Текст книги "Рыжая Соня и ветер бездны"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

Соавторы: Дуглас Брайан,Крис Уэйнрайт (Уэнрайт),Дмитрий Арсеньев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– И настойчива к тому же…– Колдунья сделала движение рукой. Черный меч ушел в пол – стек струйкой клубящегося мрака и растворился без следа.– Ну что ж, будь по-твоему…

На вытянутых ладонях вспыхнул сгусток алого сияния – и глаза ведьмы отразили его, загоревшись багрянцем. Пламя съежилось, сгустилось, превращаясь в шарообразный кристалл с множеством граней. Он закружился в воздухе, не касаясь рук ведьмы, отбрасывая на белые стены розоватые отблески.

– Лови! – внезапно вскрикнула Гедрен, швыряя Талисман Соне.

Первым побуждением девушки было поймать кристалл. Она уже подставила было руки – но неведомая сила толкнула ее, заставляя отступить на шаг. Огненный шар упал к ее ногам… и разлетелся тысячами граней-пластинок, каждая из которых оставляла за собой пламенеющий след.

Набирая скорость, они устремились во все стороны, разрастаясь на лету, – и, не успела Соня опомниться, как осколки уже облепили стены зала. Казалось, они с Гедрен оказались в самом сердце огромного алого кристалла, сверкавшего так, что становилось больно глазам.

Ведьма взмахнула рукой – и сияние погасло.

– Превосходно,– промолвила она, не скрывая одобрения.– Ты сильнее, чем я думала.

Соня вознамерилась было ответить – как вдруг Гедрен обернулась, делая приглашающий знак рукой.

– А вот и ты, мой дорогой! Что же ты так долго? Я как раз говорила нашей гостье, что очень рада твоему выбору.– Калидор застыл в проходе. Черное пятно на фоне белоснежной стены.– Ты подыскал нам превосходную забаву. Неудивительно, что искать пришлось так долго… Но я скучала без тебя.

Рыжеволосая красавица перевела взгляд с брата на сестру. Сходство между ними было очевидно – удивительно, как она могла сразу этого не заметить….

Соня ждала, что скажет Калидор.

Черноволосый колдун не торопился с ответом. Обвел внимательным взглядом зал, задержавшись на стенах, еще хранивших в недрах белизны отсветы багрянца. Затем, в несколько шагов преодолев разделявшее их расстояние, встал перед Гедрен. На Соню он не обращал внимания, словно нарочно избегал ее. Или позабыл о ее присутствии.

Впрочем, нет. Первые же его слова доказали, что это не так:

– Она – не моя забава, сестрица. Она – тот самый нож, что перережет твою белоснежную шейку.

Ведьма расхохоталась:

– Так ты еще не оставил мысли убить меня?

– Как и ты – меня. Разве не для того ты с таким трудом добывала этот Талисман?

Соня усмехнулась про себя. Трогательная семейная сцена!.. Кое-что становилось понятным – но одновременно возникало все больше вопросов. Однако она не спешила напоминать этим двоим о себе, уверенная, что узнает гораздо больше интересного, если станет просто молча слушать.

Гедрен презрительно скривила губы. Глаза ее, сменив полдюжины оттенков, горели теперь голубым льдистым светом.

– Ты обезумел, дорогой. Как я и предсказывала, желание вырваться на свободу лишило тебя остатков разума. Неужто ты всерьез думаешь, что какой-то смертный может совладать с одним из нас?!

Ее брат повел плечами. Лишь сейчас Соня заметила, как изменился его костюм. Вместо потрепанной дорожной одежды на нем был черный камзол из странного переливающегося материала и тяжелая золотая цепь на шее. Волосы перехватывал золотой обруч с вделанными черными агатами. Лишь плащ казался почти прежним – но теперь он струился, подобно застывшим волнам ночного моря, на которых играли лунные блики.

– Что тебе за дело до того, что я думаю и на что надеюсь, Гедрен,– произнес он невозмутимо.– Я не нарушил уговор. Была моя очередь воспользоваться свободой – и вот перед тобой оружие, которое я отыскал в своих странствиях. Попробуй отразить его удар!

Ведьма расхохоталась.

– Я уже попробовала. Твоя девчонка осталась в живых лишь по моей прихоти, но я могла стереть ее в порошок – вот так…– Она щелкнула пальцами. С ладони ее просыпалась желтая пыль, мгновенно и без остатка впитавшаяся в пол.– Так что лучше оставь свои безумные надежды. Так и быть, я сохраню ей жизнь еще ненадолго. Можешь развлекаться с ней, пока меня не будет. Ведь теперь моя очередь ухолить.

Это становилось любопытно! Соня следила за происходящим с таким интересом, будто это не ее судьбу решают сейчас двое могущественных колдунов, поглощенная решением удивительной загадки. Так, значит, Гедрен и Калидор здесь такие же пленники, как и она сама… Знать бы, что за силы удерживают их?! По очереди они способны выходить в реальный мир, ее мир, и там ищут оружие, способное поразить другого. Вероятно, лишь смерть соперника принесет одному из них вожделенную свободу. Но почему – почему?! – Калидор решил, что именно она, Соня, годится на роль такого оружия?

Как видно, та же мысль не давала покоя и ведьме.

– Что она такое, брат? Скажи! Калидор усмехнулся:

– Самая отважная воительница этого мира. Бесстрашная и ловкая, как дикая кошка, и столь же яростная и беспощадная. Я думал… почему бы и нет! Ведь мы перепробовали тысячи заклинаний. Ловушек. Амулетов. Вспомни колдовские чаши, что разбивались здесь, в этом зале, выпуская на волю огненных демонов. Вспомни реки крови, что заливали цитадель. Вспомни…– Он махнул рукой.– Все это оказалось бессмысленным. Но обычную силу смертных мы не использовали никогда. У меня была слабая надежда… возможно, если ей удастся застать тебя врасплох… если ты не примешь ее всерьез…

Не дав ему договорить, Гедрен приблизилась к брату и закрыла ему рот долгим жадным поцелуем.

– Бедняга,– выдохнула она наконец, оторвавшись. Запустив руки в его густые черные волосы, она медленно гладила их, и в жесте этом была такая чувственность, что Соне, завороженно наблюдавшей за ними, сделалось не по себе.– Ты устал, мой мальчик. Отдохни. Отдохни…

Застывшее лицо Калидора расслабилось, утрачивая каменную напряженность. Веки его чуть заметно дрогнули, опускаясь.

Вопреки всему, что она услышала и узнала, Соне захотелось крикнуть, предупредить его, чтобы он не поддавался чарам ведьмы. Она видела, что Гедрен зачаровывает брата, подобно змее, чтобы смертельно ужалить, улучив момент… но неведомая сила запечатала ей уста.

И в этот миг, с трудом преодолевая колдовской сон, Калидор распахнул глаза и впервые за все время взглянул на Соню:

– А она? Что будет с ней?..

– Она? – Гедрен рассмеялась злым, пренебрежительным смехом.– Она, кажется, желала заполучить Талисман? Да будет так. Она получит его!

Глава VII

Гедрен взмахнула рукой. И алые пластины-грани, облепившие куполообразные стены зала, устремились к Соне. Они неслись прямо на девушку, на лету насыщаясь огнем и меняя цвет, делаясь из молочно-розовых ярко-алыми, затем кроваво-красными и, наконец, темно-багровыми, точно осколки закатного светила.

Три фигуры застыли в неподвижности. Мужчина и женщина в черном не сводили напряженных взоров с девушки, окутанной алым сиянием. С каждым мигом свечение делалось все более насыщенным – покуда не приняло наконец оттенок запекшейся крови – и женщина с алмазной диадемой в иссиня-черных волосах торжествующе захохотала.

…Соня выхватила меч, пытаясь отбить мчащиеся к ней сгустки пламени, но клинок проходил сквозь них, не причиняя ни малейшего вреда.

Девушка оказалась в недрах ослепительно полыхавшего багряного кокона, слишком ошеломленная, чтобы продолжать сопротивление. Меч выпал у нее из рук – и исчез без следа.

Соня зажмурилась, готовясь к худшему. Но ничего не произошло.

Медленно она открыла глаза. И задохнулась от изумления.

Где она?

Не было ни Гедрен, ни ее дворца, ни озера в кратере – ничего.

…Лесная поляна, поросшая сочной зеленой травой с редкой россыпью желтых цветов.

Она смотрела на нее из-за огромного вяза, странного дерева, чей мощный ствол разделялся надвое на уровне Сониной груди и тянулся дальше ввысь двумя отдельными ветвистыми побегами. А на поляне…

Четверо мужчин избивали пятого. Методично, с небрежным спокойствием людей, уверенных, что им не помешают. Двое держали его – уже скорее поддерживали, чтобы не рухнул, нежели пытаясь предотвратить побег. Двое других поочередно наносили удары бичами из сыромятной кожи. Ловкость их была удивительной: удары с обеих сторон были абсолютно симметричны – и лишь разрывали кожу, не нанося серьезных повреждений. Человек, однако, был уже с ног до головы залит кровью. Какое-то время он еще стонал или, скорее, выл в животном отчаянии,– а затем смолк. Умер или потерял сознание… Рука Сони невольно потянулась к ножу на поясе.

И в этот момент откуда-то слева донесся негодующий возглас. Она обернулась, уверенная, что ее заметили.

Но нет. Дерево надежно скрывало ее от сторонних взглядов. Кричал мальчик лет семи, смуглокожий, темноволосый, в нарядной синей накидке и расшитой бисером алой курточке. За плечи его удерживал здоровяк – точный брат тех четверых.

Должно быть, это лесные разбойники: поймали мальчишку и его спутника, и…

Ни мгновения не колеблясь, Соня метнула нож. Еще в юности меткость ее вызывала всеобщее восхищение, она попадала в цель куда лучше братьев и даже не хуже, чем отец, а тому во всем Туране не было равных с метательными ножами и луком – но сейчас она превзошла самую себя. Таким броском отец мог бы гордиться! С тихим свистом сверкающий стальной лепесток рассек воздух и вонзился прямехонько под кадык негодяю, державшему мальчишку.

Тому парню, которого избивали его приятели, Соня уже ничем помочь не могла – так, может, хоть малец сумеет удрать, воспользовавшись замешательством!..

Кроха сперва ничего не понял – руки, цепко державшие его за плечи, вдруг ослабели, а затем пленитель его мягко осел на землю.

И мальчонка с истошным криком бросился бежать… Прямиком к остальным.

– Акран! Там… Акран!..

Побросав бичи и отшвырнув прочь истекающую кровь жертву, четверо бросились к нему:

– Ваше высочество! Вы не ранены, ваше высочество?!

Двое принялись ощупывать мальчишку с головы до ног с заботливостью нянек. Еще двое устремились к своему товарищу. Девушка за деревом сжалась в комок, уверенная, что ее вот-вот обнаружат, но не в силах двинуться с места. А внутри ее клокотала необъяснимая злоба – то ли на этих ублюдков, то ли на мальца, то ли на себя саму. Как вдруг капризный детский голосок донесся до нее:

– Я же говорил, что не хочу смотреть!.. Не хочу-у!.. А где Акран? Пусть он отведет меня домой…

Развернувшись, Соня не разбирая дороги бросилась в лес.

Но не успела сделать и десяти шагов, как мир завертелся в зеленом водовороте, словно она попала в самое око смерча, закрутившего вокруг нее воронку из листвы и трав. Воронка понесла ее куда-то, у девушки помутилось в глазах, она почувствовала, что ее вот-вот стошнит… Но тут под ногами вновь оказалась твердая земля.

Она взглянула по сторонам.

…Она стояла посреди огромного зала, торжественного и мрачного, как церемониальные покои в каком-нибудь немедийском дворце. Стены были завешены гобеленами с изображением батальных сцен, настолько выцветшими и обветшавшими, что невозможно было разглядеть, что за герои поражают там врагов – да и герои ли то были?.. С потолочных балок свисали боевые штандарты, заляпанные не то грязью, не то кровью. От каменных, с выбитым полустертым рисунком каменных плит веяло холодом и сыростью. Окна были закрыты ставнями, что лишь усиливало общее мрачное ощущение. И даже невероятных размеров очаг, где полыхало целое бревно высотой с человека, не согревал и казался зловещим, точно огненный вход в нижнюю из преисподних Эрлика.

Соне показалось сперва, что она совсем одна в этом странном месте,– но голос за спиной заставил ее обернуться, и рука привычно легла на пояс… Удивительно, но метательный нож вновь был на месте! Это одновременно встревожило девушку, но и придало ей уверенности.

– Подойди ближе,– произнес незнакомец. Соня неохотно сделал шаг вперед.

Человек, вышедший ей навстречу, был не слишком молод: серебристые нити уже виднелись в его черных как смоль волосах и окладистой бороде. Он был смуглокож и обряжен в такую же алую куртку и синюю тунику, как давешний мальчишка, и у Сони мелькнула нелепая мысль, что это он и есть – только лет на сорок постарше. Словно прочитав ее мысли, мужчина покачал головой.

– Мое имя Таргай. Я отец Таркеша. Владыка этой земли.

– Какой земли? – перебила его Соня. Тот нахмурился чуть заметно, но ответил:

– Страны, называемой Орханда.

– Никогда о такой не слышала. Правитель пожал плечами. Невежество гостьи, похоже, не слишком заботило его.

– Зачем ты убила моего слугу, женщина? Как, во имя Вечного Неба, он узнал об этом?!

Но Соня не собиралась выкручиваться и лгать. Что сделано, то сделано…

– Я думала, он хочет причинить мальчику зло. Он держал его, пока остальные истязали какого-то несчастного. Я боялась, ребенка ждет та же участь.

Мужчина кивнул:

– Понимаю. Но теперь ты сожалеешь о содеянном?

Соня гордо вскинула голову:

– Я никогда ни о чем не жалею! Это пустая трата времени! Но мальчику не стоило смотреть на… такое.

– Вот как? А знаешь ли ты, что совершил тот, кого ты именовала «беднягой»? Он был убийцей, покушавшимся на жизнь моего сына! Таркеш должен был видеть, как наказывают предателей. Ему предстоит править в жестоком мире…

Девушка задумалась. Теперь сцена, виденная в лесу, предстала совсем в ином свете. Но она же не могла знать… Однако происходящее все равно не укладывалось в голове. И прежде всего:

– Как я оказалась здесь? Это ты перенес меня сюда?

Таргая засмеялся:

– Похоже, ты еще ничего не поняла. Ты оказалась здесь по собственному выбору.

– Я ничего не выбирала!

– Как же так? А разве то, что ты сделала, не было выбором? Разве ты не приняла решение? Каждый твой поступок – выбор. И каждый будет вести тебя… куда-то. В обычной жизни ведь то же самое, не так ли? Здесь это просто более… очевидно.

– Но где это – здесь?! – вскричала Соня, не выдержав.

На губах Таргая играла торжествующая усмешка, чем-то похожая на усмешку Гёдрен.

– В мире Талисмана, если угодно. Или в твоем собственном сознании, что одно и то же. Разве ты не поняла, где оказалась?

Талисман… Магическая игрушка, с помощью которой ведьма сводила с ума своих жертв, заставляла их поверить во все, что угодно, делала их покорными рабами… Ну нет! С Соней у нее это не пройдет! Девушка стиснула кулаки. Она не покорится. И не свихнется. И…

– Конечно, нет,– успокаивающим тоном, словно говоря с ребенком, произнес правитель. Проклятие! Он вновь читал ее мысли.– Ты просто останешься здесь. Навсегда.

Навсегда?

– Но разве отсюда нельзя выбраться? Ведь должен быть выход!

– Конечно. Выход есть, и найти его просто. Только нужно каждый раз принимать верное решение. Как в лабиринте. Если сворачивать каждый раз в нужную сторону – обязательно выберешься! Я тебе обещаю.

Соня почувствовала, как отчаяние ледяным саваном окутывает ее. Одно неправильное решение она, похоже, уже приняла – там, на поляне.

– Но как же узнать, какое решение – верное? И что я должна делать? Каждый раз кого-то убивать?

– Зачем же? Не убивать – тоже выбор, разве не так? – Таргая окинул на девушку печальным, исполненным неподдельного сочувствия взглядом.– Поверь, если бы в моих силах было помочь тебе – я сделал бы это. Но я такой же пленник Талисмана, как и ты. Каких истин ты ждешь от меня?

Соня и сама уже поняла, насколько нелепыми были ее вопросы. Да и что толку болтать – нужно было искать, как выбраться отсюда. Она заставит этот проклятый Талисман выпустить ее наружу!

– Прощай, Таргай,– сказала она владыке. За его спиной она видела приоткрытую дверь, и какое-то тайное чувство говорило, что ей – туда. Нужно было спешить! – Прости, что убила твоего слугу. Но все же тебе стоит постараться воспитывать сына… помягче.

Ей показалось – он хочет еще что-то сказать ей; может быть, поблагодарить… но стены зала вдруг надвинулись на нее, закружились и замелькали гобелены, знамена, колонны, портьеры – и воронка смерча швырнула ее вперед. В неизвестность.

…Это была маленькая комната. Настолько же уютная, насколько суровым и мрачным был предыдущий зал. Большую часть ее занимала постель. А на постели…

Соня почувствовала, как щеки ее загораются румянцем. Наблюдать за этой парочкой из-за тяжелой гардины было неловко – и захватывающе. Ей никогда прежде не доводилось видеть, чтобы люди любили друг друга с такой яростной, почти звериной страстью. Искаженные лица пылали, пот струился по щекам. Длинные каштановые волосы женщины метались, подобно захваченным бурей птицам. Мужчина…

И лишь сейчас она узнала его – и ей сделалось неловко вдвойне. Это был Таргай. Как он мог очутиться здесь, как застала его Соня в разгаре любовных игр, когда они беседовали с правителем лишь мгновение назад, оставалось для нее тайной. Впрочем, чего еще ждать от этого проклятого Талисмана!

Она вздохнула почти с облегчением, когда мужчина и женщина, наконец пресытившись, отпрянули друг от друга. Но если взор женщина казалась теперь довольной и умиротворенной, то по лицу Таргая видно было, что голод его еще далеко не утолен. Он пожирал подругу глазами, казалось, ожидая от нее лишь знака, чтобы вновь вернуться к утехам страсти, и Соню поразила его ненасытность.

– Я люблю тебя, Рохана,– выдохнул он хрипло.– Больше никто не сможет помешать нам быть вместе! Никто не встанет у нас на пути!

– Воистину так, любимый.– Женщина нежно коснулась пальчиками его груди.– Теперь, когда я свободна, мы можем быть вместе. Всегда.

– Всегда! – повторил Таргай с наслаждением. Но тень тревоги вдруг набежала на чело его возлюбленной.

– А ты уверен, что мы в безопасности? Если вдруг нас обнаружат – пойдут толки… И без того многие не верят, что мой муж мог покуситься на жизнь наследника. Он был так предан мальчику!

– Чепуха! – Мужчина отмахнулся, вновь притягивая женщину к себе.– Хвала Богам, в этой стране воля правителя пока еще закон. Никто не посмеет оспорить мои слова!

Так вот оно что! Соня задохнулась от возмущения. Подлая гадюка! Не зря там, в лесу, она заподозрила неладное. Выходит, этот негодяй оклеветал мужа своей любовницы, чтобы без помех наслаждаться преступной страстью… А она-то поверила ему, там, в зале. Почти даже прониклась симпатией… Ей сделалось обидно и горько. Кому можно верить в этом проклятом мире?!

С нескрываемой злобой она уставилась на парочку, вновь сплетавшуюся в объятиях. Убить его? Прямо здесь, сейчас?..

Но все решилось без ее участия. Таргай внезапно вскрикнул, выгнулся дугой. И схватился за сердце. А затем рухнул на подушки. Лицо его застыло в уродливой гримасе – не то животной похоти, не то невыносимой боли.

Он был мертв.

«Достойный конец!» – мстительно подумала Соня. Ей было интересно, что станет делать теперь женщина,– но увидеть это ей было не суждено. Тяжелый занавес взметнулся, точно под порывом ветра, захлестнул ее, обвился вокруг… закружил… и понес прочь…

Кажется, она кричала…

…И пришла в себя в маленькой темной пещере. Здесь было сухо и прохладно, и после натопленных, душных покоев свежий воздух показался благословением. Соня вдохнула полной грудью – и замерла, страшась выдать свое присутствие.

Две женщины сидели у входа в пещеру. Древняя, как сама вечность, старуха в бесформенном черном балахоне, украшенном дубовыми листьями – почти лысая, с жидкими прядками тонких, точно струйки дыма, седых волос; и молодая, с искусно уложенными каштановыми локонами, в богатом дорожном плаще. Они сидели к Соне спиной, перед разложенным костром. Но вот молодая обернулась – и почти без удивления Соня узнала подругу Таргая.

– Твое снадобье подействовало, ведьма.

«О, нет…» – только и смогла подумать Соня. Голова закружилась так, словно ураган, что переносил ее из одного места этого странного мира в другое, до сих пор бушевал в ее мозгу.

– Которое – первое, или второе? – прошамкала та.

– Оба! – Рохана торжествовала.– Сперва он влюбился в меня без памяти – как ты и обещала. Совсем потерял голову, глупец! – Женщины расхохотались, и смех их – и старой, и молодой – звучал на диво похоже.– Нашел даже способ избавиться от Ланхора – лишь бы быть со мной рядом. И тогда я подсыпала ему в вино второй порошок.

Соня тихонько застонала. Она и сама не знала, почему принимает так близко к сердцу все, что видит. В обычной жизни она куда с большим безразличием относилась к бедам и заботам других людей. Но сейчас, казалось, душа ее была обнажена, и любая несправедливость била по ней, словно плетью. Должно быть, это действовала магия Талисмана, заставлявшего своих пленников мучиться и страдать едва ли не сильнее тех, за кем они в данный момент наблюдали… заставлявшего их всякий раз делать выбор.

Но даже то, что Соня сознавала неестественность происходящего, ничем не могло ей помочь. Понимание это таилось на самом донышке сознания, тревожило и беспокоило – но в то же время рассудок был полностью вовлечен в игру. Она не могла не участвовать в ней.

…Бедняга Таргай. Околдованный, обманутый. Погубленный этими ведьмами.

Ей редко бывало по-настоящему жаль мужчин: Соня росла с мыслью, что эти жестокие, грубые существа всегда способны сами позаботиться о себе. Жалеть чаще всего стоило их матерей и подруг. Но сейчас гнев сжигал ее изнутри, клокотал в душе в поисках выхода – и не находил его. Убийством справедливость не восстановить…

И тогда она подумала, что, возможно, единственным выходом будет проникнуть во дворец и рассказать все, чему свидетелем она стала. Правда, девушка понятия не имела, как найдет дорогу,– но едва ли это окажется такой уж сложной задачей.

Однако чуждая воля вновь помешала исполнению ее планов. Едва только решение оформилось в ее мозгу, как безумный вихрь подхватил ее вновь… И Соня поймала себя на мысли, что отдала бы все на свете, лишь бы больше не видеть ничего.

Но надеждам ее не суждено было сбыться. Перед нею вновь была Рохана. На сей раз Соня смотрела на женщину из-за маленькой дверцы в лавке, куда та, похоже, явилась покупать благовония.

Лавчонка была крохотной и совсем бедной – уж в этом-то Соня разбиралась прекрасно. Было видно, что владельцы изо всех сил стараются, но никак не могут выбиться из нищеты. И товары-то тут продавались самого скверного качества – из тех, какими и последняя нищенка побрезгует, если наберет хоть пяток медяков. Глиняные кувшинчики распространяли запах дешевого масла, едва-едва приправленного душистыми эссенциями. Еще пахло травами и почему-то гарью. Странно, что такая вельможная дама, как Рохана, явилась сюда. Может, будет покупать ее какое-то колдовское зелье?

Но нет, не похоже, чтобы она вообще собиралась хоть что-то покупать.

Она стояла рядом с хозяйкой лавки, молодой женщиной примерно Сониных лет, изнуренной и понурой, и что-то тихо шептала ей на ухо. Как ни напрягала Соня слух, ей не удалось расслышать ни слова… Как вдруг хозяйка вскинула руки и обвила шею Роханы. И разрыдалась у той на груди.

Соня не верила своим глазам.

Сквозь всхлипывания донеслось:

– Спасибо! Спасибо тебе, сестра! Теперь я могу умереть спокойно…

Сестра… Трудно было вообразить двух женщин, менее похожих друг на друга. И все же было в них что-то… родство, взаимопонимание, что всегда выдает близнецов. Соне это было знакомо, как никому другому.

Рохана же, заслышав речи сестры, принялась трясти ее за плечи:

– Одумайся, Лонна! О чем ты говоришь – какая смерть? Теперь, когда я отомстила за тебя!..

Слезы ручьем струились по щекам у обеих. Голос Лонны прерывался от нахлынувших чувств:

– Ты всегда была такая решительная, Рохана. Такая смелая! Ничто не могло тебя сломить… Но я – я слабая, сестричка. То, что сделал со мной Таргай, убило меня. Я только делала вид, что живу… чтобы дождаться… Ведь ты обещала, что отомстишь. Я боялась надеяться… но я знала, что ты сдержишь слово!

Рохана явно колебалась между жалостью и гневом, но второе победило.

– Не смей так говорить! – закричала она сестре.– Неблагодарная! Стала бы я так стараться, если бы знала, что ты решишь умереть! Что за глупости! Да разве ты одна такая? Разве мало женщин пострадало от не меньше твоего? Думаешь, когда армии берут приступом города, когда орды варваров захватывают новые земли – думаешь, там кто-то щадит женщин?! Но они живут! Живут, Лонна!

Однако ей не под силу было помочь сестре, ибо для той все было давно решено. Как она сама сказала, внутри она давно умерла…

– Это – другое, сестричка,– прошептала Лонна чуть слышно.– Когда война, в этом нет позора. Но когда мужчина, которого ты любишь, отдает тебя на потеху своим стражникам лишь за то, что ему показалось: ты слишком ласково улыбалась кому-то из его друзей… и сам стоит, наблюдая… насмехаясь… подбадривая их…

Сестры вновь зарыдали в объятиях друг друга.

Соне хотелось кричать.

Проклятый мир. Душа ее была располосована и кровоточила. Голоса звучали в ушах – Таргая, Роханы, старой ведьмы, Лонны… каждый обвинял другого, доказывал свою невиновность, в чем-то клялся, о чем-то умолял…

Замолчите! Заткнитесь все! – хотелось ей крикнуть. Она не могла больше внимать им.

Они сводили ее с ума…

Теперь Соня поняла, что делал с людьми Талисман Гедрен. Ее мозг был расколот, точно спелый плод. На языке плескался яд. Глаза застилало черное марево.

Она сходила с ума.

Вихрь вновь подхватывал ее. И она принялась яростно сопротивляться, зная, что не вынесет еще одной сцены, которая вновь перевернет все вверх ногами, вывернет наизнанку, сделает черное белым, разобьет мир на куски… Она не могла больше этого терпеть!

Но и противиться было немыслимо.

Сила, завладевшая ее разумом, казалась неодолимой.

Соня рвалась изо всех сил – но чувствовала, что это лишь приближает ее к развязке.

Должно быть, следующая остановка станет для нее последней…

Но как она может не выбирать? Она видит этих людей! Она слышит их! Они так… реальны, так убедительны! Она верит им – и волей или неволей становится на чью-то сторону. Разве человек может иначе?

Человек – нет.

Словно мягкая лапа вдруг толкнула ее изнутри, а затем выпустила когти и ударила сильнее… так, чтобы причинить боль. И от этой боли Соня пришла в себя.

Пришла в себя Рысь.

Рыси было неведомо сочувствие. Сострадание. Раздумья и колебания.

Ей ведомо было лишь одно. Желание выжить.

…И когда черный вихрь отпустил ее и она оказалась на деревенской площади, у колодца, где яростно спорили о чем-то бледная, поникшего вида женщина и черноволосый мальчик лет семи в синей накидке и расшитой бисером алой курточке,– Рысь не потратила ни мгновения, наблюдая за ними.

Оскалившись, она выхватила Малый Коготь из-за пояса. И, ведомая лишь звериным чутьем – острым и безошибочным,– принялась рвать на части незримые стены темницы, прокладывая дорогу к свободе…

Глава VIII

Вот и все, братец! – Торжество колдуньи было беспредельным.– Ты опять просчитался.– Она повернулась к выходу из зала.– Прощай! Уверена, мне повезет куда больше, чем тебе. Я даже знаю, какое оружие принесу из Нижнего Мира в следующий раз!

Калидор остался невозмутим. Теперь он мало походил на того наемника, что впервые встретился Соне в ущелье Кривой Пасти. Лицо его, обветренное и загорелое, здесь казалось бескровно-бледным и отливало синевой. Волосы струились по плечам переливающимися потоками, словно живые. Глаза – некогда карие – светились насыщенным желтым пламенем… впрочем, еще мгновение назад они были голубыми.

– Не торопись! – Его сестра остановилась, но даже не подумала оглянуться, всем своим видом выражая презрение. Калидор покосился на объятую пламенем фигуру Сони… ему показалось, будто свечение подернулось сизоватой дымкой. Он чуть заметно усмехнулся, делая шаг в сторону, так, чтобы, даже если Гедрен обернется к нему, девушка оставалась бы вне пределов видимости для ведьмы.– Тебе не кажется, ты слишком торопишься торжествовать победу?

Сухой и колкий, точно ледяное крошево, смех был ему ответом.

– Ты еще на что-то надеешься, глупец? Чем эта твоя девчонка лучше остальных? Талисман сведет ее с ума, как и всех прочих! – Злобно скалясь, она повернулась к Калидору: – Пожалуй, милый брат, я все же сделаю тебе подарок и не стану убивать твою крошку. Надо же тебе развлечься, пока я ищу твою смерть. Ведь осталось недолго. Радуйся жизни, пока можешь! Ведь ты именно этого хотел, когда так стремился в Нижний Мир!

– Да! – В голосе Калидора звучала неприкрытая ярость.– И ты тоже! Только радость мы понимали каждый по-своему! И поэтому очутились… здесь.

Гримаса бешенства исказила лицо колдуньи.

– Ты еще смеешь попрекать меня?! Всему виной твое упрямство!..

Калидор искоса взглянул на Соню. Фигура девушки оставалась неподвижной – но окружавшее ее сияние металось, мерцало, угасало и вспыхивало, то наливаясь ярко-алым, то вдруг подергиваясь синевой, словно внутри его боролись какое-то незримые силы.

И вдруг свет застыл, сгустился, сделался стеклянистым, засверкал тысячами граней… Человек в сердце кристалла шевельнулся…

Почуяв неладное, Гедрен повернулась рывком – но было поздно.

Внутри Талисмана Соня вскинула руку, и зажатый в ней кинжал полыхнул ослепительно-синим пламенем. Широко распахнутые серые глаза смотрели в пустоту. Она наносила удар за ударом, словно сражаясь с незримым врагом.

На сверкающей поверхности зазмеилась тонкая трещина. Затем к ней добавилась еще одна. И еще. И наконец алый кристалл весь покрылся паутиной – и раскололся с тихим хрустальным звоном на бесчисленное множество осколков. Мелкие и колючие, точно крохотные иголочки, они осыпались на пол, черные плиты зашипели, и густой багровый дым облаком поднялся к потолку.

– Она разбила Талисман! – С истошным криком Гедрен протянула руки к Соне – не то желая остановить девушку, не то вызвать колдовское оружие для защиты.

С громким лязгом на теле ее сомкнулись черные доспехи, закрывшие колдунью с головы до ног. Глаза в прорези шлема с пышным белым плюмажем полыхнули огнем. В закованной в латную рукавицу правой руке возник огромный меч. Она медленно двинулась на девушку, занося для удара свое страшное оружие.

Соня, со своим кинжалом, без доспехов и даже без меча, казалась беззащитной на фоне этой грозной фигуры – но ее это, казалось, ничуть не пугало. Стиснув рукоять ножа, она бросилась на Гедрен. Меч опустился со свистом, готовый разрубить дерзкую воительницу от ключицы до пояса…

Но прошел сквозь нее, не причинив ни малейшего вреда.

Калидор не верил своим глазам.

И Гедрен, как видно, тоже.

В яростном недоумении взглянув на оружие, что подвело ее в решительный миг, она вновь нанесла удар – на сей раз острием, целя прямо в сердце. Но в тот самый миг, когда серебристое лезвие коснулось плоти, по нему прошла рябь, контуры клинка затуманились – и он растаял в руке колдуньи облачком тумана.

Соня как будто даже не заметила этого. Глаза ее по-прежнему были устремлены в никуда, губы стиснуты. Походка казалась по-кошачьи мягкой и уверенной. Так Рысь могла бы подкрадываться к беспомощной жертве, уверенная, что та уже никуда не денется от нее…