Текст книги "Красная лента"

Автор книги: Роджер Джон Эллори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА 52

Миллер не поехал к Росу на И-стрит и Пятую улицу. Он не позвонил и не посоветовался с ним, потому что у него не было на это времени.

Он пообедал с Шамирами и отправился наверх, чтобы побриться и прибрать. Как раз тогда, около трех часов пополудни, зазвонил его сотовый телефон. Миллер, не глядя на экран, взял его с тумбочки и сказал:

– Да?

– Поезжай в бедняцкий район.

– Кто это?

Голос показался ему знакомым.

– Заткнись и слушай.

– Роби?

Миллер чуть не выронил телефон.

– Поезжай в бедняцкий район. Найди дипломата.

– Что? Найти дипломата? Кто это такой?

Роби повесил трубку.

– Роби? Роби! – закричал Миллер в трубку, зная, что это бесполезно.

Он быстро поискал входящий звонок, но он был обозначен во входящих как «Звонок 1» без всякого номера.

Миллер замер, держа телефон в руке и не в силах пошевелиться.

Что это значит? Бедняцкий район? Тот, где жила Наташа Джойс? Тот район? И кто был этим дипломатом? Что это значит, черт побери?

Миллер быстро надел чистую рубашку, пиджак, ботинки, вынул пистолет из тумбочки возле кровати, прихватил жетон и пейджер. Он спустился по лестнице и прошел полквартала до места, где стояла его машина.

Должно быть, Роби имел в виду именно тот район, где жила Джойс. Не иначе.

Миллер остановился. Замер с ключом зажигания в руке. И попробовал оценить значение этого звонка. Ему позвонил Джон Роби. Человек, которого разыскивали полиция и федеральное правительство. Человек, который знал о том, что произошло, больше, чем кто-либо другой, занятый в расследовании. Человек, который исчез, сбежал и был объявлен в розыск.

Вопрос стоял просто. Знал ли он наверняка, что Роби не является Ленточным Убийцей? Был ли он уверен в этом? Мог ли он беспрекословно исполнять все, что ему говорил Роби, без поддержки, не сказав никому ни слова?

Его ладони стали влажными от пота. Миллер нашел салфетку, которой протирал ветровое стекло, и вытер руки. Потом опустил окно и принялся глубоко дышать. Ему было сложно взять эмоции под контроль. Он пытался сконцентрироваться, сосредоточиться и понять, чего хочет Джон Роби, почему он выбрал именно его. Или это просто везение? Везение? Миллер улыбнулся. Он не верил в везение. Совпадение, стечение обстоятельств? Черт, это не могло быть стечением обстоятельств! К чему это приведет? Он собирался продолжить несанкционированное расследование, последовать указаниям, полученным от человека, которого, по идее, должен разыскать и арестовать. Эти мысли вернули его в реальный мир. У него появился шанс отступить. Сейчас, впервые с тех пор, как начался этот кошмар, он мог уйти, заняться чем-нибудь другим, убежать от этого безумия, этих заговоров.

Но он не мог.

Хэрриет Шамир знала это. И Джон Роби тоже.

Миллера трясло. Он вцепился в руль и опустил голову на руки.

– Господи… – прошептал он.

Несмотря на обуревавшие его чувства, на приступ страха, он завел двигатель и выехал на улицу.

Сорок минут спустя, очутившись в унылом районе, где жила Наташа Джойс, Миллер остановил машину и окинул взглядом пустынную стоянку возле жилых домов. Он не мог не вспомнить Наташу и то, как она выглядела, когда ее обнаружили. Он подумал о Хлои, о том, что с ней будет дальше. О тех людях, которые остались жить и оплакивать Маргарет Мозли, Барбару Ли и Энн Райнер, а также многих других, о которых они ничего не знали.

Найти дипломата…

Миллер проверил пистолет и выбрался из машины.

Двадцать минут спустя, успев перекинуться парой слов с тремя-четырьмя местными жителями, он набрел на стайку подростков, околачивавшихся на углу здания, которое, казалось, пережило бомбежку.

– Здесь таких нет, – ответил ему один из подростков. В таких компаниях всегда находится вожак, который стоит чуть впереди и выражает мнение всей группы.

Подросток ухмыльнулся. Его зубы были украшены золотыми коронками. Дьявольская улыбка.

– У нас тут всякие водятся, дружище, но вот дипломатов нет.

Один из пареньков, которому на вид было не больше пятнадцати лет, сделал шаг в сторону и подозвал вожака. Тот перекинулся с мальчишкой парой слов и снова одарил Миллера улыбкой на пять тысяч долларов.

– Кто-то послал тебя сюда найти дипломата?

Миллер кивнул.

– Верно.

– И этот человек где-то здесь?

– Я так думаю.

– Может оказаться, что это не человек. Вот что я имею в виду.

Миллер покачал головой.

– Не понимаю, как такое возможно.

– Есть пятьдесят долларов? – спросил вожак.

Миллер нахмурился.

– Если нужна помощь, можем устроить небольшую экскурсию. Но экскурсии у нас платные.

– У меня нет пятидесяти долларов, – ответил Миллер.

– Чушь! У тебя нет пятидесяти долларов?

Миллер рассмеялся.

– Нет. Серьезно. Есть тридцать долларов, может, тридцать пять, и это все.

– Гони, что есть.

– То есть?

– Гони тридцать пять долларов, и мы покажем тебе дипломата.

– Вы знаете, кто это? – спросил Миллер.

Вожак повернулся и махнул рукой подростку, с которым шептался перед этим.

– Мой парень знает, где этот дипломат. Плати тридцать пять долларов, и мы тебя туда отведем.

Миллер похлопал себя по карманам и вывернул их, собирая все, что у него было.

– Тридцать шесть долларов и семьдесят центов, – сказал он и передал банкноты и мелочь вожаку, который тут же засунул их в карман джинсов.

– Эй! – распорядился тот. – Покажи чуваку, где дипломат.

Паренек ухмыльнулся, развернулся и побежал. Миллер последовал за ним. За ними потянулись еще шесть или семь человек. Это было редкое зрелище. Кричащие подростки, Миллер и пацан, бегущий впереди него. Со стороны казалось, что Миллер преследует мальчишку, а остальные пытаются его догнать. Так продолжалось две-три минуты. Затем подросток остановился, посмотрел на Миллера и, пройдя еще тридцать-сорок метров, указал куда-то направо.

Миллер не увидел ничего, кроме остова обгоревшей машины, разбросанных ящиков и перевернутого кресла с разодранной набивкой, которое словно подвергли церемониальной казни. Никого вокруг видно не было.

Миллер не мог понять, на что указывает парень.

– Где? – спросил он. – Куда ты показываешь?

Парень начал смеяться.

– Вон твой дипломат, – сказал он.

Вожак стоял рядом и тоже смеялся. Миллер никак не мог взять в толк, что происходит.

– Он прав, – подтвердил вожак. – Вон твой чертов дипломат.

Миллер снова посмотрел в указанном направлении, но ничего не увидел.

– Что за чушь! – сказал он. – Что это за бред! Мы же договаривались…

– Мы выполнили свою часть сделки, – сказал вожак и махнул подростку. – Скажи ему, – распорядился он. – Скажи, что это.

– «Додж», – сказал мальчишка. – «Додж Лебарон Дипломат» семьдесят восьмого года выпуска.

И он указал пальцем на остов машины.

– Это и есть дипломат? – спросил Миллер.

– Конечно, черт его дери! – подтвердил вожак. – Этот парень знает все машины, выпущенные за последнюю тысячу лет. Он в тачках шарит что надо.

Миллер подошел к автомобилю. Машина почернела от сажи, поэтому было сложно сказать, какого цвета она была изначально. Стекол у нее не было, покрышки расплавились.

Миллер повернулся к компании подростков.

– Сколько она уже стоит здесь?

– Два дня, – ответил знаток автомобилей. – Ее пригнали сюда и сожгли два дня назад.

– В четверг, – уточнил Миллер.

– Да, в четверг, – подтвердил паренек.

Миллер заглянул в салон. Потом обошел автомобиль, давя ботинками битое стекло. Воняло жженой резиной, горелой краской и металлом. Кто-то пригнал сюда эту машину на следующий день после гибели Наташи Джойс и поджег. Почему? Для чего?

Мальчишки подошли ближе, им было интересно, что все это значит.

– Мне надо открыть багажник, – сказал Миллер.

Подростки начали искать, чем бы отпереть багажник. Один из них подал ему монтировку. Миллер взял ее двумя руками и принялся методично бить по замку багажника, пока тот не вылетел наружу. Потом кончиком монтировки откинул крышку.

Вонь была непереносимая.

Один из мальчишек начал кричать, другой отвернулся и вывернул на землю содержимое желудка. Миллер замер, пытаясь понять, на что смотрит. Он знал, что это. Он знал наверняка, но ему казалось, что разум пытается выдать это за что-то другое.

Руки и ноги человека были крепко связаны за спиной. Веревка так сильно натянулась, что его тело изогнулось дугой. На лицо была наброшена какая-то тряпка, но от высокой температуры она выгорела и распалась, поэтому было видно то, что осталось от лица мертвеца, перекошенного от ужасного страдания. Его зубы обуглились, губы сгорели, большая часть носа исчезла совсем, а уши и волосы спеклись в бесформенную черную массу из крови и тканей, которая частично стекла на дно багажника. Багажник защитил человека от огня, но бедняга поджарился в нем живьем. Миллер почувствовал, как к горлу подступает тошнота.

Большая часть мальчишек разбежалась. Вожак остался. Он стоял с широко раскрытыми глазами и два-три раза порывался что-то сказать, но из его рта не вылетало ни звука.

Миллер достал из кармана сотовый телефон, набрал номер Роса, сообщил, где находится и что обнаружил. Рос поинтересовался источником информации, на что Миллер ответил, что позвонит позже. Потом он позвонил во второй участок и попросил прислать кого-нибудь из офиса коронера. После этого набрал номер Мэрилин Хэммингз.

– Детектив Миллер? – удивилась она.

– Привет. Собирался позвонить…

– Нет, не собирался.

– Конечно, собирался…

– Вы что-то хотели, детектив Миллер? – Тон у нее был холодный, пренебрежительный.

– Мне нужна твоя помощь, Мэрилин.

– Снова? Да кто я? Общество помощи и поддержки детектива Роберта Миллера?

– У меня здесь полусгоревшее тело в багажнике автомобиля, и мне нужно срочно сделать вскрытие.

– Сейчас? Уже почти половина шестого вечера, и сегодня суббота.

– Я знаю, знаю, но это очень важно.

– Я уверена, что это очень важно, детектив Миллер, но у меня на семь часов запланировано одно дело, и оно тоже очень важное. Пока еще судмедэксперты закончат работать с телом… Я все равно получу его не раньше девяти-десяти часов, и это в лучшем случае.

– А ты сможешь подъехать позже? Ну, когда закончишь то, что запланировано на семь часов.

Мэрилин Хэммингз молчала.

– Мэрилин?

– Что за ерунда, Роберт? Кто я, по-твоему? Ты считаешь, что я обязана угождать всем твоим причудам? Это моя работа, да, но сейчас я не на работе. Я планирую прогуляться и вернуться домой. Будет уже поздно, я заварю себе травяного чаю, проверю электронную почту и лягу спать. Вот так я собираюсь провести вечер, Роберт. Я не хочу переться на работу в десять или одиннадцать вечера, чтобы смотреть на обгоревший труп какого-то бедняги, которого заперли в багажнике.

– Мэрилин, Мэрилин, мне действительно очень нужна твоя помощь…

– Прекрати, ладно? Пускай им займутся ребята с ночной смены. Кто там у нас сегодня? – Хэммингз прикрыла трубку рукой и крикнула: – Том! Том! Кто у нас сегодня ночью на смене?

Миллер услышал приглушенный голос Александера:

– Уркарт.

– Кэвин Уркарт. Он хороший специалист, как, впрочем, любой из нас. Он сегодня работает ночью и сможет помочь тебе в этом маленьком деле, Роберт.

– Мэрилин, серьезно, мне нужно, чтобы это сделал человек, который знает, что происходит. Это очень важно для меня, чертовски важно, и мне нужна твоя помощь!

– И с какого такого перепугу я обязана тебе помогать, Роберт? Почему я должна все бросить и снова тебе помогать? Кажется, из-за тебя у меня и так уже были неприятности, и я не понимаю, почему…

– Ты злишься, потому что я не позвонил?

Мэрилин Хэммингз рассмеялась – резко и громко.

– Я не хочу это обсуждать, ладно? Все понятно?

– Я позвоню позже, – сказал Миллер. – Я позвоню, когда тело привезут к вам.

– Делай что хочешь, Роберт.

Хэммингз положила трубку. Миллер задался вопросом, могли он, в принципе, еще больше испортить дело, чем это ему удалось. Из раздумий его вывел шум, вой сирены и свет фар двух гражданских машин и фургона коронера, которые появились в конце квартала.

Подростки разбежались, остался один вожак. Когда Миллер посмотрел на него, он улыбнулся и покачал головой.

– Мы, может, и не ангелы, но хотя бы не делаем из людей шашлык.

Он развернулся и, прежде чем Миллер успел что-то сказать, исчез.

ГЛАВА 53

В двадцать часов сорок восемь минут судмедэксперты передали труп в офис коронера. Миллер еще раз поговорил с Росом, посоветовал ему не вмешиваться и сказал, что сообщит, если что-нибудь узнает. В голосе Роса он почувствовал явное облегчение. Миллер не звонил Ласситеру, не передавал ничего Нэнси Коэн. Пока что он не хотел, чтобы кто-нибудь, помимо него самого, знал о связи между сгоревшим автомобилем и Джоном Роби. Также нельзя было забывать, что отчет судмедэкспертов по квартире Наташи Джойс так и не попал к ним в руки. Он гадал, работали ли вообще судмедэксперты в ее квартире.

Миллеру позвонил Грег Рейд, спросил, где он находится и может ли подъехать к ним в комплекс. Миллер ответил, что будет к началу девятого.

Рейд встретил его в коридоре и проводил к лаборатории. Миллер не спрашивал, зачем он понадобился Рейду, поскольку знал, что тот не побеспокоил бы его без нужды.

Войдя в лабораторию, располагавшуюся в самом дальнем крыле комплекса, Рейд указал на металлический стол, на котором лежали какие-то фрагменты. Рядом кто-то положил пластиковый пакет для вещественных доказательств, в котором Миллер заметил что-то непонятное.

– Это нехорошо, – тихо сказал Рейд и нервно взглянул на дверь, через которую они вошли.

Миллер не ответил. По выражению его лица можно было понять, что он ждет объяснений.

Судмедэксперт натянул латексную перчатку и пинцетом поднял один из фрагментов, лежащих на столе.

– Это, – сказал он, – было обнаружено на шее жертвы. Насколько я могу судить, изначально оно было оранжевого цвета. – Рейд положил фрагмент на стол и убрал пинцет. – Эта спекшаяся масса представляет собой набор похожих разноцветных предметов…

Он посмотрел на Миллера.

– Ленты, – спокойно сказал Миллер.

Рейд кивнул.

– Тот же состав?

Рейд снова кивнул.

Миллер огляделся в поисках стула.

Рейд сел рядом с ним. Так они сидели несколько минут, молча размышляя над сложившейся ситуацией.

– Как знать… – наконец сказал Миллер.

– Ты знаешь.

– Когда ты сдаешь отчет?

– Я сдаю отчет с недельной задержкой.

– В машине или на теле было что-то, что могло бы пролить свет на то, кто перед нами?

– В машине ничего не уцелело. Нам еще повезло, что фрагменты ленты не превратились в пепел.

– Ты обработал квартиру Джойс?

– Нет, ею занималась другая команда, – ответил Рейд. Миллер почувствовал волнение.

– Как ты узнал о машине? – спросил Рейд.

– Мне позвонили.

– Кто?

– Аноним.

– Может, это он и звонил?

Миллер покачал головой.

– Я не знаю, кто это был. Голос был изменен.

Он не смотрел Рейду в глаза. Он не умел врать и понимал, что Рейд моментально увидит ложь.

– Так что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил Рейд.

– Работай в обычном режиме. Хотя, если в первую очередь ты займешься просроченными отчетами, я буду тебе благодарен.

– Не вопрос, – ответил Рейд. – Я все равно должен сдавать отчеты строго по датам.

– Спасибо.

– Так что ты собираешься теперь делать?

– Попробую упросить Хэммингз провести вскрытие.

– Не хочешь привлекать внимание, верно?

– В смысле?

Рейд покачал головой.

– Чем меньше людей знают об этом, тем лучше.

Миллер озадаченно посмотрел на него.

– О чем ты?

– Потому что это похоже на еще один Уотергейт, верно? – спросил Рейд. – Для кого-то это станет серьезной головной болью, согласен?

– Надеюсь, что нет, – ответил Миллер. – Несмотря на все это, я надеюсь, что так не будет.

– Все еще работаешь над этим делом?

– Неофициально – да.

– Неофициально?

– Это уже второй вопрос, который ты мне задаешь и ответ на который тебе лучше не знать.

– Да ладно, – хмыкнул Рейд.

Миллер поднялся со стула.

– Удачи.

– Я не верю в удачу, – ответил Миллер.

– Возможно, тебе стоит начать в нее верить.

Миллер позвонил Мэрилин Хэммингз в десять минут двенадцатого.

– Я дома, – сказала она.

– Скажи мне свой адрес. Я заеду за тобой.

– Ты сейчас где?

– У тебя на работе.

– Уркарт там?

– Да.

– Пускай он сделает вскрытие. Я хорошо погуляла, поела и немного выпила, так что руки у меня могут дрожать. К тому же сейчас не моя смена. Уже скоро полночь. Оставь меня в покое.

– Мэрилин, мне очень нужно, чтобы ты провела это вскрытие. Мне необходимо, чтобы его сделала именно ты, по нескольким причинам. Я хотел бы назвать тебе их, но не по телефону. Позволь мне заехать за тобой. Мне нужно знать, кто этот парень.

– Завтра…

– Возможно, у меня не будет завтра.

– Да ладно тебе, не надо мне вешать лапшу на уши. Что это за мелодраматическое дерьмо?

Миллер был ошеломлен.

– Я не знаю, что я сделал, Мэрилин…

– Ты не знаешь, что ты сделал? Ты только себя послушай! Ты не знаешь, что ты сделал? Как насчет похищения вещественного доказательства или соучастия в его сокрытии? Как насчет привлечения городского служащего к похищению вещественного доказательства? Как тебе для начала?

– Послушай, я знаю. Мне жаль, мне очень жаль… Я не хотел поставить тебя в подобное положение, но только трое или четверо людей имеют более-менее нормальное представление о том, что происходит, и я хочу, чтобы так было и впредь. Я не могу позволить, чтобы это вышло наружу. Расследование забрали федералы…

– Что?

– Ты не знала, что делом теперь занимается ФБР?

– Нет. А когда это произошло?

– Вчера.

– То есть ты хочешь сказать, что тебя отстранили от расследования, но ты все равно хочешь, чтобы я приехала и сделала вскрытие трупа, который может быть напрямую связан с делом, которое только что у тебя отобрало ФБР?

– При создавшемся положении они не связаны, Мэрилин…

– Так же не связаны, как последняя услуга, которую я тебе оказала, была не связана с расследованием, которое ты вел? Или они не связаны как-то иначе?

– Ладно, – сказал Миллер. – Мы еще даже на свидание не ходили, а уже ссоримся.

– Это не шутка, Роберт.

– Нет, извини, ты права. Я просто не понимаю, почему ты сердишься на меня.

Мэрилин помолчала, потом громко вздохнула.

– Насколько все плохо? – спросила она.

– Я не хочу говорить об этом по телефону, Мэрилин. Уже поздно. Извини, что побеспокоил. Уркарт все сделает.

– Ты попал в беду? Я сейчас серьезно спрашиваю, Роберт. У тебя неприятности?

– Я не знаю, Мэрилин. Я в самом деле не знаю, что мы нарыли.

– Ты знаешь… Черт, о чем я думаю? Уже почти полночь. Боже, Роберт Миллер, опять ты втянул меня в какое-то дерьмо! Не знаю, что я делаю… Я буду через полчаса.

Она повесила трубку до того, как Миллер успел что-то сказать.

Миллер ждал Мэрилин в вестибюле, он не мог попасть в лабораторию коронера без разрешения. Когда она появилась в конце коридора, Миллер уставился в пол. Мэрилин выглядела подавленной, и Миллер по выражению ее лица понял, что она рассержена. Она нервничала из-за создавшейся ситуации и, кроме того, сердилась на него.

– Мне это не нравится, – холодно сказала она. – Я сделала то, чего не должна была делать. Теперь ты вызываешь меня во внерабочее время. Что мне делать, Роберт? Мне отметиться в журнале, а потом придумать какое-нибудь объяснение, почему я нахожусь здесь посреди ночи? Или ничего не говорить, просто написать отчет и дождаться, пока кто-нибудь сложит два и два и поинтересуется, что я здесь делала? Я встретила Уркарта и сказала, что кое-что забыла. Убедительно звучит, да? Да, я забыла в офисе что-то настолько важное, что вернулась за этим посреди ночи. И, пока была здесь, я подумала: а почему бы между делом не провести вскрытие?

Миллер молчал.

– Где ты нашел машину?

– В бедняцком районе.

– В том, где жила та негритянка?

– Да.

– Тогда они связаны.

– По всей видимости.

– А этот анонимный звонок? Он же не был анонимным, верно?

Миллер кивнул.

– Это был он?

– Да.

– Получается, что тебя сняли с дела, федералы забрали его себе, но ты не собираешься докладывать им об этом трупе.

– Верно.

– И где же в этой истории мое место?

– Ты скажешь, что ничего не знала, – ответил Миллер. – Сделаешь дело и скажешь, что была не в курсе.

– Но я знаю…

– Это не значит, что ты обязана это говорить.

– Так вот как ты действуешь? – спросила она.

В ее вопросе чувствовалось подозрение, которое ударило Миллера в самое сердце: «Ты спустил Брендона Томаса с лестницы и убил его? Ты убил человека, а потом заявил, что это был несчастный случай?»

– Нет, – возразил Миллер.

– Но именно об этом ты меня просишь!

Миллер опустил глаза. Он чувствовал груз ответственности. Он вспомнил обещание, данное Наташе Джойс. Ощущение потери и крушения стольких надежд захлестнуло его, словно пунами. Миллер чувствовал себя больным, одиноким, уставшим человеком. Вопрос заключался в том, имело ли значение хоть что-то. Он хотел знать, какое право имел Джон Роби разрушить его жизнь и разбросать ее кусочки.

– Чего ты хочешь от меня? – спросила Мэрилин. – Ты хочешь, чтобы я нарушила закон? Чтобы я нарушила протокол? Ты хочешь, чтобы я провела вскрытие и не включила это в отчет?

– Я хочу знать, кто он, Мэрилин, вот и все. Я хочу знать, кто этот парень. Я знаю, как он умер. Я знаю, что с ним произошло. Я знаю, что кто-то обвязал вокруг его шеи ленту и запер его в багажнике машины, а потом сжег машину дотла.

– У него вокруг шеи была обвязана лента?

– Если верить Грегу Рейду, да.

– О боже, нет!

– Да. В бардачке была обнаружена целая коллекция разных лент.

– Тогда кто это? – спросила она.

Миллер покачал головой.

– Я не знаю кто. Мне надо выяснить это, и ты единственный человек, которому я могу доверять.

– Доверять? Так в этом все дело? Ты считаешь, что кто-то охотится за тобой?

Он не ответил.

– О боже! – прошептала она. – Это начинает меня пугать!

Миллер взял Мэрилин за руку и посмотрел ей в глаза. Какое-то мгновение ему казалось, что она не хочет смотреть на него.

– Ты можешь сделать это? – спросил он. – Ты можешь узнать, есть ли у него имя?

– Куда поместили тело?

– Сказали, что в четвертую лабораторию.

Они направились к лаборатории. Мэрилин велела Миллеру держаться возле стены и подальше от дверей. Обожженные останки жертвы лежали на столе. Хэммингз включила верхний свет и набор ламп слева от стола. Достав из ящика стола пару латексных перчаток, она замерла перед почерневшим телом.

– Определенно мужчина, – чуть слышно сказала она, но Миллер услышал. – По всей видимости, около пятидесяти лет, возможно, за пятьдесят. Приблизительный рост – метр восемьдесят сантиметров. Заметны синяки, а также полосы сантиметровой ширины на запястьях и лодыжках. Видимо, был крепко связан чем-то, что оставило следы, как от пластика. Не исключено, что использована нейлоновая веревка или пластиковые наручники.

Миллер подошел ближе и увидел, как Хэммингз взяла с руки трупа образец кожи, который поместила в стеклянный приемник. Она подвергла его анализу ДНК. Пока приборы обрабатывали результаты, она подготовила скальпель.

– Будет немного больно, – тихо сказала она, ввела лезвие в подошвенную дугу и соскребла образец запекшейся крови. Потом перенесла его со скальпеля на крохотную тарелочку и прикрыла ее.

– Две аллели, – сообщила Мэрилин, определив тип крови. Она так сосредоточилась на работе, что Миллеру почудилось, что она забыла о его существовании. – Каждая аллель идет от определенного родителя. В данном случае одна аллель была доминирующей А, а другая О.

Миллер отвернулся. Он ощущал почти физическое напряжение, словно на него со всех сторон давила тень, источник которой невозможно было определить. Он попятился и опустился на стул, боясь упасть. Наклонившись вперед, он уперся локтями в колени и сложил ладони перед собой.

– Я не знаю, зачем сюда пришел, – сказал он.

Мэрилин повернулась и посмотрела на него.

– Я не смогу снять отпечатки пальцев, – сказала она. – Его руки слишком сильно обгорели. Тут мало материала, с которым я могу работать, Роберт.

Миллеру хотелось встать, оставить в покое обгоревшие останки неизвестного человека и исчезнуть. Либо вернуться в прошлое и не принять вызов к дому Шеридан одиннадцатого ноября. Он хотел, чтобы это стало чужой проблемой, не его, но это было не так, и теперь это стало также проблемой Мэрилин Хэммингз, и Грега Рейда, и даже, в определенном смысле, Эла Роса, поскольку если один напарник идет ко дну, то другой тонет вместе с ним.

Машина запикала. CODIS [18]18
  Компьютерная программа, обрабатывающая базы данных профилей ДНК преступников, образцов тканей с места преступления и пропавших без вести людей.


[Закрыть]выдала нулевой результат. Вообще ничего.

– Значит, мы никак не можем выяснить, кто это такой? – спросил Миллер, уже зная ответ на свой вопрос.

– Ты знал это еще до того, как набрал мой номер, – ответила она. – Ты знал, что это будет тупик.

Миллер промолчал.

– Почему? – спросила она.

Миллер посмотрел на Мэрилин.

– Боже, Мэрилин, я не знаю! Из-за того, что случилось раньше. Потому что ты, казалось, понимала мои чувства, когда меня хотели распять за то, что произошло с Томасом и той проституткой.

Хэммингз промолчала. Она стянула перчатки и швырнула их в бак для мусора. Потом подошла и села рядом. Она взяла Миллера за руку и, когда он повернулся, взглянула ему в глаза. Миллеру стало неловко. Он знал, какой сейчас последует вопрос.

– Она была просто проституткой?

Миллер закрыл глаза.

– Ответь на вопрос, Роберт. Она была просто проституткой или было что-то еще?

– Она была просто проституткой, – ответил Миллер.

– Ты когда-нибудь…

– Что? Спал ли я с ней? Трахал ли я ее?

– Не злись. Ты попал в ту историю не из-за меня. Не надо срывать злость…

– Извини, – перебил ее Миллер. – Мне очень жаль. Вся эта история злит меня. Ты права. Дело не в тебе. Черт, я схожу с ума!

Он отпустил ладонь Мэрилин и встал. Сделав несколько шагов, он повернулся к ней.

– Не знаю, почему я впутал тебя, – признался он.

Мэрилин улыбнулась.

– Я уже взрослая девочка, – сказала она. – Если надо, я могу сказать «нет».

– Тогда почему ты согласилась? Почему не отказалась и не осталась в стороне от всего этого? Это опасно. Происходит что-то, из-за чего умирают люди. По всей видимости, тот, кто стоит за этим, не собирается останавливаться.

Она пожала плечами.

– Что ты хочешь, чтобы я ответила? Что я сделала это ради тебя? Что меня интересовало не само дело, а ты? Что я думала, что это дело позволит нам больше времени проводить вместе? Если ты думаешь так, то ошибаешься, Роберт. Дело не только в тебе.

– Я этого не говорил…

– Позволь мне закончить, хорошо?

Миллер кивнул.

– Дело не только в тебе. Дело в том, что я с трудом понимаю. Я знаю об этой истории немного. Ты думаешь, что я не сочувствую тебе? Что я не испытываю сострадания к человеку, попавшему в беду? Я такой же человек, как и все. Ты пришел ко мне и попросил помощи. Я увидела человека, которого перемололи жернова отдела внутренних расследований и газетных статей. Человека, который пытался выполнять свою работу хорошо, а его смешали с дерьмом из-за какого-то сутенера и шлюхи. Поэтому я решила, что ему надо помочь. Я решила, что ты человек, который пытается сделать мир лучше, и моральная поддержка тебе не помешает. Вот и все. Не более того. Если хочешь притягивать к себе неприятности, притягивай. Возможно, что-то в людях вроде меня заставляет нас помогать таким людям, как ты. Возможно, мне кажется, что у тебя такие неприятности, что, если не помочь, ты погибнешь.

– Вероятно, так и есть, – сказал Миллер.

И хотя он не пытался пошутить, Хэммингз улыбнулась.

– Договорились, я проведу вскрытие. Я их лучший специалист и сделаю все строго по инструкции.

– Спасибо. Приятно слышать.

– Так что ты собираешься делать? – спросила она. – Будешь и дальше гнуть свою линию, пока кто-нибудь не узнает об этом трупе и не начнет угрожать тебе увольнением?

– Не знаю, – ответил он.

Мэрилин поднялась со стула и встала перед ним. Хотя она была ниже Миллера на добрых двадцать сантиметров, но обладала достаточной силой духа, чтобы казалось, что она смотрит на него сверху вниз.

– Завтра я проведу полное вскрытие, – сказала она. – Сомневаюсь, что смогу сказать что-то конкретное об этом парне. Его ДНК нет в нашей системе. Отпечатки пальцев взять не получится. Возможно, что-то было в машине.

– В машине ничего не было. Я не знаю… Я подвезу тебя домой. Ты не против?

– Я на машине. Не думаю, что будет хорошей идеей обсуждать что-то помимо работы, пока эта история не закончится. Так мне кажется, и я не думаю, что изменю свою точку зрения.

– Я понимаю, – сказал Миллер. – Я хотел, чтобы все было иначе, но я понимаю.

– Тогда ступай, – велела она. – Возвращайся тем же путем, каким пришел. Ни с кем не разговаривай. Я приберу здесь, положу нашего гостя в холодильник и, если завтра ничего нового не выясню, отошлю тебе отчет, ладно?

– Спасибо, – поблагодарил Миллер и протянул руку. – Я бы тебя обнял, но не думаю, что тебе этого хочется.

Мэрилин пожала ему руку.

– До свидания, детектив Миллер, и удачи.

– Я не верю в удачу, – ответил Миллер.

Она кивнула в сторону металлического стола.

– По всей видимости, он тоже не верил.