Текст книги "Туннели"

Автор книги: Родерик Гордон

Соавторы: Брайан Уильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Глава 21

То и дело спотыкавшихся Уилла и Честера втащили по короткой лестнице в одноэтажную постройку, зажатую между двумя желто-коричневыми зданиями. Уилл успел подумать, что в них размещены фабрики или офисы. Внутри полицейский сорвал с ребят рюкзаки, а потом с силой швырнул на скользкую дубовую скамейку. Уилл и Честер охнули, ударившись о стену.

– Не двигаться! – прорычал полицейский, загораживая своим мощным телом выход.

Вытянув шею, Уилл увидел через стекло в двери у него за спиной кусочек улицы. Там собралась толпа, люди толкались и дрались за лучшее место. Заметив Уилла, некоторые стали кричать и размахивать кулаками. Он вжал голову в плечи и посмотрел на Честера, пытаясь встретиться с ним взглядом, но его друг, перепуганный до смерти, изучал пол перед собой.

У двери висела доска объявлений со множеством бумаг в черной рамке. Что на них написано, Уилл издали разобрать не мог, за исключением крупно выведенных слов «Приказ» или «Эдикт», после которых следовали столбцы чисел.

Стены полицейского участка до середины были черными, а выше – грязно-белыми. Краска местами отслаивалась. Потолок был неприятного табачно-желтого цвета и сетью трещин напоминал дорожную карту. Одну стену занимало изображение зловещего здания с щелями вместо окон и решеткой перед главным входом. На картине было подписано «Ньюгейтская тюрьма».

Напротив мальчиков тянулась стойка, на которую полицейский положил их рюкзаки и лопату Уилла, а за ней начиналось что-то вроде канцелярии – там стояли три стола, окруженные лесом узких шкафчиков с выдвижными ящиками. Оттуда несколько дверей вели в другие помещения, откуда-то доносился частый стук, как от печатной машинки.

Когда Уилл посмотрел в дальний угол комнаты, где по стенам, будто лианы, вились бесчисленные латунные трубы, там раздался скрежет, а потом глухой стук. От неожиданности Честер дернулся и заморгал, будто напуганный кролик, выйдя из оцепенения.

Из боковой комнаты вышел еще один полицейский и поспешил к латунным трубам. Он посмотрел на панель со старомодными наборными дисками, от которой множество спутанных проводов тянулось к деревянному ящичку. Потом полицейский открыл заслонку одной из труб и вытащил цилиндр размером со скалку, по форме напоминавший пулю. Открутив крышку, он извлек оттуда свернутый лист бумаги, расправил его и прочитал.

– Стигийцы скоро будут, – угрюмо произнес он, подошел к стойке и открыл большую книгу, не глядя на мальчиков. У него на мундире тоже была золотисто-оранжевая звезда. Он очень походил на своего коллегу, но был помоложе, а на голове у него красовался ровный «ежик» таких же белых волос.

– Честер, – шепнул Уилл. Не получив ответа, он протянул к Честеру руку.

Полицейский, стоявший рядом с ними, молниеносно выхватил дубинку и стукнул его по пальцам.

– Прекратить! – рявкнул он.

– Эй! – Уилл вскочил со скамейки, сжав кулаки и дрожа от гнева. – Ты жирный… – закричал он, тщетно пытаясь сдержаться.

Честер схватил его за рукав.

– Успокойся, Уилл!

Уилл сердито стряхнул руку Честера и уставился в ледяные глаза полицейского.

– Я хочу знать, почему нас задержали, – потребовал он.

На несколько секунд мальчики замерли в ужасе, опасаясь, что лицо полицейского взорвется – настолько оно побагровело. Но тут его плечи задрожали, и он утробно захохотал, сперва тихо, потом громче и громче. Уилл покосился на Честера, который испуганно разглядывал полицейского.

– ДОВОЛЬНО! – резко, как будто ударив кнутом, крикнул другой полицейский из-за стойки. Он смерил взглядом смеющегося коллегу, и тот сразу притих. – ТЫ! – сердито посмотрел он на Уилла. – СЯДЬ! – Этот полицейский держался так властно, что мальчик и не подумал перечить и быстро сел рядом с Честером. – Я, – продолжал человек, важно выпятив грудь, – Первый Офицер. Со Вторым Офицером, – он кивнул в сторону полицейского, стоявшего рядом с ними, – вы уже знакомы.

Первый Офицер поглядел на свиток, который он извлек из почтовой трубы.

– Вы обвиняетесь в нарушении закона двенадцатого, подраздела второго – незаконное проникновение в Квартал.

– Но… – вяло начал Уилл.

Первый Офицер проигнорировал его и продолжал читать.

– Далее, вы вошли в дом без приглашения хозяина, очевидно, с намерением совершить кражу, и тем самым нарушили закон шестой, подраздел второй, – деловым тоном произнес он. – Вам понятны эти обвинения? – спросил он.

Уилл и Честер озадаченно переглянулись, и Уилл хотел было ответить, но Первый Офицер прервал его.

– Так, что у нас тут? – проговорил он, расстегивая рюкзак Уилла и вытряхивая содержимое на стойку. Он взял в руки сверток с бутербродами и понюхал его, даже не разворачивая. – О, свинина, – с едва заметной улыбкой сказал он, облизнул губы и отложил сверток в сторону. Уилл понял, что больше не увидит свой обед.

Затем Первый Офицер принялся методично осматривать другие вещи. Он долго разглядывал компас, но швейцарский нож заинтересовал его куда больше – прежде чем отложить его, Офицер вытащил по очереди все лезвия и потрогал толстыми, похожими на сосиски, пальцами маленькие ножницы. Лениво перекатывая по стойке один из мотков бечевки, другой рукой полицейский развернул потертую геологическую карту, которую взял с собой Уилл, и бегло просмотрел ее. Наконец он нагнулся и понюхал карту, брезгливо поморщился и перешел к фотоаппарату.

– Гм, – задумчиво пробормотал полицейский, вертя его в руках.

– Это мое, – сказал Уилл.

Первый Офицер проигнорировал его, как и прежде. Он положил фотоаппарат, взял перьевую ручку и обмакнул ее в чернильницу. Занеся ручку над раскрытой книгой, он откашлялся.

– ИМЯ! – прорычал он, взглянув на Честера.

– Э-э… Честер… Честер Ролс, – запинаясь, ответил мальчик.

Первый офицер заскрипел ручкой по странице. За исключением этого звука в комнате стояла тишина, и Уилл вдруг почувствовал себя совершенно беспомощным, как будто запись в книге начинала некий загадочный необратимый процесс.

– А ТВОЕ? – рявкнул Офицер на Уилла.

– Он сказал, что мой отец тут, – ответил Уилл, храбро указывая пальцем на Второго Офицера. – Где он? Я хочу с ним увидеться!

Первый Офицер посмотрел через комнату на своего коллегу, а потом снова на Уилла.

– Ты ни с кем не увидишься, пока не будешь делать то, что тебе велят.

Он опять поглядел на Второго Офицера и нахмурился, не скрывая своего недовольства. Второй Офицер опустил глаза, неловко переминаясь с ноги на ногу.

– ИМЯ!

– Уилл Берроуз, – медленно ответил Уилл.

Первый Офицер взял свиток и сверился с ним.

– У меня здесь значится другое имя, – сказал он, покачав головой, и пристально посмотрел на Уилла стальными глазами.

– Мне все равно, что там у вас значится. Я свое имя знаю.

Повисла пауза. В оглушительной тишине Первый Офицер продолжал смотреть на Уилла. Потом он резко захлопнул книгу. От сильного удара с поверхности стойки поднялось облачко пыли.

– В КАМЕРУ ИХ! – раздраженно рявкнул он.

Мальчиков стащили со скамьи. Когда их вталкивали в большую дубовую дверь в конце приемной, снова раздался свист и глухой стук, извещавшие о том, что по трубам пришло новое сообщение.

К камерам вел коридор длиной метров пять, тускло освещенный единственным шаром в дальнем конце. Под светильником стоял небольшой деревянный стол со стулом. Справа шла сплошная стена, а слева в кирпичной кладке темнели четыре железные двери. Мальчиков отвели к последней, на которой была выведена римская четверка.

Второй Офицер достал из кармана связку ключей и отпер дверь. Она бесшумно отворилась; хорошо смазанные петли даже не скрипнули. Полицейский отошел в сторону, повернулся к мальчикам и кивнул в сторону камеры. Когда они остановились на пороге, неуверенно переглядываясь, он потерял терпение и грубо втолкнул их внутрь, а потом захлопнул дверь.

Ребята внутренне сжались, услышав, как в замке повернулся ключ. Звон двери еще отдавался жутким эхом от стен. Мальчики попытались на ощупь сориентироваться в темной сырой камере. Честер споткнулся о ведро, и оно со стуком покатилось по полу. Вдоль стены напротив двери обнаружился уступ в метр шириной, обшитый свинцом, шероховатый, холодный и влажный. Уилл и Честер молча сели на него. Их глаза постепенно привыкали к полутьме. Через окошко в двери проникало немного света из коридора. Наконец Честер нарушил тишину, громко потянув носом воздух.

– Фу, чем это воняет?

– Не знаю точно… – проговорил Уилл, тоже принюхавшись. – Пот? Рвота? – он посопел и тоном знатока произнес: – Карболовая кислота и… Сера? – добавил он, еще раз принюхавшись.

– Чего? – пробормотал его друг.

– Нет, капуста! Вареная капуста!

– Какая разница, все равно воняет, – поморщился Честер. – Меня тошнит от этого места.

Он посмотрел на Уилла сквозь сумрак.

– Как мы будем отсюда выбираться?

Уилл подтянул колени к груди и поставил ноги на край уступа. Он почесал коленку и ничего не ответил. Он злился на себя и не хотел выдать другу своих чувств. Может быть, осторожный Честер, все время предупреждавший его, оказался прав. Уилл заскрежетал зубами и сжал кулаки. Дурак, дурак, дурак! Они попались, как малые дети. Он позволил себе слишком увлечься. И как он теперь найдет отца?

– У меня паршивое предчувствие, – продолжал Честер, обреченно глядя в пол. – Мы никогда не вернемся домой, так?

– Слушай, не беспокойся. Раз уж мы сюда добрались, значит, как-нибудь и выберемся. Обязательно выберемся, – уверенно сказал Уилл, успокаивая друга, хотя сам не представлял, что делать.

Разговаривать им больше было не о чем. Комнату заполнили треск невидимых насекомых и вездесущий гул.

Уилл вздрогнул и проснулся, хватая ртом воздух, как будто вынырнул из воды. К своему удивлению он обнаружил, что смог задремать в неудобной позе на краю уступа. Сколько он проспал? Он обвел затуманенным взглядом темную камеру. Честер стоял у стены и не сводил глаз с двери. Уилл почти что чувствовал его страх. Он тоже посмотрел на окошко в двери. В него хитро глядел Второй Офицер – в маленькое отверстие видно было только его глаза и нос.

В замке звякнул ключ, дверь распахнулась, и Уилл увидел в проеме его темный силуэт. Это было похоже на кадр из страшного мультфильма.

– ТЫ! – крикнул Офицер Уиллу. – НА ВЫХОД!

– Почему? Зачем?

– БЫСТРО! – рявкнул полицейский.

– Уилл? – Честер обеспокоенно посмотрел на друга.

– Не волнуйся, Честер, все будет хорошо, – неуверенно сказал Уилл, поднимаясь с уступа. Ноги у него ныли от сырости. Разминаясь, он неуклюже поковылял из камеры в коридор, а потом, не дожидаясь распоряжения, направился к выходу из тюрьмы.

– Стоять! – крикнул Второй Офицер, запирая камеру. Он больно схватил Уилла за локоть и потащил его за собой, сначала из тюрьмы, потом по бесчисленным одинаковым коридорам с голыми каменными полами и облезлыми белеными стенами. Наконец они завернули на узкую лестницу, которая вела в короткий тупик. Там пахло сыростью и землей, будто в старом подвале.

В середине коридора была открыта дверь, из нее падал яркий свет. С каждым шагом, приближавшим их к двери, Уиллу становилось все страшнее. Предчувствие его не обмануло – полицейский втолкнул Уилла в комнату. Мальчик стал озираться, моргая от яркого света.

В комнате не было ничего, кроме странного кресла и металлического стола, над которым склонились два высоких худых человека, чуть ли не соприкасаясь головами, и тихо беседовали. Уилл прислушался к их быстрому заговорщическому шепоту, но не смог разобрать ни слова – с таким загадочным языком он никогда не сталкивался. Их речь почти полностью состояла из высоких скрипучих звуков.

Полицейский по-прежнему крепко сжимал руку Уилла. Глаза мальчика постепенно привыкли к свету, но живот у него сводило от напряженного ожидания. Два странных зловещих человека, явно занимавших высокое положение, то и дело поглядывали на него, но Уилл не решался обратиться к ним.

Одеты они были совершенно одинаково, в тяжелые кожаные плащи до пола, поскрипывавшие при движении. Белоснежные накрахмаленные воротники были настолько большими, что опускались на плечи. Лица у них были удлиненные; кожа напоминала цветом свежую замазку, подчеркивая черноту глаз. Волосы, коротко остриженные на висках, были гладко зачесаны назад и смазаны, так что казалось, будто у них на головах блестящие купальные шапочки.

Внезапно они прекратили разговаривать и повернулись к Уиллу.

– Эти господа – стигийцы, – сказал Второй Офицер. – Ты будешь отвечать на их вопросы.

– В кресло, – сказал стигиец, стоявший справа, не сводя взгляда с Уилла.

Он указал длинным пальцем на странный предмет мебели, располагавшийся между столом и Уиллом. Охваченный дурным предчувствием, мальчик безропотно позволил полицейскому усадить себя. Из спинки поднялась металлическая перекладина с двумя пластинами с мягкой прокладкой, явно предназначенная для того, чтобы удерживать на месте голову сидящего. Офицер установил перекладину на нужную высоту, плотно прижал пластины к вискам Уилла и затянул струбцину. Мальчик попытался обернуться к полицейскому, но устройство не позволило ему повернуть голову. Ему оставалось только смотреть на стигийцев, возвышавшихся над столом, будто кровожадные древние жрецы.

Офицер нагнулся. Боковым зрением Уилл заметил, что тот что-то достает из-под стула, а потом услышал скрип старых кожаных ремешков и щелканье больших пряжек – полицейский привязал его руки к ляжкам.

– Зачем это? – осмелился спросить Уилл.

– Чтобы ты не пострадал, – ответил полицейский.

Он сел на корточки и туго затянул такие же ремешки у него под коленями и на щиколотках, привязывая ноги Уилла к ножкам кресла. Ремешки больно врезались в тело, и мальчик зашевелился, тщетно пытаясь ослабить их или принять чуть более удобное положение. Стигийцы едва заметно улыбнулись, как будто его страдания их забавляли, и Уиллу стало жутко.

Наконец полицейский обхватил ремнем шириной сантиметров в десять грудь и предплечья Уилла и затянул его за спинкой кресла. После этого Офицер выпрямился в ожидании новых распоряжений. Один из стигийцев молча кивнул ему, полицейский вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Уилл остался наедине со странными людьми. Оторопев от ужаса, как животное на дороге, ослепленное фарами автомобиля, он глядел, как один из стигийцев достал необычную лампу и поставил в центр стола. У нее была короткая изогнутая ножка на массивной подставке, увенчанная темно-фиолетовой лампочкой в небольшом коническом колпаке. Светильник напомнил Уиллу старинный рефлектор из отцовского музея. Рядом стигиец положил черную коробочку с наборным диском и несколькими выключателями и воткнул в нее витой коричневый провод, тянувшийся от лампы. Бледный палец щелкнул переключателем, и коробочка тихо загудела.

Один из стигийцев отошел от стола, а второй наклонился над рефлектором, что-то подкручивая под колпаком. Раздался громкий щелчок, лампа мигнула оранжевым и погасла.

– Будете меня фотографировать? – неловко пошутил Уилл, пытаясь унять дрожь в голосе.

Не обращая на него внимания, стигиец повернул диск на черной коробочке, словно настраивал радио.

Внезапно Уиллу что-то начало давить на глаза изнутри. Он украдкой зевнул, чтобы снять странное напряжение в висках, как вдруг в комнате потемнело, словно загадочное устройство высасывало из помещения свет. Подумав, что он теряет зрение, Уилл поморгал и раскрыл глаза так широко, как только мог. С большим трудом он различил силуэты стигийцев в тусклом свете, отражавшемся от стены у них за спиной.

Он скорее почувствовал, чем услышал непрекращающийся гул, становившийся то громче, то тише, но никак не мог понять, откуда он исходит. Гул усилился, и у Уилла появилось странное ощущение, будто все кости и связки в его теле завибрировали, как бывает, когда над головой слишком низко пролетает самолет. Перед глазами Уилла повис шипастый шар – сгусток энергии. Вибрации стягивались к центру головы, и за ним последовал шар. Теперь Уилл по-настоящему испугался, но ничего не мог сделать – ведь он был не в силах даже пошевелиться.

Тем временем стигиец повернул на коробочке что-то еще, и шар плавно опустился из головы Уилла в грудь и подплыл к сердцу. У мальчика перехватило дыхание, и он невольно закашлялся.

Шар снова пришел в движение, то выходя из его тела, то проникая внутрь. Он вел себя как живое существо, что-то напряженно искавшее. Наконец шарик завис, наполовину погрузившись в его затылок.

– Что происходит? – спросил Уилл с напускной храбростью. Темные фигуры не ответили. – Учтите, вы меня этим не запугаете.

Они молчали.

Уилл на секунду зажмурился, но когда он открыл глаза, то его окружала такая темнота, что он не мог различить даже очертания стигийцев. Мальчик задергался в путах.

– Тебя тревожит отсутствие света? – раздался слева голос стигийца.

– Нет, с чего бы?

– Как тебя зовут?

Вопрос резанул Уилла, как нож.

– Я же говорил. Уилл. Уилл Берроуз.

– Назови свое настоящее имя!

Уилл поморщился от боли – каждое слово как будто ударяло током его виски.

– Я не знаю, о чем вы, – проговорил он, стиснув зубы.

Шар энергии поплыл к центру его черепа. Гул стал интенсивнее. Пульсация окутывала все его тело толстым тяжелым одеялом и начинала душить.

– Ты сообщник человека по имени Берроуз?

У Уилла закружилась голова, вдоль спины побежали волны боли, руки и ноги невыносимо закололо. Это жуткое ощущение расходилось по всему телу.

– Он мой папа! – закричал он.

– С какой целью ты сюда прибыл? – прозвучал рядом с ним резкий голос.

– Что вы с ним сделали? – сдавленно проговорил Уилл, сглатывая слюну. Ему казалось, что его скоро стошнит.

– Где твоя мать? – спокойный, но настойчивый голос теперь исходил как будто из шара у него в голове, словно стигийцы пробрались в его мозг и лихорадочно обыскивали его, как грабители, забирающиеся во все шкафы и ящики в поисках ценностей.

– С какой целью ты сюда прибыл? – снова требовали они ответа.

Уилл опять попытался вырваться, но понял, что больше не чувствует своего тела. Ему казалось, что от него осталась только голова, парящая в темном тумане, и он даже не мог разобрать, вверху или внизу пол.

– ИМЯ? ЦЕЛЬ? – продолжали сыпаться вопросы, и последние силы покинули Уилла. Неумолимые голоса стали тише, как будто он удалялся от них. Ему что-то кричали вслед, и каждое слово, достигая его, взрывалось крошечным неугасающим фейерверком перед глазами, пока вся темнота не превратилась в бушующее море ослепительно белых точек. Уилл слышал непрекращающийся скрипучий шепот вокруг, и ему казалось, что комната вертится, падая вместе с ним в бездонную пропасть. Снова подступила тошнота, его голову заполнила жгучая боль, которая грозила разорвать ее на части. Белизна, ослепительная, горячая белизна пронизывала его насквозь.

– Меня сейчас вырвет… пожалуйста… мне плохо… пожалуйста…

Бесконечный белый свет прожег его, и Уилл почувствовал, что уменьшается, превращаясь в крохотную точку в белой пустоте. Потом свет стал слабеть, жгучая боль постепенно отступила, и стало темно и тихо, как будто вся вселенная перегорела.

Уилл пришел в себя, когда Второй Офицер, поддерживая его за плечо, повернул ключ в двери камеры. Он еле стоял на ногах. Его одежда спереди была заляпана рвотой, а во рту он ощущал сухость и едкий, тошнотворный металлический привкус. Голова раскалывалась от боли, а когда Уилл попытался посмотреть вверх, у него потемнело в глазах. Он застонал.

– Что, не дерзишь уже? – сказал полицейский, открыв дверь и отпустив руку Уилла. Мальчик попытался идти, но его ноги словно превратились в студень. – Так-то! Попробовал Темный Свет! – ухмыльнулся Офицер.

Уилл с трудом сделал несколько шагов, и ноги отказали. Он рухнул на колени. Честер в панике кинулся к нему.

– Уилл, Уилл, что они с тобой сделали? – отчаянно бормотал он, в ужасе глядя на друга. – Тебя не было несколько часов, – сказал он и помог Уиллу сесть на уступ.

– Я просто устал… – выдавил Уилл. Он свернулся в комочек, наслаждаясь прохладным прикосновением свинца к голове. Уилл закрыл глаза… ему хотелось спать… но у него все еще кружилась голова, и в горле не исчезал ком.

– ТЫ! – прорычал Офицер.

Честер вскочил с уступа, где присел рядом с другом, и повернулся к полицейскому. Тот поманил его толстым пальцем.

– Твоя очередь.

Честер посмотрел на Уилла, потерявшего сознание.

– Нет, нет.

– БЫСТРО! – приказал Офицер. – Не заставляй меня повторять!

Честер неохотно вышел в коридор. Полицейский запер дверь, положил руку ему на плечо и повел.

– Что такое Темный Свет? – спросил Честер. Его глаза потускнели от страха.

– Тебе просто зададут пару вопросов, – улыбнулся Офицер. – Не бойся.

– Но я ничего не знаю…

Уилл проснулся от необычного звука – в нижней части двери отодвинулась пластина, и в камеру что-то протолкнули.

– Еда, – объявил равнодушный голос.

Уилл умирал с голоду. Он приподнялся, опираясь на локоть. У него ныло все тело, как во время гриппа. Каждая косточка, каждая мышца сопротивлялись движению.

– Господи! – застонал он и тут подумал о Честере.

Благодаря открытой дверце для еды в камеру проникало чуть больше света, чем раньше. Оглядевшись, Уилл увидел друга на полу возле свинцового уступа. Мертвенно-бледный, он лежал на боку, поджав ноги к груди, и еле дышал.

Уилл кое-как поднялся, добрел до двери и притащил два подноса к уступу. Он посмотрел на их содержимое – две миски с сероватой массой и немного жидкости в мятых жестяных кружках. Выглядел обед на редкость неаппетитно, но он хотя бы был горячим и не особенно вонял.

– Честер? – позвал он, склонившись над другом. Уилл мерзко себя чувствовал – ведь он, и только он один был виноват в том, что с ними случилось. Он бережно потряс Честера за плечо. – Эй, ты как?

– Тьфу… чего? – простонал Честер и попытался поднять голову. Уилл увидел у него на щеке размазанную и засохшую кровь, вытекшую из носа.

– Еду принесли, Честер. Давай, поешь, тебе станет лучше.

Он помог Честеру сесть и подтащил его к стене, чтобы он мог опереться. Потом он смочил в чашке свой рукав и стал осторожно вытирать кровь с лица друга.

– Отстань! – вяло запротестовал Честер, отталкивая его руку.

– Ну вот, уже лучше. А теперь поешь, – сказал Уилл, придвигая к нему миску. Честер оттолкнул еду.

– Я не хочу. Мне погано.

– Хотя бы попей. По-моему, это какой-то травяной чай, – Уилл протянул Честеру напиток, и его друг обхватил теплую кружку ладонями. – О чем тебя спрашивали? – пробормотал Уилл с набитым ртом.

– Обо всем. Мое имя… адрес… твое имя… все такое. Почти ничего не помню. Кажется, я потерял сознание… Если честно, думал, умру, – монотонно ответил Честер, глядя в никуда.

Уилл негромко захихикал. Как ни странно, ему немного полегчало, когда он услышал жалобы друга.

– Что ты ржешь? – гневно спросил Честер. – Ничего смешного.

– Ничего, – Уилл продолжал смеяться. – Я знаю. Извини. На, попробуй. На самом деле вполне съедобно.

Честер вздрогнул от отвращения, глядя на серое месиво в миске. Тем не менее он взял ложку и подозрительно потыкал в него. Потом он понюхал еду.

– Пахнет терпимо, – сказал он, убеждая сам себя.

– Просто поешь, ладно? – попросил Уилл, снова набив рот. Он чувствовал, как к нему понемногу возвращаются силы. – Мне все кажется, что я говорил им про маму и Ребекку, но может, мне это приснилось. – Он проглотил еду и помолчал несколько секунд. – Надеюсь, они из-за меня не попадут в беду, – высказал он наконец то, что его тревожило. Потом он сунул в рот еще ложку месива и, не прожевав, опять заговорил, кое-что вспомнив: – А еще папин дневник. У меня он прямо так и стоит перед глазами, и их длинные белые пальцы – как будто они открыли его и листают, а я смотрю. Но такого же не могло быть, верно? У меня все в голове перепуталось. А у тебя?

Честер поежился.

– Не знаю. Может, я что-то говорил про ваш подвал… и про твою маму… и про Ребекку. Да, может, что-нибудь рассказал им про нее… только… Господи, я не знаю. Я запутался. Не могу вспомнить, что я говорил, а что только думал…

Честер поставил чашку и закрыл лицо руками. Уилл запрокинул голову, глядя в темный потолок.

– Интересно, сколько сейчас времени… – вздохнул он, – там, наверху.

Всю следующую неделю (насколько ребята могли оценить время) их по очереди водили на допрос к стигийцам. Темный Свет выматывал их, вызывал позорные приступы рвоты и заставлял спрашивать себя, что же именно выпытали у них мучители.

Настал день, когда мальчиков оставили в покое. Они чувствовали – хоть и не были в этом уверены, – что стигийцы узнали все, что хотели, и вопреки всему надеялись, что допросы закончатся.

День за днем Уилл и Честер крепко спали, ели, когда им приносили еду, бродили по камере, если чувствовали себя достаточно сильными, отдыхали на уступе и без толку кричали на дверь. Из-за всегда одинакового освещения они окончательно потеряли счет времени.

Тем временем за стенами их камеры велась игра. Расследования, совещания, обсуждения на тайном скрипучем языке стигийцев решали судьбу мальчиков.

Уилл и Честер об этом не подозревали. Они старались не падать духом и шепотом обсуждали планы побега, гадали, поймет ли Ребекка, где их надо искать, и приведет ли полицию в подвал. Как они теперь кляли себя за то, что не оставили записку! Мальчики то надеялись на отца Уилла – вдруг он-то и поможет им выбраться на свободу? – то пытались вычислить, какой сегодня день недели. А еще их занимало вот что: они давно уже не мылись, и от их одежды должно было бы вонять, но почему-то ни одному из них не казалось, что от другого очень уж неприятно пахнет.

Во время одного из оживленных споров о том, кто такие подземные жители и откуда они взялись, окошко в двери приоткрылось, и к ним заглянул Второй Офицер. Мальчики замолчали на полуслове. Дверь распахнулась, и в дверном проеме, заполняя его чуть ли не целиком, появился знакомый зловещий силуэт. Кого заберут на этот раз?

– Посетители.

Мальчики переглянулись, не веря своим ушам.

– Посетители? К нам? – ошеломленно переспросил Честер.

Полицейский помотал огромной головой и уставился на Уилла.

– К тебе.

– А как же Чес…

– Ты, на выход. ЖИВО! – крикнул Офицер.

– Не бойся, Честер, я тебя тут не брошу, – уверенно пообещал Уилл другу.

Тот ответил вымученной улыбкой и молча кивнул.

Уилл поднялся и вышел из камеры, подволакивая ногу. Честер посмотрел ему вслед. Дверь закрылась, и он снова остался один. Мальчик посмотрел на свои руки, грязные и загрубевшие, и ему очень захотелось домой. От ощущения обиды и беспомощности, которое в последнее время часто им овладевало, глаза Честера наполнились слезами.

Нет, он не будет плакать. Он не доставит им такого удовольствия. Он знал, что Уилл что-нибудь придумает, и был готов действовать.

– Хватит дурить, – негромко сказал он, вытирая глаза рукавом. – А ну-ка, двадцать отжиманий! – скомандовал Честер сам себе тоном своего футбольного тренера, лег на пол и начал отжиматься, считая вслух.

Уилла проводили в комнату с белеными стенами и полированным полом. В центре помещения стоял большой дубовый стол, окруженный несколькими стульями. За ним сидели две размытых фигуры – после темной камеры Уилл не сразу приспособился к свету. Он потер глаза руками и посмотрел на себя. Его футболка была грязной, и что еще хуже, заляпанной присохшими остатками рвоты. Он кое-как попытался отряхнуть ее и вдруг заметил на стене слева от себя какое-то странное окно или люк. В покрытом мелкими царапинами матовом стекле необычного черно-синего оттенка – если это было стекло – не отражался свет.

Уилл почему-то не мог оторвать глаз от темной поверхности. Тут его осенило. Новое, но тем не менее знакомое ощущение овладело им. За стеклом были они. Они смотрели на него. И чем дольше он глядел туда, тем больше его заполняла темнота, точь-в-точь как на пытке Темным Светом. У Уилла вдруг заболела голова. Он качнулся вперед, как будто падая, и левой рукой ухватился за спинку стула, стоявшего прямо перед ним. Заметив это, Офицер подхватил его под вторую руку и помог сесть лицом к двум незнакомцам.

Уилл сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, и головокружение прошло. Кто-то кашлянул, и он поднял глаза. Напротив сидел крупный мужчина, а рядом с ним, чуть дальше от стола – мальчик. Мужчина мало чем отличался от других подземных жителей – его вполне можно было принять за Второго Офицера, переодевшегося в штатское. Он пристально смотрел на Уилла, не особенно скрывая презрение. Уилл чувствовал себя слишком измотанным, чужое презрение его уже не трогало.

Громко скрипнув стулом, мальчик придвинулся к столу, и Уилл перевел взгляд на него. Мальчик смотрел на него с изумлением. У него было открытое дружелюбное лицо – первое доброе лицо, которое Уилл видел со времени ареста. На вид мальчик был года на два младше него. Его почти белые волосы были коротко острижены, а в светлых голубых глазах поблескивали озорные огоньки. Когда уголки рта мальчика приподнялись в улыбке, Уилл подумал, что это лицо ему смутно знакомо. Он отчаянно попытался припомнить, где видел его раньше, но его сознание было по-прежнему затуманено. Уилл как будто пытался отыскать на ощупь что-то маленькое в мутном пруду. У него снова закружилась голова, он зажмурился и не стал открывать глаза.

Уилл услышал, как мужчина откашлялся.

– Я мистер Джером, – сказал он холодным безжизненным тоном. По его голосу было ясно, что он чувствовал себя неуютно и что его раздражала необходимость тут присутствовать. – Это мой сын…

– Кэл, – произнес мальчик.

– Кэлеб, – быстро поправил мужчина.

Повисла долгая неловкая пауза, но Уилл так и не открыл глаза. Так он чувствовал себя спокойнее, как будто отгородившись от их мира.

Мистер Джером сердито поглядел на Второго Офицера.

– Это бесполезно, – буркнул он. – Напрасная трата времени.

Полицейский нагнулся к Уиллу и бесцеремонно ткнул его в плечо.

– А ну-ка сядь прямо. И вежливо поговори со своей семьей. Что за неуважение?!

Уилл вздрогнул и распахнул глаза. Он повернулся на стуле к Офицеру и потрясенно посмотрел на него.

– Что?

– Я сказал, чтобы ты вежливо, – полицейский указал кивком на мистера Джерома, – поговорил со своей семьей.

Уилл снова повернулся к мужчине и мальчику.

– О чем вы?

Мистер Джером пожал плечами и опустил глаза, а мальчик нахмурился, глядя то на Уилла, то на Офицера, то на отца, как будто не совсем понимал, что происходит.

– Честер прав, вы все тут с ума посходили, – воскликнул Уилл и съежился, когда Второй Офицер занес над ним руку.

Но тут заговорил мальчик:

– Наверняка ты это помнишь!

Он запустил руку в старую холщовую сумку, лежавшую у него на коленях. Все уставились на него. Наконец мальчик достал небольшой предмет и положил на стол перед Уиллом. Это была деревянная игрушка – то ли мышь, то ли крыса. Белая краска у нее на мордочке выцвела и потрескалась, тряпичный сюртучок обветшал, но глаза жутковато светились. Кэл выжидательно посмотрел на Уилла.