Текст книги "Журнал «Если», 1995 № 03"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Кир Булычев,Боб Шоу,Джон Браннер,Йен (Иен) Уотсон,Джеймс Маккимми,Александр Боханов,Леонид Лесков,Владимир Губарев,Ксения Мяло,Александр Панарин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– А вы можете?

– Мы думаем, да.

– Но вы до сих пор не знаете, что собой представляет звездный камень?

– Это сложная живая машина неизвестного назначения. Кроме того, у нее есть явное предрасположение к математике.

– Значит, это что-то вроде компьютера?

– М’мрм’млрр так не думает. Он считает, что это лишь вторичная функция.

– Интересно, почему после того, как я его включил, камень больше не входив со мной в контакт?

– По-видимому, барьер между вами по-прежнему существует.

– Какой барьер?

– Тут все дело в стереоизомерах. Только на этот раз реверсирован ты. А кроме того, звездный камень получил то, что хотел.

– Надо все-таки отдать ему должное, – вмешался Рагма. – Одну вещь камень для Фреда сделал.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я.

– В госпитале мне не пришлось пускать свою машину в ход, – сказал Рагма. – Когда я снял бинты, оказалось, что ты совершенно выздоровел. Очевидно, твой паразит об этом позаботился.

– Тогда мне кажется, что он имеет представление о благодарности.

– Ну, если с тобой что-нибудь случится…

– Это уж точно. А что ты имел в виду, когда сказал о вторичных эффектах реверсирования?

– Я совсем не уверен, что этот твой вирус понимает, к чему это тебя может привести.

Зазвонил телефон. Трубку взял Пол, и все его ответы были односложными. Разговор продолжался не более минуты, а потом он повесил трубку и повернулся к Рагме.

– Готово, – сказал он.

– Вот и хорошо, – ответил Рагма.

– Что готово? – спросил я.

– Это был Тед, – пояснил мне Пол. – Он на противоположной стороне улицы. У него есть разрешение и ключи, чтобы открыть выставочный зал. Мы все отправляемся туда.

– Чтобы реверсировать меня?

– Верно, – сказал Рагма.

– А вы знаете, как это делать? – спросил я. – У этой машины есть несколько режимов работы. Я однажды уже проводил с ней эксперименты: должен сказать, что количество вариантов вызвало у меня удивление.

– Чарв встретит нас там, – ответил мне Рагма, – у него с собой будет экземпляр руководства по пользованию машиной Ренниуса.

Пол сходил в спальню и вернулся оттуда, толкая перед собой что-то вроде тележки.

– Поможешь мне засунуть сюда этого типа с листьями, Фред? – попросил он.

– Конечно.

Надо сказать, что я приблизился к доктору М’мрм’млрру с весьма смешанными чувствами, кроме того, я изо всех сил старался избежать попадания мерзкой слизи на мою одежду.

Когда мы везли доктора через вестибюль, а потом по улице, отражение неоновой вывески, казалось, моргая, спрашивало меня: ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ МЕНЯ, СТАРИНА?

– Да, – задыхаясь, пробормотал я. – Скажи, что делать.

НАШ СНАРК – БУДЖУМ [16] 16
  Заключительная фраза поэмы Льюиса Кэрролла «Охота на Снарка».


[Закрыть], – донесся до меня чей-то шепот, когда мы переходили улицу.

Оглядевшись по сторонам, я, естественно, никого не заметил.

11

Я не почувствовал ничего, хотя Рагма сказал мне, что происходит процесс освобождения. Чарв кружил возле машины Ренниуса, временами поглядывая в руководство, которое он держал у себя в сумке, и нажимая на какие-то кнопки. Дело было совсем не в том, что я нервничал. А с другой стороны, вполне возможно, что как раз этим все и объяснялось.

Надрез на моей левой руке немного болел, но совсем не сильно. Рагма хотел избежать введения дополнительных химических препаратов, поскольку никто не знал, какое воздействие они могут оказать в данном случае. Сейчас моя левая рука лежала на гостиничном полотенце; совсем недавно оно было белоснежным, но сейчас довольно быстро теряло свое первоначальное состояние, особенно в том месте, где Рагма, предварительно обработав кожу спиртом, сделал надрез и ввел туда еще немного спирта. Я сидел на вращающемся кресле, принадлежавшем одному из охранников, которого мы отпустили, и старался не думать об извлечении звездного камня из своего тела.

Устроившись рядом с машиной Ренниуса, доктор М’мрм’млрр раскачивался и пытался сосредоточиться – чем еще он мог там заниматься? – ведь от него зависело очень многое. С неба к нам в окна заглядывала луна. В зале было холодно, как в склепе, и даже самый незначительный звук превращался эхом в оглушительный грохот.

Я не был до конца уверен в том, что мы поступали правильно. Однако, с другой стороны, и уверенности в обратном у меня тоже не было. Тут и речи не могло быть об обмане друга, или предательстве, или о чем-нибудь вроде этого, поскольку мой гость был незваным; впрочем, он ведь получил то, что хотел, – иными словами, я же его включил.

И тем не менее меня не оставляла мысль, что именно он сообщил мне нужную информацию, когда Рагма и Чарв собирались увезти меня на другую планету. А еще он меня вылечил. И обещал мне все объяснить.

Однако мой метаболизм имел для меня большое значение, а то, что со мной произошло в автобусе, совсем мне не нравилось. Впрочем, теперь думать об этом было поздно, да и бессмысленно. Я ждал.

Наш Снарк – Буджум!

И вот опять, на этот раз с отчаянием, на дальней стене появились огромные зубы в обрамлении изогнутых кроваво-красных губ. Изображение начало расплываться, расплылось… исчезло.

– Он у нас! – воскликнул Рагма и наложил мне на руку кусок бинта. – Придержи его немножко.

– Хорошо.

Только теперь я осмелился повернуть голову.

Звездный камень лежал на полотенце. Он выглядел не совсем так, как я его запомнил, форма немного изменилась, а цвета показались мне более яркими – они почти пульсировали.

Наш Снарк – Буджум. Это могло быть чем угодно: начиная от искаженной мольбы о понимании до скрытого предупреждения осе, которая должна опасаться цветов определенного вида. Я бы многое отдал, чтобы разгадать эту шараду.

– Ну и что вы теперь с ним будете делать? – спросил я.

– Отправим в надежное место, – ответил Рагма,

– только сначала немножко исправим тебя. Затем ваша Организация Объединенных Наций будет решать, что с ним делать, поскольку в данный момент камень находится на хранении у землян. Тем не менее отчет о нашем открытии будет распространен среди других миров, которые являются членами содружества, и я думаю, ваши власти станут действовать в соответствии с их рекомендациями.

– Думаю, ты прав, – сказал я и потянулся за камнем.

– Вот, вот, молодец, – услышал я знакомый голос с другого конца зала. – Осторожно, осторожно! Заверни его в полотенце. Я буду очень сильно огорчен, если камень поцарапается, или еще что-нибудь.

Зимейстер и Баклер вошли в зал и наставили на нас пистолеты. Ухмыляющийся Джеми остался охранять входную дверь, а Мортон, который выглядел ужасно довольным собой, приближался к нам.

– Оказывается, вот где ты его спрятал, Фред, – проговорил он. – Хитроумный трюк.

Я ничего не ответил, только медленно поднялся на ноги, при этом в голове у меня была только одна мысль – из этого положения я смогу двигаться быстрее.

Зимейстер покачал головой.

– Не беспокойся, – заверил он. – На этот раз ты в полной безопасности, Фред. Здесь никому ничто не угрожает. Если я, конечно, получу камень.

Я с надеждой подумал, не сможет ли М’мрм’млрр добраться телепатическим образом до мозга Зимейстера и уничтожить его – это было бы достойным вкладом в обеспечение спокойствия в наших краях.

Похоже, мое предложение было принято как раз в тот момент, когда Зимейстер подошел ко мне и схватил камень. Потому что он взвыл и задергался.

Я схватил его пистолет обеими руками. Джеми находился достаточно далеко, чтобы мне помешать. Я думаю, он не стал бы рисковать, поскольку мог попасть в своего босса.

Прежде чем я вырвал пистолет из рук Зимейстера, он успел дважды выстрелить. Мне не удалось его удержать, потому что бандит нанес мне удар в живот, а потом апперкотом сбил с ног. Оружие отлетело куда-то под платформу, на которой стояла машина Ренниуса.

Зимейстер лягнул Рагму, выбравшего именно этот момент, чтобы напасть на него. По-прежнему сжимая камень в руке, он вытащил длинный, сверкающий нож откуда-то из рукава, а потом открыл рот, чтобы крикнуть что-то Джеми, но замолк на полуслове.

Я посмотрел в ту же сторону, чтобы разобраться в происходящем, и решил, что меня посетила очередная галлюцинация.

Оружие Джеми лежало в полудюжине шагов у него за спиной, а сам он стоял, потирая запястье, удивленно разглядывая человека с аккуратной бородкой и улыбкой на лице, человека, который держал одну руку в кармане, а другой вращал ирландскую дубинку.

– Я тебя убью, – угрюмо сказал Джеми.

– Нет, Джеми! Нет! – крикнул Зимейстер. – Не приближайся к нему, Джеми! Беги!

Сам Зимейстер начал отступать, остановившись только, чтобы полоснуть по одному из щупальцев М’мрм’млрра, словно понимая, что именно тот был источником его страданий.

– Да он ничего собой не представляет, – презрительно бросил Джеми.

– Это же капитан Ал! – крикнул Зимейстер. – Беги, кретин!

Но Джеми решил попробовать хук.

Зрелище получилось поучительное. Дубинка двигалась так быстро, что ее невозможно было разглядеть. Поэтому я не могу с уверенностью сказать, сколько раз и в каких местах она коснулась Баклера. Казалось, прошло всего лишь одно мгновение после того, как Джеми попытался нанести свой удар, и вот он уже лежит на полу.

Затем, продолжая вращать дубинкой, небрежно, я бы даже сказал, с изяществом, галлюцинация прошла мимо распростертого тела Джеми и двинулась к Зимейстеру.

Не сводя глаз с приближающейся фигуры, Зимейстер отступал все дальше, низко держа перед собой нож.

– Я думал, ты давно умер, – наконец проговорил Морти.

– Очевидно, ты ошибся, – последовал ответ.

– А какой у тебя интерес к этому делу?

– Ты попытался убить Фреда Кассиди, – заявила галлюцинация, – а я вложил немало денег в образование этого парня.

– Я не связал его имя с твоим, – пробормотал Зимейстер. – Я не собирался причинять ему вред.

– Ну, у меня по этому поводу имеется другая информация.

Зимейстер отступал спиной вперед, прошел сквозь воротца в ограждении и остановился, когда вращающаяся платформа машины Ренниуса коснулась его икр. Тогда он резко повернулся и ударил ножом Чарва, который приближался к нему, размахивая гаечным ключом. Чарр заблеял и соскочил с платформы на пол рядом с М’мрм’млрром и Надлером,

– Что ты собираешься делать, Ал? – осведомился Зимейстер, поворачиваясь к своему противнику.

Ответа не последовало, галлюцинация продолжала наступать, вращая дубинкой и улыбаясь.

В самый последний момент Зимейстер бросился назад. Поставив одну ногу на платформу, о» подпрыгнул, повернулся и сделал два быстрых шага по платформе. Однако он не учел скорости вращения и столкнулся с центральной частью машины, которая отдаленно напоминала широкую ладонь великана, собравшегося хорошенько почесаться.

По инерции он проскочил вперед, споткнулся и упал на ленту. Нож и завернутый в полотенце звездный камень, выпали из его рук на пол, а сам Зимейстер проскользнул в туннель. Его вопль прервался на середине так неожиданно, что я быстро отвернулся, но все равно не успел.

Очевидно, машина Ренниуса, вывернула его наизнанку.

Кажется, Чарв первым пришел в себя и набросил чье-то пальто на останки Зимейстера, в том месте, где они свалились с ленты мобилятора. Только после этого к Рагме вернулась его обычная практичность, и он истерически закричал:

– Камень! Где камень?

Сквозь навернувшиеся на глаза слезы я начал искать камень, но тут заметил бегущего Пола Байлера, который прижимал к груди окровавленное полотенце.

– Дурак с писаной торбой, – радостно взвыл он, – всегда останется жизнерадостным дураком! – И выскочил из двери.

Началась ужасающая неразбериха.

Моя галлюцинация в последний раз крутанула своей дубинкой, повернулась, кивнула мне и направилась в нашу сторону. Я поднялся на ноги, кивнул в ответ, с некоторым трудом выдавив из себя улыбку.

– Фред, мой мальчик, ты вырос, – заявил мой дядя Ал. – Я слышал, ты получил диплом и солидную должность. Мои поздравления!

– Спасибо, – сказал я.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ничего, – ответил я. – Оказывается, я совсем неискушенный в делах парень, потому что и представить себе не мог, в чем заключался твой бизнес по импорту-экспорту.

Дядя Ал захихикал. И обнял меня.

– Байлер забрал камень! – визжал Чарв.

– Человек, который только что отсюда выбежал… – начал я.

– … не уйдет далеко, дружок. Снаружи находится Френчи, он остановит каждого, кто попытается покинуть это помещение с неприличной поспешностью. По правде говоря, если ты хорошенько прислушаешься, ты услышишь стук копыт по мрамору.

– Кто вы такой, сэр? – поинтересовался Рагма, поднимаясь на задние ноги и подходя поближе.

– Это мой дядя Алберт, – ответил я ему, – человек, благодаря которому я получил образование: Алберт Кассиди.

Дядя Алберт внимательно смотрел на Рагму и слушал мои объяснения.

– Это Рагма. Он переодетый инопланетный полицейский. Его партнера зовут Чарв. Он кенгуру.

Дядя Ал кивнул.

– Искусство переодевания достигло необычайных высот, – заметил он. – Как вам это удается?

– Но ведь мы же инопланетяне, – пояснил Рагма.

– Понятно. Вам придется извинить меня за то, что я несколько невежествен в этих вопросах. В течение многих лет по определенным причинам моя кровь была превращена в ледяной бульон, я был лишен возможности двигаться и чувствовать. Вы друг Фреда?

– Я пытался им стать, – ответил Рагма.

– Рад это слышать, – улыбаясь, ответил дядя Ал, – потому что, если бы вы прибыли сюда, чтобы причинить моему мальчику вред, я не посмотрел бы, что вы инопланетянин, и тогда никакой в мире чеширский сыр не помог бы вам спасти свою шкуру. Фред, а как насчет всех остальных?

Однако я ничего ему не ответил, потому что как раз в этот момент посмотрел вверх и кое-что там увидел – и тогда в моем сознании зазвучала увертюра «1812 год» [17] 17
  Увертюра П. И. Чайковского.


[Закрыть], появились дымовые сигналы, замигали семафоры и одновременно вспыхнули разноцветные фейерверки.

– Улыбка! – закричал я и помчался к двери в задней части зала.

Я еще ни разу не проходил через эту дверь, но зато лазал по крыше выставочного зала – правда, еще до того, как отобразился в машине Ренниуса – этого было вполне достаточно, чтобы разобраться в происходящем.

Я проскочил в дверь и помчался по узкому коридору. Как только появилась возможность, я свернул налево. Десять быстрых шагов, еще один поворот, и справа я увидел лестницу. Перепрыгивая через две ступеньки, я бросился наверх.

Как все сложилось в единую картину, не знаю. Но я был уверен, что не ошибся.

Выскочив на площадку, я повернулся и помчался дальше. Я уже видел конец.

Последний лестничный пролет с дверью наверху, на площадке, с маленькими, зарешеченными окошками. Я надеялся, что дверь открывается изнутри без ключа – повернешь ручку, и все, – потому что мне понадобилось бы немало времени, чтобы выбить стекла и выломать решетки. Поднимаясь вверх, я оглядывался по сторонам в надежде найти какие-нибудь подходящие инструменты.

Стоило мне нажать ручку и с силой надавить, дверь сразу подалась.

Это была тяжелая, медленно открывающаяся дверь, но когда мне наконец удалось ее распахнуть, я понял, что напал на след чего-то очень важного. Оказавшись в полной темноте, я попытался мысленно расположить трубы, кучи мусора, крышки люков и тени так, как я их помнил по своему предыдущему посещению этих мест. Где-то среди всего этого хлама под звездами, луной и небом Манхэттена было одно местечко, которое очень меня интересовало. Ситуация могла обернуться против меня, но я не терял времени. Если моя догадка верна, у меня есть шанс…

Сделав глубокий вдох, я огляделся по сторонам. Медленно обошел маленькую будочку на крыше, стараясь держаться к ней спиной, внимательно вглядываясь в темноту, в каждое пятно и углубление на крыше и на карнизах.

Похоже, тот, кого я искал, имел передо мной некоторые преимущества. Тем не менее, во мне росла уверенность в собственной правоте, а вместе с этой уверенностью росло и упрямое желание его догнать.

– Мне известно, что ты здесь, – сказал я вслух, – и что ты меня слышишь. Пора подвести итоги, поскольку мы зашли слишком далеко. Я пришел именно за этим.

Ответа не было. Я так и не сумел увидеть того, на кого рассчитывал.

– Ну? – сказал я. – Я жду. И буду ждать столько, сколько нужно. Не сомневаюсь, что ты нарушаешь закон – твой закон. Я совершенно в этом уверен. Наверняка должен существовать закон, запрещающий подобную деятельность. Мне не известно, что заставляет тебя вести себя именно так, но сейчас это не имеет особого значения. Наверное, я должен был раньше обо всем догадаться, но я еще не слишком хорошо разбираюсь в разнообразии форм инопланетной жизни. Поэтому ты довольно много успел сделать. Там, в летнем домике? Мы, вероятно, встречались и раньше, но, я думаю, меня можно простить за то, что я не придал значения этим встречам. А в ту ночь, когда я проверял, как работает машина… Ты готов выйти из своего угла? Нет? Ну хорошо. Я думаю, ты обладаешь телепатическими способностями, и в словах нет никакой необходимости, потому что я не видел, чтобы ты говорил что-нибудь Зимейстеру. Может быть, М’мрм’млрр услышит тебя? Он ведь находится совсем недалеко. Похоже, ты оказался в невыгодном положении. Ну, что скажешь? Может, проявишь благородство? Или выбираешь долгую осаду?

По-прежнему тишина. Я не мог позволить сомнениям закрасться в мою душу.

– Ты упрям, не так ли? – продолжал я. – У меня такое впечатление, что за мной никто не последовал, потому что М’мрм’млрр читает мои мысли и докладывает там, внизу, что у нас с тобой здесь происходит. Они уже, наверное, знают то, о чем я догадался. И что, по правде говоря, ты сам-то ни в чем не виноват. Я уверен, что до настоящего момента ты не догадывался о разумности звездного камня. Он начал записывать, обрабатывать, анализировать полученные данные. Ему было нелегко это делать из-за того, что по-прежнему существовал барьер, делавший его существом односторонним, и ему было совсем непросто установить со мной связь. Так что он не мог просто взять и доложить мне о своих выводах на твой счет. Впрочем, это же он подсказал мне строчку из Льюиса Кэрролла: он ведь мог опираться на мои перевернутые воспоминания. Однако, где бы он ни разыскал эту строчку, она мне ничего не сказала. Даже когда камень предпринял попытку помочь мне во второй раз. Сначала была улыбка. И опять я не понял. Пока дядя Ал не произнес слово «чеширский», только тогда я поднял голову и увидел силуэт кота на фоне желтой луны. Это ведь ты сбросил сети на Пола Байлера. Зимейстер был твоим человеком. Ты купил его и послал охотиться за камнем. Только у камня на этот счет имелись свои собственные представления, и мне удалось понять их в самый последний момент. Ты принял обличье черного кота, который не один раз переходил мне дорогу…

Я был абсолютно уверен, что приготовился ко всему, но меня ждал сюрприз. Когда он прыгнул, я вскрикнул и постарался защитить глаза.

Когти вонзились мне в голову, расцарапали лицо. Я попытался оторвать его от себя, но не смог. И тогда, движимый отчаянием, я с силой ударился головой о стену будочки.

Естественно, он предвидел это движение и успел вовремя соскочить, а я чуть не размозжил себе голову.

Я едва держался на ногах, отчаянно ругался и ощупывал свою бедную голову – некоторое время я был не в состоянии даже думать о преследовании врага.

Наконец, выпрямившись, я стер кровь со лба и щек и снова огляделся по сторонам. На этот раз мне удалось заметить едва уловимое движение. Он мчался к краю крыши, собираясь перебраться на низкую стенку…

Остановился. Оглянулся. Он дразнит меня? Я заметил, как блеснули его глаза.

– Ну тогда получай! – сказал я и бросился вперед.

Он повернулся и помчался вдоль стены. Мне показалось, что он двигается слишком быстро, чтобы успеть остановиться возле угла.

Так и получилось.

Я был уверен, что он не справится, но недооценил его способности.

Свет зажегся как раз в тот момент, когда он взлетел в воздух, и я смог наконец его рассмотреть – черный кот с простертыми передними лапами. Потом он пропал из виду, видимо, где-то приземлился.

Бросившись вперед, я увидел, что моему противнику удалось перепрыгнуть на соседнее с выставочным залом строящееся здание, он уже убегал по балке.

Я не остановился.

В прошлое свое посещение этой крыши я выбрал более легкий путь, но сейчас у меня не было времени, и я не мог себе позволить подобную роскошь. Я думаю, благодарить за это решение следует мой нахальный спинной мозг. Или винить.

Я автоматически оценил расстояние, максимально сконцентрировался и, оттолкнувшись в оптимальной точке, прыгнул – мне даже удалось перелететь через невысокий поребрик у края крыши.

Я с такой силой оттолкнулся от него, что отдача отозвалась в зубе мудрости. Левой рукой я ухватился за вертикальную балку, возле которой приземлился. Подтянувшись на руках, я забрался на балку и выпрямился, стараясь разглядеть своего противника.

Он направлялся к. той части платформы, где строители хранили свои вещи в бочках, накрытых парусиной. Я стремительно бросился ему наперерез вдоль балок.

Он заметил мое приближение и, взобравшись на кучу мусора, перескочил на ящик, с которого сумел перебраться на следующий этаж. Я ухватился за горизонтальную перекладину, раскачался, закинул ноги, нашел упор для левой ноги, перехватился руками и оказался наверху.

Поднимаясь на ноги, я заметил, что мой враг исчез у края платформы, выходящей на следующий этаж. Мне пришлось повторить свои действия.

Оказавшись на следующем этаже, я понял, что не вижу черного кота. Оставалось только сделать вывод, что он продолжал подниматься все выше и выше. Я последовал за ним.

Через три этажа я опять заметил его. Он остановился, чтобы посмотреть вниз. Свет, идущий снизу, снова попал ему в глаза.

Резкое движение!

Я уцепился за стропила одной рукой, а другую поднял вверх, чтобы защитить голову. Однако моя предосторожность оказалась излишней.

Грохот, скрежет и звон: целое ведро болтов или гаек, сброшенное сверху, пролетело мимо меня – звонкое эхо прокатилось по этажам.

Холодный ветер начал терзать мою одежду, когда я снова полез вверх. Бросив взгляд вниз, я разглядел на освещенной крыше соседнего дома несколько фигур с поднятыми головами. Вероятно, это были мои союзники, но помочь они ничем не могли.

К тому времени, когда я добрался до места, откуда свалилось ведро с железками, объект моего преследования находился двумя этажами выше. Теперь я все прекрасно видел, потому что на этих платформах почти ничего не лежало, мы попали в царство жестких прямых линий и холодных четких углов, таких же классических и лаконичных, как теоремы Эвклида.

По мере того, как я поднимался все выше, ветер становился сильнее, теперь его порывы сменились постоянным, ровным давлением. Кончиками пальцев, а потом и всем телом я начал ощущать, как ритмично раскачиваются строительные леса.

Я упорно продолжал карабкаться вверх. Нас разделяло два этажа. Потом остался один.

Он стоял этажом выше и смотрел вниз. Дальше забираться было некуда. Он ждал.

– Может быть, хватит? – крикнул я. – Или будем играть до конца?

Ответа не последовало. Он просто неподвижно стоял и наблюдал за мной.

Я провел рукой по балке, которая находилась рядом со мной и поднималась вверх.

Мой противник стал меньше. Он присел, сжался, напрягся. Словно собирался прыгнуть…

Проклятие! Поднимаясь на последний уровень, я в течение нескольких секунд буду полностью в его власти – руки у меня будут заняты, когда я начну подтягиваться.

Однако моему врагу придется рискнуть, если он решится прыгнуть на меня – а вдруг я сумею схватить его одной рукой и сбросить вниз.

– Я думаю, ты блефуешь, – сказал я. – Сейчас я к тебе поднимусь.

Я посильнее ухватился за горизонтальную перекладину.

И в этот момент мне в голову пришла неожиданная мысль – такие у меня появлялись нечасто: «что если ты упадешь?»

Я заколебался, настолько необычной показалась мне эта идея. Конечно, я знал, что это может произойти. Более того, несколько раз так и было, разными результатами. Однако такого рода раз мышления – это табу.

А если посмотреть вниз? Интересно, что ты почувствуешь, когда упадешь? У тебя не возникло щекочущего ощущения в запястьях, ладонях, нога? щиколотках?

Конечно. Но ведь…

Головокружение окатывало меня с ног до голов) снова и снова. До сих пор я ничего подобного не испытывал.

Впрочем, я быстро понял, кто был источником моего состояния. Мой мохнатый маленький «друг посылал мне это ощущение, пытаясь – и небезуспешно – возбудить у меня высотобоязнь.

Я с силой ударил кулаком по перекладине прикусил губу. Я был напуган. Я, Фред Кассиди, боялся высоты!

Падение, падение… Совсем не как листок или клочок бумаги на ветру, а головокружительное падение тяжелого тела… Помешают, может быт только прутья нашей клетки… Кровавый отпечаток здесь, там… Только эта мысль будет доступна тебе на пути вниз… Ты будешь похож на своих не столь далеких предков, которые с ужасом цеплялись за деревья и все равно падали…

Именно тогда я его и увидел. В этот момент он дал мне то, что я искал, стараясь не поддаться на его уловки: предмет, на котором я мог бы сосредоточить все свое внимание. Мой враг позволил ceбе свысока рассуждать о человеческой расе. Сиб вызвал у меня раздражение, когда мы с ним встретились в квартире Мерими, потому что высказывали похожие мысли. Это было как раз то, что надо.

И тогда я позволил себе как следует разозлиться.

– Ну хорошо, – сказал я. – Те же самые предки просто обожали поднимать в воздух типов, вроде тебя, держа их за лапы, чтобы проверить, всегда ли вы удачно приземляетесь. Это очень старая игра. Правда, в нее уже давно как следует никто не играл. Я намереваюсь ее возродить – в память о моих прародителях. Смотри на веселого антропоида, опасайся его кривых неловких пальцев!

Я ухватился за перекладину.

Мой враг сделал вид, что собирается напасть, но передумал и бросился назад.

А я подтянулся и выпрямился.

Я наблюдал за тем, как он удирал от меня и вскоре оказался на противоположной стороне стальной площадки. Я двинулся по одному краю площадки, он – по другому. Я остановился. И он остановился. Мы не сводили глаз друг с друга.

– Отлично, – проговорил я, доставая сигарету и прикуривая. – Ты тянешь время. И проигрываешь

– тебе должно быть это известно. Ребята внизу не сидят сложа руки. Они вызвали подмогу. Все пути вниз будут очень скоро перекрыты. Могу побиться об заклад, что через несколько минут к нам сюда пожалует вертолет. Я всегда считал, что лучше сдаться, чем оказывать сопротивление при аресте. Я являюсь официальным представителем Государственного Департамента моей страны и Организации Объединенных Наций. Выбирай, что тебе больше нравится. Я…

Хорошо, промелькнуло у меня в голове. Я сдамся тебе как представителю Государственного Департамента.

Ровным шагом он стал приближаться ко мне. И внезапно рванулся вперед, на меня, заполнив мое сознание смутными образами. Облеченные в слова, они звучали бы примерно так:

Я выбросил руку вперед в тот момент, когда он прыгнул, и, поскольку у меня не было никакого другого оружия, сунул ему в морду сигарету.

Он извернулся и попытался ударить по ней лапой еще до того, как взлетел в воздух. А я отшатнулся и одновременно присел, подняв руки вверх, чтобы сохранить равновесие и прикрыть лицо и голову.

Он ударил меня, но не в сердце и даже не сумел вцепиться в глотку. Коснувшись моего левого плеча, он разодрал когтями руку и бок. И упал.

У меня пронеслась мысль: надо восстановить равновесие и попытаться спасти эту тварь. Я развернулся направо, перенес вес на левую ногу, выбросил вперед руку, схватил…

Ага, поймал! Я держал его за хвост!

Короткое сопротивление, звук разрываемой ткани, новое движение…

Я держал в руках жесткий, черный, искусственный хвост, с остатками какой-то, напоминавшей резину, ткани. А еще я успел заметить, как в том месте, где освещение было более ярким, промелькнула маленькая тень.

Вряд ли ему удалось приземлиться на лапы.