Текст книги "Зараза"

Автор книги: Робин Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Убежденный, что отсюда должен быть запасной выход, Джек стал ломиться во все двери. Первая вела в туалет, вторая в складское помещение.

Стрельба стала гуще, из торгового зала доносились дикие крики посетителей.

Джека охватила паника. Он попытался открыть третью дверь, и, к его радости, она открылась. Это был выход на какой-то проход, уставленный мусорными баками. Впереди были видны бегущие люди. Среди них Джек увидел провизора в белом сюртуке. Джек припустил за ними во все лопатки.

Глава 29

ВТОРНИК, 13 ЧАСОВ 30 МИНУТ, 26 МАРТА 1996 ГОДА

Лейтенант полиции детектив Лу Сольдано поставил свой «шевроле-каприс» на стоянку автомашин Управления судебно-медицинской экспертизы. Остановившись за служебной машиной доктора Гарольда Бингхэма, он заглушил мотор и вынул ключ из гнезда зажигания. Ключи он отдал охраннику на случай, если машину придется отогнать в сторону. Лу не был здесь уже больше месяца, хотя когда-то бывал частым гостем.

Войдя в лифт, Сольдано нажал пятую кнопку. Лейтенант знакомой дорогой направился в кабинет Лори Монтгомери. Ее сообщение он получил уже довольно давно, но позвонить сумел только несколько минут назад из машины, пересекая Куинсборо-бридж. В Куинсе его задержало расследование нашумевшего убийства крупного банкира.

Лори принялась рассказывать об одном из патологоанатомов, но Лу остановил ее, сообщив, что находится поблизости и сейчас заедет. Лори сразу согласилась, предупредив, что будет ждать Лу в своем кабинете.

Покинув лифт, Лу прошел в холл. Сердце защемило от сладких и болезненных воспоминаний. Было время, когда лейтенант Сольдано верил, что их с Лори ожидает счастливое будущее, но ничего не получилось. Слишком уж разные они оказались люди, подумал Лу.

– Привет, Лор, – негромко произнес Лу, увидев от двери кабинета работавшую за столом Лори. С каждой встречей она казалась детективу все более красивой. Одни волосы – светло-рыжие, словно сошедшие с рекламы модного шампуня – чего стоили. Лор – так назвал ее сын Сольдано в самую первую встречу с Лори. Прозвище, что называется, прижилось.

Лори встала и обняла детектива.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала она.

Лу самоуверенно пожал плечами.

– Я действительно прекрасно себя чувствую.

– Как дети? – спросила Лори.

– Дети? – переспросил Лу. – Моей дочери шестнадцать, но ведет она себя под стать тридцатилетней даме. Она меня когда-нибудь с ума сведет.

Сбросив со свободного стула пару журналов, Лори предложила Сольдано сесть.

– Очень рад видеть тебя, Лори.

– И я очень рада, – проговорила Лори. – Мы могли бы встречаться и почаще.

– Так что это за грандиозная проблема, которую ты хотела со мной обсудить? – спросил Лу. Он решил увести разговор подальше от опасной темы.

– Я не знаю, насколько она грандиозна, – ответила женщина. Она встала и плотно прикрыла дверь кабинета. – Один из наших новых докторов хочет поговорить с тобой, но... без протокола. Я сказала ему, что мы с тобой друзья. К сожалению, его сейчас нет на месте. Я специально проверила, когда ты позвонил, и, главное, никто не знает, когда он появится.

– Может быть, ты в курсе, о чем хотя бы приблизительно может идти речь?

– Не вполне, но я очень боюсь за него.

– Даже так? – Детектив насторожился.

– Сегодня утром он попросил меня выполнить два вскрытия. Одна умершая – женщина двадцати девяти лет – была застрелена прошлой ночью в собственной квартире. Второй – афроамериканец, убитый той же ночью в Центральном парке. Перед тем как я приступила к работе, он попросил, чтобы я постаралась выяснить, не связаны ли между собой эти два случая, – то есть определить, нет ли волос, волокон, крови...

– И?

– На куртке мужчины я нашла кровь, которая по группе совпала с кровью женщины. Конечно, это всего-навсего серологическая проба, а анализ ДНК еще не сделан, но дело в том, что это очень редкая группа крови – третья отрицательная.

Лу наморщил лоб.

– Этот патологоанатом объяснил свою просьбу, как-то ее мотивировал?

– Он сказал, что у него есть какие-то смутные подозрения, – ответила Лори. – Но за этим кроется нечто большее. Я точно знаю, что совсем недавно его избили члены одной из нью-йоркских бандитских группировок – а может быть, это было и дважды. Сегодня он выглядел так, словно его снова били, но он сам объясняет это совершенно невинной причиной.

– За что его избили? – поинтересовался Лу.

– Кажется, его предупредили, чтобы он не совал свой нос в дела Манхэттенского госпиталя, – ответила Лори.

– Что?! О чем это ты говоришь?

– Я не знаю подробностей, – продолжала Лори. – Но я точно знаю, что в госпитале он нажил себе массу врагов, а заодно и здесь. Доктор Бингхэм уже несколько раз порывался его уволить.

– Чем же он всех так раздражает?

– Он считает, что вспышки инфекционных заболеваний, которые имели место в Манхэттенском госпитале, были вызваны преднамеренно.

– Он имеет в виду террориста, маньяка или еще кого-то в этом роде?

– Я думаю, да, – подтвердила Лори.

– Как это мне знакомо, – произнес Лу. Лори кивнула.

– Я помню, как я чувствовала себя тогда, когда прошла серия передозировок, а мне никто не верил.

– А что ты сама думаешь о теории своего друга? – поинтересовался Лу. – Кстати, как его зовут?

– Джек Степлтон, – ответила Лори. – Что касается теории, то у меня слишком мало фактов, чтобы об этом судить.

– Брось, Лори, – прервал женщину детектив. – Я же хорошо тебя знаю. Скажи мне свое мнение.

– Я думаю, что он видит заговор, потому что хочет его видеть. Его приятель Чет Макговерн рассказывал мне, что Джек имеет зуб против страховой компании «Америкэр», которая владеет госпиталем в Манхэттене.

– Но даже если это и так, все равно нет объяснения поступкам банды и факту убийства женщины. Как звали убитых?

– Элизабет Холдернесс и Реджинальд Уинтроп.

Лу записал имена в маленький черный блокнот.

– Криминалисты с ними почти не работали, – заметила Лори.

– Ты лучше других должна понимать, что у нас страшная нехватка людей. Следователь высказала какую-то гипотезу по поводу убийства женщины?

– Ограбление.

– Ее изнасиловали?

– Нет.

– А что они говорят о мужчине?

– Он был членом преступной группировки, – ответила Лори. – Его застрелили в голову со сравнительно близкого расстояния.

– Очень жаль, но пока все это только общие слова, – сказал Лу. – Обычно мы не тратим много времени на расследование подобных дел. Вскрытие показало что-нибудь интересное?

– Нет.

– Как ты думаешь, твой друг Степлтон понимает, насколько опасны могут быть преступные группировки? У меня такое ощущение, что этот доктор ходит по лезвию ножа.

– Я не очень много о нем знаю, – проговорила Лори. – Но он не уроженец Нью-Йорка. Степлтон откуда-то со Среднего Запада.

– Понятно, – протянул Лу. – Думаю, мне надо побеседовать с ним и рассказать кое-что о реалиях городской жизни, и лучше сделать это раньше, а не позже, иначе он долго не протянет.

– Не говори так.

– Ты интересуешься им не только как коллегой? – вдруг спросил детектив.

– не будем обсуждать эту тему и прекратим дискуссию. Но могу только сказать, что нет.

– Не кипятись, – успокоил женщину Лу. – Я хочу только выяснить все обстоятельства. – Он встал. – Как бы то ни было, я помогу парню, он, кажется, действительно нуждается в поддержке.

– Спасибо, Лу. – Лори тоже встала и еще раз обняла лейтенанта. – Я скажу ему, чтобы он тебе позвонил.

– Обязательно сделай это.

Выйдя из кабинета Лори, детектив спустился на лифте на первый этаж. Проходя мимо диспетчерской, он подошел к сержанту Мерфи. Поговорив немного о перспективах любимых бейсбольных команд, лейтенант сел рядом с Мерфи и непринужденно закинул ноги на угол стола.

– Скажи мне одну вещь, Мерф, – начал он. – Если по чести, что ты думаешь об этом новеньком докторе по имени Джек Степлтон?

* * *

Выбежав из аптеки, Джек на одном дыхании пролетел весь проход и еще четыре квартала. Остановившись, он понял, что еще немного, и он окончательно выдохнется. Уши резал прерывистый вой приближающейся полицейской сирены. Еще несколько секунд, и полиция будет в магазине. Дай-то Бог, чтобы Слэму тоже удалось улизнуть с места происшествия.

Джек, замедлив шаг, двинулся дальше. Сердцебиение и одышка улеглись, но Степлтона продолжала трясти крупная дрожь. Стычка в магазине подействовала на него не меньше, чем события в парке, хотя последняя перестрелка продолжалась всего несколько секунд. От одной мысли о том, что его снова пытались убить, у Джека стыла кровь в жилах.

К обычному городскому шуму теперь присоединился беспрерывный вой нескольких сирен. Мелькнула мысль – не вернуться ли в магазин дать показания полицейским и оказать помощь раненым, случайно задетым автоматными пулями. Однако предупреждение, сделанное Уорреном, возымело действие. В конце концов, гигант оказался прав – защитить Джека от гангстеров могли только другие гангстеры – если бы не Слэм, то сейчас Степлтон был бы наверняка уже мертв.

Джек содрогнулся. Еще совсем недавно его вовсе не волновало, жив он или мертв. Но теперь, дважды оказавшись перед лицом близкой смерти, он понял, что хочет жить и поэтому ему необходимо знать, почему «Черные короли» так стремятся его убить. Кто им заплатил? Думал ли этот кто-то, что Джеку известно нечто очень опасное, или причиной послужили подозрения Степлтона, касающиеся инфекционных вспышек в Манхэттенском госпитале?

На эти вопросы у Джека не было ответов, ясно только одно – второе покушение показало, насколько обоснованны эти подозрения.

Рассуждая таким образом, Джек сам не заметил, как оказался перед дверями другой аптеки. Это была маленькая, уютная частная аптечка. За прилавком стоял фармацевт, он же владелец аптеки, с визиткой, приколотой к отвороту халата, с лаконичной надписью «Герман».

– У вас есть ремантадин? – спросил Джек.

– Как будто бы есть, – с улыбкой ответил Герман. – Но мы продаем его только по рецептам.

– Я врач, – сказал Джек. – Вы не дадите мне бланк?

– У вас есть удостоверение? – поинтересовался провизор.

Джек показал ему медицинскую лицензию штата Нью-Йорк.

– Сколько вам нужно лекарства?

– Столько, чтобы хватило по меньшей мере на пару недель. Может, дадите мне сразу пятьдесят таблеток – я могу ошибиться только в меньшую сторону.

– Я дам вам, сколько вы просите.

– Как много времени это займет?

– Столько, чтобы сосчитать до пятидесяти.

– В предыдущей аптеке мне велели ждать двадцать минут, – ответил Джек.

– Это была аптека в крупном магазине, верно? Джек кивнул.

– Такие аптеки не имеют ни малейшего понятия о том, как обслуживать клиентов, – горестно заметил Герман. – Это преступно. При всем своем неумении и низкой квалификации они тем не менее вытесняют нас, независимых провизоров. Это злит меня больше всего.

Джек снова кивнул. Кто-кто, а он хорошо знал это чувство. В медицине наступили тяжелые времена – с высокого искусства бесцеремонно срывали покров незапятнанной святости.

Из-за перегородки вышел Герман с пластиковым флаконом, полным оранжевых таблеток. Поставив флакон рядом с кассовым аппаратом, аптекарь выбил чек.

– Это для вас? – спросил он. Джек еще раз кивнул.

Герман протянул ему листок со списком побочных эффектов и противопоказаний, чем произвел на Степлтона неизгладимое впечатление. Заплатив за лекарство, Джек попросил стакан воды и принял одну таблетку.

– Приходите еще, – сказал Герман на прощание Джеку.

Предоставив ремантадину всасываться в кровь, Степлтон решил, что настало время нанести визит Глории Эрнандес из отдела централизованного снабжения.

Выйдя на улицу, Джек остановил такси и назвал адрес. Услышав, что ехать придется в Гарлем, водитель недовольно скривился. Пришлось напомнить ему о правах, табличка с которыми была привинчена на спинке переднего сиденья.

Миновав Центральный парк, машина понеслась на север по Сент-Николас-авеню. Глядя в окно, Джек видел, как жилища афроамериканцев стремительно меняются на бывшие когда-то весьма импозантными жилища испанцев. Вывески на магазинах тоже были исключительно испанскими.

Они прибыли на место. Джек расплатился с водителем, вышел на улицу, заполненную людьми, и оглядел дом, в который ему предстояло войти. Когда-то это был красивый особняк, стоявший посреди чудесного ландшафта, – теперь же можно было только сказать, что лучшие времена этого дома давно миновали. Что ж, Джек и сам жил в подобной развалюхе.

Несколько зевак с любопытством наблюдали, как Джек входит в подъезд. Вестибюль был выложен выщербленной черно-белой мозаичной плиткой.

По фамилиям, написанным на сломанных в большинстве своем почтовых ящиках, Джек определил, что Эрнандесы живут на третьем этаже. Степлтон нажал кнопку звонка против нужного номера квартиры, но внутренний голос подсказал, что звонок не работает. Джек толкнул дверь, и она тотчас открылась. Все правильно – так же, как в доме Джека, замок на двери вестибюля был сломан в незапамятные времена, и никому не пришло в голову его починить.

Поднявшись на третий этаж, Джек постучал в дверь Эрнандесов. В ответ никаких признаков жизни. Он постучал еще раз – погромче. Через некоторое время детский голосок из-за двери спросил: «Кто там?» Джек ответил, что он врач и хочет поговорить с Глорией Эрнандес.

После короткого совещания дверь замкнули на цепочку и слегка приоткрыли. В образовавшейся щелке Джек увидел два лица – сверху лицо женщины средних лете обесцвеченными перекисью волосами. Глаза ее были воспалены, под ними виднелись синие круги. На ней был надет клетчатый халат, женщина беспрерывно кашляла. Губы были покрыты пурпурно-красным налетом.

Ниже выглядывало ангельское личико ребенка лет девяти-десяти. Джек не смог определить, мальчик это или девочка, – угольно-черные волосы до плеч были зачесаны назад с гладкого лобика.

– Миссис Эрнандес? – спросил Степлтон у блондинки.

После того как Джек показал женщине удостоверение судебного медика и сказал, что пришел прямо из кабинета Кэти Макбэйн, Глория Эрнандес открыла дверь и впустила Джека в квартиру.

Тесные помещения заполняла мебель и всякая рухлядь, хотя было видно, что хозяева изо всех сил старались украсить свой дом яркими занавесками и красочными испанскими открытками, развешанными по стенам. Глория сразу же легла на диван, где она, видимо, и пребывала, когда пришел Джек. Дрожа всем телом, женщина натянула одеяло до подбородка.

– Мне очень жаль, что вы так больны, – сочувственно произнес Джек. – Но, как вам самой известно, в последнее время люди из вашего отдела заболевали разными тяжелыми инфекционными болезнями.

Глаза Глории широко раскрылись от удивления.

– Но ведь я больна всего-навсего гриппом, правда? – с тревогой в голосе спросила она.

– Я уверен, что да, – ответил Джек. – Катрин Мюллер, Мария Лопес, Кармен Чавес и Аймоджин Филбертсон болели совсем другими болезнями, это совершенно точно.

– Слава Богу, – с облегчением произнесла Глория, набожно перекрестившись. – Упокой, Господи, их души.

– Вот что меня тревожит, – продолжал Джек. – В ортопедическом отделении находился пациент по имени Кевин Карпентер, у которого проявилось заболевание, очень похожее на ваше. Вы слышали когда-нибудь это имя? Может быть, вам случалось встречаться с этим человеком?

– Нет, не приходилось, – ответила Глория. – Я ведь работаю в отделе снабжения.

– Это мне известно, – сказал Джек. – Но там же работали все те несчастные женщины, о которых я только сейчас упомянул. В каждом из тех случаев в госпитале находился хотя бы один пациент, который болел той же болезнью, от которой умирали ваши сотрудницы. Здесь кроется какая-то связь, и я надеюсь, что вы поможете мне ее раскрыть.

Глория растерялась. Она вопросительно посмотрела на ребенка и что-то сказала ему по-испански, назвав при этом Хуаном. Тот в ответ быстро заговорил по-испански. Джек понял, что сын переводит матери его речь – Глория плохо знала английский.

Когда Хуан замолчал, женщина отрицательно покачала головой и произнесла только одно слово «нет».

– Нет? – переспросил Джек. Он так надеялся услышать «да»!

– Никакой связи здесь нет, – повторила Глория. – Мы никогда не встречаемся с пациентами.

– То есть вы никогда не ходите в отделения, где лежат больные, – уточнил Джек.

– Нет.

Джек начал лихорадочно соображать, о чем еще надо спросить.

– Делали ли вы вчера на работе что-то для себя необычное? – спросил он наконец.

В ответ Глория только пожала плечами.

– Нет.

– Но вы можете вспомнить, что именно вы делали? – настаивал Джек. – Постарайтесь рассказать все, не упуская ни одной детали.

Глория заговорила, но от этого усилия у нее начался приступ жестокого кашля. Приступ затянулся, и у Джека появилось желание постучать женщину по спине, но Глория знаком показала, что все в порядке, и попросила Хуана принести ей стакан воды, который она выпила с неописуемой жадностью.

Выпив воду и успокоив кашель, Глория принялась перечислять все, чем она занималась вчера на работе. Женщина говорила, а Джек безуспешно пытался понять, какое из ее действий могло привести к контакту с вирусом, поразившим Карпентера. В течение всей смены Глория ни разу не покинула отдел централизованного снабжения.

Больше вопросов у Джека не было, и он попросил разрешения позвонить, если ему что-нибудь придет в голову. Глория согласилась. Затем Джек настоятельно порекомендовал женщине связаться с доктором Циммерман и сообщить о своей тяжелой болезни.

– А что она сможет сделать? – спросила Глория.

– Может быть, она назначит вам лечение, а заодно и членам вашей семьи. – Степлтон знал, что ремантадин способен не только предупреждать заболевание гриппом, но, если принять его в самом начале болезни, может облегчить тяжесть состояния и уменьшить продолжительность страданий. Проблема заключалась в том, что препарат был отнюдь не дешев, а «Америкэр» не слишком стремилась тратить деньги на своих сотрудников.

Выйдя из дома Эрнандес, Джек направился к Бродвею в надежде поймать такси. Кроме того, что его взбудоражила попытка убийства, Джек был теперь в высшей степени разочарован. Посещение Глории Эрнандес не принесло ему ничего, кроме контакта с вирусом, который за здорово живешь отправил на тот свет Кевина Карпентера.

Единственное утешение состояло в том, что он начал принимать ремантадин, хотя прекрасно знал, что профилактическое действие лекарства не гарантировано, особенно если речь идет об особо вирулентных вирусах.

Был уже конец дня, когда Джек вышел из такси возле Управления судебно-медицинской экспертизы. Настроение Джека, когда он входил в родное учреждение, было мрачным. Но в помещении его ждала еще одна неприятность. В маленькой комнатке, где обычно сидели родственники, приглашенные для опознания трупов, находился Дэвид. Джек не знал его фамилии, но это был тот самый Дэвид, который вез Степлтона и Спита домой после инцидента в парке.

Дэвид тоже заметил Степлтона, и на мгновение их взгляды встретились. В глазах Дэвида Джек уловил злобу и недовольство.

Подавив в себе желание подойти, Джек спустился в морг. Громко стуча каблуками по цементному полу, он направился в холодильник, внутренне цепенея от того, что ему предстояло там увидеть. В холле стояла каталка с недавно привезенным телом, ярко освещенным бестеневой лампой.

Простыни, которыми был прикрыт труп, позволяли видеть только его лицо, подготовленное к съемке. Потом по фотоснимку семья опознает умершего. Такой способ был введен в практику недавно – посчитали, что гуманнее показывать потрясенным родственникам фотографии, нежели останки, подчас весьма изуродованные.

У Джека в горле встал непрошеный ком, когда он увидел безмятежное лицо Слэма. Глаза были закрыты – парень казался спящим. Смерть сделала его лицо еще более юным, чем оно было в жизни, – сейчас Джек не дал бы Слэму больше четырнадцати лет.

Подавленный, Джек вошел в лифт и, поднявшись на пятый этаж, направился в свой кабинет. Господи, как же хорошо, что нет Чета. Степлтон с треском захлопнул дверь и сел за стол, уронив голову на руки. Хотелось плакать, но слез не было. Он стал косвенным виновником смерти человека.

Но Джек не успел окунуться в чувство вины – раздался настойчивый стук в дверь. Сначала Джек не отреагировал, надеясь, что визитер, кто бы он ни был, уберется восвояси. Но тот, кто стучал, проявил упорство – стук раздался еще раз. Мысленно чертыхнувшись, Джек раздраженно ответил:

– Войдите!

Лори робко открыла дверь.

– Я не хотела вас беспокоить, – тихо произнесла она, сразу почувствовав состояние Джека. Глаза Степлтона, как иглы, буравили Лори.

– Что вы хотите? – грубо спросил он.

– Я только хотела сказать, что поговорила с Лу Сольдано, – ответила Лори. – Вы же сами меня просили, – начала оправдываться она. Лори вошла в кабинет и, приблизившись к Джеку, положила на край стола листок бумаги с номером телефона. – Детектив ждет вашего звонка.

– Спасибо, Лори, – выдавил из себя Степлтон. – Но я сейчас не в настроении с кем бы то ни было разговаривать.

– Я думаю, он смог бы вам помочь, – заговорила Лори. – В самом деле...

– Лори! – резко оборвал женщину Степлтон, но сразу же умерил гнев. – Прошу вас, оставьте меня одного, – попросил он чуть помягче.

– Хорошо, – покорно согласилась Лори. Она, пятясь, вышла из кабинета и осторожно прикрыла за собой дверь. Несколько секунд она неподвижно стояла в коридоре, уставившись в пространство невидящим взглядом. Ее озабоченность возросла в геометрической прогрессии – таким Джека она никогда не видела, сегодняшнее поведение Степлтона не напоминало о нем как о бесшабашном сорвиголове, каким она себе его всегда представляла.

Поспешив в свой кабинет, Лори закрыла дверь и немедленно позвонила Лу.

– Доктор Степлтон вернулся на работу несколько минут назад, – сообщила она.

– Отлично, – сказал Лу. – Пусть он мне сразу позвонит. Я буду на месте еще час.

– Боюсь, что он не собирается тебе звонить, – проговорила Лори. – Он сейчас еще хуже, чем был утром. Я уверена – что-то случилось.

– Почему он не будет звонить? – спросил пораженный Лу.

– Не знаю, – ответила Лори. – Он даже со мной не захотел разговаривать. Внизу в морге находится какой-то убитый гангстер. Поблизости от Манхэттенского госпиталя недавно была перестрелка.

– Ты думаешь, что она имеет какое-то отношение к Степлтону? – спросил Лу.

– Я не знаю, что думать, – честно призналась Лори. – Я просто очень обеспокоена. Боюсь, что должно случиться что-то ужасное.

– Ладно, успокойся, – сказал Лу. – Оставь это дело мне, я что-нибудь придумаю.

– Ты обещаешь?

– Я тебя когда-нибудь подводил? – вопросом на вопрос ответил Лу.

* * *

Джек протер глаза и, с трудом разомкнув тяжелые веки, с ужасом оглядел гору неоконченных протоколов вскрытий, громоздившуюся на его письменном столе. Ясно, что сейчас он не сможет сосредоточиться настолько, чтобы как следует с ними поработать.

В этот момент Джек понял, что на столе лежат два незнакомых конверта. Один – большой манильский пакет, другой стандартных размеров – в таких обычно посылают деловые письма. Сначала Джек вскрыл большой пакет. Там была распечатка госпитальной карты больного и записка от Барта Арнольда, который писал, что по собственной инициативе вложил в пакет распечатку пациента Кевина Карпентера, так как Джек интересовался и им.

Эта записка приятно удивила Джека. Такое рвение помощника врача было достойно всяческой похвалы. Развернув распечатку Кевина, Джек пробежал ее глазами. Больной поступил в ортопедическое отделение для операции на коленном суставе, которая и была благополучно сделана утром в понедельник.

Оторвавшись от распечатки, Джек задумался над тем фактом, что Кевин заболел в первые же сутки послеоперационного периода. Отложив распечатку, он перечитал историю болезни Сьюзен Хард и удостоверился, что и та заболела на первые сутки после операции. Ей, правда, было выполнено кесарево сечение. Что это, простое совпадение? Джек заглянул в историю болезни Пачини – та же история: болезнь началась в первый день послеоперационного периода.

«Интересно, – задался вопросом Джек, – имеет ли отношение тот факт, что этим больным делали операции, к их заболеваниям? Видимо, нет, – решил Степлтон, – ведь ни Нодельману, ни Лагенторпу не производили никаких хирургических вмешательств. Но в любом случае, – подумал Джек, – не стоит забывать об операциях».

Он снова приступил к чтению распечатки по Кевину Карпентеру. Симптомы гриппа появились у него в шесть часов вечера и прогрессировали до начала десятого, когда встревоженные его состоянием врачи перевели больного в отделение интенсивной терапии. Там у пациента развился респираторный дистресс-синдром, от которого больной умер.

Джек положил распечатку в общую стопку. Открыв меньший конверт, Джек обнаружил там компьютерный список и постскриптум от Кэти. На конверте значилось просто: «Доктору Степлтону». В записке Кэти только выражала благодарность за его, Джека, озабоченность по поводу событий в Манхэттенском госпитале. Возможно, приложенный перечень, писала Кэти, поможет Джеку разобраться в ситуации.

Список был бесконечно длинен, как и те, которые Джек уже видел. Перечисление предметов абсолютно бессистемное. Названия не размещены даже в алфавитном порядке и не сгруппированы ни по назначению, ни по каким-то другим объединяющим признакам. Список, присланный на этот раз Джеку, касался больного Бродерика Хамфри, сорока семи лет. Диагноз заболевания указан не был.

Ясно, что списки составляются в порядке поступления заказов на те или иные предметы. Эта догадка подтверждалась тем, что все они начинались совершенно одинаково – каждый больной при поступлении обеспечивался одним и тем же стандартным инвентарем.

Такая бессистемность весьма затрудняла сравнение списков, а надо было выяснить, чем конкретно контрольный список отличается от всех прочих. После пятнадцати минут размышлений и безнадежного блуждания в длинных колонках названий и цифр Джек решил прибегнуть к помощи компьютера.

Первым делом надо было составить перечень отдельно для каждого пациента. Списки были разнесены по разным файлам. Джек не обладал навыками печати, поэтому дело это заняло у него изрядную толику времени.

Так прошло несколько часов. Зашла Лори – попрощаться и спросить, не может ли она чем-нибудь помочь. Джеку было не до нее, но он ответил, что все в порядке и помощь ему не нужна.

Введя все данные, Джек задал машине вопрос: чем отличаются списки больных инфекционными болезнями от списка контрольного случая? Ответ компьютера был обескураживающим – на экране высветился новый внушительный список. Просмотрев его, Джек понял, в чем проблема. Все инфекционные больные провели какое-то время в отделении интенсивной терапии – в отличие от контрольного пациента. Кроме того, все пятеро ключевых больных умерли, а контрольный остался жив.

Несколько минут Джек был в отчаянии – все его усилия пропали даром, но тут ему в голову пришла еще одна идея. Используя уже введенные данные, Джек попросил компьютер сравнить список до момента поступления больных в отделение интенсивной терапии.

Ответ был дан немедленно – Джек не успел еще оторвать палец от клавиши, а на экране засветилось слово «увлажнитель». Джек в изумлении уставился на компьютер. Ясно как день, что все больные с инфекционными заболеваниями в отличие от контрольного пациента пользовались увлажнителями вдыхаемого воздуха, а увлажнители поступали в отделения из отдела централизованного снабжения. Но значима ли эта разница? Джек вспомнил увлажнитель, который стоял в детстве у его постели, когда он болел крупом. Прибор состоял из сосуда, где кипела вода, а из носика, соединенного с мундштуком для дыхания, валил густой пар. Такой увлажнитель явно не годился для распространения бактерий – при температуре 100 градусов сварится любой микроб.

Но немного погодя Джек вспомнил, что теперь существуют новые модели ультразвуковых увлажнителей, в которых ингалируемая смесь не нагревается. Это уже совсем другое дело – кажется, он что-то нащупал.

Схватившись за телефон, Джек позвонил в госпиталь и попросил соединить его с отделом централизованного снабжения. Миссис Дзарелли уже не было, поэтому Степлтон попросил к телефону вечернюю дежурную. Трубку взяла женщина, представившаяся как Дарлин Спрингборн. Джек объяснил, кто он такой, и спросил, есть ли в отделе снабжения увлажнители?

– Конечно, есть, – ответила Дарлин. – Особенно широко ими пользуются в зимние месяцы.

– Каким типом увлажнителей пользуются в госпитале, – поинтересовался Джек, – паровым или ультразвуковым?

– Только ультразвуковым.

– Что происходит с увлажнителями, когда они возвращаются из отделений? – поинтересовался Джек.

– Мы их обрабатываем.

– Вы их моете? – уточнил Степлтон.

– Конечно. Плюс к этому мы запускаем их вхолостую, чтобы убедиться в их исправности. Потом сливаем воду и чистим. А что случилось?

– Вы обрабатываете их всегда в одном и том же месте?

– Да, конечно. Они хранятся в отдельном помещении, где есть специальная мойка. Скажите, с нашими увлажнителями что-то случилось?

– Пока я в этом не уверен, но если я что-то выясню, то немедленно поставлю в известность или вас, или миссис Дзарелли.

– Будьте так добры, – сказала Дарлин.

Джек отключился от госпиталя и тотчас набрал номер Глории Эрнандес. Сначала трубку взял мужчина, говоривший только по-испански. Когда Джек, ломая язык, выдавил из себя несколько испанских фраз, мужчина попросил его подождать.

Затем в динамике раздался мальчишеский голос – Джек догадался, что это Хуан, и спросил, можно ли поговорить с его мамой.

– Она очень больна, – ответил мальчик. – Все время сильно кашляет и задыхается.

– Сейчас я вызову ей «скорую помощь», – без колебаний заявил Джек. – Скажи, чтобы она держалась, ладно?

– Ладно, – ответил Хуан.

– И спроси у нее еще одну вещь – мыла ли она вчера увлажнители? Ты знаешь, что такое увлажнитель?

– Да, знаю. Подождите минутку.

Джек нервно застыл у телефона, барабаня пальцами по папке с историей болезни Кевина Карпентера. Он снова испытывал угрызения совести – надо былозаставить женщину позвонить доктору Циммерман. В трубке раздался голос Хуана:

– Мама благодарит вас за «скорую помощь». Она сама боялась звонить, потому что «Америкэр» не оплачивает вызов, если его делает не врач.

– Что она говорит об увлажнителе?

– Говорит, что вчера она мыла их – два или три, она не помнит точно.

Разъединившись с Хуаном, Джек набрал 911 и направил машину «скорой помощи» к Эрнандесам, предупредив диспетчера, что придется забрать больную тяжелым гриппом – поэтому пусть бригада будет в масках. Кроме того, Джек настоятельно просил отвезти больную именно в Манхэттенский госпиталь.

Волнение Степлтона стремительно нарастало. Следующий звонок был в кабинет Кэти Макбэйн. Джек не надеялся застать ее на месте – было уже довольно поздно – и был приятно удивлен, узнав голос Кэти. Она сказала, что, видимо, проведет сегодня на работе еще несколько часов.