Текст книги "Цена Веры (ЛП)"

Автор книги: Роберт Хейс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Дрейк подмигнул ей.

– И ещё с некрофилией. А что касается груза… лучше тебе не знать.

– Так почему…

– Потому что я гарантирую сражение, – улыбнулся Дрейк. – Настоящую драку.

"Джез, говори "нет". Моррасс скользкий, как угорь, и опасный, как акула. Не говоря уже о том, что он в ответе за большее число смертей, чем ты".

– Конечно, – сказала она, ухмыльнувшись под стать пирату, – почему бы нет.

Джеззет

– Императрица Рей Чио, – выкрикнул секретарь во двор, и умчался с балкона так быстро, как только позволяли его короткие ноги.

"И такой театральный выход – каждый раз. Интересно, ей это наскучило так же, как и всем остальным?".

Джез даже не пыталась скрыть зевок. Несколько городских магистратов заметили это, так что она решила усилить оскорбление, сладко потянувшись. Ещё больше мужчин обратило на неё внимание, некоторые открыто плотоядно смотрели, а другие лишь скрытно бросали взгляды, когда думали, что никто не смотрит. Дрейк Моррасс стоял на другой стороне зала и ухмылялся, блистая золотым зубом.

Закончив свои потягушки, Джеззет обнаружила, что большинство чиновников отвернулось – от отвращения, или в попытке игнорировать её существование. Один из них – лысеющий мужчина, которого звали, как Джеззет припоминала, Хидео Рурин – не отвернулся, а наоборот, глазел на неё с голодным выражением на лице. Если точнее, то он пялился на её сиськи. В области груди у Джеззет никогда не было чего-то выдающегося, чему она очень радовалась. Но сейчас её облачение не особенно скрывало грудь, и похоже, многие мужчины в Соромо воспринимали это как приглашение с вожделением пялиться во все глаза. Джез уставилась в ответ на магистрата Рурина и подождала, пока он заметит. Когда же он наконец оторвал взгляд от её груди и посмотрел ей в глаза, она ему подмигнула. Магистрат покраснел, насколько позволял его цвет кожи, и быстро решил, что пол куда интереснее, чем Джеззет или её грудь.

"Любой бы подумал, что они раньше никогда не видели женщину".

Донёсся звук гигантских чешуйчатых крыльев, хлопавших в воздухе, и на собравшихся во дворе подул сильный ветер, развевая одеяния и знамёна. Табард Джез затрепетал у голеней, и несколько прядей волос вырвалось из пучка, упав на лицо. Джеззет даже захотелось прикрыть лицо рукой, как поступали остальные, но она решила этого не делать.

"Пусть видят, что тебе плевать, Джез. Пусть думают, что ты не боишься этой гигантской летающей ящерицы со всеми её зубами".

Драконий матриарх тяжело села на балкон, мускулистые задние лапы сгладили удар, а крылья быстро сложились, и зверь смог опуститься на передние лапы. Тварь проревела своё приветствие прямо в зал, и гнилостная вонь рептилии окутала Джез. Она ничего не могла с собой поделать и сморщила нос – оскорбление, если бы кто-нибудь заметил, но к счастью, все смотрели только на дракона. С грохотом выйдя в зал, дракониха окинула взглядом собравшийся двор. Самые могущественные люди Соромо склонили свои головы и опустились на колени. Стоять в зале остались лишь Драконьи рыцари, поклявшиеся защищать и освобождённые от поклонов, а ещё Джеззет и Дрейк Моррасс. Пиратский капитан подмигнул, игнорируя гигантскую ящерицу. Джеззет закатила глаза и снова повернулась в сторону драконихи, обнаружив, что та внимательно на неё смотрит.

Всякий раз, вид матриарха производил на Джез впечатление – в полтора раза больше драконов мужского пола. В каждом поколении рождался лишь один дракон женского пола, и матриарх с императрицей вместе правили империей.

На спине Драконьего матриарха, в седле, которое, казалось, сформировано собственными чешуйками чудовища, сидела Драконья императрица. Нынешняя императрица Рей Чио была едва ли не девочкой, но всё же являлась верховной правительницей всей империи, и даже Джез вынуждена была признать, что императрица легко несла бремя этой ответственности.

"Наверное, преимущества рождения для правления".

Если верить историкам, род Чио никогда не прерывался. Связь с матриархом драконов давала императрице неестественно долгую жизнь, устойчивость к болезням и самого опасного телохранителя в известном мире.

Зал приёмов был чудовищным, и мог вмещать не только матриарха, но и множество драконов поменьше, принадлежащих Драконьим принцам. Джез решила, что слово "обширный" здесь было бы преуменьшением. Множество гигантских каменных столпов, расположенных далеко друг от друга, поддерживали крышу из закалённого стекла, достаточно прозрачного, чтобы пропускать свет, но достаточно прочного, чтобы противостоять непогоде. Многочисленные балконы, на каждый из которых могло приземлиться несколько драконов, украшали края зала, но самым большим был балкон матриарха. В центре зала на слегка приподнятой платформе стоял трон императрицы – массивное сооружение из драконьей кости, на котором легко могли усесться четыре таких императрицы, как нынешняя. Говорили, что каждая дракониха-матриарх предоставляла одну кость для трона, и на той кости вырезали имя и деяния императрицы и её дракона.

На помосте, на своём традиционном месте подле трона, стоял на колене Драконий герольд. В своих доспехах из костей дракона этот мужчина был почти таким же впечатляющим, как и матриарх. Джез уже слышала множество историй о его доблести в битвах, и желание сразиться с этим мужчиной вызывало в ней возбуждение, которое она не могла сдержать. Если бы дуэль между ними не могла привести к смерти одного из них, Джеззет с радостью испытала бы свою храбрость против герольда.

Перед троном было разложено множество подушек, по одной на каждого присутствующего при дворе. Все придворные должны были стоять перед императрицей на коленях и поднимались, лишь, если получали разрешение обратиться к ней напрямую. Даже пожилые и увечные не были избавлены от этой традиции, как и гости при дворе, и Джеззет вскоре под угрозой ареста придётся воспользоваться своей подушкой.

Матриарх остановилась перед помостом и склонила голову. Девушка, сидевшая на чудище, элегантно соскользнула на пол. Джеззет увидела, как в тот миг, когда сандалии императрицы коснулись пола, Дрейк Моррасс опустился на колени на свою подушку. Она не последовала его примеру.

Драконья императрица была ниже Джеззет и намного моложе – почти девчонка. Предыдущая императрица по неизвестным причинам отреклась, как только её дочь достигла совершеннолетия, и оставила Драконью империю в руках ребёнка. У Рей Чио была безупречная кожа идеального оливкового оттенка, стройная фигура, изгибы которой всё ещё формировались, и роскошные тёмные волосы, волнами ниспадавшие на спину до самого пояса. Недавно императрица стала носить табард того же фасона, что и у Джеззет, только глубоко-алого цвета – того же оттенка, что и чешуя её дракона. Табард открывал куда больше маленького тела императрицы, чем нравилось многим при дворе, и они вслух высказывали Джез своё неодобрение за влияние на их императрицу.

Императрица немедленно направила взгляд своих бледно-зелёных глаз на Дрейка Моррасса, и едва заметная улыбка тронула её губы. Ни для кого не было тайной, что девушка выбрала Дрейка себе в любовники, и также не составляло секрета, что пират активно добивался привязанности Рей Чио. Не было законов, запрещающих этого, и пока она не забеременела, её действия никогда не стали бы открыто осуждаться при дворе, поскольку это определённо означало бы смерть осуждающего.

Драконья императрица остановилась перед троном и окинула взглядом всех собравшихся придворных. Кроме самой императрицы стояла только Джез – ей нужно было сесть раньше императрицы, иначе это будет расценено как ужасное оскорбление. "Как раз то, чего хочет большинство магистратов". Императрица встретилась взглядом с Джез и едва заметно кивнула. Джеззет склонила голову в ответ и опустилась на свою подушку за несколько мгновений до того, как монаршая задница императрицы коснулась трона.

"Жаль, что ты так и не научилась спать с открытыми глазами, Джез. Сейчас бы это пригодилось". Как обычно на таких встречах императрицы и чиновников, первым вопросом на повестке было обсуждение дел города и империи, ни одно из которых ни в малейшей мере не касалось Джеззет. Она изо всех сил старалась игнорировать пустую болтовню правящих империей людей, думая о своём. Джез приходилось признать, что на неё производила большое впечатление стойкость императрицы в таких вопросах – в семнадцать лет Джеззет не могла бы пересидеть такую скуку.

Спустя восемь лет тренировок и немало лет становления женщиной, Джеззет стала настолько же трудной для своего учителя, насколько его тренировки были трудны для неё. Её тело всё ещё менялось, от физических тренировок она обросла мышцами, и с самоуверенностью юности страстно желала их испытать. Она при любой возможности пыталась сравниться силой со стареющим учителем, и это раздражало тем сильнее, что таких возможностей он ей не предоставлял. В середине её курса обучения Юрий превосходил Джеззет во всех возможных значениях слова "мастерство". Он притворялся, что собирается проводить проверку силы, но в последний миг изгибался, поворачивался или парировал, а Джез впустую махала сталью.

А ещё примерно к семнадцатилетию Джеззет Юрий начал её резать. Он сказал, что Мастер Клинка должен знать, каково это быть раненной, каково это – получить порез или укол, чтобы научиться игнорировать боль в битве. Сначала её раны были нерегулярными, неглубокими, болели адски, но, зажив, почти ничего после себя не оставляли. Но вскоре он уже причинял ей боль во время каждого учебного боя – разные раны и разным оружием и никогда в одном и том же месте. Грудь и спина Джез стали полем шрамов, а её ноги и руки немногим лучше, но на лице он ей оставил лишь один порез – крошечную царапину под правым глазом.

"Старый ублюдок хотел сохранить твою красоту, Джез. Не хотел трахать девчонку, которую изуродовал".

Джез по-прежнему ненавидела свои шрамы. Она не знала точно почему, но ненавидела саму мысль о том, что люди на них смотрят. Нечасто она чувствовала застенчивость, но когда люди смотрели на неё, по коже бежали мурашки. Впрочем, нынче она сама старалась привлечь к себе внимание. Джез обнажала руки, чтобы дать людям возможность посмотреть, показать им, что она прошла через такой ад, какой им и не снился, и осталась живой.

Магистрату Хидео Рурину дозволили обратиться к императрице. Это был суровый мужчина с ястребиным лицом и длинной подковой волос на голове. Этот чиновник отвечал за вопросы торговли между Драконьей империей и свободным городом Ларкосом, который во всём известном мире считался самым большим и прибыльным городом. Когда чиновник принялся перечислять какие-то последние торговые соглашения, Джез не могла не отметить, что императрица то и дело бросает взгляды в сторону Дрейка Моррасса.

Джез и сама прекрасно помнила, как в этом возрасте была очарована мужчиной старше себя, и вовсе не своим старым учителем – об этом факте Юрий узнал и немедленно из ревности принял меры. В качестве ученицы Мастера Клинка Джеззет занималась сексом с тех самых пор, как её продали. У Юрия не было сомнений на тему её возраста, желания или даже о понимании секса юной девочкой. Он использовал её тело, когда только ему этого хотелось, и даже не трудился оправдываться – хотя с возрастом Джеззет решила, что это плата за её обучение.

Неподалёку, в городе под названием Труридж, был другой мужчина старше неё, хоть он и выглядел едва ли не мальчишкой. У него были грязные волосы, которые постоянно спадали на лицо, и носил он замаранную одежду, из-за чего выглядел бедняком, хотя определённо им не был. Джеззет регулярно отправляли в Труридж – на рынок, в магазин, или украсть что-нибудь в рамках своего обучения. Юноша всегда был там, всегда пил кислое вино и смотрел на окружающий мир.

"Тогда он казался таким загадочным и опасным", – вспомнила она с улыбкой.

Когда Джез наконец собралась с мужеством, чтобы поговорить с ним, она узнала, что звали его Том, хотя она так и не выяснила, чем он занимался. Довольно скоро они впервые потрахались, и целую неделю занимались этим ежедневно. Хоть Джеззет была и моложе Тома, но смогла научить его кое-чему. Она почти убедила себя, что они влюблены. А потом всё узнал Юрий.

Он был не из тех, кто злился, или, во всяком случае, не показывал этого. С горькой улыбкой Джеззет вспоминала, как умоляла старого учителя не делать ничего Тому, но всё без толку. Юрий пошёл в Труридж и отыскал его. После этого юный любовник Джеззет не заговаривал с ней, даже не узнавал её – просто игнорировал и уходил прочь всякий раз, как она пыталась привлечь его внимание.

"Так и не узнала, что старый ублюдок сказал Тому, но чем бы это ни было, отпугнул он его знатно".

Мысли о старых любовных победах неизбежно привели Джез к мыслям о Танкуиле, а с ними пришла и тупая боль в груди, которую она отказывалась признавать. Ясно было, что значит эта боль, и чем она вызвана: Джез скучала по арбитру. Скучала по нему, как скучала бы по части себя. Последние слова друг другу они прокричали – бессмысленная ссора, которая не принесла ничего никому из них.

"Он всегда будет ставить на первое место свою чёртову Инквизицию, и ты этого никогда не поймёшь, Джез. Лучше покончить со всем сейчас, пока всё не зашло ещё дальше". Очередная горькая мысль, и Джез знала, что никогда её не воплотит – всё уже зашло слишком далеко. У неё хватило бы смелости встать перед сотней вооружённых солдат, но она знала, что её смелости не хватит, чтобы бросить Танкуила.

– Джеззет, – голос императрицы вывел Джез из задумчивости. Она поняла, не на шутку встревожившись, что весь двор, включая гигантскую зубастую ящерицу, смотрит на неё. – Не могла бы ты остаться и немного поговорить?

Джез улыбнулась и склонила голову.

– С удовольствием, императрица.

– Остальные покиньте нас, – сказала императрица тоном, который не оставлял возможности сомневаться в её приказе.

Некоторые чиновники уничижительно бубнили в адрес Джез, поднимаясь на ноги и шаркая прочь со двора. Хидео Рурин пристально уставился на неё, вздёрнув свой клювоподобный нос – но он не стал бы ничего говорить в присутствии императрицы. Этот чиновник был одним из тех, кто сильнее всего возражал против присутствия Джез при дворе, и уже потерял своего первенца из-за мнения, не понравившегося императрице. Он и не пытался скрывать, что винит Джез в казни своего сына.

Ни Драконий герольд, ни Драконьи рыцари не сдвинулись с места – они останутся и будут защищать свою императрицу на случай, если что-нибудь произойдёт. Маленькая императрица не находилась под усиленной охраной лишь когда была в небе со своим драконом – в это время она была вне досягаемости даже самого опытного убийцы.

Дрейк Моррасс подождал, пока последний чиновник не выйдет из помещения, и тогда поднялся. Он в несколько лёгких шагов пересёк расстояние до помоста, храбро забрался на него, наклонился и прошептал что-то императрице на ухо. Маленькая женщина хихикнула, поцеловала Дрейка и взмахом отослала его прочь. Пиратский капитан изобразил ленивый поклон, более уместный в Сарте, чем в Драконьей империи, и важно направился в сторону выхода, подмигнув на ходу Джеззет. Она фыркнула и покачала головой, но он не обратил на неё внимания, прошёл мимо, высоко подняв голову и стуча каблуками по отполированной поверхности каменного пола.

Как только дверь закрылась за Дрейком, императрица поднялась на ноги. Она бросилась к Джеззет и взмахом показала ей встать.

– Поднимайся, поднимайся, прошу тебя, – сказала юная женщина с широкой улыбкой, и взяла Джез за руку, собираясь поднять её. – Они уже все ушли, и нет нужды в этом формализме.

Джез поднялась на ноги. Они с императрицей были почти одного роста, но Джеззет была тощей и мускулистой, а та – стройной и грациозной. Она казалась слишком хрупкой, чтобы ездить на драконе, не говоря уже о самом большом драконе из всех, но Джез видела это своими собственными глазами. Но всё же её сильно радовал тот факт, что она может сломать императрицу Драконьей империи, как веточку.

Матриарх на помосте издала низкий рык. Драконья императрица остановилась и повернулась к своей драконихе, немного склонив голову вбок, а потом обернулась к Джеззет.

– Она чувствует от тебя угрозу, – сказала императрица с девчачьей улыбкой. – Ты собираешься причинить мне вред, Джеззет Вель'юрн?

"Осторожнее, Джез. Помни, что говорила Катерина. Правда может быть твоим щитом, но если правды слишком много, то она может стать твоей петлёй".

– Никогда, императрица, – сказала Джез, умиротворяюще поднимая руки. – Я просто думала, какая вы сегодня хрупкая. И меня изумляло, как вы можете ездить на этой твари.

И снова дракониха издала рык, но зверюга сидела на задних лапах и вроде не собиралась бросаться вперёд и есть Джеззет, хоть ей это и ничего не стоило. Однажды Джез видела, как матриарх перекусила лошадь пополам. Лишь змеи, жившие глубоко в морях, могли сделать нечто подобное и, в отличие от драконов, их Джез никогда не видела.

– Ей не нравится, когда её называют тварью, – посоветовала императрица.

Джеззет посмотрела на матриарха и поклонилась.

– Я извиняюсь.

– Я сказала ей, что она, должно быть, ошиблась, – продолжала императрица, взяв Джез за руку и направляясь к балкону. – Но она сказала, что почувствовала что-то от тебя, возможно агрессию.

– Клянусь, императрица…

Маленькая женщина отмахнулась от слов Джез.

– Он всё ещё молода. Она совершает ошибки. Женщина в семнадцать считается молодой, но для дракона это и вовсе ничто. Идём. – Она потащила Джез на балкон и взмахнула маленькой ручкой перед её лицом. – Дрейк подарил мне кольцо, ну разве оно не чудесно!

Джез едва не рассмеялась, глядя на широкую улыбку на лице императрицы.

– Оно кусается? – спросила она.

На миг улыбка опала, и императрица выглядела озадаченно.

– Это кольцо, Джеззет Вель'юрн. Оно не может кусаться.

"Могущество и наивность, какая опасная комбинация".

На вид кольцо было сделано из серебра – две полоски металла переплетались, снова и снова обвиваясь друг вокруг друга. На каждой полоске было что-то написано на языке, которого Джеззет не понимала.

Она коснулась пальцем своего кольца – простой деревянной полоски на среднем пальце левой руки. Его дал Танкуил, чтобы Джез могла противостоять принуждению. Это было заклятие, которое могло заставить арбитра поверить, будто она говорит правду. Танкуил дал ей его в Сарте, чтобы одурачить арбитра Коша. С тех пор Джез это кольцо никогда не снимала.

– Он милый и добрый, и точно знает, как ко мне прикасаться, – говорила императрица.

Меньше всего Джез хотела говорить о сексе. "Ещё один повод скучать по Танкуилу".

– Добрый? – со смехом сказала она. – Мы говорим об одном и том же Дрейке?

И снова улыбка соскользнула с лица императрицы. Она вскинула голову и уставилась на Джез.

– Ты скучаешь по нему? – повернувшись, спросила императрица, и пошла по балкону.

Джез последовала за маленькой женщиной.

– Скучаю ли я по Дрейку?

Императрица покачала головой, и Джез сзади увидела, как колышется толстый пучок волос.

– По арбитру Даркхарту. Я могу приказать, чтобы его вернули сюда. Могу отправить одного из принцев отыскать его. Это займёт не больше недели.

– Нет. Благодарю вас, императрица, – сказала Джез. – У него есть работа…

– Но ты с ней не согласна?

– Я не согласна не с работой, а с нанимателем. – Следовало признать, что отчитываться перед императрицей Драконьей империи было более чем странно, и она не могла не отметить, что герольд последовал за ними на балкон. В такие минуты Джез терпеть не могла быть безоружной.

"Мастер Клинка без клинка…"

По балкону разнёсся рык, Джез обернулась и увидела, как выползает матриарх, уставившись на неё глазами-бусинками.

– Ты чувствуешь угрозу, – сказала императрица.

Джез фыркнула.

– Просто не очень люблю об этом говорить. Мы с Танкуилом… мы спорили об этом. Не думаю, что я должна обсуждать это с другими.

И снова императрица по-девчачьи улыбнулась, на этот раз сочувственно и озабоченно.

– А разве не этим занимаются друзья? Разговаривают о своих проблемах. Я скучаю о Дрейке, когда его здесь нет. Временами он уплывает на многие месяцы, занимаясь… Чем он там занимается.

– Пиратством, могу поспорить.

– Да, наверное. Я скучаю по нему, когда его здесь нет. – Она вздохнула. – Сай ам, ча ам.

Матриарх тяжело вышла на балкон и с грохотом направилась в сторону двух женщин. Джез изо всех сил попыталась не показывать своего страха, когда громадное существо приблизилось, но оно всё равно не обратило на неё никакого внимания. Дракониха остановилась в нескольких футах перед ними и склонила голову. Джеззет никогда прежде не видела этих чудищ так близко. Голова была размером с повозку, а каждый зуб – с её руку. Она и представить себе не могла, как эти твари могут летать. И уж тем более, как маленькой женщине, стоявшей рядом с ней, хватало храбрости летать на драконе. Резкий низкий звук вылетел из пасти драконихи, и императрица кивнула.

– Хочешь поесть? – спросила императрица, снова глядя на Джеззет.

Джез пожала плечами.

– Там, где я выросла, никогда не отказываются от предложения поесть.

– Хочу послушать об этом. Где ты выросла. С неба я видела немало в своей империи, но ты, должно быть, повидала всякого. Дрейк рассказывает мне истории – истории о дурных местах, полных насилия, крови и секса. Он рассказывал об отвратительной расе существ под названием друрры, и о землях, в которых ходят мертвецы. О гигантских морских созданиях, рядом с которыми даже мой дракон кажется маленьким, и о войнах, в которых с обеих сторон сражаются тысячи людей. Он клянётся, что в дремучих южных лесах есть древние духи, которые принимают образ человека и соблазняют людей, убеждая их по своей воле отдать свою жизнь. Я слышала его рассказ о городе, целиком построенном из белого камня, который блестит на солнечном свету, о демонах, способных украсть человеческую душу, и о Богах, ходящих по земле.

Императрица улыбнулась и посмотрела вдаль.

– Не знаю, во что из этого мне и верить. А ты расскажешь мне истории?

Джеззет сдержала вздох. "Хорошо бы с этой едой подавали и вино".

– Конечно, императрица.

Джеззет

– Ты знала Чёрного Шипа? – спросил Салли. Его глаза странно расширились, а лицо тревожно округлилось. Услышав, что Джеззет целый день развлекала императрицу байками, большой солдат потребовал, чтобы и ему все их рассказали. Бо́льшую часть историй Джез о сексе, насилии и чудесных побегах он стоически воспринимал постоянными кивками, но в миг, когда она упомянула Шипа, его челюсть отвалилась.

– Знала.

– А ты… ну, это…

– Трахалась ли с ним? – Джез фыркнула. – Нет.

– Каким он был? Прежде чем…

– Прежде чем помер? Грубый. Грубый и жестокий. Чересчур верный, хоть этот ублюдок и пытался всё время это скрывать. Он был далеко не таким плохим, каким его описывали в байках, но во врагах такого лучше не иметь.

– В недобрый день я услышал, что он умер. Это всё равно как узнать, что троллей не существует, или что магия ушла из мира.

"Может для тебя это и так. Для меня это было, как потерять одного из друзей. Немного их у меня осталось".

Салли всё болтал, а она снова попыталась свыкнуться с двумя версиями императрицы, с которыми её довелось познакомиться. Наедине с Джеззет Рей Чио была обычной избалованной девушкой. Она была полна неугомонной энергии, и ей страстно хотелось иногда поделиться новыми переживаниями с новой подругой. Не раз Джез приходилось сидеть молча и вежливо выслушивать, что императрица и Дрейк делают друг с другом с глазу на глаз. И хотя ничто из этого не вогнало бы Джез в краску, но ей не очень-то хотелось выслушивать это от семнадцатилетней правительницы самой большой империи мира.

А другая версия Рей Чио – Драконья императрица.

Хотя Джез и случалось видеть императрицу, когда та подскакивала и легкомысленно рассказывала о достоинствах улыбки Дрейка Моррасса, но также она наблюдала, как та приказывает казнить своих собственных подданных, словно те не были людьми. Например, один чиновник пришёл ко двору, умоляя о дозволении императрицы взять себе другую жену – его жена стала так смотреть на слугу, что муж начал ревновать. Императрица приказала умертвить и жену чиновника, и слугу, позволила истцу заново жениться и ещё, если он того захочет, лишить наследства всех его нынешних детей.

В одну минуту эта женщина могла быть настолько грубой, и такой трепещущей в другую, что это не только пугало Джеззет, но ещё и сердило, едва не вызывая желание ударить Рей Чио.

"Подходящий конец для Джеззет Вель'юрн – лишиться жизни, жестоко убив Драконью императрицу на глазах её собственного дракона. Пожалуй, я вошла бы в учебники истории".

И, разумеется, гигантский летающий геккон тоже её беспокоил. У чудища была тревожная способность читать мысли Джеззет, или по крайней мере чувствовать её ощущения вблизи от императрицы.

"А ведь было время. Когда ты хотела побывать в этом чёртовом королевстве и увидеть дракона, Джез. Что ж, теперь ты его увидела вблизи, даже, блядь, слишком близко, и теперь уж точно ясно – мне драконы не нравятся".

– Будет сдвиг опор, – сказал Лей. Это были первые его слова за день.

– Лей, меня беспокоит, что ты можешь чувствовать сдвиги, – сказал Джерин, потом упёрся ногами в землю и стал ждать

Джез посмотрела на Салли. Тот посмотрел в ответ и пожал плечами. Они оба сидели на ящиках, и сложно было придумать более устойчивое положение. Но это не значило ни черта, когда приближался сдвиг опор, а Лей уже не раз доказывал, что в таких вещах он не ошибается.

– Лей, сдвиг-то сильный будет? – спросила Джез тощего уроженца Соромо. Тот в ответ пожал плечами, но по самодовольной ухмылке Джеззет поняла, что знает он больше, чем говорит.

Джез до конца не понимала, отчего происходят сдвиги опор – дело, наверное, было в каких-то силах за пределами её разумения, но она знала, к чему это приводит. Время от времени плавучие каменные кольца, державшие Соромо на плаву, двигались. Некоторые кольца всплывали чуть выше, принимая на себя чуть меньше веса города, в то время как остальные тонули под перераспределённым давлением.

"И результаты варьируются от дезориентации, до "Ой, бля, отчего же я валяюсь на жопе, и что за тяжёлая штука сейчас меня раздавит".

Все ждали. И ждали. И ждали. И как раз когда Джез решила, что Лей наконец-то ошибся, начался сдвиг, и город накренился.

Имелась причина, по которой Соромо был построен именно так – в виде сотен островов из дерева и камня, связанных друг с другом. Если бы он был большим единым островом, то после первого же сдвига опор он бы треснул и обрушился под тяжестью своего собственного веса. Остров, на котором они находились в настоящее время, был вытянутым и низким портовым районом, но всё равно Джез видела, как шевелятся предметы, и слышала грохот незакреплённых вещей под воздействием сил гравитации. В других районах города случались и более заметные последствия: целые здания наклонялись, в свежем ночном воздухе разносились пронзительные звуки, и стаи птиц, устроившихся было на насестах, разлетались во все стороны.

Джез, как всегда проворная и изящная, как акула в воде, легко справилась с новым уклоном мира. Салли повезло меньше. Для здоровяка это был всего лишь второй сдвиг опор в жизни, и первый прошёл едва заметно. От этого же Сал свалился со своего ящика на деревянный пол и чуть не упал в воду. Легко было бы посмеяться над его неудачей, и когда-то она бы так и поступила, но Джеззет уже была не тем же человеком, что прежде. Несмотря на всё ещё качавшуюся платформу под ногами, она встала и протянула руку, чтобы помочь Салли подняться. Лей присоединился к ней, и вдвоём они подняли здоровяка.

Волны шумно плескались о борта причала – от сдвига вода перемещалась по городу в таких эпических масштабах, что Джез даже в мыслях не могла себе представить. Бурные воды беспокоили её почти так же сильно, как и глубокие, а здесь имелось и то и другое. Джез, конечно, не давала страху управлять своей жизнью, но это не значило, что ей хотелось бессмысленно рисковать. А что может точнее попадать под определение "бессмысленный риск", чем глубокие бурные воды?

– Они опаздывают, – сказал Джерин, которого выравнивание города, по всей видимости, ничуть не встревожило. – Дрейк ведь не сможет обвинить нас, если они не приедут, не так ли?

Примерно секунду спустя Джез поняла, что Джерин спрашивает её. Она пожала плечами.

– Они приедут, Джей. Люди обычно не выживают, когда подводят Дрейка Моррасса, а не доставить его груз как раз и значит "подвести".

– Точно, точно. Просто плата-то хорошая, действительно хорошая. Её хватит, чтобы… ну, подняться. Взять семью и убраться из Отбойников.

Отбойниками называли самые окраины Соромо. Эти районы были обычно более новыми и обустроенными хуже прочих. Изумрудное море и его сопутствующие элементы приносили больше всего разрушений в Отбойниках. И не раз там слышали об исчезновении людей, особенно детей. Они падали в воду, и их больше никто не видел. Или их утаскивали твари, называвшие море своим домом и поднимавшиеся из глубин, лишь чтобы перекусить. А иногда людей и похищали.

"Работорговля нелегальна, только если тебя поймали", – раздумывала Джез. "А за детей дают высокую цену. В них легче воспитать послушание".

Джерин ухватился за идею поработать на Дрейка, мечтал, что сможет найти себе более постоянную работу в Соромо, работу, за которую бы лучше платили. Он старался сделать всё ради своей семьи, и Джеззет могла это понять, вот только сомневалась, что работа на Дрейка Моррасса могла помочь достижению этой цели.

– Это они? – спросил Сал, указывая пальцем в сторону открытой воды. Поскольку город всё ещё трясло, здоровяк выглядел несколько напряжённо.

Это была тяжёлая широкая лодка, низко сидящая в воде. Джез быстро насчитала шестерых гребцов, и ещё на носу маленькой лодочки стоял человек с подзорной трубой. Он был крупным, но судя по цвету кожи и разрезу глаз, несомненно являлся уроженцем империи.

Когда лодка подплыла ближе, Джез увидела на корме лодки грузовой отсек – маленькое помещение не больше десяти футов в длину и в ширину. Лодка была старомодной, но Джез уже к таким привыкла. В водах Изумрудного моря парусами не пользовались, и даже за мысли о разворачивании парусины в Соромо можно было на себе узнать, как выглядит темница. И хотя сама Джез никогда в местных темницах не была, но из достоверных источников знала, что там сыро и для постоянного пребывания нужно уметь задерживать дыхание на большое время.

– Никто не говорит и не делает ничего, чтобы не завалить всё дело, – сказал Джерин, и на этот раз его обычных улыбок было не видать.