Текст книги "Река духов (ЛП)"
Автор книги: Роберт Рик МакКаммон
Жанры:
Исторические детективы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
И теперь – он был готов.
Возможно, именно смерть прекрасной и добродушной Сары выпустила его из этого заточения. Может быть, потеря Мэтью Корбетта заставила Магнуса окончательно выбросить ключ от этой темницы. Так или иначе, жизнь была слишком хрупка и коротка, чтобы коротать ее в одиночестве, избегая людей, и думать, что все они раскрашены одной кистью. Теперь он понимал, что люди – как целая палитра, которую он использует для создания своих бутылок. Никогда не знаешь, как они себя поведут, чем станут, пока не позволишь им показать себя.
Магнус хотел изменений. Он хотел новых возможностей после своего перерождения, как если бы он сам был одной из своих бутылок, в которую предстоит вдохнуть жизнь. И возможно… он действительно сможет воссоздать себя, как Мэтью ему и говорил, найти свой путь в этом мире и оставить этот дом позади. Он не ожидал слишком многого… но был готов начать.
С глубоким вздохом, напомнившим о решимости, он начал использовать второй предмет, который дали ему Кинкэнноны. Острые ножницы начали активно укорачивать его длинную спутанную бороду, и блоха – а возможно, даже две – выскочили оттуда. Прощайте, ребятки, подумал Магнус. Он продолжил работать ножницами, пока борода не стала достаточно короткой, чтобы можно было справиться с нею третьим предметом, полученным в Грин Си – опасной бритвой. Пока рука Магнуса продолжала продираться через черные заросли лица, он понял, что даже не представлял, насколько спутанной и грязной была его борода. Он вспомнил, как говорил Мэтью, что его Ма и Па считали эту бороду красивой. Нет… она делала его диким зверем, хотя в сердце он таким не был. И когда Магнус намазал лицо мылом и начал работать бритвой по контурам челюсти, щек, подбородка – осторожно, осторожно двигаясь по давно забытой территории – он увидел, как появляется в отражении совершенно новый человек, намного моложе на вид и действительно красивый.
Он вымоет и вычешет волосы, наденет свою самую чистую одежду, чтобы проявить уважение к Саре. А после – попытается отыскать Мэтью Корбетта завтра утром. Хотя он и сомневался, что поиски эти увенчаются успехом. Странно: отчего-то ему казалось, что Мэтью был спрятан за дверью, которую захлопнула перед ним Куинн Тейт, но, если он и впрямь был в том доме, почему не показался?
Что ж, завтрашнее путешествие по реке немного прояснит ситуацию, сказал Магнус симпатичному молодому человеку в зеркале. Я отправлюсь на поиски Мэтью в последний раз.
А потом что? Что будет послезавтра?
Будет новый день, когда Магнус Малдун возьмет свои зеленые камешки, некоторые из своих бутылок, поедет в Чарльз-Таун и попробует предоставить несколько своих работ в городские магазины на Фронт-Стрит. И, возможно, ему никогда не удастся стать истинным джентльменом, как юный решатель проблем из Нью-Йорка, потому что слишком много острых углов придется ему для этого сгладить в себе, но все же…
… все же Магнусу казалось, что любой человек, который вернулся живым с Реки Духов, должен был отправиться в какое-то новое путешествие. В важное место назначения, в котором еще не был, к которому не решался подступиться многие годы. Как и сказала Куинн… каждый должен отправиться в свой путь и принять ответственность за это.
Он был готов сделать первый шаг в мир. И послезавтра, как он считал, его путешествие начнется.
Глава двадцать первая
Когда Куинн Тейт закрыла дверь и заперла ее на задвижку, она подошла к очагу и зачерпнула в миску кукурузного супа. К этому она добавила кусок кукурузного пирога. Затем открыла дверь во вторую комнату, где находилась кровать, на которой лежал мужчина. Девушка приблизилась и присела рядом с ним.
– Дэниел, – тихо позвала она. – Я принесла тебе поесть.
Он не пошевелился. Он уже долго спал и не спешил приходить в себя. Впрочем, разумеется, всему виной были его тяжелые раны. Повязка оборачивалась вокруг его головы, все его лицо превратилось в сплошной синяк, кровоподтек распространялся до самой бороды.
– Милый, ты можешь что-нибудь поесть?
Некоторое время назад он просыпался – всего на несколько минут. Но, похоже, сейчас он вновь провалился в сон, который был тяжелым и долгим. Дышал он глубоко и ровно. Куинн сняла с него промокшую одежду, прежде чем уложить его в постель и вычистила рану на его плече, сделав повязку из лука и имбиря, чтобы вытянуть проникшую туда инфекцию. Ранение было сильно запущено, внутри начал собираться желтый гной, и простреленное плечо нуждалось в тщательном внимании.
Что касалось головы и прихода в чувства, Куинн ничего сказать не могла. В основном, приходя в себя, он молчал и ничего не говорил о своем путешествии через проливной дождь. Она помнила, как помогла ему добраться до дома. Несколько раз ноги у него подкашивались, и приходилось останавливаться под деревьями и отдыхать.
Но ее Дэниел будет в порядке, Куинн в это верила. Да. Он не мог пройти через все это, чтобы снова оставить ее.
Она поставила миску на стол рядом с кроватью, погладила его непослушные волосы, выглядывающие из-под повязки, как хвост черного петуха. Затем некоторое время она тихо пела ему:
Черный – цвет волос моей большой Любви
Лицо его прекрасно и нежно̀
Чисты его глаза и руки горячи
Люблю я даже землю, где он прошел давно
Дэниел скоро встанет на ноги. Куинн была в этом уверена. Он очнется и скоро станет самим собой. Потребуется время и длительное лечение, но так как ради нее он сбежал с Небес, то сможет преодолеть и это, она поможет ему пройти все тяготы и окончательно обрести себя вновь в этом мире.
В следующие несколько дней она запаслась терпением. Занималась привычной работой, принимая у соседей их одежду, которую шила и штопала – так она зарабатывала себе на жизнь и еду. Никто не должен знать о возвращении Дэниела, решила она. Никто не видел, как они вернулись в ту ночь под проливным дождем, и так было лучше. Она очень боялась, что кто-нибудь вроде того человека, Магнуса Малдуна, придет и заберет у нее Дэниела. На какой-то миг ей показалось, что тот мужчина действительно понял, что Дэниел был здесь, в доме, в постели, в соседней комнате, поэтому она решила предложить ему войти и поесть – если бы она не сделала этого, он укрепился бы в своих подозрениях. Но Магнус Малдун вежливо отказался и отправился своей дорогой, и это был последний раз, когда она видела его.
Ночами она лежала как можно ближе к своему Дэниелу и слушала его дыхание. Иногда он просыпался со стоном и резким рывком пытался сесть, но тут же задыхался от боли и опускался обратно, обхватывая руками голову в том месте, куда пришелся удар весла. После этого он вновь проваливался в беспокойный сон. Куинн верила, что он просто еще не готов воссоединиться с миром, но скоро – будет готов. А пока она меняла повязки, ухаживала за ним, следила за тем, как заживает рана на плече, и пела ему колыбельные при свете единственной свечи.
Наконец настало то пришло утро – через четыре дня после их возвращения с Реки Духов – когда она принесла чашку яблочного сидра в комнату и увидела Дэниела сидящим с открытыми глазами. Зрение его было явно размытым и не могло фокусироваться, а каждое движение, очевидно, причиняло боль, но он заговорил с нею скрипучим голосом, произнеся:
– Кто ты?
Куинн подумала, что знает, в чем дело: ее Дэниел вновь родился в теле другого мужчины, поэтому поначалу может не узнавать ее. Похоже, что в плоть вдохнули новую жизнь. И теперь основной задачей Куинн было помочь ему вновь найти путь в ее сердце.
– Я твоя жена, Куинн, – ответила она. – А ты мой муж. Дэниел.
– Дэниел? – переспросил он, невольно нахмурившись. Боль прострелила левый висок и он, резко выдохнув, осторожно придержал ушибленное место. – Какой Дэниел?
– Тейт.
– Дэниел Тейт… – повторил он, словно пробуя это имя на вкус. Затем посмотрел на нее своими серо-синими, как вечерние сумерки, глазами. Постепенно молодой человек оглядел комнату в поисках чего-то знакомого. – Почему я ничего не помню?
Она была готова к этому вопросу и не хотела сразу травмировать его жестокой историей. Если даже поначалу придется врать, да будет так, рассудила девушка.
– Мы с тобой оба пострадали во время несчастного случая. На реке, – это была не совсем ложь, но и не до конца правда…
– На какой реке? И что за несчастный случай?
– На Реке Духов, – ответила она. – Течет недалеко отсюда. Ты сильно ударился головой. Наша лодка перевернулась, и ты ударился о камень. Нужно время, чтобы ты все вспомнил. Чтобы вспомнил нас, – поправилась она.
Он приподнял руки и принялся изучать их, как мог бы изучать ребенок, начинающий осознавать себя.
– Я не занимаюсь ручным трудом, – заключил он. – Чем же я занимаюсь?
– Ты учишь детей читать и писать. О, Дэниел! – воскликнула она, отставив чашку с сидром в сторону и присев на кровать рядом с ним. Она прижалась к мужу, желая ощутить, как их сердца вновь бьются в такт, и внезапно ее глаза наполнились слезами. Девушка не знала, плачет она от счастья или от горя, потому что, несмотря на то, что Дэниел вернулся к ней, как обещал, и теперь ей нужно было столько ему рассказать, его возвращение запросило огромную цену: хорошему человеку по имени Мэтью Корбетт пришлось погибнуть ради этого… чтобы ее Дэниел мог снова жить, и она не знала, правильно это или нет.
Девушку сотрясли рыдания, и молодой человек обнял ее и крепче прижал к себе.
– Не плачь, пожалуйста. Я хочу вспомнить, но… просто пока не могу. Все… темно. Но ведь ты поможешь мне?
– Да! – мгновенно отозвалась она. – О, да, я помогу.
И она поцеловала его в щеку, а затем в губы, но то была лишь тень поцелуев, которые когда-то дарил ей Дэниел, и она знала, что пока что он был еще очень далеко в своем путешествии от смерти к жизни.
Но у них было время. Потребуется уйма времени и множество свечей, горящих в ночи, когда она будет рассказывать ему историю, связавшую их души воедино. И, разумеется, рано или поздно они свяжутся вновь.
Дэниел Тейт просыпался в холодном поту каждую ночь. Во снах фигура в маске, носящая белый с золотым костюм и белую треуголку, также отделанную золотой лентой, тянула к нему руку, затянутую в перчатку телесного цвета. В своих кошмарах Дэниел бросался в сторону, но его движения были замедленными, словно их сковывала какая-то зыбучая грязь, а фигура в маске превращалась в осьминога, чьи щупальца простирались к жертве, настигали ее и тянули к себе – медленно и жутко.
Куинн слушала, как он мучительно бормочет что-то в этих кошмарах, но никак не могла помочь ему понять, почему такие сны мучают его. Девушка могла лишь обнять его крепче и постараться успокоить:
– Я люблю тебя, Дэниел, – шептала она ему на ухо, и тогда он снова засыпал.
Настал день, когда он встал с кровати и нетвердой походкой прошелся по комнате. Затем пришел день, когда он надел белую рубашку, которая была ему заметно велика и которую он не помнил. А далее был день, когда Куинн открыла входную дверь и помогла ему выйти на крыльцо, где он ощутил слабый запах разложения, витающий в Ротботтоме. К этому времени он уже знал все об аллигаторах и о том, что находился он в колонии Каролина, где работал учителем и собирался вернуться к этой работе, когда окончательно выздоровеет. К молодому человеку вернулся аппетит, повязки с головы были сняты, а внешне ушибы почти сошли, хотя он и ощущал, что где-то глубоко в его мозгу все еще остались кровоподтеки, закрывающие его воспоминания, словно терновые заросли, лишь изредка давая ему белые вспышки образов, которые он не мог расшифровать.
Однажды днем ему стало понятно, что он столкнулся с проблемой, которую не мог решить, и это сильно обеспокоило его. Однако он взял чашку чая, которую ему протянула жена, и подумал, каким же везучим и благословенным он был, раз такая прелестная женщина полюбила его и стала его супругой – так стоит ли заострять внимания на каких-то мелких раздражающих вопросах?
Вскоре он уже мог гулять по городу – с Куинн, которая всегда была рядом с ним. Граждане Ротботтома знали, что люди часто приезжали сюда и уезжали отсюда, и никто не пытался лезть в дела четы Тейт. Хотя и замечали, что Куинн живет с каким-то новым молодым человеком, и женщина по соседству однажды спросила ее, как его зовут, на что получила ответ: «Это Дэнипел, мой муж», и после этого люди старались отойти от нее. Они странно посматривали на Дэниела, но вскоре он решил, что вряд ли это именно странные взгляды – весь мир пока казался ему непривычным, поэтому он перестал обращать внимание на тех, кто проявляет к нему интерес.
Однажды в полдень, примерно через пару недель после того, как Дэниел очнулся в кровати Куинн, они возвращались с причала с ведром только что пойманных зубаток, когда Дэниел вдруг заметил хижину – довольно далеко в лощине – примерно в сорока ярдах от них. Она была неухоженной, заросла лианами, и ее почти поглотила дикая природа. Крыльцо провисло, крыша могла вот-вот провалиться, да и в целом жилище пребывало в сильнейшем запустении, но все равно создавалось впечатление, что там кто-то живет. Поблизости в загоне были две лошади и повозка.
– Куинн, – обратился Дэниел. – Кто там живет?
Ее лицо напряглось.
– Мы не хотим его беспокоить. Это очень неприятный человек… как тот… Ройс, – она произнесла это имя, не подумав, и тут же пожалела, что не может забрать свои слова назад.
– Ройс? А кто это?
– Человек, которого мы знали некоторое время назад. Но тот, что живет там, внизу… – она быстро попыталась перевести тему разговора. – Лучше ему быть одному. Он здесь уже… ох… около шести месяцев. Я слышала, что он выходит рыбачить с наступлением темноты. Он сначала пытался крутить с Аннабель Симмс, и это было ужасно, он так бил ее, когда напивался. Когда он сломал ей нос и руку, она пришла в себя и сбежала от него.
– Хм… – протянул Дэниел, продолжая изучать глазами неопрятную лачугу. – Он, похоже, опасен. Как его зовут?
– Аннабель сказала, что он благородного происхождения и, по-моему, чужестранец. С трудом говорит по-английски, ей даже пришлось учить его. Он называл себя Графом… – Куинн помедлила, стараясь вспомнить имя. – Дагеном. Или что-то вроде того. У него левое запястье искривлено. Похоже на старый перелом, который неправильно сросся.
Дэниел кивнул, но ничего не сказал.
– Я же говорю, ему лучше быть одному, – продолжила Куинн. – Потому что где-то с месяц назад я увидела, как он машет рапирой. Похоже, он прекрасно знает, как это правильно делать… и он явно не из тех, кого бы я хотела приглашать на ужин, – она игриво улыбнулась своему мужчине и легонько ткнула его в бок. – Так или иначе, зубаток мы поймали только для двоих.
Дэниел согласился и возобновил шаг по направлению к дому.
Какой была ночь и какой сон она принесла ему на этот раз?
Возможно, не сразу – не в ту же ночь – но очень скоро ему приснился избивающий вдов граф. Имя Даген продолжало беспокоить его. Что-то в нем… было неправильным. В его сне он сидел за банкетным столом и со всем положенным этикетом пользовался серебряными приборами, а за ним на стене стояла тень фехтовальщика, рассекающего воздух опасными резкими движениями натренированной руки мастера клинковых сражений, и воздух наполнялся ощущением опасности.
Даген.
Граф Даген.
Он благородного происхождения, из другой страны.
Посреди ночи Дэниел сел на кровати – не так резко, как обычно, потому что старался не побеспокоить жену, и прислушался к собачьему лаю, доносившемуся издалека. Несмотря на то, что внешний мир молчал, Дэниела окружали вопросы, давления которых он более не мог выносить.
Что графу из другой страны делать здесь, в Ротботтоме? Фехтовальщику? Человеку со сломанным левым запястьем? И это имя – Даген – неправильное. Нет… это не его имя. Близко… но не то.
– Засыпай, – пробормотала Куинн, сонно приподнимаясь на локте. – Дорогой… ну же, давай спать.
Он постарался уснуть, но не смог. Так и лежал – долго, рядом со своей спящей женой, размышляя о том, что есть проблема, которая отчаянно нуждается в решении, но он не совсем понимал, в чем именно она заключается.
Глава двадцать вторая
Он искал ответы.
Приходилось скрывать это от Куинн, потому что Дэниел не хотел нарушать ее покой, как уже нарушил свой собственный. Однако она чувствовала, что что-то не так – молодой человек видел это в ее глазах: в них мелькала тень звенящего страха, но трудно было понять, откуда он произрастает, и невозможно было сказать наверняка, что именно так пугает ее.
Однажды ночью тем же летом Дэниел Тейт, лицо которого заросло черной бородой, проснулся, поднялся с постели и осторожно соскользнул на пол, стараясь не разбудить жену. Он знал теперь эту маленькую спальню и спокойно мог одеться наощупь. В передней комнате он зажег свечу и поместил ее в фонарь, а затем – все еще двигаясь тихо – вышел из дома и направился к причалу.
Маленький городок покоился под светом далеких звезд. Лягушки квакали в болотной траве, и где-то далеко пела свою песню ночная птица – счастливая в своем одиночестве.
Также, в одиночестве, сидел на причале мужчина с фонарем и деревянным ведром. Он решительно наблюдал за поплавком и готов уже был потянуть за леску, когда сапоги Дэниела застучали по доскам причала. Услышав незваного соглядатая, мужчина резко повернул голову и враждебно уставился в разделявшую их с визитером темноту.
– Мне не нушна компания! – резко проговорил человек с грубым иностранным акцентом.
Пруссак, подумал Дэниел… но он понятия не имел, почему эта мысль пришла ему в голову. Он продолжил двигаться вперед, его сапоги стучали по доскам.
– Мне нужно поговорить с вами, – сказал он. – Если… вы тот самый граф.
Мужчина вдруг вздрогнул. Он поднял свой фонарь и встал, тут же забыв о рыбалке. В желтом свете огня Дэниел увидел, что человек был одет в коричневую рубашку и грязные бронзового оттенка брюки с заплатами на коленях. Левая рука была сильно искривлена в районе запястья, что действительно свидетельствовало о сильном переломе, который плохо вправили, что было вовсе не редким случаем в настоящее время.
– Ты кто такой? – спросил мужчина, чьи пепельно-белые волосы были спутаны в лохмотья и неаккуратно свисали на плечи. В его голосе звучала нотка безумной нетерпеливости. Дэниел заметил, что левая рука этого человека нервно готовится выхватить нож из ножен на поясе, хотя удержать его явно сможет не без труда своими непослушными пальцами.
– Я Дэниел Тейт, – был ответ. – А вы граф… простите, если напутаю имя, Даген?
– Пошел прочь от меня!
– Я не хочу неприятностей, – мягко произнес Дэниел. Он поднял фонарь выше, чтобы осветить свое лицо. – Мне нужно лишь немного вашего времени.
Человек извлек нож, что явно причинило сильную боль его поврежденному запястью. Он сделал несколько шагов вперед, держа фонарь прямо напротив Дэниела, и затем замер.
– Ты, – выдохнул он. Одно слово, таившее в себе так много ненависти и звучавшее как проклятье. – Ис фсех, кто искал меня… ты!
Дэниел покачал головой, не понимая, о чем речь.
– Вы знаете меня?
– Я пришел сюда… прятаться, – сказал граф. Английская речь и впрямь давалась ему с большим трудом. – От него. И от фсех, кого он посылал за мной. Я софершил ошибку. Он не прощает много, – на лице графа появилась горькая кривая улыбка. – Я услышал об этом месте в Чарльз-Тауне… это конец земли. И теперь… ты, – он приблизился еще на несколько шагов и приготовился нанести удар ножом.
Дэниел не отступил. Он думал, что если этот безумец сделает еще хоть шаг, придется ударить его в лицо фонарем.
– Я никогда вас раньше не видел. Кто я, по-вашему?
– Ты не знаешь свое собственное имя?
– Я назвал вам свое имя. Меня зовут Дэниел Тейт.
– О, нет. Найн-найн, – отозвался граф, продолжая ухмыляться. – Ты Мэтью Корбетт. У тебя шрам на лбу. Я не запыфаю такое, – он продемонстрировал свое сломанное запястье. – И это тошше не запыфаю.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Куинн Тейт – моя жена. Я живу здесь уже… – Дэниел вдруг замялся, потому что воспоминания ничего об этом ему не говорили. Он постарался снова. – Живу здесь уже…
– Сколько? – дразнящим голосом протянул граф, подходя еще на шаг ближе.
Голову Дэниела пронзила боль, сконцентрировавшая в левом виске – такая сильная, что он невольно коснулся больного места и тяжело вздохнул.
– Со мной произошел несчастный случай, – объяснил он, и голос его внезапно стал слабым и хриплым. – Я ударился головой, и теперь кое-что… не помню, – он задумался о том имени, которым его назвал этот человек. – Кто такой Мэтью Корбетт?
Граф замер. А затем медленно опустил нож.
А дальше начал смеяться.
То был смех короля шутов – легкомысленный, заливистый, полный какого-то глупого, необъяснимого веселья. Он смеялся, пока его бледное, почти волчье лицо не покраснело, а слезы не заблестели в зеленых глазах. Он даже ослаб от смеха, и ему пришлось опуститься на доски причала. Только тогда граф замолчал и начал переводить дух, уставившись в пустоту. Нижняя губа его поджалась со странной аристократической брезгливостью.
– Могу я узнать, в чем шутка? – спросил Дэниел спокойно, когда смех окончательно смолк.
Прошло долгое мгновение, прежде чем человек ответил ему. Похоже, он крепко о чем-то задумался, а затем сказал:
– Мы раньше фстречались с тобой. Ты меня не помнишь?
– Нет, сэр.
– Имя Граф Антон Маннерхайм Дальгрен значит что-то для тебя?
– Дальгрен… – повторил Дэниел. Не Даген. Он снова вспомнил свой сон и тень фехтовальщика на стене в банкетном зале. Возможно, в этом сне он испытывал страх. Мужчина, сидевший перед ним в том зале, был опасен. Но как и где они могли встречаться… еслиони встречались… он не имел понятия.
– Вы фехтовальщик, – Дэниел решил рискнуть.
– Ах… йа… то есть, я был. Клинок требует баланс и время. Так же, как и силу. Ты фидишь мою сломанную руку? Расве это не прекрасно?
Дэниел не знал, что на это сказать, поэтому не сказал ничего.
– У меня больше нет баланса. Я теперь слабый с этой стороны. О, йа, я еще умею пользофаться шпагой… но теперь уже не мастер. И для меня это… гм… очень стыдно, – Дальгрен страдальчески улыбнулся Дэниелу. – Меня учили… что если ты не лучший, то ты ничто. И все годы тренирофок… лишений… теперь потерялись и пропали. Как, ты думаешь, была сломана моя рука? Ты имеешь догадки?
– Никаких, – ответил Дэниел. – Но, как бы то ни было, мне жаль, что вы оказались в таком положении.
Граф Антон Маннергейм Дальгрен направился прочь с пирса в молчаливой ярости. Не успел Дэниел и отступить с его пути, как лицо Дальгрена исказила уродливая гримаса, и острый край лезвия ножа резким движением прижался к горлу молодого человека. Безумец хищно улыбался.
Они стояли так несколько секунд – без движения, балансируя на острие едва не свершившегося насилия.
По лицу Дальгрена скатывались крупные капли пота. Улыбка постепенно исчезала, и вскоре он убрал нож от лица Дэниела.
– Прости меня, юный сэр, – сказал он, отступая и позволяя молодому человеку облегченно вздохнуть. – Я злился не на тебя… но я сильно злюсь на себя, – он убрал нож. – Я хотел, чтобы мы стали хорошие друзья. Йа?
Дэниел потер точку на шее, куда недавно укололо острие лезвия. Кожа не была повреждена, однако ощущение ножа, только что готового оборвать его жизнь, все еще оставалось.
– Я не знаю, почему вы сочли меня кем-то другим, сэр, – сказал он. – Но я повторюсь: мою жену зовут Куинн Тейт, а мое имя Дэниел, и…
– И ты ошибаешься! – был ответ. – Ты феришь в эти фещи, потому что эта шенщина тебе так сказала? Ее муж Даниэль умер в прошлое лето. Все знали, что ее голова пофредилась! Она безумна. Это не твой дом, а ты не Даниэль Тейт.
– Это бессмыслица какая-то, – покачал головой Дэниел.
Ухмылка Дальгрена помрачнела, глаза блеснули в свете фонаря.
– Тогда… пошалуйста, дай мне доказать, что я говорю верно.
– Доказать? Как?
– Есть человек, – заговорщицки сказал Дальгрен, приблизившись, как будто кто-то незримый мог услышать этот странный тайный диалог на причале. – Он хочет найти тебя. Я знаю точно. Этот человек, он… профессор. Человек больших знаний и большой силы. Он знает о тебе все и примет тебя с радостью, когда я прифеду тебя к нему.
– Его имя? – нахмурился Дэниел.
– Профессор Фэлл.
Спровоцировало ли это имя странное изменение теней в мозгу Дэниела? Он знал это имя, но не помнил, откуда.
– Почему он ищет меня?
– Чтобы награждать тебя за услугу, которую ты сделал. Но он не ищет Даниэля Тейта. Он ищет Мэтью Корбетта… так тебя звать на самом деле. Это ты и есть.
Дэниел почувствовал, как в его голове снова нарастает болезненное давление и поморщился.
– Вы сказали, что хотели здесь спрятаться. Спрятаться – от него?
– Я был замешан… и, так сказать… ошибся с рискованным делом, а он дает очень сложные задачи. Но я хочу сказать тебе… все будет прощаться, когда я прифеду тебя к нему. Он наградит нас очень сильно.
– По-моему, вы не в себе, – настороженно произнес Дэниел с некоторым жаром в голосе. – Я знаю, кто я.
– Ты знаешь? Тогда… пройдись по городу один и проси фсех рассказать про твою шенщину. Моя шенщина Аннабель гофорила мне про нее, пока не ушла от меня. Спрашивай про Даниэля Тейта, про то, как он умер. И когда узнаешь, задай себе фопрос, как может быть два Даниэля Тейта?
– Безумец, – злобно возразил молодой человек, решаясь, наконец, закончить этот разговор и удалиться. – Я – Дэниел!
– Нет, ты не он! Профессор знает тебя. Дай мне доказать тебе, когда прифеду тебя к нему!
– И куда же вы хотите меня увезти, чтобы встретиться с профессором?
– Ф Англию, юный сэр, – заявил граф Дальгрен. – Мы сядем на корабль ф Чарльз-Тауне и отбудем ф Англию. У меня есть дфе лошади, и я могу продафать пофозку. Этого будет достаточно, чтобы быть пассажирами.
– Никуда я с вами не поеду, – ответил Дэниел, продолжая отходить. – Уж точно не через Атлантику! Здесь моя жена и моя жизнь.
– У тебя нет здесь жены, – возразил Дальгрен. Он указал своей сломанной рукой на восток. – И твоя жизнь там.
Дэниел наслушался достаточно. Он развернулся и спешно направился в сторону своего дома.
– Подумай об этих вещах! – воскликнул Дальгрен. – И… Мэтью… не говори ни слова про наш разговор безумной шенщине, которая делит с тобой постель, йа?
Запутавшийся молодой человек вернулся в дом четы Тейт и очень осторожно проскользнул внутрь, затушив пламя свечи в фонаре, но при этом не мог затушить тот маленький огонек, что сжигал теперь его разум. Он разделся и лег рядом с Куинн, которая тут же во сне положила голову ему на плечо. Молодой человек лежал и слушал ее дыхание. Он старался вспомнить свое детство… или тот момент, когда он познакомился с Куинн… или день их свадьбы… или хоть что-то еще. Например, что-то о пустой колыбельке, выдолбленной в коротком толстом бревне, которая стояла в другом конце комнаты.
Он не помнил ничего. У нас есть дети? – спросил он ее однажды, думая о том, как печально, что он даже этого не помнит. И она ответила тогда: нет, но со временем будут.
А теперь это имя, которым его назвал Дальгрен. Мэтью Корбетт? И другое имя… Профессор Фэлл. Почему оба этих имени отзываются в нем, почему привлекают? Почему в ответ на них в его голове возникают болезненные вспышки, образы корабля, несущегося по волнам, оставляя позади полыхающий остров в сизых сумерках? И этот незнакомец… почему в связи с ним в памяти возникает белая карточка с кровавым отпечатком пальца?
Но эти образы не задерживались. Они слишком быстро ускользали, чтобы сконцентрировать на них внимание, но молодой человек знал, что они очень важны. Знал, что они рассказывают что-то о его прошлом, которое предстояло открыть для себя заново.
– Я люблю тебя Дэниел, – прошептала ему Куинн в глубоком сне.
– Я люблю тебя, Берри… – прошептал он в ответ, но не услышал самого себя. Куинн не проснулась.
Молодой человек не стал возвращаться на причал следующей ночью. И через день – тоже не стал, потому что Куинн переживала из-за его ночной прогулки. Она хватала его за руки и умоляла не уходить, потому что ей снились кошмары, в которых ее дорогой муж исчезал в дыму горящей лесной чащи, и после этого рядом с ней не оставалось даже его тени.
Следующей ночью они занимались любовью: мягко и нежно, как это делают любящие муж и жена. А когда Куинн уснула, Дэниел поцеловал ее в щеку, провел рукой по ее волосам и подумал, что не сможет остаться с нею до утра, потому что его самого сжигал изнутри пожар разгоревшихся сомнений. Пламя это было уже не остановить, оно не отпускало его ни на минуту. Он оделся, зажег свечу для фонаря, вышел из дома и вернулся на причал, где граф Антон Маннергейм Дальгрен уже ждал его.
– Ах, фот где ты! – сказал Дальгрен, сидя на краю пирса. – Я ждал тебя быстрее.
Молодой человек подошел к нему.
– Теплая ночь, – сказал он.
– А, йа, теплая. Я больше люблю холодные дни и еще больше холодные ночи. Я люблю снег и звук того, как он падает на дороги. Когда-нибудь я фернусь в Пруссию. Возмошно, ты поможешь мне?
– Отправившись с вами в Англию?
– Йа, так.
– Я еще раз повторяю, что я Дэниел Тейт. Я, – он остановился, потому что понял: у него нет никаких воспоминаний о том, как быть Дэниелом Тейтом, а те вспышки образов говорили ему о какой-то другой жизни, не имеющей никакого отношения к его нынешнему положению.
– Ты уже не так уферен, – сказал пруссак. – Иначе ты… не пришел бы сюда.
Он заметил, как поплавок сильным рывком ушел под воду.
– Ах! Поймал что-то! – Дальгрен вытянул небольшую серебристую рыбку, достаточную для того, чтобы приготовить ужин, снял ее с крючка и бросил в деревянное ведро рядом с другими такими же. Затем он насадил на крючок новую наживку и вновь запустил леску в воду. К реке он стоял так близко, что едва не наступал в нее своими ботинками.
– Вы не боитесь аллигаторов? – спросил Дэниел.
– Аллигаторы, – протянул пруссак со своим странным акцентом, – боятся меня.
– Но вы – боитесь этого Профессора Фэлла? Почему?
– Как я гофорил, я был замешан – не по своей фоле – в профальное дело. Но это ф прошлом, мой друг. Теперь он ищет тебя. И это будет прафильно, когда ты придешь к нему. Ты понимаешь? – Дальгрен улыбнулся названному Мэтью Корбетту широкой улыбкой, обнажившей серые зубы.
– Нет, я не понимаю.
– Ты знаешь теперь, что ты не Даниэль Тейт. Тебе не место здесь, как и мне. Ты это знаешь. Но… проблема ф том, что ты не помнишь, кто ты, и ты стараешься решить, можно ли доферять мне, йа?
– Я не уверен, что могу доверять тому, кто приставлял нож мне к горлу.
– Прости меня, я иногда быфаю… как это сказать?.. фспыльчив. И еще… – Дальгрен снова улыбнулся. – Мои манеры быфают плохими, – он снова сконцентрировался на рыбалке, словно находился здесь в одиночестве.