Текст книги "Редкостная Золушка (СИ)"
Автор книги: Роксэн Руж
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
ЯжМАТЬ
Мои слова, без сомнения, произвели неизгладимое впечатление на местное общество. На мгновенье в радиусе двух метров воцарилась полная тишина. Затем где-то что-то упало и разбилось.
Галина Владимировна во все глаза уставилась на сына, как будто только сейчас осознавая тот факт, что ее Павлуша ведет активную половую жизнь или, говоря моими словами, что его кто-то трахает.
Алина в это время громко хохотала, а за соседним столиком девичья компания, кажется, поднимала бокалы в мою честь.
Яна же молчала, сверкая глазами и покрываясь багровыми пятнами. Руку мою так и не отпустила, впиваясь в нее своими ногтями.
Чуть не рассмеялась в голос. Боже, осталось еще из-за мужика подраться на глазах у всех. Вот уж точно – хорошая статья получилась бы…
Ну, что же, грудастый зайчик, хочешь по плохому – за мной не зачерствеет.
Сжала ее ладонь в ответ, с удовольствием вонзая в девичью руку свои как будто специально ради этого события наточенные ногти.
Что, зайка, неприятно? Ишь, как засопела.
Вероятно, Яна поняла, что я могу бесконечно долго впиваться в нее ногтями, при этом мило улыбаясь, глядя ей в лицо. Она разжала свою руку, и я тут же выпустила ее ладонь.
Огляделась, встречаясь с жестким стальным взглядом Павла. На нем не стала задерживать свое внимание – сильно много чести. Посмотрела на бедную женщину, стоявшую рядом с ним и взиравшую сейчас на меня круглыми глазами.
– Галина Владимировна, что же вы все на ногах, да на ногах. Проходите, присаживайтесь, – сказала я. Повернулась к пунцовой барышне и продолжила свои гостеприимные речи, – Яночка, солнце, присаживайтесь и вы. Не смотрите, что стульев пять. Павлуша постоит. – И поголодает заодно.
Яна моим предложением решила воспользоваться. Присела на стул, расправляя складки на платье, которое и до этого целомудрием не отличалось, сейчас же еле прикрывало то самое целомудрие, выставляя на всеобщее обозрение длиннющие ноги.
Павел, к слову, стоять не стал. Взял свободный стул у соседнего стола и поставил рядом с моим. Сел, закидывая на спинку стула руку. Яна ревностно проследила за этим жестом, но промолчала. А я… Мне было чертовски приятно.
Интересно, подруга в ее понимании это как? Вот я, к примеру, четко и лаконично обрисовала свою позицию. Разве нельзя было так же внести ясность…
Кто же ты, зайка?!
– Сергей Леонидович, только вас и ждем, – сказала я, вертя своим опустевшим бокалом. – Вот, и Яночке налейте. – Эка я, какая замечательная хозяйка торжества. – Ну, что, а теперь тост от вновь прибывшей гостьи!
Яна вонзила в меня свои глаза-копья, перевела взгляд на Павла и улыбнулась, бросая кокетливые взгляды. Ох, ты же моя прелесть…
Девушка достала из-за своего стула свернутый трубой рулон. И как я его раньше не заметила. Не маленький ведь – метр в высоту будет точно.
– Паша, по традиции, которая закрепилась за нами в эти годы я хотела бы подарить тебе снимок. Наверное, он лучше всяких слов выразит мои мысли и… чувства. С днем рождения. – Она протянула ему рулон, только вот Павел брать его не торопился.
Да что же это… Человек же старался, готовился.
– Спасибо, Яночка, – ответила я за Павла, забирая сверток, правда, не с первой попытки.
Павел повернулся и посмотрел на меня внимательным взглядом.
– Надя, я сейчас вернусь. Никуда не уходи. – Это просьба или приказ? Сложно разобраться, когда голос звенит от еле сдерживаемой злости. – Хорошо? – Все-таки просьба. Был бы приказ, сделала бы все наоборот. А так… – Яна, пойдем, я тебя провожу.
Девушка улыбнулась, бросая на меня довольный взгляд из под опущенных ресниц, грациозно поднялась, показывая всему честному люду свои длинные ноги, пышную грудь, осиную талию. Тряхнула волосами, расправила свое платье. Определенно, она притягивала к себе взгляд и пользовалась этим умением на все сто процентов.
– До свидания, – сказала она одно на всех прощание, при этом обращаясь исключительно ко мне.
– До свидания. Была рада познакомиться. – Она ничего мне на это не ответила, но по взгляду было понятно, что коэффициент радости от этой встречи у нее такой же, что и у меня. Даже, наверное, немного выше.
– Аривидерчи, – сказала в свою очередь Алина, нисколько не испугавшись злого взгляда, кинутого ей в ответ. Яна отвернулась и зашагала за удаляющимся Павлом. – Как же она меня всегда бесила. Хорошо, что Пашка с ней порвал. Мам, а ты зачем пригласила то ее вообще?
Меня, как и Алину этот вопрос тоже интересовал. Я оторвала свой взгляд от удаляющейся пары, и посмотрела на женщину, которая уже не смогла сдерживать слезы. Галина Владимировна промокнула глаза салфеткой и посмотрела на меня.
– Надежда, у вас есть дети? – Совершенно неожиданно вместо ответа прозвучал ее вопрос.
– Нет, Галина Владимировна, детей у меня нет.
– Тогда вам не понять меня, Наденька…
– Я умоляю, мама, хватит уже лезть в его жизнь!
– Алина! – оборвал ее отец. Девушка замолчала, встала из-за стола и удалилась в том же направлении, что и Павел с Яной.
Да, только семейных драм мне и не хватало сегодня.
Перевела взгляд на сверток, что до сих пор держала в руках. Думаю, никто не будет возражать, если я только одним глазком…
Развязала подарочный бант, раскрутила рулон плотной фотобумаги, с внутренней стороны которого увидела запечатленные в молитвенном жесте женские ладони. На безымянном пальце правой руки золотом отливало кольцо и это был единственный яркий акцент, остальной же снимок был черно-белым. Очень знакомая техника исполнения…
Значит и те снимки в квартире Павла тоже сделала Яна.
Интересно, знай я это вчера, стала бы трахаться с Павлом у той стены?
И почему он до сих пор хранит их? Может быть, снимки дыру в стене прикрывают…
Господи, и как меня угораздило вообще встретить этого Кашина.
– Пожалуй, я тоже пойду, – сказала я. – Галина Владимировна, Сергей Леонидович, приятно было познакомиться. – Встала из-за стола, оставляя на своем стуле развернутый снимок с достаточно четким смысловым посылом. Протянула руку, поочередно пожимая ладони. – До свидания.
– Наденька, извините меня, я не хотела, чтобы все так произошло, – сказала Галина Владимировна и только лишь после этого отпустила мою руку.
– Галина Владимировна, не стоит так переживать. До свидания, – еще раз попрощалась я и быстро зашагала, пока женщина опять не стала плакать, оправдывая себя тем, что она мать.
Да, отличный выдался вечер.
Налево пойдешь…
Я вышла из ресторана, провожаемая пожеланиями хорошего вечера от услужливого персонала.
– Куда уж лучше, – улыбнулась своим собственным мыслям, толкая тяжелую дверь.
Вышла на крыльцо, поежилась. За то время, что я провела в ресторане, на улице заметно похолодало.
Как бы между прочим огляделась. Павла и Яну увидела сразу же. Они стояли в метрах двадцати от ресторана. Разговаривали. Точнее, разговаривала Яна, Павел же просто стоял рядом. Обернулся и посмотрел на меня. Радар у него настроен что ли?
Покачал головой из стороны в сторону. Интересно, это имеет какое-то отношение ко мне? Невербальное сообщение, в котором говорится – только попробуй сбежать. Или же он таким образом выражал свое несогласие с тем, что ему говорила Яна…
Отвернулась. Посмотрела в противоположную сторону. Если сейчас на парковке окажется свободное такси, уеду нафиг. Хоть замотыляй там своей головой.
Да, видимо сегодня такой день, когда мне везет везде и во всем. Машин обнаружено не было, зато обнаружилась сестра Павла, сидевшая сейчас за круглым столом под большим зонтом. Ресторан, видимо, выставил эти уличные локации для привлечения еще большего количества клиентов. Сейчас же кроме Алины желающих посидеть там не было. Это и не удивительно. Во первых – будний вечер, во вторых – погода нелетная.
Поежилась еще раз, давая себе мысленный наказ впредь брать с собой какую-нибудь накидашку. А еще лучше – не ходить больше по ресторанам с Павлом. Когда выбивает два из двух, это уже статистика.
Алина заметила меня и помахала рукой.
Ладно, такси все равно нет. Не стоять же мне на крыльце. Слишком уж открытая местность. А вот, если сесть за тот стол, да еще и прикрыться девичьей спиной, то и вовсе можно без зазрения совести понаблюдать за парочкой твикс.
Спустилась по ступенькам и направилась к летнему ресторанчику.
– Решила Пашку кинуть? – спросила Алина, доставая из кармана джинсовой куртки пачку сигарет.
– Да, думала уйти по-английски.
– Он бы все равно не позволил. Куришь?
– Нет, не курю. – Отодвинула стул, садясь рядом с девушкой.
– А я курю, – сказала Алина с присущем всей молодежи вызовом в голосе, и, как будто в подтверждение своим словам, чиркнула зажигалкой и прикурила сигарету.
– Кури, мне не жалко. – Наверное, мне следовало сказать что-то другое. Толкнуть какую-то правильную речь, но это, на самом деле, не мое дело. Вон, пусть брат или родители читают лекции о здоровом образе жизни.
Воспользовалась моментом и посмотрела на разговаривающую пару. Яна продолжала что-то активно рассказывать, выгибая так свою шею, что даже стало страшно, как бы та не оторвалась к чертям. Конечно, я понимаю, что все это делалось ради великой цели. С такого ракурса отлично была видна пышная грудь. Хотя, пятый размер виден отлично вообще со всех ракурсов. Даже вот с моего наблюдательного пункта. Не говоря уже о Павле, который стоял в метре от девушки.
– Сучка, – озвучила мои мысли Алина, выпуская облако дыма. – Не переживай, Пашка давно уже с ней порвал. Он предательства не прощает.
– Да я и не переживаю, – сказала я и навострила уши, да только зря – Алина продолжать не стала, еще раз затянулась сигаретой. Сейчас она очень напоминала своего брата. Та же манера выпускать дым носом и прищуривать глаза при этом.
Я вновь посмотрела на пару. Что же так долго? О чем можно вообще разговаривать с женщиной, которая когда-то тебя предала, а ты ее так и не простил…
Яна, кажется, была не согласна с Алиной. Она определенно надеялась на продолжение если не отношений, то сегодняшнего вечера точно. По другому я никак не могла расценить ее поведение. Яна сложила руки в молитвенном жесте, раскачиваясь из стороны в сторону. Плачет она там что ли?
– О, в ход пошла тяжелая артиллерия, – сказала Алина и рассмеялась. – Янка, не реви, сиськи отвалятся, – крикнула она, еще громче смеясь.
Кажется, Яне не было дела ни до Алины, ни до сисек. Как раз в этот момент к ресторану подъехала машина. Судя по желтой раскраске и черным шашечкам, подъехало такси. Павел направился к машине, не обратив внимание на то, как рьяно девушка пыталась ухватить его за руку.
Внутри как будто что-то перевернулось, когда Яна все-таки схватила Павла и прильнула всеми изгибами тела к его спине.
– Сучка, – теперь это сказала уже я, наблюдая за тем, как Павел пытается оторвать девушку от себя.
– Намертво вцепилась, – прокомментировала Алина, так же как и я уставившись на пару.
Да уж, душещипательная сцена прощания, ничего не скажешь. По крайней мере, сейчас мою душу конкретно так щипало.
– Паша, любимый, прости! – уже не сдерживая эмоций закричала Яна.
Боже, зачем же так унижаться?!
Павел же, знай себе – шел к машине, не обращая внимания ни на слезы, ни на девичий буксир. Открыл заднюю пассажирскую дверь и отошел, освобождая проход.
Яна истерику не прекратила. Еще с минуту поголосила на всю округу о своей любви к Паше, который все это время молча стоял, убрав руки в карманы джинс, смотря на девушку каким-то пустым взглядом.
Яна, видимо, уже совсем перестала себя контролировать. Не стерпела таки холодного безучастия Павла к ее слезам, замахнулась и ударила его по лицу. Громкий звук пощечины разлетелся по всей округе. Казалось, что даже птицы перестали исполнять свои трели. Да и не только они. Весь город затих.
– Охереть, – высказала наше общее мнение Алина.
Да как она вообще посмела?! На моего мужика… То есть… На Павла руку поднимать!
Паша, тем временем перехватил в полете занесенную для второго удара женскую ладонь.
– Успокойся и сядь в машину, пока я тебя в нее не усадил, – послышался ледяной голос Павла. Даже меня продрало до мурашек. Похоже, что и Яну это мерзлота в голосе привела в чувство.
– Паша, прости меня! – она вновь завыла белугой.
– Задрала горланить уже, – сказала Алина. – Лучше бы так горланила, когда трахалась со всеми с кем ни попадя, пока Пашка в коме лежал.
Повернулась к Алине, смотря на нее во все глаза.
– Паша в коме лежал? – переспросила я.
– Не рассказывал тебе?
– Нет.
– Тогда и я не буду. Захочет, сам расскажет. – Алина замолчала, затушила сигарету, выкуренную практически до фильтра. Выбросила окурок.
Кома? Как такое может быть?
Звук захлопывающейся двери вернул меня к реальности. Посмотрела туда, где еще минуту назад Яна умоляла Павла простить ее. Сейчас же он остался стоять один, провожая взглядом отъезжающую машину.
Да, Павел Кашин, сколько же ты еще хранишь в себе секретов…
Дежавю
– Ну, как прошло прощание с Матерой? – спросила я у подошедшего к нашему столику Павла.
Промолчал, лишь потер щеку, на которой до сих пор алым цветом горел отпечаток женской ладони. Нормально так приложилась, любя.
– Не переживай, до свадьбы заживет, – пошутила я, тут же прикусив себя за слишком длинный язык. Переволновалась, вот и мелю всякую ересь.
– Эй! – возмутилась Алина, когда Павел наклонился и взял лежащую на столе пачку с сигаретами, вытряхнул одну и прикурил зажигалкой. – Это мои!
– Курить вредно, мелкая, – ответил он, убирая пачку в свой карман.
– Надя, по ходу, ты его мало трахаешь, раз он такой злой.
– Поговори у меня еще, – ответил Павел, тогда как я не успела и рта открыть. – Пошли, домой тебя увезу.
В возмущении подняла брови, решив, что вот этот снисходительный тон имеет отношение к моей персоне.
– Не тебя, Надя – тут же поправился он, встречаясь со мной взглядом. Обогнул стол, протянул мне руку и помог встать из-за стола.
И почему я с такой покорностью вложила свою ладонь в его? Хотелось взбрыкнуть, но взбрыкалка, кажется, вышла из строя.
– Руки ледяные, – Паша поднес мои ладони к губам, согревая их своим дыханием.
– Номер снимите уже, а, – проворчала Алина.
Павел улыбнулся, отпуская мои руки. Снял с себя пиджак и набросил его мне на плечи. Дежа вю какое-то. Привычно утонула в его пиджаке, запахиваясь и с удовольствием вдыхая знакомый аромат мужского парфюма и тела.
– Родителей ждать будем? – спросила Алина, тоже поднимаясь из-за стола. Было как-то совсем непривычно присутствовать при таком семейном разговоре, причем, где-то даже ощущая свою причастность к этой самой семье…
– Нет. – отрезал Павел, направляясь к парковке. Алина не стала спорить и последовала за нами.
На парковке нас уже поджидал довольно урчащий кроссовер.
Паша подвел меня к передней пассажирской двери, открыл ее и помог усесться на сиденье. Салон был уже прогрет и я мысленно сыпала благодарностями всем, кто был причастен к установке отопителя в это транспортное средство.
– Запрыгивай, – сказал Павел, открывая заднюю пассажирскую дверь перед сестрой.
Честно, до сегодняшнего дня я думала, что Паша подобным образом зарабатывает себе очки. Я редко встречала мужчин, кто оказывал элементарные знаки внимания чаще, чем это было нужно для того, чтобы женское сердце подтаяло.
А тут…
Я смотрела в зеркало заднего вида, наблюдая за тем, как Паша помогает усесться сестре. Как щелкает пальцами ее по носу. Почему-то от этого простого жеста запекло в глазах. Слишком непривычная для меня картина и эмоции, какие она собой вызвала.
Нет, дело не в очках, а в воспитании и самоуважении. Он ведь даже и перед Яной дверь открыл…
Несколько минут мы ехали молча. Потом еще десять минут я слушала уговоры, плавно перетекающие в шантаж в исполнении Алины, которая пыталась выцыганить у брата свои сигареты. Потом, видимо, поняв тщетность попыток, перевела разговор в другое русло.
– Когда уезжаешь?
– Послезавтра, – ответил Павел, бросая на меня быстрый взгляд.
Уезжает? Интересно, а мне он собирался об этом рассказать? Спасибо, что у меня появился свой личный пирсинговый осведомитель, а так бы и жила в неведении.
– Маме сказал?
– Сегодня с утра.
– Теперь понятно, что с матерью случилось, раз она эту суку пригласила.
– Алина! – оборвал сестру Павел, предупреждающе посмотрев в зеркало заднего вида. Неужели, так неприятно, когда упоминают бывшую всуе, да еще приукрашивая ее персону крепким словцом. Или дело все же в другом…
– И надолго уезжаешь? – Я воспользовалась воцарившейся паузой в разговоре, чтобы задать свой вопрос.
– На три дня, – ответил Павел.
– А куда? – спросила я, желая внести хоть каплю конкретики. Что за дурацкая привычка – молчать? Почему все приходится тисками из него вытаскивать.
– Командировка. По работе.
Отличный ответ. По работе… Что это за работа такая, куда нужно уезжать на три дня…
Павел не стал баловать меня подробностями своей предстоящей поездки. Достал из кармана пачку сигарет, вытряхнул одну и закурил.
Да и ладно, не больно то и надо. Уезжаешь, уезжай, мне какое до этого дело? Я же тебя всего лишь пару дней как трахаю…
Остальной путь мы проделали молча.
На очередном светофоре повернули направо, затем занырнули под арку, петляя в многоэтажных муравейниках. Остановились у одного из них.
– Дом, милый дом, – резюмировала Алина.
Я посмотрела в окно. Обычный двор спального района. Детская площадка, по периметру которой были расставлены тренажеры для занятия спортом. Небольшой стадион с нанесенными белой краской разметками на темном специальном покрытии. Фитнесс-студия, занявшая пустующие метры в подвальном помещении, откуда, когда открывалась дверь, запуская или выпуская своих клиенток, доносилась зажигательная жиротопная музыка. А в соседнем подъезде в таком же подвальном помещении располагалась кальянная.
– На чай не приглашаю, понимаю, что спешите. – Алина выскочила из машины, прежде чем Павел успел подойти к ее двери. Прижалась губами к щеке брата. – С днем рождения. Позвони, когда прилетишь. – Потом перевела взгляд на меня и улыбнулась. – Давай, Надя, не подведи, чтобы в следующий раз он добрее был.
Вот же, зараза какая. Я засмеялась, помахав ей на прощание рукой. Настроение резко поползло вверх.
Алина быстрым шагом пересекла двор, целенаправленно следуя на зов душистого табака. Да, кажется проблема с сигаретами не такая уж и проблема.
Павел проследил за ней взглядом, лишь покачал головой и сел в машину.
– Куда теперь? – спросила я, но, не дав ему ответить, внесла корректировки. – Только не в ресторан, умоляю. Я уже боюсь посещать заведения общепита в твоей компании. У нас то порка, то семейные посиделки.
– Да, прости, что так сегодня вышло, – сказал Павел, отъезжая с парковочного места.
– Да ладно, не так все и плохо. Конечно, я не планировала знакомиться с твоими родителями или … – хотела сказать – с грудастой бывшей, но вовремя прикусила себя за язык. – Твоя сестра мне понравилась. Сколько ей?
– Двадцать четыре, – ответил Павел, выезжая за пределы муравейника.
– Серьезно? Я думала, она младше.
– Образ не вяжется, да? Поверишь, если скажу, что Алина дипломированный специалист в области связи с общественностью?
Кажется, мой мир перевернулся с ног на голову. Я думала, что Алина эдакий трудный подросток, который к двадцати годам еще не успел опериться, поэтому с удовольствием тюкал всех, кто сидел вместе с ним в гнезде.
– А тебе сколько, Паш? Только не говори, что двадцать пять. Я не переживу.
– Тридцать семь, – ответил Павел, выруливая на светофоре направо.
На два года старше меня. А сестру так и вовсе на тринадцать лет. Да, большая разница.
– Так и куда мы едем? – спросила я, замечая за окном знакомые дома.
– Ко мне.
– А если я не хочу?
– Ничего страшного. Зато я хочу, – ответил Павел, поворачиваясь ко мне и улыбаясь.
Да, сегодня точно день дежа вю.
Особо тонкие…
Нет, ну какой наглец, а. Хотя, ни эта ли черта мне в нем и приглянулась изначально.
Наглый, самоуверенный, беспринципный, несгибаемый, с совершенно отсутствующим чувством юмора…
Так и хотелось сказать: – Пашка, будь проще, и к тебе потянутся.
Хотя, сейчас только я все усложняла, высиживая на пассажирском сидении кроссовера эдакий колкий ответ на его "зато я хочу". Единственное, что пришло мне в голову, это – хотеть не вредно. Но, как известно, и на эту фразу уже давно был придуман ответ – вредно не хотеть.
По моему, проще надо быть мне. Перестать шлепать ярлыки на него, на себя, на эти отношения. Это всего лишь секс и мы оба согласились с таким распределением ролей.
Конечно, такая установка неплохо работала до сегодняшнего вечера, когда в наш "просто секс" не добавился довесок из ненужной мне информации о его той жизни, которая протекает за пределами его спальни, эээ, и душа, и стены с этими гребанными фотографиями…
Ой, все. Прекрати! – мысленно одернула себя.
В который раз убедилась, что во мне самый хитрожопый орган – это мозг.
Изворотливый донельзя думающий центр и на этот раз не подвел. Представил мне в перспективе сегодняшний вечер, который я могу провести в объятиях этого мужика или же в компании своей гордости в холодной постели.
Нет, так я не хочу. Гордо в одиночестве не хочу…
А, вот, допустим, если отсечь всю эту ненужность – бывшую "пятерочку", маму в роли Гузеевой, молчаливого отца, острую на язык сестру, то в сухом остатке и получается один Павел. А большего для секса мне и не надо. Так ведь…
Не знаю, кто из нас кого уговорил – я свой мозг, или мозг меня. Но после моего внутреннего монолога я пришла к полной гармонии.
Все-таки, я отнесла бы себя к категории людей, кто согласен с фразой – вредно не хотеть…
К Паше домой мы поехали не сразу. Сначала он решил сделать остановку возле большого супермаркета.
– В холодильнике шаром покати. Некогда было пополнить запасы, – сказал он, отвечая на мой вопрос – нафига мы тут.
Интересно, а в моем холодильнике что творится? В последний раз, когда хозяйка баловала его своим вниманием, был вечер понедельника. Помню, что достала из холодильника бутылку белого сухого, которая впоследствии придала мне смелости или глупости – это уж как посмотреть, чтобы написать Павлу то сообщение.
Да, прошло времени то всего ничего, а такое ощущение, что я знаю этого мужчину если не годы, то месяцы точно…
Павел вышел из машины, обошел ее и открыл передо мной дверь. Подал руку, и, стоило мне вложить в нее свою ладонь, как он переплел наши пальцы. Так мы с ним и вошли в супермаркет, где можно было найти все, что только твоей душе будет угодно в десять часов вечера.
Моей душе было угодно белого сухого, клубники и взбитых сливок. Да, на них у меня были сегодня определенные планы.
Паша лишь изогнул бровь, когда металлический баллон ударился о дно продуктовой корзины. Ответила ему улыбкой до ушей, изображая, будто встряхиваю баллон и покрываю его этими самыми сливками.
Рассмеялся в голос. Даже оторопела. Разве такое вообще может произойти? Это мне пальчик покажи – я буду неделю ржать, не умолкая, а он нет. Разве что, если этот палец будет под слоем взбитых сливок, как оказалось.
Утолив все пожелания своей души, я не мешала Паше самостоятельно забивать корзину продуктами. Мне оставалось лишь ходить следом и удивляться тому, сколько же времени мужик может потратить на изучение состава консервы с желтой веселой кукурузой.
Когда мы, наконец, подошли к кассе, наша корзина была забита донельзя. Сверху, дабы не помялась, лежала клубника в одноразовом контейнере. Павел поставил корзину на черную ленту, которая медленно поехала в руки замученного прекрасной жизнью кассира.
– Прошу прощения, – Паша обогнул женщину, что успела подпереть нас сзади, загородив весь проход большой телегой. Подошел к предкассовой зоне. Вернулся через секунду, коронуя контейнер с клубникой особо тонкими презервативами.
Да, солнышки, это все для меня. Улыбнулась во все свои тридцать два зуба, замечая с каким лицом женщина на кассе пробивает клубнику, взбитые сливки, вино и, о да, особо тонкие, при этом окинув Павла оценивающим взглядом.
Ой, не могу, ну как мухи на мед… Хватит с меня и одной мухи на сегодня.
Павел взял оба набитых продуктами пакета в одну руку, во вторую мою ладонь, снова переплетая наши пальцы.
Путь до дома занял не более пяти минут. И вот уже знакомая арка, новостройка, детская площадка, и мужичок, выгуливающий свою облезлую собачонку на небольшом островке зелени.
– Давай поскорее, а то опять к нам в лифт подсядет, – сказала я Павлу, наблюдая, как он выуживает пакеты из машины.
– Не любишь собак? – спросил он, закрывая крышку багажника.
– Не люблю посторонних глаз и без разницы, на двух они ногах передвигаются или на четырех, – ответила, запахивая на себе его пиджак.
В этот раз лифт был полностью в нашем распоряжении. Как только дверцы кабины съехались, отсекая нас от остального мира, притянула Павла к себе за ворот водолазки и впилась поцелуем в его жесткие губы.
Сегодня как никогда хотелось навязать свои правила. Не знаю, было ли это послевкусие от недавней встречи с его бывшей…
Прикусила его нижнюю губу, упиваясь мужским тяжелым вздохом. Этакий своеобразный собственнический жест. Как я читала в одном модном журнале, что таким образом женщины "клеймят" своих "самцов".
Не знаю, на сколько это умозаключение верно, но покусывать губу своего "самца" было очень возбуждающе.
Лифт остановился на шестнадцатом этаже, растворил свои двери, выпуская нас наружу.
Конечно, без заминки у двери не обошлось. Наконец, после квеста – подбери ключ ко всем замкам, Паша открыл дверь, пропуская меня вперед.
