Текст книги "Редкостная Золушка (СИ)"

Автор книги: Роксэн Руж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Кто любит – тот горит внутри

Телефон ожил.

Слишком громкий для двух часов ночи сигнал входящего сообщения вырвал меня из беспокойного сна.

Несколько минут не решалась открыть сообщение, видя, что оно пришло от Алины. Я боялась тех вестей, что она могла мне сообщить в столь ранний час. Хотя сама же ее и просила писать мне в любое время суток, если станет что-то известно о Паше..

Еще один сигнал, уведомляющий о втором сообщении и опять от того же отправителя.

Трясущимся пальцем ткнула на запечатанный электронный конвертик. Первым сообщением шел скрин экрана ее телефона. Картинка содержала в себе информацию об авиарейсе. Вторым сообщением был текст: "Прилетает завтра".

Глаза защипало от слез. Я безрезультатно пыталась хоть что-то разглядеть на картинке. Все цифры и буквы расплывались в пелене невыплаканных слез.

Закрыла глаза, несколько раз глубоко вдохнув. Слезы обожгли щеки. Так, прислонившись спиной к кованому изголовью кровати и беззвучно плача, я просидела несколько долгих минут, пытаясь просто найти тот собственный внутренний балансир.

Все-таки нашла в себе силы вновь взглянуть на экран телефона. Номер рейса, время прибытия…

В десять утра. Еще целых восемь часов… Я провела без Паши больше года, но именно эти восемь часов показались мне бесконечно долгими.

Ночью так и не смогла уснуть. Несколько часов просидела в комнате сына, слушая мерное сладкое сопение… Затем спустилась в гостиную, зажгла гирлянду на елке и просидела около нее до шести утра.

Очень хотелось поверить в новогоднее чудо. В то, что Паша меня простит. В то, что примет. В то, что я до сих пор ему нужна…

А если нет? От одной мысли, что Паша может посмотреть на меня холодным полным равнодушия взглядом становилось плохо.

Я вновь перевела взгляд на елку. Веселый беззаботный разноцветный огонек перебегал от лампочки к лампочке…

Сережа проснулся рано. Наверное ему просто передалось мое состояние. И если бы не подоспевшая к нашему порогу такая же невыспавшаяся как и я Алина, то я бы точно не успела собраться.

– Даааа, это я вовремя зашла. – Я как раз пыталась выпутать из детских пальчиков локон волос.

– Алинка, спасибо. Ты моя спасительница. – Мы с улыбающимся Сережей преследовали тетку по дому, пока та снимала припорошенную снегом верхнюю одежду, мыла руки, пила бодрящий кофе. Не дожидаясь того момента, когда она привычно откроет холодильник в поисках еды, я сунула ей в руки племянника, который сразу же перенаправил все свое внимание на короткий ежик.

– Ага, не получается, да… – Алина пощекотала Сережу. Он заливисто рассмеялся, прогоняя тем самым все терзающие меня сомнения и страхи.

Я понеслась в свою комнату. Долго выбирала, что надеть. Остановилась все же на спортивной парке и джинсах-трубах. Волосы собрала в высокий хвост, даже не надеясь на то, что мои аккуратно уложенные локоны дожили бы до аэропорта.

Остальное время я потратила на макияж, пытаясь заштриховать оставленную на мне печать всех прошедших ночей, полных слез.

Я появилась на пороге гостиной как раз к тому моменту, когда Сережа пытался сдернуть с елки так понравившуюся ему гирлянду.

– В следующем году придется к потолку ее прибивать, не иначе, – сказала я, беря сына на руки.

– Фух, – выдохнула Алина. – Ну вы и накушали щечки, господин.

– И не говори. Ну что, господин, пошли одеваться. Поедем встречать папу. – Повернулась к Алине и спросила. – Как думаешь, это слишком не "по-матерински" прикрываться ребенком?

– Это я буду прикрываться ребенком. А ты сама разбирайся, – ответила Алина.

Да уж…

Мы выехали за час до назначенного времени. Алина предложила воспользоваться ее машиной и я не стала возражать. Сейчас бы просто не смогла спокойно сидеть за рулем…

Телефон Алины ожил.

– Да, мама. Нет. Зачем?! Я сама встречу! Алло! – Алина бросила на пассажирское сидение телефон, встречаясь с моим вопросительным взглядом в салонном зеркале. – Родители тоже едут в аэропорт.

– Твою ж! Да, сына. Машинка едет, жжжжж. – Я снова посмотрела в зеркало. – Может быть не стоит ехать, а Алин?

– Надя, хватит уже бегать. Они бы все равно рано или поздно узнали о Сереже.

– Ты права, Алин. Мы не опаздываем?

– Все нормально. Прибудем вовремя…

Сегодня, кажется, и светофоры были согласны с моим решением рассказать Паше о нашем сынишке. По дороге нам не попалось ни одного запрещающего движение света.

Я отстегнула ремень безопасности, удерживающий детское кресло.

– Иди к мамочке, медвежонок. – Взяла сына на руки. В этом новом комбинезоне с пришитыми ушками на капюшоне Сережа и правда походил на маленького медвежонка.

Все вместе мы зашагали к аэропорту. Откатные двери международного терминала разъехались перед нами.

– Я пойду поздороваюсь. – Алина первая увидела родителей, махнула им рукой. Я проследовала в направлении ее взгляда. Встретилась глазами с Сергеем Леонидовичем и Галиной Владимировной. Кивнула головой. – Мы там подождем, – сказала я и направилась в противоположную от них сторону.

Я не хотела смотреть, но то и дело бросала взгляд туда, где стояла Алина и ее родители, поэтому успела заметить тот момент, когда вся троица двинулась в нашу сторону. Глубоко вдохнула, мысленно досчитала до десяти, поцеловала сынишку в щечку. Это всегда помогало успокоиться…

Они подошли к нам.

– Здравствуйте, Надежда, – поздоровался со мной Сергей Леонидович.

– Здравствуйте, – ответила я сухо.

Галина Владимировна молчала. Она стояла чуть поодаль, постоянно промокая глаза носовым платком. Нет, ее слезы меня не трогали. Немного царапнул по нервам брошенный на Сережу полный виноватой горечи взгляд.

– А это у нас кто? – спросил Сергей Леонидович, смотря на внука во все глаза.

– Это Сережа. Мой сын, – сказала я, перехватив своего богатыря другой рукой. Сергей Леонидович вмиг приосанился, а Галина Владимировна громко всхлипнула. – Я дала имя в честь своего отца, – на всякий случай пояснила я, чтобы ни у кого не было лишних мыслей на этот счет.

– Да, да. Конечно, Наденька. Можно подержать.

– Извините, Сергей Леонидович, мой сын плохо реагирует на общество чужих людей. – Я собиралась отойти от них подальше, когда Сережа протянул свои маленькие ручки к деду, улыбаясь в свой за исключением двух нижних молочных квадратиков беззубый рот.

Тут уже мне крыть было нечем. Я не стала препятствовать желанию сына. Дед, кажется, расцвел всеми цветами радуги.

– Бравый парень. Совсем как Пашка в его возрасте. Да, Галя? – Галина Владимировна продолжала плакать. Я отвернулась. Мне просто не хотелось видеть этих слез. Не хотелось находить ей какие-то оправдания или пытаться встать на ее место.

Объявили о прибытии самолета.

Я подошла к Сергею Леонидовичу и маленькому Сереже. Протянула руки сыну и тот с улыбкой потянулся ко мне.

Поток встречающих медленно поплыл в сторону объявленной зоны прилета. И я, влекомая невидимой силой, пошла следом.

Я не пыталась вырваться в первые ряды встречающих, как не пыталась и занять более выгодную в плане обзора позицию. Только лишь по жужжащим вокруг разговорам могла собрать общую картину.

Привезли багаж…

Прибыл первый автобус с пассажирами…

В образовавшейся на секунду тишине слишком четко расслышала, как разъезжаются двери.

Весь народ пришел в движение. Девушка, стоявшая передо мной с шарами-сердечками сорвалась с места и с криками побежала встречать кого-то. Кто-то, наоборот, обнявшись выходил из общей толчеи и направлялся в зону выдачи багажа.

В какой-то момент я заметила Наталью. Наверное, она уже давно стояла у этой зоны, раз я ее не увидела раньше. Она вышла из круга ожидавших, ведя за руку маленькую девочку, двое детей постарше шли следом. Узнала подошедшего к ней Евгения. Он поцеловал жену в щеку, подхватил дочурку на руки, взлохматил головы двум старшим сыновьям…

Они прошли мимо меня. На долю секунды мы встретились с Натальей взглядами. Она улыбнулась мне уголком губ и кивнула головой. Погладила весьма заметный выпирающий живот…

Перевела взгляд на вновь открывшиеся двери.

И просто забыла, как дышать…

Мне без тебя мира мало

В ту секунду, когда я увидела вошедшего в здание аэропорта Пашу, мир перестал существовать. Он сжался до уровня молекулы, или же наоборот, все эти изменения коснулись лишь меня одной, а мир продолжал жить своей жизнью. Продолжал разговаривать, смеяться, толкаться, извиняться – это не имело никакого значения. Я смотрела лишь на него…

Все эти нескончаемые командировки отпечатались на Паше. Отразились в глазах, в его равнодушном холодном слегка высокомерном взгляде, бросаемым на толпу с высоты своего роста. Казалось, он просто не понимал и не принимал ту бурлящую вокруг радость и сочившееся отовсюду новогоднее настроение. Вокруг напряженного, сведенного брезгливой грустью рта залегли глубокие морщины и даже густая борода не маскировала их.

Он прокладывал себе путь уверенным волнорезом, рассекая бурлящее море радости. Толпа расступалась, просто не имея никакого желания стать единым целым с этим человеком. Как впрочем, и он не хотел этого…

– Пашка! – от громкого оклика я вздрогнула. Увидела, как из толпы выбежала Алина. Он повернулся на голос и резко остановился. На какое-то мгновение его испещренный морщинами лоб разгладился, исчезла и глубокая впадина между сведенными к переносице бровями.

Алина подбежала к нему и, не спрашивая какого-либо разрешения, повисла на его шее. Паша оторопел. Наверное, он просто не был готов к такому проявлению радости от встречи с ним. А быть может уже просто забыл какого это – быть кому-то нужным…

Я с завистью смотрела на обнявшихся брата и сестру. Как бы я хотела быть сейчас на месте Алины. Просто иметь возможность прижаться к нему, просто быть рядом…

К ним подошел и Сергей Леонидович. Обменялся с сыном крепким рукопожатием.

Галина Владимировна не последовала за мужем. Перевела взгляд на женщину, которая, так же как и я, стояла в толпе, боясь даже пошевелиться, чтобы не навлечь на себя холодный равнодушный взгляд сына.

Взгляд…

Я почувствовала его на себе. Боясь поднять глаза, прижалась губами к нежной щечке сына.

– Все будет хорошо. Все будет хорошо, – шептала я, в то время как хохочущий медвежонок вовсю пользовался моментом – шлепал своими ладошками по моему лицу.

Я глубоко вдохнула и наконец набралась храбрости. Подняла глаза, встречаясь с холодным стальным взглядом.

Зря я пришла. Не надо было…

Его взгляд не предвещал мне ничего хорошего. Брови вновь стянулись к переносице. Глубокая складка залегла между ними. Острые морщины прорезали кожу у самого рта. Ходившие желваки вселяли в меня ужас.

Ой, зря…

– Пойдем медвежонок отсюда. – Я сделала один неуверенный шаг назад, второй.

Как же хорошо, что я отказалась от парадно-выходного платья и выбрала спортивный стиль, не стесняющий движений. Удобная устойчивая обувь тоже была как нельзя кстати…

Алина продолжала что-то говорить Паше, активно жестикулируя. Даже Сергей Леонидович внес свою лепту. Но Паша, похоже, их даже не слушал. Бросил походную сумку на пол, убрал отцовскую руку со своего плеча, отодвинул сопротивляющуюся сестру со своей траектории.

Ой, мамочки…

Еще один неуверенный шажок назад, и его резкий, быстрый выпад в мою сторону…

Бежать с ребенком на руках было просто бессмысленно. Да и кого я обманываю. Наивная. Я и без Сережи далеко бы не убежала.

Оставалось лишь медленно отступать, прижимая к себе сына и, словно мантру, шептать в капюшон с медвежьими ушками слова: все будет хорошо…

Паша видимо понял, что убегать я не собираюсь, чуть сбавил ход. Все тот же уверенный в себе волнорез и никто сейчас не посмел бы встать на его пути.

При каждом шаге полы его расстегнутой куртки расходились, открывая моему взору теплый свитер и неизменные джинсы, чуть свободно сидевшие на бедрах.

Повинуясь древнему инстинкту и своему собственному желанию, облизала пересохшие губы. Паша лишь сильнее нахмурился. Его взгляд стал совсем нехорошим. Боже, он же меня сейчас просто прибьет…

Крепче прижала к себе сына. Но Сережа уже и без того перестал нервно елозить и вырываться из моих рук. Он во все глаза смотрел на быстро приближающегося к нам папу.

Паша остановился в каких-то считанных сантиметрах.

Собрала в себе остатки сил. Оторвала глаза от пола и посмотрела на него.

– Паша я… – не договорила, напоровшись на его холодный взгляд. Все слова моментально вытравились из моей головы. Одинокая слеза обожгла щеку…

Нет, я не буду плакать и показывать свою слабость. Смахнула с щеки слезу. Приосанилась и ответила Паше таким же холодным взглядом.

– Это Сережа, наш сын. Если ты хочешь принимать участие в его жизни, я возражать не буду. Составлю график…

От резкого выпада в мою сторону даже подскочила на месте. Паша схватил меня за затылок там, где благодаря стараниям Сережи уже на честном слове держалась резинка. Притянул меня к себе, прижимаясь ко лбу, кажется даже не губами, а зубами. Глухой стон, больше похожий на какое-то утробное рычание разодрал в клочья всю выстроенную эмоциональную баррикаду.

Я расплакалась.

– Паша, я…

– Молчи сейчас. Просто замолчи, – сказал он глухим голосом, царапая кожу лба зубами, бородой, всем…

Подошедшая к нам Алина забрала у меня начавшего хныкать Сережу.

– Паша… – Я неуверенно, словно прощупывая почву, положила одну руку ему на плечо, не встретив сопротивления, положила и вторую. Почувствовала, как с моих волос слезает резинка, как Паша всей пятерней еще больше ворошит растрепанную прическу, на грани с болью наматывая волосы на кулак.

Я царапала ногтями скользкий материал его куртки, стараясь прижаться еще теснее. Ухватилась за ворот до боли в сведенных пальцах. Запрокинула голову, подчиняясь грубому рывку.

Его взгляд, уже не тот, каким он смотрел на меня лишь несколько минут назад. Он стал тяжелее, голоднее…

Сама сделала первый шаг, вставая на носочки, прижимаясь к сомкнутым губам, царапаясь о его бороду. Нескончаемые секунды тянулись… Паша не торопился отвечать на поцелуй, продолжая смотреть на меня сквозь стекла очков.

Я все еще продолжала прижиматься к его плотно сжатым губам, с каждой попыткой понимая, что все тщетно… Слишком поздно…

– Ты даже не представляешь, что тебя сегодня ждет, – наконец сказал он, опаляя меня горячим дыханием, царапая кожу жесткой бородой.

– Так, я то уж точно не хочу это представлять, – вклинялась в разговор Алина. – Родители, будьте добры взять вашего сына. Я уже рук не чувствую.

Кажется, мы одновременно отстранились друг от друга, поворачиваясь к Алине. Сережа и правда извивался на ее руках, тянув ручки к нам. Он сжимал и разжимал свои маленькие пальчики. У меня было свое название этому жесту: дай, дай.

Паша подошел к сестре. Несколько секунд отец и сын с интересом изучали друг друга.

– Пойдешь к папе? – Паша протянул руки и Сережа, показав свои два нижних молочных зубика, потянулся навстречу…

Эпилог. С наступающим Новым Годом, Дорогие мои!

Первый Новый год в жизни нашего сынишки…

Конечно, к этому празднику я готовилась заранее, а теперь в спешке приходилось все отменять.

– Паша, ты уверен? – спросила в очередной раз. – Молчу, молчу! – Я подняла руки, признавая свое поражение. Если посчитать в процентовке повтора слов, то эти два били все показатели, стоило Паше свести брови и зыркнуть на меня из-под них.

– Это наша семейная традиция.

Тяжело вздохнула и набрала номер телефона компании, которая одаривала человечество в новогодний праздник «платными» Дедами Морозами.

– Добрый день. Могу я отменить заказ? Почему? Да, у нас тут свой Дед Мороз объявился. Ай! – потерла ягодицу, к которой только что приложилась ладонь того самого Деда Мороза. – Да, я понимаю. И вас с Наступающим!

Отключила телефон и посмотрела на своих завтракающих мужчин. Сережа с удовольствием причмокивал бутылочку, Паша уплетал тосты и запивал все черным кофе.

– А костюм то у тебя есть, Дедушка Мороз – борода из ваты?

– Найдем…

К шести часам к нам пожаловали дедушка с бабушкой. Вчера на общесемейном собрании было решено закопать "топор войны" ради Сережи. Ребенок должен расти в полноценной семье и чтобы без всяких там…

При этих словах Паша в очередной раз зыркнул на меня. А я что… Молчу, молчу…

Галина Владимировна попросила прощения у нас и со слезами счастья на глазах впервые взяла на руки внука.

И вот теперь бабушка и дедушка с заячьими ушами на голове и с разномастными подарочными коробками в руках оказались на пороге. Сережа уже давно "просек", что является нашим кукловодом и, заливисто хохоча, пользовался своим положением…

Мы прошли в гостиную, где стояла новогодняя елка. Сергей Леонидович положил подарки под елку, где уже и без того лежала целая гора коробок и свертков. Паша, похоже, скупил все детские магазины в округе…

Галина Владимировна сделала, кажется, миллион фото внука в костюмчике медвежонка, и несколько кадров со мной в костюме снежинки. Хорошо, что мой рост позволял разжиться подростковым костюмом…

Я сначала скептически отнеслась к идее провести своими силами новогодний праздник для Сережи, но когда в гостиную величаво вплыл двухметровый Дед Мороз с кудрявой бородой, в непонятного происхождения парике из искусственных седых волос, в чуть коротковатой красной шубе, белых валенках, красной шапке и в таких же варежках, с посохом, украшенным мишурой и мешком через плечо, я поняла, что зря переживала…

Следом за Дедом Морозом в гостиную вошла "внучка". Да, такую Снегурку надо было еще поискать. Одни проколотые брови чего стоили. Разве что голубая шубка и русая коса до пят сглаживала слишком прогрессивный для новогодней красавицы облик.

Мне все время было интересно, какую же функцию выполняет Снегурочка. Теперь я это поняла. Снегурочка – это буфер между сказкой и реальностью, между Дедом Морозом и ребенком. Стоило ей включиться в новогоднее представление, и Сережа тут же повеселел, так как папа в красной шубе и с красным носом его немного напряг.

Господи, танцующий в стиле брейк-данс Кашин останется навечно в моей памяти. Так я уже давно не смеялась…

В игре "заморожу" Дед Мороз морозил исключительно меня. А когда усадил к себе на колени для прочтения стихотворения, то и вовсе смутил своим вопросом: "Хорошо ли ты, девочка моя, вела себя в этом году?"

– Просто изумительно, дедушка, – ответила я. Наклонилась к нему так, чтобы следующие слова мог услышать только он. – Костюмчик ночью оденьте, дедушка. У меня есть несколько новогодних пожеланий…

Конечно, потом на радость Сереже и потеху всем собравшимся, я рассказала стихотворение, которое заранее разучила для «платного» Деда Мороза, за что была одарена красной бархатной коробочкой, под крышечкой которой обнаружилось обручальное кольцо.

– Я уже даже не прошу, – сказал Паша, окольцовывая меня.

А я что… Молчу, молчу…

Гости уже давно разошлись. Я удалилась в спальню, дабы самой переодеться в до неприличие "новогодний" костюм, специально купленный мною вчера для этой ночи.

Вплыла в комнату павой, надеясь застать уже готового исполнять все мои желания Деда Мороза. Но его там не было. Накинула на себя халатик и прошла в спальню к Сереже. Но и там никого не обнаружила. Спустилась в гостиную…

Ярко и весело горели огоньки на гирлянде. Тут же под елкой на пушистом мягком ковре лежал Паша с Сережей на своем животе. Папа бережно придерживал сынишку одной рукой, вторую же заложил под голову. Сережа лежал животиком вниз, чуть приоткрыв маленький ротик. Оба мирно посапывали…

Я примостилась рядом. Лежала и смотрела на своих любимых мужчин…

Да, теперь я знала, что новогоднее чудо существует. Знала и то, что пройдет время, и Паша вновь соберется спасать мир. Но делать он будет это не ради себя или меня. Он вновь ринется в бой ради Сережи, чтобы наш сын имел возможность жить в лучшем мире, чем он есть сейчас. В том мире, где детские слезы не исчисляются баррелями…

И я его отпущу… И я его буду ждать…

Конец