355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Голдсборо » Серебряный шпиль (ЛП) » Текст книги (страница 6)
Серебряный шпиль (ЛП)
  • Текст добавлен: 24 марта 2017, 09:30

Текст книги "Серебряный шпиль (ЛП)"


Автор книги: Роберт Голдсборо



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 8

На следующий день ровно в десять утра я вновь оказался в Храме с Серебряным Шпилем, проделав путешествие на пароме и совершив, несмотря на протест моих икроножных мышц, утомительное восхождение на холм.

– Привет. Это ведь вы приходили сюда вчера? – прощебетала солнечным голосом моя любимая рыжулька с ямочками на щеках, когда я легкой иноходью вступил в фойе.

Признав себя виновным в этом проступке, я спросил о Бэе. Завершая свой визит в особняк из бурого известняка, он попросил меня встретиться с ним, прежде чем я приступлю к другим беседам,

– Будет лучше, если я сумею всех подготовить, – сказал он. – Они и без того сильно возбуждены случившимся. Убежден, что вы их понимаете. Когда вы придете, я смогу сказать, какой прием вас ожидает.

Мне, конечно, больше по душе был бы не такой формальный и не столь сильно афишируемый визит, но поскольку Вулф удалился в кухню, чтобы сунуть нос в кастрюли Фрица, и не принял участия в дискуссии, я согласился с предложением Бэя. Девушка нажала кнопку на телефоне, прошептала несколько слов, вернула трубку на место и объявила с улыбкой, такой же лучезарной, как и голос:

–Доктор Бэй ожидает вас. Его офис – в конце этого длинного коридора, – проворковала она, показывая направление прекрасно ухоженным пальчиком. – После лестницы и лифта – первая дверь налево. Вы не ошибетесь, хотя, наверное, лучше сказать не дверь, а двери. Они двойные и сделаны из замечательного дуба.

Я выразил благодарность, надеясь, что моя улыбка столь же лучезарна, как и ее. Насчет дверей она не ошиблась: они напомнили мне иллюстрации к книжке о короле Артуре, читанной мной в далеком детстве. Для полного сходства не хватало только рва и подъемного моста. Потянув створку двери на себя, я оказался вновь в нашем времени в залитой светом люминесцентных ламп приемной с полом, покрытым серым паласом от стены до стены. За двумя письменными столами сидели две женщины, самоотверженно отбивающие дробь на пишущих машинках.

– Мистер Гудвин? – поинтересовалась более юная секретарша, осчастливив меня своим вариантом лучезарности. – Доктор Бэй ждет вас. Проходите, пожалуйста.

Я отворил еще одну дубовую дверь – на сей раз не столь впечатляющую, как ее сестры, – и оказался в помещении не менее обширном, чем кабинет Вулфа. Пол здесь покрывал мягкий, цвета бургундского вина ковер, по двум стенам возвышались до потолка книжные полки, а кремовые драпри обрамляли оба окна. Восседающий за огромным черного дерева столом Бэй поднял на меня глаза и знаком пригласил занять одно из мягких кресел с обивкой в тон ковра. Его улыбка показалась мне несколько отрешенной.

– Мистер Гудвин, вы явились точно в назначенное время. – одобрительно произнес он, наклоняясь над столом, чтобы пожать мне руку. Бэй сидел без пиджака, и узел его галстука был чуть ослаблен. – Занимаюсь тем, что сочиняю проповедь, – пояснил он, кивнув на стоящий справа от него компьютер. – Вы им пользуетесь?

Я сказал, что пользуюсь, чем заслужил еще один одобрительный кивок.

– Замечательная вещь. Ну да ладно, вы явились не для того, чтобы обсуждать достоинства персональных компьютеров. Я переговорил со всеми членами «кружка», и они... согласны побеседовать с вами сегодня.

– Но при этом не горят энтузиазмом, не так ли?

– В данных обстоятельствах вряд ли от них можно ждать взрыва энтузиазма, – пожал плечами Бэй. – Поначалу я думал, что лучше всего будет начать с Ллойда. Вы с ним уже знакомы и, несмотря на вчерашнее, он, похоже, полностью примирился с неизбежностью вашего пребывания здесь. Впрочем, также, как и все остальные. Однако сейчас Ллойд проводит заседание нашего финансового комитета и освободится только ближе к полудню, так что вначале вы встретитесь с Роджером Джиллисом – руководителем нашей образовательной программы. Я сказал всем, что вы отнимете у них не более получаса. По правде говоря, надеюсь, что на самом деле встречи окажутся даже короче.

Я пообещал сделать для этого все возможное, и Бэй, подняв трубку, поспешно набрал номер.

– Роджер, пришел мистер Гудвин. Не могли бы вы поговорить с ним прямо сейчас? Хорошо, он через минуту будет у вас.

Бэй вывел меня из кабинета и немного провел по коридору. Он постучал в очередную дубовую дверь, и мы вошли в офис, который по площади едва ли дотягивал до трети кабинета Бэя. Фред говорил, что Джиллис молодо выглядит, но я тем не менее был поражен. Служитель церкви вполне мог сойти за студента младших курсов, особенно принимая во внимание его стиль одежды. На нем были брюки цвета хаки, пиджак спортивного покроя, бежевый свитер, из-под которого виднелся воротник рубашки в крупную клетку. На ногах парня были туфли яхтсмена.

Когда мы вошли, он тотчас вскочил из-за стола и, обежав его вокруг, потряс мне руку.

– Мистер Гудвин, я Роджер Джиллис, – мрачно заявил он раньше, чем Бэй успел приступить к процессу формального представления. Руководитель образовательной программы был дюйма на два выше меня и, наверное, фунтов на пятнадцать легче, из-за чего казался ужасно долговязым. Его вытянутая физиономия прекрасно гармонировала с общим обликом, а с копной волос морковного цвета вряд ли могли справиться все инструменты парикмахерского ремесла – будь то гребень или щетка любого размера, спрей или гель.

– Оставляю вас наедине, – сказал Бэй, закрывая за собой дверь.

Я занял кресло, стоящее у стола Джиллиса, а он расположился в точно таком же напротив меня.

– Не люблю, когда между мной и собеседником находится стол, – заявил Джиллис с ужасно серьезным видом. – Он похож на стену.

Я выразил полное согласие и затем без нажима приступил к делу, спросив, как давно он трудится в Серебряном Шпиле и в чем состоят его обязанности.

На свои вопросы я получил более чем лаконичные ответы: «девять лет» и «руковожу образовательной программой для взрослых и детей».

После пяти минут подобного рода беседы – моих вопросов и его сверхкратких ответов – я поднял руку.

– Послушайте, вы сказали, что письменный стол подобно стене разделяет собеседников. Между нами нет стола, но стена существует, и именно вы воздвигли ее. Я понимаю, что вам, видимо, надоело отвечать на вопросы. Вначале это был Фред Даркин, затем полиция и представители прессы...

– Все контакты с прессой осуществлял только Барни, да благословит его Господь, – фыркнул Джиллис.

– Отлично. Но все же и вам немало досталось. И вот появляюсь я. Я обещал вашему боссу, что не займу времени больше, чем необходимо, но вы не очень-то способствуете мне в этом.

– Я отвечал на все ваши вопросы, – воинственным тоном заявил он, приглаживая костлявой лапой свою лохматую гриву.

– Едва-едва. Чем быстрее я буду удовлетворен, тем раньше избавлю вас от моего присутствия.

Джиллис, помрачнев, потер ладонью узкий подбородок.

– Мистер Гудвин, я говорю с вами только потому, что об этом попросил Барни. Честно говоря, я не вижу никакого смысла в нашей беседе. Всем ясно, что Фред Даркин застрелил Роя. И вот появляетесь вы, чтобы спасти своего человека, попытавшись обвинить кого-то из нас.

– Значит, вы уверены, что никто из вашей братии не стрелял в Мида?

– Ясное дело, уверен! – Его брови взлетели вверх, а нижняя челюсть двинулась в противоположном направлении.

– Следовательно, у вас нет причин для волнения.

Помрачнев еще сильнее, он заявил:

– Ненавижу, когда кто-то сознательно пытается исказить картину, чтобы переложить вину на невиновного.

– Мистер Джиллис, в контексте нашей беседы за словом «кто-то» стоят Ниро Вулф и я. Повторяю, у вас нет причин беспокоиться, если никто из служащих храма не виновен. Полиция и окружной прокурор убеждены, что уже нашли преступника. Потребуются исключительно веские доказательства противного, чтобы заставить их изменить свою позицию.

– И вы намерены найти такие доказательства, – осуждающим тоном произнес он.

– Если они существуют. Я уверен, что ни вы, ни ваш духовный пастырь не захотели бы, чтобы невинного человека отправили в пожизненное заключение.

Выражение вытянутой физиономии Джиллиса несколько смягчилось, и он кивнул.

– Хорошо, мистер Гудвин. Вы меня убедили. Постараюсь отвечать так полно, как могу.

– Благодарю. Как бы вы охарактеризовали отношение к Миду членов «кружка веры»?

– Я не могу говорить за них, – ответил он, пожимая плечами.

– Бросьте. Хотя бы в общих чертах вы имеете представление об их настроении. Вы работаете вместе и встречаетесь на заседаниях уже много лет.

По выражению лица парня было ясно, что в его душе кипит жаркая схватка с самим собой. Выдержав несколько мгновений этой борьбы, он издал нечто среднее между вздохом и стоном.

– Рой являлся... не самой популярной личностью. Бывал резок со своими коллегами. Но я уверен, что он поступал так только потому, что хотел полностью использовать потенциальные возможности храма, однако...

– Я весь внимание.

– Рой обладал способностью выводить людей из себя.

– И вас тоже?

Щеки Джиллиса залила краска, и он пробормотал:

– Может быть, иногда.

– Не могли бы вы привести пример?

Сначала он изучил ногти, потом ладони. Если он там что-то искал, то явно не нашел желаемого.

– Ну что же... Это случилось на собрании «кружка веры» несколько недель назад, – проговорил он, растягивая слова, но не столь заметно как Бэй.

Я решил, что он родом из Теннесси или Северной Каролины, однако меня вряд ли можно считать экспертом по особенностям южного произношения.

– Рой тогда привел данные о посещаемости классов для взрослых за последние несколько месяцев. Цифры несколько снизились, и он высказал предположение, что объем работы превышает мои возможности и что «...настало время найти для бедного Роджера помощника». Надо было слышать как презрительно, каким покровительственным тоном это произносилось... Вообще-то он говорил о снижении посещаемости уже несколько месяцев, но тогда он в первый раз прямо вменил это мне в вину.

– Посещаемость действительно упала?

– Ну да... упала, но совсем немного. Между тем в последние два года темп прироста выражался двузначными цифрами. В какой-то момент рост должен был прекратиться. Количество прихожан, между прочим, тоже перестало увеличиваться. Община Серебряного Шпиля последние десять лет росла наподобие сказочного боба. Даже в сказке это не может продолжаться вечно, не говоря уж о церковной образовательной программе.

– Но, очевидно, Мид смотрел на вещи по-иному?

– Мистер Гудвин, Рой чертовски хорошо понимал, что нельзя ожидать вечного расширения образовательной программы. И без того более семидесяти процентов членов общины привлечены по меньшей мере к одному курсу. Готов держать пари на любую сумму, что это – предел для каждой крупной церкви любого вероисповедания.

– И он избрал объектом критики только вас одного?

– Нет. Сэм, Сэм Риз, неоднократно получал выволочку от Роя за прекращение роста числа прихожан.

– И чего же Мид хотел добиться своей критикой?

Джиллис нервно отбросил упавшую на глаза прядь волос и решительно наклонился ближе ко мне.

– Могу сказать. Он пытался подкопаться под каждого. Он жаждал власти и не терпел, когда других за что-то хвалили. Он был вторым после Барни, но всегда рвался к большему. Он... – Джиллис резко оборвал себя и закончил словами: – Я сказал больше чем достаточно.

Подождав, пока он окончательно выпустит пар, я спросил:

– Что вы думаете о записках, которые находили в мешках с воскресными пожертвованиями?

Он покачал головой.

– Мне они крайне не нравились. Некоторые члены «кружка» полагали, что они безвредны – работа какого-то бедного чудака. Но меня записки беспокоили. В теперешние дни среди нас бродит множество опасных безумцев. Я был доволен, когда Ллойд уговорил Барни пригласить к нам настоящего детектива. Правда, теперь, оглядываясь на то, что случилось... Но почему вас интересуют эти записки?

Я ответил вопросом на вопрос:

– Не считаете ли вы, что между записками и смертью Мида существует какая-то связь?

– Никоим образом, – энергично замотал головой Джиллис. – Абсолютно не считаю. Достаточно скверно то, что умер Рой, – я ужасно жалею о нем, несмотря на то, о чем говорил вам минуту назад. Но есть еще какой-то неизвестный, угрожающий Барни. И поверьте мне, мистер Гудвин, это весьма реальные угрозы. Зло – вокруг нас.

– Похоже на то. Не могли бы вы описать ход собрания в тот вечер, когда был убит Мид?

– Это было отвратительно, – скривившись, ответил он. – Ваш мистер Даркин заявил, что угрозы исходили от кого-то из нашего круга. Уже это выглядело достаточно мерзко. Но затем Рой принялся... оскорблять его, и мистер Даркин ответил тем же и произнес ужасные слова, по-настоящему ужасные. Тут Барни призвал нас к молитве, и затем мы разошлись на четверть часа по своим кабинетам для медитации.

– И вы пришли в этот офис?

Он утвердительно кивнул.

– Где расположен кабинет Мида?

– На противоположной стороне коридора, через две двери отсюда.

– Вы слышали выстрелы?

– Нет, и это неудивительно. Стены хорошо проштукатурены, и до меня никогда не доносится ни звука из соседних кабинетов. И вы, конечно, заметили, насколько массивны здесь двери.

– Как вы узнали, что Мид застрелен?

– Сэм Риз пришел и сказал об этом.

– Что думают о Миде остальные члены «кружка веры»?

Джиллис сморщил свой длиннющий нос и заявил:

– Мистер Гудвин, прошу извинить, если мои слова покажутся вам слишком резкими или даже грубыми, но я просто не желаю продолжать разговор о Рое. И так уже было сказано больше, чем достаточно, и мне действительно необходимо вернуться к работе. Думаю, что Барни знает, с кем вам надо встретиться после меня.

Я понимал, что меня выставляют за дверь старым добрым способом, но возражать не стал. По-видимому, я получил от Джиллиса максимум возможного, по крайней мере на данный момент. Я вернулся в приемную Бэя, где меня уже ожидала секретарша, та, что помоложе.

– Мистер Гудвин, мистер Бэй просил меня проводить вас в кабинет мистера Риза, – радостно сообщила она. – Мистер Риз ждет вас.

Я поблагодарил девушку и по пути выяснил, что ее зовут Дианой. Мы подошли к одной из дубовых дверей недалеко от кабинета Бэя и Диана постучала. Из-за тяжелых панелей глухо донеслось «войдите», я распахнул дверь и понял, что мне предстоит беседа не с одним человеком, а сразу с двумя.


Глава 9

Они сидели бок о бок на бежевом диване в глубине кабинета. Над ними в рамке висела большая цветная фотография храма. Солнце ярко сверкало в серебре шпиля. Риз практически полностью соответствовал описанию, данному Фредом: незаметный, лысоватый, с изрядным брюшком. Для его благоверной прекрасной характеристикой служили слова Фреда «на грани вульгарности». Она была явно моложе мужа, хотя, конечно, уже и не дитя. Мне показалось, что платиновый цвет ее волос (нехватки которых не замечалось) несколько усилен при помощи искусственных средств. Но как бы то ни было, конечный результат меня вполне устраивал.

Сэм Риз с мрачной физиономией представил себя и ее. Карола одарила меня полуулыбкой.

– Со слов Барни я знаю, что вы желаете говорить со всеми по отдельности, – заявил Риз после того, как я, развернув немного кресло, уселся перед ними. – Но мы являемся командой и беседовать будем только вдвоем.

Его тон ясно давал понять, что места для спора не остается. Пришлось кивнуть в знак согласия, выдавив при этом подобие улыбки.

– Справедливо. Вам обоим известно, с какой целью я здесь, поэтому не будем ходить, как говорится, вокруг да около. Как вы относились к Ройялу Миду?

– Как прикажете понимать ваш вопрос? – выпалил Риз. – Как, по вашему мнению, мы могли к нему относиться, проработав вместе более десяти лет. Мы здесь связаны друг с другом очень тесно. Карола кивнула, что я воспринял как согласие со словами супруга. Однако по лицу дамы нельзя было понять, каковы ее подлинные чувства к Миду.

– Отлично. Ставлю вопрос еще более прямо: вам он нравился?

Риз вознамерился было вскочить, но Карола остановила этот порыв, положив ладонь на руку мужа.

– Послушайте, мистер Гудвин, – процедил он сквозь стиснутые зубы, – мы тратим время на вашу чушь только потому, что нас попросил об этом Барни. Я же, ей-богу, считаю ваши действия неприличными и недостойными.

– Похоже, что в этом заведении все разделяют вашу точку зрения, – ответил я. – Я способен понять вашу позицию. Но дело в том, что в тех кругах, в которых вращаюсь я, считают, что неприлично и недостойно обвинять в убийстве невиновного.

– Так вы действительно считаете, что ваш мистер Даркин не виноват? – воскликнула Карола Риз, одарив меня взглядом широко раскрытых зеленых глаз, в которых каждый желающий мог прочитать искренность и доверчивость.

– Да. Иначе бы меня здесь не было.

– Ха! – с насмешкой выпалил Риз. – Вы работаете на Ниро Вулфа, а это значит, что вы поступаете так, как он скажет, не считаясь с собственным мнением.

– Не угадали. Правда, я действительно работаю у мистера Вулфа, но я принадлежу и всегда принадлежал только себе. Если вам нужно подтверждение, я представлю вам массу свидетелей, и среди них самого мистера Вулфа.

– Хорошо, – кисло протянул Риз, – вернемся к делу. Вы хотели знать, нравился ли нам Мид. Естественно, нравился.

– Вам обоим?

Карола открыла было рот, но прежде чем оттуда вылетело хотя бы слово, супруг уже ответил:

– Да, нам обоим, и – если мне будет позволено высказаться за других – всем остальным членам «кружка веры».

– Любопытно. А я слышал, что с мистером Мидом было нелегко ужиться.

– Сложности, как мне кажется, время от времени возникают со всеми.

– Кроме того, я понял, что он выступал против вас по поводу сокращения числа прихожан.

На этот раз Риз встал-таки на ноги. Прижал кулаки к груди, жилы на шее набухли.

– Выходит, это стало известно всем? Считалось, что собрания «кружка» носят конфиденциальный характер, но с какого-то времени, очевидно, это правило больше не действует. Что же, количество прихожан действительно сократилось, но сократилось весьма незначительно – менее чем на полпроцента. Кроме того, сокращение наблюдалось всего лишь последние три месяца, так что рано говорить об устойчивой тенденций.

Он сделал паузу, чтобы отдышаться, но Карола потянула его за рукав и произнесла успокаивающе.

– Сэм, пожалуйста, сядь.

Сэм, пыхтя, повиновался, а его супруга обратила на меня взор своих зеленых глаз.

– Мистер Гудвин, мой муж предпочитает ничего дурного о покойниках не говорить, однако я могу сказать. Рой Мид временами бывал низким, мелочным...

– Карола! – возопил Риз. – Достаточно!

– Вовсе не достаточно, Сэм, – сказала она негромко, но уверенно. – Ни один человек не сделал больше, чем ты, для возвеличивания этого храма. Единственным возможным исключением является Барни, и подчеркиваю: возможным. – Она ни на секунду не отрывала от меня своих изумительных глаз. – Я молча сидела на этих бесконечных сборищах «кружка веры», слушая, как Ройял Мид критикует Сэма то за одно, то за другое незначительное прегрешение. Он не делал этого только тогда, когда выбирал своей жертвой кого-то иного. Этот человек упивался своей значительностью – типичный маниакальный эгоист. Не мог терпеть, когда заслуги других получали признание. Вы можете не знать этого, мистер Гудвин, но авторитет, который приобрел в наши дни Серебряный Шпиль, – заслуга сидящего перед вами человека.

– Перестань, Карола, – Риз положил ладонь на руку супруги в неубедительной попытке остановить ее.

– Ему следует знать это, дорогой, – успокаивающе произнесла она, поглаживая мужа по мясистому загривку. – Ведь это была не чья-то, а твоя идея разместить на скоростных дорогах рекламные щиты, популяризирующие храм. С этого по-настоящему и начался период подъема. А кто предложил план финансирования приютов для женщин и бездомных? Конечно, не Рой Мид и даже не Барни, если быть точным. А кто убедил Барни организовать кабельную телевизионную сеть? Не уверена, что он сделал бы это – во всяком случае, в таких масштабах, – не будь ты столь напорист.

– О, я об этом как-то не думал, – пробормотал Риз. Он слушал откровенно хвалебный спич супруги, скромно потупив взор, но с явным удовольствием.

– Но это же так, – стояла она на своем, вновь одаривая меня взглядом широко открытых глаз. – Мистер Гудвин, вы спросили, любили ли мы Роя Мида. Что же, возможно, Сэм и любил – но он гораздо лучший христианин, нежели я, и всегда останется таковым. Именно за это я так обожаю его. Пусть меня осудит Господь, но я искренне ненавидела Роя. Он был...

– Карола, умоляю. Мне кажется, не стоит продолжать, – довольно резко прервал ее Риз.

Она сжала ладонь супруга, и по ее нарумяненной щеке скатилась одинокая слезинка:

– Наверное, ты прав, но я ничего не могу с собой поделать. Это копилось во мне... не знаю, сколько времени... скорее всего годами. Когда Роя убили, я была потрясена – находилась в шоке, как и все остальные. Но в некотором смысле я одновременно... почувствовала облегчение. Знаю, это звучит чудовищно, но что делать? Поверьте, мне стыдно, но такова истина.

– Кто, как вы думаете, убил Мида? – спросил я ее.

– Мы все знаем это, – сердито вставил Риз. – Ваш человек – вот кто!

– С какой стати Фред Даркин станет его убивать? Они же были едва знакомы друг с другом.

– Полагаю, вам известно о собрании в день убийства – собрании, на котором присутствовал Даркин? – спросил Риз. Его лицо вновь налилось кровью. – Язвительность, с которой он обрушился на Роя...

– Рой и сам вел себя не лучшим образом, – вмешалась Карола. – Он источал злобу, говорил гадости о частных детективах вообще и о мистере Даркине в особенности. Мне за него по-настоящему было совестно.

– Я и сам был удивлен несдержанностью Роя, – соглашаясь с супругой, подхватил Риз. – Конечно, мы знали, что он с самого начала выступал против приглашения детектива. Я, кстати, тоже был против, хотя и не говорил об этом так резко, как он. Так или иначе, когда Даркин высказал свое нелепое предположение о том, что эти злобные писания родились в нашей среде, Рой не смог этого вынести. Он взорвался и наговорил грубостей Даркину, который, в свою очередь, утратил контроль над собой и прибег к выражениям, которые... ну скажем... не должны использоваться в доме Бога. Впрочем, как и в любом другом месте.

– Именно в этот момент Бэй начал молиться и затем отослал вас для размышлений в одиночестве, не так ли?

– Да, – ответил Риз. – Я вернулся сюда, а Карола прошла в свободный офис поблизости от конференц-зала. Не правда ли, дорогая?

– Да, в кабинет Эдны Уэйн, одной из наших секретарей. Она, как правило, по вечерам не задерживается. У меня, естественно, здесь собственного помещения нет.

– Понятно. Кто-нибудь из вас слышал выстрелы? Они замотали головами.

– Мистер Гудвин, Барни не скупился, сооружая это здание, – сказал Риз. – Толстенные стены, могучие двери. Он не хотел, чтобы шум внешнего мира нас беспокоил или отвлекал. Цитирую его: «Вершение дел от имени Господа требует концентрации внимания, размышлений и молитв, что невозможно без соответствующей мирной обстановки». Когда мы сидим с закрытыми дверями, до нас не доносится извне практически ни единого звука. А вы знаете, что кабинет Роя как раз напротив моего.

– Как вы узнали об убийстве?

– Марли Вилкинсон вбежал ко мне с диким взором, – ответил Риз. – Проведя пятнадцать минут в своем кабинете, он вышел в коридор. Там никого не оказалось, и он двинулся в сторону конференц-зала. Дверь была на его пути первой. Он постучал, чтобы сообщить Рою, что наступило время собираться вновь. Не услыхав ответа, он вошел и... вот, собственно, и все.

– А мне сообщила Элиз. Она занимала пустующий кабинет как раз напротив того, в котором находилась я. А она услышала о трагедии от кого-то еще. Не помню, от кого именно.

– Вернемся к запискам с угрозами. Кто, по вашему мнению, мог их написать? – спросил я.

– Одному Богу известно. Вот уж воистину: «Все беды берут начало в совершенно ничтожных событиях». Сколь правдивы эти слова! – простонал Риз, воздев руки и уронив их на колени. – В наш храм приходят тысячи, и среди них неизбежно должны оказаться люди со странностями. И мы сталкиваемся с ними время от времени. Примерно года два назад на наших утренних службах в восемь часов стала появляться женщина. Постоянно занимала место в центре зала. Бедняжке было не менее семидесяти, и сказать, что она одевалась в лохмотья, означает не сказать ничего. Каждый раз в одно и то же время, перед тем как начинался сбор пожертвований, она поднималась на ноги и трижды выкрикивала: «Аллилуйя!» И это был крик что надо. Поверьте, ее голос мог поднять из могил мертвецов на кладбище в полумиле отсюда. И это продолжалось четыре или пять воскресений подряд.

– И что же вы сделали?

– Она оказалась бездомной, – ответил Риз. – Много лет она провела в лечебнице для душевнобольных, но ее, как и многих других в наше время, изгнали оттуда, видимо, из-за недостатка средств на содержание. Родных у нее не оказалось, или мы просто не сумели их найти. В конечном итоге церковь внесла деньги, и ее поместили в очень хорошую лечебницу здесь на острове. Она до сих пор там, и один из наших пастырей еженедельно ее посещает.

– Но, Сэм, она была безобидным существом, – не сдавалась Карола. – А эти записки отравлены ядом зла.

– Если воспринимать содержимое буквально, – согласился он. – Но я все же продолжаю считать их чьим-то чудачеством.

– Есть ли у Бэя враги?

– Если и есть, то они прекрасно маскируются. Конечно, Барни время от времени получает письма, обычно от телезрителей, критикующих его за неправильное толкование Библии или обвиняющих в чрезмерном либерализме. Впрочем, что это означает, критики обычно не объясняют. В год обычно приходит двадцать – тридцать подобных посланий.

– И ничего похожего на эти шесть записок?

– Абсолютно ничего. По-моему, самые резкие нападки были несколько лет назад со стороны какой-то женщины из Калифорнии, которая заявила, что он обречен гореть в геенне огненной за недостаточную веру в непогрешимость Священного писания. Мы не приняли это всерьез, потому что никто так трепетно не относится к Библии, как Барни.

– Вернемся к запискам. Как вы думаете, кто может быть автором? – спросил я.

Карола отрицательно покачала головой, а Сэм поднял и опустил плечи, одновременно выпятив нижнюю губу.

– Не знаю, – сказал он. – Я уже говорил, что, по-моему, это работа какого-то чудака. Но почему они вас так интересуют?

– Отнесем это на счет моего природного любопытства, – сказал я, поднимаясь, чтобы уйти. – Разрешите поблагодарить вас за то, что вы нашли возможность встретиться со мной.

– Боюсь, что мы оказались не слишком для вас полезны, – произнес, вставая с дивана, Сэм Риз.

В его голосе я не уловил ни единой нотки сожаления.

– Напротив, вы мне очень помогли, – заявил я, поставив его тем самым в тупик. Затем я вышел в коридор, потянув за собой тяжеленную дверь. Повернувшись, чтобы направиться к Бэю, я увидел спешащего мне навстречу Ллойда Моргана.

– А, мистер Гудвин! Какое удачное совпадение. Я только что закончил длиннейшее совещание с некоторыми членами нашего финансового комитета. Отвратительное дело эти церковные финансы. Большинство прихожан не имеет о них ни малейшего представления. Весьма сожалею, что не мог поприветствовать вас раньше.

И это был тот же парень, который всего сорок восемь часов назад нагло выставил меня отсюда! Я хотел было отпустить замечание по поводу столь сногсшибательного сальто, но Морган меня опередил.

– Я был непростительно груб позавчера и сейчас хочу вымолить у вас прощение. Объясняю все нервным напряжением, хотя меня это, конечно, не извиняет. Мы с Барни разговаривали сегодня утром и пришли к выводу, что вы и мистер Вулф должны получить от нас всяческое содействие. Ведь в конце концов это мы, вернее, я обращался к вам за помощью. В результате ваш коллега оказался в ужасном положении. Прежде чем мы приступим к беседе, скажите, вам уже удалось переговорить с кем-нибудь?

Я ответил, что говорил, и Морган провел меня в свой кабинет, который располагался рядом с офисом Риза и который вряд ли можно было назвать аскетическим. Он усадил меня в широкое коричневое кресло рядом со столиком-торшером, а сам со вздохом опустился в чуть меньшее по размерам – желтое.

– Как хорошо вернуться в свой маленький благословенный уголок! После этих денежных совещаний, мистер Гудвин, у меня каждый раз случается приступ мигрени. Так чем я могу быть вам полезен?

– Честно говоря, скорее всего ничем, – ответил я, утопая в коричневом кресле. – Но все же я задам пару вопросов. Как вы уживались с Мидом?

– А вы человек прямой, не так ли?

– Моя мама всегда учила меня вести свои дела прямо. Ей очень не нравилось, когда, как она частенько говаривала, «корове крутят хвост».

Он выдавил смешок, но выражение его лица вовсе не соответствовало данному звуковому эффекту.

– Да... Уверен, к этому времени вы узнали о Рое достаточно и поняли, что... что он не всегда вел себя как святой.

– У меня создалось впечатление, что он частенько раздувал пламя раздора.

– Какая изящная фраза. Что же, не ставя под сомнение его преданность делу, следует признать, что в течение многих лет он подбрасывал хворост для поддержания этого пламени. Рой знал, чего хотел, и в большинстве случаев добивался желаемого.

– Власти, например?

Черные внимательные глаза остановились на мне, потом взгляд опустился на запонки из оникса на манжете рубашки.

– Власть – да, но кроме того... стремление быть на виду. Рой обожал, когда Барни уезжал из города – что случалось довольно часто – и он получал возможность выступать с проповедями. Он был первоклассным проповедником, мистер Гудвин. В некоторых отношениях таким же хорошим, как и Барни.

– Но все же не таким?

Подергав задумчиво запонку, он ответил: – Нет. Его проповеди имели логическую структуру и строились на солидной библейской базе, основная мысль выражалась четко, а речь весьма впечатляла. Иногда красноречием он даже превосходил Барни. Но ему не хватало тепла, мистер Гудвин. Обыкновенного человеческого тепла.

– А у Бэя оно есть?

– Боже мой, конечно! Вы очень чуткий человек, мистер Гудвин, и если бы вы послушали обоих, то мгновенно уловили бы разницу. У Барни есть дар, которым обладают очень немногие люди.

– Вернемся к вам и Миду. Как же все-таки складывались ваши отношения?

Морган откинулся на спинку кресла и потер мочку уха.

– Сносно. Много лет назад стало ясно, что мы никогда не станем неразлучными друзьями, но мы всегда были корректны в отношениях друг с другом.

– Критиковал ли Мид методы вашей работы?

В ответ я получил вздетую бровь и улыбку.

– О, чувствую, откуда дует ветер, – удовлетворенно кивая, произнес он. – Итак, с кем вы беседовали сегодня утром? С Роджером Джиллисом? Сэмом Ризом?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю