Текст книги "Редкостная Золушка (СИ)"

Автор книги: Роксэн Руж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Кто рано встает…

Я постепенно приходила в себя. Медленно, но верно.

Днем работа помогала мне отвлечься от грустных дум. Гораздо сложнее было одинокими вечерами, лежа в холодной постели. В ночные часы я переставала быть настолько категоричной, понимая, что могла бы сейчас заниматься полезными для здоровья делами. Отсутствие Павла в моей жизни делало меня сговорчивей…

Потом наступало утро, а вместе с ним возрождалась и Надежда Стальцова.

Я запрещала себе думать о Паше, но предательские мысли, то и дело, лезли в голову, попросту игнорируя мой запрет.

Сейчас, когда прошло уже три недели с того дня, как я в последний раз видела Павла, мое отношение к ситуации изменилось. Не знаю, поверила бы я ему на сегодняшний день, но точно дала бы возможность объясниться. Не рубила бы с плеча…

Надя, опять ты за свое!

Да ему просто нет до тебя никакого дела. Он же ушел. Даже не стал бороться. И ни разу за три недели не позвонил.

Наверное, Паша уже давно вернул на стену фотографии, а вместе с ними и свою подругу…

Так, ладно. Хватит!

Откинула одеяло и встала. Кто раньше встает, тому…

Учитывая тот факт, что на часах сейчас пять минут шестого утра, а сна ни в одном глазу, то мне много чего должно причитаться.

Прохладный душ настроил меня на рабочий лад. И это было как нельзя кстати. Сегодня у меня была назначена важная встреча с моим главным поставщиком эфирных масел, кремов и масок.

Старалась не думать о том, что в прошлый раз мы с Германом Викторовичем встретились при достаточно пикантных обстоятельствах на толерантной вечеринке. Как не думать и о том, что эта вечеринка закончилась в постеле у Паши…

Герман Викторович прибыл без опозданий. Улыбнулся мне так, словно нас с ним связывала многолетняя крепкая дружба.

– Надежда Сергеевна, рад, рад, рад. – Каждый его "рад" сопровождался поцелуем моей руки.

– Герман Викторович, я тоже рада вас видеть. – Я старалась не выглядеть обескураженной от такой пылкой встречи. – Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь. Чай, кофе?

– Нет, спасибо, Надежда Сергеевна.

– Тогда, может быть приступим…

– Вы все о делах, да о делах, Надежда Сергеевна. – Герман Викторович протяжно вздохнул. – Дела никуда не убегут. Вы лучше скажите, придете ли сегодня на вечеринку?

– На вечеринку? – переспросила я, подозревая, что Герман Викторович подразумевает мероприятие определенного характера.

– Да, сегодня состоится еще одна вечеринка в том же ресторане. Я был бы рад вас там увидеть. – Не стала говорить, что мой партнер "сдулся", боясь, что Герман Викторович предложит себя в качестве альтернативы.

Нет, мужчина он конечно видный, солидный… Хотя после трехнедельного воздержания мне любой мало-мальски симпатичный мужик казался бы сейчас эталоном красоты и мужественности.

– Спасибо, Герман Викторович, мы с партнером подумаем. Приступим?

Результатами переговоров я была более чем довольна. Скидка мне была предложена такая, на которую я и не рассчитывала, думая запросить гораздо меньшую цифру.

Герман Викторович откланялся, не забыв расцеловать на прощание мои руки. Как только за ним закрылась дверь, в голову роем ринулись мысли, воспоминания и фантазии, сметая своим натиском установленные блоки…

***

– Добрый день, Павел Сергеевич.

– Добрый. Это кто? – Номер телефона был мне не знаком, как и щебечущий голос собеседницы.

– Павел Сергеевич, мы рады вам сообщить, что сегодня пройдет очередная встреча, посвященная толерантности. Вы хотели бы присоединиться к нам?

– Я… – Меньше всего я сейчас ожидал вот такого звонка. Даже не сразу нашелся с ответом.

– Конечно, мы будем рады видеть и вашу спутницу. Скажите, я могу второй пригласительный оформить на Надежду Сергеевну? Или, возможно, нужно вписать другое имя? – Даже не дождавшись от меня положительного ответа, девушка продолжала рассказывать о предстоящей вечеринке. Слушал в пол уха, думая о Наде. – Павел Сергеевич?

– Да. Извините. Отвлекся.

– Оставляем имя вашей спутницы или же вписываем другое?

– Оставляем.

– Отлично. Пригласительные можно будет забрать…

***

Я старалась вытолкнуть из головы мысли о Павле. Не нужно мне этого. Ни сейчас, никогда.

Откинулась на спинку кресла, сдавила виски пальцами, будто силой пытаясь вытолкнуть из головы непрошенные мысли.

Лежащий на столе телефон ожил, сигнализируя мне о входящем сообщении. Практически минуту смотрела, как экран то гаснет, то загорается. Световая терапия помогла, я отвлеклась на это ничего не значащее чередование света и тьмы.

Потянулась за сотовым, посмотрела на экран. Потом посмотрела еще раз десять, не веря в то, что вижу имя Павла напротив белого конверта.

Ладони вмиг вспотела, а пальцы, кажется, оттекли. Разве такое возможно – за секунду и просто культи, которыми не получается нажать на злополучный конверт, чтобы прочитать сообщение.

Наконец, техника сжалилась надо мной. Сообщение открылось.

"Тематическая встреча – День толерантности. Дресс-код антуражный, есть помещение, чтобы переодеться. Заеду в шесть."

Серьезно?!

Немое кино

Может быть, стоит отказаться?

Кого я обманываю!

Я была согласна на все и вся, как только увидела сообщение от Павла…

Сердце понеслось галопом и я следом за ним. В прямом смысле. Я не могла усидеть на месте. Соскочила со своего кресла, пересекла кабинет, открыла дверь и выглянула в приемную.

– Танюша, забронируй мне, пожалуйста, салон. – Помощница оторвалась от фасовки входящей корреспонденции, посмотрела на меня и улыбнулась.

– Конечно, Надежда Сергеевна. На какую дату и время?

– На сейчас, Танюш. – Я забежала обратно в кабинет, чтобы схватить сумочку и телефон. Затем вернулась в приемную.

– Салон забронирован, вас ждут, Надежда Сергеевна. Сегодняшние встречи я отменю. И… – моя помощница на миг замолчала, словно прикидывая в уме, на сколько были бы уместны ее последующие слова. – Хорошего вечера, Надежда Сергеевна.

– Спасибо, Танюш. Ты тоже иди домой пораньше. Итак три недели со мной до ночи тут сидела. – Помощница благодарно улыбнулась.

Я выпорхнула из приемной жар-птицей, раздаривая направо и налево улыбки.

К тому моменту, как я добралась до салона, в моей голове уже был готов образ, в котором я хотела провести сегодняшний вечер. На этот раз было гораздо проще определиться. Теперь я знала, что такое антуражный стиль и какое он имеет отношение к вечеринке.

Да, Паша, если ты надеешься, что и в этот раз флоггер будет у тебя, то зря…

К шести часам я была готова к труду и обороне.

Еще раз оглядела себя в зеркало. Пробежалась взглядом по идеально подходящему случаю макияжу в стиле "смоки". Весь акцент делался на глаза, что придавало взгляду дымчатой стервозности.

Волосы были собраны в высокий конский хвост. Такая прическа сделала мой образ более хищным.

Перевела взгляд на одежду.

Я остановила свой выбор на черном кардигане в пол, который был застегнут на все пуговицы и перехвачен черным кожаным ремнем. В декольтированном вырезе просматривался верх кожаного корсета, который приподнял грудь, выставив ее в выгодном свете.

Остальное увидеть было невозможно, но от самого осознания, что на мне сейчас надета кожаная мини, чулки с подвязками и сногсшибательное нижнее белье, кровь начинала циркулировать быстрее, концентрируясь в низу живота…

Ярким акцентом, выбивающимся из этого готического-эротического ансамбля, были туфли алого цвета и сумочка в тон.

Хороша!

Из дома я вышла в двадцать минут седьмого, не смотря на то, что камеры зафиксировали знакомый кроссовер, когда на часах не было еще и шести.

Ничего, пусть подождет. Какие-то минуты в противовес трем неделям – не такое уж суровое наказание…

Сердце предательски ёкнуло, когда я увидела Павла, стоявшего у машины с неизменной сигаретой, зажатой между пальцами правой руки. Судя по белеющему настилу окурков, эта сигарета была далеко не единственной.

Я уверенно шла вперед, не смотря на дрожь во всем теле. Глаз не опускала, смотря на Павла, полностью отзеркаливая ему его же взглядом.

Подошла ближе, остановилась, наклонив голову чуть в бок. Медленным оценивающим взглядом прошлась по пиджаку насыщенного серого цвета, по белой рубашке и и по темному галстуку. Опустила глаза на черный кожаный ремень. Скользнула взглядом по брюкам. Затем так же медленно проделала глазами весь путь назад, возвращаясь к свежевыбритому лицу.

Диалог без слов. Только лишь взгляды. Но в них сейчас было столько всего…

Павел выкинул на половину выкуренную сигарету. Оттолкнулся от капота, обошел меня и открыл пассажирскую дверь.

Я последовала за ним, села, заранее зная, что сейчас полы кардигана разойдутся являя стальному мужскому взору кожаную мини, задравшуюся по то самое "хочу", резинки чулок и подвязки.

Не сводила глаз с Павла, получая истинное удовольствие от его взгляда, который он не мог отвести от моих ног, от ходящего вверх-вниз кадыка и от его пальцев, что потянулись к галстуку, чтобы расслабить узел.

Так, по моему достаточно. Шоу маст го он – но точно не здесь.

Закинула ногу на ногу. Кожаная юбка, больше походившая на широкий ремень, при этом поползла наверх, демонстрируя Павлу прозрачное кружевное белье.

Резко накинула на ноги полу кардигана. Павел медленно поднял взгляд. Посмотрел на меня. Выгнула бровь, мол, долго мы будем еще здесь торчать?

Паша понял намек без слов. Закрыл мою дверь, обошел кроссовер и сел за руль.

Все то время, что мы провели в машине, пока добирались до места проведения вечеринки, не произнесли ни единого слова. Мы даже не смотрели друг на друга.

Казалось, что из машины просто вытянули весь воздух и мы оба застыли, в ожидании, когда же сможем снова дышать. Я накалилась до такой степени, что, протяни Павел сейчас мне руку и никакой ресторан со своей антуражной вечеринкой был бы уже не нужен…

Паша время от времени с такой силой обхватывал пальцами руль, что тишину салона прорезал звук сжимающейся кожи. Даже это сейчас действовало на меня возбуждающе. Я, в свою очередь, впивалась ногтями в сумочку, сводя до боли ноги между собой.

К знакомому ресторану мы прибыли в числе последних. Среди приглашенных я увидела много знакомых лиц, которые запомнились мне в прошлый раз. Конечно, здесь был и Герман Викторович, который не упустил случая засвидетельствовать мне свое почтение, оценивающим взглядом осматривая Павла.

На этот раз Герман Викторович не стал спрашивать разрешения, чтобы заговорить со мной. Да и вообще, подходившие к нам пары обращались в первую очередь ко мне. Кажется с костюмом я угадала, и теперь всем стало понятно, кто какую из нас двоих играет роль.

Надеюсь, Кашин тоже это понял…

Наконец, организаторы вечеринки позвали нас в ресторан.

Обстановка была до боли знакомой. Те же круглые столики, тот же таинственный полумрак. Та же сцена, мастер со своей вступительной речью и официант с бдсмным меню.

Молодой человек в кожаной ливрее сначала подошел к Павлу, протягивая ему папку в черном переплете. Но когда Паша ее не взял, смотря на меня, официант понял, что совершил ошибку. Тут же обогнул стол, вставая рядом со мной. Протянул мне меню.

В прошлый раз мне так и не удалось взглянуть на то, чем тут "угощают". Сейчас же я имела такую возможность. Поразилась многообразием бдсмных штук, о применяемости которых я могла только догадываться. Выбирай – не хочу. Все зависит от степени твоей погруженности в данную тематику и финансовой составляющей.

Ну что же…

– Мы будем блюдо от шеф-повара, – сказала я, указывая на вип-набор, в котором я насчитала не менее двадцати разнообразных игрушек. Уже не терпелось увидеть выражение лица Павла, когда перед его очами появится внушительных размеров фаллос. – И мы возьмем приват-комнату.

Официант убежал исполнять пожелания гостьи, то бишь – мои.

Посмотрела на Павла, встречаясь с его внимательным взглядом. Немая сцена нашего немого кино. Сейчас нас не отвлекали ни звуки экшена, что разыгрывала очередная приглашенная пара профессионалов. Ни одобрительные возгласы публики. Здесь лишь мы вдвоем и больше никого.

Экшен закончился под громкие аплодисменты приглашенных гостей. Мастер дал разрешение всем присутствующим начинать собственные любительские программы. Как раз в этот момент к нам подошел официант с подносом в одной руке и черным чемоданом в другой.

Разместил поднос на столике, на котором лежал флоггер – символ власти и ошейник – символ подчинения.

Последняя проверка…

Дала возможность Павлу выбрать первому. Закусила нижнюю губу, наблюдая, как его рука на несколько секунд зависла над девайсами.

Ну…

Наконец, Павел сделал выбор. Его пальцы сомкнулись на кожаном ошейнике.

Улыбнулась, забирая с подноса флоггер. Встала и направилась следом за официантом, всем телом ощущая тяжелый взгляд Павла, следовавшего за мной.

Что же, пора и нам начать свой экшен…

Мозаика

– Хорошего вечера, – пожелал нам сердобольный официант, прежде чем закрыл за собой дверь приват-комнаты. Мы с Павлом промолчали, продолжая испытывать друг друга на прочность прямыми взглядами.

Я не знаю сколько времени мы простояли вот так. Может быть секунду, а может быть и час. Только он, только я, и чемодан, разделяющий гостиничный номер на две равные половины, призывающий нас обоих подойти, наконец, к этому импровизированному барьеру.

– Приступим! – На удивление, мой голос даже не дрогнул, сохраняя твердость. Кинула флоггер на кровать. Отстегнула ремень, который последовал за девайсом. Затем принялась расстегивать пуговицы на кардигане. Павел же продолжал стоять и смотреть на меня. Ждет команды? – Раздевайся! – сухо сказала я, выталкивая последнюю пуговицу из прорези. – Хотя, постой…

Я обогнула разделяющий нас чемодан с девайсами, позволяя кардигану сползти с одного плеча. Подошла к Павлу и забрала из его руки ошейник. Потянула за темный галстук, заставляя наклонить голову.

Он не стал сопротивляться. Покладистый какой. Надеюсь, этому способствовала не только моя грудь, выглядывающая из корсета, к которой он наклонился, подставляя мне шею. Кожу обдало его горячим дыханием. По телу пробежала волна возбуждения, устремляясь во все особо чувствительные точки.

Так, держать марку!

Накинула на шею Павла кожаный ошейник, отрегулировала так, чтобы он не давил. Зафиксировала застежкой.

– Теперь раздевайся! – сказала я приказным тоном, удивляясь своей холодной выдержке. По крайней мере, внешней.

Отошла от Павла и встала на то же самое место. Позволила легкой ткани кардигана соскользнуть к ногам.

Паша, до этого медленно развязывающий галстук, так и встал столбом. Чулки, мини, корсет, алые туфли – на месте Павла я, наверное, бы тоже потеряла связь с реальностью.

Смотри, мне не жалко…

Подошла к чемодану. Поставила ногу на него, вдавливая каблук сначала в один смыкающий обе крышки чемодана держатель, потом и во второй. Как я и планировала, та часть, которую я не придерживала туфлем, открылась. Правда, я не думала, что она с такой силой ударится об пол, из-за чего некоторые девайсы вывалятся наружу. Да, в том числе и он…

Искусственно созданный человеком член с громким стуком ударился об пол, несколько раз подпрыгнул, напоминая в полете застывшее и трясущееся желе.

Интересно, тот человек, кто создал этого гиганта понимал, что данный девайс нужен, чтобы ублажать, а не вселять страх? Или зависть, это уж кому как…

Я не стала смотреть на Павла, так как понимала – если сейчас увижу его лицо, то просто не смогу сдержать истеричный хохот. Вонзила ногти себе в ладони, пытаясь сохранить эмоциональный баланс.

– Раздевайся! – вновь приказала я. Подошла к кровати и взяла в руки флоггер. Как-то с ним было проще оставаться серьезной.

Павел развязал галстук и отбросил его на кровать. Дальше дело пошло быстрее. Снял пиджак, откинул и его. Расстегнул ремень, доставая его из петель. Отбросил. Вытянул края рубашки из брюк.

– Все снимать? – спокойно и как будто отстранено спросил он, расстегивая мелкие пуговицы на рубашке в области запястий. Сердце забилось чаще от того, что впервые за три недели я услышала его голос.

– Шляпу можешь оставить, – ответила я ему словами из песни Джо Коккера. Шляпы, конечно, на нем не наблюдалось, поэтому я уже вовсю предвкушала мужской стриптиз.

Паша безэмоционально кивнул. Сделал пару шагов к кровати. Снял очки и положил их на тумбочку. Следом отправились и наручные часы.

Вернулся в центр номера. Расстегнул брюки, снял их, отбросив к остальной одежде. Затем принялся за пуговицы на рубашке, но прежде чем снять и ее, повернулся ко мне спиной и опустился на колени.

Рубашка медленно поползла с плеч.

Я перехватила флоггер. Ладони вспотели, поэтому девайс норовил выпасть из рук.

Почему-то снять рубашку для Паши было сложнее всего. Что он там, застрял в ней, что ли?

Словно услышав мои мысли, Павел, резко выдохнув, стянул с себя рубашку. Откинул ее к остальным вещам. Это движение заставило все напряженные мышцы его спины прийти в действие, перекатываясь под кожей. После этого он замер…

Флоггер все-таки выскользнул из моих рук. Но я этого уже не заметила.

Я смотрела на спину Паши, пытаясь уместить в своем мозгу увиденное. Множество шрамов расползалось по его коже. Они уже давно зарубцевались, но белые полосы свидетельствовали о том, что его спина раньше состояла из лоскутов. Живая мозаика…

В некоторых местах были видны следы хирургических швов, стягивающих кожу.

Я закрыла глаза, пытаясь протолкнуть в горле ком. Несколько раз глубоко вдохнула, стараясь унять дрожь во всем теле. Затем снова посмотрела на шрамы.

Такие увечья можно было нанести лишь очень острым ножом. Как и тот зарубцевавшийся незнакомый мне символ, что расползался по спине.

Я вновь закрыла глаза, боясь их снова открыть и увидеть все это…

Какой изверг мог такое сделать с ним?

Все же нашла в себе силы, чтобы снова посмотреть на спину преклоненного передо мной мужчины. Сейчас стало даже больнее. Больнее от осознания того, что еще несколько минут назад я хотела пройтись по его спине флоггером.

Сделала неуверенный шаг к Паше, еще один…

Опустилась на колени перед ним. Дотронулась до верхнего шрама, который пересекал кожу поперек спины. Почувствовала как под моими пальцами каменеют мышцы.

Слезы брызнули из глаз. Горячие капли падали на спину Павла, устремляясь вниз.

Я привстала и прижалась всем телом к Паше, пытаясь его обнять. Хотя мне разве что и удалось, так это обхватить его плечи.

Паша не двигался, застыл. Все то время, что я прижималась к нему, он тяжело и рвано дышал.

Боже, я, наверное, делаю ему больно. Вдруг эти шрамы еще болят…

Хотела разомкнуть свои объятия, но Паша не позволил. Удержал мои руки. Поднес каждую к свои губам и поцеловал.

Отпустил одну руку, за вторую потянул, пересаживая меня перед собой.

Как только я увидела его понимающий взгляд и легкую улыбку, разрыдалась…

– Прости меня, Паша…

_____________________________

Девчата, в шапке профиля есть ссылка на мою официальную авторскую группу)) Заходите на огонек))) Там у нас бывает гооорячоооо)))

Душевные шрамы

Госпожа, блин…

Весь мой боевой настрой смыло потоком горючих слез. Я и предположить не могла, что способна так долго и надрывно рыдать.

– Не плачь, Надя. – Паша не прекращал свои попытки успокоить меня. Крепко обнимал, раскачивая из стороны в сторону. Он уже давно сел в более удобную позу, усадив меня на себя сверху. Я в ответ на его слова согласно кивала, уткнувшись ему в плечо, выливая из себя очередную порцию накопившихся, кажется, за всю мою жизнь слез. – Это всего лишь шрамы, Надя.

Всего лишь шрамы… Вот бы и душевные раны имели свойство затягиваться и постепенно сходить на нет.

Приподняла голову с плеча, немного отстраняясь от Паши. Смахнула очередную партию слез, замечая на пальцах следы туши. Не выдержал смоки мирового потопа. Сейчас я, наверное, еще та госпожа с потекшим-то макияжем.

Хотя, Паше уже не привыкать. Он меня, кажется, видел уже во многих удачных ракурсах. Одним меньше, одним больше…

– У меня тоже есть шрам, – сказала я, поднимая челку и указывая на белую полоску рассекающую бровь. Конечно глупо. Как будто решила шрамами помериться. Но именно в этот момент я хотела, и, более того, была готова признать тот факт, что когда-то была слаба настолько, что позволяла другому человеку издеваться над собой. – Подарок на память от бывшего мужа.

Паша посмотрел на мою бровь. На долю секунду позволил своим эмоциям выйти из под контроля.

– Ублюдок, – сказал он, наклоняясь ко мне и прижимаясь губами к верхнему веку того самого пострадавшего когда-то глаза, заплывшего и отсвечивающего всеми цветами радуги.

Закрыла глаза, принимая мужскую ласку. Позволила вновь притянуть себя ближе. Обняла Пашу в ответ, прижимаясь к нему всем телом.

Я гладила его по спине, ощущая подушечками пальцев бугры, впадины, неровно зарубцевавшиеся края. Сердце сжималось от осознания того, что он должен был перенести…

Паша в очередной раз поразил своей проницательностью. Я даже не успела задать вопрос, когда он заговорил:

– Это было давно. Я и половины не помню. Меня оглушило взрывом, – тихим голосом сказал Павел, прижимая меня к себе еще крепче. – Я очнулся уже в подвале, где меня и продержали до тех пор, пока не освободила спец группа.

– Долго, Паш? – спросила я, понимая, что более емкий вопрос не смогу вытолкнуть из себя, не сорвавшись опять в слезы.

– Пять дней, – ответил он.

– Это там тебя так?

– За меня требовали выкуп. На журналистов в то время велась настоящая охота. Убивать было запрещено.

Убивать… Меня словно током прошибло с головы до пят. Убивать не убивали, но издевались. Господи, пять дней…

– После этого ты и лежал в коме?

– Алина? – спросил он.

– Эммм, нет.

– Врушка. – Паша замолчал на некоторое время. Я не стала торопить с ответом, продолжая водить пальцами по его спине. – Я не помню ничего до того момента, как очнулся в больнице.

Мне показалось, что он специально не стал рассказывать подробности тех ужасных событий. Не хотел, видимо, меня пугать.

Да, знай я эту информацию ранее, быть может, с большим пониманием отнеслась к поступкам его мамы. Наверное, я бы тоже всеми правдами и неправдами старалась удержать сына…

– Паша, твои командировки, они… Это очень опасно?

– Нет. – лаконично ответил Павел.

В воздухе повисла какая-то недосказанность. Паша словно отгородился, отстранился от меня, устремляясь мыслями далеко за пределы этого гостиничного номера. Надеюсь, не в тот подвал, где он провел пять дней…

– Паша… – позвала я, стараясь вернуть внимание к себе. Павел меня обнял, возобновляя поглаживания и успокаивающие покачивания. – Паш, поехали домой, а?!

– С радостью, – ответил мне он, с готовностью выпуская меня из кольца своих рук. Будто только и ждал, когда я предложу убраться отсюда.

Поднялась.

– Не могу не отметить тот факт, что этот образ тебе очень идет. – Паша все еще сидел на полу и думается мне, что с такого ракурса ему были видны все мои стратегически важные места.

Я была рада тому, что мы сменили тему. Серьезных разговоров на сегодня было достаточно.

Наклонилась, поднимая флоггер с пола.

– И даже так? – спросила я, ударяя плеткой по своей ладони.

– Так особенно.

– Хорошо, значит берем его с собой. – Я подошла к раскрытому чемодану. Укомплектовала флоггер. Перевела взгляд на пол, на котором все еще лежали выпавшие ранее девайсы. – Зажимы? – спросила я, поднимая бдсм-игрушку.

– Зажимы чего?

– Ну… – я крутанула колесико на девайсе. Две смыкающиеся половинки начали медленно раздвигаться. – Наверное, будет проще показать. – Чуть опустила корсет, выпуская грудь. Приложила зажим к набухшему соску. Закрутила колесико. – Зажимы для сосков.

– Берем, – тут же ответил Павел, глядя на меня потемневшим взглядом.

Я деловито покрутила колесико против часовой стрелки, разжимая две плоскости зажима. Подтянула ослабший корсет на место. Отправила зажимы к флоггеру.

Профессионал, елки-палки. Без году неделя.

– А это? – Подняла я с пола девайс, схожий с остроконечной пирамидкой в миниатюре.

– И это у нас?..

– Это у нас анальный плаг, – ответила я профессорским голосом. – Демонстрировать его в действии я сейчас не буду. – Потому что и сама его ни разу не опробовала, но название и форма вполне были себе информативны.

– Резонно. – Паша проследил взглядом за девайсом, который направился в чемодан к собратьям. – Иначе домой мы поедем не скоро. – Улыбнулась в ответ, наклоняясь за следующим девайсом.

– Ну, и… – подняла я с пола дрожащий всеми латексными складками огромный фаллос. – Гвоздь сегодняшней программы…

– Нет, – отрезал Паша, вставая с пола. – Как-нибудь без помощников обойдусь.

Да кто ж спорит то… Только это была бы не я, если бы не воспользовалась ситуацией, чтобы лишний раз не подтрунить над Пашей.

– Уверен? – Я встряхнула фаллос, который снова пришел в движение. Блин, холодец на палочке, не иначе.

– Более чем, – ответил Паша. Подошел к тумбочке, на которой лежали его очки и часы. Опять эта неуловимая, но уже такая узнаваемая метаморфоза, когда перед тобой стоит тот же мужчина, но уже как будто другой.

Бросила фаллас на кровать. Быть может, кому нибудь в хозяйстве пригодится.

– Я сейчас. – сказала, пересекая номер.

Так, по всем архитектурным законам уборная должна располагаться здесь. Точно.

Открыла дверь и вошла в ванную комнату. Посмотрела на себя в зеркало. Почему-то совсем не удивилась, увидев в отражении панду. Всю мою дымчатую стервозность смыло на нижнее веко, делая и без того оттекшие от слез глаза очень выразительными. Образ дополнял совсем уж грустный и поникший конский хвост.

Да, Паше повезло, как никому. Он единственный, кто удостаивался чести видеть меня такой.

Распустила волосы, после чего воспользовалась предоставленной гостиницей косметикой. Смыла весь оставшийся смоки.

Когда я вышла из ванной комнаты, Паша уже был одет.

И вновь передо мной был он – мой очень серьезный мужчина…