Текст книги "Зверь, который во мне живет"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

9

Я припарковался на маленькой парковке рядом со зданием Управления полиции Северного Голливуда и вошел через центральный вход в большое помещение с полом, застеленным линолеумом. Вдоль двух стен стояли жесткие деревянные скамейки, пара автоматов, продающих колу и шоколад, и доска объявлений. Плакат, прикрепленный к ней, гласил:

СБОР СРЕДСТВ ДЛЯ ПОЛИЦИИ

ВЕЧЕРНИЕ МАТЧИ ПО БОКСУ КОПЫ

ПРОТИВ ПОЖАРНЫХ!

ПОКАЗАТЕЛЬНАЯ СХВАТКА:

БУЛЬДОГ ПАРКЕР И МУСТАФА ХАМШО

Рядом с плакатом тощий белый паренек с длинными волосами разговаривал по телефону-автомату. Он прислонился к стене, поставив один ботинок на носок и нервно подергивая коленом.

Я обошел двух мексиканцев в фирменных кепках «Катерпиллар», зеленых куртках и грязных стоптанных рабочих ботинках, потом прошел через армированную дверь, поднялся на один лестничный пролет, миновал короткий коридор и оказался в комнате детективов. Ее еще называют Занаду.[12]12
  Xanadu – «идиллически прекрасное место»; и еще – райская долина в поэме С. Кольриджа «Кубла-хан».


[Закрыть]

Детективы сидят в длинном сером помещении, причем все столы стоят у северной стены, а в дальнем конце расположено три маленьких отдельных кабинета. Напротив столов находятся душевая, раздевалка и камера для задержанных. По телевизору, стоявшему в раздевалке, показывали «Дни нашей жизни». Две темнокожие руки были просунуты сквозь решетки камеры. Они показались мне какими-то невероятно усталыми. Кабинет Пойтраса был первым из трех в конце комнаты.

Лицо Лу напоминало сковородку, а спина у него широкая, как кузов здоровенного джипа. Его руки так раздались от железа, которое он постоянно качает на тренировках, что стали похожи на два куска окорока весом в четырнадцать фунтов, засунутые в рукава рубашки. Начиная от левого глаза и через весь лоб у него идет шрам – один парень, которому следовало хоть немного соображать, что он делает, забыл о благоразумии и ударил его ручкой домкрата. Шрам придавал Пойтрасу мужественности. Когда я вошел, он сидел, откинувшись на спинку стула, сложив толстые, словно сосиски, пальцы на животе. Даже в таком положении он занимал почти все пространство в кабинете.

– Ты не притащил следом за собой этого сукина сына Пайка? – проговорил он.

– Я и так в порядке, Лу. А тебя что-то беспокоит?

Симмс сидел на жестком стуле возле стола Лу. У стены стоял еще один стул, но он был завален папками. Все понятно: «Кто поздно пришел, тому обглоданный мосол».

Симмс был в гражданской одежде: синие джинсы и линялая рубашка для сафари цвета хаки с чернильным пятном на кармане и поношенные кеды «Конверс».

– Получил повышение? – спросил я Симмса.

– Выходной.

– Не валяй дурака. Покажи фотографию мальчика, – сказал Лу.

Я протянул ему маленький школьный снимок Перри Лэнга, на котором у него не хватало нескольких зубов.

Он заорал:

– Пенни!

И перевернул снимок, чтобы прочитать, что там написано; при этом он шевелил губами. Вошла Пенни, отличный загар и копна пыльно-рыжих волос. Рост за сто восемьдесят.

– «Шина – королева джунглей», угадал? – спросил я.

Она меня проигнорировала. Лу передал ей снимки.

– Размножь в цвете с обеих сторон и передай по факсу один экземпляр Макгилу в Ланкастер, немедленно.

Когда она ушла, мы с Симмсом посмотрели ей вслед.

– Новенькая, – прокомментировал я.

– Да уж, – улыбнувшись, подтвердил Симмс.

– Держите себя в руках, парни, – сурово предупредил нас Пойтрас.

– Удалось узнать что-то новое о причинах смерти? – спросил я.

– После нашего телефонного разговора я позвонил в лабораторию Ланкастера. Мне сообщили, что были произведены четыре выстрела с близкого расстояния. Эксперты сейчас работают на месте преступления.

– Что насчет мальчика?

– Там Макгил, он толковый парень. Сказал, что в машине не нашли ничего, что указывало бы на присутствие мальчика в тот момент, когда прикончили папашу. Несколько человек осматривают обочину дороги, но результаты если и будут, то не скоро.

– Хорошо.

Пойтрас наклонился вперед и посмотрел на меня, наморщив лоб, который стал напоминать рельефную карту Бангкока.

– Симмс сказал, что ты замешан в этом деле.

Я начал с самого начала, рассказав, как Эллен Лэнг меня наняла и почему. Я доложил им про Кимберли Марш и дважды повторил ее адрес, чтобы Лу успел его записать, затем про Гэррета Райса и все, что сообщила мне о нем Патриция Кайл. Я не скрыл от них ничего из того, что сам знал про Мортона Лэнга, начиная с Канзаса и кончая его тонущим бизнесом, размерами налогов и кризисом среднего возраста. Времени у меня ушло на это не много. В какой-то момент Симмс вышел и вернулся с тремя стаканчиками кофе. Мне достался холодный. Когда я закончил говорить, Лу подытожил:

– Ладно. – И тут же спросил: – Тебе удалось узнать что-нибудь интересное про Лэнга?

– Нет.

– Как насчет врагов?

– Ничего.

– Знакомства?

– Н-ноупп.

Симмсу понравился мой последний ответ.

– Звук такой, будто ты жопу почесал, – сказал он и улыбнулся.

Лу продолжал барабанить пальцами по столу. Вот это был настоящий звук – напоминал раскаты фейерверка! Как-то раз мне довелось наблюдать, как Лу Пойтрас голыми руками приподнял передок «фольксвагена-жука» 69-го года.

– Симмс сказал, что кто-то вчера вечером покувыркался у них по дому.

– Мне известно ровно столько же, сколько Симмсу. Жена считает, что это сделал муж. Я так не считаю, но всякое бывает. Мне кажется, в доме что-то искали.

Симмс щелкнул пальцами.

– Думаешь, жена темнит?

– Нет.

– А чего ради к нему залезли? – спросил Лу.

– Понятия не имею.

Высокий тощий мужчина в темно-сером костюме-тройке вошел в кабинет и окинул меня внимательным взглядом. У него было напряженное лицо, которое наводило на мысль о рекламе «Рейда» – средства от насекомых.

– Этот говнюк работает с Джо Пайком? – спросил он.

Я улыбнулся Пойтрасу.

– Вы отрепетировали это заранее?

– Подожди за дверью, Гончий Пес, – сказал мне Пойтрас.

Симмс встал, чтобы наш новый гость смог сесть, а Пойтрас закрыл за мной дверь. У меня тут же возникло ощущение, что меня исключили из игры. В комнате детективов было пусто. Заканчивалось время для ланча, поэтому все отправились на охоту за едой, которую отдают за полцены. Рыжеволосая «воительница» подошла с пачкой цветных копий тех фотографий, которые я им отдал, но остановилась перед закрытой дверью. Я сидел за одним из столов, положив на него ноги, и читал «Дейли верайети». На половине столов лежали самые разные издания, посвященные шоу-бизнесу. На одном я даже заметил «Америкэн синематогрэфи».

«Вот вам и полиция».

Девушка вопросительно посмотрела на меня, и я сказал:

– Закрытое совещание. Очень срочное и важное. На связи Вашингтон.

И сурово пошевелил бровями. Она еще какое-то время смотрела на меня, потом пожала плечами и ушла.

Я встал и побрел в раздевалку за добавкой кофе. Пожилой коп в дешевом парике, но с несколькими золотыми цепочками на шее смотрел «Колесо фортуны». Пахло в раздевалке омерзительно, но, похоже, ему было все равно. Я налил две чашки кофе и отнес одну к обезьяннику, но он уже опустел.

Я стоял в полном одиночестве посреди огромной комнаты с двумя чашками кофе в руках, когда дверь в кабинет Пойтраса открылась и выглянул Симмс.

– Я всегда пью две чашки кофе одновременно, – сообщил я ему. – Одна для меня, другая – для моего эго.

– Заходи. И возьми себе стул.

Я поставил кофе на стол, взял стул и направился в кабинет Лу.

– Элвис, это лейтенант Байше, – сказал он. – Он сменил Джанелли пару месяцев назад.

– Не обязательно рисовать мое генеалогическое древо для этого типа, – заявил Байше.

Я взглянул на него.

Он стоял за столом Пойтраса, вжавшись в угол и сложив на груди руки, и смотрел на меня с таким видом, словно ему сейчас придется соскребать меня с подошвы ботинка. Не дожидаясь реакции Пойтраса, он продолжал:

– Я про тебя слышал. Прославился в армии, работал охранником на парочке студий, болтаешься по городу с уродом по имени Джо Пайк. Говорят, ты считаешь себя крутым. А еще говорят, что ты считаешь себя очень остроумным. Кроме того, я слышал, что ты знаешь свое дело. О'кей. Вот что мы имеем. Дорожный патруль из Ланкастера обнаружил Мортона Лэнга за рулем его машины «кадиллак-севилья» восемьдесят второго года. Он получил три пули в грудь и одну в висок, с близкого расстояния. Гильзы не нашли, но наши ребята говорят, что похоже на девятый калибр. Кровь есть, но не слишком много и в довольно странных местах, так что, вполне возможно, его засунули в машину. Пристрелили где-то в другом месте, а затем посадили за руль. О ребенке ничего не известно. Отпечатков нет – машина тщательно вытерта. Ограбление отпадает. Бумажник, кредитные карточки, сорок шесть баксов и часы при нем. Ключи в зажигании. Ты все понял?

– Да, сэр, я следил за движением ваших губ.

Байше посмотрел на меня, затем на Лу.

– У Коула мозговой дисбаланс, лейтенант, – сказал Лу, потому что должен был что-то сказать.

Байше опустил руки, выбрался из своего угла, оперся о стол Пойтраса и наградил меня строгим взглядом, словно вдруг превратился в сердитого папочку.

– Не советую со мной шутки шутить, сынок.

Я сделал вид, что испугался. Через некоторое время он спросил:

– А ты с какой стороны в этом деле?

Я снова рассказал свою историю.

– Как давно ты знаешь жену Морта? – спросил Байше.

– Со вчерашнего дня.

– Ты уверен, что не дольше?

Я посмотрел на Байше, потом на Пойтраса, за ним на Симмса и снова на Байше. Пойтрас и Симмс тоже посмотрели на Байше.

– Прекрати эту ерунду, Байше, – сказал я. – У тебя ничего нет.

– Может, нам стоит немного покопать, а вдруг мы обнаружим связь. А вдруг вы с ней добрые друзья, такие добрые, что решили избавиться от ее муженька. Может, это ты все придумал, а потом нажал на курок. В городе такое происходит сплошь и рядом.

– Городской сценарий?

Я взглянул на Пойтраса.

У него отвисла челюсть. Симмс изучал какое-то пятно где-то на орбите Плутона. Я снова посмотрел на Байше, напустив на себя вид, который в нашем деле принято называть «недоверие». Он пялился на меня с видом, который в нашем деле называют «отвращение».

– «Почтальон всегда звонит дважды», верно? Тысяча девятьсот тридцать восьмой год? – сказал я.

– Давай-давай, – заявил Байше.

– Очень хорошая идея, лейтенант. Жаль только, что я лично знаком с Коулом, – вмешался Лу. – Он отличный детектив.

Я ожидал, что, услышав это, Байше рассмеется как псих из дешевого комикса. Что-нибудь типа того, что «Только Тень знает… У-у-у-а-а-ха-ха-ха…» Но ошибся. Я устал и был немного раздражен и потому спросил:

– У вас все?

– Мы тебе сами скажем, когда будет все, – прорычал Байше.

Я встал.

– Я пришел сюда вовсе не затем, чтобы вы, ребятишки, на мне тренировались. Если у вас есть еще вопросы, пригласите меня официально или свяжитесь с моим адвокатом.

Байше стал пунцового цвета и собрался обойти вокруг стола. Лу тут же встал и оказался у него на дороге.

– Лейтенант, могу я с вами переговорить? Снаружи.

Байше со злостью на меня посмотрел.

– Чтобы когда я вернусь, твоя задница так и оставалась в этом гнезде, птенчик.

– Птенчик? А ты, выходит, умеешь летать и гадить на крыши домов?

У Байше заходили желваки, но они все же молча вышли. Я посмотрел на Симмса. Вид у него был скучающий. Тогда я уставился на стол Лу. За ним на сером металлическом шкафчике для бумаг стояли фотографии симпатичной брюнетки и троих детей на фоне дома с тремя спальнями в Чатсворте. На одном снимке были изображены два плетеных кресла под тополем во дворе, в таком удобно пить пиво и слушать футбольный репортаж, одновременно наблюдая за играющими детьми. Там даже была фотография Лу, который именно это и делал. Я ее взял в руки, чтобы внимательнее изучить.

Лу вернулся один.

– Он рассчитывает на длительное сотрудничество с тобой.

Симмс тихо рассмеялся.

– Вы уже сообщили жене? – спросил я.

– Ее нет дома. Но там наша машина.

Я представил себе двоих патрульных, которые сидят в машине, припаркованной возле дома Эллен Лэнг, почесывают яйца и ждут, когда же появится невзрачная женщина в светло-зеленом «субару» с двумя девочками на заднем сиденье. Очень деликатные ребята. Последователи Байше. «Извините, леди, но в вашем папочке застряли четыре пули, и он после этого стал частью истории».

– Может быть, я ей сообщу, – предложил я.

– Ты уверен, что этого хочешь? – пожав плечами, спросил Лу.

– Жду не дождусь, Лу. Только о том и мечтаю, как бы поскорее сесть на диван рядом с этой женщиной и рассказать ей, что ее мужа застрелили, а девятилетний сын пропал. Может быть, я еще успею сообщить эту новость и двум девочкам, чтобы продлить себе удовольствие.

– Расслабься.

– А я расслабился, – после затяжного выдоха сказал я.

Симмс перестал улыбаться.

В кабинет вошла рыжеволосая красотка с цветными ксерокопиями и маленькой фотографией в руках. Она положила копии на стол, а поверх них фотографию. И посмотрела на меня.

– А где же ваши шуточки?

– У меня сломалось чувство юмора.

Она мило улыбнулась.

– Пенни Бротман. Студио-Сити.

И, покачивая бедрами, вышла.

– С-с-сучий сын, – пробормотал Симмс.

Я взял маленькую фотографию и положил в карман. Затем посмотрел на Симмса сердито, а на Лу – равнодушно.

– Если мы закончили, я бы предпочел отсюда убраться.

Лу ответил, внимательно изучая свои ладони:

– Я и подумать не мог, что он собирается тут устроить, Гончий Пес. Извини.

– Ну да.

Я прошел по короткому коридору, вниз по лестнице и через армированную дверь. Ничего не изменилось. Мексиканцы продолжали стоять около стола дежурного, белый паренек что-то бормотал в телефонную трубку. Люди входили и выходили. Толстуха взяла недиетическую колу. Черный коп с огромными руками провел мимо стола и через дверь какого-то типа. Я встал прямо за спиной паренька у телефона, и он посмотрел на меня. Затем что-то буркнул в трубку, повесил ее и уселся на одну из деревянных скамеек, обхватив голову руками. Я набрал номер Джанет Саймон и стал ждать. Она ответила после тридцать второго гудка, причем явно откуда-то бежала.

– У Эллен Лэнг где-нибудь неподалеку живут близкие родственники? – спросил я. – Сестра, мать или еще кто-нибудь?

– Нет. Насколько мне известно, у Эллен нет близких родственников. Она единственный ребенок в семье. Кажется, в Канзасе у нее осталась тетка, а родители точно умерли. Что случилось?

– Вы можете встретиться со мной у нее дома через двадцать минут?

Наступило долгое молчание. Затем вопрос повторился.

– Что случилось?

Я рассказал ей, что случилось. Мне пришлось один раз остановиться, потому что она заплакала. Потом я сказал:

– Уже еду.

И повесил трубку.

Я несколько секунд простоял, не снимая руку с телефона: глубоко вдыхал через нос и выдыхал через рот. Почувствовав, что меня отпустило, а мышцы расслабились, я подошел к пареньку, сидящему на скамейке, извинился и положил рядом с ним четвертак.

Мне предстоял чертовски трудный день.

10

Без двадцати три я подъехал к дому Эллен Лэнг и остановился за «мустангом» Джанет Саймон. «Субару» Эллен не было. Я подошел к входной двери и постучал. Мимо по улице проезжали машины, за рулем сидели мамаши, которые забрали детей из школ или везли на тренировки по футболу. Самое подходящее время. Но это значило, что скоро вернется и Эллен Лэнг с дочерьми. Она увидит «корвет» и «мустанг» и сразу занервничает.

Я еще раз постучал. Джанет Саймон открыла. Волосы были зачесаны на затылок, а где-то на макушке, как украшение, лежали большие пурпурные очки от солнца. Все женщины в Энсино носят такие же большие пурпурные очки от солнца. Это de rigueur.[13]13
  De rigueur (фр.) – требуемый этикетом.


[Закрыть] Она держала в руках высокий стакан, наполненный янтарного цвета жидкостью. В ней плавали кубики льда, которого, пожалуй, было даже больше, чем самой жидкости.

– Ну-ну, – сказала она. – Частный детектив.

Было ясно, что это у нее не первая порция выпивки.

Я осмотрелся. Эллен Лэнг, дожидаясь возвращения Морта, навела в доме безупречный порядок. Все стояло на своих местах и сияло чистотой. Ей пришлось приложить для этого невероятные усилия.

Джанет вместе со своим стаканом плюхнулась на диван. В пепельнице на столике перед ней лежало четыре окурка.

– Вы знаете, когда она вернется домой? – спросил я.

Джанет достала из пачки очередную сигарету, закурила и выдохнула настоящую грозовую тучу густого дыма. Может быть, она меня не слышала. Или я, сам того не подозревая, вдруг заговорил по-русски, и это ее смутило.

– Через какое-то время. А что, это имеет значение? – Она сделала глоток из стакана.

– Сколько вы уже приняли?

– Не хамите. Это всего лишь второй. Могу предложить и вам.

– Пожалуй, воздержусь. Думаю, человек, который скажет Эллен, что ее муж умер, должен говорить внятно.

Она посмотрела на меня поверх стакана и сделала очередную затяжку.

– Я ужасно расстроена. Мне очень тяжело, – сказала она.

– Угу. Вы же так любили Морта.

– Сукин сын.

Я тут же почувствовал, как мышцы шеи свело и они превратились в струны боли. В голове мгновенно запульсировало. Я сходил на кухню, наполнил стакан льдом, затем долил воды. Осушив стакан, я вернулся в гостиную. Глаза у Эллен были красные.

– Извините, что я это сказал. Я и раньше подобное себе позволял, зная, чем это закончится, зная, что внутри все так и сожмется от напряжения. Одна моя половина хочет умчаться в Ланкастер, чтобы попытаться хоть что-нибудь узнать про мальчика, но я должен сначала закончить все дела здесь. Другая половина – в ярости, потому что меня вызвали копы и придурок по имени Байше, который считает себя очень крутым, устроил мне выволочку. Он оттянулся, а мне было не до смеха, поэтому я чувствую себя препаршиво. Я не должен был отыгрываться на вас.

Она меня внимательно выслушала, а потом тихо сказала:

– Забрав девочек из школы, она всегда заезжает в два-три места. Они вполне могли зайти в «Баскин Роббинс».

– О'кей.

Я уселся в большое кресло напротив дивана, Джанет Саймон продолжала на меня смотреть, потом поднесла сигарету ко рту, глубоко затянулась, выдохнула и снова затянулась. Я встал и открыл входную дверь, чтобы немного проветрить комнату.

– Я вам не нравлюсь, так ведь? – проговорила она.

– По-моему, вы шикарная женщина.

– Но вы уверены, что я неправильно обращаюсь с Эллен. Слишком жестко.

Я промолчал. Со своего места через большое окно я видел улицу и подъезд к дому. И Джанет Саймон на фоне окна.

– А что вы про нас знаете, черт вас подери? – сказала она, осушила свой стакан и ушла в столовую.

Я услышал звон стекла, потом она вернулась и встала у камина, глядя в окно.

– Она ваша подруга, но вы не питаете к ней ни капли уважения, – сказал я. – Вы обращаетесь с ней так, словно она умственно отсталая и вам за нее стыдно, как будто у вас есть образец, которому должна соответствовать современная женщина, а она в него не вписывается. И поэтому вы ее постоянно унижаете. Может быть, вам кажется, что, если вы ее достаточно унизите, у нее появятся новые желания и она станет отвечать вашей модели.

– Боже мой! Кажется, вы меня раскусили.

– Я читаю «Космо», когда сижу в засаде.

Она сделала большой глоток, поставила стакан на каминную полку, скрестила на груди руки и, прислонившись к стене, уставилась на меня.

– Дерьмо собачье.

Я пожал плечами.

– Мы дружим с Эллен с тех самых пор, как наши дети ходили в детский сад. Она плачет у меня на плече. Я обнимаю ее и утешаю, когда с ней, едва началось утро, случается истерика. Я единственная, черт подери, подруга, которая у нее есть. – Еще одна затяжка и продолжительный глоток. – Вы не видели мешки у нее под глазами после бессонных ночей и не слышали тех ужасов, что она мне рассказывала.

– А вы все это видели и слышали. Я вами просто восхищен.

– Да ну вас.

– Проблема в том, что вы слишком сильно подталкиваете ее в спину. Эллен должна двигаться вперед по жизни со своей собственной скоростью, а не с вашей. Я говорю не о цели. Тут я полностью с вами согласен. Меня беспокоит выбранный вами путь. Ваш метод. Мне кажется, стараясь сделать Эллен сильной, вы делаете ее только слабее.

Она приподняла бровь.

– Господи боже мой! Какие мы нежные, какие чувствительные!

– Не забудьте еще про то, что я храбр и хорош собой.

Она обхватила себя руками, словно вдруг замерзла. Ну совсем как Эллен Лэнг вчера.

– Может быть, вы слишком близки, – сказал я. – Может быть, вы так близки и причиняете ей такую сильную боль, потому что вы знаете, как на нее отреагировали бы вы. Но Эллен вовсе не обязательно реагировать так же. Вы – не она.

– А вы не думали, что я была такой же?

Я покачал головой.

– Вы никогда не были Эллен Лэнг.

Она пару минут смотрела на меня, затем тоже пожала плечами.

– Я осталась одна, и мне пришлось несладко. Мной воспользовались. Меня бросили все мои подруги. Их мужья были деловыми партнерами Стэна. Они выбрали деньги.

– Но вы не оставите Эллен.

– Я буду помогать ей всем, чем смогу.

– Похоже, вам пришлось хуже, чем просто несладко.

Она едва заметно кивнула.

– Вам следовало позвонить мне. Мой телефон есть в справочнике.

Она посмотрела мне в глаза и несколько мгновений не отводила взгляда.

– Да. Возможно, следовало.

Она наклонилась, чтобы загасить сигарету в маленькой керамической пепельнице, какие дети делают в школе. На ней были плотно облегающие джинсы, обтягивающая коричневая блузка, не доходящая до пояса, и открытые босоножки на невысоком каблуке. Когда она наклонилась, я увидел загорелую кожу и позвонки. Привлекательная женщина. Джанет взяла стакан, осушила его наполовину, а потом сделала глубокий вдох. Она уже немало выпила.

– А что это еще за глупости про йогу, карате и Вьетнам, которыми вы морочили Эллен голову?

– Вы что, все друг другу рассказываете?

– Друзья должны держаться вместе. – У нее уже начал заплетаться язык. – Вы выглядите слишком молодым для Вьетнама.

– Когда я вернулся, я стал похож на старика.

Она улыбнулась. Ее улыбка тоже была пропитана спиртным.

– Питер Пэн. Вы сказали Эллен, что хотите быть Питером Пэном.

– Хм.

– Чушь. Вечно оставаться маленьким мальчиком.

– Дело тут не в возрасте. Детство. Все хорошее осталось в детстве. Невинность. Верность. Правда. Вам восемнадцать. Вы сидите на рисовом поле в луже воды. Многие парни сдаются. Я решил, что восемнадцать – это слишком мало, чтобы стать стариком. Я работаю над собой.

– Поэтому в ваши тридцать пять вам все еще восемнадцать.

– Четырнадцать. Я считаю, что это идеальный возраст.

Левый уголок ее рта начал подергиваться.

– Стэн, – сказала она, и у нее смягчилось лицо. – Стэн сдался. Только вот он не может винить за это Вьетнам.

– Войны бывают разные.

– Разумеется.

Я промолчал. Она задумалась. Закончив думать, она сказала:

– А как вам удалось получить такое имя – Элвис? Вы родились еще до того, как Элвис Пресли прославился.

– До шести лет меня звали Филипп Джеймс Коул. Потом моя мать увидела на концерте Короля. На следующий день она переименовала меня в Элвиса.

– Официально?

– Совершенно.

– О господи. А вы не думали вернуть себе настоящее имя?

– Это же она меня так назвала.

Джанет Саймон покачала головой и снова посмотрела мне в глаза. Сейчас, когда она немного расслабилась благодаря спиртному, она казалась сильнее. И сексуальнее. Она скрестила ноги и начала раскачиваться. Еще немного выпила.

– А вы были ранены?

– Во время войны.

– Больно было?

– Сначала кажется, будто тебя сильно ударили, потом начинает ужасно жечь и напрягаются мышцы. Я был не слишком серьезно ранен, поэтому сумел с этим справиться. Другим ребятам пришлось хуже.

– Значит, наверное, Морту было больно.

– Если сначала ему стреляли в голову, он ничего не почувствовал. Если нет, тогда ему было очень больно.

Она кивнула и поставила стакан на каминную полку. Он опустел, если не считать кусочков льда на дне.

– Если Эллен спросит, пожалуйста, не говорите ей того, что сейчас мне сказали.

– Я не собирался.

– Ах да, я забыла. Вы же у нас нежный и чувствительный.

– А еще храбрый, честный, не эгоистичный. Поэтому когда-нибудь стану настоящим мальчиком, как обещала Пиноккио сама Голубая Фея.

Она довольно долго на меня смотрела, затем глаза у нее покраснели, и она отвернулась к окну. Я видел, как по улице прошли три девочки, одна из них со скакалкой в руках. Они смеялись, но мы были слишком далеко и не слышали их смеха. В доме царила тишина.

– Эллен никогда не возвращается домой раньше четырех, – прошептала она.

Было без пяти три.

– Вы меня слышали? – спросила она, не поворачиваясь.

– Да.

Джанет Саймон начала дрожать и вдруг расплакалась. Я подошел к ней и позволил поплакать у себя на груди. Так же, как позволил вчера Эллен. На сей раз я почувствовал возбуждение. Я попытался взять себя в руки, но она прижималась ко мне. Потом подняла голову, и ее губы нашли мои – и все.

Она прижималась к моим губам с такой силой, что мне стало больно, она даже умудрилась меня укусить. Она была гибкой и сильной. Я поднял ее, унес от окна и положил на пол. Джанет быстро сбросила одежду, пока я закрывал на замок дверь. У нее оказалось стройное загорелое тело с маленькой грудью и изящными ребрами.

Она кончила дважды, быстро опередив меня. Она кусалась и царапала мне спину и постоянно твердила: «Да». Когда все закончилось, мы лежали на спине, вспотевшие, тяжело дышали и смотрели в потолок. Затем, не говоря ни слова, Джанет встала, собрала одежду и исчезла в коридоре. Через пару минут я услышал шум воды.

Я оделся и отправился на кухню за стаканом воды. Когда я вернулся в гостиную, Джанет Саймон уже была там.

– Ну, – сказала она.

– Ну, – ответил я.

Зазвонил телефон. Джанет взяла трубку, а я выглянул в окно. Светло-зеленого «субару» все еще не было видно. И Эллен Лэнг тоже. Никаких мальчишек на велосипедах или маленьких девочек со скакалками. Жизнь сосредоточилась по эту сторону двери.

Джанет повесила трубку и сказала:

– Это девочки. Они в школе. Эллен за ними не приехала.

Я взглянул на часы. Три двадцать две.

– Когда заканчиваются уроки?

– В два сорок пять. – Джанет было явно не по себе. – Девочки хотят, чтобы я их забрала.

– А вы сможете вести машину?

Она наградила меня напряженной и совсем невеселой улыбкой.

– Я протрезвела.

Я кивнул.

– А я подожду Эллен здесь.

– Что сказать им про Морта?

– Ничего. Пусть это сделает их мать.

– Но она за ними не приехала.

– Ей сейчас трудно, и голова занята самыми разными мыслями.

Мы некоторое время постояли, не приближаясь друг к другу. Потом Джанет кивнула и ушла. Я вернулся в кресло и выпил свою воду. Затем я встал, подошел к большому окну и принялся наблюдать за подъездом к дому. Эллен Лэнг не появилась.