Текст книги "Рыжая Соня и ветер бездны"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

Соавторы: Дуглас Брайан,Крис Уэйнрайт (Уэнрайт),Дмитрий Арсеньев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Смущенная пристальным взглядом шамана, Сиэри, тряхнув головой, перебросила часть своих густых волос со спины вперед. Медно-желтый водопад заструился по ее плечам и груди, но шаман подошел к ней и, убрав волосы назад, стянул узлом. Потом он принялся осматривать обнаженные тела подробно и не спеша ходил вокруг и вглядывался, словно стараясь найти в матери и дочери какое-то сходство или, наоборот, то, что отличало одну от другой. Особенно внимательно он рассматривал каждую обнаруженную родинку или пятнышко на коже.

Сиэри и Ална стояли молча, не смея пошевелиться, все время, пока взгляд черных глаз скользил по их телам, иногда останавливаясь – тогда шаман бормотал себе под нос непонятные слова. Наконец он развернулся и, подойдя к полке, снял оттуда несколько глиняных плошек. Расставил их вокруг возвышения и, налив в сосуды какую-то жидкость, поджег ее. Каждая плошка превратилась в светильник, озаривший женские тела зеленоватым, слегка мерцающим светом. Потом шаман снял со стены бубен и, ударяя в него и подпрыгивая на каждом шагу, принялся кружиться в медленном, но все убыстряющемся танце. И запел тонким и пронзительным голосом – от этих звуков по телу матери и дочери побежали мурашки, и они ощутили холод окружавшего их воздуха.

Огонь в плошках стал гаснуть, и вместо света из них начал подниматься зеленый дурманящий дым, постепенно окутавший все таким густым туманом, что совершенно скрыл от взгляда женщин сначала стены пещеры, а потом и самого шамана. Только глухие удары бубна и стук ступней о каменный пол выдавали его присутствие. Через некоторое время Сиэри не смогла различить даже дочь, стоявшую в одном шаге слева, сознание ее стало меркнуть, как будто она проваливалась в сон. Женщина больше не чувствовала своего тела, ее слух и зрение исчезли в зеленом дыму и последнее, что она ощутила,– это прикосновение к телу чьих-то холодных и влажных рук.

Внезапно вспыхнуло яркое сияние, озарившее все вокруг, но это была уже не пещера шамана, а осенний лес: голые стволы, покрытые светлой скользкой корой, тянули в разные стороны корявые ветви. Сиэри стояла среди зарослей на мокрых прелых листьях и чувствовала, как ее обнаженное тело окутывают влажные испарения.

Света солнца, да и самого неба она не видела – все скрывал густой светящийся туман, и в этом струящемся мареве взгляд мог проникнуть лишь за ближайшие два-три ствола, но там вновь громоздились деревья, протягивающие к женщине свои скрюченные лапы-ветви.

Она оглянулась, ища Алну, но дочери рядом не оказалось.

«Где же она?» – Женщина поворачивала голову в разные стороны, но не различала ничего, кроме поблескивающих стволов.

Сиэри несмело сделала несколько шагов вперед, потом вернулась на прежнее место, как ей показалось, и вздрогнула – на прелой лиственной подстилке не оставалось следов ее босых ног.

– Ална! – громким шепотом попробовала окликнуть дочь Сиэри.

Ответом ей была тишина.

– Ална! Доченька! – повысила она голос, но густой и влажный туман поглотил ее слова, и женщине показалось, что ее крик не разносился Дальше, чем на несколько шагов.

– А-а-а-лна-а! – закричала женщина во всю силу своих легких и увидела, как светящийся туман слегка дрогнул под напором выдохнутого воздуха.

– …аал… наа…– чуть слышно донеслось откуда-то, и Сиэри не могла понять, то ли это откликнулась дочь, то ли просто эхо играет с ней.

Глава V

Женщина пошла вперед к тому месту, откуда ей послышался голос дочери. Сиэри отводила руками мокрые скользкие ветви, и они, возвращаясь на прежнее место, обдавали ее влажными брызгами. Ноги по щиколотку утопали в листве, иногда она чувствовала под босыми ступнями корень дерева или камешек, и их прикосновение отдавалось на мгновение во всем теле острым уколом.

Вновь и вновь женщина звала Алну, но, кроме глухого эха, не получала никакого ответа. Вскоре ей показалось, что туман рассеивается. Действительно, воздух вокруг нее стал как будто суше и прозрачнее. Сиэри сделала еще несколько шагов и внезапно вышла из окутывавшего ее марева, словно раздвинула занавес. Частокол стволов и сплетение ветвей остались позади, и ее глазам открылась большая поляна, противоположный край которой терялся за стеной светящегося тумана. Женщина пошла вперед, оглядываясь вокруг в поисках дочери. Поляна была абсолютно пуста.

– Ална!

Теперь отзвук был звонким и мгновенно возвращался к Сиэри. Женщина в страхе оглянулась назад, но она уже была не в состоянии определить то место, откуда вышла,– все укрыл светящийся плотный туман. Она вдруг почувствовала страшную усталость и в изнеможении опустилась на землю. Почва была сухой и твердой, как засохшая глина. Женщина безвольно сидела, чуть откинув назад голов,– она ощущала странное безразличие ко всему. Казалось, что туман, возведший вокруг нее колдовскую стену и пологом закрывший небо, подавлял любое желание и лишал сил.

Сколько времени прошло так, Сиэри не могла определить – жизнь остановилась в безмолвном и обездвиженном пространстве, однако шум, послышавшийся за пределами поляны, заставил ее вздрогнуть и насторожиться. Она вскочила на ноги и, поворачивая голову, пыталась сообразить, с какой стороны слышатся эти звуки.

Треньканье бубенцов и мерный стук напомнили ей удары бубна, и женщина вдруг вспомнила шамана и зачем она здесь очутилась. Вновь тоска по внезапно исчезнувшей дочери охватила все ее существо. Шум нарастал, к ударам бубна и звону колокольчиков прибавился непонятный топот – будто сквозь густую чащу пробиралось стадо оленей или каких-то других животных.

Звуки приближались, треск ломаемых ветвей стал более явственным, теперь, как показалось Сиэри, она могла различить и человеческую речь.

Вскоре женщина уже разбирала отдельные слова, что-то вроде «вперед!» и «давай!», но голоса звучали странно, и в каждой ноте звенел металл.

Сиэри казалось, что шум раздается прямо за ее спиной – так близко, что вот-вот должны появиться обладатели необычных голосов, до сих пор скрытые плотной завесой тумана. У нее не было сомнений – это не люди, а какие-то неведомые ей существа, и женщина вся сжалась в предчувствии чего-то страшного. То, что произошло в следующее мгновение, заставило ее похолодеть от неожиданности, гнетущего страха и абсолютной беспомощности.

Туман в одном месте рассеялся, образовав в светящейся завесе нечто вроде прохода. В мерцающем воздухе показался силуэт Алны.

– Ална! – вскричала Сиэри, прижав руки к груди.– Дочка!

Девочка не слышала ее слов. Она, медленно вращаясь, плыла по воздуху, раскинув руки и ноги. Глаза девочки были открыты, но совершенно безжизненны и тусклы. Ална парила на высоте двадцати локтей, и мать с ужасом наблюдала за ее полетом, каждое мгновение, ожидая, что девочка рухнет.

Ничего не видя, кроме дочери, она побежала и, споткнувшись, упала на землю. Тут же вскочила, но Ална, все так же вращаясь, вплыла в стену тумана и исчезла за ней. Не помня себя, мать кинулась следом, но, к ее ужасу, туман оказался плотным и податливым, словно сеть. Он на мгновение принял женщину, но тут же вытолкнул обратно.

Опустившись на колени, Сиэри завыла, как собака, потерявшая щенков. Она бросилась на землю и зарыдала от раздиравших ее душу тоски и страха. Внезапно раздался ужасающий треск, подобный отдаленному раскату грома. Сиэри опрокинуло навзничь, и она лежала, не в силах подняться или хотя бы присесть.

Из-за туманных стен на поляну выступили чудовища: полярный волк, серый медведь, буревестник, лисица, олень, вепрь, кобра, женщина-скорпион, львица с человеческой головой, кобылица и множество других, ни на что не похожих. Они зашагали, поползли, полетели к ней, окружая со всех сторон: их движения были неслышны – ни стука копыт, ни цоканья когтей, ни шороха крыльев.

Из плотно сомкнутых челюстей не вырывалось ни звука, а жуткие глаза уставились прямо на женщину. Она вся сжалась в комок, и только взгляд ее перебегал с одной морды на другую в ожидании неизбежного.

– Хватай ее! – вдруг закричала женщина с телом скорпиона, и сонм чудовищ набросился на Сиэри. Скользкие и сухие, мягкие и чешуйчатые лапы схватили женщину и подбросили вверх. Дыхание Сиэри прервалось, тело ее, описав дугу, неудержимо начало падать вниз, и она почувствовала, что вот-вот разобьется о твердую глину, однако упасть ей не дали.

Твари, хохоча и повизгивая, принялись перебрасывать между собой, словно мячик, обнаженное тело, цепко и похотливо стискивая груди и ягодицы женщины. Взрывом восторга встречали они стоны боли, непроизвольно вырывавшиеся из ее сведенных судорогой губ. Во рту у Сиэри мгновенно пересохло, а кожа взмокла от пота. Женщина не могла понять, где верх, где низ… узел, в которой шаман скрепил ее волосы, растрепался, длинные медно-рыжие пряди развевались, словно грива бешено скачущей лошади, залепив рот и глаза, но у Сиэри не было сил отбросить их…

Хохот, визг и крики тварей слились в один бесконечный вой, который бил в уши со страшной силой, доставляя женщине неимоверные мучения. Сиэри казалось, еще чуть-чуть и голова ее лопнет от чудовищного шума. И она потеряла сознание. А когда очнулась, поняла, что лежит на мягком ложе, закутанная до подбородка в колкое шерстяное одеяло. Повернув голову, Сиэри увидела лежащую рядом дочь.

– Очнулись? – раздался голос шамана, и от этого звука Ална глубоко вздохнула и открыла глаза.

Сиэри, еще не вполне пришедшая в себя от пережитого кошмара, удивилась, посмотрев в глаза дочери – спокойные, безмятежные, как у человека после долгого, крепкого и здорового сна.

– Одевайтесь! – коротко бросил шаман, укая зывая на одежду, сложенную рядом, и кивнув головой на дверь, добавил: – И уходите.

Сиэри поспешно натянула на себя платье и помогла одеться дочери.

Обняв Алну за плечи, она вышла за дверь и очутилась в пещере, куда шаман привел их вчера.

Вчера? Она выбросила этот вопрос из головы – ей страшно было даже подумать, сколько времени они провели здесь. День? Два? Или полгода?

Шаман, вышедший за ними следом, присел на лавку, перебирая руками ракушки, нанизанные на нить.

– Иди, погуляй на полянке,– ласково кивнул он девочке.– Посмотри, какие там цветы у скалы.

Сиэри удивилась словам шамана: она точно помнила, что на голой земле у входа в пещеру было пусто, как на ладони. Но промолчала.

– Девочка твоя совершенно здорова,– сказал шаман, буравя Сиэри темными глазами,– но может так статься, что из нее вырастет женщина, способная беседовать с богами. Это редкий дар, очень редкий. Возвращайтесь домой, и живите, как прежде. Настанет время, о ней вспомнят.

– Кто? – вырвалось у Сиэри.

– Я сказал: о ней позаботятся,– строго глянул шаман, и женщина, осознав неуместность своего вопроса, смущенно замолчала.

– Вот здесь…– развязывая кошелек, начала она, но шаман остановил ее строгим жестом:

– Я не знахарь, деньги мне не нужны. Прощай.

Та встала, молча поклонилась шаману и вышла наружу. Боги! Вся поляна была покрыта зарослями высоких цветов. Их крупные желтые бутоны кивали под дуновением ветерка, и среди них женщина не сразу заметила Алну.

– Мама! Правда, красиво? – закричала девочка, с трудом пробираясь сквозь толстые стебли к Сиэри, и та вдруг поняла, что это первые слова, которые дочь произнесла с тех пор, как они очутились здесь.

– Пойдем! – Мать схватила Алну за руку и, не оглядываясь, поспешила вниз по тропинке к поляне, где должны были ждать провожатые.

– Долго вас не было,– встретил ее Рашмаджан, когда они вышли к палаткам охраны,– целых три дня! Мы уж думали, не случилось чего…

«Три дня?!» – ужаснулась женщина. Мурашки вновь пробежали по коже при воспоминании о кошмарах, что привиделись ей в лесной обители.

Весь обратный путь Сиэри исподволь пыталась выведать у дочери, что она помнит из встречи с шаманом, но Ална могла рассказать лишь о том, как они с матерью стояли раздетые с поднятыми вверх руками и шаман осматривал их. Все остальное, если что и происходило с ней, растаяло в памяти девочки, не оставив следа.

«Ну и хорошо,– решила женщина.– А большего знать никому и не следует!»

Когда они вернулись, Сиэри рассказала мужу только то, что могла помнить Ална. Келемет еще долго, но беззлобно посмеивался над женой:

– Надо же, отдать двадцать золотых, чтобы съездить невесть куда да показаться в голом виде какому-то шарлатану, увешанному лисьими хвостами.– Гирканец крутил головой, изображая недоумение.– Ну ладно, ладно,– махал он рукой на жену, готовую вспыхнуть,– я понимаю, что все это делается для здоровья Алны.

Сиэри, помня слова шамана о беседующих с богами, первое время все ждала, что вот-вот явятся за ее старшей дочерью. Время шло, никто не приходил, и женщина все реже и реже думала об этом. Потом пришлось спешно сниматься и переезжать в Майран, и она совсем забыла о предупреждении колдуна, успокоив себя мыслью, что, скорее всего, прав муж, а шаман просто одурманил ее, чтобы без помех насладиться телом женщины, да еще навел морок для отвода глаз. Однако года через два какая-то старушка пришла к ним в дом и, посмотрев на Алну, которой в то время было четырнадцать лет, сказала:

– У этой девушки большие и редкие способности, я это вижу. Присылай ее время от времени к нам в Храм, и она научится многому из того, что я могу ей передать.

– Зачем?! – недовольно бросила Сиэри, у которой в тот момент была масса дел и странные речи бродяжки только отнимали время и казались совершенно неуместными.

– А ты вспомни Рабирийские горы,– просто сказала старуха.

Внутри у Сиэри все похолодело.

«Значит, шаман был прав, и это не приснилось мне!» – подумала она и, почтительно поклонившись старухе, спросила, где находится их Храм и когда лучше привезти туда Алну.

Женщина все подробно рассказала Сиэри. С тех пор Ална временами проводила по несколько дней в Храме Айнсор, благо тот был расположен неподалеку от города и добираться туда было несложно…

Ничего о том, что случилось в пещере шамана, ни Соня, ни Хункар, конечно, не знали. Они даже не интересовались, почему их старшая сестра ходит к этим старухам,– мало ли какая блажь могла прийти в голову ей или родителям? В те времена сестру и брата больш интересовали обычные для их возраста детские забавы и развлечения.

Правда, однажды Соня из любопытства, пользуясь тем, что никого нет дома, заглянула в принесенную сестрой шкатулку. Когда девочка приоткрыла крышку, в глаза ей ударил сноп яркого зеленого света. Она зажмурилась от страха, но потом, преодолевая себя, открыла глаза и все-таки заглянула внутрь.

На небольшой металлической подставке лежал шар, похожий на плод каштана с торчащими во все стороны колючками. Шар казался прозрачным и испускал во все стороны ровное зеленоватое сияние. Он завораживал, от него было не оторвать взгляда, и Соня долго бы еще любовалась им, но тут хлопнула входная дверь – пришел кто-то из домашних. И девочке пришлось со вздохом сожаления поспешно закрыть странную шкатулку.

Долгое время ее так и подмывало расспросить сестру, но природная осторожность взяла верх, и Соня никому, даже Хункару, с котором была ближе всех в семье, не рассказала о светящемся шаре. Теперь, выслушав рассказ брата, которой поделился с ней отцовской тайной, Соня хотела было открыть ему свою, но передумала. Вместо того она твердым голосом произнесла:

– Я хочу быть с вами.

– Да ты что?! – опешил он, замахав от удивления руками.– Совсем рехнулась? Кто же примет девчонку? – усмехнулся он и, немного успокоившись, уже тише добавил: – Это не женское дело.

– Не женское?! – возмутилась Соня.– Да я лучше всех твоих приятелей владею кинжалом и луком, да и бегаю быстрее их!

– Это правда,– вынужден был согласиться Хункар,– но все равно тебя не возьмут. Сама понимаешь,– потупился он,– ведь не я все решаю…

– Конечно,– усмехнувшись, перебила его сестра,– все решает этот болван Удод. Это я успела понять. Вот и спроси его.

– Как это – «спроси»?! – Хункар в недоумении едва не поперхнулся.

– Да вот так просто возьми и спроси,– спокойно ответила Соня.– Или боишься?

– Я боюсь?! – возмутился брат.– Да я…– Он хотел было что-то сказать, но внезапно умолк. Помолчав, он произнес: – Просто девчонке там не место.

– Девочке не место, а болтунам – место? – Девочка сделала значительную паузу и посмотрела брату прямо в глаза.– Ну так как? Поговоришь с Удодом? Или мне рассказать все отцу?

– Что? – оторопел Хункар. На его лице появилось выражение ужаса.– Ты же обещала!

– Ну, я обещала не рассказывать чужим,– усмехнулась девочка,– а к отцу это не относится. Он и так все знает, и, между прочим, позвольте твоего,– твердо отрезала она.– Так что, сделаешь, что тебя просят?

– Ладно,– махнул рукой брат,– уговорила… только не иди к отцу,– жалобно попросил он.

– Я же дала тебе клятву,– засмеялась Соня, довольная, что смогла добиться своего.– Вот прямо завтра и спроси! Договорились?

– Угу,– уныло протянул Хункар.– Разве от тебя отвяжешься, рыжая шельма…

Часть вторая

КЛИНКИ МАЙРАНА

Глава I

– Ты, случаем, не рехнулся? – Удод смачно сплюнул на пол и, гордо подбоченившись, посмотрел на Хункара.– Девчонку в нашу компанию? Ты это сам решил, или, может, мама присоветовала?

Сидящие вокруг мальчишки дружно заржали, готовностью подхватив шутку главаря. Тот довольно усмехнулся и вновь смерил Хункара недобрым взглядом.

– Или она сама попросилась? – медленно процедил он.– Значит, ты рассказал ей о нас. Так?

В Подземелье наступила зловещая тишина.

– Ну что ты,– замахал руками Хункар.– Откуда ей знать… Просто я подумал, что, может быть…– Он сбился и в растерянности замолчал.

– Что «может быть»? – наслаждаясь замешательством приятеля, неторопливо спросил Удод, любовно оправляя широкие рукава своей новой Ингтастой рубахи.– Ты, я вижу, язык проглотил.

– Да я думал…– начал парень.

– Что ты думал, мы уже слышали,– усмехнулся Удод.– Давай ближе к делу.

– Она может нам пригодиться. Соня здорово владеет кинжалом, бегает хорошо, и вообще…– Хункар замолчал.

– Говоришь, умеет обращаться с клинком,– задумчиво произнес главарь.– Ну что ж…– Видимо, какая-то мысль пришла в его маленькую головенку, и он, посмотрев на Хункара, спросил: – А сколько ей, кстати, лет?

– Тринадцать,– с готовностью ответил парень.

– Тринадцать,– повторил Удод, причмокнув губами.– И как у нее? – Он показал руками на грудь и провел ладонью по своим тощим бедрам.

Мальчишки захихикали.

– Все на месте,– ничуть не обиделся Хункар,– я же сказал, ей уже тринадцать лет.

– Ну, тогда,– глумливо посмотрел на него главарь, вновь с любовью оглаживая свою обновку,– можешь привести ее завтра. Пожалуй, я готов поболтать с твоей сестричкой.

Все вновь дружно рассмеялись, подталкивая друг друга локтями. Хункар посмотрел на главаря и кивнул. В душе он готов был разорвать в клочья этого ублюдка, но выхода у него не было. Ведь он обещал Соне поговорить с главарем. Ведь иначе рыжая стерва непременно выполнит свою угрозу и отправится отцу. А Хункар, несмотря на все заверения сестры, даже предположить страшился, что может тогда произойти.

– Ну, чего набычился? – с притворной ласковостью спросил Удод.– Не бойся, парень, не сделаю я твоей сестренке ничего плохого,– он обвел взглядом приготовившуюся заржать компанию,– разве что проверю, на что она способна…

Снова раздался взрыв хохота. Смеялись даже мальчишки из Верхнего города, его соседи, и это было особенно обидно.

«Вот влип! – тоскливо подумал Хункар – Пообещал сдуру… Что теперь делать? Вдруг он и в самом деле начнет к ней приставать?»

Хункар, в отличие от своей сестры, был слегка трусоват. Он уставился в землю.

«Скажу ей, что Удода сегодня не было, и разговор не состоялся! – На мгновение повеселел парнишка, но тут же беспокойство охватило его вновь.– Так она и поверит, рыжая шельма! Да ни за что… А отец…»

Он торопливо отогнал от себя тревожные мысли и помрачнел еще больше.

– Эй, Талгат, у тебя что-нибудь есть? – Голос одного из мальчишек, оторвал Хункара от мрачных раздумий. Он повернул голову в сторону Талгата, который с важным видом оглядывал ребят, а потом, выждав для значительности паузу, ответил:

– А то! – Затем, пошарив в кармане, вытащил руку и показал всем то, что в ней находилось.

На ладони у него лежала кучка листьев Желтого лотоса. Все дружно потянулись к Талгату. Листики эти были хорошей и нужной штукой. Если их пожевать, то во рту образовывалась густая пахучая жижа. Ее следовало медленно глотать по капельке, и вскоре становилось так весело и хорошо на душе, что забывалось обо всем на свете.

Листья привозились издалека, из южных стран, и стоили очень дорого. Обычно большую часть своей добычи мальчишки тут же спускали на эти сморщенные серо-зеленые листья. Говорили, что там, где они растут, цвет их яркий, желтый, как и у цветов, а дурманящее ощущение от свежих растений гораздо сильнее. Но сюда, в Майран, они доходили только сухими.

– Что, угощаешь? – недоверчиво спросил Хункар.

– Совсем оглупел! – презрительно бросил Талгат.– Серебряная за лист, сам, что ли, не знаешь? В крайнем случае, в долг, но тогда за две монеты.

Все знали его жадность и стремление заработать на чем угодно, потому никто не спорил. Имеющие деньги – а таких оказалось меньшинство – взяли по листку сразу, остальные получили вожделенное зелье лишь после того, как Талгат, вытащив из-за пазухи связку тонких палочек, сделал на каждой зарубку ножом. Для всех товарищей у него были приготовлены такие палочки, на которых он одному ему известным способом отмечал долги, и надо сказать, делал это честно, по крайней мере, ссор при расплате никогда не возникало.

Все уселись в кружок и принялись сосредоточенно жевать зелье. Лица у мальчишек сделались одинаково суровыми и сосредоточенными, будто они занимались важным, ответственным делом. Через некоторое время парень по прозвищу Тюк, данным ему за мешковатую и несуразную фигуру, Захихикал, указывая пальцем на Удода:

– Смотрите, как башкой вертит!

В обычном состоянии главарь вряд ли позволил бы кому бы то ни было смеяться над своей внешностью, но сейчас Удод глубоко вздохнул, его глаза сузились до такой степени, что превратились в едва заметные щелки, и, в свою очередь, зашелся дробным смехом.

– А-а-х-а, ихи-и…– Он смеялся долго и бессмысленно, временами вытирая слезы и обводя остальных счастливым взглядом.

Постепенно остальные присоединились к ним, и скоро уже не осталось никого, кто не заливался безудержным хохотом. Иногда смех смолкал, но даже самой плоской и глупой шутки или просто случайно брошенного слова было достаточно, чтобы вся компания снова покатывалась от хохота и долго никто не мог остановиться, смеясь из последних сил, пока смех не останавливала икота, а только что безумно веселившийся мальчишка не замирал как истукан с раскрытым ртом и выпученными глазами.

«Чего это я растревожился? Охота была голову ломать? – спрашивал себя Хункар, чувствуя в себе огромный прилив радости и сил.– Подумаешь, ну задерет Удод юбку моей сестре! Сама напросилась. Да и лет ей уже достаточно, давно пора…» – Мысли его разбежались, он приобнял сидящего рядом Тюка за плечи и зашелся смехом, донельзя счастливый и довольный: на горизонте его жизни не было видно ни облачка.

* * *

– Проходи.– Хункар пропустил сестру вперед, и они, слегка пригнувшись, чтобы не удариться головой о притолоку, вошли в подвал.

Вся компания мгновенно прекратила разговоры, и глаза мальчишек впились в Соню. Она спокойно стояла, заложив руки за спину, и, в свою очередь, с интересом оглядывала собравшихся. Многие, не выдержав взгляда серо-стальных холодных глаз, опускали головы, но были и такие, кто осматривал ее пристально и нагло, как барышник, собирающийся выгодно купить лошадь.

Девочка презрительно усмехнулась и слегка кивнула двум-трем показавшимся ей знакомыми соседским мальчишкам.

– Вот… привел…– пробормотал Хункар, обращаясь к Удоду, который, развалившись на единственном в подвале кресле, старом и продавленном, невесть откуда здесь взявшемся, в упор смотрел на девочку.

– Ух, ты! – не выдержал кто-то.– Какая хорошенькая!

Она медленно повернула голову на голос и, отыскав глазами говорившего, молча показала ему кулак, чем привела в восторг всю компанию.

– Ха-ха-ха! – заливались мальчишки.– Нет, Гафур, тебе здесь не перепадет! Такие девчонки не для тебя!

– Тихо, вы! – не меняя позы, прикрикнул на них Удод.– Что разорались, как вороны! Еще напугаете красотку, и она подумает, будто мы недостаточно хорошо воспитаны!

Он вновь смерил Соню липким взглядом с ног до головы и поманил к себе пальцем:

– Подойди ко мне!

Девочка сделала несколько шагов вперед. Хункар было двинулся следом, но главарь строго прикрикнул на него:

– А ты не мелькай перед глазами! Сядь! – Он указал рукой на камень у самого входа в подвал.

Соня спокойно подошла к Удоду и встала в двух шагах, ожидая, что тот скажет дальше.

– Так, значит, ты хочешь присоединиться к нашей компании? – начал Удод, состроив серьезную мину.– А ты знаешь, чем мы занимаемся?

– Нет! – Соня качнула головой, вспомнив наставления брата.– Но, думаю, ты мне расскажешь,– прибавила она, дерзко глядя прямо в глаза главарю.

– Хм-м.– Удод на мгновение смутился, не ожидавший, что с ним посмеют говорить без подобострастия, к которому он успел привыкнуть.

Главарь напустил на себя еще больше важности, пытаясь скрыть замешательство и не уронить достоинства в глазах приятелей. В подвале воцарилось молчание.

– А знаешь, что наш промысел опасен? – наконец медленно процедил главарь.

– Повторяю, я ничего про вас не знаю, а просто хочу быть вместе с братом! – отчеканила Соня.

– Хорошо,– важно процедил главарь.– А что ты умеешь?

– Все,– отрезала девочка, всем своим видом показывая, что ей донельзя надоели пустые расспросы.

Мальчишки переглянулись меж собой: так с главарем никто и никогда вести себя не осмеливался.

– Да?– осклабился главарь, к которому вернулась его обычная наглость и уверенность.– Прекрасно, мне будет интересно посмотреть…– Он с сальной усмешкой подмигнул своим товарищам.

Те дружно захихикали, а Удод, ухмыльнулся и еще больше откинулся назад, упираясь головенкой в остатки бревенчатой стены за спиной.

– Видишь, у нас все ребята сильные и мускулистые, нам иногда приходится поработать руками…

– Если надо, я смогу за себя постоять! – фыркнула девочка, тряхнув гривой густых рыжих волос.

Кое-кто из мальчишек не удержался и одобрительно защелкал языкам, однако Удод заставил всех притихнуть, смерив компанию грозным взглядом.

– А вот сейчас мы это проверим! – Главарь внезапно вскочил на ноги и очутился рядом с девочкой.

Соня не шелохнулась, продолжая пристально смотреть ему в глаза.

– Должен же я проверить, какие у тебя мускулы.– Широко расставив руки, парень направился к Соне.

– Не смей! – раздался в дальнем углу вскрик Хункара, который, несмотря на все свои страхи, бросился защищать сестру: намерения Удода уже не вызывали никаких сомнений.

– Цыц! – гаркнул на него главарь.– Эй, придержите-ка её братца!

Трое мальчишек схватили Хункара за руки и силой усадили на место. Он пробовал вырваться, но не тут-то было: держали его крепко.

– Вот так-то лучше! – удовлетворенно процедил Удод и вновь повернулся к Соне.– Особенно важны для нашего дела мускулы на груди, – наставительно заметил он и, сграбастав Соню, рванул на ней ворот рубашки.

То, что произошло дальше, поразило всех, и впоследствии мальчишки не раз с удовольствием вспоминали, какую взбучку получил их предводитель. Соня сделала быстрое, неуловимое движение, высвобождаясь от объятий Удода, и со всей силы врезала коленом парню в пах. Тот охнул и поначалу не смог даже вздохнуть, судорожно ловя ртом воздух и бестолково размахивая руками. Мальчишки вскочили на ноги и оцепенели, а их главарь, скорчившись и прижав руки к причинному месту, выл от боли, как раненый вепрь.

Соня отступила назад, ее шаги были мягкими, как у пантеры, и, обернувшись к одному из мальчишек, ловким движением выхватила у него из-за пояса кинжал. Она проделала все настолько быстро, что владелец клинка утратил от неожиданности дар речи и, беззвучно шлепнув губами, застыл в недоумении.

– Ах, дрянь! Ты у меня… – прохрипел Удод, справившись с болью и с трудом выпрямляясь.– Убью!

Он схватился за кинжал. Сердце девочки учащенно забилось. Она не испытывала страха, просто события требовали быстрого и безошибочного решения. Девочка чуть выставила вперед левую ногу, слегка покачнувшись на носках, как учил ее отец, прицелилась и метнула нож. Клинок просвистел, с глухим стуком войдя в дерево. Мальчишки единодушно вскрикнули, по подвалу пронесся приглушенный стон. Широкий рукав цветастой рубахи главаря оказался пригвожденным к дощатой стене. Удод сильно дернулся, но крепкий материал не порвался, и его развернуло вбок, так что парень едва не врезался лбом в стену подвала.

Свидетели этой сцены онемели и застыли. Даже те, кто держал Хункара, отпустили его и широко раскрытыми глазами смотрели на происходящее.

– Если думаешь, что я промахнулась,– раздался в голос Сони, звучавший в наступившей мертвой тишине звонко и твердо, – то ты ошибаешься! Хочешь проверить?!

– Ай, да Рыжая!– восхищенно воскликнул Косой Талгат.

Он хоть и знал немного эту девчонку, но совершенно не предполагал, что та способна проделать такое.

– Прямо-таки змея! – добавил он с уважением.

Соня не обратила внимания на столь высокую оценку своих способностей, насмешливо глядя на безуспешно силящегося оторваться от стены Удода:

– Может, ты хочешь еще раз проверить мою меткость? Так скажи – я постараюсь!

В доказательство она покачала на ладони собственный клинок, готовая воспользоваться им при первом же подозрительном движении Удода. Кто-то из стоявших вокруг опомнился и сделал шаг в сторону Сони, но та, краем глаза уловив движение, резко обернулась.

– Еще один желающий появился? – зловещим шепотом произнесла она, выразительно поведя кинжалом в сторону мальчишки.

– Да нет, что ты? – стал оправдываться Тюк – а это был именно он, – быстро сообразив: с девчонкой шутки плохи – располосует шкуру и глазом не моргнет, рыжая стерва.– Я… я просто…

– Тогда сядь и не мелькай перед глазами! – Соня сделала в его сторону быстрое движение, и кончик кинжала мелькнул на расстоянии ладони от горла мальчишки.

Тюк попятился назад и шлепнулся на спину, запнувшись о камень. Растянувшись на полу, парнишка, упираясь локтями и носками ног, пытался отползти как можно дальше от острого Сониного клинка.

Лицо его исказила гримаса отчаяния – он вдруг понял, что все случившееся было еще терпимо, а самое страшное может произойти только сейчас. Дергающийся, как паук с перебитой ножкой, Тюк представлял собой настолько забавное зрелище, что все, несмотря на серьезность ситуации, дружно расхохотались. Это сразу сняло царившее в подвале напряжение. Удод меж тем отцепился от стены, порвав рукав новой рубахи, которой так гордился, и в изнеможении плюхнулся в кресло. Он низко опустил голову, не желая встретиться с чьим-нибудь презрительным взглядом. Уши парня горели, голова шла кругом: подумать только, перенести подобное унижение, да еще в присутствии всёй компании!