Текст книги "Красная лента"

Автор книги: Роджер Джон Эллори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА 37

Миллер поехал домой и поступил так, как советовала Нэнси. Он принял душ, побрился, погладил чистую рубашку и надел галстук. Достав лучший из четырех костюмов, он тщательно почистил его. Миллер покрыл ботинки ваксой, прополоскал рот, причесался и поехал в участок, чтобы встретиться там с Росом. Когда он прибыл на место, было десять минут восьмого. Рос ждал на его на улице.

– Готов? – спросил Рос.

– Вроде да.

– Навел марафет.

Миллер улыбнулся.

– Можешь сфотографировать, потому что в следующий раз ты меня таким увидишь нескоро.

– Его квартира на углу Нью-Джерси и Кью за старым китайским кварталом.

– Литтман поехал за ним?

Рос кивнул.

– И поехал он в библиотеку Карнеги.

– Шутишь?

– Нет, он проторчал там почти час, а потом вернулся назад. Сейчас там Риэль, говорит, что клиент дома.

Миллер помолчал минуту. Роби в библиотеке Карнеги? Еще одно совпадение?

– И что мы узнали о Джоне Роби?

Рос покачал головой.

– Ничего. Его никогда не арестовывали, он никогда не нарушал правила дорожного движения. Его имя значится в базе социального страхования, в земельном реестре, в списках членов нескольких организаций, связанных с колледжем. Если копнуть глубже, можно обнаружить данные о его писательской работе. Он опубликовал пару книг, последнюю в две тысячи первом году. По всей видимости, много интервью не давал. Все красиво. Конечно, отпечатков пальцев у нас нет. Мы могли бы проверить их по автоматической дактилоскопической системе. Но на данный момент он чист.

– Значит, мы знаем не больше, чем знали утром, – подытожил Миллер.

– Именно. Он не любитель быть на виду.

– Мне не нужен тот, кто мозолит глаза, – сказал Миллер. – Мне нужно что-то, что подскажет, способен ли он на подобные вещи.

– Тогда поезжай к нему, – посоветовал Рос. – Поезжай к нему и поговори.

– А если он не захочет разговаривать?

Рос пожал плечами.

– Мы ничего не теряем. Мы и так ничего не знаем. Будем стараться, пока что-нибудь не появится, верно?

Миллер протянул руку.

– Ключи.

Рос достал ключи из кармана и бросил Миллеру, который поймал их и направился к подземной стоянке.

– Удачи! – крикнул ему вдогонку Рос.

Миллер не ответил и не повернулся.

Он спустился по пандусу в полумрак подземной стоянки второго участка.

Сорок минут спустя Роберт Миллер остановился у обочины недалеко от пересечения улицы Нью-Джерси и Кью-стрит. Он немного посидел, прислушиваясь к звуку охлаждающегося двигателя, отдаленному шуму транспорта и реву редких машин, пролетавших по другой стороне улицы. Слева от него из дверей бара появилась небольшая группа смеющихся женщин. Одна из них бросилась к перекрестку, другие последовали за ней и почти сбили ее с ног, когда она остановилась у бордюра. Миллер закрыл глаза и прислушался. Он прислушался ко всему, что его окружало. Он слышал бешеный стук собственного сердца.

В четыре минуты девятого Миллер стоял на первом этаже перед лестницей, которая вела наверх, к квартире Роби. Ладони его были влажными от пота. Он начал сомневаться в правильности принятого решения, как только пересек дорогу, хотя в том, что он посетит Роби, не было ничего незаконного, порочащего или коварного. Он хотел поговорить с этим человеком. Вернее, он хотел, чтобы этот человек поговорил с ним. Он хотел знать, что тот имел в виду. С того момента, как Миллер вышел из дому, этот вопрос неустанно вертелся у него в голове. Его интересовала фраза, которую обронил Роби: о шквале, который так и не стал штормом.

И вдруг он понял. Словно понимание всегда было рядом. Словно оно было уложено в коробку, спрятанную где-то в закоулках его памяти, и то, что он смог четко сформулировать вопрос, обратить на этот момент внимание, помогло эту коробку открыть.

Он снова стоял в гостиной дома Кэтрин Шеридан, перед ним был экран телевизора, он мог охватить взглядом всю комнату. Из динамика донеслись слова:

– К папе, дядя Билли.

– В другой раз, Джордж.

– Но это важно.

– Шквал налетел, надвигается шторм.

«Эта прекрасная жизнь». Фильм, который был включен, когда убили Кэтрин Шеридан.

Память возвращалась медленно, но когда он вспомнил все, то резко остановился, схватившись за стену, чтобы не упасть.

Слишком много совпадений. Слишком.

Миллер глубоко вздохнул несколько раз. У него закружилась голова и начало подташнивать. Он поставил ногу на нижнюю ступеньку и начал подниматься к квартире Роби.

И снова Джон Роби, казалось, не был удивлен приходу Миллера.

– Детектив Миллер… – сухо приветствовал он его, открыв дверь.

– Профессор Роби… – ответил Миллер.

Повисла неловкая тишина, Роби на секунду опустил взгляд.

– Я полагаю, у вас возникли новые вопросы.

– Нет, новых вопросов нет. Я пришел с ответами. – Миллер с трудом улыбнулся. – Не совсем с ответами, это скорее информация, которая не имеет смысла, и я решил объясниться.

Миллер глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться, собраться. Он хотел, чтобы все прошло тихо и спокойно.

Роби открыл дверь шире и отступил в сторону.

– Заходите, детектив Миллер.

Миллер сделал шаг вперед, потом еще один, потом еще. Он прошел мимо Роби и, когда услышал, как закрылась дверь, понял, что назад пути нет.

– Проходите, – сказал Роби. – Проходите и расскажите, о чем речь.

Миллер пропустил вперед хозяина и последовал за ним в комнату в глубине квартиры. Темный ковер, у правой стены диван, окно слева выходит на стену соседнего дома. Стены оклеены обоями коричневато-желтоватого цвета. На стене напротив двери Миллер заметил несколько выполненных пером рисунков в металлических рамках. Всего рисунков было восемь, каждый размером не более четверти листа.

– Вы любите искусство, детектив Миллер? – спросил Роби.

Миллер кивнул.

– Это, конечно же, репродукции, но очень качественные. Вы слышали об Альбрехте Дюрере?

– Да, я слышал о Дюрере.

– Это наброски его гравюр «Рыцарь, смерть и дьявол», «Святой Иероним в келье», «Меланхолия». Та, что в самом верху, взята из серии «Апокалипсис».

– Это нечто, – сказал Миллер.

Роби улыбнулся.

– Более чем нечто, – негромко сказал он, и хотя предполагалось, что его слова должны звучать иронично, Миллер этого не почувствовал.

– Пожалуйста, садитесь, – сказал Роби и указал на диван. – Хотите выпить?

Миллер покачал головой.

– Нет, профессор, спасибо.

Роби взял стул у стены и поставил его с другой стороны кофейного столика.

– Вы живете здесь один? – спросил Миллер.

Роби улыбнулся.

– Вы знаете, что да. В противном случае какой же из вас детектив?

Миллер пытался решить, с чего начать. Он с трудом понимал, что именно хочет сказать.

Роби облегчил ему задачу.

– Я вас проверил, – сказал он. – Когда мы расстались сегодня днем, я отправился в библиотеку, просмотрел газеты, нашел статью об убийстве Шеридан и теперь понимаю, кем вы меня считаете.

Миллер открыл рот, чтобы возразить.

– Все в порядке, – сказал Роби. – Я не обижаюсь. Я понимаю то, что вы делаете, и, что важнее, почему это должно быть сделано. Вы выполняете свою работу, верно?

– Верно, – согласился Миллер. – Я выполняю свою работу.

– И вы считаете, что я могу вам помочь, – либо тем, что окажусь убийцей, либо тем, что я знал эту Шеридан и смогу понять, почему выбрали именно ее?

Миллер немного наклонился вперед и в упор посмотрел на Роби.

– У нас пять мертвых женщин. Первая погибла…

– В марте, – прервал его Роби. – Вторая в июле, еще одна в августе. Кэтрин Шеридан убили пять дней назад, а эту женщину, о которой вы упоминали раньше, Наташу Джойс, два дня назад.

– Я думал, вы ничего об этом не знаете.

– Я и не знал. До тех пор, пока не появились вы. Тогда я навел справки.

– Вы читали газеты в библиотеке.

– Да.

– В какой библиотеке?

Роби рассмеялся.

– Какое это имеет значение?

– Доставьте мне удовольствие, профессор.

– В библиотеке Карнеги. Знаете такую?

– Знаю. Хорошо знаю. И если я завтра пойду туда с утра и поговорю с…

– Джулией Гибб? – спросил Роби. – И спросите ее, был ли я в библиотеке сегодня, интересовался ли я газетными статьями о Ленточном Убийце, сможет ли она подтвердить мое присутствие там и то, что я брал именно те газеты, в которых писали о Ленточном Убийце? И что Кэтрин Шеридан заходила в библиотеку в день своей смерти? Скажет ли она вам это? Да, скажет, детектив Миллер, слово в слово.

– Значит, вы с ней знакомы?

– Да, детектив, я ее знаю. Я преподаватель и часто посещаю библиотеку…

– Вы когда-нибудь встречали там Кэтрин Шеридан?

– Я такого не припоминаю.

– Как долго вы пользуетесь библиотекой?

– Все время, что работаю в этом колледже.

– То есть?

– Я говорил вам. Я работаю в Маунт-Вернон с мая девяносто восьмого года.

– А до этого?

– Я преподавал в другом месте.

– В другом колледже?

– Это есть в моем резюме, которое, как я знаю, вам передал Алан Эджвуд.

Миллер помолчал минуту, откинулся на спинку дивана и попытался расслабиться.

– Скажите мне, профессор, что вы испытываете, думая об этих убийствах?

– Что я испытываю? Вероятно, то же, что и большинство людей.

– А именно?

– Я не знаю. Ощущение ужаса, наверное. Ощущение трагедии. Я смотрю на это как мужчина, возможно, потому, что мы в целом считаем, что если нам доведется столкнуться с подобным человеком, то мы сможем дать ему отпор. Что мы будем лучше подготовлены для сопротивления. Поэтому превалирующее чувство – бесчувствие.

– Бесчувствие?

Роби улыбнулся.

– Уверенность, что меня это не коснется. Никогда. Бесчувствие. Несравненная способность, которой мы все обладаем, – делать вид, что такие вещи случаются только с другими и они, скорее всего, их заслужили. Мы очень хорошо умеем убеждать себя, что подобное происходит где-то там и, пока мы туда не смотрим, нам не придется иметь с этим дело.

– Я имею с этим дело.

Роби кивнул.

– И я.

– Каким образом вы с этим сталкиваетесь? – спросил Миллер.

– У меня любознательная натура, детектив Миллер. Вы приходите и спрашиваете, где я был тогда-то. Вы намекаете на то, что я что-то знаю. Вы упоминаете имена женщин, которые мне неизвестны, а потом уходите. Я это так просто не оставляю. Я хочу знать, что вы думаете. С чего вы решили, что я способен на такое. Мне интересно, что во мне наталкивает вас на подобные суждения. Я любопытен. Я смотрю. Я слушаю. Я пытаюсь понять.

– Из того, что вы слышали и прочли в газетах, каково ваше впечатление от того, с чем я имею дело?

– Вы имеете дело с кошмаром.

Миллер рассмеялся. Это было простое утверждение, признание факта. Роби сказал это с такой уверенностью, озвучил мысли, которые мучили Миллера последние несколько дней, что он не удержался от смеха.

Роби вздохнул и сказал:

– Если бы я был на вашем месте…

– Да, профессор, что бы вы делали на моем месте?

Роби сел поудобнее и положил ногу на ногу. Потом откинул голову назад и уставился в потолок. Когда он снова посмотрел на Миллера, на его лице было написано сочувствие.

– Я бы искал связь, детектив.

– Между кем?

– Женщинами.

– Связь?

– Да, конечно. Пять мертвых женщин. По всей видимости, они убиты одним человеком. Все живут в Вашингтоне. Пока это все, что их связывает. Серийный убийца лишает жизни женщин, которые живут в одном городе. Но должно быть что-то еще. Вероятно, я говорю очевидные вещи. Я думаю, вы потратили немало времени, пытаясь найти связь между ними.

Миллер оборвал его.

– Вы хотите знать, какие ниточки у нас есть? Единственная ниточка – это вы. Вы сказали, что не знали Кэтрин Шеридан, однако Наташа Джойс видела вашу фотографию и подтвердила, что вы были у нее несколько лет назад вместе с Шеридан. Вы искали Дэррила Кинга. Я мог бы отвезти вас к Наташе Джойс, но увы – какое дурацкое совпадение! – ее тоже на днях убили.

– Он душит их, верно? – спросил Роби.

– Да.

– Без оружия, – сказал Роби.

– Все верно.

– Чем больше контакт, тем профессиональнее вы должны быть.

Миллер поднял брови.

– Убийство людей. Начинаете с винтовки. Потом переходите к пистолету, потом к ножу, потом к удушению. Чем лучше вы это делаете, тем теснее становится контакт с жертвой.

Миллер нахмурился.

– Вы это знаете, потому что…

Роби рассмеялся.

– Потому что я смотрю фильмы Люка Бессона, не иначе. – Он покачал головой. – Я все равно не понимаю, зачем вы пришли, детектив Миллер. Я ценю то, что вы считаете, будто у вас что-то есть…

– У меня есть фото, на котором вы с Кэтрин Шеридан. У меня таких снимков целых три, и на обороте одного из них надпись «Рождество-82». Это вам о чем-то говорит?

Роби помолчал, поднял глаза на Миллера и покачал головой.

– Нет, – ответил он, – мне это ни о чем не говорит.

– Где вы были на Рождество восемьдесят второго года?

– Боже, это сколько? Двадцать четыре года назад?

– Верно, – подтвердил Миллер. – Двадцать четыре года назад. Где вы тогда были?

– Дайте подумать. Тогда я еще был в Нью-Йорке. Летом восемьдесят первого я нашел там временную работу, а потом она перестала быть временной, и я оставался там до лета восемьдесят третьего.

– Чем вы занимались?

– Тем же, чем и сейчас. Но я был намного моложе. – Роби рассмеялся. – Кажется, что это было в другой жизни.

– Вы преподавали?

– Да, преподавал, читал лекции. Я был помощником преподавателя, но он много болел, поэтому лекции я читал в основном самостоятельно. – Роби мечтательно улыбнулся. – Это было хорошее время. Мне нравился Нью-Йорк. Не настолько, чтобы я остался там жить, тем не менее… Я познакомился там с хорошими людьми, которые помогли мне обрести себя, так сказать.

– И вы уехали из города летом восемьдесят третьего?

– Да, а что? Это уже похоже на допрос.

– Едва ли это допрос, профессор.

– Значит, я был в Нью-Йорке, когда сделали эту фотографию. Возможно, меня сфотографировали, а я этого не заметил. Возможно, эта женщина тогда там училась или работала. Я не знаю. Как я уже говорил, существуют сотни причин оказаться на чужой фотографии и даже не подозревать об этом.

Миллер кивнул.

– Вы правы, профессор. Я не поддаю сомнению подобную возможность. Я сомневаюсь в том, что такое могло случиться трижды.

Роби не ответил.

– К тому же, когда я показал фотографии Наташе Джойс, она без колебаний сообщила, что вы приезжали к ней с Кэтрин Шеридан. Она посмотрела на ваше фото и сказала, что это тот самый человек. Она нисколько не сомневалась.

– Вот это я объяснить не могу, – признался Роби.

– Я тоже, профессор. Я не понимаю, как она могла быть настолько уверена. Чертовски уверена. Она была не глупа. Хорошо соображала.

– Похоже, убийства случаются все чаще, – заметил Роби. – И мне кажется, мы сами виноваты в том, что происходит.

Миллер нахмурился.

– У французов есть выражение monstre sacré. Буквально это означает «священное чудовище». Имеется в виду порождение, не желаемое создателем.

– Ваша книга, – сказал Миллер.

Роби пренебрежительно махнул рукой, словно упоминание о его книге не имело значения.

– Мы все сделали сами, детектив. Мы подготовили собственные эмоции к таким вещам. Становится нормой сталкиваться с подобными зверствами каждый день. Конечно, частично в этом повинна пресса, которая пользуется свободой, чтобы выпячивать негатив и приглушать позитив. Но нам говорят именно то, что мы хотим услышать. И речь идет не о единичном случае, детектив. Я говорю о запудривании мозгов целой нации, даже всего населения планеты.

– Не уверен, что это обо мне, профессор.

– Так ли это, детектив? Вы считаете, что подобные вещи не повлияли на вас?

– Я не говорю, что они не повлияли, но…

– Но что? Расскажите, насколько сильно наркотики осложняют вам работу. Например, эта Наташа Джойс. Вы упоминали, что у нее был парень, отец ее дочери? Он был наркоманом?

Миллер кивнул.

– Вот об этом я и говорю. Какой процент вашей работы напрямую или косвенно связан с незаконным оборотом наркотиков здесь, в Вашингтоне?

– Значительный процент, – ответил Миллер.

– Какой? Десять, двадцать, тридцать процентов?

– Больше. Я не знаю, может, пятьдесят, возможно, шестьдесят процентов.

– Пятьдесят-шестьдесят процентов. И в основном это что? Кокаин?

Миллер кивнул.

– Да. Кокаин. Курительный кокаин.

Глаза Роби блеснули.

– Превосходно. Просто превосходно! Курительный кокаин. Эпидемия потребления курительного кокаина, которая захлестнула Вашингтон, Балтимор, Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Майами, верно? Это серьезно, не так ли? Это то, что напрямую влияет на жизни миллионов американцев, согласны?

– Без сомнения.

Впервые Роби оживился, даже начал жестикулировать.

– Так кто создал это чудовище? – спросил он. – Кто создал эпидемию курительного кокаина, это чудовище среди нас?

Миллер пожал плечами.

– Я не знаю. Большинство дряни идет из Колумбии, Южной Америки, от тамошних картелей. Они поставляют это сюда…

Роби покачал головой.

– Нет, – негромко сказал он. – Мы создали это сами.

– Мы создали? Я вас не понимаю.

– Мы создали. Мы. Американцы. Налогоплательщики, граждане, люди с работой и ипотекой, с банковскими счетами и частными школами для своих детей. Те, кто читает газеты и смотрит телевизор. Мы породили эпидемию.

Миллер растерялся. Он не понимал, о чем говорит Роби.

– Вы знаете, откуда пришла большая часть кокаина в восьмидесятые годы? Того кокаина, который послужил толчком к началу эпидемии?

Миллер недоуменно покачал головой.

– Из Никарагуа.

Миллер поморщился.

Роби посмотрел на него.

– Что?

– Никарагуа? – переспросил Миллер.

– Да, из Никарагуа. Кажется, вы удивлены.

– Нет, простое совпадение, не более. На днях я читал что-то о Никарагуа.

– О том, что Даниэль Ортега снова появился на горизонте? Да, это совпадение, если таковое возможно.

– То есть?

– Буш борется. Он теряет промежуточные выборы. Он послал Рамсфелда попастись на лужок. И знаете, кого тот притащил? Роберта М. Гейтса. Знаете, кем он был?

– Вряд ли.

– Директором ЦРУ при Буше-старшем. Он был заместителем директора ЦРУ при Уильяме Кейси во время заварухи «Иран-контрас». А теперь давайте вернемся в Никарагуа. Ортега добился того, что его избрали в правительство, сандинисты при власти снова, а мы все сидим в приятном неведении, что же там произошло на самом деле. И как мы позволили этому случиться.

– Кому позволили?

– Некоторым отдельным людям из правительства. Тем, что пекутся о благополучии американского народа. Война в Никарагуа, по идее, велась с целью защитить американцев от коммунистического присутствия на нашем заднем дворе. Но так ли это было? Нет. Они хотели, чтобы никто не мешал их линиям поставки из Южной Америки. Это было фиаско с первого дня.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Вы хотите сказать, что война в Никарагуа, вся эта история с Оливером Нортом, началась потому, что американское правительство хотело иметь надежные каналы поставки кокаина из Южной Америки?

– Помимо прочего, да. Это было одной из основных причин. Не единственной, но основной.

– Мне как-то сложно поверить в это, профессор.

Роби улыбнулся.

– Вы же знаете Джона Кэрри, верно? Он был соперником Джорджа Буша.

– Конечно.

– Весной восемьдесят шестого жил да был человек по имени Джон Мэттес. Он был государственным защитником из Майами. Кэрри в то время был сенатором, и Мэттес начал работать с ним над расследованием связи между «контрас» и контрабандой наркотиков. Вы же знаете, кто такие «контрас»?

– Повстанцы, которых мы поддерживали. Они пытались свергнуть режим сандинистов.

– Верно. Мэттес сказал одну очень интересную вещь. Он сказал, что они обнаружили там инфраструктуру ЦРУ. Он сказал, что вся эта затея явно покрывается силами национальной безопасности. Люди заряжали пушки среди белого дня, в аэропортах, во время рейсов в аэропорт Ллопанго, а потом эти самые люди везли в США наркотики. И никто им не мешал. Джон Кэрри, работая в подкомитете по терроризму, наркотикам и международным операциям, трудился два года и выдал отчет на ста шестидесяти шести страницах. Три основные информационные сети проигнорировали его. Из полумиллиона слов отчета то, что написали в «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс» и «Лос-Анджелес таймс», было сведено до заметки в менее чем две тысячи слов.

– И что с отчетом? В нем говорится, что американцы в Никарагуа переправляли кокаин в Соединенные Штаты?

Роби рассмеялся.

– Вы, похоже, удивлены, детектив Миллер. Мне трудно поверить, что это явилось для вас сюрпризом.

– Сюрпризом? Мне сложно осознать услышанное.

Роби терпеливо улыбнулся.

– Это ничто по сравнению с тем, что случилось на самом деле. Наши люди, работающие там, не могли даже близко подступиться к проблеме наркотиков. Чиновники высшего ранга понимали, что деньги от наркотиков – это идеальное решение финансирования «контрас». Был еще один человек, Джек Блум, бывший главный советник в подкомитете Кэрри. Хотите знать, что он сказал на слушаниях в сенате в шестьдесят шестом году?

Роби не стал дожидаться ответа Миллера. Он встал, прошел через комнату, вытащил из ящика стола, стоявшего возле окна, кипу бумаг и принялся их перелистывать.

– Вот, – сказал он и сел. – Джек Блум, шестьдесят шестой год. Сенатские слушания подкомитета по терроризму, наркотикам и международным операциям. Цитирую: «Нам не надо расследовать, какую роль ЦРУ сыграло в развитии наркоторговли „контрас“. Мы все знаем и так. Улики есть. Криминальные структуры – отличные союзники в секретных операциях. Они всегда идут рука об руку. Проблема в том, что криминальные структуры от подобного сотрудничества выигрывают и становятся намного сильнее».

Роби поднял глаза и улыбнулся Миллеру.

– Это он сказал перед сенатом. Знаете, что они сделали?

– Ничего?

– Именно, детектив.

Роби пролистал еще несколько бумаг.

– Вот, – сказал он. – Статья из газеты «Меркьюри-ньюз» города Сан-Хосе за восемнадцатое августа шестьдесят шестого года.

Он передал Миллеру копию передовицы. «Корни кокаиновой эпидемии обнаружены в войне в Никарагуа».

– Вы знаете, что такое Меморандум о взаимопонимании?

Миллер посмотрел на Роби.

– Что?

– Меморандум о взаимопонимании.

– Нет, я не слышал о таком.

– В восемьдесят первом году ЦРУ и Министерство юстиции заключили соглашение. Так оно и называлось – Меморандум о взаимопонимании. В нем указывалось, что ЦРУ освобождается от необходимости любой отчетности по деятельности, связанной с наркотиками, перед Министерством юстиции.

– Да вы шутите! – сказал Миллер.

Роби рассмеялся.

– Шучу. Нет смысла быть серьезным в этом деле. Лучше смеяться над законченной глупостью того, что мы сотворили. Джек Блум не смог бы сказать лучше. – Роби снова принялся перелистывать бумаги. – «Во время войны против сандинистов люди, связанные с правительством США, обнаруживали каналы, по которым наркотики шли в США, и защищали их от правоохранительных органов? Ответ: да». И потом он озвучил решение, принятое тогдашними властями. Это решение имело отношение к пожертвованию, и он действительно использовал слово «пожертвование». Он сказал, что правительство США приняло осознанное решение пожертвовать определенным процентом американцев, чтобы получить деньги для финансирования войны в Никарагуа. Данная жертва рассматривалась как приемлемая, поскольку люди, которые должны были умереть в результате появления кокаина в США, считались расходным материалом.

Миллер только покачал головой.

Роби взял еще один лист бумаги.

– Это меморандум одного сенатского комитета. В нем написано: «Определенное число людей, которые поддерживали „контрас“ и помогали им в Техасе, Луизиане, Калифорнии и Флориде, указали, что кокаин проникает в США через те же каналы, по которым к „контрас“ из США идут оружие, взрывчатка, снаряжение и оборудование». А вот еще отрывок: «Дальнейшее расследование показало, что „контрас“ поставляют наркотики в черные банды, такие как „Уроды“ и „Кровавые“ в Лос-Анджелесе. Этот наплыв кокаина спровоцировал начало эпидемии курительного кокаина в восьмидесятые годы. Усилия Администрации по контролю за соблюдением законов о наркотиках, таможенной службы США, управления шерифа округа Лос-Анджелес и Бюро по борьбе с наркотиками в Калифорнии по привлечению к уголовной ответственности трех человек, подозреваемых в том, что они способствовали широкому распространению кокаина в Лос-Анджелесе, были сведены ЦРУ на нет».

Роби снова улыбнулся. На его лице было выражение, которое значило многое и одновременно не значило ничего.

– Это, детектив Миллер, одно из тех чудовищ, которые мы создали. А ваш убийца, Ленточный Убийца, всего лишь еще одно порождение общества, которое позволяет подобные вещи. Это медленное разрушение свобод, неспешная война на изнурение. – Роби улыбнулся. – Знаете, что Макиавелли сказал о войне?

– Что?

– Он сказал: «Войны нельзя избежать. Ее можно лишь отсрочить – к выгоде вашего противника». Так мы поступили в Никарагуа. Мы не отложили войну к выгоде сандинистов. Мы принесли к ним войну.

У Миллера разболелась голова.

– Мы отошли от темы, – сказал он. – Уже поздно…

– Извините, детектив Миллер. Я всегда оживляюсь, когда затрагиваются подобные темы.

– Можно воспользоваться вашей ванной, прежде чем я уйду, профессор?

– Конечно. Из комнаты направо, дверь в конце коридора.

Миллер постоял секунду в полутемном коридоре, посмотрел на входную дверь и на мгновение почувствовал себя вором, чужаком. Он устал, в этом не было сомнений. Он чувствовал усталость от груза информации, которой поделился с ним Роби. Информации, которую он не хотел знать, которая не касалась дела. Он пробыл здесь больше часа, но ничего не узнал.

Миллер вошел в ванную и закрыл дверь.

Несколько секунд спустя, стоя возле умывальника, он подумал, что надо бы открыть шкафчик с зеркальной дверцей, висевший над раковиной, и почему-то вздрогнул. Волоски у него на затылке встали дыбом. Капля пота скатилась по лбу и замерла на переносице. Миллер поспешно смахнул ее. Он чувствовал себя какой-то бестелесной сущностью, которая наблюдает за происходящим со стороны.

Он понимал, что не стоит этого делать, но где-то глубоко внутри было нечто, что заставило его открыть шкафчик и заглянуть внутрь. Кончики его пальцев коснулись холодной поверхности ручки. Он легонько потянул. Дверца распахнулась почти бесшумно.

Левой рукой он придержал ее и заглянул внутрь.

Таблетки от головной боли, анасин и экседрин. Тюбик анальгетика «Бен-Гей». Витаминизированные пилюли «Уан-э-дэй», лекарство от кашля «Формула-44», пачка пастилок от кашля «Сукретс», хлоросептический зубной эликсир, тюбик зубной пасты.

В углу на второй полке лежала коричневая пластиковая щетка для волос. Он протянул руку и аккуратно взял ее. Ему казалось, что он совершает преступление. Он не хотел на нее смотреть. Но должен был посмотреть. Он медленно поворачивал щетку, держа ее за верхнюю часть, пока ручка не стала хорошо видна в свете лампы. Несколько четких линий пересекали ее гладкую поверхность.

Миллер замер, уронил щетку в раковину, и она с громким стуком упала возле сливного отверстия. Он тут же протянул руку и спустил воду в унитазе. Шум воды заставил его вздрогнуть. Миллер поколебался, потом достал из кармана пиджака платок, аккуратно поднял щетку и, завернув ее в платок, сунул во внутренний карман. Сердце его бешено билось, нервы были натянуты, словно струны. К горлу подступил тугой комок. Миллеру казалось, что его сейчас стошнит. Он вымыл руки, вытер их полотенцем, висящим на держателе возле раковины, и распахнул дверь.

– Вы в порядке?

Миллер вздрогнул от неожиданности.

Роби стоял почти вплотную к двери. Можно было предположить, что он подслушивал и теперь отступил на шаг, опасаясь, что его обнаружат.

– Да, – ответил Миллер. – Да, все в порядке. Просто устал.

Роби понимающе кивнул. Он отступил еще на шаг, давая Миллеру пройти, и проводил его до входной двери. Он открыл ее и, прежде чем Миллер вышел, сказал:

– Возможно, мы еще поговорим, детектив Миллер. Мне понравилась ваша компания.

Они обменялись рукопожатием.

– Жаль, что я не смог вам больше ничем помочь.

– Во всяком случае, было интересно, – сказал Миллер. – Доброй ночи.

Он вышел на лестничную площадку.

– Безопасной вам дороги, детектив, – пожелал Роби и закрыл за ним дверь.