего насилия".

Не смогла сдержать истеричный всхлип, который перерос в заливистый смех, сопровождаемый слезами.

– Сука! – сквозь истеричные всхлипы и смех смогла выдавить я, разворачиваясь лицом к столу…

Современная Золушка

– К черту все! – Я резко развернулась на каблуках. В три шага преодолела расстояние, разделяющее меня со столом. Отодвинула кресло и села на него.

На минуту прикрыла глаза – все-таки позволила эмоциям взять вверх над собой. Нет, плакать уже не буду. Не хочу. Я и так слишком долго пребывала в мире грез. Пора вернуться в реальность. Туда, где слово мужика не значит ровным счетом ничего. Да, это мой мир. Мир Надежды Стальцовой – жертвы домашнего насилия…

Знал бы Павел, что он этой одной этой фразой сделал мне так больно, как не делал даже конченный алкоголик, запинывая меня в прихожей…

Не знаю, с какой такой стати я вдруг решила, что Кашин из другой породы будет. За какие такие заслуги я решила внести его в Красную книгу, как подвид вымирающего рода настоящего мужика? За то, что двери передо мной открывал?

Наивная дура!

А трюк с фотографиями… Да, это тогда смотрелось прикольно. Поступок мужчины. А теперь и ты, Надежда Стальцова, вслед за фотографиями летишь в утиль…

Все, хватит. Мысленно влепила себе пощечину, а потом для профилактики и не мысленно.

– Соберись, Надежда! – Сделала несколько глубоких вдохов. Открыла глаза и посмотрела на лежавшую передо мной газету.

Внушительную часть разворота занимала фотография бывшего мужа. Гора дерьма, завернутая в тряпье непонятного кроя, обнимающая бутылку водки. А где-то на заднем фоне я. Именно та фотография, что была сделана для статьи, в которой не было ни слова о моей личной жизни…

Отличный контраст. Браво, Паша!

С мазохистской настойчивостью всматривалась в снимки. Дырявое грязное тряпье бывшего мужа и мой брючный дизайнерский костюм. Туфли, которые обошлись мне в кругленькую сумму, и старые протертые кроссовки, подошвой которым служил примотанный к ногам картон. Дизайнерская сумка в моих руках, в его бутылка водки. На моем лице макияж, на его остатки гнилых зубов, которые хорошо просматривались между обвисшими губами.

Черт побери, я даже запах псины и перегара могла учуять просто смотря на фотографию!

Прежде чем приступить к тексту, сделала несколько хороших глотков остывшего кофе, чтобы протолкнуть вставший в горле кислый ком.

Так, если отрывать пластырь – то только резко и без сожалений…

Перевела взгляд на текст статьи.

Подзаголовок, выделенный жирным шрифтом гласил: Современная Золушка. Кто же она? В чем секрет успеха лучшего предпринимателя года – Стальцовой Надежды Сергеевны?

Далее шло объемное пухлое раздутое тело самой статьи в три колонки читабельного шрифта.

Все мы помним сказку о Золушке, в которой добро победило зло. А как иначе? Разве нам было бы интересно читать сказку, закончись она тем, что Золушка так и не встретила своего прекрасного принца и не перебралась в замок, подальше от злой мачехи и завистливых сестер, прихватив с собой лишь хрустальную туфельку…

Навряд ли.

Все мы любим сказки именно за то, что они вселяют нам веру. Надежду, что где-то там нас поджидает счастливая жизнь, принц/принцесса, деньги, а если уж совсем повезет, то и Фея…

Сама Надежда Стальцова считает, что только себе она обязана успехом. Это все прекрасно, но разве мы с вами не понимаем некую несостыковку между словами современной Золушки и реальной жизнью. Наверное, будь все так просто, то и нам с вами должно было уже подфартить. Разве нет?

Дабы внести некую ясность, мы обратились к Маркову Ивану Васильевичу. Его вы можете увидеть на главном снимке. Да, вы правильно смотрите. Догадались, кто он? Если нет, то спешим представить: Марков Иван Васильевич – это бывший муж нашей современной Золушки.

Дорогие читатели, сделайте одолжение, посмотрите на фото еще раз, пока перевариваете полученную информацию.

Да, все верно, это бывший муж лучшего предпринимателя года!

К сожалению, Надежда Сергеевна отказалась нам комментировать сей факт своей биографии, поэтому мы решили узнать мнение самого Ивана Васильевича и разобраться в том, кто же он такой – прекрасный принц, фея или же злая мачеха.

Итак: Марков Иван Васильевич, восьмидесятого года рождения. Закончил энергетический колледж. Несколько лет проработал электриком в южной управленческой компании. Ныне на вольных хлебах.

Все время, что продлился брак (со слов Ивана Васильевича) Надежда Сергеевна сидела дома, пользуясь вовсю предоставленными мужем финансами и свободой действий. Под свободой действий в данном контексте подразумевается неоднократный адюльтер со стороны прекрасной дамы…

А быть может, именно в этих связях и таится секрет успеха нашей Золушки… Мы не имеем права делать какие-либо выводы. Читатель может сделать их самостоятельно. Мы же предоставляем лишь исходные данные.

«– Вы часто избивали вашу супругу, Иван Васильевич?»

Тут особо впечатлительных людей просим пропустить данный абзац…

«– Ну бил, и что? У нас так все делают. А что ей то будет. Всеми днями дома сидела, а я работал. Да я ей все в этой жизни дал.»

Все так делают… Интересно.

Мы понимаем, что уже замучили вас, дорогие читатели, своими просьбами, но сделайте еще одно одолжение, посмотрите налево, направо, вверх, вниз. Вы видите кого-либо кто делает так же? Если да, бегите от него…

Но мы ушли от темы, погрязнув в вопросе домашнего насилия. Давайте вернемся к истории нашей Золушки.

Итак, какие составляющие успеха лучшего предпринимателя года мы смогли вычленить…

1. Зависимый от алкоголя муж;

2. Домашнее насилие;

3. Адюльтер.

Включает ли последний компонент в себя богатого принца или сердобольную фею, судить только вам, наши дорогие читатели.

В любом случае, мы рады за Стальцову Надежду Сергеевну. Признаем успех этой женщины. Как у нас принято говорить – Победителя не судят. Как и не судят лучшего предпринимателя года.

За предоставленные данные благодарим нашего корреспондента – Кашина Павла.

Над статьей работал ваш верный слуга – Привольнов Александр.

Бросила на стол газету.

Значит и статью не сам написал. Испугался? Или последние крупицы совести замучили…

Закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.

И что, он меня видит вот такой? Забитой мужем-тираном, раздвигающей ноги шлюхой в поисках богатого принца. Серьезно?

Сил больше не было. Все были израсходованы на статью. И чакра, что совсем недавно фонтанировала энергией, опустела.

Вспомнила слова помощницы. Теперь я понимаю, что сбивчивость речи с оттенком на неловкий комплимент – результат того, что она сама сделала какие-то выводы. Надеюсь, не такие, которые напрашивались сами собой.

Хорошо, что Кашин не сказал ничего об Андрее. Тут уж ни у кого сомнений бы не осталось, кому Стальцова Надежда Сергеевна обязана своим успехом.

Нервно рассмеялась.

– Сука! – Все-таки слезы еще остались. Не все выплакала. Пока…