Текст книги "Рыжая Соня и ветер бездны"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

Соавторы: Дуглас Брайан,Крис Уэйнрайт (Уэнрайт),Дмитрий Арсеньев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Удар!

Нож прошел сквозь доспехи Гедрен, разорвав их, точно старый пергамент. Как только что по колдовскому мечу, по ним пробежала волна неяркого свечения – а затем из разреза хлынула кровь.

– Нет! – захрипела Гедрен. Стальной шлем исчез, словно его и не было,– лишь белоснежный плюмаж на мгновение задержался в воздухе сам по себе. Ведьма упала на колени, умоляюще простирая руки к брату.– Калидор, нет… Пощади…

Но тот взирал на происходящее с торжествующей улыбкой, не сделав ни шагу навстречу сестре.

Соня вырвала кинжал из раны. Синяя кровь на глазах разъедала стальное лезвие, и обломки металла падали наземь вместе с каплями густой, дымящейся жидкости. Девушка отшвырнула бесполезное оружие.

Гедрен была перед ней, на коленях. Алмазная диадема в черных волосах сбилась набок. Лицо, и без того бледное как мел, покрылось мертвенной синевой. Взгляд засеребрившихся, точно ледком подернутых глаз, был пустым и безумным. Но ведьма была еще жива, несмотря даже на то, что кинжал воительницы пронзил ей сердце.

Схватив ее за волосы, Соня рывком откинула голову Гедрен назад…

И полоснула острыми ногтями по подставленному белоснежному горлу – как раз там, где синей жилкой суматошно бился пульс.

А затем с презрением оттолкнула от себя захлебывающееся кровью тело.

Гедрен забилась в агонии. Глаза вспыхнули болотной зеленью – затем налились алым – и почернели. Густая синяя кровь хлестала мощным потоком, мерцая и переливаясь, точно ртуть, так что Калидору пришлось отступить к самому возвышению в центре зала.

Рядом Соня внезапно заметила свой меч. От-кула он взялся?.. Но у нее уже было сил удивляться. Она молча вложила клинок в ножны. А затем в изнеможении опустилась на помост, уткнувшись лицом в ладони. Но когда вновь подняла голову, взгляд серых глаз был суровым и отрешенным.

– Никогда не думала, что так трудно убить ведьму,– проговорила она негромко, глядя на лежащую без движения колдунью. Озерцо синей крови еще колыхалось вокруг трупа, словно жило своей собственной жизнью…

– Она не была ведьмой.

– В самом деле? А кем же тогда? – Соню, казалось, уже ничто не способно удивить. Но Калидору это удалось.

– Демоном. Как и я сам,– просто ответил тот.– Собственно говоря, мы с ней были одним существом.

– Как мило…– В голосе девушки сквозила бесконечная усталость, но любопытство все же взяло верх.– Может быть, ты еще объяснишь, что это значит? Что все это значит…

– Разумеется. Ты это заслужила,– без тени насмешки отозвался Калидор. Он не спускал тревожного взгляда с колышущейся синей жидкости на полу, что понемногу светлела, принимая зеленоватый оттенок.– Мы были пленниками этой цитадели и друг друга. Освободить одного могла лишь смерть другого. Осознав это, мы заключили договор: по очереди спускаться в Нижний Мир. Там каждый пытался отыскать способ разделаться со вторым. Это было забавно…

– Забавно?!

– Конечно. Ведь это не настоящая смерть. Когда мы оба лишимся телесной оболочки, то воссоединимся вновь и пребудем вовек в своем собственном мире.

– Но почему вы разделились? Как могло такое произойти?

Калидор повел плечами:

– Существо, которым мы были… оно было слишком разным. Это естественно для демона – но человеческому телу оказалось не под силу вместить столь многогранную природу. И мы раздвоились. И слишком поздно поняли, что совершили непоправимую ошибку…

Соня перевела взгляд с черноволосого мужчины на труп его сестры, покоившийся в луже подрагивающей зеленоватой жижи. Что им здесь было нужно?!

– Мы хотели жить,– отозвался Калидор на невысказанный вопрос.– Это так… привлекательно. Все больше наших собратьев стремятся сюда, в Нижний Мир.

– Зачем? И почему именно сейчас?

– Жить, я же сказал! Дышать. Наслаждаться. Любить. Убивать. Все равно… Это так прекрасно! – Многоцветные глаза демона вспыхнули.

И Соня с ужасом осознала, что для такого, как он, и впрямь нет разницы между любить и убивать.

– Я слышала от жрецов,– промолвила она,– будто иногда наступают времена, когда мир тонкий и мир реальный пересекаются, границы между ними делаются совсем тонкими и уязвимыми. И чем тоньше эти границы, тем больше обитателей Горних Миров может попасть в мир людей.

Калидор кивнул.

– Они правы. Миры то расходятся, то соединяются вновь – так волна накатывает на берег, а затем отползает обратно.

Соня задумалась, вспоминая. Говорили – хотя в это ей было трудно поверить,– будто еще два века назад о Зверобогах никто не ведал, кроме жрецов тайных святилищ. По всей Хайбории Митра был единственным богом, а в Туране безраздельно властвовал Эрлик. Но потом вспомнили и давно позабытых божков: Нергала, Сета, Птеора, Иштар – и невесть кого еще. Пока наконец не пришли истинные Боги. Не имеющие человеческих лиц.

– Когда миры разделены,– продолжил Калидор,– богов становится все меньше. И меньше чудес. Вымирает магия. Даже простейших демонов чернокнижникам уже не докликаться…

– Я всегда думала: это потому что магию преследовали. Колдунов жгли на кострах. Да и сейчас еще в Немедии и Аквилонии…

– Все верно. Но это взаимосвязано. В мертвые времена всегда так. Их еще называют глухими – потому что один мир не в силах докричаться до другого. Если глухое время длится дольше – боги уходят вовсе. И даже вера в них умирает.– Демон горделиво выпрямился, и недобрая усмешка озарила застывшие черты.– Но сейчас вновь пришло наше время! Многие из тех, кому в твоем мире возводят храмы и приносят жертвы, именуя богами, отнюдь не являются ими… И очень скоро я буду среди них.

Он спустился с возвышения, увлекая за собой девушку, не спускавшую с демона тревожного взгляда.

– Так ты станешь богом?

– Да – для тех, кто придет поклониться мне. Как только Гедрен отдаст мне свою силу! – Он остановился рядом с телом сестры, глядя в ее незрячие, утратившие цвет глаза.– И все это благодаря тебе, Рыжая Соня. Я не ошибся в выборе!

Пойдем. Ты заслужила свою награду… Согласна ли ты стать невестой бога?!

Девушка покачала головой. Это были речи безумца! Ей не терпелось как можно скорее убраться из проклятой цитадели, глотнуть свежего воздуха… Но демон стоял как вкопанный, не сводя пристального взора с Гедрен, точно надеялся оживить ее усилием воли,– и цепко держал Соню за запястье, не давая ей высвободиться.

– Ты хочешь получить ее силу? – промолвила она, чтобы отвлечь его.– Зачем?

– Разве ты не поняла? Это моя сила. Со смертью Гедрен она должна принадлежать мне одному! Иначе я так и останусь жалким чародеем, годным разве что наводить морок на пугливых девиц. Как тогда, в Архариме…

Вот оно что?! В стальных глазах воительницы вспыхнул яростный огонь.

– В Архариме?.. Так, значит, это была твоя работа? И ящер? И пастухи?

Калидор рассеянно кивнул, не оглядываясь на девушку, которую по-прежнему держал за руку.

– Разумеется, моя. Гедрен и не подозревала о твоем существовании – пока не увидела тебя в цитадели.

– Но… зачем?! Демон засмеялся:

– Я должен был испытать тебя. Разве когда в лавке оружейника ты выбираешь клинок, ты никогда его не проверяешь? А мне нужен был очень хороший клинок. Не просто воин, способный убить колдунью. Но истинный Посвященный – который поможет мне взять ее силу!

– Каким образом? – Предчувствуя недоброе, Соня попятилась. Но Калидор внезапно дернул ее за руку.

…И изо всех сил толкнул к Гедрен.

– Вот так!

Зеленоватая с синими отблесками жидкость дрогнула, словно под порывами ветра… Соня поспешно отступила в сторону – но опоздала.

Жидкий язык, тонкий, точно хлыст, выплеснулся ей навстречу и обвился вокруг лодыжки. Острая боль обожгла ногу. И мгновенно кровь Гедрен вспыхнула пронзительно сине-зеленым огнем, и дымчатое облако поднялось над телом поверженной ведьмы.

С яростным криком Соня рубанула мечом по обхватившему ногу щупальцу. Оно рассыпалось каскадом сверкающих брызг – но сияющее облако уже плыло ей навстречу, принимая человеческие очертания.

Впрочем, не совсем человеческие. У странной фигуры была огромная голова, четыре коротеньких руки-отростка и длинный извивающийся жирный хвост вместо ног… Соню передернуло от отвращения.

– Как хорошо…– Зловещий шепот ведьмы раздался со всех сторон сразу, словно сами стены зала заговорили ее голосом.– Ты думала, меня так легко убить? Но ты уничтожила лишь мое первое, грубое тело…– Гедрен захохотала: – В отместку я возьму твое…

В отчаянии, не спуская глаз с медленно надвигающегося облака, Соня отступала шаг за шагом – пока не уперлась спиной в стену. Стиснув зубы, девушка попыталась воззвать к Рыси – но и та оказалась бессильна. Прорваться сквозь завесу иллюзий было ей под силу, и даже сокрушить смертное тело ведьмы – но одолеть демона в его истинном обличье не мог бы никто из смертных.

– Что мне делать? – в отчаянии воззвала она к Калидору.– Я не могу с ней совладать!

И внезапно Калидор захохотал. Смех его сотряс стены цитадели. И Гедрен застыла, едва заметно подрагивая щупальцами, словно в недоумении.

– Смеешься, брат…– послышался ее змеиный шепот.– Почему? Ты же знаешь – твоя смертная воительница не может лишить меня этого тела. А значит, ты никогда не отнимешь мою силу.

Червеобразные руки-отростки, извиваясь, потянулись к вжавшейся в стену девушке, на глазах наливаясь гнилостным свечением – точно вся сила Гедрен собралась сейчас в них. Соня с силой рубанула по ним мечом – но с тем же успехом она могла бы пытаться разрезать воду.

И тогда Калидор закричал:

– Богиня! Ты должна воззвать к Светлой Матери, Соня. Ты – ее Посвященная, она придет к тебе на помощь! Ей одной подвластны жизни демонов. Она сотворит то, что не под силу ни мне, ни тебе! И я обрету свободу!

Так вот почему он избрал ее – Соню! Не за отвагу. Не за владение мечом.

Но лишь потому, что она могла призвать Великую Мать.

Воительница стиснула зубы. Щупальца Гедрен уже почти касались ее лица. Она ощущала смрадный запах, исходивший от демона,– запах тления и смерти.

Что за силу обретет Калидор, если Богиня убьет его сестру? Каким богом он станет для тех, кто поверит в него?

Картины одна омерзительнее другой проносились в сознании девушки. А он еще предлагал ей место рядом с собой…

Этому не бывать!

Решение пришло внезапно, словно само собой.

Не раздумывая ни мгновения, Соня нырнула вниз, уходя от хватки пульсирующих щупалец. Извернулась. Покатилась по полу. Вскочила…

Клубящееся облако, щетинясь сотнями мелких отростков, устремилось в погоню. Кончики их налились алым – точно измазанные в крови. И девушке показалось, на каждом распахнулась крохотная пасть…

До Калидора, невозмутимо наблюдающего за схваткой, оставалось не больше десятка шагов.

…Метательный нож сверкнул в воздухе серебристым сполохом.

Глаза демона, за миг до того зеленые, как море, засеребрились, словно отражая блеск клинка. Серебром всплеснулись белоснежные стены. И потоки серебряных искр разлетелись по угольно-черному плитам, там, где на пол мягко опустилось тело Калидора.

Нож Сони вошел ему в глазницу по самую рукоять.

Время остановилось. Порвалась нить мгновений, и они раскатились, словно сверкающие жемчужины, наполняя мир тихим звоном.

– Что ты сделала, смертная? – послышался наконец шепот. Едва слышный, бесплотный – Соня не знала, принадлежит он Калидору или Гедрен.– Зачем?..

Клубящееся облако – демон-что-был-Гедрен – внезапно съежилось… и исчезло, унесенное стремительной воронкой, узкий конец которой уходил в разверстый в последнем крике рот ведьмы.

Соня взглянула на Калидора. Ярко-синяя кровь толчками выплескивалась из раны. Ее становилось все больше и больше… вот она уже хлестала потоком, заливая все вокруг. Содрогающееся, пульсирующее озеро ширилось – и наконец кровь обоих колдунов соприкоснулась.

В месте их слияния поднялось облачко голубовато-зеленого тумана. Обе жидкости отпрянули в разные стороны, точно наделенные собственной волей… а затем устремились навстречу друг другу.

Синяя волна взметнулась до самого потолка – и опала, подобно лазурным лепесткам миарна, что зацветает высоко в горах в единственную ночь летнего солнцестояния… А потом рассыпалась роем голубых искр. Словно вспыхнул в последний раз – и прогорел небесный костер.

– Ты предлагал мне стать твоей невестой,– усмехнулась Соня.– Будем считать – это окончательный отказ!

Перед глазами вдруг все закружилось, словно ее подхватил гигантский водоворот. Мир смешался в безумии красок, звуков и ощущений.

Она невольно зажмурилась – так велико было напряжение.

И столь же внезапно все кончилось. И наступил покой.

Соня открыла глаза. И увидела, что стоит не в пустынном зале с белоснежными куполообразными стенами и угольно-черным полом, а на том самом месте, где совсем недавно любовалась закатом и смотрела на озеро, в застывших водах которого отражался таинственная цитадель. Только теперь ни крепости, ни озера больше не существовало. Мир-между-мирами сгинул навеки, вместе с магией, его породившей.

Она стояла на идеально ровной скальной площадке; внизу неспешно проплывали облака, и распухшее багровое солнце осторожно сползало с небес, прячась за зубчатой кромкой гор. Их поединок с демоном в реальном мире длился не больше мгновения.

Пора было уходить. Там, внизу, они с Калидором оставили лошадей…

У самого края она оглянулась в последний раз. Показалось ей – или по каменной поверхности и впрямь пробежала едва заметная рябь?.. Девушка начала спускаться по склону.

Налетевший ветер донес до нее отголоски далекого смеха.

ВЕТЕР БЕЗДНЫ

Часть первая

СТАРЫЙ ДОМ

Глава I

Вечерело. Небо обложили тяжелые серые тучи, предвещая скорый дождь. Они низко нависли над городом, и сумерки сгустились, набросив на дома и улицы влажный покров. Порывы леденящего северного ветра заставляли Соню зябко поеживаться. Она жалела, что не послушалась матери и не надела теплый гирканский халат: он прикрыл бы ей ноги и хоть чуть-чуть защитил от холода. Улицы Майрана постепенно пустели; жители приморского городка заканчивали свои дневные дела и расходились по домам.

Когда-то Майран был богат и многолюден. В большой гавани стояло множество торговых и военных судов, улицы от рассвета до заката были заполнены толпами народа: купцами, приплывшими из далеких стран, чиновниками, спешащими по своим делам с важными надутыми лицами, караванщиками и погонщиками мулов, ремесленниками и торговцами, наперебой расхваливающими свой товар и прочим людом – либо занятым каким-нибудь промыслом, либо праздно шатающимся в надежде, что сегодня уж непременно удастся поживиться на одном из шумных базаров.

О былом величии Майрана теперь напоминали лишь исполинские развалины крепостных стен и городских башен. Время стирает все: от горных вершин и каменных монолитов до лесов и морей, что же говорить о творении рук человеческих – робкой попытке оставить о себе след, все растворяется в неумолимой поступи веков.

Как в кипящем котле нерадивой хозяйки, когда варево перемешивается и со дна поднимается муть, так и в хайборийском смешении народов наступило неспокойное время. Будто лежавшее долго без движения неведомое подземное чудовище начало просыпаться, ворочаться, стряхивая со своей спины горы и долы, стирая границы и разрушая города. Казавшиеся незыблемыми империи рушились, шатались и падали троны, летели в пыль короны вместе с головами всесильных правителей, а шеи рабов сгибались под ярмом новых владык.

Два с лишним века Аквилония безраздельно господствовала в западном мире. Во времена правления Конна Четвертого ее рыцарство покорило большую часть Хайбории, превратив могущественные некогда Зингару, Аргос и Офир в провинции аквилонской империи, сохранявшие лишь видимость независимости. Укрывшийся за горами Коф, подобно Коринфии и Шему, платил ей непосильную дань.

Заносчивая Немедия не могла позволить своему извечному врагу безнаказанно расширять свои владения и пыталась сдержать натиск Аквилонии, но совладать со столь мощным противником оказалось ей не под силу.

Однако времена менялись. И постепенно новые силы поднимали голову в спокойном дотоле мире. Ведомые новыми вождями, на западе и востоке, на севере и на юге поднимали голову варвары. Пока еще волна нашествия лишь копила силу, но ни у кого не было сомнений, что еще немного – и она обрушится на хайборийский мир всей своей чудовищной мощью…

Блистательная туранская империя, чьей столицей сделался город Аренджун, клонилась к упадку. Некогда цветущий Майран, находящийся на ее северной окраине, превратился в провинциальный, захолустный городишко. Жителей его постигла та же участь, что и многих других собратьев по несчастью: те, у кого была возможность, покидали свои обжитые места, увозя скарб и бросая дома и постройки, оставшиеся жили без особой надежды на будущее, в постоянном страхе ожидания набегов гирканских орд и войск горных князьков, во множестве расплодившихся на окраинах Заморы и в Кезанкийских горах.

Семья Сони жила здесь недавно, всего несколько лет, но девочка плохо помнила прежнее место, где они жили, и для нее родным городом стал Майран. Ей исполнилось уже тринадцать. Высокая и длинноногая, она была еще по-детски угловата, но при внимательном взгляде на девчонку каждый, кто хоть сколько-нибудь понимал в этом толк, несомненно, заметил бы, что в будущем она станет незаурядной красавицей.

От матери, родом из Ванахейма, Соня унаследовала серые глаза и светлый, с оттенком меди цвет волос, из-за которого все кому не лень называли ее Рыжей. Она была стремительна в движениях и непоседлива, а в ее походке, легкой и словно летящей, чувствовалась энергия, словно стремящаяся вырваться наружу.

Сейчас Соня возвращалась домой, выполнив поручение матери: ее послали отнести какой-то сверток приятелю отца, живущему в самом центре Майрана у городского рынка. Она шла очень быстро, подгоняемая холодным ветром, мечтая, как усядется у очага, где вовсю полыхает жаркое пламя… Ей оставалось пройти всего два кривых переулка и пустынную площадь, на краю которой стояло несколько старых, но еще довольно-таки крепких домов; в одном из них и жил с семьей зажиточный по майранским меркам купец Келемет, отец Сони.

Девочка вприпрыжку поднялась по узкой тропинке на земляной вал, разделяющий нижнюю и верхнюю части города, и уже ступила ногой на остатки когда-то ровной, мощенной камнем улицы, ведущей на площадь, когда услышала за спиной топот множества ног, крики и бряцание металла. Зная по опыту, что встреча со стражниками вряд ли может сулить что-либо приятное, Соня проворно шмыгнула в ближайший проулок. Однако любопытство оказалось сильнее страха, и, притаившись за большим камнем, она осторожно выглянула наружу. На улочку выскочило несколько мальчишек.

– Сюда, быстрей! – свистящим шепотом скомандовал один.

Остальные бросились за ним и, пробежав всего в двух шагах от Сони, исчезли в развалинах. Мальчишки так торопились, что никто не заметил замершую за камнем фигурку. Девочка чуть не вскрикнула от изумления – в одном из пробегавших она узнала своего старшего брата Хункара.

«Интересно, куда это они?» – с любопытством подумала Соня, но тут раздалась громкая ругань и рядом с проулком показались трое задыхавшихся стражников, которые, по всей видимости, гнались за мальчишками и, потеряв их из виду, были донельзя раздосадованы таким поворотом событий.

– Куда подевались эти отродья? – озираясь по сторонам, недоумевал высокий небритый детина с вытаращенными, словно у рыбы, глазами.

Двое других, опершись на алебарды, тяжело, со свистом отдувались и поэтому не ответили на вопрос своего товарища.

– Как сквозь землю провалились, племя Нергала! – ярился небритый.

– Может быть, они свернули вон туда? – предположил другой стражник и указал концом алебарды куда-то вниз.

– Кто их знает? – возбужденно ответил высокий.– Эта майранская падаль, как крысы – в любую нору юркнут.

Соня прижалась к камню, моля богов, чтобы ее не заметили, но тут второй стражник заглянул в проулок и увидел девочку.

– Эй, ты! – Он сделал шаг к ней.– Не видела здесь кого-нибудь?

Соня, не открывая рта, помотала головой, надеясь, что стражник не станет упорствовать и отстанет.

– А не врешь, маленькая мерзавка? – подозрительно поглядев на нее, спросил третий, маленький плешивый гирканец, который снял свой шлем и вытирал рукавом вспотевшую от быстрого бега лысину.

Двух передних зубов у доблестного стража не было, и поэтому у него получилось что-то вроде:

«А не всешь, матейкая мертавка?», однако Соня поняла вопрос и еще раз отрицательно покачала головой.

– Да пойдем отсюда, Халил, что ты к ней пристал? Только время зря теряем…– потянул его за рукав высокий стражник.– Они, видно, спрятались внизу, где конюшня этого ублюдка Тургута. Бежим наперерез, глядишь, и поймаем…

– Подожди,– усмехнулся небритый,– девчонка-то ничего, может, побалуемся? – Его глаза похотливо заблестели, ощупывая хрупкую фигурку Сони, которая вся сжалась под взглядом стражника.

Он сделал еще шаг в ее сторону и протянул руку, намереваясь схватить девочку за плечо, но Соня проворно отскочила назад, хотя понимала, что сзади стена дома и в этом тупике она бессильна убежать от взрослого мужчины.

Соня завела правую руку назад и нащупала рукоятку кинжала, с которым не расставалась. Если этот мерзавец сделает еще один шаг к ней, то будет долго жалеть об этом…

– Пойдем, я тебе сказал! – гаркнул высокий – видимо, он был среди них старшим.– Нашел время, сучий потрох! Упустим этих ублюдков, Дурбан нам головы поотрывает!

– Не поотрывает,– не сводя глаз с девочки, Зсклабился его товарищ, но все же с явной неохотой повернулся и под суровым взглядом высокого отступил назад.– Ладно, чего уж там, пойдем…

– Давай, давай, побыстрее! – еще раз рявкнул высокий, и троица, громыхая доспехами, побежала вниз, откуда совсем недавно появилась.

Соня с облегчением вздохнула, чувствуя дрожь во всем теле.

* * *

Она повернула назад и крадучись стала продвигаться к развалинам дома, где исчезли мальчишки. Среди огромных камней фундамента, она заметила проем и осторожно просунула туда голову. До Сони донесся возбужденный говор, Звучавший глухо и неразборчиво, в ноздри ударила затхлая вонь подземелья. Девочка несколько мгновений не шевелилась, прислушиваясь к полосам внутри, и ей показалось, что она явственно различила голос Хункара. Соня, держась правой рукой за шершавую стену, сделала несколько осторожных шагов внутрь подземелья. Она давно подозревала, что старший брат занимается каким-то недозволенным промыслом: он, то являлся домой за полночь, то исчезал на несколько дней. А однажды она видела, как Хункар прятал в сарае какой-то сверток. Заметив сестру, тот сделал страшную гримасу и прошипел: «Нечего тут высматривать! Беги отсюда!»

Случай помог Соне утвердиться в своих подозрениях и побольше разузнать о том, чем занимается ее брат. Не до глубины души обижало, что Хункар все еще считает ее маленькой и ничего не рассказывает. А ведь ей уже тринадцать и она умет держать язык за зубами. А клинок метает даже лучше его!

Отец считал, что в нынешние неспокойные времена, женщина должна уметь защитить себя, и обучал своих дочерей владеть кинжалом и луком наравне с братьями. Соня могла с сотни шагов попасть стрелой в насаженное на шест яблоко, а в метании кинжала она даже превзошла братьев.

– Смотрите, вы, мужчины! – насмешливо говорил Келемет сыновьям, когда клинок, пущенный рукой Сони, вонзался в колоду, прислоненную к стене сарая, и рукоятка кинжала еще некоторое время дрожала в воздухе, наполняя легким звоном пространство.– Если когда-нибудь встретитесь с такой женщиной, как ваша сестра, она живо поотрезает вам все лишнее, коли чуть замешкаетесь! – Он откидывал назад голову и весело хохотал собственной шутке.

Братья раздраженно сопели с негодованием поглядывая на улыбающуюся до ушей Соню, но, как ни старались, не могли поразить мишень точнее, чем маленькая рыжая плутовка.

…Глаза постепенно привыкли к темноте, и Соня теперь различала усыпанный мелкими камешками лаз. Девочка сделала еще несколько маленьких шажков и заглянула за угол. Где-то впереди блеснул огонек, и она вздрогнула, будто этот лучик света мог обнаружить ее присутствие. Соня постояла еще немного, и в тусклых отблесках смогла разглядеть, что впереди проход упирается в стену, из-за которой и доносились обрывки разговора.

Девочка крадучись скользнула вперед. В стене были щели, откуда пробивался свет, и Соня приникла глазом к одной из них. Она увидела часть небольшого помещения, на полу в глиняной плошке горел небольшой фитилек, выхватывая из темноты лица сидящих вокруг него людей. Соня не видела всех, но одного из них, стоящего посреди круга, узнала сразу – это был Удод, прозванный так за маленькую вертлявую головку, сидящую на длинной тощей шее.

Он жил в нескольких кварталах от их дома и пользовался дурной славой среди местных жителей. Соседки, указывая на него, говорили меж собой, сокрушенно покачивая головами:

– Из этого парня выйдет законченный мерзавец, еще хуже, чем его отец!

Соня не знала, говорят ли они так потому, что ненавидят его отца, – старшего сборщика податей Майрана, или на самом деле считают мальчишку отпетым негодяем.

Сейчас этот Удод, покачиваясь на носках, обращался к кому-то со злобой и ненавистью, временами подкрепляя свои слова угрожающими жестами:

– Блевотина Нергала! Из-за тебя, ублюдок, мы чуть ли не попали в лапы к стражникам. Еще раз ошибешься, отправлю в портовый бордель, к матушке Заире. Рожа у тебя смазливая, собачий выкормыш, работенку тебе там найдут!

Никто из присутствующих не смел пошевелиться. Было ясно, что все безропотно признавали главенство Удода. Некоторое время стояла тишина.

– Понял,– сдавленным голосом ответил кто– то из угла, и Соня с удивлением узнала голос своего брата.

Кровь бросилась ей в голову – девочка почувствовала, как запылали даже кончики ушей. Хункар терпел подобное обращение! Но ей этого не вынести, и рука сама потянулась к кинжалу. Однако Соня сдержала свой порыв, хотя ей до смерти хотелось ворваться в соседнее помещение, и воткнуть клинок в спину вертлявому ублюдку. Девочка не верила своим ушам – ее брат безответно позволил себя унизить! Ведь отец учил их не уступать никому, и в их квартале сверстники побаивались не только братьев, но и саму Рыжую Соню.

Она перевела дыхание, успокаиваясь. Должна быть причина, почему брат ведет себя так. И она ее узнает.

– Смотри, Хункар, я тебя предупредил.– Удод потянулся.– Все вон. Встретимся завтра на закате.

Мальчишки молча поднялись со своих мест и по одному двинулись к выходу. Соня протиснулась поглубже в узкий лаз, чтобы ее не заметили выходящие из своего убежища члены шайки. Они возникали перед ее глазами, словно бестелесные тени и, в молчании промелькнув в боковом коридоре, исчезали.

Последним вышел Удод, держа перед собой плошку с огнем. Он наклонился, и черты его лица, и без того не слишком привлекательные, осветились неровным желтоватым светом – на мгновение Соне показалось, что прямо на нее смотрят не глаза живого человека, а уставились невидящим взглядом пустые глазницы обглоданного черепа. Девочка инстинктивно схватилась за рукоятку ножа, но Удод, сложив губы трубочкой, дунул на огонь. В наступившей тьме только шуршание его сапог по камешкам напоминало Соне, что она здесь не одна. Шаги затихли, и в подземелье наступила мертвая тишина. Соня, подождав немного, убедилась, что ее присутствие осталось незамеченным, и, ощупывая стену, медленно двинулась к выходу. Ее глаза, привыкшие к темноте, различили поворот и скудный вечерний свет, пробивавшийся снаружи. Девочка выбралась через узкий лаз и с удовольствием вдохнула свежий воздух. Внимательно оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, Соня вышла из тупичка, пересекла площадь и кинулась к дому.

«Сейчас мне достанется – думала она на «бегу.– Неизвестно, сколько времени я просидела в этом подвале…»

Она не ошиблась: мать выждала ее у покосившихся ворот их двора.

– Соня, Соня! Где ты была? – Голос матери взрывался от волнения.

Соня прекрасно понимала: ее отсутствие было настолько долгим, что объяснить его какой-нибудь правдоподобной причиной ей вряд ли удастся. Девочка стояла перед матерью, нахмурившись и покусывая нижнюю губу, что выдавало ее замешательство, но ничего подходящего в голову ей так и не пришло.

– О, Светлые Боги, эта девчонка отправит меня на Серые Равнины. – Женщина устало махнула рукой и отправилась к дому. Соня поплелась следом.

Сиэри слишком хорошо знала дочь – когда личико Сони вот так хмурилось, добиться от девочки вразумительного ответа было невозможно.

– Ты промерзла, скорей садись к печи, я принесу тебе горячего молока,– мать тяжело вздохнула и отправилась на кухню.

Сиэри была родом из Ванахейма, но ее семья переселилась в Аграпур, когда ей было лет пять, и она считала себя настоящей туранкой. Высокая статная женщина, она и в свои тридцать шесть лет сохранила былую привлекательность.

Дочери получились в нее, так уж распорядилась природа: обе высокие, стройные, с рыжевато-медными, как у матери, густыми волосами, но серо-стальные глаза унаследовала только младшая, Соня, старшая, Ална, была кареглазой, в отца.

Оба сына статью вышли в Келемета – невысокого роста, но широкоплечие и плотно сбитые, словно вытесанные из цельного куска камня. Темные волосы и чуть раскосые карие с желтизной глаза безошибочно выдавали гирканское происхождение братьев. Зато характером все, кроме Сони, походили на ваниров: немногословные и сдержанные, чуть медлительные в движениях. У матери с ними не возникало особых проблем, потому что дети были учтивы и послушны – разумеется, в той степени, насколько могут быть управляемы дети, выросшие в Майране, где временами кровь лилась рекой и с юных лет рука обитателя сего городишки привычней ложилась на рукоять кинжала, чем поднималась в приветствии.

Сиэри постоянно вспоминала те времена, когда семья жила в Аграпуре, где и родились все четверо. Она не интересовалась, чем ее муж зарабатывает на жизнь, а занималась домом и воспитанием детей, тем более, что денег он приносил достаточно и они вели, может быть, и не очень богатую, но вполне пристойную жизнь: дом был просторным и крепким, держали двух служанок и повара, имели несколько лошадей и щегольскую карету, сделанную на заказ в Пуантене, на которой вся семья временами выезжала в горы или на дикий берег моря в нескольких лигах к северу от города.

Потом все вдруг резко изменилось, им пришлось спешно покинуть Аграпур, а если все назвать своими именами, то просто в одну из ночей спастись бегством, бросив дом и хозяйство, от которого в Майране и осталась только эта проклятая карета, совершенно ненужная здесь и стоявшая в сарае, заваленная мешками и всякой рухлядью.