Текст книги "Зверь, который во мне живет"

Автор книги: Роберт Крайс (Крейс)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

34

В четыре утра снова начал моросить дождь, капли воды лениво падали из серебристых туч, озаренных снизу сиянием города. Пайк сидел в темноте за обеденным столом, потягивая виски из высокого стакана. Виски там было на самом донышке.

– Пожалуй, сейчас самое время вставать.

Я молча направился в маленькую ванну и оделся. «Левис», серая футболка, высокие ботинки. Эту серую футболку с надписью «Стрелковый клуб Беверли-Хиллз», которую мне подарил клиент, я никогда прежде не надевал. Когда я вернулся в кухню, Пайк посмотрел на футболку и покачал головой.

В кофейнике уже был горячий кофе, рядом на тарелке лежали подрумяненные ломтики хлеба, чуть в стороне я увидел термос Пайка, также наполненный кофе. Я быстро разложил хлеб для девяти сэндвичей. В холодильнике было полно ветчины и курятины. Я завернул в фольгу сладкие корнишоны и маслины, сложил все в сумку, а сверху пристроил сэндвичи. В другую сумку положил шесть пластиковых бутылок диетической колы, стаканчики и дюжину салфеток. Когда с едой было покончено, Пайк отнес сумки в джип. Сквозь открытую дверь в кухню просочился холодный воздух. Пока Пайк оставался снаружи, Эллен Лэнг, одетая в свои джинсы и мою футболку, спустилась вниз и уселась на лестнице, уперев локти в колени.

– Как ты? – спросил я.

Она молча кивнула.

– Хочешь кофе? – Я налил полчашки и принес ей вместе с кусочком подсушенного хлеба. – С утра нужно что-нибудь съесть.

– Не думаю, что у меня получится.

– А ты потихоньку.

Из кладовки я достал дождевик для Эллен и нейлоновую накидку для себя. Брезентовую сумку Пайка и два футляра от гитар я положил рядом с диваном. Сумка весила никак не меньше тонны. Я надел подплечную кобуру, проверил обойму в «дэн-вессоне» и убрал его в кобуру. Потом я поднялся в спальню, взял вторую кобуру и вытащил из ящика стола автоматическую «беретту» вместе с двумя запасными обоймами. В каждой обойме имелось по четырнадцать пуль с высверленными головками. Пайк уже давно сделал их для меня. Противозаконно. Но что такое закон для крутого парня по имени Элвис Коул? Пока на мне накидка, оба пистолета не будут видны. Конечно, вытащить «дэн-вессон» будет непросто, но я не рассчитывал, что мне придется это делать по дороге к джипу.

Вернулся Пайк в полевой камуфляжной куртке. Он открыл первый футляр от гитары и вытащил винтовку «уэзерби марк» с восьмикратным оптическим прицелом Бушнелла и коробку с патронами. Он зарядил четыре патрона, проверил предохранитель и поставил винтовку возле дивана. Когда он открыл второй футляр, Эллен Лэнг наклонилась вперед.

– А это что такое? – спросила она.

– Штурмовая винтовка «хеклер и кох», – ответил Пайк.

– Пайк показывает ее только для того, чтобы попугать, – пояснил я. – На самом деле он не стреляет.

Уголки рта Пайка дрогнули. «ХК» была совершенно черная. Фибергласовый ствол, рукоять пистолета, дополнительная ручка и пламегаситель – все это производило впечатление. Пайк отвел затвор, вытащил шестидесятизарядную обойму из брезентового мешка и вставил ее на место. Потом он побрызгал все металлические части каждого ружья специальным спреем и осторожно протер мягкой тряпочкой. Его руки двигались быстро, аккуратно и экономично. Закончив, он встал и сказал:

– В любое время. – И понес оружие и брезентовую сумку в «чероки».

Я протянул Эллен дождевик.

– Надевай.

Она надела.

Я положил завернутый в фольгу «кирпич» в третью сумку и вручил ее Эллен.

– Тебе страшно? – спросил я.

Она кивнула.

– Старайся быть похожей на меня. Мне никогда не бывает страшно.

Она отнесла кокаин в «чероки». Я проследил, как она забирается на заднее сиденье джипа, а потом огляделся по сторонам, стараясь понять, не забыл ли я чего-нибудь важного.

Вошел кот и посмотрел на меня. Я положил ему еды, налил в блюдечко пива и запер дверь. Мы поехали в Гриффит-парк сквозь легкий дождик, который больше походил на росу.

35

Без десяти шесть в парке темно, пусто и холодно, а машины лишь изредка проезжают по бульвару Лос-Фелиз. Мы свернули и поехали в дальнюю часть парка, в сторону туннеля, мимо столов для пикников, зеленых лужаек общественных туалетов, где обитали бродяги, грабители и гомосексуалисты. Старый микроавтобус «фольксваген» и мотоцикл «нортон» были припаркованы рядом, но никаких признаков жизни не наблюдалось.

Между тем Пайк настроил приемник на радиостанцию для фермеров. Насколько мне известно, Пайк не был на ферме ни разу в жизни. Эллен сидела на заднем сиденье, держа сумку с кокаином на коленях, ее глаза сияли отраженным светом уличных фонарей.

Возле туннеля дорога разветвлялась, одна ветка спускалась в туннель, другая резко сворачивала направо и уходила вверх, в горы, к обсерватории. Стальные ворота перегораживали ведущую вверх дорогу.

– В полумиле отсюда есть объездная дорога, которая нас вполне устроит, – сказал я.

Пайк кивнул.

Я вышел, поколдовал над замком на воротах, открыл их, чтобы Пайк мог загнать джип, после чего вновь закрыл ворота и запер замок. В парке было заметно холоднее, чем в нашем каньоне, тучи теснились над головой, касаясь горных вершин, и мое дыхание выделялось легким облачком, пока я возился с замком.

Небо на восточном горизонте уже начало окрашиваться в фиолетовые оттенки, когда Пайк включил полный привод и свернул на объездную дорогу. Мы проехали между падуболистным дубом, перекати-полем и юккой около сотни ярдов, пока не оказались в небольшой дубовой роще. Под нами расстилался зеленый треугольник парка, который расширялся от вершины в туннеле до входа в парк со стороны Лос-Фелиз. Отсюда было видно все, что могло нас заинтересовать.

Пайк одобрительно кивнул.

– Прекрасный вид, – сказал он.

– Рад, что тебе нравится.

Он заглушил двигатель, но приемник выключать не стал.

Мы принялись ждать.

Без десяти семь «форд-бронко» из паркового обслуживания выехал из туннеля и свернул к воротам. Женщина в коричневой форме отперла ворота, распахнула створки, села в джип, развернулась и скрылась в туннеле. Я съел сэндвич с курицей и выпил кофе. Эллен и Пайк ничего есть не стали.

Мир вокруг постепенно светлел, хотя небо оставалось темно-серым. Тучи спустились ниже и оседлали горы, влага продолжала лениво сочиться на землю. Машин на бульваре стало значительно больше, на автобусной остановке появились люди, в основном невысокие коренастые мексиканки с большими сумками. У некоторых из них были зонтики, но далеко не все горели желанием поделиться своей удачей.

Между тем Эллен приподняла ноги, устроилась поудобнее и заснула. Или сделала вид, что спит. Пайк сгорбился за рулем, его глаза превратились в узкие щелки. Какие они зануды, Пайк и Эллен, – а я как раз собирался предложить им поиграть в шарады.

В семь тридцать с бульвара Лос-Фелиз свернул белый «кадиллак», проехал мимо столиков для пикника и покатил в сторону туалетов. Десять минут спустя патрульная машина остановилась возле микроавтобуса «фольксваген». Из машины вышли двое полицейских в черных дождевиках. Один из них постучал в окно микроавтобуса дубинкой, а другой остался возле машины, держа руку на рукояти пистолета. Молодой парень в джинсах, но без рубашки вылез из автобуса и заговорил с полицейскими. Он часто кивал и еще чаще дрожал от холода. Полицейские вернулись в машину и уехали, а парень забрался обратно в микроавтобус.

Я выпил еще кофе и съел сладкий огурец. Две стройные женщины в элегантных спортивных костюмах энергично крутили педали дорогих велосипедов. Они промчались в туннель, эффектно разбрызгивая воду. Вскоре через туннель проехала машина и свернула на ведущую в горы дорогу. Наверное, в ней сидели люди, работавшие в обсерватории. Неожиданно появился высокий латиноамериканец в обтягивающих черных штанах, клетчатой рубашке и жилете, с бледно-розовым зонтиком в руках. Он остановился перед входом в туалет, встряхнул зонтик и вошел внутрь.

Через минуту дверь «кадиллака» распахнулась, и белый мужчина средних лет в дорогих джинсах, спортивной твидовой куртке и очках, прикрывая руками голову от дождя, пробежал к туалету. Парень выбрался из микроавтобуса, но теперь на нем была рубашка, туфли и плащ, вытер сиденье «нортона» куском газеты, включил двигатель и уехал. Мужчина средних лет вышел из туалета, поспешно вернулся в «кадиллак» и укатил прочь. Потом появился высокий латиноамериканец, посмотрел на небо, словно надеялся, что за это время тучи успели разойтись, открыл зонтик и неспешно удалился. Я съел четыре оливки и выпил еще кофе. Жизнь – это драма.

Сразу после девяти тучи взялись за дело всерьез. Дождь забарабанил по крыше тяжелыми крупными каплями, казалось, на джип обрушился град. Пайк вытащил из сумки сэндвич и молча его съел. Эллен зашевелилась и села. Однако она не стала есть или пить.

Без пяти десять «меркурий-монтего» свернул в парк и остановился возле одного из столов для пикника. В нем сидели трое мужчин, двое впереди и один сзади.

– Джо, – сказал я.

– Вижу.

Эллен Лэнг наклонилась вперед.

Через пять минут еще два седана остановились возле «монтего», а за ними подъехали еще две машины. Предпоследней оказалась синяя «нова».

– Он собрал целую проклятую армию, – заметил Пайк.

– Конечно. Он о нас слышал.

– Я не вижу Перри, – вмешалась Эллен.

– Время еще есть.

Пайк нахмурился и выглянул в заднее окно.

Из третьей машины вышел Татуированный и направился к «монтего». Куртка скрывала его татуировки, но Эллен тихо сказала:

– Это один из них.

Я кивнул и прикончил последнюю оливку.

Они все достались только мне. Какая несправедливость.

Татуированный наклонился к «монтего», что-то сказал водителю, и автомобиль двинулся в нашу сторону. Он притормозил у въезда в туннель, свернул к дороге с воротами и стал подниматься по ней. Дождь вновь ослабел, превратившись в привычную морось. «Монтего» проехал мимо нас, наверное, добрался до обсерватории, но потом довольно быстро вернулся обратно и остановился рядом с другими машинами. Татуированный вновь вылез из своей машины, поговорил с кем-то в «монтего», а потом махнул рукой. Люди стали выходить на дождь. Татуированный указывал им места вдоль периметра, окружавшего стоянку, а потом в сторону микроавтобуса. Коренастый тип с зачесанными назад черными волосами засунул правую руку в карман куртки и направился к автобусу. Он постучал в стекло, обошел автобус и заглянул внутрь через ветровое стекло. Потом сказал что-то Татуированному, покачал головой и присоединился к остальным. Парню с «нортоном» повезло. Очень повезло.

Пайк вытащил бинокль из «бардачка» и стал наблюдать за ними. Некоторые из парней вытаскивали из машин длинные ружья и направлялись в лес, держа оружие поближе к животу. Когда все вылезли наружу и вооружились, водители разъехались в разные стороны, двое поставили машины возле столиков для пикника, две другие припарковали возле туалетов, а последняя оказалась около въезда в парк. Татуированный поговорил с Санчесом, тот кивнул и потрусил в оливковую рощицу, находившуюся на невысоком холме за туалетами. Потом Татуированный вернулся в свою машину. Через некоторое время я увидел, как он что-то пьет. Да, более высокое служебное положение дает кое-какие преимущества.

За двадцать две минуты до полудня длинный черный лимузин свернул с бульвара Лос-Фелиз, проехал по парковой дороге и остановился под вязом у самого въезда в туннель. За рулем сидел Като. Эллен вдавила пальцы в мое плечо с такой силой, что я вспомнил плоскогубцы, и издала низкий горловой звук.

Пайк посмотрел в сторону лимузина через прицел винтовки и покачал головой.

– Не видно. Вернусь через десять.

Пайк выбрался из джипа с винтовкой в руках, беззвучно закрыл за собой дверцу и исчез за холмом.

– Куда он пошел? – спросила Эллен.

– Выяснить, сидит ли в лимузине Перри.

Она откинулась на спинку сиденья.

– Конечно, он там. Иначе ведь быть не может, правда? Они же хотят обменять его на наркотик, да?

Я ничего не ответил. Если учесть, какую артиллерию они с собой привезли, я не сомневался в том, каким был план Дюрана: всех впускать, никого не выпускать. Оставался только один вопрос: когда они намерены разобраться с мальчиком – сейчас или после того, как закончат с нами. Если мальчика здесь нет, нам придется его искать.

Я съел сэндвич с ветчиной. Потом парочку сладких огурчиков. Выпил большую часть воды из бутылки. Когда я заканчивал с водой, в машину забрался грязный Пайк. Он вытащил салфетки из «бардачка», снял темные очки и тщательно их протер. За последние несколько недель я в первый раз видел глаза Пайка – и успел забыть, какие они голубые. Интенсивность цвета поражала – он даже казался искусственным. Приведя очки в порядок, Пайк сказал:

– Мальчика в лимузине нет. За рулем сидит какой-то придурок, сзади два мордоворота. Один похож на твоего Эскимоса.

Эллен начала дрожать. Ее лицо покраснело, глаза наполнились слезами. Но теперь ее переполняла не боль, а гнев. Я сильно сжал ее руку и сказал:

– Он жив. Они не станут его убивать – у них нет гарантии, что они сегодня получат кокаин. Если мы не отдадим им наркотик, а они убьют ребенка, они останутся ни с чем. Так что они не станут его трогать, понимаешь?

Она молча кивнула.

– Есть идеи? – сказал Пайк.

– Да, – ответил я. – Владелец синей «новы» Санчес устроился в рощице, за туалетом.

Пайк кивнул.

– Я лучше тебя умею передвигаться по дикой местности. И добывать информацию у тех, кто не желает ею поделиться.

– По лесу, Джо. В Америке дикую местность называют лесом.

Пайк положил винтовку на сиденье и вновь вылез наружу. Я вытащил из-под плаща «дэн-вессон» и вручил его Эллен.

– Мы должны скоро вернуться. Если через двадцать минут нас не будет или если ты увидишь, что здесь становится жарко, уезжай. Если потребуется, стреляй. И сразу же отправляйся в полицейский участок, где работает Пойтрас.

Она посмотрела на пистолет, который держала в руке.

– Ты в порядке? – спросил я.

Она кивнула.

– Да. Да, я в порядке.

Дождь оставил глубокие канавки на склоне холма, и земля стала предательски скользкой. Я терял равновесие чаще, чем Пайк, но шум дождя маскировал все звуки. Сухие листья напитались влагой и перестали шуршать. Упавшие ветки и сучья сгибались, но не ломались. Высокая влажная трава легко расступалась перед нами. Мы спустились в низину, где стояли столики для пикников, а потом начали взбираться вверх по пологому склону, стараясь прятаться за дубами, оливами и вязами. Пайк двигался, точно существо из другого столетия, словно средневековый туман, стелющийся над землей и меж деревьев без малейших усилий и шума. Джаббервок.[47]47
  Сказочное чудовище из стихотворения Л. Кэрролла.


[Закрыть] Когда мы уже приближались к вершине, к туннелю подъехала патрульная машина и свернула на дорогу, ведущую в обсерваторию.

Когда мы увидели Санчеса, устроившегося на бумажном пакете под оливой, шестьюдесятью ярдами ниже, оказалось, что он не один. Заметно опередивший меня Пайк поднял руку и показал на них. Я кивнул. Вместе с Санчесом сидел невысокий коренастый человек с носом, похожим на клюв, и лицом, покрытым оспинами. Он что-то негромко говорил Санчесу, который коротко ему отвечал. У ног коренастого человека лежало двенадцатизарядное помповое ружье.

Я поймал взгляд Пайка и показал ему кулак. Он кивнул. Мы стали ждать. Через несколько минут мимо проехала патрульная машина и скрылась на шоссе. Пайк посмотрел на меня. Я вытащил «беретту» и кивнул.

Мы разделились и стали спускаться вниз между деревьями, пока не оказались с противоположных сторон от Санчеса и его напарника. Затем я отделился от дерева, сделал несколько быстрых шагов вперед и показал им пистолет.

Санчес выпучил глаза, пробормотал что-то неразборчивое, но остался стоять на месте. Его напарник перекатился в сторону, намереваясь поднять ружье. Он даже успел довольно громко вскрикнуть.

Пайк схватил его сзади за шею, резко рванул на себя, вонзил десантный нож в основание черепа и тут же медленно повернул его. Раздался тихий хлопок, словно кто-то сломал пустую ореховую скорлупу, наступив на нее ногой. Тело напарника Санчеса затрепетало и стало оседать на землю, но он уже больше не пытался кричать или поднять ружье. Пайк аккуратно опустил его на траву и придавил коленом, чтобы сдержать судороги. Одновременно опорожнились его мочевой пузырь и желудок. По телевизору вы видите, как человека ударяют ножом или в него стреляют и он замертво падает на землю. В реальном мире смерть приходит далеко не сразу и довольно плохо пахнет. Санчес молча уставился на своего друга. Пайк смотрел на Санчеса, но блестящие линзы очков не позволяли разглядеть его глаза. Я коснулся Санчеса дулом пистолета, а когда он посмотрел на меня, приложил палец к губам. Его лицо стало белее муки, и он кивнул.

Когда Пайк вытаскивал нож, раздался влажный звук.

– Если ты солжешь мне, он поступит с тобой так же. Ты говоришь по-английски?

Санчес ответил, не сводя глаз с Пайка.

– Si. Да.

– Дюран намерен привезти мальчика, чтобы осуществить обмен?

Санчес покачал головой, наблюдая, как Пайк вытирает нож о рубашку его приятеля.

– Где они держат мальчика?

– Я не знаю.

Я приставил ствол «беретты» к его левой щеке. Санчес вздрогнул, переводя взгляд с меня на Пайка.

– Я не знаю. Они держали его возле Силверлейка, но утром увезли. Я не знаю куда.

Пайк обвел рукой окружающее пространство.

– А кто из парней может знать?

– Только если один из них отвозил мальчика. Или слышал. Я не знаю.

– Эскимос должен знать, – заметил я.

Санчес кивнул.

– Да, Лука.

– Он в лимузине? – осведомился Пайк.

Санчес снова кивнул. Пайк посмотрел на меня.

– Если мы попытаемся взять Луку, по-тихому у нас не получится. Придется повозиться с другими парнями.

– Дюран наверняка знает, – заметил я.

Уголок рта Пайка дернулся.

Я чуть сильнее прижал дуло пистолета к щеке Санчеса.

– Дюран дома?

Он кивнул. Я посмотрел на Пайка.

– Все его люди здесь.

Пайк повернулся в сторону затянутых туманом деревьев. Уже почти десять. Очень скоро эти придурки сообразят, что мы не придем. И тогда они отправятся домой. У нас не слишком много времени.

Я переместил ствол так, что он стал касаться кончика носа Санчеса.

– Сколько человек осталось в доме?

Санчес покачал головой.

– У патрона гости. Очень важные люди. – Пот у него на лбу мешался с дождем.

– Если у него гости, – заметил я, – он не захочет, чтобы кто-то непрошеный ввалился в его гостиную. Сюда приехало двенадцать человек. Сколько солдат он может собрать?

Рот Пайка вновь дрогнул.

– Кажется, я уже слышал нечто похожее про Вьетконг.

Мы стали втроем подниматься вверх по склону. К тому моменту, когда мы добрались до джипа, моросящий дождик превратился в ливень – тяжелые капли ударяли по голове, при этом раздавался звук, который показался мне похожим на стук копыт быков, бегущих по влажной от крови земле.

36

В джипе пахло мокрой одеждой, грязью, потом и страхом. Под пологом дождя мы спустились по склону. Эллен пряталась впереди, под приборной доской, а мы с Санчесом устроились на полу, рядом с задним сиденьем. За рулем сидел Пайк. Запястья Санчеса я связал за спиной при помощи клейкой ленты для герметизации трубопроводов. Однажды я несколько лет ездил на машине, выхлопная труба которой поддерживалась в рабочем состоянии такой лентой. Вам не найти ничего подобного. Я приложил ствол «беретты» к паху Санчеса и обещал ему, что он может попрощаться со своими яйцами, если издаст хотя бы один звук.

Когда дорога выровнялась возле туннеля, Пайк сказал:

– Ага, Эскимос выскочил из машины и машет нам рукой.

Я посильнее вдавил дуло в пах Санчеса и почувствовал мощный прилив адреналина. Пайк сказал:

– Ха-ха. Я пошутил.

Ох уж этот Пайк.

«Чероки» беззвучно катил по шоссе, потом Пайк притормозил и сказал:

– Мы выехали из парка. Ты можешь сесть.

– Что – еще одна шутка?

– Верь мне.

Мы свернули налево и оказались на Лос-Фелиз. Машин вокруг было уже довольно много. Наступило время ланча. Когда мы все устроились на сиденьях, я снял ленту с запястий Санчеса, а потом заново его связал, стараясь делать свою работу тщательно. Эллен равнодушно наблюдала за мной. Возможно, она училась быть такой же, как Пайк.

– Что вы сделали с моим сыном, чтобы он так кричал?

Санчес посмотрел на меня. Наверное, раньше он не видел лица Эллен. Обычная женщина с мешком на голове.

– Она мать мальчика, – сказал я.

Санчес покачал головой.

Эллен продолжала смотреть на него, когда мы остановились перед светофором. Ливень вновь сменился мелким дождичком. Черный парнишка за рулем большого желтого грузовика остановился рядом с нами. Его запущенный на полную мощь приемник выдавал Концерт для фортепиано с оркестром до минор Моцарта. Наверное, мальчик искал новые стандарты. Пайк вытащил сэндвич с ветчиной из пакета, лежавшего под сиденьем Эллен Лэнг, и принялся за еду.

Эллен подняла «дэн-вессон» и навела его на лицо Санчеса.

– Это ты убил моего мужа?

Санчес выпрямился. Я не шевелился. Пайк откусил очередной кусок сэндвича, прожевал его и проглотил. Его темные очки равнодушно смотрели на нас из зеркала.

– Клянусь богом, я ничего не знаю, – ответил Санчес.

Эллен посмотрела на меня.

– Я могу его убить. – Ее голос оставался совершенно спокойным, почти равнодушным.

– Я знаю.

Дуло «дэн-вессона» не дрожало. Пайк был прав. У нее спокойное тело.

– Но он может нам пригодиться, чтобы вызволить Перри, – сказала она.

– Угу.

Она опустила пистолет. Нечто отдаленно напоминающее улыбку изогнуло уголки ее рта. Она отвернулась от нас с Санчесом и села прямо, положив пистолет на колени. Джо протянул руку и похлопал ее по ноге.

– Мы должны где-нибудь оставить эту парочку, – сказал я.

– Где? Твой Эскимос уже начал нетерпеливо поглядывать на часы. Возможно, они нашли тело, – отозвался Пайк.

– А я не говорю, что все получится легко, у нас могут возникнуть проблемы, – заметил я.

Пайк пожал плечами.

– Она справится. Верно?

– Да, – ответила Эллен. – Давайте заберем Перри.

Пять минут спустя мы подъехали к массивной каменной стене, а вскоре показались ворота. Мы проехали мимо, развернулись на соседней улице и остановились. Джип мы припарковали в квартале от поместья Дюрана. Пайк вылез из машины и сказал:

– Ну, пошли.

Он вытащил Санчеса наружу и, развернув его к себе спиной, ударил рукоятью пистолета по голове, возле правого уха. Санчес начал оседать на землю. Пайк легко засунул его на заднее сиденье, быстро заклеил ему клейкой лентой рот и глаза и связал щиколотки.

Я помог Эллен перебраться на водительское сиденье и сказал через открытое окно:

– Если кто-нибудь к тебе подойдет, уезжай отсюда прямо в полицию. Если они окажутся перед машиной, тебе придется проехать по ним. Если ты услышишь выстрелы, отправляйся в полицию. Если Санчес попытается доставить тебе неприятности, пристрели его. Как только ты увидишь, что мы выходим из дома, заводи машину, чтобы мы могли сразу же убраться отсюда.

– Хорошо.

Пайк захлопнул заднюю дверцу, затем обошел джип и посмотрел на Эллен. Так смотрят перед тем, как собираются принять решение – очень важное решение, когда нельзя совершить ошибок.

– Будут убийства, – сказал он.

Она кивнула.

– Я знаю.

– Не исключено, что тебе самой придется убивать.

Она вновь кивнула.

– У тебя есть помада и все остальное?

Она покачала головой.

– Посмотри в бардачке.

Эллен наклонилась над сиденьем. Санчес застонал и пошевелился на заднем сиденье джипа.

– Джо, – сказал я.

Эллен откинулась назад. В руке она держала пластиковый тюбик. «Эсте Лаудер», «Алый туман». Пайк отвинтил крышку и провел ярко-красную линию у себя на лбу, по переносице и две параллельных черты на щеках под глазами.

– Похоже, ты спятил, Джо, – сказал я.

Она молча смотрела на него, но когда он проделал то же самое с ней, Эллен даже не пошевелилась.

– Вовсе нет, – возразил Джо. – Она захочет забыть, поэтому мы договариваемся: реальность заканчивается прямо сейчас. Нереальное забыть легко. Через год, через пять она будет вспоминать об этой истории как о полнейшем абсурде.

– Вы оба выглядите очень глупо, – заявил я.

Эллен Лэнг повернула зеркальце, чтобы посмотреть на себя – сначала с одной стороны, потом с другой. Она не улыбалась, и на ее лице появилось задумчивое выражение.

Никто не прощался, не обещал скорой встречи, не просил сохранять мужество. Когда Санчес был надежно связан, а двери закрыты и заперты, Пайк и я торопливо зашагали к поместью Дюрана. Я сжимал в руке «беретту», Пайк штурмовой автомат.

Приблизившись к поместью, мы свернули на соседнюю улицу и двинулись вдоль стены, пока не оказались возле древней оливы, чьи кривые ветви торчали во все стороны.

– Ты помнишь, что я тебе говорил о планировке?

– Ты выглядишь ужасно глупо с этой губной помадой.

– Значит, не помнишь?

– Сразу же за первым холмом находится мастерская. Главный дом имеет два уровня. Домик для гостей расположен сзади. Там же бассейн. Теннисный корт северо-восточнее бассейна.

Он кивнул. Первым полез Пайк. Я подал ему автомат, засунул «беретту» за пояс и последовал за ним. Всякий раз, когда покачивались ветви, на нас обрушивались потоки воды. Когда мы спрыгнули на землю, мне показалось, что мы оказались возле «Хилтона» в Мехико, но Пайк покачал головой и сказал, что это всего лишь домик для гостей, главная резиденция еще больше. Мы прошли вдоль дома для гостей к задней части поместья и остановились возле небольшой рощицы недавно посаженных магнолий.

Три женщины и четверо мужчин стояли под навесом возле барбекю и жарили гамбургеры. Они были одеты в брюки и свитера, а один из мужчин был в шляпе. В Южной Калифорнии никогда не идет дождь. Все выглядели довольными и непринужденными, а также успели прилично выпить. Однако Доминго Дюрана среди них не оказалось. Мужчина в шляпе громко рассмеялся и схватил за грудь ближайшую к нему женщину. Она хлопнула его но руке, и он засмеялся еще громче. У него было плоское круглое лицо и нос с зигзагообразными шрамами – видимо, они остались с тех времен, когда кто-то пытался его откусить. Он был одет как провинциал с востока: черные туфли на шнуровке, брюки «Сирз», желто-зеленый свитер для гольфа поверх белой рубашки, – наряд отлично гармонировал с серой фетровой шляпой. Я посмотрел на него, улыбнулся и сказал:

– Ну-ну.

– Что? – спросил Пайк.

– Видишь джентльмена в шляпе?

– Да.

– Руди Гамбино.

– А кто такой Руди Гамбино? – Пайк отказывался следить за крупными фигурами из мира организованной преступности.

– Гангстер из Аризоны. Он родился в Ньюарке, а потом семья отправила его на запад, поскольку им не удавалось его контролировать. Дюран с ним связан. Они приятели.

– Мне нравится его нос, – заметил Пайк.

Неподалеку я заметил двух молодых латиноамериканцев с толстыми шеями, которые стояли, прислонившись к бильярду-автомату, и курили. Телохранители, обеспечивающие покой дяде Руди.

Мы вернулись обратно вдоль дома для гостей, прошли по аллее, усаженной кустарником, и приблизились к фонтану, расположенному возле старого олеандра. Дождик прекратился, но тучи все еще оставались темными. Отсюда нам был хорошо виден вход в дом для гостей, а также бассейн, навес и задняя часть особняка. И хотя дом для гостей казался огромным, особняк был еще больше. Огромное белое здание в стиле испанского Средиземноморья, с тяжелыми стенами и патио, вымощенными мраморными плитами. Крышу с красной черепицей поддерживали мощные балки. Мужчина в плаще свободного покроя сидел за маленьким стеклянным столиком, надежно укрытым от дождя. Он держал в руке «Мертвую зону» Стивена Кинга в мягкой обложке, но не читал. На столике лежал дробовик «ремингтон». Еще один громила из Аризоны.

У дома для гостей имелись три входные двери, как в трехквартирном доме. Дальняя от нас дверь распахнулась, и наружу вышли двое гангстеров, которые вели Перри Лэнга. Глаза у мальчика были завязаны, а левая рука забинтована. Он шел так, словно давно не спал. Я почувствовал, как рядом со мной Пайк перемещает вес с одной ноги на другую. Можно сказать, что нам повезло и не повезло. Хорошо, что мальчик здесь. Нам не потребуется выяснять, где он находится. Они совершили глупость, когда привезли его сюда, но Санчес сказал, что до сегодняшнего утра его держали в другом месте. Скорее всего, они решили доставить Перри в поместье Дюрана на случай, если западня не сработает и им нужно будет оказать на нас давление. Может быть, мне следовало позвонить Пойтрасу. Я мог бы ему сказать, что мальчик здесь, и он бы начал действовать. Впрочем, к тому времени, когда я сумею добраться до телефона и позвонить ему и полицейские сюда доберутся, Эскимос вернется и заберет мальчика с собой – больше мы его не увидим.

А не повезло из-за Гамбино. Сколько головорезов из Аризоны болтается возле дома для гостей, особняка и гаража? Что предпримет Гамбино, когда Пайк и я сделаем свой ход? При обычных обстоятельствах он не должен был бы вмешиваться. Однако сейчас он гость в доме Дюрана. Их связывают дружеские отношения. Кроме того, у него не будет уверенности, что мы не пришли за ним. Дерьмо.

Гамбино вышел из-под навеса и двинулся к особняку. Он глотнул пива из бутылки и так громко рыгнул, что мы услышали его на расстоянии в шестьдесят ярдов. Класс. Он не пошел кружным путем по дорожке. Наверное, ему плевать на чистоту в доме его доброго друга Доминго Дюрана. Или он решил, что мексиканцам все равно.

Двое гангстеров остановились возле дома для гостей, перекинулись парой фраз, а потом один из них пошел с мальчиком к особняку. Второй направился в нашу сторону. Мы спрятались за деревьями на заднем дворе, а потом вернулись на дорожку.

– Если мы хотим попасть в особняк, нам не пройти через задний вход. Слишком много людей, – сказал Пайк.

Мы осторожно перемещались от одного дерева к другому по направлению к гаражу.

– А ты представляешь, как мы войдем со стороны главного входа? – поинтересовался я.

– Конечно. Окна. Двери.

Умник.

– А ты всегда возишь в джипе помаду?

– Ты даже не представляешь, что у меня там есть.

Дорожка заканчивалась возле двери в гараж аккуратной круглой площадкой, усыпанной гладкими белыми камушками, справа высилась массивная кирпичная стена, идущая от гаража до самого дома. Слева оставалась открытая лужайка. Если мы окажемся на лужайке, нас могут увидеть. Дверь была заперта.

Мы спрятались в кустах и стали ждать. Вскоре послышались шаги, и появился второй гангстер. Он засунул руку в карман и вытащил серебряный ключ. Я сделал два быстрых шага вперед и ударил его по голове, под правым ухом. Он сел на землю, и я ударил его еще раз. Пайк поднял ключ.

– Неплохо.

Я подул на пальцы.

Пайк отпер замок. Низенький мексиканец с широким лицом, в сером костюме фасона «зут»,[48]48
  Мешковатые брюки и пиджак до колен.


[Закрыть] направил в грудь Пайка пистолет и нажал на курок. Послышался глухой хлопок, и Пайк моментально оказался в воздухе. Его правая нога описала широкую дугу. Послышался новый, несколько более громкий звук – как если бы уронили спелый арбуз на каменный пол. Мексиканец рухнул как подкошенный, безвольно раскинув руки. Пайк посмотрел на себя, прижал руку к растущему пятну на правой стороне груди и сел на пол.