Текст книги "Миры Роджера Желязны. Том 6"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Глава 9

С бегунами он встречался не впервые. Попрыгунчики изредка заглядывали в Шарлоттсвилль – их там никто не трогал. Вообще в местах, где обитали бегуны, царил дивный мир и покой, образцовая миролюбивая атмосфера, что было напрямую связано с добрым нравом самих бегунов.

И сейчас на Тибора смотрели снизу миролюбивые добрые мордашки. Эти существа были небольшого росточка – примерно метр двадцать. Упитанные, кругленькие, покрытые густой шерсткой. Глаза-бусинки, подвижные принюхивающиеся носы и несоразмерно большие ноги, как у кенгуру.

Тибор в который раз подивился резвым эволюционным энтелехиям [21]21
  Энтелехия – в древнегреческой и средневековой философии обозначение активного начала, превращающего возможность в действительность, или нематериальное жизненное начало, направляющее развитие организмов.


[Закрыть], толчком к которым послужило именно то, что было, казалось, убийственным для любой жизни.

Сколько разнообразнейших видов человека возникло – и в какой короткий срок! Будто природа сделала отчаянную и могучую попытку преодолеть последствия глобальной войны: радиацию, гибель большинства людей и бесчисленное множество пролитых и распыленных токсинов.

– Да будут ясными ваши мысли, – произнесли бегуны слаженным хором, поводя длинными усами.

Один из них осведомился у Тибора:

– Как случилось, что у вас нет ни рук, ни ног? Вы очень странная особь!

– Война, – неопределенно отозвался Тибор, пресекая чрезмерное любопытство бегунов.

– А вы знаете, что ваша тележка неисправна? – поинтересовался другой бегун.

– Да что вы говорите! – удивленно воскликнул художник. – Она отлично едет. Довезла меня сюда – а это много миль.

Он сразу же поверил добродушному бегуну, и его охватила паника.

– Здесь поблизости есть ПАМЗ – полностью автоматизированный минизавод, – сообщил самый крупный бегун. – У него нынче почти нет работы – не то что в былые времена. Этот ПАМЗ может что угодно починить – если хорошенько его попросить. Вероятнее всего, он без труда заменит износившиеся части вашего колеса. И почти за бесценок.

– Ах, беда-то какая! – запричитал Тибор. – Да, колеса действительно мало смазывали – они могли и поизноситься. Поттер, приподними-ка, пожалуйста, этот край тележки. Вот так, спасибо… – Калека покрутил оторвавшееся от земли колесо. – Вы правы, надо чинить. И где этот… как его… ПАМЗ?

– В нескольких милях отсюда, – сказал самый крохотный из бегунов. – Поезжайте за мной. – Он двинулся вперед в темноту, остальные бегуны потянулись за ним. Крохотуля оглянулся и уточнил: – Поезжайте за нами. Ведь вы, ребята, тоже со мной?

– А то как же! – хором ответили все бегуны. Похоже, они держались тесной группой и все делали сообща.

Тибор тихонько спросил Поттера и Джексона:

– Можно доверять этой публике?

Сейчас его воображению рисовалась страшная картина: как эти милые бегуны увлекают его в глухомань, где убивают, чтобы присвоить замечательную тележку. Время такое крутое, что даже таким мохнатым очаровашкам не очень-то доверяешь.

– Этим доверять можно, – сказал Поттер. – От них никакого вреда. Чего не скажешь про этих вонючих багсов!

Тут он наподдал ногой одного из них, другие бросились врассыпную – подальше от его чешуйчатой задней лапы.

– К ПАМЗу! К ПАМЗу! – весело распевали бегуны, вприпрыжку несясь впереди тележки.

Голштинка, равнодушная к калейдоскопу новых престранных знакомцев, резво шла по полю, изредка мыча, – ей были не по душе эти прогулки в темноте. Тибор тихо лежал в тележке, нервы его были снова предельно напряжены.

– Мы прыг-прыг – одна нога здесь, другая там! Мы прыг-скок к замечательному ПАМЗу, где дешево починят тележку безрукого-безногого! – распевали бегуны, пересмеиваясь и от избытка чувств бегая кругами вокруг движущейся тележки. – Душка ПАМЗ, прилежный электронный малый, гарантийный даст талон: на миллион миль или на тыщу лет – смотря по тому, что раньше истечет: километраж или годаж.

– Увидимся, когда вы будете возвращаться, – крикнул Тибору вслед Джексон. – Обязательно возьмите для верности письменную гарантию у этого самого ПАМЗа!

– Вы хотите сказать, что меня там могут надуть?

Ответа он не расслышал.

До ПАМЗа они добрались на рассвете. До неприличия ярко окрашенные облака плыли по небу, словно нарисованные озорным ребенком. Птицы и квазиптицы щебетали в кустарнике, растущем по бокам тропы.

– Где-то тут, совсем близко, – сказал Эрл, предводитель бегунов, и остановился. Имя Тибор узнал, прочитав в лучах рассвета надпись на его комбинезоне. – Погодите, сейчас соображу.

– А как насчет перекусить? – спросил Эрла один из его товарищей.

– У ПАМЗа должно найтись что-нибудь съедобное, – сказал Эрл, мудро покачивая мохнатой головой. – Вперед, дружище! – скомандовал он Тибору, сопроводив свои слова энергичным взмахом лапы.

Во время ночного путешествия колесо тиборовской тележки скрипело все жалобней и жалобней – большая удача, что бегуны подметили опасность, когда Тибор еще ни о чем не подозревал!

– Здесь повернем направо, – сказал Эрл, приближаясь к зарослям тысячелистника, – а потом резко налево.

Его хвост замелькал среди кустов.

– Ага, вот и вход! А тележка может проехать вот здесь.

– Дорого обойдется? – настороженно спросил художник.

– Да ни во сколько, я думаю, – ответил Эрл, бежавший перед тиборовской тележкой. – Сюда нынче никто не заглядывает. Разруха и запустение. Так что ПАМЗ, вероятнее всего, только порадуется работе. Ему без дела и без компании, должно быть, скучно. Он, хоть и электронный, но, полагай, не каменный. Чувства имеет. Своего рода.

Миновав прогал между кустами, тележка Тибора выехала на большое ровное поле. Казалось, здесь всю растительность как ножом срезало. Центр проплешины занимал внушительных размеров плоский металлический диск; наверху имелась крышка. Весь ПАМЗ находился под землей, а металлический диск был только его макушкой.

Никакого движения. Тишина. Лишь зловещее посверкивание металла в лучах рассвета.

– Привет, – сказал Тибор, обращаясь к ПАМЗу. Бегуны даже припрыгнули от ужаса.

– Не разговаривайте с ним подобным тоном, – тихо подсказал Эрл, нервно подергивая усами. – Побольше почтения, а не то эта штуковина поубивает нас! Она ведь производила оружие и ремонтировала военную технику. Запрограммирована в том числе и на отражение диверсий и вражеских нападений! ПАМЗ мнителен и недоверчив – и вообще у него премерзостный характер.

– Добрый день, – сказал Тибор. – Всячески рад приветствовать вас, о высокоумный электронный брат по разуму.

– Если вы будете витийствовать или почтительно хамить, – мягко произнес Эрл, – она нас всех укокошит!

Тон бегуна был спокойный, очень терпеливый, – словно он ребенка поучал.

«А может, – подумал Тибор, – я и есть ребенок относительно этой «штуковины». Растерянный, беспомощный ребенок. Эта «штуковина», как ни крути, почище мутантов, которые хоть как-то похожи на людей – так что некий подход всегда можно найти».

– Мой друг, – обратился Тибор к ПАМЗу, который до сих пор не подавал никаких признаков жизни, – не можете ли вы помочь мне?

Эрл тихонько застонал.

– Тогда сами обращайтесь к нему! – раздраженно бросил Тибор.

«К какому количеству словесных па надо прибегнуть, чтобы разбудить интеллект этой причудливой конструкции, созданной во время Войны? Замучишься делать коленца!»

– Послушайте, – твердо сказал Тибор, обращаясь разом к Эрлу и ПАМЗу, – мне действительно нужна помощь, но я не собираюсь рассыпаться мелким бесом, юлить и канючить только для того, чтобы мне починили одно чертово колесо. Овчинка не стоит выделки!

«Да гори оно все синим пламенем, – подумал он. – Подобные штуковины смешали человеческую расу с дерьмом, а я перед ними буду хребет гнуть!»

– Всемогущий ПАМЗ, – зычно провозгласил Эрл, – мы пришли, дабы просить у вас поддержки. Этот несчастный безногий и безрукий человек не сможет завершить свое путешествие без вашей любезной помощи. Правое переднее колесо его тележки подвело его в трудную годину.

Тут Эрл замолчал и внимательно прислушался, вытянув свою узкую голову, которая сильно напоминала собачью морду.

– Вот оно! – восхищенно пискнул самый маленький бегун, явно зачарованный величием опасного момента.

Крышка ПАМЗа распахнулась. Из его глубины лифтоподобный механизм выдвинул длинный металлический стержень, на конце которого было что-то вроде репродуктора. Репродуктор заходил из стороны в сторону, потом раструбом точно нацелился на Тибора.

– Если вас угораздило забеременеть, – скрежещущим голосом произнес репродуктор, – я могу предложить вам старинные средства: мышьяк, настой из ржавчины, воду, которой обмывали покойников, сухие толченые почки мула, пену с верблюжьих губ. Что вы предпочитаете?

– Нет, – сказал Эрл. – Беременность не имеет места. У повозки этого человека сносилось колесо. Будьте добры слушать внимательнее, сэр.

– Я никому не позволю разговаривать с собой в подобном тоне! – рявкнул ПАМЗ. – Я требую надлежащего уважения!

Секундой позже тот же лифт выплюнул из недр минизавода второй металлический стержень – с носиком на конце. Похоже, это был газораспылитель.

– Я расцениваю ваши слова как государственное преступление, – сказал ПАМЗ. – Это словесная диверсия – подрыв в моем лице авторитета военно-промышленного комплекса. Вас ожидает смерть. Приговор обжалованию не подлежит.

При этом из газораспылителя ПАМЗа вылетело облачко сероватого дыма. Бегуны попятились.

– Я вас научу вежливости, хамье двуногое! Последние слова потонули в шипении. Тибор не был даже уверен, что расслышал правильно. Из репродуктора неслись отрывистые клокочущие звуки – должно быть, что-то сломалось в речевом оборудовании ветхого минизавода. Оба стержня беспорядочно заерзали вверх-вниз – один хрипел, другой поплевывал крохотными облачками газа. С отравляющим газом тоже что-то было не в порядке. Затем стержни замерли, а из глубины заводика потянуло темным дымком. Оттуда же послышался противный скрежет – видать, зубчатая передача где-то полетела. Тибор осведомился у Эрла:

– Почему он настроен так враждебно?

В то же мгновение из недр ПАМЗа вырвались целые клубы черного дыма.

– Я не настроен враждебно! – яростно проорал репродуктор. – Ах ты, хренов сукин сын, в Бога душу твою мать!.. Я очень дружелюбен – и в порошок сотру любого, кто думает иначе!

Шипение, еще больше дыма, подземный нарастающий рокот, который завершился жутким грохотом, как будто на протяжении нескольких секунд захлопнули одну за другой тысячу металлических крышек на контейнерах с мусором.

– Мне кажется, вы убили его, – пискнул бегун-кроха.

– Боже мой! – с отвращением выдохнул Эрл. – А впрочем, он скорее всего и не смог бы вам помочь. – Но голос Эрла горестно задрожал, когда он добавил: – Похоже, это я все испортил… Что нам теперь делать?

– Пущусь дальше в путь, – со вздохом сказал Тибор.

Он тронул спину голштинки своим манипулятором. Корова с коротким «му» развернула тележку и потащила в том направлении, откуда они приехали.

– Погодите! – воскликнул Эрл, поднимая свою мохнатую руку. – Давайте попробуем еще раз! – Он вытащил из кармана еще довоенную записную книжку и ручку. – Попробуем подать нашу просьбу в письменном виде – как делалось раньше. Опустим заявку в щель. Если и это не сработает, тогда уйдем восвояси.

Он медленно написал что-то, неумело водя пером по бумаге, затем вырвал страничку и направился с ней к открытому люку ПАМЗа.

– А стоит ли наступать на грабли во второй раз? – пискнул бегун-кроха. – Лбы у нас не чугунные.

– Верно! – сказал Тибор. – Оставьте этого электронного психа в покое.

Его тележка катила прочь. Неисправное колесо противно подвывало.

– Очевидно, вся беда в репродукторе, – отозвался Эрл. – Если мы сумеем…

– Всего доброго, – решительно сказал Тибор. Вскоре бегуны скрылись за кустами. Тележка покатила по дороге.

Тибора вдруг объяла меланхолия, приятное обволакивающее чувство безмятежного уныния. Откуда взялось это странное чувство? Неужели это бегуны его навеяли? От этих суетливых существ исходит такой покой… По непроверенным слухам, они одним своим теплым взглядом могут усмирять тайфуны. А вот с ПАМЗом что-то не справились. И все же приятно, что есть внутренне уравновешенные существа – посреди повсеместного хаоса.

Тележка погромыхивала, влекомая неутомимой коровенкой, а Тибору вдруг припала охота петь – и он затянул:

 
Освети тот угол, во коем ты…
 

Следующие слова этого старинного церковного гимна позабылись, поэтому он затянул другой:

 
Се мир отеческий. Каменья, дерева и ветр…
 

Нет, не то. И он попробовал свой излюбленный старинный псалом номер сто:

 
Восславим же Его, источник всех милостей
и благ. Всякая тварь земная восславляет Его.
Хвала тому, кто над нами, на небесах.
Возблагодарим Отца, и Сына, и Духа Святого.
 

Но, похоже, он перевирал слова и получалось не очень складно. Зато на душе сразу полегчало.

Тут Тибор обратил внимание на то, что злополучное колесо больше не подвывает. Он свесил голову и взглянул на ступицу. Ничего себе! Колесо вообще заклинило.

«Эх, мало было печали, так черти еще накачали! – с горечью подумал он, натягивая поводья. – Тпру, милая!.. Ну, пегашка ты моя волоокая, далеко мы с тобой уехали, да не очень».

Тибор сидел неподвижно и впитывал в себя окрестные звуки: шелест кустарника и скрип деревьев на ветру, попискивание каких-то зверушек – одни проворно бежали по своим делам, другие – всякая мелкота – весело резвились на утреннем ласковом солнышке. Все они – дети мира сего, даром что тела их изуродованы, вид у них гротескный, гены порченые. Но и у этих смешных или страшных уродцев есть право веселиться на припеке.

Совы позасыпали. Правда, проснулись краснохвостые ястребы. Где-то вдали умиротворяюще красиво пела птица. А пела она – словами: «Освети тот угол, во коем ты…» Потом какая-то невнятица – и дивной трелью: «Хвала тому, кто дал крыло, и древо, и каменья. Благодарим! Твитти-туддл, твитти-туддл!» И птица начала пение сначала, повторяя все прежде спетое Тибором.

Эге, да это мутант – квазиптица. Интересно, она понимает, что поет? Или она вроде попугая? Кто ж знает… Он не может пойти к кусту и глянуть на нее – природа ходилок не дала. Ну а теперь вот еще и колесо заколдобило, будь оно неладно. «А мне было бы полезно побеседовать с квазиптицей. Вдруг ей доводилось встречать Господа Гнева, и она знает, где его искать!»

Тут в зарослях справа от него началось какое-то шевеление, оттуда показалось нечто большое. Тибор вытаращился в сторону зарослей – и глазам своим не поверил.

Там, свившись витками, лежал громадный червь – размером поболее питона. Червячище, медленно развиваясь, пополз в сторону остолбеневшего художника. Страшилище – то ли человекообразный червь, то ли червеобразный человек – тащилось вперед с небольшой скоростью, оставляя за собой заметный маслянистый след на траве. По мере приближения оно начало пищать – тоненьким пронзительным голоском.

Тибор совершенно растерялся – сидел, пришибленный, и ждал, что будет дальше.

Маслянистые струйки с червячищи, попадая на листья – серые, зеленые, рыжие, – сперва окрашивали их словно лаком, затем листья на глазах скручивались, будто облитые кислотой. По дороге исполинский червь задевал деревья, и с них сыпались мертвые плоды. Когда эта тварь доползла до дороги, от ее фырканья завихрилась пыль.

– Эй ты! – прошипел червячище. – Я могу тебя убить!

«Господи, и этот налаживается меня прикончить! Что ж вы все, сукины дети, повадились меня убивать!» – внутренне возмутился Тибор.

Червяк подполз совсем близко, остановился и заколотил хвостом по дороге, поднимая пыль в сторону пришельца. Затем подполз к луже и стал молотить хвостом по ней так, чтоб брызги летели в Тибора.

– Убирайся отсюда и оставь меня в покое! Я здесь охраняю сокровище. Ты бы и хотел добраться до него, но – накось, выкуси! Понял? Слышь меня? Вали отсюда!

Тибор крикнул:

– Да не могу я уехать!

Голос его дрожал, тело так трясло, что манипуляторы не сразу вытащили пистолет. Наконец он извлек оружие и прицелился в голову монстра-мутанта – получеловека-получервя.

– Слышишь ты, безрукий-безногий, я – порождение навоза! – заорал червовек. – Я родился в результате вашей дерьмовой войны. Это и твоя вина, что я такой уродливый. Ты только посмотри, какая мерзостная тварь перед тобой!

Червовек вытянулся и высоко поднял голову, как танцующая кобра. Его голова качалась в каком-то метре от Тибора. По извивающемуся телу текла зловонная жидкость.

Тибор от ужаса и отвращения закрыл глаза.

– Нет, ты гляди, гляди! – неистовствовал червовек.

– Ах ты, червяк глупый! – прохрипел Тибор, бессмысленно размахивая пистолетом.

Червяк-то червяк, но и человек, однако же! А в человека Тибору не стрелялось. Он беспомощно мотал головой, ожидая, что челюсти страшилища сомкнутся на его горле. Вот она – смерть неминучая! Он покорно закрыл глаза. Но и с закрытыми глазами ощущал, как у самых его губ мечется раздвоенный язык монстра.

– Я отравляю тебя! – злорадно провозгласил червовек. – Чувствуешь вонь – это мой пот! А сам я бессмертен, как все по-настоящему уродливое! Я есть Вечный Червь! Я буду жить, сколько будет существовать Земля!

Кольцами страшилище обвилось вокруг тележки и коровы. Когда червовек начал обвиваться и вокруг неполноценного тела калеки, Тибор включил генератор электрического поля – в последней безнадежной попытке спастись.

Послышалось жужжание, посыпались искры – и червь стремительно отпрянул.

– Ага! – воскликнул обнадеженный Тибор. – Вот тебе пяток ампер! Не нравится? Сейчас прибавлю!

Тибор увеличил мощность электрошока.

Червовек далеко отвел голову, чтобы одним мощным ударом покончить с художником.

«Нет, тварь, уж если кому и помирать, так лучше ты подохни!» – подумал Тибор.

Мерзостный зубастый клюв червя устремился к голове Тибора – но словно ударился об электрическое поле и остановился на полпути. Этого мгновения было достаточно для Тибора, чтобы высмотреть мягкое, незащищенное место на шее червя, прицелиться и нажать на курок.

– Я спокойно спал! – провыл червь. – Зачем ты разбудил меня?

Выстрел отбросил его от Тибора. Заметив кровь у себя на шее, червовек запричитал:

– Что ты наделал! Что ты наделал!

Червовек корчился, обливаясь кровью, однако подбирался для новой атаки. Тибор, не глядя на противника, с лихорадочной поспешностью перезаряжал пистолет.

Новая атака. Снова мягкое место на шее прямо перед Тибором. И он опять выстрелил. И опять попал.

– Не убивай меня! – всхлипывая от боли, провыл червовек. – Дай мне мирно спать у моих сокровищ!

С этими словами он повалился в пыль, высвободив и тележку, и корову из своих страшных объятий. Он прерывисто, свистяще дышал и таращился на Тибора.

– Что я сделал тебе? Зачем ты меня убил? – шипел червовек из последних сил. – Разве я причинил тебе зло?

– Нет, – сказал Тибор. – Ты мне зла не причинил.

Он видел, что противник ранен смертельно, и сердце его стало биться спокойнее.

– Извини меня, – продолжил Тибор, кривя душой. – Один из нас должен был… – При этом он поспешно перезаряжал пистолет. – Прости, но из нас двоих может выжить только один.

С этими словами он выстрелил червю между глаз. Тот захлопал веками. Потом Тибор заметил, как зрачки червя расширяются, стекленеют… Конец.

– Вот ты и помер, Вечный Червь, – устало сказал Тибор.

Червовек молчал. Он был мертв. Тибор протянул манипулятор и закрыл глаза мертвеца.

Тут ему пришла в голову блестящая идея. Этот червяк весь в масле – а именно смазки не хватает колесу тележки. Тибор провел манипулятором по телу червя, собрал масло и смазал им ось. Теперь колесо вращалось нормально.

Немного успокоившись, Тибор вдруг припомнил странную фразу, оброненную червем: дескать, не мешай мне спать возле моих сокровищ. Сокровища? Это занятно.

Тибор осторожно объехал труп червя и направился к тому месту, откуда выползла страшная тварь.

За кустами он обнаружил пещеру внутри невысокого взгорка. Внутри все провоняло маслянистой слизью.

Тибор приложил платок к носу, чтобы хоть как-то справиться с вонью, и осветил внутренность пещеры нашлемным фонариком.

Вот они – пресловутые сокровища. Ржавый потолочный вентилятор на верху целой кучи разных предметов. Искореженный корпус автомобиля – без двигателя, но с двумя вроде бы исправными фарами и целым номерным знаком. Электрооткрывалка для консервов. Два лазерных бластера времен Войны, без батарей. Матрасные пружины. Рваные жалюзи. Портативный транзисторный приемник без антенны.

Всякая дрянь. Ничего ценного.

Тибор ткнул корову в бок кнутовищем. Голштинка недовольно взмахнула хвостом и повернула к нему свою массивную головищу. В ее глазах прочитывалось: «Совсем сдурел что ли?» Тем не менее она сделала несколько шагов в глубь просторной зловонной пещеры.

«Совсем как сорока, – подумал Тибор, – червяк тащил в свою нору все блестящее. И даже случайно не приволок ничего сколько-нибудь ценного. И как давно эта тварь лежала тут, защищая свои «сокровища»? Быть может, несколько лет. Или десятилетий».

Вон еще мотыга. Потемневший от времени картонный плакат с изображением Че Гевары. Магнитофон без кассет. Пишущая машинка «Ундервуд», проломленная посередине. Ржавые и дырявые кастрюли. Клетка для транспортировки кота – прутья торчат во все стороны, как спицы. Искореженная плевательница и полуистлевший комплект журнала «Тайм».

Вот и все земные сокровища червовека. У него были только пружины от матраса. А матраса не было. Так и спал на голом полу.

Тибор горестно вздохнул. Этот самозваный дракон защищал кучу дерьма. Ну да ладно, теперь он помер…

Когда тележка выкатилась из пещеры, Тибор заметил на ветке ближайшего дерева ту самую птицу, что недавно пела гимны. Она вопросительно взирала на художника.

– Сама видишь, что я натворил, – хрипло сказал Тибор.

Труп червя вонял так отвратительно, что казалось, будто он уже начал разлагаться.

– Вижу-вижу, – ответила птица.

– Ты гляди, я теперь понимаю твой язык! – без особого удивления произнес Тибор. – И кажется, ты не попугайничаешь, а говоришь самостоятельно…

– Понимаете – потому что погрузили руку в выделения червя, – сказала птица. – Теперь вы можете понимать всех птиц, а не только меня. Но на любые ваши вопросы могу ответить и я.

– Ты знаешь, кто я такой? – спросил Тибор.

– Да, – сказала птица, перепрыгивая на ветку пониже и попрочней. – Вы Макмастерс Тибор.

– Надо говорить наоборот: Тибор Макмастерс. Тибор – это имя. Макмастерс – фамилия.

– Хорошо, – согласилась птица. – Вы странствуете в поисках Господа Гнева, дабы нарисовать его достоверный портрет. Это благородное дело, мистер Тибор.

– Мистер Макмастерс, – поправил Тибор.

– Да, – опять согласилась птица, – как вам будет угодно. Спросите меня, где вам его найти.

– А разве ты знаешь? – спросил Тибор, и сердце у него в груди тяжело бухнуло, потом словно превратилось в кусок льда, который распирал грудь.

Теперь ему со всей ясностью представился весь ужас встречи с Господом Гнева, которая прежде казалась лишь отдаленной и маловероятной перспективой. Он оцепенел от одуряющего страха.

– Конечно, знаю, – преспокойным тоном заявила птица. – Он совсем недалеко отсюда. Если желаете, я могу проводить вас к нему.