Текст книги "Зараза"

Автор книги: Робин Кук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Джек рассеянно следил, как Лори и Чет относят грязную посуду и выходят из буфета. Он сидел на месте и обдумывал слова Чета – в чем-то его приятель был прав: где злоумышленник берет возбудителей заболеваний? Об этом Джек не думал и теперь не знал, как ответить на этот вопрос.

Джек встал и потянулся. Выбросив грязный поднос и пакеты из-под сандвичей, он тоже отправился на пятый этаж. Когда он вошел в кабинет, Чет даже не поднял головы.

Усевшись на свое место, Джек просмотрел все папки и свои записи, стараясь определить время смерти тех женщин, которые работали в отделе централизованного снабжения. На сегодняшний день умерли четыре сотрудницы – руководителю отдела есть над чем поломать голову!

Джек просмотрел свои материалы, чтобы уточнить время смерти других жертв страшных болезней. Чтобы восполнить пробелы, касавшиеся тех умерших, которых вскрывал не он, Джек позвонил старшему помощнику врача Барту Арнольду.

Получив всю информацию, Джек сразу понял, что при каждой вспышке последней умирала женщина – сотрудница отдела централизованного снабжения. Это означало, с известными, правда, оговорками, что в каждом случае эти женщины заражались последними. Джек не в первый раз задавал себе вопрос, что бы это могло значить, но ответа не находил. Но он отметил эту любопытную деталь.

– Мне надо поехать в Манхэттенский госпиталь, – внезапно произнес Джек и поднялся из-за стола.

Чет опять не поднял головы.

– Делай что хочешь, – обиженно сказал Макговерн, – ты же совершенно не считаешься с моим мнением.

Джек натянул на себя кожаную куртку.

– Не воспринимай это как личную обиду, – сказал он. – Я очень ценю твою озабоченность, но я должен это сделать. Мне надо своими глазами посмотреть на этот странный отдел снабжения, где мрут люди. Конечно, все может оказаться и совпадением, я согласен, но мне кажется, что за этим прячется нечто большее.

– Что ты скажешь Бингхэму и как быть с теми бандитами, о которых говорила Лори? – спросил Чет. – Ты слишком рискуешь.

– Такова жизнь, – ответил другу Джек. Он похлопал Чета по плечу и направился к лифту. Не успел он выйти, как раздался телефонный звонок. Джек поколебался, не зная, стоит ли отвечать. Обычно в такое время звонили из лаборатории.

– Хочешь, я послушаю, – предложил свои услуги Чет, видя колебания Степлтона.

– Нет, пожалуй, я сам возьму трубку, – решил Джек. Он вернулся к столу и поднял трубку.

– Слава Богу, ты на месте. – В раздавшемся в трубке голосе Терезы прозвучало явное облегчение. – Я так боялась, что не застану тебя именно сейчас.

– Что случилось? – встревожился Джек. По голосу Терезы он понял, что та в панике.

– Произошла катастрофа, – ответила она. – Мне надо немедленно тебя увидеть. Можно, я приеду к тебе на работу?

– Так что случилось?

– Я не могу сейчас говорить. Случилось такое, что я не могу рисковать. Нам надо срочно поговорить с глазу на глаз.

– У нас тут у самих масса неприятностей, а я собираюсь уходить. Ты поймала меня на пороге.

– Это очень важно, – продолжала настаивать Тереза. Вспомнив, какое участие приняла Тереза в случившемся с ним несчастье, Джек сдался.

– Ладно, – согласился он. – Поскольку я ухожу, то давай я приеду к тебе. Где нам лучше встретиться?

– Ты поедешь в центр?

– Да.

– Тогда давай встретимся в том кафе, где были в воскресенье.

– Сейчас приеду, – сказал Джек.

– Я буду тебя ждать. – Тереза повесила трубку.

Джек смущенно взглянул на Чета:

– Ты что-нибудь слышал?

– Трудно было не услышать. Так что у нее стряслось?

– Не имею ни малейшего представления.

Не тратя времени, Джек вышел из здания управления и тут же, на Первой авеню, поймал такси. Несмотря на пробки, до места он добрался довольно быстро.

Кафе было переполнено. Он нашел Терезу в дальнем углу сидящей на маленькой банкетке. Устроившись напротив, Степлтон сразу понял, что Тереза вне себя – губы плотно сжаты, в глазах едва сдерживаемый гнев.

– Ты мне не поверишь, – произнесла она сдавленным шепотом, подавшись вперед.

– Президенту и дирекции не понравился твой показ? – спросил он.

Тереза пренебрежительно махнула рукой.

– Я сама отменила его.

– Почему? – Джек был искренне удивлен.

– Потому что у меня хватило ума или интуиции позавтракать сегодня с одной знакомой из Национального совета здравоохранения, – ответила Тереза. – Она работает там вице-президентом по маркетингу. Когда-то мы с ней вместе учились в колледже, и я решила через нее устроить утечку информации, чтобы заинтересовать своей рекламой высокое начальство совета. Я была просто на сто процентов уверена в успехе, но моя знакомая огорошила меня новостью, что при любых обстоятельствах моя кампания неминуемо провалится.

– Но почему?

Джек терпеть не мог медицинскую рекламу, но то, что он видел у Терезы, было очень интересно.

– Потому что Национальный совет смертельно боится всяких упоминаний о нозокомиальной инфекции, – зло ответила Тереза. Она опять придвинулась поближе к Джеку и заговорила форсированным шепотом: – За последние месяцы у них у самих были проблемы на этой почве.

– Что за проблемы?

– Ничего похожего на то, что происходит в Манхэттенском госпитале. Но это были достаточно серьезные случаи – несколько человек даже умерли. Но самое главное не это. В провале кампании заинтересованы прежде всего наши сотрудники – Элен Робинсон и ее шеф Роберт Баркер. Они знали о позиции Национального совета, но ничего мне не сказали.

– Но это же непрофессионально! – возмутился Джек. – Я думал, что все в вашей команде стремятся получить хороший результат.

– Непрофессионально?! – вскричала Тереза. На ее восклицание обернулись несколько посетителей. – Если я скажу тебе, что я по этому поводу думаю, то от моих слов покраснеет и боцман. Это была не ошибка – Элен и Роберт смолчали преднамеренно, чтобы утопить меня.

– Мне очень жаль. Я вижу, что вся эта история очень тебя расстроила.

– Слишком мягко сказано. Это конец моим надеждам на президентство. Я потерплю фиаско, если не выдам альтернативу своей рекламы. В запасе у меня есть пара дней.

– Пара дней? – удивленно спросил Джек. – Я видел, как вы работаете. Два дня – это нереальный срок. Вы не успеете.

– Правильно, – согласилась Тереза. – Именно поэтому я и захотела тебя увидеть. Ты высказал блестящую идею насчет госпитальной инфекции, придумай что-нибудь еще столь же привлекательное. Я бы сделала из новой идеи вполне приличную рекламу. Подумай, я просто в отчаянии. Вся надежда только на тебя.

Джек потупился и начал лихорадочно соображать. Ирония положения едва не заставила его рассмеяться – он, Джек Степлтон, убежденный ненавистник медицинской рекламы, изо всех сил ломает себе голову, чтобы придумать удачную рекламу. Но он искренне хотел помочь Терезе – ведь она была так добра к нему!

– Одна из причин, по которым я считаю медицинскую рекламу пустой тратой денег, – та, что вся она основана на внешних, поверхностных свойствах рекламируемого товара или услуги, – заговорил Джек. – Если не касаться качества, то между госпиталем Национального совета и Манхэттенским, между самим Национальным советом и «Америкэр», как, впрочем, и между остальными монстрами от здравоохранения, нет абсолютно никакой разницы.

– Это меня сейчас не интересует, – закапризничала Тереза. – Выдай какую-нибудь мало-мальски пригодную идею.

– Знаешь, единственное, что мне сейчас приходит в голову, – это проблема ожидания, – сказал Джек.

– Что ты имеешь в виду под «ожиданием»? – поинтересовалась Тереза.

– Понимаешь, никто не любит ждать врача, но всем приходится это делать. Это одна из самых неприятных на свете вещей.

– Ты прав, – взволнованно произнесла Тереза. – Мне нравится эта идея. Я уже вижу такой текст: «В госпитале Национального совета не ждут. Это мы ждем вас, а не вы – нас!» Боже, это же просто великолепно. Ты гений рекламы. Не хочешь перейти к нам на работу?

Джек усмехнулся:

– Как бы не промахнуться. Пока у меня хватает проблем и на своей работе.

– У тебя тоже что-то не так? – участливо спросила женщина. – Что ты хотел сказать, когда говорил о неприятностях?

– В Манхэттенском госпитале новая беда, – ответил Джек. – На этот раз заболевание, вызванное менингококками – есть такие зловредные бактерии. Болезнь может быть смертельной, и она действительно оказалась таковой в нашем случае.

– И сколько людей умерло?

– Восемь, из них один ребенок.

– Какой ужас, – опечалилась Тереза. Она была потрясена новостью. – Ты думаешь, что болезнь может распространиться?

– Сначала я действительно этого боялся, – ответил Джек. – Я думал, что уж теперь-то разразится настоящая эпидемия. Но новых случаев нет. Все ограничилось первоначальным контингентом.

– Надеюсь, это не станет секретом, как те смерти, которые имели место в госпитале Национального совета.

– Можешь не волноваться. Этот эпизод не останется тайной. Я слышал, что Манхэттенский госпиталь гудит, как растревоженный улей. Но я хочу все узнать сам из первых рук и сейчас поеду туда.

– Нет, не поедешь, – повелительным тоном произнесла Тереза. – У тебя что, слишком короткая память и ты успел забыть недавние события?

– То же самое говорят мои коллеги, – признался Джек. – Я очень ценю вашу заботу, но не могу оставаться в стороне. Я чувствую, почти уверен, что эти вспышки – следствие преднамеренных действий. Совесть не позволяет мне не обращать на это внимания.

– Что ты знаешь о людях, которые тебя избили?

– Мне придется поостеречься.

Тереза издала неопределенный звук, обозначавший крайнюю степень возмущения.

– Поостеречься – хорошо сказано. Но мне кажется, это слово не подходит для защиты от тех головорезов, о которых ты мне рассказывал.

– Я должен использовать имеющиеся у меня шансы, а там... будь что будет, как-нибудь выпутаюсь. Я поеду is Манхэттенский госпиталь, что бы мне ни говорили.

– Но я не понимаю, почему ты так встревожился из-за этих инфекций. Я читала, что сейчас вообще наблюдается повышение инфекционной заболеваемости.

– Верно, – согласился Джек. – Но это происходит не по чьему-то злому умыслу. Такое распространение, о котором говоришь ты, случается из-за неразумного использования антибиотиков, урбанизации, снижения уровня общей культуры населения из-за иммиграции.

– Перестань пудрить мне мозги! – вскипела Тереза. – Я боюсь, что тебя искалечат или убьют, а ты собрался читать мне лекцию.

Джек равнодушно пожал плечами.

– Короче, я еду в Манхэттенский госпиталь.

– Ну что ж, поезжай, дело твое, – фыркнула Тереза, вставая. – Ты, как я и боялась, оказался комическим героем. – Она вдруг смягчилась. – Делай, что ты считаешь своим долгом, но, если я понадоблюсь, звони.

– Я позвоню, – пообещал Джек. Он смотрел, как Тереза пробирается к выходу, лавируя между столиками, и поражался, как в этой женщине уживаются редкостная амбициозность и столь же редкостная человечность. Неудивительно, что Тереза постоянно приводила Джека в замешательство – она манила его, а в следующую минуту мягко, но настойчиво отталкивала.

Джек залпом выпил остатки кофе и тоже поднялся из-за стола. Оставив приличные чаевые официанту, он поспешно вышел на улицу.

Глава 24

ПОНЕДЕЛЬНИК, 14 ЧАСОВ 30 МИНУТ, 25 МАРТА 1996 ГОДА

Джек торопливо шагал к Манхэттенскому госпиталю. После разговора с Терезой Степлтону просто необходимо было подышать свежим воздухом – близость этой женщины вызывала в крови непривычное волнение. И дело не только в эмоциях – Тереза абсолютно права относительно «Черных королей». Как ни старался Джек отогнать мрачные мысли, ему надо было по возможности уменьшить грозящую опасность. Главный вопрос: кого он ухитрился так растревожить, что этот кто-то послал бандитов припугнуть Джека? Вопрос второй: подтверждает ли угроза его предположения? Ответов на эти вопросы не было. Надо соблюдать осторожность, но совершенно не ясно, с кем. Он вызвал раздражение у Келли, Циммерман, Шево и Абеляра – значит, надо избегать встреч именно с ними. Но как это сделать?

Еще издали Джек заметил, что в госпитале творится что-то неладное. На тротуаре стояли две полицейские машины, а в дверях расположились двое полицейских в форме. Остановившись, Джек решил понаблюдать за ними – копы мирно болтали друг с другом, обращая мало внимания на окружающих.

Не вполне понимая, что они тут делают, Джек, приблизившись, без обиняков спросил об этом стражей порядка.

– Мы стоим здесь, чтобы отговаривать людей от посещения госпиталя, – ответил один из них. – Там какая-то эпидемия, но они думают, что уже справились с ней.

– Вообще-то нас прислали сюда, чтобы сдерживать толпу, наверху очень опасались эксцессов, – признался другой. – Госпитальное начальство собиралось объявить карантин, но, кажется, все обошлось.

– Остается только поблагодарить вас за бдительность, – произнес Джек и направился к двери, но его остановили.

– Вы и в самом деле уверены, что должны попасть в госпиталь? – поинтересовался тот же полицейский.

– Боюсь, что да, – ответил Джек. Полицейский пожал плечами и отступил в сторону. В вестибюле Степлтон сразу напоролся на одетого в униформу сотрудника службы безопасности госпиталя. На лицо парня была надета хирургическая маска.

– Простите, – сказал охранник, – но сегодня мы не принимаем посетителей.

Джек извлек из кармана волшебное удостоверение.

– Простите, доктор, проходите, – вежливо произнес охранник.

Спокойная сцена у входа оказалась обманчивой – внутри здания царила едва ли не паника. Вестибюль являл собой поистине сюрреалистическое зрелище – повсюду сновали люди в масках.

Учитывая отсутствие новых случаев менингита за последние двенадцать часов, Джек решил, что эта мера предосторожности, пожалуй, несколько избыточна, однако подумал, что неплохо было бы тоже разжиться маской не столько ради профилактики, сколько ради маскировки. Он спросил у охранника, где можно взять маску, и парень послал его к кабинке справочной, где в этот момент никого не было. На полу стояло несколько ящиков, откуда Джек и извлек маску.

Прикрыв ею лицо, он разыскал врачебную раздевалку – оттуда как раз выходил один из госпитальных докторов. Проскользнув в помещение, Джек сбросил куртку и облачился в подходящий по размеру длинный белый халат, после чего вернулся в вестибюль.

Целью сегодняшнего визита был отдел централизованного снабжения – Джек чувствовал, что если он сегодня что-нибудь и сможет выяснить, то только там. Выйдя из лифта на третьем этаже, Степлтон увидел, что по сравнению с прошлым посещением в четверг в коридоре стало намного меньше санитаров, везущих каталки с больными. Кинув взгляд на стеклянные двери оперблока, Джек сразу понял причину затишья – оперблок был закрыт. Зная стоимость операций, можно было предположить, что если такое положение продлится еще некоторое время, то компанию «Америкэр» ожидает финансовый крах.

Сквозь вращающиеся двери Джек вошел в отдел централизованного снабжения. Даже там деловая суета по сравнению с прошлым визитом Джека сократилась раза в четыре. В проходах между полками Джек заметил только двух женщин, щеголявших, как и прочие сотрудники, в масках. Очевидно, госпитальное начальство всерьез восприняло последнюю вспышку менингита.

Обойдя женщин стороной, Джек направился в кабинет Глэдис Дзарелли. Она была старшей сестрой, к тому же в прошлый раз очень радушно его приняла, и на разговор с ней Джек возлагал большие надежды.

Проходя по коридору и обозревая бесчисленные ряды полок с тысячами необходимых в больничном обиходе предметов, Джек вдруг подумал, что, должно быть, умершим от инфекционных заболеваний пациентам посылались из отдела снабжения какие-то уникальные, не совсем обычные вещи. Мысль была интересной, но пока бессодержательной – Джеку так и не пришло в голову, что это могли быть за вещи. Оставался открытым еще один немаловажный вопрос – каким образом контактировали с болезнетворными бактериями сотрудницы отдела снабжения, которые, как ему говорили, практически никогда не встречались с больными.

Глэдис оказалась у себя в кабинете Она говорила по телефону, но, заметив стоявшего в дверях Джека, приветливо махнула ему рукой, приглашая войти. Джек вошел в тесный кабинетик и уселся напротив хозяйки на узкий жесткий стул с прямой спинкой. Помещение было настолько тесным, что Джек прекрасно слышал, что говорит собеседница Глэдис на другом конце провода. Судя по всему, миссис Дзарелли уговаривала женщину выйти на работу в отдел снабжения.

– Простите, что заставила вас ждать, – извинилась Глэдис, повесив трубку. Несмотря на занятость, старшая сестра отдела по-прежнему излучала доброжелательность. – Но, видите ли, мне позарез нужны новые сотрудники.

Джек представился, но Глэдис, махнув рукой, сказала, что узнала его, несмотря на маску.

«Вот тебе и маскировка», – мрачно подумал Степлтон.

– Меня очень расстроило то, что произошло у вас, – сказал Джек. – Должно быть, вы тяжело переживаете случившееся.

– Это ужасно, – заговорила Глэдис. – Просто ужасно. Кто бы мог предположить такое – умерли четыре человека, и каких человека!

– Я тоже потрясен, – признался Джек. – К тому же этого просто не должно было случиться. Помните, в прошлый раз вы мне говорили, что в прежние времена ваши сотрудники практически никогда не заражались от больных?

– Что делать? – Глэдис вскинула вверх руки. – На все воля Божья.

– Возможно, это и так, – осторожно начал Джек. – Но обычно каждый случай заражения можно разумно объяснить. У вас есть какие-нибудь мысли на этот счет?

Глэдис энергично кивнула.

– Я думала, что посинею от этих мыслей. Но мне не за что зацепиться. Мне пришлось бы думать об этом, даже если бы я не хотела, – все задают мне этот проклятый вопрос: почему и каким образом?

– Да, дела, – протянул Джек. Его охватило противное чувство разочарования. Было такое впечатление, что ему придется распахивать нетронутую целину.

– После вашего ухода в четверг ко мне пожаловала доктор Циммерман вместе с этим маленьким пронырой, который все время дергает подбородком так, словно его душит воротник.

– Похоже, это доктор Клинт Абеляр, – догадался Джек.

– Да, именно так его и звали, – подтвердила Глэдис. – Он задал множество вопросов. Каждый раз, когда кто-то заболевал, они приходили – Циммерман и этот, как его? – Абеляр. Это они настояли, чтобы мы надели маски. Они даже вызвали сюда мистера Эвершарпа – инженера, думали, что есть какие-то неполадки в вентиляционной системе, но, слава Богу, все оказалось в порядке.

– То есть никакого объяснения они так и не нашли?

– Нет, – ответила Глэдис. – Во всяком случае, мне они ничего не стали объяснять. Но я сомневаюсь, что они и сами что-то поняли. Здесь сейчас народу бывает, как на вокзале, а раньше вообще никто никогда не приходил. Один из этих докторов очень странный.

– Что значит странный?

– Ну, какой-то чудной. Похож на врача-лаборанта. Последнее время он сюда что-то зачастил.

– Это не доктор Шево? – поинтересовался Джек.

– Кажется, да.

– В чем все-таки выражается его странность?

– Он какой-то недружелюбный. – Глэдис понизила голос почти до шепота, словно сообщая великую тайну. – Пару раз я спросила у него, не нужна ли моя помощь, но он очень грубо отказался, можно сказать, дал мне по рукам. Сказал, чтобы я оставила его в покое. Но вы же понимаете, это мое отделение, я отвечаю за все имущество. И я очень не люблю, когда здесь шляются посторонние, даже если это врачи. Я ему все это и выложила без обиняков.

– Кто еще бывает здесь в последнее время?

– Толпа начальников, даже мистер Келли. Раньше-то я его видела только на праздновании Рождества, да и то не каждый год. А за последние два дня он побывал здесь уже раза три или четыре, да не один, а с целой свитой. Раз был с тем маленьким доктором.

– С Абеляром?

– Да-да, – ответила Глэдис. – Никак не упомню его фамилию.

– Мне страшно не хочется задавать уже надоевший вам вопрос, – извиняющимся тоном произнес Джек, – но скажите мне, умершие женщины выполняли одни и те же задания?

– Я уже говорила вам в прошлый раз, что у нас нет фиксированных обязанностей.

– Никто из них не заходил в палаты больных, умерших от инфекционных заболеваний?

– Нет, такого не было и не могло быть, – решительно ответила Глэдис. – Кстати, именно этот вопрос сразу задала доктор Циммерман.

– Когда я был у вас в прошлый раз, – напомнил Джек, – вы отпечатали для меня целый список инвентаря, отправленного вами на седьмой этаж. Вы не могли бы сделать то же самое, только касательно одного пациента?

– Эта задачка посложнее, – ответила миссис Дзарелли. – Обычно с этажей приходят комплексные заказы, а распределяется инвентарь внутри отделений – к этому мы не имеем никакого отношения.

– Но есть какой-нибудь способ составить подобный список? – настаивал Джек.

– Вообще-то есть, – ответила, подумав, старшая сестра. – Когда мы проводим инвентаризацию и пишем отчет, то проверяем для контроля расход инвентаря по отделениям, где написано, какому именно пациенту достался тот или иной предмет. Это делается для того, чтобы в счета не вкралась ошибка.

– Мне нравится такое решение. – Джек достал из кармана визитную карточку. – Можете позвонить мне или прислать список по почте.

– Я сделаю все, лишь бы помочь делу, – сказала Глэдис, разглядывая карточку.

– И еще одно, – проговорил Джек. – У меня небольшой конфликт с доктором Шево и еще кое с кем из начальства, так что было бы неплохо, чтобы наш разговор остался между нами.

– Я же говорила, что он чудной. Конечно, никому ничего не расскажу.

Выбравшись из-за стола Глэдис, Джек помахал рукой темпераментной женщине и вышел из кабинета. Настроение было препаршивым. Он возлагал немалые надежды на этот визит, но единственное, что он узнал, – это то, что Мартин Шево весьма раздражен и вообще отличается вспыльчивостью. Стоя в лифте, ползущем вниз, Джек размышлял, что делать дальше. Собственно, вариантов только два: можно было, чтобы избежать риска, просто уйти восвояси, а можно, соблюдая некоторые предосторожности, навестить лабораторию. Подумав, Степлтон решил рискнуть. Замечание Чета о том, что невозможно раздобыть в течение столь короткого времени такое количество бацилл, навели Джека на интересную мысль, которую стоило проверить.

Открылась дверь лифта, и Джек уже собирался войти в кабину, когда увидел там громоздкую фигуру Чарлза Келли. Степлтон узнал директора госпиталя мгновенно, несмотря на маску, скрывавшую лицо грозного начальника.

Первым побуждением Джека было отступить и пропустить лифт, но потом он подумал, что такое резкое движение только привлечет внимание, и, низко нагнув голову, Степлтон решительно шагнул в кабину, немедленно повернувшись лицом к дверям. Директор стоял у него за спиной и дышал прямо в затылок. Джек даже ожидал, что Келли вот-вот похлопает его по плечу.

По счастью, Келли не узнал Степлтона. Администратор был поглощен разговором, касавшимся того, сколько будет стоить перевозка больных из отделений интенсивной терапии машинами «скорой помощи» и пациентов из клинических отделений автобусами в ближайшие госпитали компании. Келли был явно взбудоражен, убеждая собеседника, что скоро добровольно наложенный полукарантин закончится.

Собеседник Келли горячо поддерживал начальника и с жаром говорил, что приняты все мыслимые и немыслимые меры профилактики и, что самое главное, руководители здравоохранения штата и города внимательно следят за развитием событий, находясь непосредственно в госпитале.

На втором этаже Джек выскочил из лифта, испытывая громадное облегчение от того, что Келли остался в кабине. Встреча с ним была грозным предупреждением, и Джека охватили сомнения – правильно ли он поступает, но, поколебавшись секунду, он все же решил не отступать, тем более что лаборатория была прямо перед носом.

В противоположность остальным подразделениям госпиталя в лаборатории жизнь била ключом. В холле у лифта собралась целая толпа сотрудников в масках.

«Интересно, что здесь делает такая масса народу?» – подумал Джек. С другой стороны, скопление людей было ему только на руку – в такой толпе нетрудно затеряться: на Степлтоне был такой же, как на всех, белый халат и такая же маска на лице. Дверь кабинета Мартина выходила прямо в вестибюль, и Джек опасался, входя в лабораторию, что столкнется нос к носу с Шево. Теперь вероятность такой встречи практически равнялась нулю.

В дальнем конце помещения находились боксы, в которых обычно брали кровь у амбулаторных больных. Пробираясь к помещению лаборатории, Джек понял, что происходит: все работники госпиталя сдают мазки из зева на менингококк.

Зрелище впечатляло. Все было сделано совершенно правильно. Многие эпидемические вспышки менингита вызывались в прошлом заражением от здоровых носителей, поэтому нельзя было исключить, что причиной последней вспышки стало заражение больного от сотрудника госпиталя – носителя инфекции.

Бросив взгляд на последний бокс, Джек оторопел. Несмотря на маску и хирургический колпак, он сразу узнал Мартина Шево. Тот, как простой лаборант, сидел в боксе и быстрыми движениями один за другим брал мазки. Судя по внушительной пирамиде использованных марлевых тампончиков, работал он давно и старательно. Аврал! Задействованы все сотрудники лаборатории.

Ощутив прилив уверенности, Джек толкнул дверь в святая святых подразделения. Никто не обратил на него ни малейшего внимания. В отличие от переполненного людьми холла рабочее помещение напоминало царство погруженных в свою таинственную работу автоматов, которые приглушенно постукивали, изредка издавая тихий зуммер. Лаборантов нигде не видно. С завидной скоростью Джек пробежал в микробиологический отдел, надеясь встретить там старшего лаборанта Ричарда или неугомонную Бет Холдернесс. Но в баклаборатории было так же пусто, как и в остальных отделах.

Подойдя к рабочему месту Бет, Джек обнаружил обнадеживающий знак – на столе горела бунзеновская горелка. Рядом стояла кювета с тампонами и стопка чашек Петри с агаром. На полу высилась корзина с выброшенными туда использованными пластиковыми пробирками.

Чувствуя, что Бет где-то недалеко, Джек пустился на поиски. Баклаборатория была обширным помещением площадью около тридцати квадратных футов, разделенных на три части двумя рядами рабочих столов. Джек прошел по среднему проходу. У дальней стены, возле вытяжных шкафов, он обнаружил маленький кабинетик – там стоял письменный стол и шкафчик с многочисленными папками. На доске объявлений красовались фотографии, на нескольких из которых было запечатлено лицо старшего лаборанта Ричарда Оверстрита.

Двигаясь дальше, Джек прошел мимо нескольких алюминиевых дверей, напоминающих входы в холодные лабораторные комнаты. Взглянув в противоположную сторону, Степлтон заметил обыкновенную дверь, которая, как он подумал, вела в какое-нибудь складское помещение. Джек направился туда, но, вздрогнув, остановился от громкого щелчка внезапно отворившейся алюминиевой двери. Оттуда стремительно вышла, окруженная влажным горячим воздухом, Бет Холдернесс. Заметив Джека, она остановилась как вкопанная и прижала руки к груди.

– Вы напугали меня до смерти! – воскликнула она.

– Еще не известно, кто кого больше напугал, – ответил Джек, представившись.

– Не утруждайтесь, я вас сразу узнала, – отмахнулась Бет. – Вы наделали столько переполоха, что я не думала вас здесь больше увидеть.

– Почему? – невинно удивился Джек.

– Доктор Шево очень зол на вас, – пояснила Бет.

– Он что, до сих пор на меня злится? – спросил Степлтон. – Впрочем, я сразу заметил, что он очень раздражительный и желчный субъект.

– Да, он правда с чудинкой, – признала Бет. – Но Ричард сказал шефу, что вы обвинили его в распространении бактерий, которые мы исследовали здесь, в Манхэттенском госпитале.

– На самом-то деле я не собирался обвинять вашего босса в чем бы то ни было, – возразил Джек. – Это было лишь предположение, которое я высказал только после того, как он по неизвестной причине окрысился на меня. Я же просто хотел узнать его мнение относительно вспышки практически одновременно таких болезней, которые не встречаются в это время года, особенно в таком городе, как Нью-Йорк. А он по совершенно непонятной причине решил выгнать меня отсюда. Ну, вы же помните, как он со мной обошелся.

– Да, признаться, я была удивлена его поведением в тот день. Не менее удивительно вели себя мистер Келли и доктор Циммерман. Я же думала, что вы просто хотите помочь делу.

Джек едва удержался, чтобы не обнять эту пылкую молодую женщину. Кажется, она была единственным человеком на планете, который понимал и одобрял его действия.

– Мне так жаль вашу сотрудницу Ненси Уиггенс, – сказал Джек. – Представляю, как тяжело вы пережили эту утрату.

Бет перестала улыбаться, на ее глаза навернулись слезы.

– Может быть, мне не стоило этого говорить, – промолвил Джек, заметив реакцию Бет.

– Нет-нет, что вы, – запротестовала женщина. – Но для нас это был ужасный удар. Мы всегда боимся чего-то подобного, но надеемся, что нас пронесет. Ненси была чудным человеком, хотя иногда бывала беспечной.

– Как это? – спросил Джек.

– Она не соблюдала никаких мер предосторожности, – ответила Бет. – Всегда надеялась на авось – не пользовалась противочумным костюмом и защитными очками.

Как Джек понимал Ненси!

– Она даже не стала принимать антибиотики, которые ей назначила доктор Циммерман после того случая чумы.

– Какое несчастье, – посочувствовал Джек. – А ведь антибиотики могли уберечь ее от лихорадки Скалистых гор.

– Я знаю, – сокрушенно промолвила Бет. – Ну почему я не сумела ее убедить? Вот я, например, принимала антибиотики, хотя и не контактировала с больными.

– Она, случайно, не говорила, что сделала что-нибудь особенное, когда брала анализы у Лагенторпа? – поинтересовался Джек.

– Нет, – ответила Бет. – Поэтому мы думаем, что она заразилась здесь, в лаборатории, обрабатывая анализы Лагенторпа. Вы же знаете – риккеттсии очень опасны при работе с ними.

Джек собрался было ответить, но заметил, что Бет вдруг начала как-то странно крутить головой, заглядывая через плечо Степлтона. Джек оглянулся, но никого не увидел.

– Знаете, мне и в самом деле пора приниматься за работу, а то я слишком заболталась. К тому же доктор Шево запретил нам разговаривать с вами.

– Вы не находите это странным? – спросил Джек. – В конце концов, я же не случайный прохожий, а судебно-медицинский патологоанатом Нью-Йорка. По закону я имею право исследовать причины смерти вскрытых мной больных.

– В общем-то я с вами согласна, – покраснев, призналась Бет. – Но что я могу сделать? Я же здесь работаю.

Обойдя Джека, она направилась к своему месту. Степлтон последовал за ней.

– Не хочу показаться назойливым, – заговорил он, – но интуиция подсказывает мне, что здесь происходит что-то необычное, вот почему я все время возвращаюсь к вам. Многие, включая и вашего босса, встречают меня в штыки. Этому я нахожу понятное объяснение. «Америкэр» и ее госпиталь – коммерческие предприятия, поэтому последние инфекционные вспышки для них весьма разорительны. Это вполне достаточный повод, чтобы люди вели себя странно. Но, на мой взгляд, это еще не все. За всем этим прячется нечто страшное.