Текст книги "Рыжая Соня и ветер бездны"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

Соавторы: Дуглас Брайан,Крис Уэйнрайт (Уэнрайт),Дмитрий Арсеньев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

(«Северо-Запад» / 1998 год / «Сага о Рыжей Соне» / том 1. «Рыжая Соня и Ветер Бездны»)

РЫЖАЯ СОНЯ: ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Дмитрий Арсеньев

Глава I

Глава II

* * *

Глава III

* * *

Глава IV

* * *

* * *

* * *

* * *

Глава V

* * *

* * *

Глава VI

* * *

* * *

Глава VII

Глава VIII

ВЕТЕР БЕЗДНЫ

Глава I

* * *

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

Глава I

* * *

Глава II

* * *

Глава III

* * *

Глава IV

Глава V

Глава I

* * *

Глава II

Глава III

Глава IV

Глава V

* * *

Глава VI

Глава VII

* * *

* * *

* * *

* * *

ПОВЕЛИТЕЛЬ СНОВИДЕНИЙ

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

ХАЙБОРИЙСКАЯ ЭРА

(«Северо-Запад» / 1998 год / «Сага о Рыжей Соне» / том 1. «Рыжая Соня и Ветер Бездны»)

РЫЖАЯ СОНЯ: ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Было сделано множество попыток изыскать корни фэнтези. Можно спорить, о том, кто был прародителем этого жанра. Можно объяснять его возникновение завистью взрослых к детям. Можно вспоминать о вечной тяге людей к чудесам. Можно многое… И немало литературоведов, наверняка, вымучают не одну научную работу на этом материале. Наверняка кто-то ухитрится отыскать зачатки фэнтези в шумерской клинописи или наскальной живописи Ласко – что, в конце концов, не сделаешь ради того, чтобы собственное научное изыскание имело пресловутую «историю проблемы».

На эту тему сломано немало копий, но почему то никто не задался вопросом – а почему, собственно этот жанр возник именно в XX веке. Что мешало волшебной сказке социализироваться, повзрослеть, обрести приемлемую для взрослого восприятия литературную форму, скажем, пару веков назад. Почему светская литература Европы (об Азии говорить бессмысленно – «Восток дело тонкое», и его литература, как впрочем и вся культура целиком, стоят совершенно на иных принципах) не замечала столь очевидной лакуны в литературе? Почему, к примеру, тот же рыцарский роман, который прямо-таки просился в прародители фэнтези угас, зачах и вымер?

Вряд ли стоит утомлять читателя заумными словопрениями на эту тему. Хотя на ум приходит весьма очевидный ответ – в XX веке религия утратила свою мифотворческую функцию, которую успешно выполняла со времен эпохи Возрождения. Каждый, кто хоть раз удосужился побывать в картинной галерее, легко припомнит, что почти вся жанровая живопись со времен Учелло была посвящена религиозным сюжетам или, на худой конец, иллюстрировала греко-римскую мифологию. Вряд ли кто-то сможет с легкостью припомнить хотя бы одно полотно на котором были бы изображены сцены из «Старшей Эллы» или «Беовульфа», «Гильгамеша» или «Легенд о короле Артуре».

А вот начиная с конца XIX века стали появляться первые ростки нового миросозерцания. Рамки Библии и античного пантеона стали тесноваты. Появились робкие попытки привлечь что-то новенькое, добавить этакого интеллектуального перчика. Конечно, первой мишенью стал Восток – в первую очередь Китай, Япония и Индия. Но культуры этих стран слишком чужеродны для европейского обывателя, и их влияние главным образом послужило источником вдохновения для создания будуаров и курительных комнат в восточном стиле.

Вот тут-то на сцену вышла муза фэнтези.

Конечно, это течение в литературе не появилось «вдруг». Конечно, у нее есть некая предыстория. Но только завзятые литературолюбы смогут назвать тех мелких, почти безвестных авторов, которые заложили по скромному кирпичику в основание ее величественного храма. И вдруг в конце XIX века появляется Амброуз Бирс, которого, кстати сказать, небезынтересно почитать и сегодня. Но Бирс, несмотря на всю свою гениальность, пока еще одиночка, Мастер Выдумки, но не более того. Все его рассказы построены по принципу «а вот был еще случай». У него не было ни того, что впоследствии в лингвистике назовут «картиной мира» ни собственного мифотворчества. Впрочем, он в нем и не нуждался!

Ему на смену приходят Говард Лавкрафт, Роберт Говард и Эдгар Райс Берроуз. Эта троица по праву может считаться авторами того явления, что было бы вполне уместно назвать «комплексом демиурга». Я далек от мысли, что все читающие эти строки сильны в теологии или философии, поэтому не постесняюсь напомнить (тому, кто что-то на эту тему слышал) и объяснить (тем, кто не слышал совсем ничего) значение слова «демиург». Демиург (от греч. demiurgos – мастер) в античной философии (преимущественно у Платона) обозначал персонифицированное начало мироздания. Если это понятие упростить до максимума, то демиург – это творец миров, создатель вселенных (спасибо Фармеру за хороший образ!). Попутно заметим, что демиургами в Афинах именовали некое третье сословие, куда помимо, как мы сейчас бы сказали, промышленников, входили художники и врачи. В дорических городах демиургами называли высших правительственных лиц.

Как можно увидеть, во всех трех случаев основополагающее начало – творчество, будь то творчество политическое или творчество в прямом смысле этого слова.

Но вернемся к «комплексу демиурга». На мой взгляд, наличие такого комплекса (естественно не в медицинском и не в психоаналитическом смысле) побуждает автора замахиваться не менее, чем на построение собственного мира.

В конце нашего столетия карты и глоссарии в романах-фэнтези стали трюизмом. Но в первой трети XX века – это было открытием. Конечно, карты неведомых земель известны со времен Страбона, но миры умышленно придуманные, это, уж извините – ноу-хау по тем временам!

На эту тему можно говорить много. И тема эта весьма любопытна. Но, увы, здравый смысл (и рамки объема предисловия) заставляют нас избежать этого искуса. Отметим только, что в наше время, особенно с момента наступления эры мультимедиа, неомифотворчество стало настоящей эпидемией. Человек в эпоху НТР жаждет романтизма. Он хочет уйти из мира хот-догов, неоплаченных счетов за электричество и повышения цен на бензин – в простые, неиспорченные, пусть ирреальные миры.

В современной философии есть термины «обыденное сознание» и «иллюзорное сознание». Так вот, многие из современных людей пытаются поселиться в иллюзорных мирах и современная индустрия развлечений охотно помогает им в этом. К их услугам не только книги, и даже огромные сериалы, но и виртуальное пространство современных компьютерных игр и игрушечные артефакты – что пожелаете, хоть меч Конана (именно под таким названием мне доводилось видеть полутораметровую декоративную испанскую железяку), хоть плащ Мерлина; и головоломные паззлы, и настольные игры, и игральные кости, карты и еще невесть что, вплоть до словарей эльфийского языка и декоративных шрифтов «Руны Ктулху».

В современном мире любой может жить в мире фэнтези и там ощущать себя сильнее, мудрее и самое главное – свободнее! Если в действительности барышня крива, косолапа и наделена ушами-варениками, то в иллюзорном пространстве она вполне может выбирать, быть ли ей прекрасной феей, или могущественной Владычицей Хаоса. Если молодой человек потлив, низкоросл и до старости страдает ночными поллюциями от непогашенной страсти, то в фэнтезийном мире он могуч, мудер и сексуально неотразим.

Любая социодрама Морено, в которой, как известно, пациент расстается со своими комплексами в процессе игры – пьесы, побледнеет от зависти перед психотерапевтическим КПД этого жанра.

Но любопытно и другое. «Комплекс демиурга» есть у каждого фэнтезийного писателя. В настоящее время писать фэнтези без карты, собственной системы мер и весов, свода законов а 1а Хаммураппи и очередного эльфийского разговорника – означает прослыть либо очень ленивым человеком, либо невежей, не знающим, как вести себя в приличном обществе.

Но вот загвоздка – этот самый комплекс имеется у всякого, кто норовит наплодить миров покрасивше и почуднее, а вот всякий ли способен быть этим самым демиургом?

Думаю, что не скажу ничего оригинального, если отвечу – нет, не всякий. Можно придумать мир, в котором все ходят на головах, справляют естественные надобности через нос и общаются не ртом, но, несмотря на все эти навороты, придуманный мир окажется столь же неприспособлен для проживания, как тамбур плацкартного вагона для бальных танцев. Как ни грустно, но таких миров подавляющее большинство.

Сколько всего наговорено, наспорено, написано и наисследовано о Средиземье – гениальном мире Толкиена. Сколько дебатов ведется вокруг Эмбера Желязны. Мы говорим о фэнтези, но хочется бегло упомянуть и популярные SF-пространства: вселенную Звездных Войн, Стар Трека и Вавилона-5. Да, в нашей стране все попытки привить их потерпели неудачу. Но на Западе их популярность огромна. Почему же одни миры нравятся, а другие нет? Ответить на этот вопрос вряд ли кто-то сможет…

Если свернуть на зыбкую тропинку мистики и парапсихологии (а куда прикажете идти, если никакого материалистического ответа нам «не светит»?), то следует предположить, что, по– видимому, у одних авторов есть некий энергетический потенциал, аура, харизма (называйте, как хотите) а у других таковой попросту отсутствует. А может быть, причина в том, что одни литературные демиурги живут в придуманных ими мирах, а другие погружаются в них, только когда вспоминают о сроках сдачи рукописи, уныло бренча в кармане последними медяками?

Говорят, что Александр Грин мог в деталях описать каждый изгиб дороги, каждый куст и камень на пути из Зурбагана в Лисс. Может быть, поэтому его и читают до сих пор. А у многих современных авторов любой город состоит из джентльменского набора: «дворец, храм и таверна»… Может причина в этом, а может нет. Кто знает!..

Те, кто дочитали до этих строк, вправе возмутиться и сказать: «Хватит рассуждать – Соню давай!» Что ж, действительно пришло время Сони…

Хайбория Роберта Говарда обладает не то что харизмой, а какой-то суперхаризмой, харизмой в квадрате. Ее можно смело заносить в «Книгу Рекордов Гиннеса» – еще бы, вот уже на протяжении шести десятков лет неимоверное количество авторов пишут все новые приключения про ее героев, выходят фильмы, сериалы, ролевые онлайновые игры, комиксы и пр. Самое главное – это не приедается! Мне доводилось видеть письмо одного конанолюба, который (без малейшего юмора, отметьте) писал: «надеюсь, мне хватит жизни, чтобы дочитать до конца «Сагу» о моем любимом герое».

Проект «Хайбория» состоит из трех больших и почти самостоятельных частей. Основой его, естественно, является «Сага о Конане». На сегодняшний день, в издательстве «Северо-Запад» сдан в типографию юбилейный пятидесятый том, но спешу обрадовать поклонников этого героя – продолжение будет! Издательство решило пойти навстречу многочисленным просьбам читателей не прекращать выпуск этой популярной серии! С пятьдесят первого тома начнут публиковаться (наряду с новыми, ранее не выходившими на русском языке произведениями) романы Лина Картера, Роберта Джордана, Джона Мэддокса Робертса, Шона Мура, Джона Хокинга и др., что частично (и то изрядно урезанные и скверно переведенные) были опубликованы издательством «Азбука» в 1994-96 гг.

Вторая составляющая проекта – «Сага о Кулле». Король Кулл – герой, живший задолго до Конана, на заре хайборийской цивилизации. В настоящее время на русском языке вышли два тома «Кулл и трон Валузии» и «Кулл и змеиное королевство». В ближайшем времени выйдет третий том «Кулл и клинки Лемурии». В настоящий момент подготовлено еще шесть томов, но это только начало…

Прежде чем, начать разговор о третьей части проекта – «Саге о Рыжей Соне», упомяну о еще об одном значительном событии (правильнее сказать издательской сенсации) – выходе полного собрания сочинений Роберта Говарда в издательстве «Северо-Запад». В момент, когда пишутся эти строки в продажу поступили первые два тома «Черный камень» и «Ночь волка». Еще двенадцать (!) томов печатаются в типографии. Думаю, что порадую коллекционеров, если перечислю их: «Гончие смерти», «Проклятье океана», «Железный кулак», «Клинок судьбы», «Кровь богов», «Лик смерча», «Тень ястреба», «Врата империи», «Знак огня», «Воин снегов», «Тропа войны», «Брат бури». В настоящее время идет работа еще над пятью томами. Всего их, по-видимому, будет двадцать пять.

На сегодняшний день – это самое полное собрание в мире! Составителями и переводчиками издательства, совместно с американскими коллегами была проведена кропотливая работа по поиску и систематизации всего творческого наследия Мастера. Те, кто любят этого автора, поставив последний том на полку, будут иметь полное право сказать себе: «Теперь у меня есть весь Говард!».

«Сага о Рыжей Соне» – заключительная часть проекта «Хайбория». Те, кто насторожился и приготовился запутаться в обилии хайборийских героев могут вздохнуть с облегчением. «Рыжая Соня» – последний сериал этого цикла.

Логически «Хайборийский проект» распадается на три хронологических периода: доконановский (повествующий о короле Кулле), конановский (как нетрудно догадаться – о самом Конане) и постконановский (героиня которого – Рыжая Соня). Период, в котором действует отважная воительница, отделен от времени Конана примерно на 450-500 лет. Это время распада Хайбории, завоевания ее варварскими племенами пиктов и гирканцев.

Большинству любителей имя «Рыжая Соня» знакомо по одному (!) самиздатовскому переводу и фильму Ричарда Фляйшера с Арнольдом Шварценеггером и Бриджит Нильсен в главных ролях.

На самом деле, «Сага о Рыжей Соне», в отличие от «Конана» и «Кулла», практически целиком создана после смерти Говарда. Что же послужило основой для ее написания?

В архиве Роберта Говарда Гленом Лордом было найдено несколько рукописей с незаконченными рассказами в которых действует женщина-воительница – этакий Конан в юбке. Интересно, что в каждом рассказе она выступает под чуть разными именами (видимо, Говард экспериментировал, пробовал на вкус разные созвучия, пытаясь найти наиболее интересное и запоминающееся). В английском написании оно чаще всего выглядит как Sonya.

Большинству русскоговорящих читателей это имя покажется забавным, сразу веет чем-то бабелевским, всплывает в памяти одесский местечковый говорок времен НЭПа, или Сонька Золотая Ручка. Но, естественно, эти ассоциации возникают только у нас с вами. На самом деле, имя Sonya – скандинавского происхождения (вспомним, что нынешнюю королеву Норвегии зовут именно так), и для американского читателя оно куда более экзотическое, чем Конан.

Заметим также, что создатель Хайбории, вообще, был лишен каких-либо предрассудков по части имен. Лавкрафт как-то съязвил по этому поводу в частном письме, мол, молодой автор Роберт Говард даровит, но его никак не удается отучить от манеры небрежно обращаться с названиями.

Действительно, он мало уделял внимания на этническую принадлежность того или иного имени, оттого и аквилонского бога величают персидским словом Митра, его собрата по пантеону на индийский лад – Асурой, а ведьму из южной страны Хауран – Саломеей.

Вторая особенность Мастера была в том, что он мог запросто одним и тем же именем нарекать разных героев (так, например, Стивену Костигану довелось жить в трех разных эпохах и побывать моряком, частным сыщиком и искателем приключений на Ближнем Востоке). Поэтому в рассказе «Тень Вальгары», где действие происходит в XVIII веке, действует двойник хайборийской воительницы – некая Рыжая Соня (Red Sonya), кстати русская уроженка.

Вот из этих рассказов Гленом Лордом и Спрэгом де Кампом и была собрана по кусочкам та Рыжая Соня, о которой ныне написана целая сага.

Собственно, поначалу никто о саге и не помышлял. Задача была куда более скромная – отыскать у Говарда женский образ, годный стать героиней комиксов, наряду с Конаном. Эта идея полностью претворилась в жизнь – в США было выпущено немалое количество комиксов, где Рыжая Соня успешно конкурировала с Суперменом, Бэтменом и Капитаном Америка.

Интересно, что последователи Говарда слегка «подрихтовали» ее имя, решив сделать его поэкзотичнее. Поэтому в комиксах она именуется Red Sonja – букву у заменили на j, получилась Рыжая Сонджа. Но впоследствии вернулись к первоначальному варианту, поэтому во всех романах она именуется Рыжей Соней.

После успеха «книжек-картинок» была создана Red Sonya Groups – группа молодых авторов, которые разработали (на основе статей и набросков Говарда) весь антураж Поздней Хайбории: географию, политическую карту, религию, культуру и пр. Так появились первые романы о Рыжей Соне. Проект имел успех и к нему подключились многие пишущие о Конане и Кулле, поэтому вы сможете обнаружить знакомые имена в списке авторов.

Интересен образ Рыжей Сони. В одноименном фильме она предстает в достаточно гротесковом виде – девица-культуристка, запросто махающая огромным мечом. В книгах она иная – умнее, психологичнее, женственнее, что, кстати, видно на примере первого романа, представленного в данном томе, который был создан на основе архивных набросков Роберта Говарда и некоторых сюжетных ходов фильма – и вы сами увидите, что из этого получилось… И это логично, ведь за пятьсот лет Хайбория изменилась: стали иными характеры людей, цивилизация не стояла на месте, шла вперед. Поэтому, я полагаю, не будет преувеличением сказать, что люди стали психологически сложнее, чем во времена Конана.

Не менее, чем сама героиня, интересен мир, в котором Рыжая Соня жила, странствовала, любила и ненавидела, сражалась и участвовала в придворных интригах. Мир на грани краха, неустойчивый, готовый рухнуть в любое мгновение. Мир, где с невиданной прежде яростью столкнулись две силы: древняя, устоявшаяся, доселе незыблемая цивилизация – и стремительно набирающее силу варварство. Должно быть, в этом еще одна причина, почему данная тема так заинтересовала современных авторов…

Столкновение дикости и культуры персонифицируют враждующие религии: антропоморфные божества времен Конана (Митра и пр.) и Зверобоги как воплощение темных сил человеческой души и исконного природного Хаоса. Но эти древние, пра-человеческие божества не являются символом Вечной Ночи – они заставляют скорее вспомнить Огонь, что несет одновременно деструктивную и очищающую функцию. По крайней мере, именно таковы они в восприятии героини, которая в молодости принимает этот культ. Здесь уместно было бы вспомнить, к примеру, о противостоянии язычества и христианства… однако это тема отдельного разговора.

Впрочем, философский подтекст и двойной смысл, литературные реминисценции и игра ума – это лишь для любителей. Так сказать, приправа к основному блюду, которая украшает добротную героическую фэнтези, но отнюдь не является ее обязательным компонентом.

Истинных поклонников жанра на страницах «Саги» ждут каскады приключений, тайны и колдовство, интриги и сражения. Загадочный и опасный, сверкающий и многогранный, Хайборийский мир предстанет перед вами с новой стороны – сохранив, одновременно, всю прелесть узнавания.

Так не откладывайте же это путешествие – и перелистните страницу! Ручаюсь, вы не сможете остановиться, пока не дочитаете до конца…

Дмитрий Арсеньев

СЛЕД РЫСИ

Глава I

Снег играл на земле, точно огромный белый пес: вилял мохнатым хвостом поземки, царапался острыми когтями льдинок, пластался по жухлой траве и скулил, завывая, в скальных расселинах. Ветер шершавым языком лизнул Соню в лицо, едва она выбралась из шатра, и, поминая недобрым словом Имира со всеми присными, девушка поспешила плотнее закутаться в плащ.

И это они называют весной! Время, когда на юге, в сиятельном Хауране, цветут персиковые сады, бескрайние, точно шемская пустыня, и аромат их разносится на целые лиги вокруг, а деревья стоят, сгибаясь под тяжестью белых шапок, точно под снегом… Тьфу, пропасть! Опять этот снег! Верно, и думать уж больше ни о чем невозможно.

Порыв ветра швырнул ей пригоршню ледяных игл прямо в глаза, точно надеясь ослепить. Ледяные змейки взвихрились у ног, обвивая сапоги из мягкой замши – слишком тонкие для этой погоды. Да и остальная одежда едва ли рассчитана на холода. Но кто же знал, что в это время в Кезанкийских горах вновь вернется зима!

Да, далеко ей пришлось забраться, исполняя поручение Белой Волчицы. А всего-то и надо было – вручить старому Таргаю послание в футляре из толстой бычьей кожи, запечатанный воском с волчьеголовой метой… Содержание письма Соню не слишком интересовало. Она догадывалась, что главным там были отнюдь не слова.

Отыскав в заснеженной долине шатер далхамана, она сухо представилась по всей форме, вручила послание и, не задержавшись, как ни приглашал старик, ни на ночлег, ни даже на ужин, поспешила прочь. Тот не слишком удерживал ее, вопреки всем законам гостеприимства. Руки тряслись – так торопился взломать печать.

Чего он ждал? Мира или войны? Что было выгоднее для него, вождя крохотного племени, волею судеб оказавшегося в центре больших событий?

Его алатары держали перевал Кривой Пасти – боги, до чего однообразны все эти горские названия! – столь незначительный, что даже не на всех картах он был отмечен. И добычи-то у него было хорошо если с десятка захудалых караванов в год.

А затем все переменилось. Перевал Большая Пасть – о Небо! – завалило камнями… работа бежавших от стен Султанапура колдунов, что сопровождали гирканскую орду, осадившую город. На самом севере – у Столпов Имира – хозяйничали гиперборейцы. Белая Рука спешно запирала все ходы и выходы, с тревогой ожидая, чем кончится южная смута. Так что на севере, кроме Кривой Пасти, удобных проходов через горы почти не осталось. Тогда вспомнили и о Таргае.

Старый далхаман тут же заартачился, принялся набивать цену. Недоумок! Со своей-то полусотней!..

Соня незаметно прошлась острым взором по сторонам, подмечая, запоминая, надежно укладывая в памяти все, что видела. Пусть и не пригодится никогда – привычка… Далхаман выбрал для лагеря хорошую долину. Здесь, на пригорке, было ветрено, зато чуть ниже – где стоят шатры воинов, где всхрапывают и бьют копытами застоявшиеся без дела мохнатые горские лошадки – там, должно быть, спокойно и тихо. Дымок от костров поднимался почти ровно, столбом, и только выше ветер раздувал его, разносил серой пеленой над черными, зазябшими, скрюченными деревьями, точно окутывая их погребальным саваном.

Женщин не видно, да и детей тоже. Впрочем, скорее всего, они живут отдельно, в скрытом от любопытных глаз поселке, куда мужчины возвращаются лишь после очередного набега. Разумно. Зачем рисковать… Да и холодно в горах под открытым небом. Какими шкурами шатер ни покрывай, сколько ковров ни стели – все равно от земли тянет стужей, и ветер так и норовит запустить в щели когтистые лапы…

Судя по числу шатров, теснившихся вокруг далхаманова, в лагере сейчас человек двадцать, не больше. Когда она въехала в лагерь с проводником, на них едва ли кто лишний раз взглянул: Нуртана они знали давно. Соне повезло, что она наткнулась на купца в Атлумасе, а не то искать бы ей Таргая до самого Последнего Дня!.. И то еще неизвестно, впустили бы ее в долину или нет. Торговец послужил посланнице Волчицы надежным прикрытием: с подобранными волосами, закутанную в плащ, алатары приняли ее за простого слугу. А к мальчишке какой интерес?..

Нуртан сразу отправился к кострам – выбирать товары на продажу: в Атлумасе уже знали, что седмицу назад в Кривой Пасти опять пропал без вести караван, и купец торопился взглянуть на добычу. Соня же, убедившись, что никто не обращает на нее внимания, отыскала старого Таргая и вручила ему послание из Храма. И все устроилось ко всеобщему удовольствию…

Добравшись до вершины холма, где оставила привязанной свою гнедую, Соня, дуя на озябшие пальцы, принялась отвязывать поводья. Двигалась она нарочито неспешно, уверенная, что – несмотря на кажущееся благодушие – из разбойничьего лагеря за ней наблюдают.

Распутав заледеневший на ветру узел, она оглянулась. Шатер далхамана выделялся не только размерами. Бараньи шкуры, покрывавшие его снаружи, были выкрашены пурпуром. Соня усмехнулась. Ну просто король аквилонский! Должно быть, эту драгоценную краску, что везут сюда из самой Вендии, грабители отыскали в поклаже какого-то каравана…

Она не спеша поправила стремена. Проверила, хорошо ли натянута тетива у маленького гирканского лука.

…Поземка улеглась. Белый пес припал к промерзшей черной земле, высматривая поживу.

Прочел ли уже далхаман письмо? Должно быть, как раз закончил. И сейчас застыл в нерешительности, не зная, то ли кричать людей, то ли взывать к богам, то ли…

Вспышка алого пламени озарила алый шатер изнутри.

Словно кто-то зажег огромную масляную лампу.

В долине на мгновение сделалось светлым-светло…

Соня сощурилась, чтобы Волчье Пламя не опалило глаза, и прикрыла лошади глаза. Слышно было, как мечутся по лагерю разбойники, опрокидывая котлы, роняя оружие, спотыкаясь и падая. Вопли разносились в вечернем безмолвии пронзительно и ясно. Затем их заглушило истошное ржание обезумевших коней – животным понадобилось чуть больше времени, чем людям, чтобы осознать боль.

Грохот, стоны, визг и ругань над лагерем. Ветер переменился – и донес до Сони облако гари. Она закашлялась. Затем вскочила в седло.

Ослепнут далеко не все в лагере, ведь не все смотрели на Волчье Пламя в упор – и не все потеряют голову. А значит, очень скоро кто-то вспомнит и о таинственном гонце…

Точно! Вон, уже сгоняют лошадей, отбирают тex, что сохранили зрение, седлают… Пора!

Соня повернула гнедую.

Алый шар солнца, точно сгусток огня, вырвавшийся из сожженного шатра, стремительно угасал в оскаленной пасти гор. Клочковатые тучи стремительно уносил прочь ветер, и сытая бледная луна взошла над долиной.

Вслушиваясь в звуки погони, девушка пустила гнедую с холма. Та, застоявшись на холоде, была рада вновь обретенной свободе и понеслась во весь опор по замерзшей земле. И только у входа в ущелье Соня натянула поводья: когда они проезжали здесь днем, она заметила, что дно его усыпано острыми камнями. Гнать здесь лошадь – это верная смерть!

А погоня была уже совсем рядом. Соня нахмурилась. Проклятое благодушие! Зачем же она медлила?! Нужно было сразу скакать прочь – и не пришлось бы теперь тревожиться!

Но в глубине души она сознавала, что может клясть себя сколько угодно – ничего от этого не изменится. Опасность подхлестывала ее, добавляла яркости красок миру, веселила, точно ледяное вино… Подвергаясь ненужному риску, она словно искупала скуку последних седмиц, вымещая обиду, что ее – ее! – отправили с таким простым поручением, исполнить которое мог бы любой послушник-первогодок. Не оглядываясь, по звуку, она попыталась определить, сколько человек гонится за ней. Семь? Восемь?..

У самого уха просвистела стрела.

Похоже, она недооценила противника… Слишком расслабилась в теплых южных краях, привыкла к неспешному благодушию. Но горы – иной мир. Любая оплошность здесь может стоить человеку жизни. Алатары подобны голодным снежным барсам – злобные, отчаявшиеся, неутомимые. Такие не теряют времени на пустые раздумья. И никогда не отступаются.

Звуки погони сделались ближе. Сотня шагов отделяла девушку от преследователей. Гнедая не успела отдохнуть после дневного перехода, а кони горцев хотя и уступают ей в скорости, но привычны к этим диким местам, тогда как Соне приходится беречь лошадь, чтобы та, не приведи Небо, не поранилась во тьме.

Впервые за все это время девушке сделалось не по себе. До намеченного места казалось еще так невероятно далеко… А если она не успеет?

Погоня приближалась.

Позабыв об осторожности, девушка ударила гнедую пятками в бока. Каменная крошка полетела из-под копыт. Высекая искры, ударила в стену ущелья стрела, в десяти шагах впереди. Проклятая луна!..

Одной рукой сжимая поводья, пригибаясь в седле, другой рукой Соня стала нащупывать за спиной лук. Хотя на скаку это бессмысленно. Она не успеет перестрелять их всех. Хорошо хоть додумалась тайком от Нуртана загодя натянуть тетиву!

Разбойники что-то кричали у нее за спиной – но ветер уносил голоса прочь. А проклятое ущелье все не кончалось. Или это тьма обманывала ее?..

Наконец-то!

Густая тень скрывала поворот. Здесь, должно быть, изгибалось русло давно иссохшей реки, что пробила себе путь в камнях в незапамятные времена. Вот и огромный обломок скалы, лежащий чуть справа от дороги,– каменный палец, как видно, рухнул, подточенный водой. Или эту глыбу сами разбойники обрушили с высоты на проходивший внизу караван…

Едва свернув за поворот, Соня на ходу спрыгнула с седла, срывая лук и колчан со стрелами, и с кошачьей ловкостью принялась карабкаться вверх по скале. Да, память никогда ее не подводила, наставники в Логове были бы ею довольны! Одного взгляда, брошенного на камень днем, хватило, чтобы запомнить все его трещины и уступы – так что сейчас она без труда взобралась на самый верх. И застыла, сливаясь со стылым базальтом, выглядывая из-за самого краешка. Камень как нарочно для нее подготовлен – с ложбинкой, чтобы удобнее было устроиться стрелку… Первая стрела легла на тетиву.

Маленький лук бил без промаха. Первый из скакавших во весь опор всадников пошатнулся в седле и рухнул наземь. Остальные еще не успели сообразить, что происходит, как вылетел из седла и второй, также поймавший стрелу горлом. Третий начал было что-то кричать – но захлебнулся кровью…

Оставалось пятеро.

Разбойники живо попадали на землю, пустив коней вперед, и затаились за камнями. Мгновение затишья. Девушка покосилась назад, вспомнив, что бросила кобылу без присмотра… не унеслась бы следом за лошадками горцев. Но нет, послушная гнедая неподвижно стояла у скал, нервно всхрапывая и провожая тревожным взглядом перепуганных сородичей.

Успокоившись, Соня вновь принялась за работу.

Что-то шевельнулось среди камней – она спустила тетиву! Нет, мимо… Две стрелы одна за другой просвистели над ее укрытием, но слишком высоко. Можно было не беспокоиться. Из такого неудобного положения им в нее никогда не попасть, если только она не выпрямится во весь рост. Зато сами алатары неосторожно открылись. Хоть и маленькие луки у горцев – еще меньше Сониного,– а лежа из них не постреляешь. Хоть на одно колено, но встать придется… Высунувшись из-за камня, она спустила тетиву. Сдавленный крик подтвердил, что удача вновь на ее стороне.

Оставались четверо.

Горцы хрипло переговаривались между собой. Что они задумали? Стрелять больше явно не собираются. Убираться восвояси, увы, тоже…

Значит, постараются незаметно добраться до нее. Ну, это у них вряд ли получится…

Ах, проклятье!

Луна сегодня явно было на стороне ее врагов. Когда девушка спасалась бегством – она полыхала, как лампа в покоях купца. А теперь, когда Соне так нужен свет, чтобы целиться,– прячется в тучах!

Девушка поежилась: от камня тянуло стужей. В ущелье наступила кромешная тьма. Слева донесся какой-то хруст, покатились камешки, и она немедленно послала в ту сторону стрелу. Ни звука. Видимо, промахнулась. Соня на ощупь проверила колчан. Он был почти полон – но во тьме от лука мало толку…