Текст книги "Красная лента"

Автор книги: Роджер Джон Эллори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА 38

По дороге к Пирс-стрит Миллер обнаружил, что никак не может сосредоточиться.

Он забыл спросить у Роби, как тот познакомился с тренером Сары Бишоп, а также поинтересоваться, что же профессор делал днем в субботу одиннадцатого ноября.

На завтра у него была запланирована встреча с Ласситером и Нэнси Коэн. И что он сможет им рассказать? Что он украл щетку для волос из квартиры Роби?

Миллер притормозил у обочины и, опустив стекло, несколько раз глубоко вздохнул. Тошнота прошла, но тело было по-прежнему покрыто потом.

Спустя десять-пятнадцать минут он поднял стекло, завел двигатель и направился к Пирс-стрит.

Мэрилин Хэммингз как раз собиралась уходить.

– Что-то ты поздно, – заметила она.

Миллер достал из кармана платок и развернул его.

– Чье это? – спросила она.

Миллер не ответил.

– Ты не знаешь или не хочешь говорить?

– Второе.

– Значит, ты знаешь?

– Да.

– Уже известно, что этот предмет у тебя?

– Скоро будет известно.

– И что ты хочешь, чтобы я с этим сделала?

– Можешь снять отпечатки пальцев?

Хэммингз озабоченно посмотрела на Миллера, потом аккуратно взяла щетку двумя пальцами и повернула ручку к свету.

– Я должна предупредить тебя кое о чем, – сказала она. – Это от подозреваемого, которого нету нас в базе, верно?

– Мы не знаем, есть он в базе или нет. У нас нет никаких отпечатков, если ты это имеешь в виду.

– И ты надеешься, что теперь мы их получим. – Она заколебалась. – Если я это сделаю, я буду твоей соучастницей, понимаешь?

Миллер кивнул.

– Тогда ответь мне на вопрос: что заставило тебя думать, что я сделаю то, о чем ты просишь?

– Ничего. Я не уверен, что ты это сделаешь, но ты могла бы это сделать.

– Ты когда-нибудь такое делал?

– Нет, никогда прежде.

– Это по делу Ленточного Убийцы?

– Да, мне так кажется.

– Этого разговора не было, ты понял?

– Я понимаю.

– Позвони мне утром часов в десять-одиннадцать. Я посмотрю, что тут у нас.

– Большое спасибо.

Хэммингз не улыбнулась, только покачала головой.

– Иди, – холодно сказала она. – Убирайся отсюда. Тебя здесь сегодня не было. Я тебя не видела. Как я уже говорила, и этого разговора не было.

– Я твой должник.

– Почему, Миллер? Я ведь ничего не делала.

Миллер кивнул, развернулся и ушел. Где-то здесь пролегала черта. И он ее только что пересек. Это его ничуть не радовало.

Час спустя, сидя дома перед компьютером, он набрал в адресной строке браузера «ЦРУ наркотики». Поиск выдал тысячи страниц. Он открыл ближайшую и пробежал глазами то, что ему предложили:

«Операция „Снежный конус“. Операция „Сторожевая башня“. Секретные радиомаяки, установленные в труднодоступных местах между Колумбией и Панамой, предназначенные для того, чтобы самолеты с наркотиками ЦРУ, летящие из Америки в Панаму, могли держаться почти на уровне моря, тем самым избегая обнаружения пограничными силами США. Путь назначения – армейский аэродром Элбрук в Панаме. Операция „Выкуп“ с использованием ширмы в виде фирмы „Пасифик Сифуд Кампани“, принадлежащей ЦРУ. Наркотики упаковываются в контейнеры для креветок и рассылаются в разные районы США. Совместная операция ЦРУ и Администрации по контролю за соблюдением законов о наркотиках. Операции „Короткое поле“, „Дорога на Бирму“, „Утреннее золото“, „Индиговое небо“ и „Треугольник“. Информация предоставлена оперативниками ЦРУ и разведки ВМС Трентоном Паркером, Гюнтером Руссбахером, Майклом Махоли и Робертом Хантом. Рекомендуется к прочтению: работа Родни Стича „Обманутая Америка“. Оцениваемый доход от контрабанды марихуаны и кокаина ЦРУ составляет от десяти до пятнадцати миллиардов долларов США».

Миллер закрыл страницу, ввел «Никарагуа Оливер Норт контрабанда наркотиков».

Словно совершенно другой мир открылся его глазам, мир, которым он никогда не интересовался, никогда не изучал. Десятки страниц показаний и различных документов. Он выбрал один наугад и с нарастающим беспокойством прочел:

«10 февраля 1986 года подполковника Оливера Норта проинформировали, что самолет, используемый для перевозки материалов для „контрас“, ранее использовался для контрабанды наркотиков, и что ЦРУ выбрало компанию, чьи сотрудники были известными преступниками. Это компания „Вортекс Авиэйшн“, которую возглавляет человек по имени Майкл Палмер, один из крупнейших контрабандистов марихуаны в американской истории, осужденный на десять лет за контрабанду наркотиков в Детройте. В то же время он получает триста тысяч долларов по контракту с Министерством иностранных дел, согласно которому перевозит „гуманитарную“ помощь „контрас“. Компания „ДИАКСА“, базирующаяся в Майами, используется для отмывания средств для „контрас“. Эту компанию возглавляет Альфредо Кабаллеро, деловой партнер Флойда Карлтона, пилота, который перевозил кокаин для панамского генерала Норьеги».

И еще:

«26 ноября 1996 года Иден Пастора, бывший лидер „контрас“, заявил перед сенатским комитетом по разведке: „Когда эта история с контрабандой наркотиков всплыла среди „контрас“, ЦРУ передало Сезару, Попо Чаморро, Маркосу Агуадо и мне один документ. Они сказали, что он обеспечивает нам безнаказанность за то, что мы с ними сотрудничаем“».

Миллер закрыл браузер и выключил компьютер. Болели глаза, кружилась голова. Он проголодался, но мысль о еде казалась отвратительной. Он не хотел знать, что случилось. Он не хотел видеть священное чудовище.

Роберт Миллер хотел спать. И знал, что не сможет заснуть.

ГЛАВА 39

Нэнси Коэн посмотрела на часы в третий раз за пять минут.

– Я могу побыть у вас еще только несколько минут, – резко сказала она.

Было почти десять часов утра пятницы семнадцатого числа.

Рос сидел справа от Миллера, Ласситер слева возле Коэн.

– Значит, он меня впустил, – сказал Миллер.

– И что рассказал?

– Он не сказал мне ничего, – ответил Миллер.

Нэнси Коэн нахмурилась и потянулась к объемной сумке, чтобы достать блокнот и ручку.

– Не сказал ничего? Как он мог ничего не сказать?

– Я не имею в виду, что он все время молчал. Он наговорил много чего. Но я не понял, насколько это относится к нашему делу.

– Ну? – спросила она. – Так что он сказал?

– Рассказал о кокаине.

– Кокаине?

– О контрабанде кокаина из Никарагуа.

Рос развернулся к нему.

– Газетная вырезка из-под матраса.

– Что? – спросила Нэнси, потом кивнула и улыбнулась. – Из кровати Шеридан, верно? Он оставил вырезку из газеты о выборах в Никарагуа.

– И этот парень говорил с тобой о Никарагуа? – спросил Ласситер.

Миллер кивнул.

– Он с нами играет, верно? – заметила Нэнси и криво усмехнулась. – Он с нами играет. Дразнит. Давайте оценим шансы. Мы находим под матрасом жертвы вырезку из газеты о выборах в Никарагуа, а потом ты идешь к этому типу, и он переводит разговор на Никарагуа.

– Он хотел изложить свою точку зрения, – сказал Миллер.

– То есть ты хочешь сказать, что это совпадение? – спросила Нэнси.

– Я не знаю, что это было. Меня, по крайней мере, это взволновало.

– Что взволновало? Он взволновал?

– Нет, не он. То, что он сказал. О контрабанде наркотиков из Никарагуа.

– Ты имеешь в виду Олли Норта и ЦРУ? – спросила Нэнси.

– Да, – подтвердил Миллер.

– Это не новость, амиго. Знаешь Джанет Рено?

– Конечно.

– Так вот, она очень крутая дама. Короче говоря, полиция Майами обнаружила, что «контрас» тренировали во Флориде и платили им деньгами, добытыми от торговли наркотиками. Полиция составила объемный отчет. Это был очень большой отчет, и они передали его ФБР. На каждой странице стояла печать «Запись передана Джорджу Косински, ФБР». Это агент, с которым они сотрудничали. Несмотря на этот отчет, Джанет Рено, главный государственный обвинитель от штата Флорида, не увидела никаких причин для продолжения расследования. Могу вас заверить, ее не смог бы запугать какой-то наркобарон. Ей сказали не рассматривать это дело. Вежливо так посоветовали заниматься другими вещами, понимаешь? Я же говорю, это не новость.

– Что бы там ни было, Роби говорил именно об этом.

– Боже, – сказал Ласситер, – кто же этот парень?

Нэнси махнула на Ласситера рукой, и тот замолчал.

– Ну? – спросила она.

– Я не понимаю, какое место он занимает в этой истории, – сказал Миллер, – но никак не могу забыть об этих женщинах, о том, что нам не удалось получить точные данные об их прошлом.

– А негритянка? – спросила Нэнси.

Миллер покачал головой.

– Я не думаю, что она была в списке этого парня. Она начала с нами разговаривать. Возможно, она что-то знала, возможно, нет. Велика вероятность, что мы никогда не узнаем точно, какое место в этой истории занимали она и Дэррил Кинг. В любом случае один только факт того, что она общалась с нами, стал достаточно веской причиной ее убрать. Первые четыре женщины… Я считаю, они связаны. И я думаю, что Роби что-то знает. Похоже, он является частью этой истории. Не знаю, убил ли он этих женщин, но я уверен, что он что-то знает и пытается рассказать нам, не подставив себя.

– А эта история с Никарагуа? – спросила Нэнси Коэн.

Миллер пожал плечами.

– Как знать.

– У нас есть две зацепки – вырезка из газеты и эта лекция, которую тебе прочитали вчера. Но это не дает нам почти ничего. Для ордера на обыск этого не хватит, не говоря уже об аресте.

– Надо разрабатывать личности этих женщин, – сказал Миллер.

– Именно, – согласилась Коэн. – Придется сделать работу, которую следовало выполнить, когда появился первый труп. Кто-то уперся в стенку и остановился. Я считаю, это обычная лень.

Ласситер открыл рот, чтобы что-то сказать.

– Не трудись, Фрэнк, – остановила его Нэнси. – Я знаю ситуацию. Мало толковых людей, недостаточно финансирования, сверхурочная работа… То же дерьмо, что и везде. Бывает. Я никого не критикую, ни на кого не буду показывать пальцем. Но сейчас у нас пять мертвых женщин, и нужно пошевеливаться, пока мы не получили еще одну. – Она посмотрела на часы. – Мне пора. Не хочу стоять в пробках. – У двери она оглянулась. – Хорошо, что ты зашел к Роби, – сказала она Миллеру, – но теперь мне надо придумать что-то более существенное, чтобы прижать его. Так что занимайся этими женщинами. Фрэнк?

Ласситер посмотрел на нее.

– Позвони мне, когда у вас что-нибудь появится, ладно?

Ласситер примирительно поднял руки, улыбнулся и покачал головой.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал, Нэнси?

– Ну не знаю, Фрэнк, сообрази что-нибудь.

И она ушла.

Рос, Миллер и Ласситер сидели молча. Потом Ласситер встал, подошел к двери и уже оттуда оглянулся на детективов.

– Я не знаю, что сказать, – обратился он к ним. – Изучайте личности этих женщин. Найдите что-то, за что она сможет ухватиться, договорились?

– Можно нам еще людей? – спросил Миллер. – Может, Метца? И Оливера?

– Вы все люди, что у меня есть, – ответил Миллер. – Только вы. У меня еще три убийства, одно с отягчающими, и банда мотоциклистов, которая терроризирует Гэллери-плейс в китайском квартале. Хотите знать правду? Кэтрин Шеридан умерла шесть дней назад. Она уже стала историей. А Наташа Джойс? Она была всего лишь негритянкой из бедного района, на которую все, кроме нас, чихать хотели. Не знаю, как вам лучше это объяснить, но вы можете надеяться только на себя.

Ласситер сокрушенно покачал головой и вышел.

– Сделай одолжение, – попросил Миллер Роса, – принеси сюда все, что у нас есть на этих пятерых. Мне нужно кое-куда сбегать. Я вернусь через полчаса.

Рос поднялся со стула.

Миллер посмотрел ему вслед, потом быстро спустился по задней лестнице и покинул здание.

ГЛАВА 40

Миллер, сказав сторожу, что вернется через час, взял со стоянки неприметный седан и поехал на восток, в сторону Пирс. Он увидел, что Хэммингз у себя в офисе, и зашел без стука.

– Я не знаю, что ты сделал, но мне это не нравится, – сказала Мэрилин. – И мне очень хочется спросить, откуда ты это взял. Если ты взял это там, где я думаю… – Она покачала головой. – Нет, я не спрашиваю и не строю никаких предположений. Я уже решила, что не буду спрашивать.

– Тогда в чем дело? – спросил Миллер.

– Эти отпечатки… Боже, я даже не знаю, Роберт… Эти отпечатки имеют определенную пометку. Я не могу тебе сказать, кому они принадлежат.

– Пометку?

– Да, пометку. Ты понимаешь, что это значит?

– Что этот человек… служил или служит…

– Да, либо ФБР, либо Министерство национальной безопасности, либо Министерство внутренних дел, либо Министерство юстиции. Боже, он может быть частью любого отдела в нашей системе разведки и контрразведки.

– Управление по борьбе с наркотиками? – спросил Миллер.

– Министерство обороны, госдепартамент, разведка ВМС, да кто угодно! Ты знаешь, что в таких случаях бывает. Что бы ты ни искал, придется остановиться, Роберт. Определенно. Какого… – Она сделала шаг назад и глубоко вздохнула. Подняла руки, словно умоляя Миллера о чем-то, и продолжила: – Я не хочу знать, откуда у тебя эти отпечатки. Я не рассказала тебе самого главного.

– Главного?

Миллер почувствовал, как участился его пульс, как быстрее забилось сердце. Мэрилин Хэммингз выглядела напуганной. Миллер чувствовал то же самое. Он хорошо помнил, что сказал ему Роби в кофейне, но тогда он не понял всей серьезности ситуации.

– Я собрала отпечаток из нескольких частиц, но на ручке обнаружился еще один отпечаток, слишком маленький для того, чтобы можно было определить, кому он принадлежит. И там были волосы, длинные волосы… Я подумала, что волосы и отпечатки могут принадлежать разным людям. Это невероятно, Роберт, чертовски невероятно, но я обработала один из волосков и получила из фолликула ДНК. Я ввела эту ДНК в компьютер и сделала сравнение.

– ДНК принадлежит кому-то, кто есть в базе? – спросил Миллер.

– Кэтрин Шеридан.

Миллер опешил.

– Ты шутишь?

– Я серьезно. Я проверила дважды. Отпечатки не ее, а волосы ее. Мне не составило труда сравнить с физическими образцами. Она же у меня в холодильнике лежит.

– О боже! – прошептал Миллер. – Боже всемогущий!

– Кто это, Роберт? Скажи, ты взял эту щетку у кого-то у себя в отделе?

Миллер нахмурился.

– Иисусе, нет, Мэрилин, не говори глупостей!

– Это кто-то, кого мы знаем? С кем мы работаем?

– Боже, нет, конечно нет! По-твоему, это может быть?

– Я не знаю, Роберт. А что мне прикажешь думать? Ты втихаря принес мне это, а я знаю, что существует проблема. Ты где-то спер эту щетку, верно?

Миллер покачал головой.

– Я ничего не говорил, Мэрилин. А то, чего ты не знаешь…

– Хорошо, хорошо. Значит, ты где-то это спер, принес мне, я проверила, обнаружила, что для этих отпечатков есть пометка, а волосы принадлежат жертве убийства… Что я, по-твоему, должна думать?

– Где эта щетка сейчас? – спросил Миллер.

– На складе улик.

– Принеси ее, – попросил Миллер. – Я должен вернуть ее на место.

Она нервно рассмеялась.

– Ты шутишь? Ты же не собираешься…

– А что мне еще делать? Конечно, я верну ее на место. Она здесь не останется. Принеси мне щетку, и я уйду, хорошо?

Мэрилин Хэммингз помолчала, а потом вышла из комнаты. Она вернулась через минуту, держа в руке голубой пакет для улик с щеткой внутри. Миллер сунул его в карман пиджака.

– Так что у тебя есть? – спросила Хэммингз.

Миллер покачал головой.

– У меня есть лгун. У меня есть человек, который утверждает, что ничего не знает, но на самом деле он знает намного больше, чем говорит.

– Мне надо напоминать, чтобы ты был осторожен?

Выражение лица Миллера не изменилось.

– Я серьезно, Роберт. Я хочу, чтобы ты был осторожен. Я не знаю, во что ты вляпался, но ты слишком хорош, чтобы истратить все силы на одно дело.

– Все в порядке, – сказал Миллер. – Все наладится. Доверься мне.

Хэммингз улыбнулась.

– Звучит, как в кино. Так говорят перед тем, как все летит в тартарары.

– Будем надеяться, что этого не случится, – сказал Миллер. – Спасибо за помощь. Я серьезно.

Ему захотелось взять ее за руки, обнять. Хотелось сказать, что он думает о ней, но он ничего подобного не сделал. Он не мог сделать ничего другого, кроме как уйти.

Миллер вернулся в участок и запер щетку в своем шкафчике. Он дважды проверил замок, прежде чем уйти из раздевалки. Он чувствовал себя отвратительно. Он устал, был напуган и взволнован. Он чувствовал себя лгуном и преступником. Он попытался убедить себя, что поступает правильно, но это не помогло. Он нарушил закон. Вот так вот! Понимание того, что он нарушил закон, и хотя и выяснил кое-что полезное, но никогда не сможет использовать это в суде, только ухудшало ситуацию.

Он поднялся на третий этаж и нашел в кабинете Эла Роса в окружении кучи файлов.

– Это бред, – сказал он, увидев Миллера. – Такого обращения с документами я еще не встречал. Черт, я даже не знаю, с чего начать!

Рос швырнул на стол светло-коричневый конверт и встал. Подойдя к окну, он сунул руки в карманы и посмотрел на город. Потом потянулся и вздохнул.

Миллер порылся в куче папок. Досье по делу Маргарет Мозли было неполным. Половина страницы оказалась чистой, а вторая заполнена малопонятным текстом. В досье по делу Райнер он обнаружил три листа с текстами допросов по делу Барбары Ли, отчет о вскрытии, не нашел никаких деталей дела и нацарапал на обратной стороне папки вопрос для Метца «Где оригинальный отчет об убийстве?».

Миллер читал дело, но никак не мог сосредоточиться. Его мысли занимала щетка для волос. Теперь он был уверен, что Роби беззастенчиво лгал им.

– Значит, Кэтрин Шеридан становится Исабеллой Кордильерой, – сказал Рос, прерывая мысли Миллера. Он принес из соседнего кабинета белую доску для письма, написал на ней фломастером «Кэтрин Шеридан», а ниже «Исабелла Кордильера» и подчеркнул все это двумя линиями. – Исабелла Кордильера погибла в автокатастрофе в июне две тысячи третьего года, однако подробности этого предполагаемого происшествия нам недоступны.

Миллер, пытаясь сосредоточиться на том, что говорил Рос, указал на доску.

– Напиши «одинока».

– Одинока?

– Да. Напиши «одинока» и «друзей нет».

Рос написал.

– Еще у нас есть Маргарет Мозли, – сказал он. – За июнь шестьдесят девятого года нет никаких записей о рождении человека с этим именем.

– Эта же история со всеми, – перебил его Миллер. – И не забывай о Майкле Маккалоу.

– Преступники, – сказал Рос, – информаторы, проходящие по линии программы защиты свидетелей, как мы предполагали. По крайней мере, это имеет смысл, но как узнать, что мы правы?

– Вероятно, никак, – ответил Миллер.

Он заметил, что его ладони сжались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки. Сердце уже не так сильно стучало в груди, дыхание выровнялось, пот на лбу высох, отчего кожа начала чесаться. Он не мог вспомнить, когда последний раз в жизни ему было так страшно. Если не считать случая с Брендоном Томасом. Возможно.

Рос молчал, пристально глядя на доску.

– Почему Роби лжет? – спросил Миллер и тут же понял, что озвучил собственные мысли.

– Потому что он убил Кэтрин Шеридан, – сказал Рос. – Он убил ее и остальных. Возможно, он работает по контракту. Возможно, он просто убирает людей, проходящих по программе защиты свидетелей. Нельзя этого исключать.

Миллер задумался. Роби знал Шеридан. По крайней мере, он знал о ее существовании. Ее волосы были на щетке, значит, она была в его квартире. Либо он забрал щетку из ее дома после того, как убил ее. На память? Как сувенир? Что-то, что будет напоминать ему о том времени, которое они провели вместе? Какая бы ни была причина, не оставалось сомнений, что Роби причастен к этим убийствам. Он не мог сказать об этом Росу. И уж подавно не мог поделиться этой информацией с Ласситером и Нэнси Коэн.

Рос вопросительно посмотрел на него, и Миллер поймал себя на том, что избегает смотреть напарнику в глаза.

– Возвращаемся к жертвам, – сказал Рос, – к тому, что их личности не вяжутся с официальными записями.

– И с чего мы начнем? – спросил Миллер.

– Кто-нибудь снимал с них отпечатки пальцев после гибели? Или у нас есть только те отпечатки, что включены в дело?

Миллер покачал головой.

– Я не знаю. Я действительно не знаю.

– Файлы… – сказал Рос.

Он поднялся и подошел к столу в другом углу кабинета. Миллер присоединился к нему, и они принялись просматривать документы в каждом файле.

Рос покачал головой.

– Это не то. Маргарет Мозли, – сказал он. – Ее личность определили по водительским правам и номеру социального страхования.

– Та же история с Энн Райнер, – добавил Миллер.

– С них вообще отпечатки снимали, как считаешь? – спросил Рос.

Миллер кивнул.

– Конечно, это же стандартная процедура, – ответил он.

– Позвони Тому Александеру. Спроси, есть ли у них отпечатки жертв.

Миллер набрал дежурного, попросил соединить его с офисом коронера и подождал, пока на том конце возьмут трубку.

– Том? Это Роберт Миллер. К вам вопрос. У вас есть отпечатки всех жертв, включая Маргарет Мозли? – Он слушал, глядя на Роса. – Ты не знаешь, снимали ли с них отпечатки пальцев? – Миллер нахмурился. – Не вопрос, я подожду. – Он прикрыл трубку ладонью. – Говорит, что вряд ли. Что они снимают отпечатки, если невозможна физическая идентификация. – Внезапно Миллер оживился. – Да, конечно. Отложите для нас, мы подъедем, – сказал он и повесил трубку. – Отпечатки у них есть, но они не проверяли первые три жертвы – Мозли, Райнер и Ли. Этого не потребовалось, потому что у них было подтверждение личности. Поедем поглядим, что нам удастся выяснить.

Рос натянул пиджак и последовал за Миллером.

* * *

Так вот, я поговорил с Робертом Миллером.

Он пришел ко мне в дом. Он говорил со мной. Он позволил говорить мне. Он выслушал то, что я хотел рассказать, а потом пошел в ванную и украл щетку для волос. Что бы он там ни обнаружил, он не сможет им воспользоваться. И это не даст ему покоя. Он перешел Рубикон. Он знал, где находится Рубикон, прямо перед ним, и, вероятно, наступил момент – обычный такой моментик, длиною в секунду, не более! – когда он принял решение.

Как и я. Как и Кэтрин Шеридан. Как Маргарет Мозли, Энн Райнер, Барбара Ли, Дэррил Кинг, как, в определенном смысле, Майкл Маккалоу. Мысль о Маккалоу заставляет меня улыбнуться. Они тоже видели Рубикон, и был момент, когда они могли повернуть назад, вернуться туда, откуда пришли, но они этого не сделали. Никто из нас этого не сделал. Мы поступили так, как от нас ожидали, и поступили так не из-за страха, а из соображений какой-то воображаемой преданности, из-за уверенности, что мы обладаем чем-то, чем стоит обладать.

Разные причины для разных людей.

Мне интересно, каковы у Миллера мотивы. Он один. Жены нет, подружки тоже. Родители умерли. Нет ни братьев, ни сестер. У Роберта Миллера нет семьи, и, возможно, ее у него никогда не будет. У него есть работа. Возможно, это все, что у него есть. Вернее, он пытается убедить себя, что это все, что у него есть, но я знаю, что это не так. Я думаю, он тоже это знает.

Роберт Миллер – это звезда.

Мертвая звезда, тем не менее звезда. Он не ожидает с нетерпением конца рабочего дня. Ему нет нужды спешить домой.

Возможно, он пересек Рубикон в уверенности, что раскрытие этого безумного дела даст ему какую-то цель в жизни. Причину существовать.

Возможно, то, что я совершил, продиктовано теми же причинами. Причинами, которые, если посмотреть на них спустя какое-то время, не кажутся такими уж важными.

Но сейчас это не имеет значения. Прошлое ушло, его нельзя вернуть.

Если бы я мог вернуться назад, решился бы я на это? Как знать. Да и кому какое дело?

Мы сыграем в эту игру. Мы с детективом Миллером. И посмотрим, что получится.