Текст книги "Редкостная Золушка (СИ)"

Автор книги: Роксэн Руж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Верю-не верю

Мы провели вместе остаток дня и всю ночь.

Я не стала расспрашивать, почему Андрей не торопится домой, а он не стал меня посвящать. Думаю, нас обоих это устраивало. В наших неправильных отношениях были только мы, без проблем, жен, детей и всего остального, сопутствующего семейную жизнь.

На следующее утро Андрей предложил мне съездить за город, отдохнуть, немного развеяться и уже со свежими силами войти в будущую неделю.

Конечно, я согласилась. Когда еще представится такая возможность. Тем более, на следующей неделе у меня запланированы важные встречи с крупными поставщиками товаров бьюти-индустрии, на которых я хотела обязательно присутствовать.

А на этой неделе у меня не было ничего срочного, кроме одного интервью. Ничего, его можно перенести.

***

– Опять тебя обрили? – спросил Саня, даже не стараясь скрыть сарказма в своих словах. Да, с того момента, как меня пригласили в основной штат в серьезный журнал, наша дружба трещала по всем франтам.

Кинул телефон на стол, закрыл глаза и откинулся на стул, стараясь глубоко дышать.

Я любил свою работу, не эту, на которой пришлось задержаться на несколько лет, стряпая каждый день статьи для желтой прессы, а ту, высокую журналистику, где важно было докопаться до самой сути. Конечно, заработок в желтой прессе отличный, но уважение к себе я тут подрастерял. Поэтому, когда был замечен высшим эшелоном журналистики, ухватился за представленную возможность развиваться, как серьезный публицист.

Но все уперлось в это сраное интервью, которое я не мог взять вот уже вторую неделю. Да и перекинуть на кого-то тоже не мог. Просто не нашлось желающих. Да, раз я ухожу, да еще и в журнал, куда все без исключения хотели попасть, то хвосты мои подбирать никто уже не хотел.

И было бы что-то важное, так это статейка о том, как одна баба, приехавшая из деревни, смогла подняться и развиться до уровня лучшего предпринимателя года.

Обычная сказка для диванных дамочек.

А меня там ждет газ, нефть, выборы…

– Перенесли на следующий понедельник, – ответил я, так и не открывая глаз. Не стал говорить, что та самая Стальцова Надежда Сергеевна даже ни разу не соизволила сама позвонить и извиниться. Каждый раз я общался с ее секретарем, от пустого голоса которой хотелось скрежетать зубами.

– Уважение, бро, нужно завоевывать!

– Саня, не подливай масла в огонь. Иди, там тебя ждет очередное висящее пузо какой-нибудь поп-звезды.

– Ага, понял, сваливаю. Но ты подумай об уважении. Это так, совет на будущее. А то, в том журнале тебя за яйца сразу же возьмут, а потом еще и поимеют.

Смотрел на удаляющуюся спину Сани, понимая, что он в чем-то прав. Нельзя допускать к себе такого отношения.

Если в понедельник мне опять дадут от ворот поворот, я поступлюсь своими принципами и настрочу такую статейку, чтобы в следующий раз Стальцова Надежда Сергеевна понимала, с кем не стоит так себя вести.

***

Я вернулась в сумасшедший ритм города отдохнувшая и полная сил. Заехала домой, чтобы переодеться в свежий деловой костюм. Подправила прическу, макияж и направилась в офис.

– Ваш кофе, – в кабинет вошла помощница, окутанная ароматом бодрящего напитка.

– Спасибо, Танюша. Ты даже не представляешь, как я соскучилась по твоему кофе. – Сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. – Так, что у нас там накопилось за эти дни?

– Надежда Сергеевна, я перенесла вашу встречу с журналистом на сегодняшний день.

– Может быть, опять перенесем, а?

– Я думаю, что не стоит, Надежда Сергеевна. Он названивает с самого утра и, как мне кажется, теряет терпение.

– И кто это у нас такой нетерпеливый, а?

– Павел Кашин.

– Кашин – отличная фамилия для журналиста.

– Да, я почитала его статьи. Отлично пишет, но вот только не боится высказываться достаточно остро.

– Ну а обо мне то что высказывать такого острого. Я же белая и пушистая. Ладно, давай сделаем так, назначь встречу на обеденный перерыв в ресторанчике на противоположной стороне. Я сразу двух зайцев убью. И пообедаю и Кашин этот от меня отстанет, наконец.

– Хорошо, Надежда Сергеевна, отличная мысль.

Татьяна удалилась, а я, попивая кофе, загуглила этого Павла Кашина.

Ну что сказать, хорош. Высок, подтянут, не обделен интеллектом, если судить по серьезному взгляду стальных глаз, чей холодный цвет рассеивался под очками в стильной оправе. Я не очень любила, когда мужчина одевал водолазку, а поверх нее пиджак. Но Павлу этот стиль подходил. Быть может, приятному восприятию его образа сопутствовали широкие плечи и подтянутый живот? Не знаю, но внешне он мне понравился.

Ну разве может такой мужчина что-то написать плохого?

Нет, я в это ни за что не поверю.

Надька!

Близилось обеденное время и я стала собираться на встречу. Еще раз проверила и без того идеальный макияж и отлично уложенные волосы. Все-таки, лучший предприниматель года в бьюти-индустрии. Надо соответствовать.

Хорошо, что я выбрала этот ресторан – помимо отличной кухни он и находился недалеко. Нужно было всего лишь пройти по подземному переходу, чтобы оказаться на противоположной стороне автострады. А в это время город прямо-таки парализован пробками.

Спустилась в подземный переход и зашагала, предвкушая встречу с ожидавшим, я надеюсь, меня Павлом Кашиным.

Вокруг суетился народ, используя свободное обеденное время по полной программе, где-то раздавалась печальная мелодия стонущей гитары, у противоположной от музыкантов-попрошаек стороне прямо на картонных коробках продавали просроченный растворимый кофе и шоколадные конфеты.

Да, каждому свое.

Я, подстраиваясь под темп суетливой толпы, свернула налево, где уже хорошо виднелась лестница.

Ступила на первую ступеньку, обдаваемая запахом перегара.

Фу, как же я ненавижу этот запах.

– Надька?! – услышала я оклик, промахиваясь ногой мимо лестницы. Мне еле удалось устоять на ногах.

– Надька! – голос стал громче и настойчивей. Так, быстрей отсюда.

Но не успела я сделать и пары шагов, как передо мной возник мой бывший муж, перегораживая проход.

– Надька! Ну привет. Давно не виделись!

– Отвали, – сказала я, стараясь не показывать своего страха. Да, даже самой стало противно от того, что я покрылась липким холодным потом от страха перед этим вонючим, грязным, беззубым, нечесаным бомжем.

Я постаралась пройти мимо, но он опять встал на моем пути, обращаясь уже к своему колоритному знакомому, сидевшему тут же на лестнице.

– Это моя жена. Понял, да. Ну ка, Надька, покрутись-покажись.

– Отвали, – еще громче сказала я, стараясь обогнуть бывшего мужа с другой стороны. Проходивший мимо народ с интересом разглядывал нас, а колоритный знакомый, пройдя по мне мутными глазами, резюмировал:

– Ниче такая, сойдет.

Оттолкнула от себя гогочущего бывшего, который не устоял и слетел на три ступеньки вниз, и побежала наверх по лестнице.

– Надька, ты мне за это ответишь. Нет, лучше на чуфырик дай, Надька!

Не оборачиваясь я взлетела на самый верх лестницы и устремилась к ресторану, пытаясь унять колотящееся сердце и восстановить дыхание.

Я, твою мать, лучшей предприниматель года, испугалась какого-то бомжа, запах которого, кажется, осел на мне навсегда.

Вспомнила, как он открыл рот передо мной, оглушая не только скрипучим смехом, но и амбре гнилых зубов и перегара, и еле удержала в себе выпитый недавно кофе.

Почему он? Почему сегодня? За что мне это?

Я старалась унять внутреннюю дрожь и взять себя в руки.

Я, Стальцова Надежда Сергеевна, баба с яйцами, как меня часто называют за глаза коллеги, которая никогда не пасовала ни перед кем, испугалась вонючего заморыша, мало уже напоминающего не то что бывшего мужа, а даже человека.

Почему сегодня?!

Как же так?!

Я все еще не могла собраться духом, пытаясь вытолкнуть из головы образ бывшего мужа, который мне вселял отвращение и давно забытый липкий страх.

Я всерьез подумала, чтобы отказаться от интервью.

Да, так и нужно поступить.

А еще нужно позвонить Андрею, встретиться в привычном номере гостиницы, и заняться сексом, извращенным, в стиле Надежды Сергеевны, напрочь стирая с себя клеймо Надьки.

Андрей на мой звонок не ответил. Но перезвонил сам через минуту.

– Сейчас не могу. Позже перезвоню, – ответил на мое предложение Андрей.

– Да пошел ты! – в сердцах выплюнула я красноречивое напутствие и нажала на кнопку отбоя.

Я ненормальная, это точно. Этого бомжа даже оттолкнуть боялась, сжимаясь в запуганный ком, а тут, с легкостью послала далеко и надолго своего успешного по всем франтам любовника.

Андрей перезвонил, но трубку брать не стала.

Набрала номер своего секретаря.

– Танюша, у меня тут случилось непредвиденное, можешь перезвонить… Хотя нет. Сбрось мне номер этого журналиста, я сама ему позвоню и извинюсь.

Татьяна поинтересовалась, все ли у меня хорошо, и получив мое неубедительное "Все отлично", отключилась. Через несколько секунд папка с входящими сообщениями пополнилась одним непрочитанным.

Набрала присланный номер и стала вслушиваться в раздающиеся в трубке гудки.

– Да! – раздалось сдержанное и уверенное.

– Добрый день, Павел.

– Добрый, Надежда, кхм, Сергеевна, – ответил он на мое приветствие. И пока я под гипнотическим воздействием его голоса собирала все свои мысли в кучу, пытаясь понять, откуда ему известен мой номер телефона, как Павел сказал – Позвольте угадать, Надежда Сергеевна, цель вашего звонка. Вы хотите снова отменить интервью?

Стоп, мне это кажется или я слышу его голос не только из трубки.

Медленно повернулась, практически упершись носом в темную водолазку, медленно подняла голову, чтобы встретиться с серьезным взглядом серых глаз, бросаемого на меня сверху сквозь стекла очков.

– Нет, – ответила я, все еще говоря в трубку и слыша с секундным опозданием свое "Нет" в телефоне, что находился сейчас в руках Павла где-то над моей макушкой. – Хотела спросить, почему вы опаздываете.

Мне показалось или на его серьезном лице промелькнуло подобие улыбки?

– Ну, я так долго ждал нашей встречи, что мое пятиминутное опоздание можно амнистировать. – Он нажал на отбой и убрал телефон в карман джинс. – Так ведь? – спросил, уже напрямую обращаясь ко мне.

Тоже убрала свой телефон в сумку, игнорируя входящий вызов Андрея.

– Так. – ответила я, все еще запрокидывая голову, чтобы лучше разглядеть его лицо. Надо же, какой высокий.

– Зайдем? – Павел махнул головой, указывая на ресторан.

– Да, конечно, – ответила я, отступая от него.

Взяла заданный курс. Павел шел рядом. Открыл передо мной дверь ресторана и пропустил вперед.

Девушка на ресепшен поздоровалась с нами и проводила за заказанный ранее столик. Павел помог мне усесться на мой стул, прибавляя еще один плюс в свою копилку. Обогнул стол и занял место напротив меня.

За это время я успела его рассмотреть. Водолазка, пиджак, но не классического строгого кроя, джинсы, кроссы. Я не помню, была ли информация в статье об его возрасте, так как больший интерес проявила к его фотографиям, но на мой взгляд Павлу было лет тридцать пять плюс-минус.

Симпатичен и даже красив, наверное. Слишком серьезное выражение лица не позволяло оценить его именно в таких параметрах. Залом морщин у рта, лишний раз доказывающий, что Павел человек сдержанный и, скорее всего, сложный. Острый взгляд стальных глаз словно говорил собеседнику: "Не балуй".

– Надежда Сергеевна, сначала пообедаем или приступим сразу? – спросил он, уже второй раз за нашу недолгую беседу вводя меня в ступор своими двусмысленными фразами.

– Надежда, – поправила я, отзеркаливая ему таким же прямым взглядом. Да, я совершенно не возражала бы, имей его слова потайной смысл.

– Павел, – ответил мне мужчина, разрешая и к нему обращаться только лишь по имени, что, в общем-то, я уже и делала без какого-либо дозволения. Да, я сама тактичность.

К нам подошел официант, предлагая меню и винную карту.

Сделали заказ.

– Напитки? – спросил официант.

– Да, бокал белого сухого вина, пожалуйста.

– Мне только крепкий кофе, – ответил Павел на вопрос официанта. – Я за рулем.

А я нет. Хотя лучше бы я сделала лишний круг на машине, лишь бы не возвращаться на работу после обеда через подземку.

Нет, не буду об этом сейчас.

Нам принесли заказанные блюда, а я, уже опробовав вина, стала расслабляться, втягиваясь в обычную обеденную беседу.

Павел оказался интересным собеседником, что не удивительно для журналиста.

– Знаете, Павел, вы совершенно не похожи на тех журналистов, с кем мне представилась возможность пообщаться.

– Да? И почему же?

– Вы слишком серьезный, – ответила я, ловя на себе проницательный взгляд стальных глаз.

– Я тоже представлял вас иначе, – ответил мне Павел. Стало приятно от того, что он, оказывается, меня как-то представлял.

– И какой же?

– Высокомерной, стервозной и с лохматым пуделем в сумке. – Даже потеряла дар речи от этой его остроты высказывания. Я, что, произвожу такое впечатление? Но мелькнувшая на лице Павла непривычная для него улыбка ответила на мой незаданный вопрос.

– Надеюсь, в вашей статье не будет упоминания о моем лохматом пуделе? – я улыбнулась Павлу. Нет, он просто непробиваемый на эмоции мужчина. Интересно, в сексе он такой же сдержанный, серьезный, бескомпромиссный и несгибаемый?

– Начнем? – спросил Павел, вырывая меня из эротических фантазий.

– Да, давайте, начнем.

С нашего стола убрали опустевшие тарелки. Павел заказал еще одну чашечку крепкого кофе, а я бокал белого сухого вина.

– Итак, Надежда, расскажите, кем вам приходится Марков Иван Васильевич?

Острая стрела страха прошлась насквозь меня, разрывая в клочья с таким трудом восстановленное самообладание после недавней встречи.

Как?

Что?

Почему?

Как он смог узнать имя моего бывшего мужа?

Это все не обо мне…

– Кто, простите? – переспросила я, делая глоток вина. Сейчас главное сохранить спокойствие, по крайней мере внешнее.

– Марков Иван Васильевич, восьмидесятого года рождения. Закончил энергетический колледж. Несколько лет проработал электриком в южной управленческой компании. Ныне на вольных хлебах.

Сделала еще один глоток вина, глядя на Павла, который уместил телефон рядом с белоснежной чашкой. С него то он и считал все эти данные.

Интересно, сколько компромата у него еще припасено?

– Павел, я смотрю, вы подготовились? Это, что, банальная попытка выслужиться или вам просто нравится копаться в чужом грязном белье?

– Надежда, вы так часто переносили наши встречи, что у меня появился целый вагон времени, чтобы подготовиться к сегодняшнему интервью.

Козел!

А еще каких-то полчаса назад я мысленно раздевала тебя! Тьфу, дура. Повелась на серые глазки и широкие плечи.

Поднесла бокал к губам, наблюдая, как Павел активирует экран телефона, вводит пароль и оглашает следующий вопрос:

– Надежда, это правда, что в браке вы подвергались домашнему насилию? И как вы думаете, способствовало ли это вашему успеху?

Поставила бокал на стол. Посмотрела на Павла, который ответил мне совершенно пустым взглядом, без малейшего намека на какие-то эмоции.

Да, надо заканчивать с этой комедией.

Еще раз мысленно отругала себя, что была настолько глупа и неосмотрительна. Дура, она и есть. В то время, как я мысленно представляла, как трахаюсь с ним, он заговаривал мне зубы, чтобы в дальнейшем итоге ударить по самому больному месту.

– Без комментариев, – наконец ответила я и жестом подозвала официанта. – Счет, быстро!

Все то время, пока напуганный моим приказом официант носился за счетом, мы с Павлом продолжали буравить друг друга взглядом.

Он смотрел пронзительно, серьезно, оценивающе, бескомпромиссно, а я же представляла, с каким бы удовольствием сейчас прошлась бы стеком по его широкой спине, оставляя воспаленные полосы, и, причем, делала бы я это без какой-либо сексуальной подоплеки.

Официант подошел, положил на край стола черную кожаную папочку. Мы одновременно потянулись за ней.

– Я угощаю, – сказала, пытаясь отобрать папку из цепких мужских рук.

– Я сам оплачу обед, – ответил Павел, притянув к себе и папку и меня.

Нет, стеком бы я не отделалась. Точнее, он бы не отделался. Как минимум дыба!

– Надеюсь, вы не последний кусок хлеба доедаете и мой салат и два бокала вина не проделает дыру в вашем бюджете. – Я отпустила папку со счетом, понимая, что просто физически не смогу ее отобрать. Подхватила сумку и направилась прочь из ресторана.

Сука! Козел! Мудак!

Я была так зла и взбешена, что даже не заметила кучу тряпья на крыльце, в которую был завернут мой благоверный.

– О, Надька! А вот и ты. Че так долго? – Куча тряпья зашевелилась, от чего все пространство радиусом в несколько метров обдало ужасной вонью. Наверное, именно этот ни с чем не сравнимый аромат дал эффект нашатырной настойки. Я, наконец, отмерла.

– Ты с первого раза, что, не понял? Я сказала, отвали! – развернулась и быстро зашагала в сторону подземного перехода. Одно хорошо – на полутемной лестнице Марков Иван Васильевич уж точно меня не поджидал.

– Надька, стой. Я же тебе щас как! Надька, я пошутил, на фуфырик дай!

Я не оборачивалась, с каждой прилетевшей мне в спину Надькой ускоряла свой бег. Только бы успеть скрыться из виду, пока этому "семейному воссоединению" не нашлись любопытные свидетели.

Я уже практически добежала до входа в подземку, когда дверь ресторана открылась. Не знаю как, но я почувствовала на себе прожигающий взгляд.

А этот, с позволения сказать, бывший муж все еще орал мне в след, сменяя угрозы мольбами.

Сука! Как же я тебя ненавижу!

Уже шагнув на верхнюю ступеньку обернулась. Павел стоял на крыльце, заложив руки в карманы брюк и смотрел в сторону подземного перехода. Но не это меня сейчас больше всего беспокоило, а то, что Марков Иван Васильевич перестал орать как сивый мерин. Через минуту, он и вовсе, с трудом поднявшись, зашагал следом за Павлом.

Сука! Теперь я даже не знаю, кого из них двоих я сильнее ненавижу!

Че не так че ли?

– Танюша, сделай, пожалуйста, крепкий кофе и отмени сегодняшние встречи. Что-то голова разболелась, – сказала я, пересекая приемную. Зашла в кабинет, но тут же вышла обратно. – Если мне перезвонит Павел, который журналист, с ним встречу переносить не надо. Сразу же переводи звонок на меня.

Очень маловероятно, конечно, что Павел перезвонит. Да и если бы захотел, то набрал бы мой личный номер, который я по такой глупости ему и слила.

– Хорошо, Надежда Сергеевна. С вами все в порядке? Мне кажется, вы немного побледнели.

Ага, побледнеешь тут…

– Все просто отлично, – ответила я и скрылась за дверью своего кабинета.

Да, отличнее еще не было. Хотя нет, наверное тот вечер, когда я сидела на вокзале в зале ожидания, притягивая к груди сумку с документами и мелочью на проезд в один конец, стесняясь поднять взгляд, дабы не смущать окружающих людей своим фофином, вот тот вечер, наверное, мог бы составить конкуренцию.

Думаю, именно с того момента во мне что-то перевернулось. И когда в последующем я стояла на новом этапе своего становления и развития, который требовал больших вложений, я всегда думала: "НиКуя, хуже уже все равно не будет!".

А теперь, глядя в окно на стремящийся внизу поток машин, я боялась, что "хуже" совсем скоро может наступить.

Я уже переросла то время, когда бы стеснялась синяка под глазом. Сейчас, упаси конечно Господи, я бы не пряталась, стараясь сделаться незаметной. Сейчас мне бы заплатили за такое сполна!

Но чего я не могла допустить, так это клейма "Надьки" на себе. Да, судя по местным телешоу, образ побитой собаки хорошо подходит для минутной славы, тем более если играть на контрасте "ДО" и "ПОСЛЕ". Но это путь в никуда. Стать одной из тех о ком шепчутся на любой тусовке, передавая из уст в уста что-то типа: "А ты в курсе, что ее бывший избивал?", "Ага, а теперь то поднялась и ходит с высоко задранным носом", "Полюбас, насосала!".

Я много раз была свидетелем таких разговоров в местном серпентарии (по другому элиту и не назовешь), и отлично знала, кто из этих сплетников прокладывал себе путь подсосом, а кто разбивался в лепешку, чтобы зацепиться за тот небольшой пласт, где обитают настоящие деньги.

Но разве это важно? Нет! Всем подавай грязного белья на тарелочке с голубой каемочкой к утреннему кофе. Остальное уже дело времени и совести.

Совесть…

А есть ли она у него? У Павла?

Я не надеюсь на то, что мой бывший будет почивать его историями про то, как я готовила, стирала, убирала. Нет, он будет рассказывать совершенно другие сказки. В этом я не сомневалась.

А Павел…

Есть ли хоть какая-то надежда, что у этого безэмоционального холодного камня имеется что-то человечное?

Вряд ли…

***

– Ну дай хоть глоток сделать, мужик. Трубы горят!

– Как договорились, сначала информация, только потом водка.

Я видел, как Иван смотрит на купленную в местном магазинчике водку "Путинка" за сто рублей, трясущимися руками обтирая выступающие слюни с бородатого лица.

– А ты все про Надьку что ли? Да, что, баба как баба.

– Бил ее?

– Ну бил, и что? У нас так все делают. А что ей то будет. Всеми днями дома сидела, а я работал. Да я ей все в этой жизни дал. Слушай, ну глоток дай хоть, будь человеком.

Мы стояли в темном проулке, точнее я стоял, а Иван сидел на какой-то мусорной куче. Судя по всему, у него был тяжелый отходняк, так как колотило его знатно.

И вонь! Плотная завеса из сбивающих с ног запахов!

– Почему развелись?

– Обманывала она меня, да. Вот, говорит, каблук на туфле сломался, надо отремонтировать. Знала же сука, что у меня зарплата. А я мужикам говорю, нахера ей туфли, раз дома сидит. Золушка сраная. А мужик один с работы говорит, что туфли ей эти нужны, чтобы к любовнику ходить. А я че, олень рогатый? Пришел домой и показал, как надо мужа уважать. Че, я не прав?

Иван в очередной раз посмотрел на водку в моей руке, но промолчал.

– А дальше что?

– Бабка из соседней квартиры ментов вызвала. Повязали, суки, хотя права не имели. Когда муж жену воспитывает, никто влезать не может. Че не так че ли?

Не так че ли!

Еле сдержался, чтобы не приложиться "Путинкой" к голове алкаша. Об такую мразь и руки то страшно замарать. Не ровен час, подцепишь чего.

Так, надо успокоиться. Вспомнить главное правило журналистики – нужно на все смотреть со стороны, не позволяя эмоциям мешать делать свою работу.

Ну или красивой женщине…

– Что потом?

– Потом меня продержали в обезьяннике. Домой пришел. Дверь закрыта. А ключей у меня нет. А эта сука знала, что я домой не попаду. Пришлось идти к соседу, другу моему, он у нас слесарем работал. Хороший был мужик. Тоже жену воспитывал. Это я понимаю. Ну он мне и помог замок срезать. Дай выпить, помянуть то надо. Хороший был мужик.

– А Надежда?

– Надька то, да свалила. Вещи все оставила. Я думал, придет, как перебесится. Ну я бы ей задал!

– Не пришла?

– Нет. Она и на развод без меня подала, все через адвоката. Сука, я же ей все дал. Сегодня вот увидел в первый раз. Тогда то я хорошо ее разукрасил. Не то, что щас. Идет, цаца, нос воротит. От мужа. Да если бы не я…

– И что, не искал ее? Не узнавал, где живет? С кем?

– Да пошла она! Нашла себе какого-нибудь ебыря, сука!

– На, держи. – Протянул ему бутылку с водкой. Тот схватил ее, тут же отвинтил крышку и присосался к горлышку.

– Фотографию могу сделать?

– Еще одну бутылку купи и фотай. За одну фотку по бутылке, понял?

Хорошо, что за добавкой далеко идти не пришлось. Магазин был тут же, за углом. Взял еще одну "Путинку". Вернулся обратно в проулок.

Иван уже успел выдуть половину бутылки. Взгляд его стал стеклянным, нижняя губа отвисла, с нее текли тянущиеся слюни, а судя по тому, что стекало на его бороду, слюни шли вперемешку с соплями.

– Держи бутылку. Фотографирую.

– Тока ода фота!

– Не бойся, я не буду собирать фотоальбом с твоей мордой.

– Я те! Ты че! Я те!

Мразь!

Не стал дожидаться того, что мне должно перепасть. Зашагал прочь с проулка, который пропитался невообразимой вонью.

Обтер руки о платок, который выбросил в мусорную урну у торца дома. Прошел мимо ресторана, в котором совсем недавно познакомился с Надеждой и зашагал к парковке, где оставил машину.

Любой журналист был бы рад, наткнись он на такую золотую жилу. Из полученной информации можно такую статью состряпать, что она поднимет в рейтингах не только журнал, но и меня. Я даже придумал заголовок: "Как закалялась Стальцова".

Осталось лишь собрать все воедино и облагородить статью фотографией Маркова Ивана Васильевича и сдать в печать.

Только вот было одно большое но…