Текст книги "Рыжая Соня и ветер бездны"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

Соавторы: Дуглас Брайан,Крис Уэйнрайт (Уэнрайт),Дмитрий Арсеньев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Талгат метнул кинжал, не дожидаясь третьего сигнала, но второпях промахнулся и попал не в горло, куда целил, а в бедро караванщика. Тот, присев от боли, громко заорал. Теперь о внезапном нападении не могло быть и речи: слева от них, там, где стоял шатер у большого костра, раздались ответные крики. Раненый Талгатом дозорный выхватил саблю и, припадая на одну ногу, ринулся в сторону растерявшегося мальчишки.

– Соня!

Но сдавленный крик Косого оказался лишним. Девочка, чуть отклонившись назад, уже метнула кинжал. Клинок вонзился прямо в горло бегущего к ним человека. Тот машинально сделал еще пару шагов и рухнул ничком. Изо рта хлынул поток крови, заметный даже в тусклом свете луны. Соня выдернула свое оружие из раны и, вытерев клинок о его же куртку, спрятала в ножны.

– Не забудь,– она повела головой, указывая подбородком на ногу мертвеца, из которой торчал нож Косого.

Не глядя на тело мужчины, который мгновение назад был жив и здоров, а теперь лежал, застыв, с раскинутыми по траве руками. Соня не испытывала почти никаких ощущений.

Она хладнокровно убила человека? Необходимость, не более. Иначе это ее кровь сейчас бы впитывалась в землю. Главное в жизни – опередить противника, хоть на волосок, хоть на вздох, на удар сердца, и нанести удар первой.

– Змея! – похвалил девочку Талгат.– Теперь быстро к нашим, может, нужна помощь!

Они бросились к месту, где стоял шатер. Оттуда неслись громкие крики и шум борьбы. Соня оказалась права: жадность Удода, не захотевшей снабдить никого из своих мечом или саблей, дорого обошлась троим мальчишкам. Их неподвижные тела виднелись почти у самого костра. Но силы все-таки были неравны – пять человек, не вполне очнувшиеся со сна, пусть и неплохо вооруженные, против десятка ловких, умеющих работать кинжалом молодых разбойников.

Главарь, услышав вопль раненного Косым дозорного, не раздумывая, кинулся на другого, а подоспевший Гафур добил бешено сопротивляющегося караванщика. Но спасая главаря, он подставил спину выбежавшему из шатра воину. Парнишка только и успел, что обернуться… Его тело лежало среди тех, кому сегодняшней ночью повезло меньше всех, а лицо было располосовано мечом. Соня узнала беднягу лишь по одежде.

Девочке на мгновение стало жаль его, хоть он всегда и задирал их, городских, да и вообще казался ей весьма неприятным, злобным типом. Потери шайка понесла из-за того, что несколько замешкались те парни, в чью задачу входило перебить караванщиков, отдыхающих в шатре. Главарь, возбужденный и довольный, властно отдавал распоряжения:

– Быстро собирайте поклажу! Где эти, с лошадьми?

Соня, поймав в отблеске костра его взгляд, внезапно поняла, что Удод нимало не огорчен гибелью своих подельников. Его сейчас занимали только размер добычи и стремление поскорей покинуть разоренную стоянку.

– Почему не дождался третьего свистка, засранец? – напустился он на Косого.

– Понимаешь…– начал оправдываться Талгат, – он сам…

– Молчать! Завтра разберемся! Присоединяйся к остальным! А ты,– он кивнул Соне,– побудь рядом, может быть, еще понадобишься. Мальчишки, подгоняемые криками Удода, носились как нахлестанные, подготавливая к перевозке вьюки и упряжь.

– Клык! Клык! – крикнул Удод.

Бегущий мимо них Болчий Клык резко остановился.

– Проверь у всех карманы и кошельки! – Приказал главарь.– И у наших тоже,– усмехнулся он, и в его глазах Соня вновь уловила зловещий блеск,– им ничего больше не понадобится. Лошади, где лошади? – снова заорал он.

В тот же миг послышался топот копыт, и на поляну влетели верхами Хункар и трое других, каждый вел за собой в поводу двух-трех коней.

– Не торопишься, растяпа! – Предводитель шайки раздраженно накинулся на Хункара.

– Да мы…

– Скорей грузите,– отмахнувшись от его объяснений, приказал Удод, и все бросились навьючивать поклажу.

– Ха! – Он довольно потер руки.– Теперь нас на трех человек меньше и каждому как раз достанется по верховой лошади. Сумеешь добраться до города в седле? – Главарь повернулся к Соне.

Девочка усмехнулась. Хункар подставил кулак, и она легко взлетела на спину серого жеребца, которого подвел кто-то из мальчишек. Поймала ногой стремя и спокойно наблюдала сверху, как Волчий Клык ссыпает в поставленный главарем мешочек улов, добытый из карманов и кошельков убитых.

– Держи, Рыжая!– Удод кинул добычу девочке.– Отдашь потом, когда спрошу. По коням! – гаркнул он, увидев, что лошади навьючены.

Глава II

Удод вскочил на рыжую кобылу и медленной рысцой тронулся вперед. Остальные двинулись за ним цепочкой. Назначенные главарем вели в поводу вьючных лошадей; трое, среди которых оказалась и Соня, замыкали колонну.

– Как же так? – наклонившись к Хункару, спросила она тихим шепотом, чтобы не слышали другие.– Наших мальчишек даже не закопали…

– А! – пожал плечами брат.– До утра шакалы и гиены только кости оставят и от наших, и от караванщиков… пустая забота. Потратим время, а за это головой поплатиться можно.

Соня, с сомнением покачав головой, ослабила повод своего коня и поскакала вперед. Все ехали молча, но лица мальчишек горели от возбуждения, события прошлой ночи еще не отпускали их.

Когда подъехали к городу, Удод повел своих спутников прямо к пролому в стене, за которым начиналось бесконечное нагромождение лачуг Ослиной пустоши. Они проехали несколько пустынных в это раннее время проулков, и Удод остановив свою лошадь, соскочил на землю. Тут же приотворились большие ворота какого-то двора. Их явно ждали, и все поспешно двинулись внутрь…

Человек в плаще с капюшоном немедленно: затворил тяжелую створку. Он подошел к главарю, и Соне показалось знакомой походка этого мужчины. Когда тот, отбросив капюшон, обменялся с Удодом несколькими словами, она чуть не вывалилась из седла – это же отец Талгата!

– Быстро спешивайтесь, расседлывайте лошадей, снимайте поклажу, – негромко, но четко велел Удод.

Мальчишки засуетились, исполняя приказ. Соня, спрыгнув с жеребца, подошла к Талгату:

– Ты знал?

– А ты как думала! – довольно осклабился тот.– Если большой улов, мы почти всегда привозим его моему отцу,– добавил он.

– Он знает, что я с вами?

– Этого я ему не говорил, клянусь всеми богами! – горячо заверил ее Косой.– Ты отойди в сторонку, за лошадей, может, он тебя и не заметит.

Совет припоздал. Рашмаджан направился прямо к сыну, но, не дойдя пару шагов, увидел Соню и остановился, как вкопанный:

– Ты? – не сказал, а скорее прохрипел Рашмаджан.

Видимо, от великого изумления он на миг потерял голос.

– Да,– просто сказала Соня.– Чего ж тут удивительного? Вон твой сын и мой брат,– он указала на Хункара, который поблизости снимал вьюки,– занимаются этим промыслом, а почему мне нельзя? Что тебя так поразило? Я ничем не хуже их!

– Но ты… – Он подумал немного, подбирая подходящее возражение, но, не найдя другого, вынужден был сказать: – Ты же девочка!

– Девочка, мальчик – какая разница? – усмехнулась Соня.– Важно, чтобы человек был подходящий, с головой на плечах, да и руки росли, откуда следует. Так ведь, Талгат? – повернулась она к Косому.

– Верно, отец! – подтвердил ее приятель.– Рыжая сегодня мне жизнь спасла. Если б не она, тот караванщик, видят боги, проткнул бы меня саблей. Я тебя еще не успел поблагодарить.– Он с восхищением посмотрел на Соню. – Значит, судьба,– вздохнул Рашмаджан.– Меня когда-то спас твой отец, а моего сына – ты… Наша семья в неоплатном долгу перед вами!

– Так это правда? – спросила Соня.

– Что «правда»? – насторожился собеседник.

– Что ты и мой отец…– начала девочка, но Рашмаджан, не дослушав ее, повернулся к сыну, удивленно вращая глазами:

– Все разболтал, паршивец? – Он с размаху влепил сыну крепкую затрещину.– Зря ты его спасла,– усмехнулся он Соне,– болтунов убивать надо! Точно тебе говорю!

– Но ты же сам все рассказал ему,– вступилась за Талгата девочка.

– Я говорил ему, как сыну, надеясь на то, что он сможет держать за зубами свой длинный язык. Трепливая баба! – Рашмаджан в сердцах залепил Косому еще одну оплеуху.

– Что это вы не поделили? – Услышав шум, к ним подошел главарь шайки.

Рашмаджан усмехнулся.

– Просто беседую с сыном. По-родственному. Получил все сполна? – спросил он у Удода.

– Да.– Главарь поднял вверх зажатый в правой руке небольшой кожаный мешочек.

– Ну и хорошо,– кивнул Рашмаджан.– Она тебе сегодня понадобится?

– Зачем? – криво улыбнулся Удод.

Соня одарила его неласковым взглядом, и ухмылка с лица вожака мгновенно исчезла.

– Нет, нет! – торопливо добавил он,– сейчас всех распущу по домам.

– Не хочешь ли ты поговорить со мной? – повернулся к Соне Рашмаджан.– И позавтракать.

– Согласна.– Соня, бросив главарю мешочек с награбленными у мертвых деньгами, пошла вслед за отцом Косого.

– А ты, сучий потрох,– обернулся он к Талгату,– дуй домой, пока я тебя не угробил, да скажи матери, что скоро буду.

Девочка посмотрела на удрученное лицо парня и, не удержавшись, подмигнула. Талгат отреагировал вяло. Он, насупившись, потирал щеку, которая еще горела: отец приложил от души, а рука-то у него была тяжелая.

Пройдя за Рашмаджаном в низкую каморку, Соня присела на короткую лавку, стоявшую около деревянного стола, такого старого, что между досками столешницы образовались щели в палец шириной. Отец Талгата сел напротив и, положив локти на стол, подпер ладонями подбородок и некоторое время молча смотрел на девочку. Потом обернулся, достал из небольшого сундучка и доставил перед ней тарелку с сыром и вяленым мясом. Хмыкнул и добавил к угощенью кувшин вина. Появилась и пара кружек.

– Так что ты хотел мне сказать? – спросила она, засунув в рот кусок солоноватого сыра.

– Прежде всего, попросить: не говори отцу о том, что мой разгильдяй все выболтал…

– Понимаю.

Жевать и улыбаться оказалось делом трудным, даже для Сони.

– Он будет вне себя от ярости, если узнает…– тихо продолжал Рашмаджан.

В голосе его слышался нескрываемый страх.

– Боишься, что убьет? – предположила Соня, и по: изменившемуся лицу собеседника поняла, что не ошиблась.

– Да…– прошептал Рашмаджан, будто опасался, что его кто-то услышит.– Келемет не щадил никого и никогда. В Аграпуре у него кличка была среди…– Он замялся, но девочка пришла ему на выручку, подсказав:

– Среди разбойников?

– Угу,– потупился отец Талгата, словно услышал из уст ребенка непристойность.

– Продолжай!

– Его называли Бешеный Гирканец. Там было много лихих людей, но твой отец считался среди них атаманом, никто не осмеливался ему перечить.

– А сейчас? – внезапно спросила Соня.

– Что сейчас? – недоуменно переспросил собеседник.

– Он продолжает…

– Нет, что ты! – замахал на нее руками отец Талгата.– Теперь Келемет почтенный купец. У него другие дела… – И тут же осекся, словно сболтнул лишнее, но Соня ничего не заметила.

– Расскажи мне о его прошлом,– удобнее пристраиваясь на лавке, потребовала девочка.

Рашмаджан налил вина из кувшина, подвинул кружку Соне. Пригубил сам.

– Нет,– он никак не мог решиться продолжить тягостный для него разговор,– не могу!

– Не можешь? – почувствовав, что этот грузный, лысеющий мужчина не осмелится ей перечить, Соня тихо, с расстановкой добавила:

– Мне очень хочется узнать, чем занимался в молодости мой отец. Но если ты не желаешь говорить, то придется обратиться к нему самому. Может, он кое-что вспомнит…

– Да ты что? – Рашмаджан пришел в такой ужас, что у него даже щеки затряслись.– Ладно, ладно… Так и быть, спрашивай.

– Он много людей убил?

– Кто считал? – вздохнул отец Талгата.– думаю, и Келемет не знает.

– Я жду,– требовательно заявила девочка.

Рашмаджан воззрился на нее с недоумением, но, почесав затылок, все же начал рассказ.

Глава III

– Аграпур,– отец Талгата сладко причмокнул, словно не слово произнес, а прожевал шербет или сладкий орех,– совсем не такой город, как эта дыра. В пять раз больше, а богаче в десять. Вокруг него высятся стены, крепостные ворота окованы железом. Никто не войдет в город, не заплатив дань страже. Не то что здесь,– усмехнулся Рашмаджан,– целый караван явится в Ослиную пустошь, а никто его и не заметит.

– Да, мать тоже не любит Майран. Но ты отвлекся, меня интересует прошлое отца, а не порядки в Аграпуре,– напомнила она.

– Верно,– кивнул головой ее собеседник,– просто дело происходило именно там, потому я издалека и начал. Потерпи чуток, и ты услышишь все. Я обещал, и слово свое сдержу.– Он немного помолчал, словно вглядываясь в прошлое, затем продолжил: – Мы познакомились с Келеметом давно, совсем молодыми. Тогда твои родители еще и не знали друг друга. Я был членом шайки Синих Тюрбанов. Она существовала с давних времен, может, лет пятьсот или больше – так говорили все. Главари принадлежали одной семье, не буду упоминать ее имя, тебе оно ничего не скажет, да и никого из них уже нет в живых – род прервался. Принимали они только гирканцев и только по очень хорошему знакомству. Поручитель отвечал головой за того, кого привел. Если новичок оказывался трусом или утаивал часть добычи, то расправе подвергались оба.

– А как ты попал к ним? – перебила Соня.

– О, это весьма необычный случай,– небрежно сказал Рашмаджан, но по лицу мужчины легко читалось: он невероятно горд тем, что; произошло много лет назад.– Я был в те времена погонщиком верблюдов у одного караванщика и однажды нашел в пустыне раненого. Я подобрал несчастного и тот выжил. Хотя казалось, что истощенный и потерявший много крови; бедолага вряд ли протянет до Аграпура.

– Неужели? – с иронией спросила девочка. Твоя доброта достойна похвал.– Сомневаться в правдивости собеседника ее заставила всем известная жадность Рашмаджана.

– Ну, как сказать… – замялся достойный муж, чувствуя себя крайне неуютно под взглядом насмешливой девчонки.– Видишь ли, он пообещал…

– Много?– засмеялась Соня.– А то я подумала, что ты один в вашем роду такой…

– Какой? – насторожился Рашмаджан.

– Да нечета сыну,– усмехнулась Соня.– Талгат вечно норовит заработать хотя бы медяк.

– Ты молода и глупа! – рассердился Рашмаджан.– Я учу его бережливости, как меня учил этому мой отец. Чего сорить деньгами, если они достаются тяжким трудом? Моя наука идет ему впрок! Тут медяк, там серебряный – глядишь, и золотой в кармане.

Он припал к кружке. Потом засунул в рот большой кусок мяса и принялся сосредоточенно жевать, недовольно сопя. Налил себе еще и проворчал:

– Ты будешь слушать или нет?

– Буду, буду,– успокоила его девочка.

– Так вот,– продолжал отец Талгата,– этот человек оказался двоюродным братом предводителя Синих Тюрбанов. Родственником самого Анвара!

– А ты этого не знал?

– Представь себе, не знал. Этот Самат ехал к нам из другого города, когда на него напали и тяжело ранили.

– Странно,– не выдержала Соня,– напали, а не убили. Зачем оставлять свидетелей?

– Да-а…– пожевал губами опешивший Рашмаджан.– Вся в отца! Узнаю Келемета. Вижу, девочка, от тебя нужно держаться подальше, иначе не выживешь.– Улыбка Сони не сулила ничего хорошего.

Собеседник взглянул на нее с удивлением, и в глазах его мелькнуло нечто вроде уважения к рыжей соплячке.

– В общем,– он снова почесал в затылке,– тот человек замолвил за меня словечко Анвару. Сама понимаешь, в знак благодарности, да и рубакой я был тогда совсем неплохим,– самодовольно добавил он.

– Ну а какое отношение к твоим успехам имел отец? – поинтересовалась девочка.

– Я как раз к этому подхожу,– почему-то понизив голос, сказал отец Талгата.– В городе Синих Тюрбанов боялись, как огня. Никто не решался с ними связываться. Как-то мелкая шайка Хромого Сабира, взяла одну лавку. Так себе людишки, не из особо ловких. Во всяком случае, мало кто про них знал. Копошатся себе, ну и пусть копошатся…– На лице Рашмаджана появилась, презрительная гримаса.– Так вот, погрузили они товар на двух ослов и собирались уже сматываться. Дело, сама понимаешь, происходило ночью. Кто ж днем ворует? – ухмыльнулся Рашмаджан,– На их беду в переулок, где подельники ограбили лавку, въехало человек двадцать из Синих Тюрбанов. И сам Анвар с ними.

– А ты?

– Я охранял дом главаря. Так вот,– продолжал он,– Анвар был в плохом настроении и велел отобрать добычу у Хромого Сабира. Просто решил повеселиться да указать воришкам, место. Кто ж посмеет перечить Анвару? Отдали безропотно, но один человек все-таки высказался: в ночном промысле, мол, все свои и негоже так поступать.

– Мой отец? – затаив дыхание, спросила девочка.

– Да, он,– вздохнул Рашмаджан.– Я его тогда не знал. Анвар рассвирепел и приказал убить нахального парня, да тот оказался не из пугливых…

– Ну! – Соня даже привстала в нетерпении.– Что он сделал?

– Убил троих и сумел удрать.

– Здорово! – восхищенно захлопала в ладоши девочка.

– Так-то оно так,– снова вздохнул отец Талгата,– но его узнали. Келемет ведь не с луны спрыгнул, а жил в Аграпуре с детства и многим был знаком. Я тоже слышал о нем от брата, с ним твой отец вел какие-то торговые дела.

– И что?

– А то,– покачал головой Рашмаджан.– Анвар пришел в ярость и приказал добыть его, хоть из-под земли и прирезать. Наши кинулись в дом Келемета, но его, разумеется, там не оказалось. Но Синие Тюрбаны убили его жену, ее мать, а жилье и лавку подожгли.

– Ничего не понимаю,– нахмурилась Соня.– Ты сказал, что мои родители тогда еще не познакомились…

– Да,– кивнул Рашмаджан.– Но Келемет в юности был женат на другой женщине, а с твоей матерью встретился позже.

Девочка сильно сдвинула брови. Она живо представила себе, как десяток бандитов издеваются над двумя невинными женщинами. В ней всколыхнулась жалость и к ним, и к отцу. Он ушел на дело, оставив семью, дом, а вернулся на пепелище, к обгорелым трупам. Соня в гневе сжала кулачки.

– Дальше! – требовательно воскликнула она.

– Дальше? – задумчиво повторил собеседник.– Мне пришлось познакомиться с Келеметом…– Он прикрыл глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими на него воспоминаниями.

Соня молча ждала, наконец, Рашмаджан, заговорил вновь:

– Я уже сказал, что стоял в ту ночь на страже у дома Анвара, огромного дома, с садом, бассейном, окруженного крепкой стеной. Таких в Аграпуре нашлось бы немного, может, только у наместника пороскошней, да у пары вельмож,– медленно продолжал Рашмаджан.– Каждую ночь человек семь-восемь из Синих Тюрбанов охраняли самого главаря и его семью. Надо ли говорить,– гордо продолжал он,– какие умелые ребята мы были. Любой мог справиться с двумя, а то и с тремя воинами. Боялись нас все. В Аграпуре, да и за его стенами, не удалось бы найти человека, который по доброй воле, в твердом разуме, решился бы столкнуться с Синим Тюрбаном. Но один такой сыскался.

Соня вся превратилась в слух. Она впилась глазами в Рашмаджана, и тому показалось, что эти серо-стальные глаза с неподвижными бездонными зрачками пронизывают его насквозь. Он зябко повел плечами, удивляясь, как может обладать подобным взглядом молоденькая девчонка.

– Я нес службу во внутреннем дворике, у покоев Анвара и его близких. Остальные сторожили в других местах: кто в саду, кто у ворот один всегда сидел на крыше. Сама понимаешь, времена были неспокойные – а когда жизнь шла без тревог? – да и обиженных Синими Тюрбанами хватало, в общем, охрана имелась многочисленная и надежная…

Он снова надолго замолчал, собираясь с мыслями.

– Короче говоря, я ничего не услышал: ни шума, ни шороха, но внезапно почувствовал у своего горла холод лезвия. Меня спас подаренный братом шелковый платок, очень яркий: даже в ночном полумраке пурпурная материя переливалась и блестела. Брат купил два таких не то в Иранистане, не то еще где-то в тех краях и один отдал мне. – Рашмаджан весь съежился, будто вновь очутился в ночном карауле, а смертельный холод стали по-прежнему сковывает его движения и разум.

Я различил тихий, почти неслышный шепот, а в моих ушах он прогудел словно колокол:

«Как зовут твоего брата?»

«Ришат»,– прохрипел я, уже прощаясь с жизнью.

«Я так и подумал,– лезвие чуть ослабило свой нажим,– считай, что тебе повезло. Ришат мой друг, и я пощажу тебя, если только будешь сидеть тихо, как мышь».

Ничего не оставалось, я согласился. Человек, держащий клинок, издал короткий смешок, взмахнул рукой, и я провалился в темноту. Потом Келемет рассказал мне, что для верности оглушил меня рукояткой кинжала. Вот этого! – Он кивнул на оружие, которое торчало из ножен Сони.– Отец подарил?

– Кто же еще? – фыркнула Соня.– Не отвлекайся!

– Да, это он,– не обращая внимания на возглас девочки, продолжал Рашмаджан.– Хороший клинок,– причмокнул он губами.– Не тяжел для тебя?

– В самый раз по руке,– усмехнулась Соня. Продолжай!

– Да, собственно, это все,– ответил Рашмаджан.– Келемет сумел проникнуть в сад, вырезать охрану, а как он расправился с Анваром и его семьей, он мне никогда не говорил. На следующий день жители Аграпура узнали, что какие-то люди ночью убили двенадцать человек в доме Анвара! После этого банды Синих Тюрбанов не стало. Оставшиеся попытались было найти убийц своего главаря, но их быстро постигла та же участь. Только я и Ришат, который спрятал меня в подвале своей лавки, знали, что произошло на самом деле: Келемет не прикончил меня, Но велел не показываться в городе. Он уничтожил всех! Подумай, он назидательно поднял вверх палец,– банду из трех десятков человек! Один! И не какую-то шайку, а Синих Тюрбанов.

На Соню рассказ произвел неизгладимое впечатление. Девочка сидела молча, сосредоточенно, как будто заново переживая события, о которых поведал Рашмаджан.

– А что произошло с твоим братом? – спросила она.– Я никогда не слышала о нем.

– Потом твой отец сколотил свою шайку посильнее Синих Тюрбанов. Такие дела проворачивал, что Анвару и присниться не могли! Главное, люди много лет не догадывались, кто такой на самом деле почтенный купец Келемет. Никто! Но нет ничего вечного – нас раскрыли. Свой же предал. А брат мой погиб. Уцелели только мы с Келеметом. Чудом удалось сбежать из Аграпура…

– А если вас найдут?

– Не успеют,– ухмыльнулся Рашмаджан.– У Келемета есть верный человек в столице, он многим обязан твоему отцу. В случае чего предупредит.

– Обязан – чем?

– Ну, это уже совсем другая история,– пробормотал растерянно сотоварищ Келемета.

– Расскажи,– потребовала девочка.

– Я и так много лишнего понарассказывал,– замялся Рашмаджан, но, увидев нахмуренные брови своей собеседницы, понял, что иначе отвертеться от Рыжей не удастся, печально вздохнул и начал:

– Мы торговали шелком с кхитайцами…

– С кхитайцами? – перебила Соня, в ее голосе послышались нотки презрения.

– А что? – недоуменно вымолвил Рашмад– жанн.– Чем они тебе не угодили? Любое дело не зазорно, особенно если приносит хороший доход. Торговля шла бойко, и мы ждали очередной караван из Хоарезма…

– А почему не морем? – вдруг поинтересовалась девочка.

– Морем, морем…– передразнил ее Рашмаджан, чуть не поперхнувшись от дерзости маленькой негодяйки,– много ты понимаешь. Конечно, переправлять товар на корабле было бы быстрее и дешевле,– он взглянул на Соню с некоторой долей уважения,– в этом ты права… но существовало в те времена Черное братство – пираты… Товар мог и не дойти. По суше надежнее. Караванщиком и был Маади…– Внезапно лицо рассказчика исказилось гримасой отчаяния.– Я назвал его имя…– прохрипел он, закрыв глаза ладонями.

– Да будет тебе,– фыркнула Соня,– ну проговорился, с кем не бывает… Уже забыла, как его зовут. Не беспокойся, я умею молчать.

– Так вот,– продолжал Рашмаджан,– утром в город прискакал погонщик, весь окровавленный, еле в седле держался. И рассказал, что на наш караван напали аквилонцы. Почти всех перебили, а товар забрали. Повезли, наверное, в Замору.

– Аквилонцы? – переспросила Соня и топнула ногой.– Ненавижу этих собак!

– Кто их любит? – отозвался отец Талгата,– Им давно пора как следует пощипать перья! Да, собственно говоря, Келемет тогда им показал… Он разъярился, ведь у него увели товар из-под самого носа. Мы сразу помчались в погоню, времени собирать людей недостало, и нас оказалось всего семеро. Это против полутора десятков рыцарей в броне… и хорошо вооруженных к тому же,– добавил он.

– Как же вы сумели? – Соня вся подалась вперед, не отводя взгляда от рассказчика.

– Мы – гирканцы,– самодовольно усмехнулся Рашмаджан. – Лук и аркан – ничего больше и не требуется. Я, знаешь ли, сам неплохой лучник, но такое видел впервые в жизни. – У него округлились глаза, как будто отец Талгата заново испытывал охватившее его некогда чувство изумления.– Мы догнали самодовольных болванов к полудню, Келемет с ходу закричал, чтобы те вернули нам верблюдов и товар. Аквилонцы лишь приостановились и захохотали… Конечно, они же видели, что нас вдвое меньше… Но что потом началось! – Рашмаджан, словно большой толстый кот, зажмурил от удовольствия глаза. – Я только успевал подавать стрелы твоему отцу, а он стрелял с поразительной скоростью в коней аквилонцев. Да так точно, что несчастные животные валились, как подрезанные стебли. Никто не успел и глазом моргнуть, а половина рыцарей уже валялась на земле, пытаясь выбраться из-под рухнувших лошадей. Остальные из наших, набросив арканы, стащили с седел неповоротливых вояк. Против нас, гирканцев, не особо повоюешь! – гордо заявил он.– Все произошло так быстро, что эти закованные в железо остолопы не успели даже мечи вытащить из ножен. Мы их добили дубинами, словно куропаток.– Рашмаджан залился дробным смехом.

– А Маади? – напомнила Соня.

– Ах, да…– Ее собеседник утер выступившие от смеха слезы.– Беднягу длинным ремнем привязали к верблюду. Аквилонцы прихватили нашего товарища для потехи, чтобы посмотреть: успеет ли тот за ходом отряда и сколько протянет без воды и пищи. Еле мы его потом выводили… Сама понимаешь, он на всю жизнь запомнил, как твой отец спас ему жизнь.

– Ненавижу их! – еще раз повторила Соня. – Я бы этих аквилонцев… всех…– Она с силой ударила по столу маленьким кулачком.

– Придет время,– согласно кивнул Рашмад! жан,– и гирканцы покажут Золотому льву, кто истинный хозяин всей Хайбории. Еще попляшем на благородных костях!

Соня сидела не шевелясь. Она в свое время не до конца поверила рассказу брата, но теперь все встало на свои места. От услышанного кружилась голова и темнело в глазах. Подумать только, ее отец – грабитель, воин, герой, а она до сих пор так мало знала о нем!

Рашмаджан тоже сидел задумавшись. Казалось, только вчера его колени сжимали бока горячего скакуна, горячий ветер бил в лицо и ладонь ощущала привычную тяжесть сабли. Степь, бьющая черед край сила, молодость… Лицо Рашмаджана разгладилось, и он почти с нежностью посмотрел на разбудившую в нем воспоминания рыжую девчонку.

– За то, что сделал для меня твой отец, – торжественно сказал он,– ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь! Любую… Только – его лицо опять приняло умоляющее выражение,– прошу, не выдавай меня Келемету!

– Я обещала,– повела плечом девочка,– чтя никому не скажу, значит, так и будет!

Соня повернулась к двери и пошла к выходу, не оборачиваясь на притихшего Рашмаджана.

«Каким человеком был мой отец! – восхищенно и гордо повторяла она про себя.– Я сделаю все, чтобы походить на него!»

Глава IV

Дни катились один за другим, как обычно, но после разговора с Рашмаджаном девочку не покидало смутное и тревожное желание совершить что-либо достойное дочери такого великого человека, ее отца. Соню томили неясная тоска, нетерпеливое желание действий и жажда приключений.

По ночам она лежала без сна, раздражаясь дарящим вокруг покоем и легким посапыванием спящей рядом старшей сестры. Придумывала сотни способов расправы со своими врагами.

Правда, пока особых противников у нее не было. Удод, казалось, совсем забыл о том, как Соня опозорила его. Красочный рассказ Талгата о Сонином кинжале в горле дозорного, убедил главаря: девчонка не промахнется, если почувствует опасность.

Конечно – и Соня это прекрасно сознавала,– мстительный Удод просто выжидает удобный случай, чтобы рассчитаться с ней за свое унижение. Но пока он вел себя с нею ровно, даже выделял среди других своих подельников.

Они провернули несколько успешных дел, все члены шайки, в том числе и обитатели Ослиной пустоши, ходили сытые и довольные. А Соня просто не знала, куда девать принадлежавшую ей долю добычи – не нести же матери, на хозяйство!

Однажды девочка представила: вот она передает свое богатство Сиэри, попутно объяснив, откуда деньги… Соня долго не могла справиться с душившим ее хохотом. Она поделилась выдумкой с братом, и Хункар тоже долго смеялся, повизгивая от удовольствия и похлопывая себя по коленкам.

У него, как и у остальных, подобных забот не существовало: лист желтого лотоса, вино, портовые девки через короткое время не оставляли ни медяка в карманах. Тогда все впадали в некоторое уныние, за исключением Талгата. Безденежье товарищей приносило «бережливому» сынку достойного родителя хорошую прибыль.

– Смотрю, ты не в духе? – Соня вошла в подвал и наткнулась на Косого, сидящего у самого входа и меланхолично двигающего челюстями.

– Да нет, ничего,– неопределенно ответил мальчишка.

Действительно, сейчас Талгат был в мрачноватом настроении: его услуг не потребовалось – мальчишки жевали листья, купленные у других, не забывая одаривать приятеля насмешливым взглядом.

– Не грусти,– похлопала его по плечу Соня, поняв причину его подавленного состояния.– Сам знаешь этих недоумков, скоро опять прибегут к тебе. Расскажи лучше, что новенького?

– Тебе главный велел что-то передать,– вздохнув, ответил Талгат,– спроси у Клыка, он знает.

Девочка оглядела собравшихся в подземелье ребят. Все давно приняли ее как свою и относились к ней с должным уважением. В отсутствие Сони, конечно, обсуждались ее ноги, бедра, грудь, но и только. Руки распускать никто бы не посмел, все прекрасно помнили, что случилось при подобной попытке с их главарем. Сейчас подростки дружно жевали листья и находились, в самом что ни на есть прекрасном расположении духа.

– Что передал мне Удод? – спросила Соня, подойдя к Волчьему Клыку. Тот ухмыльнулся и нехотя процедил:

– Он сказал: ты вряд ли с этим справишься. Можешь отказаться, он простит…

– Совсем отупел? – Соню задела такая снисходительность.– Говори, что велено!

– Надо разведать, что происходит в подвале у Обезьяны.

Прозвище это было дано жителями Султанопура одному из городских сборщиков налогов за его неповторимое сходство с уродливым животным

– Собираемся его навестить? – небрежно спросила она.

– Не знаю,– с рассеянным выражением лица произнес Волчий Клык.– Удод решит, стоит ли. Никому, кроме тебя, идти к Обезьяне не следует – там всех нас знают. Сразу засуетятся.

– Знаешь, как пробраться в подвал? – спросила Соня.

– Удод сказал, лезть туда вовсе не обязательно. Просто проберись в сад и загляни в окно, оно около большой чинары. В общем, на месте сообразишь. Собак у Обезьяны нет. Потом придешь и расскажешь мне, что выяснила. Вот и все.