Текст книги "Рыжая Соня и ветер бездны"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

Соавторы: Дуглас Брайан,Крис Уэйнрайт (Уэнрайт),Дмитрий Арсеньев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Ни лодки, ни ее спутников ей не удалось обнаружить, по-прежнему только пелена косого дождя вокруг и пенистые шапки разбушевавшихся волн.

«Где берег?» – Она судорожно вертела головой, стараясь разглядеть хоть какой-нибудь признак суши.

Но серая хмарь застилала и небо, и море. И все усилия Сони теперь были направлены только на то, чтобы удержаться на поверхности воды. Надежды девочки таяли, но неожиданно она вскрикнула от удара по ноге, лодыжка сразу же заныла от острой боли.

«Что это? – пронеслось в голове Сони, и тут же она вновь почувствовала прикосновение чего-то твердого.– Неужели берег?»

Она из последних сил сделала два-три мощных гребка.

Да! Соня не могла поверить в свое счастье: нога ступила на зыбкий песок! Девочка, оттолкнувшись, сделала еще гребок и твердо встала, но тут же новая волна подняла ее вверх. Девочка понеслась к берегу, помогая себе руками, а когда вновь ощутила под ногами спасительную твердь, бросилась вперед. Соня не смогла достичь берега, когда следующая волна накрыла ее с головой, но уже не отнесла так далеко. Еще одна попытка, и Рыжая побежала по мелкой воде, стараясь обогнать новую волну. В сумерках и пелене дождя она увидела поднимающийся вверх невысокий Скалистый склон, но тут с шумом и грохотом ее накрыл новый пенный вал. Девочку потащило по песку, она чуть не разбила лицо о камень, увернулась… ей удалось вскочить, и она со всех ног кинулась к прибрежным скалам. Ей повезло: она попала на узкую песчаную промоину, уходящую вверх. Если б не эта спасительная ложбинка, ей бы не выбраться на сушу – волны неминуемо расплющили бы ее своими ударами.

Соня, увязая по щиколотки в песке и помогая себе руками, выбралась на ровную часть берега, поднятую над морем. Потом она долго без сил бежала на пожухлой и мокрой траве у подошвы холма, а море разъяренно ревело внизу, Словно злясь, что упустило добычу.

Девочка не замечала ничего: ни хлещущие по ее телу струй дождя, ни воя бури – и только немного отдышавшись, начала приходить в себя и осознавать, что, похоже, самое страшное позади. Прошло немало времени, пока она смогла подняться на ноги и оглядеться по сторонам. Уже стемнело, небо казалось почти черным в светлых пятнах клочковатых туч, убегавших за гребень холма, сполохи молний и раскаты грома слышались где-то вдалеке, но море еще шумело, не успокаиваясь.

Соня зябко поежилась: теперь она ощутила, что промокла насквозь и измучена так, будто целый день ворочала камни. Одежда на ней была разорвана в клочья, и остатки ее прилипли к мокрому телу – только это позволяло им каким-то образом еще держаться.

«Хункар! Талгат!» – Она с надеждой взглянула на море, но на расстоянии двадцати шагов от пенных гребней, бьющихся о берег волн все терялось во мраке. Соня приложила ладони ко рту и закричала, но тут же поняла всю тщетность своей попытки – в реве прибоя ее голос не услышат. Она пошла, всматриваясь в набегающие валы, но, кроме них, ничего не видела.

«Погибли… оба погибли!» – И девочка повернула в обратную сторону, по направлению к городу.

Зубы ее стучали от холода, и Соня побежала, стремясь согреться и побыстрее добраться домой. Море успокаивалось и уже не ревело так свирепо. Взошедшая луна сквозь прорехи, а облака освещала все вокруг скудным светом, достаточным, чтобы различить дорогу, и Соня могла не опасаться, что споткнется в темноте.

Дальше берег спускался к морю, и по светлому песку бежать было еще легче. Она помчалась, что есть сил и вскоре согрелась, но быстро выдохлась и перешла на шаг. Слабый отсвет вдали – огни засыпающего Майрана – радовали ее. Расстояние до города оказалось большим, чем она подумала вначале, но Соню это не огорчило: лишняя лига пешком немного значит в сравнении с тем, что ей довелось только что испытать…

Ее внимание привлек какой-то темный бугор впереди. Сначала Соня решила, что это камень или куча водорослей, но очутившись ближе, разглядела выброшенное на берег, тело человека. Она стремглав помчалась к нему. Хункар!

Ее брат лежал навзничь на мокром песке у самой кромки воды, и волны, лизнув ему ноги, с шумом откатывались назад.

– Хункар! Хункар! – Девочка приподняла голову брата, повернула набок, из носа и рта полились струйки воды.

С трудом приподняв его за плечи, Соня повернула парня на живот и попыталась встряхнуть посильнее. Набежавшая волна окатила их брызгами, и девочка, схватив тело брата под мышки, с трудом поволокла его повыше на берег.

Она уложила Хункара на спину и несколько раз ударила по щекам, но ее попытки успеха не имели: он не подавал признаков жизни.

– Хункар! Очнись же! – в отчаянии повторяла Соня, тряся его за плечи.

Брат оставался нем, его голова безжизненно моталась из стороны в сторону. Соня, потеряв надежду помочь Хункару, в изнеможении опустилась рядом.

Небо совсем расчистилось, и звезды одна за другой вспыхивали на небе, чуть посеребрена ном светом узкого серпика луны. Вдруг раздался слабый стон. Девочка оглянулась на брата думая, что ей почудилось, но грудь его судорожно поднялась, и он сделал глубокий вдох.

– Хункар! Брат! – закричала она во всю силу своих легких. Его веки на мгновение распахнулись, парень вздохнул еще раз и открыл глаза. Некоторое время он бессмысленно смотрел вверхя потом повернул голову к Соне:

– Ты…– и обессилено умолк.

– Я! Я! Это я, Соня! – Девочка припала к нему.

– Не тормоши меня! – слабым голосом прохрипел Хункар, потом посмотрел на сестру и попытался приподняться.

Соня помогла ему, и Хункар, повернувшись сначала на бок, оперся на руку и с трудом сел.

– Где Талгат? Где лодка? – спросил он почти нормальным голосом.

– Лодка разбилась. Ты ничего не помнишь? – Девочка была настолько рада возвращению брата к жизни, что обо всем остальном просто не думала. Мы живы! Живы! Понимаешь?

– Понимаю…– он снова глубоко вздохнул и уставился на сестру.

Лицо его приняло недоуменное выражение, и Соня, проследив за его взглядом, вспомнила, что на ней только жалкие лохмотья.

– Чего пялишься, бесстыжая морда? – сурово спросила девочка, безуспешно пытаясь стянуть на груди остатки одежды.– Мало насмотрелся на проделки вашей Обезьяны?

– Успокойся,– ухмыльнулся Хункар.– Ты же мне сестра. А где Талгат? – отвернувшись, спросил он.

– Не знаю…– прошептала Соня.– Утонул, скорее всего, твой Талгат… Но может, это и к лучшему…

– Как – к лучшему? – ошарашенно переспросил Хункар.

– Да так! – отрезала Соня.– Теперь точно ничего не разболтает!

– Вот ты какая…– Хункар захлопал глазами, силясь осознать услышанное. В глубине души он понимал жестокую правоту сестры, но разум воспринимать ее отказывался.

– Не рыдай,– одернула его Соня, вскакивая на ноги.– Пошли домой, я совсем замерзла…

Отчаяние, вызванное потерей брата, сожаление по поводу нелепой смерти Талгата в Сониной душе уступили место одному желанию – поскорее попасть в тепло.

– Подожди…– опираясь на ее руку, Хункар наконец поднялся с земли.– А мешок где?

– Идем! – потянула его за рукав девочка.– Вспомнил… Там, где и лодка.– И, помолчав, жестко добавила: – и Косой…

– И еще,– когда они уже торопливо шагали вперед, к огням Майрана, наставительно промолвила Соня.– Родителям скажем, что поехали покататься на лодке и попали в шторм. Понял?

– Угу-гу-гу,– согласно кивнул брат, стуча зубами.

Хункар осторожно, стараясь не производить лишнего шума, отворил калитку в заднем конце двора. Они собирались незаметно проскользнуть к дому, но услышали крик:

– Сиэри! Она здесь!

От ворот спешил отец с лампой, поднятой в правой руке.

– Где тебя носило? – набросился он на дочь, не заметив стоящего чуть поодаль от нее Хункара.– Боги! – подойдя ближе, воскликнул он.– Что приключилось?

От дома уже бежала Сиэри, на ходу причитая:

– О, девочка моя! Жива!

Она с разбегу чуть не налетела на вышедшего вперед сына и только тогда заметила, в каком виде ее дети. Оторопело глядя на них, она на некоторое время лишилась дара речи, а потом, как следует, огрев Хункара по щеке левой ладонью, прижала к себе дочь:

– Бездельник! – повернулась она к сыну, не переставая гладить Соню по мокрым волосам. Сам неизвестно где шляешься, так зачем же сестру с собой поволок?

– Да я…– потирая щеку, начал оправдываться Хункар, но мать, не слушая его, повернулась к мужу: – Келемет! – чуть не рыдая, простонала она.– Сделай же что-нибудь!

– Хватит! – гаркнул на нее муж.– Идите в дом, переоденьтесь в сухое. Мать принеси горячего вина с травами. Тогда и поговорим.

Глава VII

Скандал в доме произошел грандиозный. Даже Ална на следующее утро сочла необходимым вмешаться и, поджав губы, посоветовала матери:

– Надо отправить ее подальше от Майрана, в какой-нибудь храм на обучение. С ней тебе не справиться. А я могу попросить сестер.

– Иди ты со своими сестрами…– Последнее слово Соня прошептала едва слышно. Но жестом сопроводила недвусмысленным.

– Вот, видишь, отец, что творит? – оскорбленная в лучших чувствах, Ална беспомощно оглянулась на Келемета, ища поддержки.

– Да уж, вижу,– усмехнулся он.– Ладно, не гневите богов – хорошо, что хоть живы остались, мокрые кошки… Но, может, ты и права,– посмотрел гирканец на старшую дочь.– Надо подумать… А ты, Рыжая, хорошенько запомни: дальше дома этой трещотки, как ее там?.. – обернулся он к Соне.

– Илинна,– хмуро глядя в пол, проговорила дочь.

– Вот, вот,– прищурился Келемет.– Дальше ее дома тебе путь заказан. Иначе выдеру араод ником. Хорошо меня поняла?

– Угу…– с облегчением вздохнула Соня. Ее немалый опыт подсказывал: на этот раз гроза миновала.

* * *

Удод яростно шипел, словно рассерженный кот:

– Ты понимаешь, сучий потрох, какие деньги мы потеряли?

– Конечно, я тоже считать умею,– оправдывался Хункар.– Но я не виноват… Я же сказал тебе, мы попали в страшную бурю, лодку! разбило, Талгат утонул».

Ватага молча слушала разговор главаря с Хункаром. Каждый знал: за листья желтого лотоса, что стали добычей разбушевавшегося моря, был отдан целый кошель серебра. И кто знает, может, Хункар просто хотел все свалить на шторм, а Талгата предусмотрительно убрал с дороги, чтобы тот не продал его Удоду? Как оно было на самом деле?

Мальчишки сидели тихо, боясь вымолвить хоть слово, иначе гнев предводителя мог запроста обрушиться на любого из них. Сони не было – девочка благоразумно решила первые день-два не ссориться с родителями. Потом все успокоятся, надеялась она, и можно будет зажить по– старому.

– Значит, поступим так…– Удод повертел своей маленькой головкой по сторонам,– даю тебе три дня! Потом принесешь деньги. Верно я говорю, разбойники? – Он обвел глазами сидящих перед ним мальчишек.

– Верно,– послышался нестройный хор голосов.

– Удод! – взмолился Хункар.– Где же мне взять столько денег?

– Не знаешь, где достать,– проси у отца! – усмехнулся главарь.– И запомни,– его глаза зловеще сверкнули, – если не принесешь, можешь пенять на себя. Рахманкула помнишь?

Лицо Хункара покрылось холодным потом, в висках болезненно застучало.

– Давай я отработаю,– жалобно проскулил он. – Пойми, мне не найти столько денег за раз!

– Я сказал,– жестко отрезал главарь.– Через три дня. Ступай!

Хункар на подгибающихся ногах вышел из Подвала и без сил прислонился к стене дома. Руки предательски дрожали, перед глазами плавали огненные круги.

«Бежать из этого Майрана! – билась в голове одна только мысль. – Убьет же, скотина, как пить дать, убьет! Но куда?..»

Парень медленно пошёл по проулку, понурив Голову и ссутулив плечи, придавленный своим несчастьем.

«Сестра!» – неожиданно вспыхнуло в мозгу. Но тут же понял, что и ее денег не хватит. «Но если принесу половину… – с надеждой подумал он.– Может, сумею уговорить этого ублюдка подождать. Не убьет, решит дождаться остального…»

Он вошел в дом и, пройдя через нижнюю комнату, стал подниматься по лесенке в комнату сестер.

«Хорошо, что никого нет,– открыв дверь, подумал он.– Где она их, интересно, прячет?»

Хункар методично и со знанием дела обшарил оба сундучка, заглянул под матрацы на кроватях – нигде не было и следа того мешочка с серебром, что он видел в руках сестры.

«Придется попросить,– решил он.– Неужели сестра откажет? Не захочет же рыжая шельма, чтобы Удод убил ее брата?.. А если пожадничает? – Он похолодел от страха.– Попрошу взаймы!..»

Парень сел на кровать, обхватив голову руками. Погруженный в свои мысли, Хункар не слышал, как Соня поднялась по лестнице, и открыл глаза только на стук открывающейся двери.

– Привет! – кивнула она брату.– Что это ты делаешь в нашей спальне?

– Со мной приключилась большая беда… – Хункар с виноватым видом посмотрел на сестру.– Удод требует с меня деньги!

– Какие деньги?

– Те, которые отдали за листья…

– Он совсем с ума сошел? – презрительно повела плечом Соня.– Ты разве виноват? Мы сами еле спаслись…

– Я объяснял, а он слышать ничего не хочет,– заскулил Хункар.

– А если не принесешь?

– Тогда…– Брат выразительно провел ладонью по своему горлу.

– Ох, бедненький! – ехидно бросила девочка.– Ты не пробовал искать другого выхода?

– Нет, искал! Дай мне денег. В долг, в долг,– видя, как поднялись брови сестры, торопливо добавил Хункар.– Я верну… Постепенно…

– Ах, вот что ты делал здесь! – усмехнулась Соня.– Искал мой кошель с монетами. Или скажешь – нет?

– Рыжая, да я…– начал брат.

– А что на это сказали остальные? Как обычно, молчок? – спросила Соня, не желая выслушивать его сбивчивые оправдания.

– Ты же знаешь…– подавленно взглянув на сестру, ответил Хункар.– Они все смотрят ему в рот. Как он скажет, так и будет. Кто ему возражал когда-нибудь? Все имеют голову на плечах, своя шкура дороже.

– Надо же, нахватался разумных мыслей! Рассуждаешь, словно познал мудрость древних,– Съязвила сестра.– Почти как Джанель…

– Эта та, которая была в Аренджуне? – спросил Хункар, чтобы поддержать беседу, втайне надеясь, что сестра, смягчившись, все-таки даст ему денег.– Хорошая девушка…

– Ошибаешься,– фыркнула Соня.– Расфуфыренная глупышка, хотя в Аренджуне ее и пытались обучить чему-то. Впрочем, безуспешно.– Она усмехнулась.– Впрочем, тебе виднее, ты же у нас здорово разбираешься в женщинах…

– Ты дашь мне взаймы? – окончательно потеряв терпение, спросил Хункар.

– И не подумаю! – жестко отрезала сестра. – Сам ведь не веришь, что сможешь отдать! Да как ты мог распустить сопли из-за пустяка? – набросилась она на него. – В кого ты уродился таким тюфяком? Ты должен брать пример со своего отца, а не с каких-то водоносов с рынка, у которых душа расстается с телом при одном только виде клинка…

– Он же убьет меня…– запричитал парень. – Сама прекрасно знаешь, каков Удод…

– Если будешь вести себя как трусливый шакал, конечно, убьет! – Девочка посмотрела на Хункара, прищурив глаза.– Что, руки растут не из того места? Чему нас учил отец?

– Но их же много! – чуть не взвизгнул брат, втянув голову в плечи.– И потом, Удод владеет ножом не хуже меня…

– Владеет ножом… не хуже меня…– передразнила его Соня.– Красиво говоришь! Да только никто из мальчишек по доброй воле не станет его защищать… Никогда об этом не догадывался?

– А если он прикажет?

– Так постарайся управиться до того!

– Тебе легко говорить,– внезапно перешел в атаку Хункар.– С тебя и спроса нет, хотя не я один там был…

– Узнаю своего брата – в первую очередь пытается свалить вину на кого угодно,– язвительно произнесла девочка.– Да, ты там был не один. Ты еще Косого забыл упомянуть! Только вот с него, бедняги, теперь не спросишь! – Она посмотрела на него взглядом, полным презрения:– Ты жалкий трус!

– Что же делать? – упавшим тоном спросил Хункар.

– Но все-таки ты мне брат, хотя иногда я и удивляюсь этому… Ладно! Уговорил,– сказала Соня.– Когда, говоришь, он велел принести деньги?

– Я же знал, ты не бросишь меня в беде! – с явным облегчением воскликнул Хункар.

– Ты не так меня понял,– прервала его восторги сестра.– Денег для этого ублюдка ты не получишь.

– Но он велел…

– Я пойду с тобой, и думаю, мне удастся уговорить его!

– Он ни за что не согласится, ты его знаешь…

– Да уж знаю,– усмехнулась Соня.– Не бойся, он будет просто в восторге!

* * *

На следующий день, когда Соня с Хункаром вошли в логово шайки, там их встретили только двое: Волчий Клык и Тюк. Они лениво жевали свою жвачку, прислонившись спиной к стене, и, не проявив особого интереса к вошедшим, небрежными кивками ответили на приветствие.

– Где Удод? – спросила Соня, подойдя почти вплотную к Клыку.

– Придет,– захихикал тот, глядя на нее замаслившимися глазами.

Соня смерила его презрительным взглядом и, пройдя в глубину помещения, привычно села в кресло главаря. Хункар опустился невдалеке на какой-то хлам и, сжав голову руками, невидящим взглядом смотрел в пустоту перед собой.

Утром он попробовал еще раз уговорить сестру, но та наотрез ему отказала. Теперь его трясло от страха, хотя парень изо всех сил старается не подавать виду.

Предводитель пришел довольно скоро. Он удивленно посмотрел на Хункара, поднявшегося со своего места при его появлении. Соня не шелохнулась, деланно безразличным взглядом смерив Удода!

– Принес? – усмехнулся главарь.– Я не сомневался…

Закончить фразу он не успел. Краем глаза он уловил резкое движение Сони, но и только: кинжал, который мгновение назад она держала за спиной, уже вонзился в живот Удода.

Главарь, согнувшись, схватился руками за рукоять, и лицо его исказилось от боли. Он качнулся, попытался шагнуть к ненавистной девчонке и рухнул лицом вниз. Тюк и Волчий Клык вскочили. Но тут в руках Сони блеснул еще один клинок – и парни тут же уселись обратно.

– Вы ведь ничего не видели? – выразительно спросила Соня.

Нагнувшись, она ловким движением перерезала Удоду шею от уха до уха. Лицо ее осталось, спокойным, только мстительная усмешка заиграла на губах.

Оба мальчишки дружно замотали головами.

«Твой отец свидетелей оставлять не любил», – вспомнила Соня слова Рашмаджана.

– Может… – повернулась она к Хункару.

– Что ты? Что ты? – с исказившимся от ужаса лицом, тот замахал руками.

– Слюнтяй! – Она посмотрела на брата и повернулась к намертво приклеившимся к стене мальчишкам.– Возьмите вашего бывшего, – она небрежно кивнула на скорчившееся на полу тело, около которого растекалась порядочная лужа крови,– и отнесите его за изгородь, в конце тупика. Ну? Что застыли?..

Тюк и Волчий Клык стремительно рванулись со своих насестов. Схватив Удода за руки и за ноги, они проворно поволокли тело к выходу.

– Стойте! – Соня подошла к ним, выдернула клинок из раны.

Вытерев его об одежду убитого, она кивнула парнишкам и повернулась к Хункару:

– Вот и все,– произнесла она так буднично и просто, что у Хункара по спине пробежал противный холод.– Ты никому ничего не должен.

– Прав был Талгат,– переведя дух, сказал старший брат,– ты, Соня, настоящая змея… Рыжая змея,– добавил он, и впервые за последние дни на его губах показалась слабая улыбка.

* * *

Когда они вошли во двор, отец вновь ждал детей у порога.

– Я ведь тебе ясно сказал: не дальше дома твоей подружки,– устало произнес он.– Мое терпение иссякло. Иди за мной.

Соня поспешила следом и увидела мать, держащую лист пергамента.

– Ну, вот и все! – почти теми же словами, что Соня произнесла чуть раньше, приветствен вала ее Сиэри.– Наконец-то я смогу вздохнуть спокойно.

Девочка вопросительно посмотрела на нее, потом перевела взгляд на отца.

– Мой старый знакомый прислал письмо – кивнул отец на пергамент в руке жены,– он приглашает тебя пожить у него.

– Где это? – не поняла Соня.

– Поедешь в Хауран,– сказал Келемет, и по его голосу Соня поняла, что этот вопрос решен окончательно и любые споры бесполезны.– Поживешь там год или два. Обучишься всему, что стоит знать приличной девице. Маади был не последним человеком в столице, а уж в провинции и вовсе стал важной персоной. Кстати, у него дочь твоих лет,– продолжал отец.– Подружишься с достойными людьми, а не с теми шалопаями, с которыми водится твой брат. Так что собирайся. Завтра отправишься в путь…

– Но я не хочу уезжать отсюда, отец! Как же мы расстанемся? – Неожиданно даже для самой себя Соня хлюпнула носом.– Я вас всех так люблю, да и мама будет переживать…

Сиэри растерялась от подобных речей строптивой девчонки, и на ее глаза навернулись слезы.

– Келемет,– повернулась она к мужу.– Может быть…

Тот не дал ей договорить и твердо произнес;

– Соня уедет. – Он устало повернулся к дочери и улыбнулся.– Пойми, малышка, это тебе не в наказание… хотя ты его вполне заслуживаешь! И не простая прихоть… Маади прислал мне письмо неспроста. Он сообщает тревожные вести. Мы с матерью вынуждены отправить вас, тебя и Алну, подальше отсюда: времена наступают неспокойные. А в Хауране пока все мирно…

Соня кивнула. Хотя она не вполне понимала намеки отца, но привыкла, что Келемет всегда знает, о чем говорит. Девочка напряженно ждала Продолжения.

– Ална завтра уедет в свой храм, к сестрам,– в глазах Келемета, как показалось Соне, промелькнула смешливая искорка, но тут же исчезла, уступив место озабоченности,– а мы с мамой и с мальчиками будем пока управляться тут. Ну а там видно будет. Всякое бывает,– вздохнул он, обведя семейство глазами.– Так что иди, Рыжая, собирай вещи. Ничего не поделаешь, дочка.

* * *

Когда на следующее утро несколько всадников по извилистой тропе взобрались на перевал и весь Майран оказался перед ними как на ладони, один из верховых, обернувшись к Соне, бросил:

– Посмотри на свой город, девочка! Неизвестно, когда увидишь его в следующий раз.

– Очень даже известно,– возразила Соня.– Отец сказал: следующим летом я смогу на пару лун вернуться домой, навестить их.

Сама она не очень верила в то, что так и будет: в прощальных словах отца Соня уловила скрытую тревогу и невысказанное предостережение. Но девочке не хотелось выказывать слабость или сомнения при посторонних…

– Ну, тогда конечно. Келемету можно верить…– Мужчина сумрачно усмехнулся в бopoду и тронул коня: – В путь!

Соня все же повернулась взглянуть на город, и на мгновение ей стало немного грустно: окончились ее дни среди лихих майранских мальчишек. Стало жаль пропавшего средь бурных волн Талгата и других, кому больше не радоваться солнцу и соленому запаху моря… Но грусть промелькнула мимолетным облачком и уступила место новым надеждам.

Девочка тронула поводья и поскакала вслед за спутниками, ни разу больше не оглянувшись.

ПОВЕЛИТЕЛЬ СНОВИДЕНИЙ

– Соня! Соня! Встань, Соня! Снова и снова звал из темноты таинственный голос – странно знакомый, несмотря на то, что Соня прежде никогда его не слышала. Откуда-то она даже знала его имя – Голос Дальней Тревоги.

– Беги, беги, Соня! Не время медлить! Очнись же, Соня!

Темные ветви хлестали ее по лицу, острые колючки ранили босые ноги. Соня бежала из последних сил. Ночной лес расступался перед нею. Где– то над головой ухали совы. Ни одной звезды не было видно на затянутом густыми облаками небе.

Краем сознания она понимала, что крепко спит и видит тревожный сон. Но было в этом сне нечто столь родственное реальности, что это страшило даже Соню. Она никак не могла пробудиться. Она знала, что не должна просыпаться – до того мгновения, как увидит…

Собственно, что она должна увидеть? Впереди был только ночной лес, ни одного просвета.

Впереди? А может быть, это находится не впереди, а позади нее?

Оглушенная неожиданной мыслью, она обернулась… и тотчас заметила пляшущий огонек, который, казалось, бежал за нею по пятам, преследовал ее… И что-то в этом крохотном пятнышке света показалось ей настолько ужасным, что она закричала… и наконец, пробудилась.

Тяжело дыша, как после долгого бега, она села, тряхнула головой, рассыпав по плечам роскошную гриву рыжих волос. Низко над горизонтом висела ущербная луна.

Костер, разведенный Соней вечером на склоне холма, давно прогорел. Ни огонька – насколько охватывает глаз. Даже звезд не видно на небе. Только этот печальный багровый серп луны, казалось, задевающий верхушки темных деревьев.

Мрак и одиночество окружали молодую женщину. Ее чуткое ухо не улавливало ни единого подозрительного шороха. И все же тревога не отпускала ее. Может быть, виною было сновидение.

Этот сон приходил к ней уже трижды, и всякий раз все ярче и сильнее, все требовательнее звал ее… но куда? Чего ждет от нее дальний Голос? Куда она должна идти? И кто этот неведомый преследователь, принявший облик пляшущего во тьме огонька?

Тренированное сознание Сони – воспитанницы жреческой школы – понимало: сон этот неспроста. И пляшущий огонек на самом деле далеко не так безобиден, как выглядит. Но кто скрывается за всем этим? И почему именно она, Соня, избрана для неведомой миссии?

Она уселась поудобнее и снова развела костер, решив дождаться утра. Вскоре маленькое жаркое пламя уже согревало ее, а желтоватый свет огня, казалось, волшебным образом отогнал прочь, в сырость и темноту стигийской ночи все сновидения и страхи.

Постепенно занимался рассвет. Луна ушла за горизонт. Восток медленно окрасился багрянцем. Тонкое облако, похожее на летящего дракона, постепенно налилось золотым светом.

Пора было собираться в путь. Соня погасила костер, оседлала лошадь, сложила в кожаную сумку нехитрые пожитки – одеяло, плошку, связку сушеной рыбы. Роскошные рыжие волосы она убрала под тюрбан. Конечно, это не поможет ей скрыть свой пол, но, по крайней мере, издалека ее рыжая грива не будет привлекать к ней внимания. Женщина-воин, путешествующая одна,– здесь, в мрачной Стигии, это лакомая добыча для разного рода разбойников и жрецов-изуверов.

Разумеется, Рыжая Соня могла постоять за себя. Кинжалом, луком и стрелами она владела не хуже любого наемника. И все же не следует рисковать больше, чем это возможно. Судьба и без того предоставляет ей немало шансов помериться силами с враждебным и холодным миром.

А в битве с десятью противниками, возможно, не устоял бы и сам Конан…

Как всегда, мысль о легендарном короле, великом воителе, черноволосом и синеглазом киммерийце, заставила сердце Сони биться сильнее; Конан! При нем Хайбория достигла своего расцвета. Теперь же, казалось, надвигался конец света.

Соня тряхнула головой, отгоняя лишние мысли. Конец света вечно надвигается, особенно на глупых и болтливых кумушек, раздосадованных повышением цен на рыбу.

Но что-то в мире изменилось, везде нарастала тревога. Границы цивилизованных царств трещали под яростным натиском диких племен.

И повсюду творились страшные, темные дела.

* * *

Городок Карос вырос за последние пятьдесят лет у подножия Великой Черной Пирамиды – древнего мертвого храма. Сейчас уже не нашлось бы жреца, даже в самой Стигии, который мог бы в точности рассказать о культах, отправляемых некогда в Черной Пирамиде. Было время, когда один только вид этого грандиозного сооружения наводил страх на обывателей. Теперь же все это осталось в прошлом. Бойкие купцы, не задумываясь, разбивали здесь свои палатки, и торжище кипело в Каросе с утра до вечера.

Соня въехала в город через три часа после рассвета. Городок уже проснулся. По узким улицам спешили прохожие. Стайки темнокожих ребятишек, одетых только в набедренные повязки то и дело пробегали от дома к дому и скрывались в отдалении. У наглухо закрытых дверец сидели в полной неподвижности старики – одни курили длинные трубки, другие потягивали какое-то густое черное варево, запивая его холодной водой из больших глиняных кружек, третьи просто глазели на улицу – застывшие, смуглые, похожие на ящериц. Женщины, закутанные в черные покрывала, несли на плечах кувшины с водой, большие корзины, полные фруктов. Скаля зубы в улыбке, предлагали прохожим свой товар бродячие разносчики лепешек и напитков. Соня шагом ехала по извилистым улочкам Кароса. Она и сама еще не знала, что будет делать в этом городе. Для начала неплохо было 6ы отыскать постоялый двор и передохнуть. Ей указали небольшую гостиницу для небогатых купцов, расположенную почти у самых Городских стен. У низенького глинобитного забора, окружавшего белое прямоугольное здание с рядом маленьких окошек по второму этажу, росло старое кряжистое дерево. В тени этого дерева спал нищий. р Соня спешилась и направилась к воротам, держа лошадь в поводу. Гнедая тихонько упиралась и пофыркивала – что-то здесь явно не нравилось животному.

– Перестань, Подружка, – сердито проговорила Соня по-турански, обращаясь к кобыле.– Мне самой здесь не по себе, да что поделаешь!

Нищий под деревом вдруг оглушительно всхрапнул и перевернулся на другой бок. Соня решительно вошла во двор. Тотчас же к ней подскочил маленький вертлявый слуга, верный, как сапог, и зачастил:

– Приветствую благородного господина… ox, простите! Приветствую благородную госпожу! Неужто госпожа путешествует одна? Ай-ай! Такая красотка не должна пускаться в путь без охраны! Ай-ай! Большие опасности – везде, везде! Времена-то какие! Только госпоже повезло, очень повезло, сказочно повезло – ведь это лучший в Каросе постоялый двор, здесь только порядочные люди, только добрые люди, сплошь зажиточные, вежливые, аккуратные люди… А у госпожи… э-э…

– Держи.– Соня вытащила из кошелька медную монетку и сунула слуге.

Тот поморщился при виде меди, но, тем не менее, довольно ловко спрятал ее в широком рукаве своего грязноватого белого одеяния.

Продолжая расписывать Соне выгоды ее пребывания на этом постоялом дворе, слуга то плелся за нею следом, то семенил сбоку, то забегал вперед, пока она ровным широким шагом пересекала двор.

«Веселый Вепрь» действительно выглядел вполне приятным заведением. Из кухни распространялся аппетитный запах жареного мяса и тушеных овощей. Большой котел стоял в дверях кухонного помещения, и виден был голый по пояс чернокожий повар, увлеченно колдовавший над варевом. Судя по всему, там готовилась похлебка.

У Сони, которая уже восемь дней не ела ничего, кроме сухарей и сушеной рыбы, изредка разнообразя скудную трапезу найденными по пути ягодами, при одной только мысли о горячей еде потекли слюнки.

От сморщенного маленького слуги, внимательно наблюдавшего за гостьей, конечно, не укрылось и это.

– А уж какая у нас кухня, госпожа,– сюда приходят даже слуги из богатых домов и берут у нас готовые блюда, чтобы угощать своих господ! Да-да, это чистая правда, и если госпожа поживет у нас подольше, то у нее будет возможность убедиться в этом! Да что я рассказываю! Правду ведь говорят: лучше все испробовать на себе…

– Да,– задумчиво повторила Соня, обращаясь больше сама к себе,– лучше все испробовать на себе…

Последняя фраза маленького слуги странным образом отвечала ее мыслям. Она знала, что неспроста оказалась в этом городке, выросшем у подножия мрачных угрюмых пирамид – обиталищ мертвых темных богов. Неспроста – потому что сон о Голосе Неведомой Тревоги звучал в ее душе все громче и громче. И единственным способом все понять было именно испробовать на себе… Распробовать – что?