Текст книги "Редкостная Золушка (СИ)"

Автор книги: Роксэн Руж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Мой собственный мир

Черт!

Наверное, мне не следовало быть такой легкомысленной, безоговорочно доверившись Павлу. Имей я сейчас возможность хотя бы пошевелиться, быть может мне не было бы так страшно. Или это и не страх вовсе…

Я прислушивалась ко всем звукам, что наполняли комнату: к негромкому скрипу пружин внутри матраца, к непонятному металлическому стуку, что, кажется, раздавался с той части кровати, где стоял чемодан с девайсами, к дребезжащей мелодии ударяющихся о кованые прутья цепей. Кажется, я даже смогла расслышать дыхание Павла…

Наверное, я бы больше не смогла выдерживать скопившегося томительного и болезненного ожидания, если бы не почувствовала, как к кончикам пальцев моих ног приложилось что-то мягкое.

– Щекотно, – выдохнула я. Волна облегчения накрыла меня с головой. Страх перед чем-то неизвестным и невидимым отступил. Наверное, я просто ожидала другого… Ожидала боли, но никак не мягкого поглаживания пальцев ног, которые я рефлекторно поджимала.

Не сразу, но все же узнала этот предмет. Тактильная память подсказала, когда мягкие ремешки флоггера прошлись по внутренней части бедра. Тот же путь был проделан и по второй ноге.

Казалось бы, простое еле ощутимое прикосновение, но почему же тогда так напрягаются все мышцы в ожидании чего-то большего…

Не смогла сдержать хриплого стона, когда ленты флоггера, наконец, коснулись моих складок. Еще одно такое же движение, только теперь несколько кожаных ремешков задели и клитор.

Я прогнулась в спине на сколько мне позволяла сбруя. Ремни натянулись, те, что проходили по моему телу надавили на соски, добавляя тем самым острых ощущений.

На этот раз ленты флоггера прошлись по моему животу, медленно поднимаясь к груди. Только лишь оголенные нервные окончания позволили мне ощутить еле уловимое движение лент по ремню. Прогнулась в спине, уже не обращая внимания на то, как кожа и металл стягивают мое тело. Сейчас хотелось дополнить те ощущения, которые сквозь плотный материал я почувствовать не могла.

Именно в тот момент, когда натянулись ремни на груди, я ощутила хлесткий удар плетью. Не успела даже понять, понравилось ли мне это или нет. Я застыла в ожидании следующего удара…

– Блять… – неконтролируемый мат сорвался с губ, когда и второй сосок прижгло кожаным ремнем. За секундной болью последовала волна какого-то непонятного расслабления, которое тут же сменялось напряженным ожиданием следующего удара.

Закусила губу, понимая, что улыбаться приличная женщина сейчас никак не должна, но после еще одного удара потеряла и эту остаточную возможность контролировать свое тело.

Я больше не сдерживала хриплые стоны, позабыв обо всем, полностью погрузившись в мир ощущений. Сейчас лишь флоггер, что стал достаточно уверенно гулять по моему телу, имел значение.

Я выгибалась, пытаясь еще больше раскрыться, громкими стонами встречая очередной удар.

Тело уже настроилось под интенсивность и частоту вспышек, каждый раз пронзающих мое тело, отдаваясь тянущей болью внизу живота, и взрываясь в мозгу пульсирующими постоянно меняющими свои геометрические формы фигурами.

Облизала пересохшие губы, когда флоггер начал свое медленное движение по животу вниз. Слишком медленно…

Я снова прогнулась в спине, натягивая ремни и хватаясь пальцами рук за холодные кованые прутья.

Томительное ожидание продолжалось. Флоггер остановился на уровне лобка. Казалось, что именно в этой точке сейчас сконцентрировалось все напряжение. Даже мимолетное движение кожаных веревок вызывало дрожь и срывало с губ стоны.

– Пожалуйста… – я не узнала собственный голос, таким сухим и надрывистым сейчас он был.

– Выйдешь за меня? – голос Павла был не лучше моего. Только в его случае слова прерывались гортанными хрипами.

– Блять!

– Выйдешь за меня? – вновь прозвучал вопрос. Видимо, мой мат не был засчитан за ответ.

– Кашин! – я прогнулась еще сильнее, с удовольствием ощущая врезавшиеся в тело ремни. – Я тебя убью!

Не знаю, подействовала ли угроза или же сам голос, сорвавшийся на сухой крик, произвел впечатление, но флоггер наконец сдвинулся ниже.

Мягкие ленты коснулись клитора. Одно мимолетное движение, оставляющее после себя мириады впивающихся в чувствительные точки иголок…

А потом последовал удар…

Я его ждала, но все равно была не готова к тем ощущениям, что испытала. Боль? Нет, ее я уже давно не чувствовала. По крайней мере ту, что могли причинить мне кожаные ремешки. Вся ноющая боль сейчас сконцентрировалась внизу живота, доводя до полного безумия.

Флоггер продолжил свое медленное скольжение по складкам и клитору. Мне было приятно, но уже недостаточно, чтобы вновь лязгнули цепи и натянулись кожаные ремни…

Второй удар вызвал дрожь во всем теле и неконтролируемую благодарную улыбку.

И вновь хлесткое прикосновение плети сменилось ленивым медленным поглаживанием.

Третий удар заставил меня напрячься. На долю секунды я подумала, что уже не выдержу. Наверное, так бы и случилось, если бы Паша ударил тут же. Но он опять меня лишь дразнил…

Прогнулась в спине, удивляясь тому, что хлипкая на вид сбруя оказалось такой прочной. Громко застонала, когда правую грудь накрыла рука, сжимая ее вместе с ремнем. Плотный материал сдвинулся чуть в сторону. Натертый ремнем сосок ошпарило прикосновение языка.

– Паша! – я уже не просила – умоляла. Но он опять не торопился, продолжая свою медленную пытку.

Четвертую порцию плетей пришлось ждать дольше предыдущих трех, но когда флоггер с хлестким звуком ударил по складкам и клитору я завыла в голос.

На этот раз Паша смилостивился надо мной. Как только я перешла с крика на хриплое дыхание, флоггер снова опустился на меня. Я застонала, ощущая, как сводит судорогой напряженный низ живота.

Застыла, раскрываясь навстречу. Облизала губы, ощущая тот самый порыв воздуха, создаваемый занесенным для удара флоггером…

От томительного напряжения судорогой свело не только низ живота, а все тело, начиная от сжатых пальцев ног, до головы, которую я приподняла ровно на столько на сколько мне позволяли ремни и цепи.

Шестой удар был вспышкой, взрывом, моей собственной маленькой смертью…

Неконтролируемая пульсация выбивала из меня остатки напряжения. Я хваталась за цепь, тем самым натягивая ремни еще сильнее. Голос окончательно сорвался на хрип. Даже стоны вырывались с трудом, царапая горло.

Тело трясло в конвульсивном оргазме, кажется, самом взрывном и ярким за всю мою жизнь.

– Выйдешь за меня?

– Да иди ты! – прохрипела я.

Судорога, сковавшая мое тело, прошла, оставляя после себя послевкусие расслабленного покоя.

– Это предложение?

– Мечтай! – ответила, понимая, что даже сейчас, скованная ремнями, я расслабилась на столько, что готова была заснуть. Наверное, так бы и произошло, если бы на запястьях не щелкнули карабины. Натяжение ремней и цепей пропало. Моему телу вернулась способность двигаться, разве что затекшие мышцы мешали ощутить полную свободу.

Я потянулась к повязке, но Павел меня остановил.

– Оставь. – Обхватил запястья, возвращая их на кованую перекладину надо мной. Сейчас меня уже не сдерживали путы, но я все равно не ослабляла хватку, крепко обхватив холодный металл.

На щиколотках щелкнули карабины и я с удовольствием распрямила ноги, по привычке их сведя…

Потом последовало напряженное ожидание. Кажется, я уже стала к нему привыкать. Вновь обострились все чувства. Повернула голову на такой узнаваемый звук шуршащей фольги.

Матрац немного прогнулся, нарушая тишину скрипом пружин. Облизала губы, крепче обхватывая перекладину.

Вздрогнула от горячего прикосновения к ногам. Паша развел мои ноги, не встречая при этом ни капли сопротивления. Придвинулся ближе. Я ощутила его горячее тело, с удовольствием потерлась о мужское колено.

Паша погладил мои ноги, которые я намеревалась согнуть в коленях. Но и тут я не угадала его задумку. Вместо этого Паша закинул одну ногу себе на плечо, вторую же зажал у себя подмышкой.

Наклонился немного вперед, делая, кажется, упор рукой на перекладину, касаясь моих пальцев.

Последовал толчок, и он вошел в меня во всю длину своего члена. Остановился, давая и мне и себе возможность привыкнуть…

Я приподняла бедра, раскрываясь навстречу еще одному толчку. И на этот раз Паша ввел в меня член и остановился.

Нет, сил терпеть эту пытку у меня уже не было. Нащупала на перекладине его руку и впилась ногтями.

– Кашин! Да трахни меня уже наконец!

Паша резко втянул воздух. Да, я не жалела ни его, ни ногтей. Даже не удивлюсь, если окажется, что руку я ему поранила в кровь.

– Как грубо, – ответил он. Мне даже не нужно было его сейчас видеть, чтобы понять, что он улыбается.

– Да, блять, вот грубо и трах…

Не успела я договорить, как Павел начал буквально вдалбливаться в меня, уже не останавливаясь и не отвлекаясь ни на что.

Я продолжала впиваться ногтями в его руку, но уже по причине того, что была на грани. Потеряла связь с реальностью, сосредоточившись лишь на тянущем напряжении. Еще несколько грубых толчков и я начала распадаться на мелкие частицы, тут же собираясь воедино. Но при следующем же спазме все повторялось вновь.

Паша увеличил свой темп, и когда мои мышцы внизу живота перестали сокращаться, я почувствовала пульсацию члена внутри себя.

Паша застыл во мне. Все мышцы его тела напряглись больше напоминая камень. Глухие мужские стоны слились с моим тяжелым дыханием…

Спустя некоторое время, счет которого не представлял сейчас никого значения, Павел вышел из меня, поцеловал мою ногу, что до сих пор была на его плече. Прошелся подушечками пальцев по ступне, вызывая мой смех. Рефлекторно дернула ногой, опуская ее на простынь.

– Кашин, только попробуй сейчас испортить момент своим предложением выйти замуж!

Засмеялся.

В следующую секунду повязка слезла с моего лица. Зажмурилась даже от густого сумеречного света, что падал в комнату из окна спальни.

Глаза быстро привыкли к тому, что непроглядную черноту сменила уютная вечерняя серость. Посмотрела на Павла, который до сих пор нависал надо мной горой. Встретилась с взглядом стальных глаз. Он улыбнулся мне. Не смогла сдержать ответной улыбки, понимая что здесь и сейчас в этом мужчине сосредоточился весь мой мир…

Домик у озера

Экскурсию по дому мне проводить не пришлось. Утром – если верить моим биологическим часам, в обед – если верить циферблату на телефоне, я обнаружила Павла на кухне. Он сосредоточенно распаковывал пакеты с продуктами, запихивая их в холодильник.

– Привет, – сказала я, подходя к Паше и обнимая его за шею. В кои-то веки, могла это провернуть, так как он сейчас стоял на коленях и загружал овощи в специально отведенный ящик в холодильнике.

– Привет.

– И чего мы такие хмурые с утра? – я прижалась к его спине всем телом, наклонилась и прикусила мочку уха.

– Размышляю над тем, какое время может человек прожить на трех просроченных йогуртах и парочке заплесневевших слив.

– Оооо, ну тогда не буду тебя отвлекать. – Я взяла из холодильника яблоко, которого до сегодняшнего дня там не наблюдалось, как и его плодовых собратьев. Обтерла ярко-зеленую кожицу о халатик и вгрызлась в сочный фрукт. Рот свело наполнившей его кислицей.

– Надя, я сейчас серьезно. Почему в доме нет продуктов? – кажется, на этот раз мое лицо скривило не из-за ядерно-кислого яблока, а из-за вернувшегося в это офигенное мужское тело противного Кашина.

– Работала, не покладая рук. А ты, кстати, на работу не торопишься? Кому-то же надо кормить семью…

– У меня есть три свободных дня перед командировкой, – ответил Павел, вновь возвращаясь к своему занятию.

Кажется, тот небольшой кусочек яблока, что я все-таки смогла в себя протолкнуть, так и встал в горле.

Отлично…

Я не собиралась ругаться, просто опять оказалась как будто ни у дел.

– И когда ты хотел мне об этом сказать? Надолго едешь? – выдала я сразу два вопроса.

Паша тяжело вздохнул, поднялся с колен. И подошел ко мне.

– Не дольше, чем в прошлый раз.

Я и сама не могла понять, почему меня настолько разозлила его предстоящая командировка.

"Надеюсь, вы будете счастливы…" спасибо, Галина Владимировна, за переселенных в мою голову ваших тараканов.

– И что ты собираешься делать эти три дня? – спросила я, стараясь держать себя в руках.

– Что МЫ собираемся делать, – поправил меня Павел и подошел к еще одному нераспакованному пакету. – Мы едем отдыхать…

Отдыхать…

Это было громко сказано. На самом деле, когда мы купили все то, что потребовалось нам для отдыха, я была готова вернуться домой и отдыхать лежа в ванне. Я даже предложила купить рыбок, если уж у Павла возникло такое первобытное желание – добыть и съесть. Запустить их в ванну. Чем не рыбалка… Но нет, Паша с моим предложением был не согласен…

Вот шел уже третий час нашей поездки в какой-то домик у озера, арендованный у его знакомого.

Радио уже давно не ловило, шипя на любую мою попытку поймать волну.

– Так, где мой телефон? – Я похлопала по карманам флисового костюма, который по случаю сегодня и приобрела. – Неужели, где-то обронила…

Паша посмотрел на меня, тут же возвращая внимание к дороге.

– Сейчас позвоню на него.

– А, нет, нет. Я вспомнила. Кажется…

Да, кажется, я его убрала в спортивную сумку, как раз в ту, откуда сейчас так залихватски вылетали маты.

Паша, как специально, не торопился прекращать дозвон, прослушивая песню про пи*дабола снова и снова.

Посмотрела в окно. На мельтешащие березы и ели. Самое время оказаться на обочине…

Наверное, Паша так бы и продолжал набирать мой номер, если бы я не нащупала холодный корпус телефона в спортивной сумке и не сбросила его звонок. Прижала телефон к разъезжающимся в улыбке губам.

– Я поменяю, Паш, правда.

Наблюдала за тем, как он убирает свой телефон в нагрудный карман "энцефалитки" и возвращает руку на руль. Полная эмоциональная непроницаемость.

Несколько минут гнетущей тишины. Потом машина резко вильнула вправо, съезжая на обочину.

Паша нажал на кнопку "аварийки". Вышел из машины. Обогнул ее и подошел к моей двери. Подавила в себе желание нажать на кнопку блокировки. Ладно, обочина, так обочина…

Дверь открылась, являя нависшего надо мной Павла.

Он открыл было рот, но так же поспешно его и закрыл. Достал из кармана пачку сигарет и закурил.

– Я себя чувствую прыщавым подростком, – наконец сказал он, выпуская облако дыма в противоположную от меня сторону.

– Ну… – это единственное, что я сейчас могла сказать, совершенно не понимая при чем здесь прыщавый подросток.

Паша решил оставить пояснение при себе, больше не сказав ни слова. Закрыл мою дверь, обошел машину, сделал несколько быстрых затяжек и отправил окурок на обочину…

Больше к пи*даболам и прыщавым подросткам мы не возвращались, но я все равно поставила телефон на беззвучный режим. На всякий пожарный…

Домик у озера стал усладой для моих уставших глаз и отсидевшего зада. Одноэтажное здание из кругляка, почерневшего со временем, со врезанными окнами и слегка поведенным крыльцом. Я, наверное, бы разочаровалась, встреть меня здесь двухэтажный особняк со всеми прелестями городской жизни…

Нет, я не ради этого ехала три часа в самую глушь, чтобы очутиться в таком же доме, в каком имею счастье жить на постоянной основе.

Паша помог мне выйти из машины, взяв за руку. Повел к озеру, в темной воде которого отражался алый закат.

Мы остановились практически у самой водяной глади. Паша встал сзади меня, обнимая.

– Здесь очень красиво! – Я обхватила его руки, переплетенные у меня на животе.

– Лучше ванны с рыбками?

– Ну, самую малость, – пошутила я, поворачиваясь к Паше лицом. – Спасибо, что привез сюда…

Через час я уже не была такой благодарной, растеряв ту блаженную радость при виде почерневшего бревенчатого домика. Как оказалось, дом этот был пристанищем не для праздных отдыхающих, а для настоящих любителей-рыболовов, которым слово комфорт было чуждо.

Внутри дома было сыро. Понятное дело, такая близость водоема не могла не оставить своего отпечатка.

На стенах вместо декора висели рыбацкие сети, снасти. В углу стояли удочки. На кухонном столе расположились коробки с крючками, поплавками, резиновыми рыбками самых разнообразных оттенков.

Перевела взгляд на кровать со скрученным рулоном матрацем.

– Холодновато, – подытожила я свой осмотр, поведя плечами.

– Сейчас печь протоплю и будет тепло.

– Ты здесь не в первый раз? – спросила я, почему-то вспоминая Яну.

– Нет, – ответил он, добывая щепу из сухой полешки для растопки печки, мастерски орудуя охотничьим ножом.

– Один? – не унималась я, понимая, что веду себя как тот самый прыщавый подросток.

– Нет, – вот же…

– С мамулей? – не смогла удержать в себе язвительной колкости, порожденной обычной бабьей ревностью.

– Я провел здесь некоторое время после комы. Иногда сюда приезжали рыбаки. Но это было не часто.

Теперь мне стало по настоящему стыдно…

Печка на самом деле сотворила чудеса. Спустя час дом прогрелся. Находиться здесь стало даже приятно.

За это время Паша стаскал домой из машины все пакеты, а мне оставил одно, но очень важное занятие – просто бегать следом и спрашивать каждую минуту, чем я могу ему помочь.

– Отдыхай, – каждый раз был один ответ, к которому добавлялся поцелуй в нос. Ну точно, я Тузик…

Затем Паша подготовил мангал и разжег угли. Пока те прогорали, обустроил зону отдыха. Два складных туристических стула со спинками и столик. Большего и не надо.

С удовольствием села, вытягивая ноги. Что-то набегалась я за сегодня…

Паша тем временем нанизал замаринованное мясо на шампуры. При виде этих кусочков я практически падала в голодный обморок. Установил металлические прутья на мангал.

Все-таки и мне занятие нашлось. Помидоры, огурцы, сыр – все это предстояло нарезать и уложить в одноразовые пластиковые тарелки. К тому моменту, как я закончила сервировать стол, водрузив в сердцевину бутылку белого сухого вина, первая партия шашлыка была уже готова.

– Я сто лет не была на природе, – призналась я, макая горячий поджаристый кусочек мяса в томатный соус. – Спасибо, Паш.

Он лишь улыбнулся в ответ, подцепляя зубами шашлык прямо с шампура.

Уже давно наступили сумерки. Озеро казалось совсем черным и немного пугающим. Затухающие угли уже не отбрасывали жаркий алло-оранжевый отблеск.

Я все чаще стало оглядываться вокруг.

– Не бойся, тут на несколько миль никого кроме нас двоих, – сказал Паша, когда я в третий раз огляделась, услышав шорох. – А это, скорее всего, просто мышь.

– Мышь? – Я еще раз огляделась. Сейчас в моем воображении мышь была размером с Павла. Конечно, я долгое время прожила в деревне, но общение с пищащими хвостатыми зверьками старалась минимизировать.

– Смотри, вот она, – спокойно сказал Паша. Я же соскочила со своего стула, словно ужаленная, чуть не перевернув стол. В один прыжок преодолела расстояние, разделяющее нас с Павлом.

– Где? – прошептала я, хватаясь за его руку.

Наверное, так бы и озиралась по сторонам, высматривая огромного размера мышь, если бы не услышала смех Павла, переходящий в хохот.

– Кашин, скотина! – я и сама уже не могла сдержать смеха, заразившись его весельем. – Я тебя ненавижу!

– Ничего страшного, зато я тебя люблю…

Золотая рыбка

Этого признания я испугалась даже больше мыши. Конечно, когда Паша делал мне предложение, эмм, в самый первый раз, там прозвучало слово, содержащее в корневой основе «люб», но разве я тогда восприняла все всерьез? Каждое последующее предложение мне удавалось обернуть шуткой. Сейчас же…

Я при всем желании не смогла бы вытолкнуть из себя подобное признание. Но и игнорировать его слова не получалось.

– Паша, я…

– Иди ко мне. – Он притянул меня к себе. Складной стул под нами подозрительно заскрипел, но выстоял. – Буду спасать тебя от мыши.

Я наигранно рассмеялась, уже потеряв всякий интерес к копошащемуся звуку за спиной. Сейчас у меня проблема была весомей, чем грызун, какого бы размера он там ни был…

Так мы просидели еще с полчаса. Потом направились в дом.

Паша соорудил нам постель из купленных спальников. Один он постелил на кровать, вторым же нам предстояло укрываться. Я не стала раздеваться, хотя и надела достаточно откровенное нижнее белье специально для сегодняшней ночи.

– Просто валюсь с ног, – сказала я, забравшись под спальник, натягивая его к самому подбородку. Паша ответил мне улыбкой и погасил фонарик.

Кровать заскрипела под его телом. Я перевернулась на бок – спиной к нему, удачно изображая спящую царевну. Настолько удачно, что стоило Паше улечься рядом, притянув меня к себе, так и оставив руку у меня под грудью, как он глубоко и размеренно задышал.

Серьезно? Вот так взял и спокойно уснул?!

Я полежала еще несколько минут, прислушиваясь к его мерному дыханию. Не смотря на свои слова, что валюсь с ног, а провалиться в сон так и не смогла.

Наговорил мне страстей на ночь глядя, а сам уже начал тихо похрапывать… Молодец какой!

Стало делом чести сделать так, чтобы бессонница мучила не только меня. Я немного выставила зад. Но этим своим движением добилась лишь того, что негромкий храп прекратился, сменяясь глубоким дыханием.

Второй раз я не только выпячила ягодицы, но и потерлась ими о ширинку спортивных штанов Павла. Движение это я замаскировала тем, что якобы пытаюсь удобней угнездиться на спальнике.

Но и тут реакции ноль. Что он там, в спячку провалился?!

Третий свой заход я не стала вуалировать ничем, просто толкнулась оттопыренной задницей в мужской пах.

Вошла в раж…

– Можно поинтересоваться, чем ты занимаешься?

Я повернулась к Павлу. Он приподнял голову, подперев ее рукой и смотрел на меня.

– Сплю, – ответила я, улыбаясь в пример Чеширскому коту.

– А, ну тогда приятных снов. – С этими словами Паша скинул с нас спальник. Приподнялся и снял с себя футболку.

Я не стала дожидаться, когда он примется и за мою одежду. Быстро стянула через голову объемную флисовую кофту.

Кажется, мое кружевное белье еще имеет все шансы показаться на людях…

Следующее утро началось с чашки крепкого кофе, дрожащей на сковородке глазуньи и мастер-класса от Павла – как нужно правильно собирать удочку.

– Это грузило. – На его ладони лежала большая капля из алюминиевого сплава.

– Дааа… – я зевнула, тем самым показывая свою заинтересованность. Отпила из кружки горячий кофе и принялась за глазунью.

Уснули мы незадолго до рассвета. Поэтому сейчас то, что делал Павел было для меня продолжением сна, не более того.

– Грузило нужно хорошо закрепить леской специальным узлом.

– Ага, – я глотнула еще кофе и посмотрела на Павла. Он как раз мусолил леску языком. Даже проснулась. – Ты там что, языком узлы вяжешь?

– Надя, будь у меня такие способности, ты бы это уже знала.

– Ну мало ли, Паш, вдруг ты припас козырь.

Ничего не ответил, продолжая мусолить леску…

Как оказалось, рыбалка – дело тонкое. Тут играло роль даже время. В утренние часы рыба была голодной, поэтому ее проще было заманить ее наживкой.

Наконец, сборы были окончены и мы, погрузив весь рыбацкий скарб в надувную лодку, отплыли от берега.

– Вон там, видишь, рыба плавится? – Я посмотрела в указанном направлении, увидев лишь расходящиеся по воде круги. – Вон, снова, у той коряги…

Постепенно и меня затянул этот азарт. А когда я еще и получила в руки свою первую удочку, то и вовсе потеряла счет времени.

Паша уже успел вытянуть двух щук, но вынужден был их отпустить. Потому что, как оказалось, к этой части рыбалки я готова не была.

Жалко ведь…

Поэтому вот уже как полчаса я рыбачила одна. Паша же, развалившись в лодке, курил и наблюдал за мной.

Замахнулась, закинула золотую "шумовку", закрутила леску на удочку. Ничего сложного. Простая монотонность, но такая занимательная…

С детским восторгом подтягивала к себе запутавшиеся на остром крючке водоросли, и вновь закидывала…

Неужели я опять подцепила траву…

Нет, на этот раз ощущения были другими.

– Паш, – зашептала я. В следующую же секунду перейдя на визг. – Паша, там что-то дергает!

– Надя, спокойно. Медленно подводи, да, вправо, влево. Не дергай, сорвется.

Я уже достаточно близко подтянула к лодке леску, чтобы увидеть в воде темное продолговатое пятно, то и дело, норовившее сорваться с крючка.

– Там рыба, Паша! – закричала я так, что согнала с деревьев птиц.

– Большая, сорваться может. Сейчас подцепим ее сачком.

– Паша, Паша, я поймала рыбу! – я не прекращала верещать, пока здоровенная щука не оказалась в лодке.

– Отпускаем? – спросил Паша, уверенно хватая щуку в районе жабр и снимая с крючка.

– Ни за что!